Вторник, 15 мая, 13:52

Бейкерсвильская восьмилетняя школа напоминала сумасшедший дом. Остановившись в полуквартале от растянувшегося во все стороны одноэтажного здания, Рейни увидела бегущих через парковочную площадку родителей и отчаянно ревущих на огороженном школьном дворе детей. Звенела пожарная сигнализация. Выла сирена «Скорой» – черт бы подрал Уолта. С соседних улиц подлетали все новые машины – вероятно, вызванных с работы родителей.

– Черт, – пробормотала Рейни. – Черт, черт, черт…

Учителя собирали своих подопечных небольшими группами. Мужчина в костюме – может быть, директор Вандерзанден, Рейни встречалась с ним только один раз – стоял у флагштока и вроде бы пытался преобразовать хаос в некое подобие порядка. Без особого, впрочем, успеха. Его организаторским усилиям мешали родители, бегающие от одной группы к другой в поисках своих детей. Дети тоже кружили бесцельно, высматривая родителей. Какой-то мальчик в испачканных кровью джинсах выбрался, пошатываясь, из безумного круговорота и свалился на тротуар. На него никто не обращал внимания.

Рейни выскочила из машины и побежала. Каннингэм последовал за ней. Пробившись через людское море к стеклянным входным дверям, она заметила патрульную машину Шепа, блокировавшую стратегический западный вход на парковочную площадку. Однако самого шерифа видно не было.

Передние двери распахнулись, и Рейни увидела в конце широкого коридора двух бейкерсвильских медиков-добровольцев, Уолта и Эмери, оказывавших помощь жертве.

– Черт, – снова выругалась она. Пока здание не проверено, этим двоим делать здесь было нечего.

Незнакомый мужчина, вероятно родитель, пробежал мимо, прямиком к открытой двери. В последний момент Рейни схватила его за руку и оттянула назад.

– Мой ребенок… – начал он.

– На парковку! – крикнула она. – В здание никому не входить! Эй, вы… Да, вы, там, в костюме! Подойдите сюда.

Торопливо проходивший рядом моложавый мужчина остановился, словно зацепился за сучок. Вид у него был важный, чему способствовали приталенный костюм оливкового цвета и начищенные до блеска черные туфли. Он был явно взволнован и спешил и, остановившись, недовольно посмотрел на Рейни.

– Вы работаете в школе? – строго спросила она. – Ваше имя?

– Ричард. Ричард Манн. Я – школьный консультант, и мне нужно попасть к учащимся. У нас раненые…

– Знаете, что случилось?

– Там стреляли. Потом сработала пожарная сигнализация… все побежали. Я был у себя в кабинете, работал с бумагами, и вдруг… вся эта суматоха.

– Вы видели, кто стрелял?

– Нет, но кто-то сказал, что какой-то мужчина выбежал из западной боковой двери. Я не знаю…

– А что учащиеся? Все вышли?

– Мы следовали стандартной процедуре эвакуации, – машинально ответил Ричард Манн. Лицо у него вдруг вытянулось. Он наклонился и, понизив голос, чтобы слышала только Рейни, добавил: – Двое учителей сказали, что видели учеников в коридоре. Они спешили в свои классы и не стали задерживаться… не хотели, чтобы дети увидели… А еще я видел здесь раненых ребят. Хотел позвать медиков, но они уже вошли в здание.

– У вас есть медицинская подготовка?

– Умею делать искусственное дыхание, проводить первичную реанимацию…

– Хорошо. Вот что вы сейчас сделаете. Организуйте пункт медпомощи на школьной лужайке. Соберите всех раненых детей. Я видела, как какой-то мальчик упал возле тротуара, так что пошлите кого-нибудь туда. Спросите, есть ли среди родителей такие, кто умеет что-то делать – искусственное дыхание, перевязку, не важно. Пусть помогают детям и держатся по мере возможности. Уолт, похоже, занят в здании, так что до прибытия «Скорой» из Кэбота еще минут десять-пятнадцать, не меньше.

– Я постараюсь. Просто из-за всего этого шума почти ничего не слышно.

