Я видела, как открывается входная дверь моей квартиры. Я лежала на полу в спальне, прямо напротив дверей, не в состоянии пошевелить ни единым мускулом. Мои веки потяжелели, кожа стала липкой от пота, а к горлу продолжала подкатывать тошнота. Похоже на симптомы гриппа, только это был вовсе не грипп, а отравление угарным газом.
На пороге появился Чарли Сгарци. Сегодня на нем не было привычного длинного плаща. Вместо этого он был одет в изящно пошитые коричневые брюки и застегнутую под воротник полосатую рубашку. Он выглядел моложе и элегантнее, чем обычно. Расчетливый хладнокровный убийца, вышедший наконец-то снова на охоту.
На лице у него была маска, закрывавшая нос и рот, а в руках – темно-зеленая спортивная сумка, о содержимом которой я уже догадывалась. Хирургический скальпель и стеклянная банка с заранее приготовленным раствором формальдегида.
Закрыв за собой дверь на замок, Чарли сунул копию ключа от моей квартиры обратно в карман брюк.
Затем он подошел ко мне.
– Пол Донабедьян, – представился он приглушенным из-за маски голосом и протянул мне руку. – Приятно с вами познакомиться. Я арендовал квартиру в этом здании два месяца назад. Удачное решение, чтобы появляться здесь, не вызывая лишних подозрений. Стоит пройти мимо швейцара, и все, следить за тобой ведь никто не будет, верно? Несколько недель подряд я поднимался на этот этаж, пристреливался к твоей квартире. Надо ведь было сделать дубликат ключа и, разумеется, установить мои маленькие камеры. Но ты их нашла, ведь правда, Аделин? Взяла и заклеила все объективы. Как будто это могло меня остановить.
Он перешагнул через мое тело. Нужно двигаться. Подняться на ноги, наброситься на него. Или хотя бы вытолкнуть его за дверь. Но мою грудь тяжело сдавило, а легкие отчаянно боролись за каждый миллилитр кислорода.
Чарли положил свою сумку на кровать. Затем он подошел к электронагревателю и щелкнул выключателем. Следом он открыл два окна, расположенных в противоположных концах комнаты, чтобы проветрить ее.
Усилием воли я попыталась расширить свои легкие, чтобы вдохнуть первые же порывы свежего воздуха. Но окна были слишком далеко. Или я изрядно надышалась отравой.
– Не хочу, чтобы концентрация угарного газа была слишком сильной, – пояснил Чарли. – Вдруг и на меня повлияет. Кто знает, насколько хорошо защищают эти маски, так что лучше не рисковать. К тому же, если мы немного здесь проветрим, работа следователей станет еще более увлекательной. Только представь, известный врач, умная, проницательная и предусмотрительная женщина – и все равно убита в собственной постели. Как это драматично, не правда ли? Читатели сойдут с ума.
Сгарци вернулся за своей сумкой, открыл ее.
Я видела, как у меня дрогнули пальцы на правой руке. Признаки жизни. Или предсмертные судороги от кислородного голодания?
– Можешь собой гордиться, Аделин. Я оставил тебя, как самую лучшую, напоследок. Конечно, первых двух жертв я тоже тщательно отбирал. Что мне действительно в них нравилось, так это то, что они были так привлекательны и так одиноки… превосходные жертвы. Кому есть дело до уродливых дур со скверным характером? Но две молодые дамы, у которых есть отличная работа, куча верных друзей и заботливая семья, – вот что нужно публике. Вот что любят читатели. Полагаю, твой отец думал так же. Ты когда-нибудь видела фотографии его жертв? Ни одной страшилы. У него был отличный вкус. Как будущий автор его биографии, которая определенно станет бестселлером, я сделал все возможное, чтобы пойти по его стопам. Разумеется, за тем исключением, что я не могу себе позволить такую роскошь, как собственный дом с мастерской и вынимающимися половицами в гостиной. Квартира в многоэтажном доме имеет свои недостатки.
