К тому времени как они вернулись домой и ему пришлось раз шесть пройти сквозь строй репортеров, чтобы занести в дом все покупки, Джейсон едва держался на ногах. Он поставил мультик для Ри, хотя и понимал, что ей вредно проводить у телевизора так много времени, что ему следовало бы попытаться увлечь дочь чем-то еще в это трудное время, и все такое.

Еда у них есть. Кот вернулся. Самого его еще не арестовали.

Это было все, что он на данный момент мог сделать.

Когда зазвонил телефон, Джейсон разгружал яйца. Он рассеянно поднял трубку, даже не взглянув на определитель номера.

– Что у тебя с лицом, сынок? – Южный акцент Максвелла Блэка растянул предложение, вернув Джейсона туда, куда он не хотел возвращаться.

«Думаешь, ты здесь босс, пацан? Ты моя собственность, пацан. Со всеми потрохами. Ты принадлежишь мне».

– Упал с лестницы, – ответил Джейсон, загоняя нахлынувшие образы в особый ящик, задвинутый в дальний уголок сознания. Он представил, как закрывает крышку, вставляет и поворачивает ключ.

Макс рассмеялся. Негромко и добродушно, как смеялся, должно быть, отпуская шутку на судейской скамье или на коктейль-пати, устроенной для соседей. Быть может, так же он рассмеялся и тогда, когда школьная учительница впервые нерешительно подошла к нему, чтобы переговорить насчет Сэнди. Вы знаете, сэр… мне кажется, ваша дочь Сэнди… предрасположена к несчастным случаям. И Макс успокоил ее этим своим милым, добродушным смешком. О, не стоит беспокоиться о моей малышке. Не забивайте себе этим голову. Моя дочь в полном порядке.

Джейсону никогда не нравился отец Сандры.

– Похоже, сынок, вчера мы оба встали не с той ноги, – протянул Макс.

Джейсон не ответил. Молчание затянулось. Макс оборвал паузу и беззаботно добавил:

– Так что я звоню, чтобы извиниться.

– Не нужно, – заверил его Джейсон. – Меня вполне устроит, если вы вернетесь в Джорджию.

– Мне кажется, Джейсон, если у кого-то и были основания таить обиду, то уж скорее у меня, нежели у тебя. Это ты задурил голову моей единственной дочери, утащил ее на этот жуткий Север, а потом даже не пригласил меня на свадьбу, не говоря уж о рождении внучки. С семьей так не поступают, сынок.

– Вы правы. На вашем месте я бы забыл о нас навсегда.

И снова этот сердечный, тягучий, словно патока, смех.

– К счастью для тебя, сынок, – продолжал Макс, – я решил встать выше этого. Мы говорим сейчас о моей единственной дочери и внучке. Было бы глупо позволять прошлому встать на пути нашего будущего.

– Скажу вам вот что: когда Сандра вернется, я передам ей ваше послание.

– Когда? – В голосе Макса прозвучали резкие нотки. – Может, ты хотел сказать если?

– Я хотел сказать когда, – твердо ответил Джейсон.

– Твоя жена сбежала с другим мужчиной, сынок?

– Похоже, здесь все больше сторонников именно такой теории.

– Ты не смог сделать ее счастливой? Заметь, я никого не обвиняю. Сам вырастил эту девочку, в одиночку, после смерти ее дорогой мамы. Я знаю, как трудно с нею бывает.

– Сандра – чудесная жена и преданная мать.

– Должен сказать, я немало удивился, когда услышал, что моя дочь стала учительницей. Но не далее как сегодня утром разговаривал с этим милым директором. Как там его… Фил… Фил Стюарт? Он отзывался о ней с восторгом, говорил, что у Сэнди установились замечательные отношения с учениками. Получается, ты все же направил ее на верный путь. Я ценю это, сынок, действительно ценю.

– Я вам не сынок.

– Ладно, Джейсон Джонс.

Джейсон вновь уловил резкость и скрытую за ней угрозу. Он сжал руку в кулак, но промолчал.

– Я ведь не слишком тебе нравлюсь, так, Джейсон?

И снова он не ответил. Судья, однако, разговаривал по большей части с самим собой.

– Вот только никак не могу понять – почему? По душам, откровенно, мы никогда с тобой не беседовали. Ты хотел мою дочь – ты ее получил. Хотел убраться из Джорджии – забрал мою дочь и уехал. Так что, похоже, у меня достаточно причин быть тобой недовольным. Список отцовских претензий к пареньку, умыкнувшему его единственную дочь… Но что я тебе сделал, сынок? Что я тебе сделал?

