Алекс ходил взад-вперед по комнате.

В гостиной дома собрались все коллеги Ди-Ди. Прибывшие на место техники уже снимали отпечатки пальцев с входной двери, а также аккуратно складывали все оставленные убийцей вещи в черный мешок. Сотрудники полиции перекрыли весь район и опрашивали соседей. Те утверждали, что видели подозрительного человека в белом фургоне, на котором большими белыми буквами значилось название охранной фирмы, устанавливающей в домах систему сигнализации. Появился этот человек на их улице сразу же после того, как сработала тревога. Или, может, он приехал еще раньше? Так или иначе, в доме сработала сигнализация, и сюда немедленно приехал сотрудник охранной фирмы, чтобы все уладить. Мужчина это был или женщина, молодой или старый, белый или черный – никто не мог сказать наверняка. Все сходились в одном: это определенно был сотрудник охранной фирмы. Не так уж и плохо, правда?

Алекс ходил взад-вперед по комнате.

Это он обнаружил открытку. Освободившись после работы, он заехал за Джеком в детский сад и вместе с сыном отправился домой. Едва Алекс открыл дверь машины, его чуть не оглушил визг сигнализации, а буквально через секунду зазвонил мобильник – настоящая охранная фирма звонила, чтобы проверить, все ли в порядке.

Не увидев снаружи ничего подозрительного, Алекс вошел в дом. Ложные тревоги случались нередко. К тому же входная дверь и окна выглядели целыми…

Алекс был абсолютно спокоен. По крайней мере, так он позже сказал Ди-Ди. С Джеком на руках и плотно прижатым к правому уху телефоном, на котором все еще висел представитель охранной компании, он поднялся по лестнице на второй этаж, чтобы кое-что проверить…

Сделав короткий звонок в полицию, Алекс вместе с трехгодовалым сыном быстро вернулся в машину и поехал к своим родителям.

Сегодня Джек переночует у них.

Техникам понадобится целая ночь, чтобы провести все необходимые проверки.

Алекс все это время ходил взад-вперед по комнате, крепко сцепив руки за спиной.

На нем была рабочая форма: штаны цвета хаки и голубая рубашка с вышитой эмблемой полиции Массачусетса. Он был весь напряжен, хотя его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Если Ди-Ди умела мастерски выплескивать свой гнев на окружающих, то Алекс так же профессионально умел скрывать свои чувства.

Только сейчас Ди-Ди поняла, сколько всего ему пришлось пережить за эти шесть недель. Из них двоих только она постоянно скрежетала зубами от злости и жаловалась на свою беспомощность. А что творилось в душе у Алекса? Каждое утро, когда жена собиралась на работу, ему приходилось с ней вместе принимать душ, одевать ее, заботиться о ребенке и так далее.

Он был вынужден смотреть, как она страдает. Он был вынужден помогать Ди-Ди делать то, что причиняло только больше боли. И плюс ко всему Алексу пришлось взвалить на свои плечи воспитание сына, а также всю работу по дому, которая предстояла в обозримом будущем.

Несмотря на все это, он ни разу не пожаловался, ни разу не сорвался на нее.

Он всегда был рядом. Даже сейчас, после случившегося, Алекс не упрекал жену за то, что позволила втянуть себя в это дерьмо и посмела привести опасного убийцу в дом. Он думал. Анализировал. Разрабатывал план.

Алекс боялся не за себя и не за Ди-Ди. Он старался придумать, как защитить сына от той мрази, что вломилась в их жилище.

Уже в который раз Ди-Ди подумала, как безумно она влюблена в этого человека и насколько ей повезло его когда-то встретить.

– Итак, – сказал наконец Фил.

Он сидел на диване, держа блокнот на коленях. В мятом сером пиджаке, с криво повязанным темно-красным галстуком. Похоже, из всех присутствующих в доме только он относился к взлому настолько серьезно. Все-таки дело убийцы вели он и Ди-Ди, а мало того, что убили уже двоих, так еще убийца подобрался к ним вопиюще близко – при этом сами они не приблизились к его поимке ни на шаг.

– Итак, – повторила Ди-Ди.

