После печального опыта с королем Урфу в Кренке мы с Эбенезумом ожидали, что удача наконец улыбнется нам. Может быть, все-таки удастся найти волшебника, способного излечить учителя, и тогда не будет нужды отправляться в Вушту.

Но необходимость посетить город тысячи запретных наслаждений становилась с каждым днем все неотвратимее. Нас преследовали в одном королевстве и не слишком обласкали в двух других. Кроме того, мы рисковали вообще не встретить больше ни одного волшебника. А тут еще наемники Урфу, которые охотились за нами, и семь дней непрерывных дождей, и эта история с болотными крысами… Фу! Вспомнить противно!

И все же учитель, гордый и величественный, шел вперед, к запретной Вуште. А я буду следовать за ним везде и всегда. Даже со своей странной хворью Эбенезум все равно остался самым великим волшебником из всех, кого я видел.

Я коснулся посохом лба, молчаливо присягнув на верность человеку, который шел впереди меня. Ничего! Будет и на нашей улице праздник!

Вот тут-то я и потерял равновесие, съехал по склону холма и сбил с ног учителя.

Наш спуск закончился в зарослях кустарника. Не глядя в мою сторону, волшебник поднялся на ноги со стоном, подобным реву приближающейся бури. Он медленно, очень медленно повернулся ко мне. Я посмотрел в глаза под низко нависшими кустистыми бровями и приготовился к неизбежному.

– Вунтвор, — сказал маг, и голос его был подобен землетрясению, от которого рушатся горы, — если ты не способен смотреть под ноги…

Учитель умолк на середине фразы и уставился куда-то поверх моей головы. Я начал было бормотать извинения, но волшебник знаком велел замолчать:

– Ты что-нибудь слышишь, ученик?

Я прислушался, не услышал ничего и прямо сказал об этом.

– Вот именно, ничего, — кивнул он. — Совсем ничего. Конец лета, лес дремучий — и ни птиц, ни насекомых! Правда, должен признаться, отсутствие последних меня не слишком расстраивает. — И маг, поморщившись, почесал красный след на шее. После семи дней дождя нам крепко досталось от комаров и прочей зловредной мошкары. — Надо полагать, Вунт, что… чего-то недостает.

Я еще прислушался. Учитель был прав. Лес молчал. Не было слышно ничего, кроме дыхания — моего собственного и Эбенезума. Такая тишина бывает разве что в самые суровые зимние дни. По спине у меня прошел холодок, что было странно в такую жару.

Учитель тем временем отряхивался.

– Кажется, там долина. — Он посмотрел вниз. — Может быть, найдем жилье и даже кого-нибудь, кто объяснит нам, что это за места. А пока будем наслаждаться отсутствием комаров. — Он рассеянно почесал шею и двинулся к подножию холма. — Надо уметь видеть во всем хорошую сторону, Вунт.

Я торопливо собрал рассыпавшиеся припасы, книги, наши волшебные приспособления и припустил вслед за учителем, удалявшимся величественной поступью волшебника. Путаясь в траве, я догнал его. Но трава постепенно редела, и в конце концов мы оказались на голой земле. Посредине образовавшейся обширной прорехи в растительном мире мы увидели семь больших валунов, расположенных в форме кольца.

– Теперь и травы не стало, — проворчал Эбенезум. — Пойдем-ка, Вунт, выясним, в чем тут дело. — И он широким шагом пошел по голой земле, оставляя за собой пыльный шлейф. Я следовал за учителем, стараясь не закашляться.

Когда мы поравнялись с первым из семи камней, из-за него что-то выскочило.

– Уу-у! — сказало это что-то. Я уронил свою поклажу. Что до Эбенезума, то он просто спокойно стоял и наблюдал.

– Да уж, — только и вымолвил он.

– Уу-у! Уу-у! Уу-у! — уставясь на нас, заверещало странное создание. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это существо — человек с длинными серыми патлами, почти закрывающими лицо, и в каких-то ужасных бурого цвета отрепьях. Несчастный поднял исхудалые руки и, нетвердо держась на ногах, двинулся в нашу сторону.

