Чарли Сгарци выглядел подавленным. Резко очерченные скулы, упрямый подбородок, гордый разворот плеч – куда все подевалось. Чарли, а точнее, его бледное подобие, сидел на диване в комнате своей матери и молча смотрел на Ди-Ди и Фила налившимися кровью глазами.

– Вы не понимаете, – сказал он безжизненным голосом. – Она никогда не открывала дверь, не посмотрев в глазок. И уж тем более ни за что не пустила бы в дом незнакомца, даже средь бела дня. Когда, по-вашему, был убит мой кузен?

Уоррен кивнула. Она вспомнила, как Сгарци говорил, что его мать живет фактически затворницей.

Тем не менее в промежуток с двух до четырех часов дня, по предварительной оценке судмедэкспертов, Убийца с розой проник в дом Дженет Сгарци. Он усыпил пожилую, умирающую от рака женщину при помощи снотворного средства, оттащил в спальню и там довел свое дело до конца.

Чарли обнаружил ее труп где-то в начале восьмого, когда пришел домой, чтобы накормить мать ужином. Отыскав оставшуюся после последней встречи визитку Фила, Сгарци набрал нужный номер. Фил, в свою очередь, вызвал Алекса, чтобы тот помог с анализом места преступления, и Ди-Ди в качестве «независимого консультанта».

Они как раз ехали к родителям Алекса, чтобы забрать Джека. Но вместо этого, объяснив им по телефону ситуацию, они развернулись и направились на новое место преступления. Это был крошечный захламленный дом в Южном Бостоне, полный старых воспоминаний и свежей крови.

– Мы предполагаем, что убийца представляется сотрудником охранной службы, отдела по борьбе с вредителями или что-то в этом роде, – сказал Фил. – Ваша мама открыла бы дверь, например, курьеру?

– Почему об этом не писали в газетах? – взорвался Сгарци.

– Потому что у нас нет свидетелей, которые бы могли подтвердить нашу теорию, – мягко ответил Фил. – В данный момент это единственное предположение, которое худо-бедно объясняет, как ему удается проникать в дома своих жертв. Вы говорите, что ваша мать была очень предусмотрительной…

– Да!

– Случалось, что она спала днем?

– Бывало, да. Черт, понимаете, она уже на грани. В последнее время ее состояние все хуже, и доктора ничего не могут с этим поделать… То есть не могли поделать. О господи. Слушайте, дайте мне минутку.

В крошечной гостиной едва ли можно было уединиться, поэтому Сгарци просто отошел к камину и уставился на облицовку.

Этот дом напоминал Ди-Ди квартиру самого Сгарци. Такой же маленький, но ухоженный. Нигде не видно следов пыли, а ковры тщательно вычищены. Ди-Ди стало интересно, это Дженет по-прежнму поддерживала дом в чистоте или Сгарци взял на себя еще одну обязанность? Учитывая стремительно ухудшавшееся самочувствие женщины, скорее всего второе. А ведь помимо этого Сгарци заботился о ее питании. Например, сегодня он принес ей суп из ее любимого ресторана, что находится неподалеку от дома, – по словам Чарли, твердую пищу ей было уже трудно глотать.

Ди-Ди не могла себе представить, каково это – войти в дом, окликнуть мать и не получить ответа. А затем, уже начав волноваться, пройти в ее спальню и обнаружить, что твои самые сокровенные страхи просто ничто по сравнению с тем, что ты сейчас видишь.

Ладони Сгарци сжались в кулаки. Уоррен решила, что сейчас он ударит по кирпичной кладке камина или пробьет старую гипсокартонную стену. С заметным усилием репортер взял себя в руки. Содрогнувшись в последний раз, он повернулся и уставился на них измученным взглядом.

– Это сделала Шана Дэй, – заявил он, воздев палец вверх.

– Послушай, Чарли… – начал Фил.

– Не надо никаких «послушай, Чарли». Я подобрался к ней вплотную, и она об этом знает. Я-то полагал, что просто копаюсь в чужом грязном белье, когда начал наводить о ней справки. Вот только я слишком много узнал, и Шане это не понравилось. К вашему сведению, у нее есть сообщник за пределами тюрьмы. И теперь она использует его. Завела себе эдакую марионетку-убийцу, которая выполняет за нее всю грязную работу, пока сама она просто сидит в своей камере и дергает за ниточки. Идеальное алиби, а? Шана просто не могла убить мою мать, она ведь в тюрьме! Но тем не менее она сделала это. Она убила мою мать, чтобы отомстить мне, а теперь сидит там и надрывается со смеху, потому что знает: ей ничего за это не будет. Вот чему ее научили тридцать лет за решеткой – как довести свои мерзкие преступления до совершенства.

– Ваша мама открыла бы дверь курьеру? – повторил Фил свой вопрос.