Чарли натянул латексные перчатки и следом вынул из сумки маленький стеклянный пузырек. Хлороформ. На случай, если отравление угарным газом сойдет на нет. И на случай, если я попытаюсь сопротивляться.
Из ванной послышались какие-то звуки. Шана. Сгарци, похоже, не знал, что она тоже была здесь. Если бы только к ней вернулось сознание, если бы только у нее при себе был тот нож…
– А теперь, – бодро заговорил Чарли, – я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, Аделин. Завершить начатое нужно сегодня. Обстановка накаляется. Особенно после того, как твоя сестра сбежала из этого курятника и копы подключили все свои резервы. Так бы я мог сыграть по максимуму, но с другой стороны… нет нужды идти на неоправданные риски. Я принес с собой несколько волосков, которые мне щедро одолжил Сэмюель Хейс, хотя сам он об этом даже не догадывается. Я хочу положить их, гм… прямо туда. Ну, ты поняла. Позже, когда судмедэксперты будут исследовать твой труп, они обязательно найдут их. ДНК приведет копов в квартиру Сэма, где он живет в полном одиночестве и даже некому подтвердить его алиби. А еще чуть позже они выяснят, что он является гордым владельцем писем и другого барахла, которое некогда принадлежало твоему покойному папаше. Если же они до всего этого не додумаются, то уж не знаю…
Чарли достал из сумки маленький пластиковый пакетик. Он открыл его и вытащил два коричневых волоска. Затем, склонившись надо мной, заглянул в мои остекленевшие глаза… потом перевел взгляд на израненное лицо.
– Ух ты, только посмотри на себя. Всегда знал, что Шана та еще сука, но чтобы настолько… – Сгарци поцокал языком, а затем вложил волоски в мою правую руку и зажал пальцы в кулак.
– Она не… не делала этого, – прошептала я.
– Ты про лицо?
– Про твоего кузена.
Чарли замер. Выражение его лица сменилось, а вместе с ним – и манера поведения. Выдуманный Пол Донабедьян исчез. Его место занял Чарли Сгарци. Он вдруг сощурился и угрожающе посмотрел на меня. Столько лет спустя ему все равно лучше всего удавалась роль уличного хулигана.
– Не смей говорить со мной о Донни, – прорычал он.
– Ты убил его.
Чарли уставился на меня.
– Это был несчастный случай? Он просто хотел… чтобы ты остановился…
– Это была шутливая потасовка. Просто шутливая потасовка!
– Шана тебя обнаружила. Ты над ним склонился. Колено стояло на груди? А руки сжимали шею?
– Заткнись!
– Ты… убил его. Но Шана… сошла с ума. Выхватила нож. Ты убежал, и она, вместо того чтобы наброситься на тебя, кинулась на Донни.
– Она отхватила ему ухо!
– Она просто… прикрыла тебя…
– У нее поехала крыша.
– Приступ психоза. Это все из-за тебя. Ты сломал ее, и никто… – Я наконец смогла дышать полной грудью. Легкие наполнились свежим воздухом. Я чуть не застонала от удовольствия. – Никого… не было рядом… чтобы помочь ей прийти в себя.
– Что сделано, то сделано. Я выучил свой урок. Уехал в Нью-Йорк и кем-то стал…
– Великий Притворщик, – пробормотала я.
– Заткнись!
– Раньше я часто наблюдала за людьми… пытаясь понять, как именно они испытывают боль. Но ты наверняка наблюдал за ними… чтобы копировать каждую их черту. Любые черты характера, любые эмоции. В тебе… в тебе нет ничего своего.
– Что ж, будем надеяться, что я смогу хорошо сыграть роль успешного человека, потому что уже завтра утром каждое телешоу захочет показать меня в прямом эфире и взять эксклюзивное интервью. Как я сумел пережить смерть матери от руки недавно объявившегося Убийцы с розой? Каково это – потерять всю семью из-за одного человека, между прочим, из-за твоей сестры? Тот, кто берет, всегда должен отдавать что-то взамен. Я главный эксперт по Гарри Дэю, не говоря уже об Убийце с розой. Первым делом завтра утром я окажусь перед объективами камер, зная, что все права на эту историю принадлежат мне. Книги, телешоу, права на экранизацию. Все это мое. И только мое. Больше нет нужды притворяться. Все мое, раз и навсегда.