Мы не шевельнулись. Существо остановилось.

– Похоже, не действует, а? — высоким надтреснутым голосом произнесло оно наконец. Этим существом оказалась старуха.

Эбенезум погладил усы:

– В смысле… что не действует?

– В смысле, вы не испугались, верно? — Она отбросила с лица космы и посмотрела на небо. — Все равно вам уже поздно бежать. Можно присесть и подождать. — Она осмотрелась, выбрала подходящий валун и села.

– Да уж, — согласился Эбенезум. — А чего подождать-то?

– Вы не знаете? — Ее глаза удивленно расширились. — Господа, вы находитесь в ужасной Долине Врунга!

– Да уж, — заметил Эбенезум, когда стало ясно, что добавить ей нечего.

– Только не говорите мне, что вы ничего об этом не слыхали! Что? Вы хотите сказать, что явились из дремучих Западных Королевств? — Старуха вызывающе расхохоталась. — Все знают о Долине Врунга и о страшном заклятии, которое срабатывает раз в сто тридцать семь лет. Это и вообще не самое уютное и спокойное местечко на земле, но раз в сто тридцать семь лет здесь бывает такая свистопляска! Голоадские силы срываются с цепи. В Окаянную Ночь отсюда никому не уйти живым!

Куда это она клонит? У меня запершило в горле.

– Мадам, а не скажете, когда именно бывает эта ночь?

– Разве я не ясно выразилась? — опять засмеялась старая развалина. — Сегодня! Именно сегодня — Окаянная Ночь в Долине Врунга. Она наступит, когда солнце сядет за холмы. — И старуха показала на небо.

Взглянув туда, куда указывал ее палец, я увидел, что солнце уже касается вершин западных холмов. Я с тревогой посмотрел на Эбенезума. Тот глядел поверх моей головы, глубоко задумавшись. Похоже, мы в очередной раз влипли!

– Если здесь так опасно, — наконец сказал Эбенезум, — то вы-то что здесь делаете?

Старуха потупилась:

– У меня есть на то свои причины, которые, я уверена, никому, кроме меня, не интересны. Ну, допустим, что когда-то эта земля была цветущей и прекрасной и управляла ею принцесса столь же цветущая и прекрасная. Но настали черные дни, и вместо дождя с неба посыпались жабы, и принцесса, естественно, испугалась. Но один ее поклонник, красавец…

– Вы совершенно правы, — перебил ее Эбенезум. — Это никому не интересно. Так вы, значит, решили умереть, потому что с неба сыпались жабы?

Старуха вздохнула; солнце скрылось за вершиной холма.

– Не только. Просто мое тело износилось и ему пора на свалку. Тогда я подумала: «Старушка Мэгги, ты потеряла форму!»

– Мэгги? — Эбенезум задумчиво почесал место комариного укуса. — Это уменьшительное от Мэгредел? — Он вгляделся в иссохшее личико.

– О, так я не называю себя уже давно. С тех пор, как покинула эти скучные Западные Королевства. В свое время немного занималась колдовством. Поэтому вы и слышали обо мне. Но узкой специализации у меня не было. Так, колдунья широкого профиля!

– Мэгги… — все повторял Эбенезум. — Тетушка Мэгги?

Мэгги прищурилась:

– Скажите, мы с вами случайно не знакомы?

У меня за спиной что-то взорвалось. Мы все трое обернулись и увидели продолговатый бледный призрак. Он возвышался над самым крупным из семи камней.

– Приветствую, дамы и господа! — выкрикнуло привидение, куртуазно взмахнув полой своего одеяния. — Добро пожаловать на Окаянную Ночь!

– Привет тебе, Смерть, — ответила Мэгги. — Надеюсь, сегодня, как и обычно, все будет на уровне?

Смерть засмеялась высоким звенящим смехом, и я похолодел. Когда я позже рассказал об этом Эбенезуму, он сказал, что именно на такой эффект Смерть и рассчитывала.

Призрак над камнем исчез.

– Это была церемония знакомства, — сообщила Мэгги. — Сейчас пойдет потеха!

Я в ужасе пробормотал:

– П-потеха? А откуда вы знаете, что будет дальше?