– Не знаю. Может быть.

– Дом охраняется? – спросила Ди-Ди.

– Да, здесь установлена сигнализация.

– Камеры?

– Нет. Просто на дверях и окнах установлена сигнализация.

– Что за компания?

Сгарци сказал название фирмы, и Фил его записал.

– Мама не говорила вам, может, она видела кого-то нового в районе? Нового жильца, например?

– Нет.

– У нее не было чувства, что за ней следят? – спросил Фил.

– Мама не выходила из дома, шторы на окнах были задернуты. Каким местом кто-то мог за ней следить?

«Справедливо», – подумала детектив Уоррен.

– Ее навещали медсестра или врач? – спросила она.

– Да. Сестра Элиот приходила сюда два раза в неделю. Маме требовалась квалифицированная помощь. К сожалению, это все, что мы могли себе позволить.

– Сестра Элиот? Молодая, старая?

– Пожилая женщина. Довольно милая. Маме она нравилась.

– К вам приходила только она?

– В основном. Но если сестра Элиот прийти не могла, из клиники отправляли кого-то другого, разумеется, заранее нас уведомив. Однако сестра Элиот работает по вторникам и пятницам, так что до завтрашнего дня никто не должен был здесь появиться. Может, соседи кого-то видели? – предположил Сгарци. – Ну, например, какой-нибудь парень стоял перед ее крыльцом, на виду у всей улицы…

– Мы сейчас как раз опрашиваем соседей, – заверил его Фил.

– Значит, вам ничего не известно! – обвиняющим тоном заметил Сгарци. – Если бы ваши что-то узнали, вам бы сразу об этом сообщили, сукин ты сын!

Он резко отвернулся от них и снова уставился в камин.

– Вы сказали, что принесли ужин для мамы, – сказала Ди-Ди. – А как насчет обеда?

– На обед она пьет специальную смесь. «Эншор» она называется, или что-то в этом роде.

Уоррен пристально на него посмотрела:

– А как насчет полдника? Просто мы обнаружили в раковине две тарелки и две чашки.

– Что?

Сгарци снова круто развернулся и уставился на полицейских, вытаращив глаза. Прежде чем они смогли его остановить, он пронесся мимо них на кухню.

– Только ничего не трогайте! – громыхнул голос Фила у него за спиной.

Рука репортера застыла на полпути к металлической раковине.

– Это улики, – немедленно пояснила Ди-Ди.

Сгарци убрал руку.

– У нее был гость, – сказал он.

Его голос звучал как-то странно, почти смущенно.

– Что вы имеете в виду?

– Уже несколько недель мама почти ничего не ела. Побочный эффект от лекарств, а может, боль, кто знает. Я приношу ей ужин, утром у нее легкий завтрак, а на обед она выпивает тот питательный коктейль. Но две тарелки, две чашки, причем из ее любимого сервиза… Она доставала их только по особому случаю. Например, когда у нас были гости.

– Чарли, – тихо позвала Ди-Ди, – можно ли предположить, что ваша мама знала того, кто приходил к ней сегодня днем? Быть может, поэтому она его и впустила?

– Не знаю, – ответил Сгарци, от его былой уверенности в голосе не осталось и следа.

– Если бы к ней пришли гости, чем бы она их угощала? – спросил Фил.

– «Ньютонс инжирное». Это такое печенье к чаю, вы не в курсе? – Сгарци открыл буфет и вытащил желтую целлофановую упаковку.

Она была разорвана, а внутри недоставало двух печений.

– Черт возьми… – прошептал репортер.

– Нам нужен список друзей и знакомых вашей матери, – начал Фил.

– Об этом не может быть и речи. Мать умирала от рака. Люди приходили в ее дом не ради печенья, они приносили ей поесть. Это был явно незнакомец. Некто, кого вы только узнаете и пытаетесь предстать перед ним с лучшей стороны. – Сгарци хмуро уставился на желтую упаковку, словно надеясь, что печенье ему все расскажет. – Это мог быть друг ее друга, – пробормотал он. – Например, он мог притвориться моим старым знакомым. Или же этот тип заявил, что был знаком с Донни, – внезапно заключил он. – Намекнул, что ему кое-что известно о моем кузене. – Он посмотрел на полицейских. – Тогда бы мама точно открыла ему дверь, пригласила внутрь и напоила чаем из своего любимого сервиза. Уж для друга Донни она бы расстаралась. Говорю вам, мою маму убила Шана Дэй. А все потому, что вы, гребаные идиоты, не остановили ее раньше!

Ди-Ди ничего не ответила. Отсутствие улик, указывающих на правдивость его теории, правосудие, презумпция невиновности – все это ничуть не интересовало Чарли Сгарци. Ничто из этого списка не сможет дать ему то, чего он действительно хочет, – вернуть его мать.

