Джордан, скрестив ноги, сидела на полу в ее художественной студии, посреди парусины, ведер с краской и наполовину окрашенной стены, и отхлебывала из кофейной кружки «Пино Гри», размышляя о своем собственном внутреннем превращении. Ее превращение состояло из трех различных этапов.

До паденияиз окна: Джордан не верила в настоящую любовь. Она не верила в романтические истории и в то, что после все живут долго и счастливо. Она думала, что вся эта промывающая мозги чепуха про любовь исходила от мужчин, чтобы женщины сидели дома и рожали детей. Такое мнение настолько укоренилось в женских умах, что даже им заразились лесбиянки, словно это было пандемией гриппа.

Во время падения: в тот момент, когда она соскользнула, в тот самый момент, когда она потянулась, чтобы схватиться за что-нибудь, и ничего не оказалось под рукой, она поняла, что стремительно летит к Земле и к неминуемой гибели, Джордан подумала, что умирает слишком молодой. Она подумала обо всех вещах, которые еще не сделала. Она не съездила в Новую Зеландию. Она не посетила крышу Эмпайр Стейт Билдинг. Она не написала роман, который стал бы ее новаторским шедевром. Она не испытала настоящую любовь. Это была ее последняя мысль, и это был решающий аргумент. Настоящая любовь. Она умрет девственницей сердца, образно говоря.

После падения: Джордан увидела Эми в отделении скорой помощи. Возможно, всему виной было слишком большое количество эндорфинов, вызванных бегущим по венам страхом, может, потеря крови, может, полнолуние или перец чили, что вчера вечером она ела на ужин, но что бы там ни было, сейчас Джордан была чертовски уверена, что влюбилась.

Она покачала головой, глотнула вина и строго себе напомнила, что не верит в настоящую любовь. Однако, верила во второй бокал вина. Джордан подняла бутылку, что торчала между ее ног, и плеснула в чашку еще.

Она смотрела на половину окрашенную стену, и задалась вопросом, когда же Эдисон доберется до сюда, чтобы ее докрасить. Казалось, весь дом был сделан только наполовину. Эдисон неустанно работала над домом, но всегда отвлекалась на свои детища - изобретения, что постоянно мастерила. И как результат, новая посудомоечная машина громоздилась на полу  посреди кухни, унитаз для комнаты для гостей стоял в коридоре, листы гипсокартона были сложены в гостиной, а ни одна стена во всем доме не была полностью покрашена.

Джордан решила проявить инициативу. Отверткой она взломала крышку у банки с краской, помешала, схватила кисть и обмакнула ее в синюю краску. Цвет был лазурно-синий, ее любимый. Большую часть краски Эдисон хранила здесь, в ее студии, так что, когда приходило время покрасить комнату, она знала, где, в этом хаосе перестройки, была краска.

Джордан шлепала краску на стену одной рукой и потягивала вино из другой. Ну, она пыталась потягивать вино. Она не могла держать кружку в левой руке из-за швов и бинтов. И из-за болезненных ощущений.

Она нашла рулон изоленты, что не было непосильным делом, поскольку Эдисон, накупив материала на всякий случай в огромном количестве, раскидала его по всему дому. Помогая себе зубами, коленями и здоровой правой рукой, Джордан примотала кружку с вином к левой руке. Она запустила тест-драйв, подняв конструкцию к губам и сделав глоток из кружки. Это сработало на ура. Джордан подумала, что Эдисон следует изобрести что-то вроде этого - палитру, к которой была бы прикреплена чашка-непроливайка. Она могла продавать его художникам в унылом состоянии. И разве не все художники погружены в унылое состояние?

Джордан взяла кисть и намазала синюю краску на стену. Она выпила и принялась рисовать, позволяя своему уму свободно блуждать.

Джордан подумала об Эми. Она подумала о лице Эми. Та была красива скромным, незатейливым образом. Джордан подумала о том, чтобы использовать лицо Эми в одной из своих иллюстраций. Эми может идеально подойти для ее книги. Весь прошлый год Джордан работала над своей детской книгой. Она рисовала картинку за картинкой, но ее никогда не удовлетворял конечный результат. Если она возьмет для рисунка лицо Эми, возможно, в ней проснется вдохновение, в котором она так нуждалась.

Джордан обладала фотографической памятью. Она могла вспомнить с поразительной детализацией каждое лицо, которое она когда-либо видела. Этот талант сполна пригодился в художественной школе, когда она не успевала закончить до звонка задание на уроке рисования. Она просто шла домой, завершала все по памяти и отдавала рисунок на следующий день. Этот талант также пригодился бы, если бы ее когда-нибудь ограбили, или похитили, или она стала бы жертвой бессмысленного преступления. Что не случилось, слава Богу, но если бы случилось, она была бы в состоянии набросать ее собственный полицейский эскиз.

Крася стену, она думала о глазах Эми. Они были красивы, конечно, но такими же красивыми были и миллион других глаза, которые видела Джордан. То, что за ними скрывалось, просачивалось наружу, это и делало глаза Эми такими особенными. Ладно, слово «просачивалось» было не лучшим из возможных. Она имела в виду, что у Эми были глаза с глубиной, которая превосходила обычный синий цвет. Они были настолько глубоко синими, что, казалось,  становились темнее ближе к центру и поглощали ее.