– Это просто. — Старуха расплылась в беззубой улыбке. — Я уже пережила одну Окаянную Ночь.

Теперь, когда Смерть ушла, опять наступила полная тишина. Учитель откашлялся.

– Эбенезум! — воскликнула Мэгги. — Конечно же! Я бы тебя из тысячи узнала по этому нервному покашливанию. Бедный маленький Эбби! Он вечно то кашлял, то чесался, то теребил что-нибудь — в общем, ни минуты покоя! На месте ему было не усидеть. — Мэгги весело подмигнула мне. — В первый год, пока я его учила, он ни одного заклинания не выговорил, чтоб не переврать! А что творилось у нас на кухне! — Она расхохоталась.

Учитель бросил тревожный взгляд на камень, за которым только что стояла Смерть:

– Пожалуйста, тетушка Мэгги! Сейчас не время обсуждать…

– О, не волнуйся! — Старуха хлопнула Эбенезума по плечу. — У нас еще есть время. Им же надо подготовиться. При одном представлении в сто тридцать семь лет и актеры, и реквизит, естественно, теряют форму.

– Но что это за представление? — спросил я, невольно сжав свой посох так сильно, что заболела рука.

– Привидения, привидения и привидения, — ответила старуха и досадливо сплюнула на землю. — Смерть, видите ли, любит поиграть. В сущности, она с каждым из нас играет и неизменно выходит победительницей. В некоторые игры, которые ей особенно по нраву, она играет снова и снова здесь, в Долине Врунга.

– Так значит, духи просто играют? — Я почувствовал некоторое облегчение.

– Вся жизнь — игра, запомни это. А Смерть играет в самые интересные игры: например, война… или… любовь.

Вдруг Мэгги взвизгнула и отскочила в сторону.

– Утю-тю, утю-тю! — раздался тоненький голосок ниоткуда.

– Полтергейст! Уу-у! Уу-у! Прочь отсюда! — Мэгги дико замахала руками. — Сюда слетятся тучи привидений. И Смерть постарается занять вас во всех своих играх. Берегитесь! Я уже говорила: она всегда выигрывает.

Старуха снова взвизгнула и подпрыгнула.

– Ну что? Уу-у, Уу-у? — ехидно спросил тоненький голосок ниоткуда. — Старо, бабушка! В наши дни в призрачных кругах в ходу протяжные стоны.

– Началось! Мне очень жаль, Эбби, но тебе придется испить чашу до дна!

Она визжала, хихикала и бегала вокруг семи камней, подгоняемая неумолимым «Утю-тю, утю-тю!».

Эбенезум чихнул и высморкался в расшитый серебром рукав.

– Это низшие духи. Мне они почти не мешают.

Я вдруг осознал, что болезнь Эбенезума впервые проявила себя за все время, пока мы находились в заклятой долине. Может быть, суровые условия и смертельная опасность отчасти излечили учителя? Эбенезум ни разу не чихнул в присутствии Смерти!

Однако, когда я изложил волшебнику свою теорию, он лишь покачал головой:

– А с чего мне было чихать? Смерть — самая обыкновенная, самая естественная вещь на свете. — Он подергал себя за бороду. — И боюсь, что, если мы не выработаем плана действий, нам обоим очень скоро предстоит познакомиться с ней ближе, чем хотелось бы.

Поднялся сильный ветер.

– Держись поближе ко мне! Если нас разделят… — Учителю пришлось кричать, чтобы я услышал.

Эбенезум и чихнуть не успел, как три привидения подхватили его на свои сани и умчали ввысь. Привидения, сани и отчаянно чихающий Эбенезум скрылись.

Я остался один в непроглядной ночи. Но ненадолго. Вокруг меня тут же собралась куча народу. Они расселись рядами на склоне холма. Толпа ревела, глядя на группу людей в форме на зеленом лугу. Некоторые из них бегали, но большинство стояли не двигаясь.

Ко мне подошел какой-то мужчина с большим серебряным коробом.

– Хот-доги! — кричал он. — Хот-доги!