Рейни указала на патрульную машину Шепа:

– Видите ее? Там, на заднем сиденье, мегафон. Сделайте так, чтобы вас услышали. Потом, когда устроите пункт медпомощи, у меня будет для вас другая работа. Вы меня слушаете?

Консультант кивнул. Он был бледен, но держался собранно и слушал внимательно, хотя над верхней губой выступил пот.

– Видите, сколько народу собралось на парковке? Нам нужно перевести всех на другую сторону улицу. Пусть учителя построят свои классы и проведут перекличку. Потом можно передать детей родителям. Но с парковки нужно убрать всех, кроме раненых, понятно? Здесь оставаться опасно. И еще. Никто не должен уходить, пока не будет разрешения полиции. Ясно?

– Да. Я постараюсь.

– Вы видели шерифа О'Грейди?

– Видел, как он вошел в здание. Думаю, искал своих детей.

Ричард Манн поспешил к машине Шепа. Рейни прошлась взглядом по белому школьному зданию, которое еще только надлежало проверить, и посмотрела на напарника. Чак нервно поглаживал оружие.

Рейни глубоко вдохнула. Весь ее опыт в такого рода делах сводился к практическим занятиям на курсах подготовки, а с тех пор прошло уже несколько лет, но ничего другого не оставалось. Уолт и Эмери уже были в школе. И Шеп тоже. Почему бы и им с Чаки не присоединиться?

Она повернулась к нему:

– Идешь за мной, Чаки. Глаза открыты, оружие не трогать. Уолт там без разрешения, но стрелять в него из-за этого не стоит.

Чаки послушно кивнул.

– Есть три вещи, о которых ты должен помнить на месте преступления. Ничего не трогать. Ни в коем случае ничего не трогать. И вообще ни хрена и ничего не трогать. О'кей?

Чаки снова кивнул. Рейни взглянула на часы. 13:57. На парковке все еще творилось черт знает что, и весь этот шум и гам, детский плач, крики и звон сигнализации мешали думать, мешали сосредоточиться. Тем более что она уже заметила красные пятна на дорожке, очевидный кровавый след, тянувшийся из школы во двор. Там бежали раненые дети. А другие? Те, которых, по словам Ричарда Манна, видели учителя?

Думать об этом она пока не могла.

С собой у нее был «глок» в правой руке и запасной двадцать второго калибра в кобуре на щиколотке. Рейни надеялась, что этого хватит. Она кивнула Каннингэму и, держа в левой руке «уоки-токи», переступила порог.

Здесь было еще шумнее. Неутихающий свист пожарной сигнализации эхом разлетался по длинным коридорам и дождем обрушивался на голову.

– Диспетчерская! – крикнула Рейни в рацию. – Один-пять вызывает диспетчерскую. Линда, ответь!

– Один-пять, диспетчерская на связи.

– Дай мне Хэнка. Пусть скажет, как отключить эту чертову пожарную сигнализацию.

– Э… о'кей. Один момент.

Они остановились в вестибюле, морщась от нарастающего шума.

Главный коридор был, на удивление, чист. Ни брошенных рюкзаков, ни книг, раскиданных по выложенному белой плиткой полу. Справа – приемная, окна которой были оклеены вырезанными из бумаги цветочками и бодрым приветствием – «Добро пожаловать!» Никаких признаков насилия.

«Уоки-токи» затрещал, и Рейни прижала рацию к уху, вслушиваясь в передаваемые Линдой инструкции. Войти в главный офис. Найти приборную панель. Она посмотрела на закрытую дверь. Что там, с другой стороны? Неизвестно. И не послушаешь. В том-то и проблема.

Рейни сделала знак Чаки – отступи в сторону. В таких делах лучше ничего не откладывать.

Пригнуться пониже и вперед, с пистолетом наготове. Ногой в дверь, упасть и перекатиться. Вскочить и вперед… Ничего. Ничего. Ничего. Офис безопасен.

Рейни подошла к панели управления, и уже секундой позже звон пожарной сигнализации оборвался.

Чаки даже вздрогнул от неожиданности. Внезапная тишина оглушила. А еще в ней было что-то неестественное и пугающее.

– Так-то лучше, – сказал через секунду Чаки, пытаясь придать голосу уверенности, хотя лицо его уже приобрело цвет пергаментной бумаги.