Она принесла из кухни стул, на котором и сидела теперь, прижав левую руку к ребрам и прикладывая к больному плечу пакет со льдом. После незапланированного сеанса физиотерапии с доктором Аделин Глен это казалось меньшим, что она могла сделать. Плюс ко всему Ди-Ди пыталась доказать себе или, может, своему психотерапевту, что не так уж снедаема скепсисом. Можно попробовать болеутоляющие средства или другие способы. Да, определенно можно.

– Соседи не слишком много знают, – продолжил Фил. – В основном лишь то, что к тебе пробрался какой-то человек без особых примет.

Нил, стоявший напротив Фила, пожал плечами:

– Ничего нового. Ему уже два раза удавалось проникать в дом своих жертв, не вызывая никаких подозрений. Похоже, он умеет раствориться в толпе.

– Но мы можем получше изучить его стратегию, – возразил Фил. – Нам уже известно, что убийца притворяется сотрудником охранной фирмы. Есть смысл вернуться на предыдущие места преступлений, может быть, и там есть сигнализация, а в ту ночь поступали какие-либо звонки. Еще он мог притворяться сотрудником любой другой службы. Например, специалистом отдела по борьбе с вредителями или сантехником. Соседи вряд ли обратили на это внимание, но если мы сейчас вернемся с конкретными вопросами…

– Кто этот человек? – отрывисто спросил Алекс.

Он перестал расхаживать из угла в угол и теперь стоял посередине их скромной, в бежевых тонах гостиной, неотрывно глядя на присутствующих.

– Среднестатистический парень, – отозвался Нил.

– Нет, – немедленно возразил Алекс. – Он убийца. Благодаря этому круг наших поисков сужается. К тому же на его счету уже два убийства, и в обоих случаях он не насиловал жертв, что еще более упрощает нам задачу. Давайте же подумаем, кто он? Ведь пока мы далеки от его поимки, а он совсем рядом.

Ди-Ди поняла, что имеет в виду ее муж.

– Была сегодня в похоронном бюро, – заговорила она. – Помыслив в том же направлении – мы ищем убийцу, который совершает невероятно жуткие преступления, причем сам факт убийства его не прельщает, а главная цель – снять с мертвеца кожу, – я пришла к выводу, что это должен быть человек, которому комфортнее проводить время рядом с трупами, нежели с живыми людьми. Это натолкнуло меня на идею о тех, кто работает в похоронных бюро.

– Синдром Нормана Бейтса, – пробормотал Нил.

– Точно. Только, как сказал Бигелоу, сотрудник бюро должен непременно обладать способностью к эмпатии. Вряд ли это похоже на нашего убийцу.

Нил тяжело вздохнул:

– Последовав твоему примеру, я потратил целый день на изучение некрофилии.

– И это говорит человек, который все свое время проводит в морге, – пробормотала Ди-Ди.

Нил нахмурился. Он был явно не в лучшем расположении духа.

– Дело вот в чем. С одной стороны, убийце уютно рядом с трупами, да. Но с другой… не так уж ему с ними уютно. В том смысле, что он не имел с ними полового контакта. А это значит, его, по определению, нельзя назвать некрофилом. То есть мы до сих пор не знаем, что именно ему нравится. Так что Алекс прав. Кто он?

– У меня тоже есть кое-какие соображения на этот счет, – обратился к коллегам жены Алекс.

Глубоко засунув руки в передние карманы брюк, он продолжил:

– Я тут решил тряхнуть стариной и полистать статьи по криминалистике и психологии преступников. Раньше я слышал, что маньяков разделяют на две категории: организованные, или расчетливые, которые, как правило, заранее планируют все свои действия по выслеживанию и убийству жертвы, и дезорганизованные, или импульсивные, их деятельность связана в основном с тяжелыми психическими заболеваниями. Однако сегодня я наткнулся на статью, где убийц разделяют на четыре вида в соответствии с их мотивами. Это визионеры, миссионеры, гедонисты и властолюбцы. Наш убийца мог бы относиться к последней категории. Как пример в статье был упомянут Тед Банди, который был ведом жаждой установить полный контроль над жертвой путем подчинения, насилия, издевательства и так далее. Если принять во внимание, как быстро наш маньяк обезвреживает жертв, не говоря уже о том, что он в прямом смысле этого слова выдавливает жизнь из их тел, можно с уверенностью сказать – он жаждет полной и безраздельной власти…

– Но ведь он, в отличие от Теда Банди, не насилует их, – возразила Ди-Ди.