«Он не настоящий», — сказал я себе. Все, что творилось вокруг, было выше моего понимания. Я посторонился, чтобы пропустить продавца хот-догов. Но, похоже, он шел именно ко мне:

– Хот-дог не желаете?

Собрав весь свой здравый смысл, я сумел справиться с нервной дрожью. Я посмотрел на свой посох и сжал его покрепче. Если призрак начнет возникать, я ему врежу! Хотя, с другой стороны, если верить тому, что я слышал о призраках, мой посох просто пройдет насквозь.

Я с опаской осведомился:

– А что это такое — хот-дог?

– Я так и думал, — понимающе кивнуло привидение. — Ты не местный. Это твой первый матч? В таком случае ты сделал правильный выбор, приятель!

Я посмотрел на поле внизу.

– Матч… — растерянно повторил я, силясь понять, о чем речь.

– Ну! Всем матчам матч! Списали «Красные Носки»! А они еще всем покажут! Теперь Торрес задаст этим янки! Семьдесят восьмой год будет наш! Это точно!

Я внимательно смотрел на призрака, надеясь, что его мимика и жестикуляция помогут мне разобраться в той ахинее, которую он нес. Но, кроме фанатизма и одержимости, в его глазах ничего не было.

– Это точно? — переспросил я.

– Как пить дать! — Он немного помолчал. — «Красные Носки» должны выиграть… Иначе… — Он содрогнулся. — Представляешь, торговать хот-догами вечность напролет?

Он не стал дожидаться ответа, а пошел вверх по ступенькам. Я посмотрел вниз, на поле, и попытался сконцентрироваться на «матче». У меня вдруг возникло жгучее непреодолимое желание оказаться в игре и выяснить, что же доводит призрака с хот-догами до такого исступления. Внимательно изучая передвижения мужчин на зеленом поле, рано или поздно я проникну в какую-то великую тайну, и это радостное открытие наполнит мою жизнь новым смыслом!

Что-то заставило меня отвести глаза. Я вспомнил предупреждения тетушки Мэгги насчет игр, которые по вкусу Смерти.

Зеленое поле тут же исчезло, и появилась Смерть собственной персоной.

– Вот ты где! — сказала она звенящим голосом. — Я за тобой наблюдала. Эти Окаянные вечера такие длинные и томительные! Иногда приятно развлечься играми, чтобы убить время. Скажи-ка, а ты умеешь играть в Красный Цвет — Зеленый Цвет?

Вдруг оказалось, что Смерть уже стоит гораздо ближе ко мне, чем вначале. Я разглядел ее бледную кожу, туго обтягивающую череп, и темные провалы глазниц. Однако улыбка Смерти была вполне доброжелательной. Хотелось верить всему, что она говорит, как хочется в базарный день верить барышнику, который выдает заморенных кляч за молодых и сильных лошадей.

– Ну так как? — напомнила о себе Смерть.

– Н-нет, — процедил я сквозь зубы. — Я… я не знаю правил… и все тут!

– Велика важность! — Смерть ласково дотронулась до моей руки. — Я тебе все объясню. Уж я-то отлично знаю правила.

– Нет! Я должен найти своего учителя! — Я отдернул руку, как от горячего, и, не оглядываясь, побежал.

Вдруг подо мной разверзлась земля. Образовалась яма, на дне которой торчали острые пики. Яма, в которой сидело чудовище с разинутой зубастой и клыкастой пастью. Я попытался остановиться, отступить назад, но не успел, я уже падал, падал, падал…

Сзади отрывисто прозвучал голос учителя, и я очутился на твердой земле рядом с ним. И никаких привидений поблизости.

Эбенезум чихнул, сильно качнувшись вперед, — такова была невероятная сила его чиха.

– Заклинание, на время изгоняющее духов, — наконец выдохнул он. — Это все, что мне по силам.

Я радостно приплясывал на потрескавшейся земле, пока мой учитель приходил в себя. Так значит, Эбенезум сумел-таки освободиться от призраков в санях! Надежда снова мне улыбнулась.