– Вы не позаботились о дочери, – услышал Джейсон свой голос. – Вы были нужны ей, а вас не оказалось рядом.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я говорю о вашей жене! О вашей свихнувшейся пьянчужке-жене, которая била Сэнди каждый божий день, а вы и пальцем не шевельнули, чтобы остановить это. Какой отец способен вот так бросить своего ребенка? Какой отец может спокойно смотреть, как его дочь мучают день за днем, и даже не попытаться положить этому конец?

Снова пауза.

– Моя жена била Сэнди? Это Сэнди тебе такое сказала?

Джейсон ответил не сразу, но вскоре все же нарушил грозившее затянуться молчание:

– Да.

– А теперь слушай сюда, – в голосе судьи зазвучала обида. – Мать Сэнди едва ли была идеальным родителем. Наверное, она и впрямь пила больше, чем следовало бы. В то время я целыми днями пропадал на работе, из-за чего хозяйка слишком часто оставалась с Сэнди одна. Разумеется, это заметно поистрепало ее нервы, возможно, она стала чуть более вспыльчивой, чем следовало бы быть матери. Но побои… истязания… думаю, это чересчур мелодраматично. Да.

– То есть ваша жена никогда даже пальцем Сэнди не тронула?

– Пожалеешь розгу – испортишь ребенка. Может, разок-другой она и шлепнула Сэнди по попе, но не более, чем позволил бы себе под горячую руку любой родитель.

– И ваша хозяйка никогда не напивалась в стельку?

– Ну, слабость к выпивке у нее имелась, что уж там скрывать. Могла перебрать вечерком, пару раз в неделю… Но буйной пьянчужкой уж точно не была; когда выпивала лишнего, сразу шла спать. Да она бы муху не обидела, не то что нашу дочь.

– И она никогда не гонялась за вами по дому с ножом?

– Что-что, прости? – Судья был явно шокирован его вопросом.

– Она издевалась над Сэнди. Защемляла ей пальцы дверью, заставляла пить отбеливатель, кормила всякой дрянью, чтобы отвезти потом Сэнди в больницу… У вашей жены было совсем плохо с головой.

На этот раз тишина затянулась надолго. Когда судья наконец заговорил, было слышно, что он по-настоящему потрясен.

– Ты это от Сэнди услышал? Так вот, значит, что Сандра рассказывала тебе о собственной матери… Что ж, тогда неудивительно, что ты был так резок со мной. Понимаю. Теперь мне твоя позиция совершенно ясна. Из всех бредовых… Да уж… Да… – Макс, похоже, не знал, что еще сказать.

Джейсон вдруг поймал себя на том, что переминается с ноги на ногу, не зная, что и думать. Прежняя его уверенность относительно некоторых вещей изрядно пошатнулась.

– Мне можно высказаться в свою защиту? – спросил судья.

– Пожалуйста.

– Во-первых – клянусь тебе в этом, сынок, – я впервые слышу о столь ужасных деяниях. Я готов допустить, что между моей женой и Сэнди происходило нечто такое, о чем мне не было известно. Но, честно говоря, не думаю, что все было так, как ты говоришь. Я люблю мою дочь, Джейсон. И всегда любил. Но я также отношусь к тем немногим мужчинам, которые, чего уж тут скрывать, бывают по уши влюблены в своих жен. Впервые увидев Мисси – а мне тогда было девятнадцать, – я сразу понял, что женюсь на ней, что она будет моею. И совсем не потому, что она была красивой – хотя она и была. И не только лишь из-за ее доброты и хорошего воспитания – а они у нее имелись. Дело в том, что она была Мисси, и за одно лишь это я полюбил ее. Тебе может показаться, что все это к делу не относится. Но на самом деле очень даже относится. Все началось, когда Сэнди было лет двенадцать. Я стал замечать, что она ревнует. Ей не нравилось, что я так почтительно отношусь к Мисси; не нравилось, что я без всякой причины приносил домой цветы; не нравилось, что я дарил женушке всякие безделушки. Достигая определенного возраста, девочки начинают – когда осознанно, когда нет – соперничать со своими мамами. Я думаю, Сэнди решила, что ей никогда не победить. Отсюда и пошла ее злость, враждебность к собственной матери. Вот только вскоре ее мать умерла. Умерла прежде, чем они с Сэнди смогли бы во всем разобраться. Сэнди тяжело это перенесла. Моя славная дочурка… Она вдруг совершенно переменилась. В ней словно проснулось что-то необузданное, злое. Она стала уходить из дома. Никого не слушала, поступала только по-своему. Не терпела никаких запретов. А потом сделала аборт, Джейсон. Ты знал это? Ри – не первая ее беременность, может, даже не вторая. Бьюсь об заклад, она никогда тебе об этом не говорила, не так ли? Мне самому стало известно лишь потому, что в клинике узнали ее имя и позвонили мне. Я дал разрешение. А что еще я мог сделать? Она тогда и сама еще была ребенком – совсем юная и совершенно неготовая быть матерью. Я молился, Джейсон, ты представить себе не можешь, как я молился о моей девочке… до тех самых пор, пока ты не забрал ее у меня.