– Ты убил свою собственную мать.
– Она все равно умирала! – прорычал Чарли. – Ты видела, что сделал с ней рак? Видела? Это похуже всякого убийства. Я подсыпал ей в чай снотворное, и она уснула. Из двух зол…
В комнате стало посвежее. Медленно, но верно воздух проникал внутрь. Но мог ли он дойти до ванной? Мог ли проникнуть в легкие Шаны?
Чарли, удостоверившись в качестве воздуха, сорвал с лица маску. Было видно, что ему уже не терпится приступить к самому главному.
– Волосы Сэма. Засунь их себе в трусы. Живо.
Я продолжала смотреть мутным взглядом прямо ему в глаза:
– А ведь она любила тебя.
Сгарци нахмурился:
– Еще бы. Я был примерным сыночком, заботился о ней.
– Даже после того, как ты убил ее племянника… и довел до смерти ее сестру.
– Я не хо…
– Длинные волосы. У тебя были длинные волосы?
– Что? – Сгарци удивленно посмотрел на меня.
Я сделала еще один глубокий вдох.
– У тебя… были длинные волосы?
– Давно. Еще в восьмидесятых. А что?
Я улыбнулась:
– Ты был похож на девчонку… по крайней мере, со спины. Вот почему Шана так отреагировала. Она увидела нашу мать, склонившуюся над отцом с лезвием в руках. Я так и знала.
– Ты такая же больная, как и она.
Позади раздался новый голос. Тихий. Полный угрозы. Голос Шаны.
– Но отнюдь не такая опасная.
* * *
Чарли подскочил к кровати, где стояла его спортивная сумка. Скорее всего, за скальпелем. Но в следующую секунду в его руке мелькнул пузырек с хлороформом. Без лишних раздумий он раздавил его в заранее приготовленной тряпке и двинул кулаком Шане в голову.
Удар пришелся в ухо. Сестра еще не отошла от угарного газа, поэтому все ее рефлексы были притуплены. Она пошатнулась и рухнула на колени. Чарли не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы прижать тряпку с хлороформом и осколками стекла прямо к ее лицу.
Меня поразила свирепость, с которой он действовал. Его уверенная атака застала врасплох не только меня, но и Шану. Может, когда-то Чарли и был обычным хулиганом, но за тридцать лет он превратился в настоящего головореза, мастера своего дела.
Я попыталась подняться хотя бы на колени. Пора взять себя в руки, нужно помочь сестре.
Но я пробыла в спальне слишком долго, и слишком высока здесь была концентрация газа. Ноги меня не слушались, я не могла подняться.
Я обернулась как раз в тот момент, когда Шана схватила Чарли за промежность и резко крутанула. Он взвыл и выпустил пропитанную хлороформом тряпку из рук. Затем вопль боли сменился озлобленным рычанием. Чарли ударил Шану кулаком в нос, послышался хруст. Очевидно, он сломал ей переносицу. Но сестра быстро оправилась от удара, ее пальцы тут же крепко стиснулись на его горле.
Вставай, вставай. Ну же, Аделин, надо помочь сестре.
Шана ударила его. Три, четыре раза. Похоже, к ней возвращались силы, свежий воздух из открытого окна помог ей взбодриться. Тем не менее она оставалась худой ослабленной женщиной, в то время как Чарли был раза в два крупнее и сильнее нее.
Он начал бить в ответ. Справа, слева, апперкот. Шана отступила назад, но он снова ударил ее, прямо в глаз. Жестокий сокрушительный хук. Похоже, Чарли не один час провел на боксерском ринге. Ему явно нравилось причинять людям боль.