На вопрос, как ему удалось бежать, Эбенезум пожал плечами:

– Я просто дал себе волю и чихал всласть. Привидения были готовы к колдовству, к поединку интеллектов — словом, ко всему, кроме мощнейшей носовой активности. Они просто испарились, испугавшись разрушительной силы моего чиха.

– Но это же чудесно! — воскликнул я. — Теперь мы в два счета выберемся из этой проклятой долины!

Эбенезум покачал головой:

– Смерть никогда не совершает одну и ту же ошибку дважды. Следующая команда призраков будет уже подготовлена к проявлениям моего заболевания.

Тетушка Мэгги вынырнула из-за камня. Она едва доковыляла до Эбенезума, упала у его ног и простонала:

– Наконец-то! Полтергейст исчез!

Волшебник с важностью кивнул:

– Заклинание, изгоняющее духов!

Мэгги облегченно вздохнула:

– Он измучил меня! Требовал, чтобы я его тоже пощекотала. Но всему же есть предел! Это было бы уж совсем… Заклинание? Так значит, ты последовал своему призванию и получил-таки диплом волшебника! Я все не решалась спросить тебя об этом. Да, упорства-то у тебя всегда было хоть отбавляй, а вот способностей…

Эбенезум кашлянул:

– Это всего лишь временное заклинание. Смерть сильнее обыкновенной магии, и привидения вот-вот появятся снова. Нам нужно что-то решить.

Мэгги рассмеялась:

– Я уже пережила одну такую ночь с помощью колдовства. Глядишь, переживем и эту. А еще возьмем да и отыграем мое королевство обратно! — Она хлопнула Эбенезума по плечу. — Все-таки из одного из моих учеников вышел толк! Ну-ка посмотрим, на что ты способен. Ничего особенного не надо: сотвори, например, птичку из воздуха или преврати воду в вино — ну что-нибудь простенькое, чтобы порадовать старушку!

Эбенезум пронзил ее строгим взглядом серьезного волшебника:

– Наши жизни в опасности. Мне нужно сосредоточиться.

Он отошел в сторону, к каменному кольцу.

Мэгги восхищенно улыбнулась:

– Вот истинный волшебник! Должно быть, он не знает себе равных в своем деле. — Она глубоко вздохнула. — Хотела бы я колдовать, как раньше! Нет, я уже не та. Могу, конечно, сварганить заклинаньице-другое, когда кураж есть. Но настоящие дела мне уже не по зубам.

Я колебался, рассказать ли ей о хвори Эбенезума, сообщить ли о том, что сложные заклинания, которые могли бы выручить нас из беды, сейчас и ему не под силу. Нет, не стоило понапрасну расстраивать старушку. Лучше уж сам буду расстраиваться за двоих.

– Однако позволь поведать тебе мою историю, и ты поймешь, почему я здесь, — сказала Мэгги. — Ты уже знаешь о прекрасном королевстве и о красавице принцессе. Ну вот. А потом, как водится, с неба посыпались жабы. Кстати, я тебе еще не рассказывала о возлюбленном принцессы, Унвине, убитом в день их свадьбы? Нет? О, это самое интересное…

– Утю-тю-тю-тю! — прорезался бесплотный гаденький голосок. Срок действия заклинания истек.

Мне в ухо дохнул холодный ветер.

– Эй, парень, — прошептал женский голос. — Неужели у такого красавчика сегодня ночью еще не назначено свидание?

Повернувшись, я увидел самое прекрасное в мире привидение. Я просто онемел от восторга; стройное, бледное, с длинными серебристыми волосами и без всякой одежды! И тут все зависело от угла зрения: иногда тело просвечивало насквозь, а иногда… тут уж просто приходилось отводить глаза.

– А-а! Ты, значит, молчун, — сказала она, взяла меня за руку и сплела свои пальцы с моими.

Ее прикосновение обожгло холодом. Рука и плечо будто обледенели. Она придвинулась ближе. От ее дыхания веяло осенью. Приоткрытые губы были так близко от моих! Я бы жизнь отдал, чтобы поцеловать эти губы!

– Можем с тобой сыграть в одну игру, — произнесли эти полные прохладные губы. — Называется «бутылочка».