Судья тяжело вздохнул.

– Я сейчас веду к тому, что всегда надеялся: со временем Сэнди избавится от своего безрассудства, как говорится, перебесится. И, разговаривая сегодня утром с директором, я подумал, что, может быть, она уже выросла, стала более зрелой. Но сейчас, услышав от тебя все это… Думаю, у моей дочери серьезные проблемы, Джейсон. Сначала она убежала от меня. Теперь – может, стоит уже признать это – и от тебя тоже.

Джейсон открыл рот, чтобы возразить, но слова не шли. Зернышко сомнения уже пустило корни. Что в действительности он знал о Сэнди и ее семье? Что бы она ни говорила, он всегда принимал это за чистую монету. Да и зачем ей было лгать ему?

Но опять же: какие причины имелись у него самого, чтобы лгать ей? Четыре миллиона и одна.

– Возможно, пришло время нам встретиться, – говорил Максвелл. – Посидим как мужчина с мужчиной и все проясним, во всем разберемся. Никакой неприязни, сынок, я к тебе не питаю. Просто желаю моей дочери и внучке всего самого лучшего.

– Как умерла Мисси? – спросил вдруг Джейсон.

– Что, прости?

– Ваша жена. Как она умерла?

– Сердечный приступ, – без промедления ответил судья. – Умерла в одночасье. Ужасная трагедия… когда женщина уходит такой молодой. Для нас это было сильнейшим потрясением.

Джейсон еще сильнее сжал трубку.

– Где именно она умерла?

– Гм… дома. А почему ты спрашиваешь?

– Не в гараже? Не за рулем машины?

– Ну да, именно там. Понимаю, тебе Сэнди это сказала…

– Но это точно был сердечный приступ? Вы уверены?

– Абсолютно. Ужасное, ужасное было время… Не думаю, что малышка Сэнди от этого оправилась.

– Я читал отчет о вскрытии, – продолжал стоять на своем Джейсон. – Если память мне не изменяет, лицо миссис Блэк, когда ее обнаружили, было вишнево-красного цвета, что недвусмысленно указывает на отравление углекислым газом.

На другом конце линии повисла долгая тишина; длилась она секунд тридцать, может, даже минуту. Джейсон почувствовал, как успокаивается желудок, распрямляются плечи. Сэнди была права: ее отец – очень, очень хороший лжец.

– Не знаю, о чем вы говорите, мистер Джонс, – произнес наконец Макс. Недавняя теплота в его голосе сменилась раздраженностью. Теперь он говорил как богатый, влиятельный человек, которому не удается настоять на своем.

– Неужели? А вот я думаю, вы прекрасно все понимаете: в наше время компьютеризированных отчетов можно добыть любую информацию, особенно если знать, где ее искать.

– Не рой яму другому, Джейсон. Будешь копать под меня, и я стану копать под тебя.

– Замучаетесь. Когда вы приехали в город?

– Лучше сам скажи, когда именно ты познакомился с моей дочерью? – спокойно парировал Макс.

– Взяли машину напрокат или воспользовались услугами автосервиса?

– Сам сдашь образец ДНК для теста на отцовство или подождешь, пока суд по семейным делам выпишет ордер?

– Этим вы ничего не добьетесь. Мы в Массачусетсе, где узаконены гей-браки, а in loco parentis значит гораздо больше, нежели биология, для определения того, кто будет осуществлять опеку над ребенком.

– Думаешь, если ты немного шаришь в латыни, то уже и в законах разбираешься лучше меня, да, мальчик?

– Я думаю, что недавно писал статью о дедушке, который пытался получить опеку над внуком на том основании, что ему не нравились лесбиянки – родители мальчика. Суд постановил, что ребенок должен остаться с теми единственными родителями, которых он когда-либо знал, даже если они и не являются его биологическими матерями.

– Интересно. Что ж, вот тебе еще немного латыни. Может, ты слышал и такую фразу, когда работал над своей статьей, – ex parte.

Джейсон застыл посреди кухни и лишь потом, с опозданием, бросил взгляд в окно. По дорожке, направляясь к передней двери, шел полицейский в форме.