А ее губы. Совершенные дугообразные губы. Зубы, которые виднелись, когда она улыбалась. Один зуб спереди сидел чуть-чуть криво. Как раз достаточно, чтобы не быть совершенным. На щеках едва проглядывал цвет. Ямочка на правой щеке. Нет, на левой. Просто с ее правой стороны. Волосы у Эми были такими, что и описать было невозможно: не длинные, не короткие, не прямые, не вьющиеся.

Они были прекрасны.

Мысли Джордан были прерваны жужжанием. Она обернулась и увидела, как маленький автомобильчик на дистанционном управлении вкатился в комнату, пробежал по полу и остановился в шаге от ее ног. На крыше машинки виднелся конверт, приклеенный к ней изолентой. На конверте каракулями Эдисон были выведены слова «Досье доктора Эми Стюарт».

Джордан оторвала конверт от автомобильчика и открыла. Внутри находилось несколько страниц.

 - Что все это значит? - крикнула Джордан.

Она знала, что Эдисон должна была быть где-то рядом. Эдисон прислонилась к дверному проему с монитором в виде солнцезащитных очков, что были задвинуты на голову. Она замерла, когда посмотрела на стену.

- Лучше спросить, что это такое? - сказал она, тыча пальцем в стену.

 Джордан проследила за взглядом Эдисон и ахнула. Она нарисовала Эми. Большой синий портрет Эми на стене. Она даже не осознавала, что делала. Подняв левую руку, Джордан сделала глоток вина и поперхнулась.

- Это иллюстрация, над которой я сейчас работаю.

- Ага, - сказал Эдисон. - Это похоже на синюю Эми, если ты меня спросишь.

- Я не спрашивала, - Джордан взмахнула бумажными листами в воздухе. - Ты ее погуглила?

- Разузнала кучу интересностей.

- Да ну?

Джордан старалась не показывать особой заинтересованности, но сердце ее стучало с бешеной скоростью. Эдисон взглянула на кружку, что была примотана к руке Джордан.

- Гениально.

- Я в курсе.

Эдисон взяла еще одну кружку с чертежного стола Джордан, вылила остатки утреннего кофе Джодан в ведро со старой краской и наполнила ее до краев вином.

Не в состоянии смотреть на досье, Джордан положила конверт на стол.

 - Собираешься рассказать, что ты узнала? Она убийца? Черная вдова? Ангел смерти? Лорена Боббит?

Эдисон сделала глоток и сказала:

- Приблизительно то, что ты и ожидала. Ей тридцать - тут ты попала в точку. Выросла здесь. Училась на доктора в Сан-Диего, интернатуру проходила в Финиксе, два года проработала в Сан-Диего, потом вернулась сюда. Окончила одной из лучших в ее группе, имеет несколько наград - я не смогла понять за что, за какую-то медицинскую фигню. Вот еще - она волонтер в бесплатной клинике в центре города. Работает бесплатно. Как будто она того или с ней что-то не так.

- Ничего себе.

- Да, ничего себе. Она слишком хороша, чтобы это было правдой, а?

Джордан хлебнула вина.

- Что ты имеешь в виду?

Эдисон взирала на картину на стене, вышагивая от одной стороны комнаты до другой.

- Жуть какая. Как будто ее глаза следуют за мной, куда бы я ни пошла.

Джордан снова хлебнула, нервно ожидая, когда же Эдисон сбросит бомбу. Эдисон сделала еще глоток.

- Человек не может быть таким безупречным, знаешь ли. В шкафу должна быть запрятана пара скелетиков.

- Я полагаю, ты узнала, что это за скелеты?

 - Я обнаружила, что она живет с другим врачом.

- Живет?

- Это парень. Тоже чертовски привлекательный парень, - Эдисон извлекла из досье напечатанное фото и показала его Джордан, продолжив. - Вот они тут вместе. Пару месяцев назад они вместе пошли на какое-то официальное торжество. Его зовут доктор Джереми Блевинс.

Джордан сразу же его признала.

- Я столкнулась с ним.

- Когда?

- В больнице, когда выходила из отсека. Я буквально столкнулась с ним, когда он входил.

- Ну, боюсь, что ваша роман с доком был недолгим. Она уже занята, - на лице Эдисон не проступило ни сожаления, ни испуга. На нем читалось злорадство. Джордан подняла кисть. Она стояла спиной к Эдисон, но могла расслышать улыбку в ее голосе, когда та сказала:

- Ты должна покончить с этим первой и замалевать этот портрет, потом будет больнее.

«Жаль, что я не могу покончить с этим, замалевав ее образ в своих мыслях» - подумала Джордан. Она сделала глоток и уставилась на голубое лицо Эми, не обратив внимание на то, что Эдисон покинула комнату.

Джордан решила не принимать совет Эдисон всерьез и не закрашивать лицо Эми. С чем она покончила, так это с бутылкой вина, оставив портрет на стене. Синяя Эми смотрела на нее со стены как немое напоминание. Напоминание о том, чтобы никогда больше не позволять себе увлечься мифом о настоящей любви.