– Ты права. Но в теории властолюбцы получают сексуальное удовлетворение от одной только мысли о своем превосходстве. Но у нас нет этому никаких доказательств. То же самое касается и гедонистов, классических сексуальных маньяков, для которых похоть находится наравне с жестокостью. В нашем случае… жертвы умирали быстро, так что для гедониста тут слишком мало боли и страдания. Этот вариант тоже отпадает. Есть еще визионеры, страдающие от слуховых и визуальных галлюцинаций, которые и приказывают им убивать. В большинстве случаев это преступники с умственными расстройствами, неспособные контролировать свои действия. Но учитывая, как расчетлив наш маньяк…

– Не тот случай, – кивнул Фил.

– Не тот случай, – подтвердил Алекс. – Поэтому остается последняя категория – миссионеры.

– Миссионеры? – переспросила Ди-Ди. – Преступления на почве нетерпимости и ненависти? Линчеватели или как их там?

– Именно. Миссионеры обычно настроены против определенных групп людей. Ненавистники или мстители-линчеватели. Могут действовать из каких-либо социально-экономических побуждений, как, например, снайпер, снимающий только белых богачей с Уолл-стрит. Иногда мотивы известны лишь самому убийце. Был, например, один, который соблазнял замужних женщин. А после того как те с ним переспят, убивал их, потому что они были неверны своим мужьям и заслуживали смерти. Конкретно в этом случае жертвы, казалось бы, выбирались совершенно произвольно. Чтобы определить целевую группу, необходимо было понять, по какому принципу он выбирает женщин. И хотя в этом случае убийца занимался сексом с жертвами, но обычно миссионеры не прибегают к сексуальному насилию. Ими движет чувство мести, а не жажда власти, контроля или удовлетворения жестокой похоти.

Поразмыслив над услышанным, Ди-Ди решила выдвинуть свое предположение:

– Получается, наш убийца движим не сексом и не голосами в голове. Может быть, в таком случае он просто хочет отомстить…

– Женщинам, которые ему отказали? – вслух подумал Нил. – Шампанское, роза, даже меховые наручники. Может, он когда-то пытался поэкспериментировать со всем этим в реальной жизни. Над ним посмеялись. И с тех пор он жаждет отомстить.

– Обе женщины были одиноки, – добавил Фил. – Мы опросили друзей, вдруг жертвы состояли в отношениях. Ответ отрицательный. Наверное, стоит спросить, были ли у них ухажеры, которым они отказали.

– Все может оказаться куда сложнее, – сказала Ди-Ди. – Например, жертва могла и сама не понять, что кого-то обидела. Какой-нибудь незнакомец придержал для тебя дверь, а ты в последний момент передумала выходить, и бац – нажила себе врага. Кто ж его знает? Алекс прав, связь между убийцей и жертвой может быть очевидна одному только убийце.

– Ну, пока мы можем начать с явных для нас вещей, – отозвался Фил. – Если убийства не связаны с тягой к жестокости или с похотью, что ж… месть тоже отличная мотивация.

– Или, – продолжила Ди-Ди, – иная высшая цель. Только подумай: что, если нашего убийцу терзает вовсе не жажда крови – отсюда и относительно безболезненная смерть, – а необходимость пополнять свою коллекцию?

– Какую еще коллекцию? – не понял Фил.

– Из кусков человеческой кожи, разумеется.

Нил состроил гримасу:

– Поклонник Эда Гина?

Ди-Ди сразу догадалась, о чем он: Эд Гин – печально известный серийный убийца, в чьем доме были обнаружены различные изделия из человеческой кожи, включая костюм, в котором он любил расхаживать по дому.