Скальпель. В его сумке. Наконец я нашла в себе силы подняться на ноги и подойти к кровати. Вот он. Волосы Сэма Хейса упали на пол, их место заняла гладкая металлическая рукоятка скальпеля.
Шаг вперед, затем еще один… я медленно шла к Чарли, прижимая ребро ножа к бедру.
Шана была загнана в угол. Чарли беспощадно наносил ей удары один за другим, однако она не впадала в отчаяние. Я видела ее лицо, и оно выражало только твердую решимость. Она пришла сюда, чтобы убить этого человека, и ничто не сможет ее остановить.
Меня Чарли совсем не замечал. Сосредоточив все свое внимание на Шане, кряхтя во время каждого сокрушительного удара, он словно существовал в своем собственном мире. Мире, в котором он был достаточно силен, достаточно умен и достаточно жесток, чтобы расправиться с легендарной Шаной Дэй.
Еще один шаг. Теперь я была прямо у него за спиной. Я занесла скальпель и сделала глубокий вдох.
Я – это мой отец. Я – это моя мать.
Я – совесть нашей семьи.
Я провела скальпелем между его лопаток, разрезая мышцы, нервы и сухожилия. Пришлось вспомнить, чему нас учили в медицинской школе, чтобы точно вонзить лезвие как можно глубже между позвонков, а затем, для большей эффективности, правильно его провернуть.
Тело Чарли обмякло. Он слегка повернул голову набок, так что я могла видеть его удивленное выражение лица. Он открыл рот, словно хотел закричать…
Но с его губ не слетело ни звука. Шана вырвала скальпель из спины и одним плавным движением перерезала ему горло.
Чарли Сгарци безжизненно упал на живот.
Сестра отошла в сторону, и вдруг кто-то постучал в дверь.
* * *
– Полиция! – крикнул Фил. – Доктор Глен, это детектив Фил. Вы меня слышите?
Мы с Шаной обменялись взглядами. Никто из нас не сказал ни слова.
– Аделин, – позвал другой голос, голос детектива Ди-Ди Уоррен. – У вас все хорошо? Соседи говорят, что слышали подозрительный шум. Аделин, откройте, пожалуйста, дверь. Мы хотим убедиться, что с вами все в порядке.
Мы с сестрой продолжали смотреть друг на друга.
Раздался новый звук. Громче, чем до этого. Скорее всего, детектив Фил ударил в дверь плечом, в надежде что она поддастся.
– Они позовут консьержа, – тихо сообщила я Шане. – Он впустит их внутрь.
– Сколько у нас есть времени?
– Пять-десять минут.
– Нам хватит, – сказала Шана, и я сразу поняла, что она имеет в виду.
Этим утром, пока мы еще были в комнате для свиданий Массачусетского исправительного центра, я ей кое-что пообещала. Пришла пора исполнить обещание.
Мы не разговаривали, просто молча пошли в ванную. Еще в коридоре Шана начала раздеваться. Аспирин, который я достала из аптечки сегодня вечером, все еще лежал на столешнице возле раковины. Я дала ей четыре таблетки, и Шана разом их все проглотила.
Ее пальцы любовно поглаживали край ванны, пока я наполняла ее водой.
Шана не стала ждать, когда вода достигнет идеальной температуры. Окончательно обнажив свое испещренное длинными шрамами и короткими отметинами тело, она забралась в ванну.
– Я не смогу вернуться в тюрьму, – произнесла она, и я кивнула.
Потому что я знала, я всегда это знала. Чего моя сестра жаждала больше всего на протяжении всех тридцати лет? Свободы. Полной и безраздельной свободы, какую можно обрести только после смерти.
– Ты не убивала Донни, – сказала я, потому что даже не была уверена в том, что ей самой это известно.
Сестра пожала плечами и откинула голову на белую плитку.
– Вряд ли это имеет значение.