– Так говорят о заявлении, сделанном без уведомления или в отсутствии другой стороны, – довольно усмехнулся Макс. – Когда дедушка обращается с подобным ходатайством в суд по семейным делам, данный суд может выписать односторонний ордер на посещение ребенка, даже не ставя другую сторону в известность о судебном разбирательстве. В конце концов, ты – главный подозреваемый в уголовном расследовании. И оставаться с главным подозреваемым в исчезновении матери – уж точно не в интересах ребенка, не так ли?

– Сукин ты… – прошипел Джейсон.

В дверь позвонили.

– Я бы на твоем месте открыл, – посоветовал Макс. – Я тебя вижу, сынок. Как и бо́льшая часть свободного мира.

Тут уже и Джейсон заметил Макса – держа трубку у уха, тот стоял неподалеку от белых фургончиков новостных служб. Выглядевший заметно моложе своих лет в свежем синем костюме, на фоне которого ослепительно белым пятном выделялась копна седых волос, старик помахал ему рукой. Телефонный звонок, непринужденная болтовня Макса под видом принесения извинений – все это имело лишь одну цель: удерживать Джейсона на одном месте… В дверь снова позвонили.

– Я открою, папочка, – пропела Ри.

Это уже не имело никакого значения. Все было бессмысленно. Когда-то, лет двадцать пять тому назад, Джейсон уже умирал. Теперь его ждало нечто похуже – рушился весь его мир. Ри приподнялась на цыпочки, чтобы открыть первый замок, потом второй.

Она настежь распахнула дверь перед полицейским.

Служитель закона держал в руке сложенный вдвое листок бумаги. Устремив взгляд над головой Ри, он обнаружил Джейсона стоящим на пороге кухни с прижатым к уху телефоном.

– Джейсон Ф. Джонс.

Джейсон наконец-таки положил трубку. Машинально шагнул вперед, протянул руку.

– Уведомление вы получили, – сказал полицейский и, сочтя миссию выполненной, четко развернулся и спустился по ступеням крыльца. На улице уже вовсю щелкали фотоаппаратами репортеры.

Развернув бумагу, Джейсон прочел официальное судебное предписание, согласно которому на следующий день, в одиннадцать утра, ему надлежало явиться с ребенком в суд, где у Ри должно было состояться часовое свидание с ее дедушкой, достопочтенным Максвеллом М. Блэком. Полное слушание касательно прав на посещение ребенка должно пройти через четыре недели. До тех пор Максвеллу Блэку дозволялось ежедневно проводить с внучкой, Клариссой Джейн Джонс, один час. Так постановил суд.

Каждый день. Каждый божий день. Макс и Ри вместе. Макс будет смотреть на Ри, разговаривать с Ри, прикасаться к Ри. И все это в отсутствии отца, которому придется оставлять дочь наедине с тем, кто участвовал в издевательствах над собственной единственной дочерью.

– Что там, папочка? – обеспокоенно вопросила Ри. – Ты что-нибудь выиграл? Что тебе дал этот человек?

Взяв в себя в руки, Джейсон сложил листок и сунул в задний карман.

– Ничего важного, – заверил он дочь. – Ерунда. Давай-ка лучше поиграем в «Кэндиленд».

Ри выиграла три партии кряду. Она по меньшей мере раза четыре выкладывала карточку Принцессы Холодок, что являлось безошибочным признаком жульничества. Джейсону было не до того, чтобы указывать дочери на очевидное мошенничество, что совершенно ей не нравилось. Девочка искала границы. Мир строится на правилах, лишь благодаря которым остается безопасным.

Закончив с настольными играми, Джейсон приготовил на ланч тосты с сыром и томатный суп на обед. Ри, надувшись, ела за высоким кухонным столиком, окуная тост в суп. Сам Джейсон по большей части размешивал суп ложкой, наблюдая, как плавающие в нем гренки становятся кроваво-красными.

Сложенное вчетверо судебное предписание по-прежнему лежало в заднем кармане. Как будто понизив его статус до простого клочка бумаги, он уменьшил и власть документа над жизнью каждого из них. Теперь Джейсон понимал, почему Сандра так легко ушла из дома и от отца, почему она за эти пять лет даже не пыталась позвонить Максу – ни разу.

Максвелл Блэк играл наверняка. Будучи судьей, он знал, как повернуть закон таким образом, чтобы получить желаемое. Сукин сын.

– Я хочу поискать мамочку, – объявила Ри.

– Что?

Прекратив обмакивать тост в суп, она смерила его долгим, упрямым взглядом.