– Сегодня утром, – продолжила она, – когда я пыталась нарисовать в своем воображении портрет нашего неопознанного подозреваемого, у меня перед глазами все представал одинокий паренек – хрупкого телосложения, совершенно нелюдимый. Только подумайте еще раз о его почерке: поджидает, пока его жертвы лягут спать, использует хлороформ для пущего эффекта, а затем оперативно их убивает. Мне кажется, его цель – не месть, а кожа. А это в теории означает, что мы ищем маньяка-социопата с пунктиком касательно человеческой кожи. Ну как? Правдоподобно звучит?

– Весьма, – нахмурился Алекс. – И зачем только я снова полез в психологию преступников?

– Потому что ты жаждешь все контролировать, – улыбнулась Ди-Ди. – Тебе нужно самому до всего докопаться.

Ее супруг закатил глаза, ведь они оба знали, кто из них двоих был диктатором: явно не он.

– Только вот проблема, – продолжила Ди-Ди. – Даже две. Первая – это моя рука. Кстати, познакомьтесь с Мелвином, – представила детектив коллегам свое левое плечо. – А вторая – та ночь, когда я упала с лестницы. Так вот, откуда у нелюдимого коллекционера кожи нашлось столько смелости, чтобы снова вернуться на место преступления? Пройти под полицейским ограждением – все равно что купить билет в один конец до тюрьмы. И это еще не говоря о том, что он напал на ведущего детектива и – я точно сказать не могу, но когда-нибудь обязательно вспомню, – столкнул его с лестницы. Какие-то чересчур отважные маневры для убийцы, атакующего спящих женщин.

Алекс поджал губы. Фил и Нил одновременно кивнули.

– То же касается и последних событий. С чего это вдруг наш социопат решил вломиться в дом копа? Да еще и среди бела дня? Приехал на фургоне охранной компании в соответствующей одежде, протанцевал через парадную дверь наверх в спальню и оставил в изголовье моей постели свою визитку. Этакая психологическая атака или чистой воды трюкачество. – Ди-Ди нахмурилась, ее плечо болезненно дернулось. – Мне кажется, что человек, заинтересованный в такой открытой борьбе, и тот, кто убивает женщин во сне, – разные люди. Я тут подумала, может, на самом деле…

– Убийц двое? – догадался Фил.

– Вполне вероятно, – согласился Нил. – Вожак сделал своей прерогативой охоту на детектива, в то время как его подчиненный должен работать с трупами, проводя с ними по несколько часов.

– Но следов сексуального насилия обнаружено не было, забыл? В делах, где речь идет о нескольких маньяках, работающих в команде, подчиненный никогда не насилует жертву, но альфа почти всегда имеет с ней половой контакт. Сексуальное доминирование является неотъемлемой частью ритуала. Без него… убийство было бы… неполным.

– Газета, – резко заговорил Алекс. – Что изменилось за эти шесть недель? О первом убийстве не знал никто, кроме полиции, а вот весть о втором разлетелась по всем газетам, включая подробности о бутылке шампанского, розе и наручниках.

Ди-Ди уставилась на него:

– Думаешь, газету прочитал мой некий тайный поклонник? И, узнав обо всех подробностях убийства, решил оставить мне такой же подарочек?

Алекс снова нахмурился:

– Может быть. Постой… «Желаю скорейшего выздоровления». Так ведь он написал? Но в газетах же не было ни слова о тебе. То есть наш незваный гость мог знать об этом только в том случае, если…

– Если он сам столкнул меня с лестницы.

– «Вдова Клико», – вставил Фил. – Именно эту марку шампанского он оставлял в домах своих жертв, и этот факт в газете не упоминался. Будем считать это нашей маленькой победой. Хоть что-то ускользнуло от пронырливых журналистов.

– Итак, кто бы сегодня к нам ни приходил, ему известны все подробности убийств, – подвела итог Ди-Ди и посмотрела на Алекса. – Он определенно к ним причастен… только как именно…

– Я все же думаю, что он действует в одиночку, – твердо заявил Алекс. – Маньяк, который старательно ищет отмщения и/или возможности пополнить свою коллекцию. Как бы то ни было, он очень серьезно настроен в своих стремлениях, считает себя настоящим профессионалом своего дела. А что необходимо каждому преступнику, который предан своей святой цели?

Ди-Ди поняла, к чему он клонит.

– Злейший враг, – предположила она.