О да, да, в какую угодно игру! Все девушки, каких я только знал в Западных Королевствах, даже моя полуденная красавица Эли, ничего теперь не значили для меня.

Но мою ледяную возлюбленную оторвали от меня. Она улетела, крутясь в воздухе и распадаясь на куски эктоплазмы.

– Кое-что я еще могу! — самодовольно улыбнулась Мэгги. — Берегись суккубов. Вредно для здоровья.

– Старуха! — перед нами вновь выросла Смерть. — Что ты знаешь о любви? Уже сто лет, как тело твое высохло и одряхлело. Ты просто пустая, ненужная оболочка, которую уже ничем не заполнить. Или, может, попробуем?

Смерть взмахнула рукой, и рядом с нами материализовался прекрасный юноша.

– Унвин? — пролепетала старуха. — Это ты, Унвин?

– Мэгредел! — воскликнул юноша. — Что с тобой стало?

Мэгги заплакала:

– Дело не во мне, Унвин, а в тебе! Тебя так долго не было. Я так давно тебя не видела!

– Подумай, женщина, — сказала Смерть. — Хочешь, пойдем со мной, и вы снова будете вместе. Навсегда.

Но у Мэгги печаль уже сменилась гневом.

– Нет уж! Ты украла мое королевство! С Унвином я так и так скоро увижусь. А пока я должна вернуть то, что у меня было отнято!

– Фу, как грубо! — Смерть со скучающим видом разглядывала свои костлявые пальцы. — Да, мне нужно это место. Надо же где-то порезвиться моим привидениям! — Она повернулась ко мне. — Оставим этих влюбленных вдвоем, пусть поговорят. Пойдем, проведу для тебя небольшую экскурсию.

Я и моргнуть не успел, как уже следовал за ней. Смерть улыбнулась:

– Чур, руки за спину!

Собрав всю свою волю и даже пальцем не пошевельнув, я так и шел за ней, не выполнив приказания.

У Смерти в руках появились маленькие прямоугольнички, которые она раскрыла перед собой веером, как карты.

– Ну-ка взгляни!

Я всмотрелся в прямоугольники.

– Вот оно, мое королевство.

Видения, множество видений! Воюющие армии, смеющиеся женщины, люди в обычной одежде и каких-то нелепых костюмах, одни ползают по земле, другие взбираются на деревья, третьи летают по воздуху в странных машинах.

– Удивительно! — невольно вырвалось у меня.

Смерть кивнула:

– Столько возни с этими карточками! Тем не менее раз в сто тридцать семь лет мы выхватываем куски жизни и показываем их. Жаль только, что публики у нас так мало. Заклятие Врунга — это мой шедевр. Тут все величайшие моменты жизни человечества — в прошлом, настоящем и будущем. Они разыгрываются снова и снова, все эти игры в войну, в удачу, в любовь. Жаль, публики мало. Наверно, надо подсуетиться с рекламой. — Смерть деликатно кашлянула. — Скажи мне, Вунтвор, кто величайший маг в Западных Королевствах?

Что это она, заморочить меня пытается? Я тверд в своих убеждениях:

– Как это кто! Эбенезум, конечно.

– Ответ верный! — воскликнула Смерть и где-то неподалеку ударили в гонг. — Вунтвор, ты только что выиграл пять добавочных лет жизни!

Зажегся яркий свет. Привидения расселись амфитеатром и принялись подбадривать меня криками и свистом. Девушка, которую я едва не поцеловал, стояла чуть поодаль от меня, рядом с большой табличкой, на которой была написана цифра «5». На суккубе был блестящий костюмчик, в котором она казалась еще более голой, чем без него.

– Прекрасно! — Смерть широко улыбнулась. — А теперь, Вунт, ставка — десять лет жизни! Ответь-ка нам, кто является правителем Мелифокса?

В толпе засвистели и затопали ногами. Заиграла бодренькая музычка. Суккуба улыбалась своей ослепительной улыбкой.

– Так ведь… Ну, это… Король Урфу Храбрый! — выпалил я.

– Ура! Он выиграл еще десять лет!

Толпа обезумела от восторга. Красотка в блестках перевернула несколько листков на табличке. Теперь там стояло число «15».