– Колумбайн многому научил, – негромко ответила Рейни. – Пожарная сигнализация заглушала все прочие звуки, и спецназовцы долго не могли определить местоположение стрелков в здании.

– Тебя обучали на случай стрельбы в школе? – с надеждой спросил Чаки.

– Нет. Об этом писали в журнале «Тайм». – Рейни мотнула головой. – Идем. Не тушуйся. Смотри и слушай. Все будет в порядке.

Держа наготове оружие, они осторожно вернулись в главный коридор. За офисом шли ряды голубых шкафчиков. Все они были закрыты. Скорее всего, стрельба случилась после того, как учащиеся вернулись в классы с ленча, решила Рейни. Но имеет ли это какое-то значение? И что она найдет в классах?

Они двинулись дальше. На полу валялись несколько деформированных пуль – то ли залетели случайно, то ли их запинали сюда ноги разбегавшихся школьников и учителей. Рейни аккуратно обошла их, хотя и не питала иллюзий относительно того, что ждало их впереди.

Первая задача каждого полицейского при подходе к месту преступления – сохранить человеческую жизнь. Вторая – схватить, если это возможно, преступника и обезопасить место происшествия. Третья – отыскать свидетелей и обеспечить сохранность улик, поскольку работа полицейского еще и в том, чтобы смотреть дальше момента трагедии. Уже в самое ближайшее время жители городка потребуют ответов, захотят восстановить события этого дня и установить, кто что и с кем сделал. Что пошло не так. Кто виноват.

Рейни уже знала, что ответить на эти вопросы будет нелегко. Школа находилась в жилом районе города, и слишком много горожан попали к ней раньше полицейских. Родители, медики, учащиеся – все оставили здесь свои следы, все поучаствовали в нарушении неприкосновенности места преступления. А теперь здесь еще и они, двое вооруженных и неопытных полицейских, впервые оказавшихся в столь сложной ситуации. Собственно говоря, проблемы начались до того, как она вошла в здание, и теперь ей не оставалось ничего другого, как только продолжать.

Рейни слышала за спиной хрипловатое дыхание Каннингэма; впереди, ярдах в пятидесяти, ругался Уолт.

– Черт бы тебя побрал, Брэдли, – бормотал он. – Не вздумай свалить. Держись, у нас же покер в пятницу.

Рейни и Каннингэм тихонько подошли к Уолту сзади и огляделись. На пересечении двух широких коридоров лежал школьный уборщик Брэдли Браун. С этой новой стратегической точки Рейни видела с десяток классных дверей слева. Все они были закрыты. По спине у нее пробежал холодок.

Она взглянула на Чаки, но волонтер смотрел вправо, в сторону двух стеклянных боковых дверей, разбитых и измазанных чем-то темным, возможно кровью. Следы повреждений были заметны и на многих шкафчиках. Очевидно, основные события произошли именно здесь.

Неподалеку от дверей лежало тело. Длинные темные волосы, свободное летнее платье. Возможно, учительница. Подойдя ближе, Рейни увидела еще два тела. Поменьше. Неподвижные. Не взрослые.

Каннингэм икнул.

Рейни отвернулась.

– Уже посмотрел, – бросил сквозь зубы Уолт.

– Вам нельзя быть здесь.

– Это же дети, Рейни. Просто дети. Не бросать же их.

Выговаривать ему она больше не стала. Уолт был военным фельдшером и имел немалый опыт добровольческой работы. Он оценил ситуацию и знал – что сделано, то сделано, – а потому оказывал помощь уборщику.

Брэдли – пожилой мужчина с седыми щетинистыми волосами, в коричневых брюках и поношенной синей рубашке, со скромными золотыми часами из разряда тех, что дарят на двадцатилетний юбилей службы, – получил пулю в грудь. Тонкие марлевые повязки не могли остановить кровотечение, и красное пятно безжалостно расплывалось.

– Как другие? – шепотом спросил он.

– Все в порядке, Брэдли, – твердо ответил Уолт. – Ты о своей шкуре беспокойся. Это надо же – словил пулю… А ты о чем думаешь? – Он вставил в руку Брэдли иголку от капельницы, рассчитывая компенсировать кровопотерю.