– Ты сказал, что полицейские и друзья соберутся в школе, чтобы помочь искать мамочку. Так вот, я хочу пойти в школу. Хочу найти мамочку.

Джейсон уставился на дочь. Интересно, в какой книге по воспитанию может быть глава про это, подумал он.

В дверь позвонили, и Джейсон поспешно бросился открывать.

На крыльце стояли сержант Ди-Ди Уоррен и детектив Миллер. Джейсон по привычке выглянул – нет ли других копов. Не увидев никого, кроме двух следователей, он решил, что арестовывать его не собираются, и открыл дверь немного шире.

– Вы еще не нашли мою жену?

– А сами вы что, еще не начинали ее искать? – спокойно ответила Ди-Ди.

И все же она нравилась ему больше, чем Макс.

Он впустил детективов в дом, сказав Ри, что та может посмотреть второй мультик, так как папочке нужно переговорить с добрыми полицейскими. В ответ она нахмурилась и выкрикнула:

– Я все равно найду мамочку, и ты меня не остановишь!

Оставив последнее слово за собой, Ри решительно промаршировала в гостиную, щелкнула пультом телевизора и включила DVD-плеер.

– Долгий выдался день, – сообщил Джейсон Ди-Ди и Миллеру.

– Еще только половина двенадцатого, – заметила Ди-Ди.

– Боже правый, так у меня еще десять с лишним часов впереди!

Как только Ри уселась на диван, чтобы посмотреть своих любимых динозавриков из «Земли до начала времен», он провел полицейских в кухню.

– Воды? Кофе? Холодного томатного супу? – предложил он без особой настойчивости.

Ди-Ди и Миллер покачали головой. Оба устроились за высокой кухонной стойкой. Джейсон прислонился к холодильнику, сложив руки на груди. Скорбящий муж. Отец-убийца. Скорбящий, чтоб его, муж.

– Что с вами случилось? – спросила Ди-Ди.

– На стену наткнулся.

– Обеими сторонами лица?

– Приложился дважды.

Она недоверчиво вскинула бровь. Джейсон сохранил невозмутимое выражение лица. И что? Бросят человека в тюрьму за то, что его поколотили?

– Я хочу, чтобы в протоколе было отмечено: мы этого не делали, – сказал Миллер.

– Уточните, кто – мы?

– Бостонская полиция. Пока что мы даже еще не таскали вас в участок, поэтому, какая бы стена ни шлепнула вас по физиономии, это определенно были не мы.

– Полагаю, ваши стены предпочитают тазеры – так что да, это были не вы.

Язвительная реплика вряд ли смогла бы снискать ему расположение Миллера, но Джейсон и так уже не сомневался, что детектив считает его виновным.

– И когда же это случилось? – не отставала Ди-Ди, очевидно, более сообразительная из них двоих. – Мы видели вас после нападения Гастингса. Это уж точно не Итан вас так отделал.

– Может, просто синяки выступили не сразу…

Сержант вновь вскинула бровь. Джейсон никак не отреагировал. Он мог играть в эту игру весь день напролет. Она, судя по всему, тоже. В этом они являлись родственными душами. Бесить друг друга – так уж им определено.

Ему не хватало Сэнди. Он хотел спросить у жены, действительно ли она носит его ребенка. Хотел сказать ей, что готов на все, если только она даст ему второй шанс, вторую попытку сделать ее счастливой. Хотел сказать ей, что очень сожалеет, особенно о феврале. Он на самом деле сожалел о многом из того, что случилось в феврале.

– Сандра знала, чем вы занимаетесь, – произнесла Ди-Ди скорее утвердительным, нежели вопросительным тоном.

Он со вздохом заглотил наживку.

– Чем я занимаюсь?

– Сами знаете, на компьютере.

На Джейсона это не произвело ни малейшего впечатления. Он уже ожидал чего-то подобного от Итана Гастингса. Хотят его внимания – пусть предъявят что-то посерьезнее.

– Я – репортер. Конечно же, я работаю на компьютере.

– Хорошо, тогда, если позволите, я перефразирую: Сэнди стало известно, чем именно вы занимаетесь в Интернете.

Уже интереснее, но не намного.

– И чем же, по мнению Итана, я занимаюсь в Интернете?

– О, нам сказал об этом не Итан.

– Простите?

– Сегодня утром мы с Итаном не встречались. Мы говорили с ним вчера вечером, и паренек поведал немало интересного, в частности то, что он познакомил Сандру со своим дядей, компьютерщиком, работающим на полицию штата Массачусетс.