– Точно. Сообразительная детектив-трудоголик, которая поклялась ни в коем случае не дать ему уйти.

– Ну да, я не люблю расстраивать своих фанатов, – иронично буркнула Уоррен.

– Желаю скорейшего выздоровления, – повторил Фил, вспомнив найденную наверху записку. – Может такое быть, что этот ублюдок искренен в своих пожеланиях? Ты нужна ему, чтобы завершить миссию. Без тебя…

– Его преступления потеряют всякий смысл. Его мир лишится красок. Не знала, что произвожу на людей такой эффект. Но, опять-таки, если я ему так сильно нужна, то почему он столкнул меня с лестницы тогда, шесть недель назад?

– Но ты же выжила, – внезапно заговорил Нил.

– Что?

– Ты выжила. Мы говорим о парне, который привык быстро расправляться со своими жертвами. Усыпляет ее, душит – и готово. Затем он возвращается на место преступления и встречает тебя. Что ему остается? Правильно, сделать все как обычно. Только на сей раз хлороформа под рукой не оказалось, и он решил столкнуть тебя с лестницы. Вроде должно было сработать, верно? Он думал, что ты мертва. Однако…

– Я осталась жива, – кивнула Ди-Ди.

– Да. Ты восстала из мертвых. Супердетектив против суперзлодея. Ты могла заставить его усомниться в своих силах – когда он осознал, что не довел работу до конца, или, наоборот, уверовать в твои силы и превратить тебя в достойного противника.

– К тому же ты от него отбивалась, – добавил Алекс.

– Имеешь в виду выстрелы?

– Да. Он столкнул тебя с лестницы, но вместо того, чтобы молча свалиться вниз, ты три раза выстрелила в его сторону. Учитывая его предыдущий опыт убийств с одинаково удачными финалами, это было что-то новое. Обычно этот тип проникает в дом жертвы, и все, игра окончена. Ты же дала ему отпор, что сделало тебя особенной в его глазах.

– Но я не хочу быть особенной, – пожаловалась Ди-Ди. – Я хочу внушать страх. Я стреляла в него и избегла уготованной мне участи. Он должен бояться меня, а не присылать открыточки.

– Полностью тебя поддерживаю, – мрачно сказал Алекс. – Не самое приятное чувство – осознавать, что новый поклонник твоей жены – серийный убийца, который собирает коллекцию кусков человеческой кожи.

– Кстати говоря… – начала Ди-Ди.

Взоры всех присутствовавших в гостиной обратились на нее.

– Нам нужно обсудить еще кое-кого. Маньяка-психопата по имени Гарри Дэй.

* * *

Вместе с Филом Ди-Ди рассказала им о вакханалии насилия Гарри Дэя, со дня смерти которого прошло уже сорок лет. О женщинах, которых он похищал, пытал и в конце концов убивал. О его страстной привычке расчленять тела и хранить фрагменты кожи жертв в стеклянных флаконах, найденных после смерти Гарри под полом в шкафу.

Алекс и Нил были настроены скептически, пока рассказ Ди-Ди не подошел к самой интересной части. Старшая дочь Гарри Дэя, Шана, по праву заслужила звание одной из самых жестоких убийц и теперь отбывает свой пожизненный срок в Массачусетском исправительном центре. И… ах да, вторая его дочь – не кто иная, как доктор Аделин Глен, новый психотерапевт детектива Уоррен.

– Что? – взорвался Алекс. – Это не может быть случайным совпадением. Что, если к нам в дом вломилась сама эта Глен? Ей все известно о твоей травме, а также известны детали обоих убийств, коль скоро вы с ней их успели обсудить. Дочь серийного убийцы, у нее есть веские причины прикончить копа. Может, это она тогда столкнула тебя с лестницы… специально, чтобы ты стала одним из ее пациентов.

Ди-Ди раздраженно закатила глаза:

– Ох уж это параноидальное мышление… Ну, вообще-то доктор Глен весь день провела у себя в кабинете. Я лично была у нее.

– Весь день… Во сколько именно вы встречались?

– Не знаю. Где-то с часу до двух.

– А убийца приходил в половине четвертого. Так что алиби у нее нет.