– Вы отлично держитесь, – заверила уборщика Рейни, опускаясь рядом с раненым на колени и ободряюще ему улыбаясь. – Так все-таки что здесь случилось?

– Подстрелили…

– Кроме шуток. – Она принужденно усмехнулась, словно они просто болтали за ленчем. – Видели, кто это сделал?

– Вышел… из-за угла.

Рейни кивнула, ожидая продолжения. Лицо Брэдли начало синеть. Рейни знала: за синюшностью последует вызванной потерей крови гиповолемический шок, а потом раненый потеряет сознание. Если кровотечение не остановить, он умрет. Уолт и Эмери делали все возможное, но повязки, которые они накладывали на рану, почти мгновенно окрашивались красным.

– Услышал выстрелы… – выдохнул Браун. – Хотел… помочь.

– Вы смельчак, Брэдли.

Уборщик поморщился.

– Только вышел… бац… Не видел…

– Не видели, кто стрелял?

– Нет. – В горле у раненого заклокотало. – Был… во Вьетнаме. Забавно… думал… это будет там.

Глаза у него вдруг закатились. Уолт выругался.

– Черт. Мне нужны еще бинты. Эмери…

Тот открыл пустую коробку:

– Больше нет. Кончились.

– Так сбегай и принеси. – Уолт потянулся к тележке. Рейни отступила, чтобы не мешать.

– Не получится, – покачал головой Эмери. – Больница слишком далеко.

– Вертолет? – подала голос Рейни.

– Вызвал семь минут назад. Думаю, будет минут через пять.

– Вот дерьмо, – воскликнул Каннингэм за спиной у Рейни. – Да сделайте же что-нибудь, остановите кровотечение! Человек же умирает, вы что, не видите? – Он обвел взглядом лица собравшихся, а потом вдруг сорвал с себя светло-коричневую рубашку, купленную два месяца назад и составлявшую предмет его особой гордости. – Вот, возьмите.

– Этого мало, – покачал головой Уолт. – Нужно покрепче перетянуть рану.

– Вахтерская кладовка, – вспомнила Рейни. – Там должно что-то быть.

– Гигиенические салфетки, – сказал Уолт. – Вот что нам надо!

Ближе всех к кладовке оказался Чак. Ухватившись за металлическую ручку, он дернул дверцу на себя. Дверца не поддалась. Он ударил по ней ладонью, а когда и это не сработало, навел на замок пистолет.

– Господи! – Рейни быстро шагнула к нему и одним движением выхватила «глок» из вытянутой руки, прежде чем напарник успел выстрелить. Потом повернулась и твердо посмотрела ему в глаза. – Черт бы тебя побрал. Никогда больше так не делай! Мы же на месте преступления, и здесь всё – улики! Возле школы перепуганные родители, и половина из них примчатся на твои выстрелы с дробовиками и разнесут тебя на кусочки.

– Нам надо ее открыть! – крикнул в ответ Чаки.

– Ну так приложись плечом! Оно у тебя не стеклянное.

Глаза у Чаки вспыхнули. Рейни отступила, на всякий случай приготовившись прикрывать напарника. Ее смущали закрытые двери классов. Кто их закрыл? Кто не пожалел на это времени, когда все бежали, думая только о спасении? Кто успел навести здесь такой порядок? Определенно, не школьники. И не учителя. А если не они, то оставался только один вариант.

Чаки разбежался и прыгнул. Дверца с треском открылась, и он с победным воплем влетел в темную каморку. Но прежде чем Рейни успела прийти на помощь напарнику, Каннингэм издал крик, от которого у нее замерло сердце.

– Боже! Здесь ребенок!

Уолт и Эмери устремились на крик, но Рейни оттолкнула обоих.

– Я проверю, – коротко бросила она. – Уймись, Уолт, ты уже все свои девять жизней использовал.

Ей пришлось трижды моргнуть, прежде чем глаза привыкли к темноте. Каннингэм стоял в углу, склонившись над маленькой, сжавшейся в комочек девочкой с золотистыми волосами. Потом малышка подняла голову, и Рейни мгновенно ее узнала.

– Бекки О'Грейди! Ох, милая, с тобой все хорошо?