– Мы проанализировали ваши банковские счета, – подал голос Миллер, – и теперь знаем, что вы не играли в азартные игры. Остается детское порно и/или киберсекс. Почему бы вам не сделать себе большое одолжение и не выложить все как есть? Возможно, если вы станете с нами сотрудничать, мы сумеем вам помочь.

– Я не сделал ничего плохого, – автоматически ответил Джейсон, лихорадочно пытаясь прокрутить в голове все возможные варианты. В какой-то момент Сандра обратила внимание на его ночную работу с компьютером. Когда? Многое ли ей стало известно? Определенно не всё, иначе она не обратилась бы за помощью к Итану Гастингсу. Но квалифицированный специалист-компьютерщик… Черт. Эксперт-криминалист с доступом к первоклассно оборудованной компьютерной лаборатории…

– Ваш компьютер у нас, – продолжала наседать на него Ди-Ди. – И раз уж вы разбираетесь в компьютерах, то должны понимать: вскоре мы всё выясним. Под «всё» я имею в виду всё.

Джейсон рассеянно кивнул, потому что она была права. Учитывая тот инструментарий, коим обладали сейчас эксперты-криминалисты, он почувствовал бы себя в безопасности лишь в том случае, если бы пару-тройку раз переехал жесткий диск машиной, размолол его части на куски, после чего побросал эти куски в промышленную печь и взорвал печной цех к чертовой матери.

Рвануть бы сейчас в редакцию «Бостон дейли», схватить свой старый компьютер и прогнать собственную диагностику… Многое ли удалось выяснить Сандре? Сколько уровней защиты она смогла преодолеть? Вошла ли в чаты? Открыла ли финансовые записи? Его страницу в «МайСпейс»? Или же снимки? О боже, снимки…

Вернуться в «Бостон дейли» он не мог. Не мог даже подойти к тому компьютеру – слишком велик риск. Все кончено. Лучший для него теперь выход – забрать с чердака «денежный ящик» и бежать вместе с Ри к канадской границе.

Ди-Ди и Миллер не сводили с него глаз. Джейсон шумно выдохнул, стараясь показаться глубоко разочарованным.

– Уж лучше б моя жена обратилась с этим ко мне, – сказал он.

Ди-Ди наградила его скептическим взглядом.

– Я хочу сказать, – продолжал Джейсон, входя в роль потерпевшей стороны, – что, если б только она поделилась со мной своими опасениями и тревогами, я был бы счастлив всё объяснить.

– Что конкретно вы имеете в виду под этим словом – всё? – поинтересовался Миллер.

Джейсон издал еще один вздох.

– Так и быть, я скажу. У меня есть аватар…

– Что-что? – Миллер провел рукой по усам и быстро взглянул на спутницу.

– Аватар. Сгенерированный компьютером видеообраз, на веб-сайте, который называется «Другая жизнь».

– Не так, на хрен, быстро, тут не все такие продвинутые, – пробормотала Ди-Ди.

– Эй, здесь же четырехлетний ребенок, – укоризненно напомнил Джейсон и кивнул в сторону гостиной, где Ри, вне всякого сомнения, пребывала в полной телевизионной коме.

– Нет у вас никакого аватара, – хмуро сказала Ди-Ди.

– Конечно же, есть. Работал над одной темой и решил зарегистрироваться на веб-сайте. Хотел кое-что для себя прояснить. Но… даже не знаю. Это классное местечко. И там все сложнее и хитроумнее, чем я полагал. Там свои правила, обычаи и все такое. К примеру, когда вы только зарегистрировались, то начинаете с выбора базового тела и гардероба. Я же ни черта там не знал, поэтому сразу же отправился бродить по барам и магазинам, так сказать, в разведку. И я тут же заметил, что женщины не желают со мной разговаривать. А все потому, что я был в стандартном прикиде. У меня на лбу было написано – «новичок». Новичков никто не любит, сами знаете. Сначала ты должен себя зарекомендовать. Заработать, так сказать, нашивки.

Ди-Ди одарила его новым скептическим взглядом, тогда как Миллер, напротив, проявил интерес.

– И вы всю ночь проводите на сайте в образе другого человека, притворяясь кем-то другим?

Джейсон пожал плечами и сунул руки в карманы.

– Ну, это, конечно же, не то, в чем взрослому мужчине захочется признаться, особенно собственной жене.

– И какой вы в этой «Другой жизни»? – спросил Миллер. – Богатый, красивый, успешный? Или, может, вы там грудастая блондинка, западающая на байкеров?

– Вообще-то, я там писатель. Работаю над приключенческим романом, который может быть, а может и не быть автобиографическим. Такой, знаете ли, загадочный мужчина. Женщинам это нравится.