– Всё, всё! — Смерть подняла обе руки, призывая к тишине. — А теперь пришло время задать вопрос, которого мы все так ждем! Ставка удваивается. Либо все, либо ничего!

Зрители ответили радостным воплем.

– Итак, Вунтвор, хочешь ли ты удвоить продолжительность своей жизни?

– Да! Да! Он хочет! — отвечала за меня толпа.

Я кивнул. Почему бы и нет, раз это так просто!

– Отлично! Тогда вопрос, Вунтвор! Самый крутой вопрос, от ответа на который будет зависеть, увеличим ли мы твою жизнь вдвое или… просто сотрем ее! Кто был тот знаменитый дворецкий, живший в Восточных Королевствах триста лет тому назад, который имел обыкновение бормотать себе под нос: «На днях, на днях…»?

– Чего? — опешил я. Откуда мне было знать такое?

– Скорее, Вунтвор! Наша помощница засекла время. У тебя пятнадцать секунд, чтобы ответить или… расстаться с жизнью!

Что мне было делать? Я ничего не знал ни о каких Восточных Королевствах. Снова заиграла музыка, еще громче, чем в тот раз. Толпа ревела. Я не мог сосредоточиться. И почему я не послушался Мэгги! Ведь она предупреждала: не ввязываться ни в какие игры!

– Десять! — считала толпа. — Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять!

– Дорогу! Дорогу! Посторонитесь!

Все расступились, чтобы дать дорогу тетушке Мэгги, восседавшей на плечах у Эбенезума. Волшебник вре зался в толпу. Мэгги зажимала ему нос.

– Батвом Игнациус, Вунтвор! — гнусаво крикнул учитель. — Батвом Игнациус!

– Батвом Игнациус! — не замедлил я с ответом.

– Ответ правильный! — провозгласила Смерть. — Что ж, ты проживешь двойную жизнь. Ну если, конечно, не заболеешь смертельной болезнью или с тобой не произойдет несчастного случая.

Толпа совсем обезумела. Но тут Мэгги нараспев произнесла несколько непонятных слов, а Эбенезум взмахнул руками. Гул начал стихать. Толпа растаяла.

Эбенезум громко чихнул. Мэгги слезла с его спины. Я спросил учителя, откуда он знает про Игнациуса.

– Учил к выпускным экзаменам, — ответил он. — Удивительно, какой чепухой мы вынуждены забивать себе головы во время учебы!

– Честно говоря, жалкое заклинание! — заметила Смерть. — И зачем вам это понадобилось? Они же вернутся через минуту!

– Хотел поговорить с тобой наедине, — ответил волшебник.

– А вместе с ними вернется и твоя болезнь. Ты ведь этого боишься? Пойдем со мной, Эбенезум, и тебе больше никогда не придется чихать!

– Я подумаю, — обещал Эбенезум и поддернул рукава. — Я слышал, Смерть, ты любишь играть в разные игры. Не сыграешь со мной?

Смерть усмехнулась:

– Шутишь, волшебник? Так во т, со Смертью не шутят! Ладно, давай быстро, что за игра? Преферанс? Бридж? Очко?

Волшебник потеребил бороду и сказал:

– Померимся силами.

Смерть пожала плечами:

– Ну если ты настаиваешь…

Она щелкнула пальцами — и между ними появился стол и два стула.

– Условия такие: если моя возьмет, мы все трое получаем свободу и ты возвращаешь Мэгги ее королевство. Если ты окажешься сильнее — я твой. — Эбенезум пристально посмотрел в пустые глазницы Смерти.

Она улыбнулась:

– С таким противником — на каких угодно условиях! Всегда рада принимать у себя тех, о которых слагают песни! После вас! — И она указала Эбенезуму на стул.

Волшебник уселся. Между тем толпа призраков уже приближалась. Эбенезуму надо было торопиться, а не то нос опять подведет его.

Смерть оправила свои снежно-белые одежды и уселась напротив волшебника. Она радушно улыбалась.

– Начнем, многоуважаемый маг?