Она кивнула Уолту и Эмери, убрала в кобуру оружие и опустилась на колени перед дочкой Шепа. На первый взгляд девочка была в порядке. Рейни провела пальцами по тоненьким детским ручкам, но ни порезов, ни синяков не обнаружила. Как не обнаружила ни пороховых ожогов, ни пулевых отверстий, ни чего-то еще, что могло бы быть. И только потом заметила отрешенность в ясных голубых глазах девочки. Рейни осторожно притянула бедняжку к себе, и Бекки мешком свалилась ей на руки.

Рейни быстренько вынесла девочку из каморки и, положив на прохладный пол, уступила место Эмери.

– Зрачки расширены, – объявил он. – Реакция отсутствует. Можешь сказать, как тебя зовут?

Бекки молчала.

– Ты меня слышишь?

Девочка не ответила, но, когда он щелкнул пальцами, повернула голову на звук.

– Шок, – констатировал Эмери. – Возможно, причиненный травмой. Со временем пройдет.

Рейни присела перед девочкой на корточки. Тревога осталась, и Эмери ее не убедил. На носу у Бекки темнело грязное пятнышко, в волосах запуталась паутина. В этот день на ней была зеленая футболка с танцующими Винни-Пухом и Пятачком и подписью, гласящей, как здорово иметь друга.

Рейни осторожно стерла пятнышко сажи и погладила девочку по бледной щеке.

– Милая, как ты попала в каморку?

Бекки смотрела на нее и молчала.

– Ты пряталась?

Девочка медленно кивнула.

– Ты знаешь, от кого пряталась?

Нижняя губа у Бекки задрожала.

– Это был кто-то, кого ты знаешь?

Бекки опустила глаза.

– Все хорошо, милая. Теперь все кончилось. Ты в безопасности. – Рейни оглянулась на закрытые двери классов. – Тебя никто больше не обидит. Мне только нужно знать, кто это сделал, чтобы выполнить свою работу. Ты поможешь мне, Бекки? Поможешь мне выполнить мою работу?

Бекки О'Грейди покачала головой.

– Просто подумай об этом, милая. Просто подумай.

Прошла минута, потом другая. Девочка молчала, а потом и вовсе отвернулась от Рейни и сжалась в комочек. Так ничего и не добившись, женщина поднялась. Уолт и Эмери уже переложили Брэдли на носилки. Рану накрыли толстой стопкой гигиенических салфеток, которые прижимала к груди рубашка Чака. Брэдли оставался бледен, но дышалось ему, похоже, легче. Первое очко в пользу хороших парней.

Она огляделась. Дверь каморки раскололась. Половину содержимого Уолт, в поисках салфеток, просто выбросил в коридор. Их с Эмери кровавые отпечатки были теперь повсюду. Двери оставались закрытыми, и Бекки О'Грейди сидела, сжавшись в комочек, у ее ног.

Дальше по коридору… Мертвая учительница. И две девочки…

Господи, что же случилось в бейкерсвильской восьмилетней школе?

Рейни отвела в сторону Чаки.

– Бекки нужно убрать отсюда. Возьми ее, вынеси и постарайся найти Сэнди, ладно? Наши уже на подходе. Расставь их по периметру вокруг здания. И передай от меня вот что: внутрь периметра никого не впускать – ни прессу, ни мэра, ни богатеньких родителей. Люку скажи, что регистрационный журнал за ним.

– Прессу ждать недолго, – проворчал, скорчив гримасу, Чак.

– Вот пусть Шеп с ними и разбирается.

– Ладно. – Каннингэм прошелся взглядом по притихшему коридору с разбитыми стеклянными дверьми в конце. – Послушай, а почему все двери закрыты? Тот консультант сказал, что эвакуацию проводили по протоколу пожарной тревоги. Если так, то никто не стал бы закрывать двери и выключать свет, когда дети бегут из здания. Тогда кто это сделал?

– Не думаю, что это сделали дети или учителя.

– Человек в черном?

– А ты стал бы закрывать двери, убегая с места преступления?

Чаки наморщил лоб.

– Наверное, не стал бы. Но тогда что остается?

Рейни кисло усмехнулась:

– Не знаю, Каннингэм, но собираюсь выяснить.