– Похоже на то, какой вы здесь, – сухо заметила Ди-Ди. – Едва ли стоило ради такого регистрироваться на том сайте.

– Потому-то я ничего и не сказал Сандре. Вряд ли это пришлось бы ей по душе. Она целыми днями работает, а по вечерам, пока я собираю материал для «Бостон дейли», приглядывает за Ри. Вряд ли ей понравилось бы, что муж, вернувшись ночью домой, балуется компьютерными играми. Не самая, как вы понимаете, лучшая тема для разговора между супругами.

– И вы решили держать это в тайне, – констатировала Ди-Ди.

– Просто не стал об этом упоминать, – уклонился от прямого ответа Джейсона.

– Да ну? И все это такая страшная тайна, что вам приходилось очищать историю браузера после каждого онлайн-сеанса?

Черт, оказывается, Итан и этот компьютерщик поднатаскали Сандру весьма неплохо.

– Я делал это как репортер, – спокойно, без запинки, ответил Джейсон. И внезапно понял, что лжет так же легко, как и Максвелл Блэк. Не потому ли Сандра вышла за него, что он напоминал ей отца?

– Извините?

– Историю браузера я очищал для того, чтобы защитить мои источники, – пояснил Джейсон. – Этому учат в школе журналистики, на лекциях по этике. Вообще-то предполагалось, что я буду работать только на лэптопе, но домашний компьютер оказался в этом плане более удобным, так что со временем я начал проводить онлайн-исследования на нем, а потом – и передавать с него информацию. Естественно, домашний компьютер не защищен от осмотра и конфискации, – он многозначительно посмотрел на полицейских, – поэтому я регулярно произвожу чистку архивных файлов в соответствии со стандартной операционной процедурой.

– Вы лжете. – Ди-Ди нахмурилась. Похоже, она ожидала услышать нечто иное и сильно расстроилась. Настолько сильно, что вполне могла и приложиться к чему-то кулаком. Возможно, даже к нему.

Джейсон пожал плечами – ничем, мол, больше помочь не могу.

– Что это была за школа журналистики? – внезапно спросила Ди-Ди.

– Школа?

– Да, та, в которой вы посещали лекции по этике? – Слово «этика» она произнесла как грязное ругательство.

– О, это было давным-давно. Какие-то онлайн-курсы.

– Мне нужно знать точнее, – наседала она. – Даже в онлайн-колледжах ведется какая-то документация.

– Я поищу… для вас.

Она уже качала головой.

– Не было никаких курсов. Или, может, и были когда-то, только вас тогда звали не Джейсон Джонс, не так ли? Из того, что нам известно, фамилия Джонс уходит в прошлое лишь на пять лет. Кем вы были до этого? Смитом? Брауном? И хотела бы я знать: когда берешь новое имя, кот тоже новую кличку получает?

– Понятия не имею, – сказал Джейсон. – Коту еще только три года.

– Вы лжете нам, Джейсон. – Ди-Ди соскочила со стула и подошла ближе, словно близость могла смутить его, заставить выпалить ответы, которых у него не было. – Какой, к дьяволу, аватар?.. Единственной другой жизнью, какая у вас есть, вы живете здесь и сейчас. Вы пытаетесь убежать от чего-то. Или от кого-то. И вам пришлось немало попотеть, заметая следы, не так ли? Но Сандра начала о чем-то догадываться. Заподозрила что-то неладное. И обратилась за помощью к Итану, а тот запросил для поддержки большие пушки. Как-то вдруг, совершенно неожиданно, вашей активностью в Интернете заинтересовалась полиция штата. Вас это сильно напугало, Джейсон? Что, черт возьми, может быть столь ужасным, если это оправдывает убийство жены и еще не родившегося ребенка?

– Так она действительно беременна? – выдохнул Джейсон. Он не хотел это спрашивать, но ждал ответа, чтобы получить подтверждение. Почувствовать это снова. Ту особенную, изысканную боль, которую ощущаешь, когда кто-то срезает с тебя кожу обвалочным ножом.

– Так вы действительно не знали?

– Но когда?.. То есть… она выглядела немного нездоровой. Я думал, подхватила простуду… Она ничего мне не сказала.

Ди-Ди не сводила с него пристального, задумчивого взгляда.

– Она сделала тест на беременность, Джейсон, но на каком сроке, сказать не могу. Тем не менее анализ ДНК мы проведем, даже не сомневайтесь. Любопытно будет узнать, вы ли настоящий отец.

Джейсон не ответил. Не смог. Потому что только теперь начал понимать, что к чему.