Эбенезум поставил локоть на стол. Смерть сделала то же самое. Руки их сцепились.

Привидения все приближались. Над поляной мерцали бледные огоньки.

– Начали! — скомандовала Смерть, и Эбенезум весь напрягся. Установилось равновесие, ни одна сторона не могла одолеть другую, только дрожали сцепленные руки…

И вот нагрянули призраки со своей болтовней, хохотом, криками:

– Хот-доги!

– Утю-тю!

– Я выиграл!

– Ты вылетаешь из игры!

– Несправедливо, Смерть! — воскликнула Мэгги. — Мы рассчитывали на честный поединок, без твоих прихвостней-призраков!

Смерть только рассмеялась. Мэгги еще что-то сказала, но так тихо, что я не разобрал.

И тут Эбенезум чихнул. И как чихнул! Призраков сразу как ветром сдуло. Смерть же отпрянула, и ее, вместе со столом и стулом, тоже унес ураган.

…Все смолкло. На востоке уже занималась заря.

– Они вернутся? — почти прошептал я.

– Увы, Вунтвор, — ответил волшебник. — Я не оставил им даже призрачного шанса! — И он звучно высморкался.

Эбенезум и Мэгги направились к тому из больших камней, который аж выворотило из земли богатырским чихом. Я тем временем с удивлением обозревал окрестности: как же можно было так опустошить эту и без того пустынную местность! Эбенезум подсадил Мэгги и сам тоже уселся на валун.

– Но что случилось? — только и спросил я.

– Эбби никогда ничего не мог от меня скрыть, — хихикнула Мэгги. — И потом, по правде говоря, откажись он колдовать — нам бы не выжить этой ночью!

Учитель подергал себя за бороду:

– Я освободил тебя от Унвина, помни об этом!

– Просто я предпочла беседовать с тобой, а не с ним. Унвин всегда был безумно ревнив. Вот он и дематериализовался со злости. А ты из-за этого чихнул пять раз.

Эбенезум хотел было вставить пару слов, но Мэгги все говорила и говорила:

– Вот тогда-то мне и пришла в голову эта идея. А что, если ему чихнуть как следует! Справиться с его болезнью мы не можем, но можем попробовать обратить ее себе на пользу. Вот мы вдвоем и придумали небольшое заклинаньице, которое увеличило чихательную мощь Эбби в сто раз!

– Да уж… — произнес Эбенезум, потирая покрасневший от постоянного сморкания нос.

– И вот мы в безопасности. И королевство освобождено. По крайней мере надеюсь, что так. — Тут Мэгги в сердцах сплюнула. — Эта Смерть — такая стерва! Помню, когда погиб Унвин, я стала так ее бояться, что сдуру заключила сделку — в пять раз увеличить срок моей жизни в обмен на мое разрешение, как она это называла, «время от времени использовать территорию моего королевства». Смерть, правда, не предупредила меня, что в промежутках между «использованиями» здесь будет хоть шаром покати. — Мэгги огляделась. — Интересно, сдержит ли она свое слово? Хоть бы знак какой подали!

Мэгги хлопнула Эбенезума по плечу:

– Но ты еще не дослушал мою историю!

Эбенезум посмотрел на темневшие вдали холмы:

– Увы, моя добрая наставница, нам пора, путь наш неблизок. Собирай пожитки, Вунтвор. Лучше отправиться в дорогу, пока солнце не слишком высоко.

– Останетесь как миленькие и дослушаете! — рассердилась Мэгги. — Ты, Эбби, всегда был невоспитанный! Так вот, жила-была одна прекрасная принцесса в своем прекрасном королевстве, и все было хорошо, пока, как на грех, с неба не посыпались жабы, и…

– Ай! — вскрикнул я, потому что кто-то укусил меня за руку.

Эбенезум вскочил:

– Комары! Их здесь тучи!

Мэгги воздела руки к небу:

– Мое королевство спасено!

– Черкни нам письмецо, когда обживешься и наведешь порядок! — бросил через плечо Эбенезум.

Мы шли несколько поспешнее обычного, то и дело хлопая себя по рукам и ногам. Наш путь лежал в Вушту.