Фил проводил репортера обратно в гостиную, а затем попросил техников снять отпечатки пальцев с тарелок и остальных кухонных приборов. Сгарци по настоянию Фила как раз начал составлять список друзей и соседей своей матери, когда на пороге гостиной появился Алекс.

Таким Уоррен его еще не видела. Он был не просто мрачен, но и чем-то глубоко обеспокоен. Муж сделал знак следовать за ним.

Ни одного предупреждающего слова. Ни одного ободряющего хлопка по плечу.

Ди-Ди поняла, что все очень плохо, еще до того, как вошла в комнату, где Убийца с розой проводил свой ритуал.

* * *

Спальня оказалась крошечной. Очевидно, изначально это был рабочий кабинет в причудливом доме колониального стиля. А после того как состояние Дженет ухудшилось до такой степени, что она не могла самостоятельно подняться по лестнице на второй этаж, его переделали.

Односпальная больничная кровать с металлическими поручнями занимала большую часть помещения. Она находилась у дальней стены и блокировала дверь, которая, по-видимому, некогда служила черным ходом. Рядом с кроватью Ди-Ди увидела старую тумбочку из дуба, на которой стояли кувшин с водой, многочисленные пузырьки с оранжевыми таблетками и, конечно, бутылка шампанского и красная роза.

Оттягивая ужасный момент, Уоррен задержала взгляд на последних двух предметах.

– Нет наручников, – пробормотала она.

– Нет, – подтвердил Алекс, он стоял рядом с женой, загораживая кровать. В этой тесной каморке им приходилось стоять настолько близко друг к другу, что буквально шаг в сторону – и они столкнутся носами. – В этот раз все немного по-другому, – продолжил он. – И жертва, и почерк. Хотя, скорее всего, различия в почерке именно с жертвой и связаны.

– Можно поподробнее?

– Шестидесятивосьмилетняя Дженет Сгарци жила в этом доме одна, постепенно угасая от рака. Она одинока, и это делает ее похожей на других жертв, но возраст и состояние здоровья… Наш маньяк переключился с относительно молодых девушек на больную старушку.

– Он напал на нее среди бела дня, – добавила Ди-Ди. – Очень рискованно.

– Да уж. Пэт стал куда смелее. С другой стороны, жертва бы точно не открыла дверь после наступления темноты. Вообще она жила одна, но, учитывая ее состояние, Чарли наверняка часто оставался здесь до утра. Таким образом, ночное нападение в этих условиях означало бы огромный риск.

– Убийца с розой сначала наблюдал за ней. Ему ведь как-то нужно было учесть все факторы и составить план.

– Как мы, в общем-то, и полагали, – сказал Алекс. – Пэт заранее все продумывает и планирует. Поэтому мы и не смогли его или ее поймать, несмотря на то что уже в четвертый раз он с легкостью и не вызывая подозрений проник в чужой дом.

– В четвертый?

– Кристин Райан, Регина Барнс, Дженет Сгарци и мы. Кстати, к нам он тоже пробрался днем.

Ди-Ди выпрямилась:

– Он репетировал! Бьюсь об заклад, этот сукин сын репетировал. Издевался над нами, да, но в то же время репетировал! К тому моменту Пэт уже выбрал себе жертву, Дженет Сгарци, которую задумал убить днем. Поэтому он сначала решил потренироваться на нас. Твою-то мать!

Алекс положил руку ей на плечо. Не для того, чтобы утешить, а чтобы успокоить.

– Ди-Ди, – строго сказал он.

Она мгновенно смолкла.

– Вернемся к анализу места преступления.

– Хорошо.

– Пэт все планирует заранее. В нашем случае он должен был напасть на свою жертву днем. Учитывая ее возраст и состояние здоровья, Пэт, вероятно, и не сомневался, что справится с ней, даже если она будет бодрствовать. Однако в качестве подстраховки все-таки захватил с собой какое-то снотворное, без вкуса, цвета и запаха. Бен обнаружил в мусорном ведре ампулу, вероятно, от рогипнола. Скорее всего, Пэт все же сначала усыпил Дженет.

– В раковине нашли две тарелки и две чашки из любимого сервиза Дженет, – отрапортовала Ди-Ди. – Словно у них было дружеское чаепитие. С инжирным печеньем.

Алекс поморщился.

– Скорее всего, Дженет Сгарци ничего не почувствовала, – тихо сказал он. – Может, ты так не думаешь, но, по моему мнению, то, что делала с ней болезнь… Ее смерть была легкой. По крайней мере, менее болезненной, чем смерть от рака. И все же…

Он отступил в сторону, открывая взору детектива больничную койку с металлическими поручнями. Ди-Ди резко втянула ртом воздух.