– Тот специалист-компьютерщик… – начал он.

Ди-Ди посмотрела на него.

– … он приходил в школу?

– По его словам, да.

– В урочное время?

– Нет. По четвергам, вечером, когда играли в баскетбол.

По блеску в ее глазах он понял, что они думают об одном и том же: а он-то все это время утверждал, что жена слишком занята с Ри, чтобы иметь любовника. Однако же Сандра выкроила время для тайных свиданий. По четвергам… вечером. Каждую неделю. Его жена ходила в школу и встречалась там с другим мужчиной.

– Как его зовут? – Голос Джейсона едва заметно дрогнул. Еще одна слабость, с которой ему не удалось справиться.

Ди-Ди покачала головой.

И тут, словно из ниоткуда, пришла еще одна случайная мысль: «На какой машине ездит этот специалист-компьютерщик? Уж не на служебной ли?»

– Назовите мне ваше имя, Джейсон Джонс. Ваше настоящее имя.

– Вы говорили с Эйданом Брюстером? Спросите у него, что он видел в среду вечером. Вам нужно расспросить его о машине. Пусть поподробнее расскажет о машине.

– Скажите нам, чем вы занимались на компьютере, Джейсон. Скажите, что именно вы так отчаянно пытаетесь скрыть.

– Да ничего я не скрываю! – в который уже раз повторил Джейсон, все больше нервничая и словно чувствуя, как смыкается вокруг него кольцо. В запасе оставались считаные дни, даже часы. Они должны его услышать, должны все уяснить. На кону судьба его дочери. – Послушайте, вы ведь сами говорите, что вместе с Сандрой жесткий диск с нашего компьютера изучал какой-то эксперт по компьютерам. Ясно, что он ничего не обнаружил, иначе вы бы не стояли сейчас у меня над душой. Следовательно, мне скрывать нечего.

– Что там с вашей второй жизнью?

– Этот компьютерщик из лаборатории штата… – не сдавался Джейсон. – Почему бы вам не приглядеться к нему поближе? Как знать, может, его отношения с Сандрой выходили за рамки профессиональных? Может, он домогался ее; может, он и был тем, кто устроил Сандре сцену, когда она не захотела оставить Ри?

– Наверное, вы имели в виду, когда она не захотела оставить вас?

– Я не сделал ей ничего плохого! Я бы не лишил Ри ее матери. Но этот парень… компьютерщик… думаете, ему было бы до этого дело? Или отцу Сандры, Максвеллу Блэку. Вы знали, что он добился через суд права навещать Ри? В сущности, Макс и явился-то сюда не затем, чтобы поучаствовать в поисках дочери, но для того, чтобы вступить в борьбу за опеку над внучкой. Будь здесь Сандра, у него ничего бы не вышло – не было бы никаких для этого оснований. Но теперь, когда Сандра пропала, а меня считают главным подозреваемым… Вам не кажется, что все это чертовски удобно для него? И, может, даже слишком удобно, чтобы быть простым совпадением?

Ди-Ди вытаращила на него глаза.

– Так вот какова ваша защита? Что это все дело рук какого-то однорукого? Я думала, вы грешите на местного извращенца.

– Не уверен, что Сандра была с ним знакома.

– Понимаю. И поэтому ее родной отец и специалист-компьютерщик, которого она привлекла для расследования ваших забав в онлайне, заслуживают, на ваш взгляд, более пристального нашего внимания.

– И не забывайте про Итана Гастингса. – Джейсон понимал, что роет яму себе самому, но уже не мог сдержаться. – Тринадцатилетние подростки делали и кое-что похуже.

– Неужели? Так который из них, Джейсон? Кто же виновен – Эйдан Брюстер, Итан Гастингс, Уэйн Рейнолдс, Масквелл Блэк? А может, Зубная фея?

– Уэйн Рейнолдс?

Ди-Ди смутилась, слишком поздно поняв, что выдала компьютерщика из лаборатории штата. И заговорила быстрее:

– Вы лжете нам, Джейсон. Лжете касательно вашей личности, лжете о том, чем занимаетесь в Сети, лжете насчет всей вашей чертовой жизни. А теперь еще и заявляете, что любили жену и хотите лишь одного: чтобы она к вам вернулась… Что ж, если вы действительно так сильно любите эту женщину, самое время начать говорить правду. Скажите нам, что здесь происходит, Джейсон. Скажите, что, черт возьми, на самом деле случилось с вашей женой?

И Джейсон сказал то единственное, что знал в этот момент наверняка.

– Честное слово, сержант, не имею ни малейшего представления.