Со стороны прихожей снова донесся шум. Очевидно, это Фил пытался взломать дверь, пока Ди-Ди, несомненно, искала консьержа с ключами. Я подошла к двери в ванную и закрыла ее на замок. Не то чтобы дверь отличалась сверхпрочностью, но, по крайней мере, этот ход поможет нам выиграть еще немного времени.
– Ты любила Чарли? – с любопытством спросила я у сестры. – Поэтому ты отдала ему вещи, которые принадлежали нашему отцу? Ну, те, которые Чарли потом передал Сэмюелю Хейсу.
– Ничего я ему не давала. Мы с ним иногда кое о чем беседовали. Я знала, что он другой. Чарли мог обмануть других, но только не меня. Один зверь всегда распознает другого зверя. – Шана тяжело вздохнула. – Я хранила вещи отца в коробке. Она стояла под кроватью в моей комнате. Наверное, Чарли украл ее, а мне и в голову не приходило просить, чтобы мне вернули мое имущество после ареста. В любом случае мне бы и не разрешили такое у себя хранить.
– Но ты ведь все-таки любила его?
Все ее лицо распухло от ударов, нос был разбит, глаза начинали слипаться, но Шана смерила меня серьезным взглядом.
– Аделин, – сказала она. – Я не знаю, что такое любовь. Я умею ненавидеть. Умею причинять людям боль. А все остальное всегда было для меня загадкой.
Воды набралось уже ей по пояс. Сестра протянула руку через край ванны и подняла с пола остро заточенный нож, который она так тщательно выбрала всего несколько часов назад.
– Неправда, – возразила я. – Ты ведь любишь меня.
– Потому что ты моя сестра, – сказала она, словно это все объясняло.
В дверь больше не стучали. В квартире стояла гробовая тишина…
Шана протянула мне нож.
– Я не знаю, как.
– Ничего сложного.
– Пожалуйста…
Но сестра просто смотрела на меня. Я должна была выполнить ее последнюю просьбу, сдержать свое слово… Она вытянула вперед правую руку. Теперь я могла видеть белые полоски от всех предыдущих порезов. Ее предплечье напоминало карту города с ответвлениями многочисленных улиц.
– Помнишь, что я говорила? – хрипло спросила она. – Те инструкции, что он давал маме. Как правильно все сделать?
Я помнила.
Тщательно осмотрев ее руку, я выбрала тонкую синюю вену и, прижав к ней лезвие, надавила. Пока я медленно вела вниз по предплечью, рука сестры дрожала в моей руке.
Она вздохнула. Не застонала от боли, а именно вздохнула, словно не только кровь покидала ее тело, но что-то еще… Может, гнев. Или боль. Или все те ужасные желания и потребности, что втемяшил ей в голову наш отец, пока она была слишком маленькой, чтобы защитить себя, но в то же время достаточно взрослой, чтобы все прекрасно усвоить.
Она протянула мне вторую руку, и я порезала ее тоже. Вода в ванне постепенно становилась красной, а жизнь медленно покидала тело моей сестры.
– Я люблю тебя, – прошептала я.
– Она ему такого не говорила, – проворчала Шана. – Мама. Папе. Она никогда его не любила. А я – да. Я – да…
Сестра закрыла глаза, голова безвольно повисла.
В коридоре вновь раздался шум. Стуки, глухие удары, детектив Фил выкрикивал последнее предупреждение.
Я проверила пульс сестры. Она была мертва. Больше никаких тюремных камер для Шаны Дэй. Никакого страха. И никаких загубленных жизней.
Осталось последнее. Я подошла к двери в ванную и открыла ее. Это самое меньшее, что я могла сделать для Ди-Ди, учитывая состояние ее плеча.
Затем я сняла с себя всю одежду и накинула шелковый халат, который висел на крючке в ванной.
Я встала рядом с телом сестры, внимательно посмотрела на лезвие ножа, а потом на собственное предплечье…
У меня тряслись руки. Забавно, если вспомнить, что я не чувствую боли. Кто бы мог подумать?
И вот…