«Она была уже мертва, когда он это сделал, – напомнила себе Ди-Ди. – Мертва, мертва, мертва…» Но Алекс был прав, легче от этого не стало.

Как и в первых двух случаях, Убийца с розой содрал кожу с живота и верхней части бедер. Однако, в отличие от предыдущих жертв, молодых и относительно здоровых женщин, Дженет Сгарци умирала от страшной болезни. От нее в буквальном смысле слова остались кожа да кости, поэтому, когда убийца снял кожу…

Ди-Ди зажала ладонью рот. Она ничего не могла с собой поделать. Похоже, эта картина не скоро выйдет у нее из головы.

– В этот раз он действовал не так уверенно, как в предыдущие, – заметил Алекс.

– С чего ты взял?

– Посмотри, вот здесь, на верхней части бедер и на ребрах… Кожа порезана неровно. Казалось бы, это его третий опыт, угрызения совести остались в прошлом и Пэт должен более искусно и аккуратно выполнять свою, так сказать, работу. Однако эта жертва почему-то вызвала у него внутреннюю борьбу.

– Может, из-за возраста? – предположила Ди-Ди. – На старушек нападать сложнее?

– Также отсутствуют отделанные мехом наручники, – продолжил Алекс. – А это атрибут мест преступления с, пожалуй, наиболее очевидным сексуальным подтекстом. Даже если мы представим, что наш маньяк – мужчина, убивающий тех, кто его когда-то отверг, или женщина, одержимая идеей собрать коллекцию человеческой кожи, то…

– То зачем он убил старушку? Ты прав. Она не его типаж. А мы вообще уверены, что это дело рук Убийцы с розой? Вдруг просто кто-то не очень удачно скопировал его почерк?

– Нет, это он, – твердо сказал Алекс.

– Но как же отсутствие наручников, неровные следы от ножа…

– Дженет Сгарци – его третья жертва, – перебил жену Алекс. – Сто пятьдесят три, Ди-Ди. Вот что я делал все это время. Считал количество срезанных полос кожи. Надеюсь, мне больше никогда в жизни не придется заниматься ничем подобным, но, как бы там ни было, я насчитал ровно сто пятьдесят три полоски.

Ди-Ди не торопилась с ответом. Она сглотнуть-то не могла, не то что заговорить. Да, теперь понятно, отчего Алекс выглядел таким… мрачным. Из всех мест преступления, какие ему только приходилось изучать, это было самым…

– Прости, – сказала она наконец.

– Убийца с розой расправился с Дженет Сгарци, – уверенно продолжил Алекс, – хотя она и не относится к типажу предпочитаемых им жертв. Значит, у него были какие-то другие мотивы.

– Чарли Сгарци уверен, что это дело рук Шаны Дэй, – сказала Ди-Ди. – Якобы она приказала Убийце с розой напасть на его мать за то, что Чарли под нее копает. Или просто чтобы напугать его, хотя если так, то она ошиблась. Потому что теперь, похоже, Чарли намерен отомстить.

– Или она хотела показать, что все о нем знает, – предположил Алекс.

– Что ты имеешь в виду?

– Шана Дэй уже почти тридцать лет сидит в одиночной камере, верно?

– Да.

– И ты полагаешь, что она посредством кодов и шифров вошла в контакт с серийным маньяком, который волшебным образом появился в Бостоне и стал копировать убийства другого, давно мертвого, психопата.

– Ну да.

– Но все же почему тогда это стало происходить именно сейчас? Что послужило поводом? Тридцать лет со дня смерти Донни Джонсона? Я в этом очень сильно сомневаюсь.

Ди-Ди бросила на мужа полный негодования взгляд.

– Мы это уже обсуждали. И в прошлый раз ты весьма однозначно выразил сомнение в моих умственных способностях.

– Я ничуть не сомневаюсь в твоих умственных способностях. Я всего лишь предлагаю свою теорию. Дженет Сгарци была не только тетей Донни Джонсона, она мать Чарли, репортера, который всего несколько месяцев назад начал выискивать подробности смерти своего двоюродного брата.

– Думаешь… – Ди-Ди нахмурилась.

– Тридцатилетняя годовщина со дня смерти мальчишки – странный предлог для череды преступлений. А вот расследование давно закрытого дела… Что, если у Шаны действительно есть друг, с которым она знакома еще с детства? И что, если этот друг совершил или знает что-то такое, о чем даже спустя столько лет никто не должен знать?

– Получается, истинные мотивы Убийцы с розой состоят не в том, чтобы напомнить обществу о давно мертвом Гарри Дэе, – пробормотала Ди-Ди. – Нет, это только прикрытие. Ведь дело об убийстве не имеет срока давности, а это значит, Пэту есть что терять.

– Мы знаем только одно слабое место убийцы, – мрачно подытожил Алекс. – Шана Дэй.