– Да брось. Я стала ходить к ней только потому, что мне ее посоветовал мистер Хорган. Да и вообще, в результате падения я могла получить совсем незначительные повреждения, так что мне бы не понадобились ее услуги. Короче, если злобная докторша-мозгоправ действительно решила столкнуть меня с лестницы, надеясь, что я попаду на лечение именно к ней, то она слишком полагалась на случай.

– Но ведь ее порекомендовал мистер Хорган, – настаивал Алекс. – Значит, кому-то из твоего отдела уже приходилось у нее лечиться. Вероятность, что и ты попадешь к ней на прием, была довольно высока.

Ди-Ди снова раздраженно посмотрела на него.

– Напомни-ка, она психиатр или психолог? – поинтересовался Фил.

– Психиатр.

– То есть, по существу, она врач, верно? Училась в медицинской школе с полной врачебной подготовкой, – продолжал он, – включая те уроки, где нужно работать скальпелем.

Ди-Ди нахмурилась:

– Ты правда думаешь, что наш убийца – женщина? Женщина, которая со скальпелем напала на двух других? Я в этом очень сильно сомневаюсь. Да и большинство экспертов скажут, что поножовщина, как правило, носит сугубо сексуальный характер.

– Но это никакая не поножовщина, – возразил Алекс. – Это… коллекционирование. Ты ведь сама так сказала. Если мужчина может быть коллекционером, то почему женщина – нет?

Ди-Ди хотела поспорить. Новый доктор ей нравилась. Она умная, серьезная, суровая, а также… она убедительна. Несмотря на ее постоянное спокойствие, в ней было какое-то чувство одиночества, легкой отрешенности. Раньше Ди-Ди подумала бы, что невосприимчивость к боли – это лучший в мире подарок, который только можно получить, особенно учитывая последние события в ее жизни. Однако после беседы с доктором Глен сегодня днем… после того как она получила пусть и смутное, но все же представление о мире, в котором живет Аделин… Доктор всегда из кожи вон лезла, чтобы проникнуться чувствами своих пациентов, однако она никогда не была способна по-настоящему ощутить себя в их шкуре.

И она сама об этом, конечно же, знала.

– Вы уверены, что никто сегодня не разглядел нашего гостя? – спросила Ди-Ди, глядя на Алекса. – Мужчина? Женщина? Соседи совсем ничего не смогли сказать на этот счет?

– Никто не видел его лица. Сказали только, что он был полноват. Однако легче нам от этого не становится.

Ди-Ди вздохнула и лишний раз пожалела, что не осталась сегодня днем дома. Хотя что она могла бы сделать своей покалеченной рукой, да еще и без пистолета, оставалось для нее загадкой.

– Можно я скажу не по теме? – спросил Нил, проведя рукой по своим рыжим волосам. – Наш убийца может оказаться как мужчиной, так и женщиной. Это я еще могу понять, учитывая отсутствие следов сексуального насилия. Плюс почерк: хлороформ, компрессионная асфиксия. Не вижу причин, по которым здоровая женщина не смогла бы все это осуществить. Что меня действительно удивляет, так это связь убийств с парнем, который, по вашим словам, умер сорок лет тому назад. Или, если быть более точным, с его дочерьми?

Фил кивнул:

– Должен признать, меня это тоже немного смущает.

– Я пока ничего не утверждаю, – объяснила Ди-Ди. – Просто мне кажется, стоит задать им несколько вопросов. Смотрите, ПЗООП создана, чтобы находить соответствия в почерках убийц. Если верить программе, то действия нашего маньяка практически идентичны действиям Гарри Дэя. Учитывая, что Гарри уже четыре десятка лет как мертв, не думаю, что он лично стоит за этим делом. Опять-таки… в наше время… информационного бума, когда Интернет заполнен сотнями, если не тысячами сайтов, посвященных преступной деятельности всевозможных серийных маньяков и психопатов… Я подумала, что наш мог оказаться обычным подражателем. Наткнулся на историю Гарри Дэя, и пошло-поехало. После прочтения о склянках с кожей – дзынь! – его мозги заработали: «Да это ведь то, что мне нужно!»

– Он сделал Гарри своим кумиром, – предположил Алекс. – Или просто почувствовал свою с ним схожесть.

– Подобные вещи не редкость, – заметила Ди-Ди, вспомнив слова доктора Глен о том, что среди огромного леса всегда найдется хотя бы несколько деревьев, которые будут друг на друга похожи.

– А разве есть сайт, посвященный Гарри Дэю? – спросил Нил.

– Не знаю. У меня пока не было времени посмотреть. Но это еще не все. Если наш убийца читал какие-то статьи о Гарри Дэе, то он обязательно должен был наткнуться на имя его дочери Шаны. И пусть он не мог разузнать все секреты у самого Гарри, Шана всегда рядом…

– Он мог писать ей прямо в тюрьму или даже навещать ее там, – предположил Фил и тут же сделал короткую пометку в блокноте.

– Одним вопросом без ответа больше.

– А что насчет твоего доктора? – поинтересовался Алекс. – Мог с ней связаться какой-нибудь папашин фанат?

– По ее словам, нет. Ее фамилия Глен, а не Дэй, так что убийце пришлось бы довольно глубоко копать, чтобы установить родство. К тому же, если его волнует, как лучше… сохранять человеческую кожу, ему нет смысла обращаться к Аделин. Шана же, с другой стороны, была бы великолепным источником информации, отличной преемницей своего отца. Хотя доктор Глен говорит, что Шана больше не принимает посетителей, а также не читает письма, я все же сомневаюсь в полной откровенности сестры.

– Надо поговорить с этой Шаной, – сказал Фил.

– И чем раньше, тем лучше, – посоветовала Ди-Ди.

– Хочешь сама этим заняться? – Алекс посмотрел на жену, его вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Если Хорган разрешит, то с радостью.

– Зачем тебе все это нужно?

– Затем. Это моя работа. Это то, что я лучше всего умею делать. А еще я хочу вспомнить, что произошло той ночью, хочу узнать, кто столкнул меня с лестницы: мужчина, женщина или какой-нибудь бесполый пришелец. Уже две женщины мертвы, и я чувствую себя полной идиоткой, пока этот… эта… это существо насмехается над нами. – Сама того не замечая, Ди-Ди перешла на повышенный тон. – Что, если в следующий раз это будет не шампанское? Что, если в следующий раз он/она/оно решит оставить у нас на подушке один из экземпляров своей коллекции? Полоски человеческой кожи прямо поперек нашей постели – здорово, правда? Ситуация будет только ухудшаться, Алекс. Ты помнишь первое правило всех серийных убийц?

– Интенсивность убийств возрастает.

– Точно. Возрастает. А теперь посмотри на меня! Посмотри на мое гребаное больное плечо. Посмотри на наш дом, в котором, что уж тут скрывать, мы не сможем сегодня ночевать. Это моя жизнь. Моя семья. А я даже пистолет не могу зарядить. Я вообще ничего не могу сделать… Черт! – Голос Уоррен надломился. – Черт бы все это побрал!

– Я оставлю снаружи патрульных, – тихо предложил Фил.

Ди-Ди кивнула, даже не посмотрев в его сторону.

– И теперь нам есть от чего оттолкнуться, – добавил Нил. – Это уже много значит. А учитывая, что дело все-таки получило огласку, Хорган обязательно увеличит команду, а там и до поимки преступника рукой подать.

Ди-Ди снова кивнула, не отрывая взгляда от ковра.

Алекс подошел к ней поближе и положил руку на ее правое плечо. Ди-Ди слегка вздрогнула, что незамедлительно отозвалось болезненным эхом в левой руке, но она не позволила себе издать ни единого звука.

– Наша семья, Ди-Ди, – твердо сказал Алекс. – Мы справимся. Вместе. Плечом к плечу. Мы обязательно прищучим этого гада, кем бы он/она/оно ни было. Ведь это то, что мы лучше всего умеем делать.

– Но шевелить рукой я все равно не могу, – прошептала она.

Алекс не ответил. Он просто поцеловал жену в лоб. Ди-Ди закрыла глаза. Как же сильно она желала, чтобы этого было достаточно.

Но нет.

Убийца проник в ее дом. Ей не нужны ни любовь мужа, ни защита коллег.

Нужна месть.