О подробностях возникновения земли и прочих планет астрономы спорить не прекращают. Друг другу противопоставлены различные теории, одна другой не правдоподобней. Но в чём бы учёные ни расходились, все они согласны, что Солнечной системе миллионы лет и, сколько человечество себя помнит, земля вращалась около своей оси и наворачивала у солнца круги с нерушимой регулярностью.
Для любого лжеучёного всякое согласие среди «ортодоксов науки» выглядит подозрительным. Стоит ли удивляться чудачествам, приписываемым не только форме земли, а и земному прошлому? В настоящей главе таких теорий будет четыре, и катастроф космического масштаба — да ещё на веку человечества! — каждая из них находит не меньше одной. Всякое встречное небесное тело считало своим долгом прошерстить земную кору до самой мантии.
Наиболее свежие откровения такого рода предлагают «Столкновения миров» доктора Иммануила Великовского. В 1950 году, когда книгу опубликовали и навязчиво разрекламировали, учёное общество решило, что его разыгрывают. Но едва выяснилась совершенная искренность автора с издателем, эту реакцию сменило негодование. Издателя просто затопили возмущённые письма астрономов, угрожавших встречать его учебники бойкотом, — редактор, предложивший рукопись издательскому дому, был сокращён. Права на книгу были переданы фирме «Дáблдэй», которая вместо учебников издавала бестселлеры. А та и рада!
Что же за теории предлагает Великовский? В двух словах: из планеты Юпитер была исторгнута гигантская комета, два раза подошла к земле, затем поддалась чарам Марса, наплодила от него множество кометок и остепенилась, превратившись в планету Венера. В первый раз комета была около земли во время библейского Исхода, в XVI веке до нашей эры. От этого вращение земли вокруг её оси остановилось или почти остановилось — Великовский ещё сам не знает. Поверхность земли буквально полопалась, горы опадали и поднимались, бушевали потопы, ураганы, пылевые бури, пожары. Моря вскипали, реки кроваво окрашивались, дождило болидами. От земли до кометной головы пробежала чудовищная искра. Полились нефтяные дожди. Всё, чем современный человек заправляет свои машины и самолёты, является рафинированными «останками вторгшейся звезды, которая пролила огонь и густой пар на его предков».
Этой теорией нельзя объяснить, куда подевались неизбежные при такой катастрофе тектонические сдвиги на восток. Непонятны также причины удивительной сохранности тысяч пород сравнительно хрупких. Ведь достаточно лишь ненамного приподнять земную кору, чтобы искривились сталактиты Карлови-Вари, — а разве великовсковские катастрофы не младше? Ничто не помешало постепенному формированию дельты Миссисипи, не нарушило эрозии Большого каньона Колорадо, не ускорило отступления Ниагарского водопада — мало ли других геологических процессов, которые десятки и тысячи лет протекали непотревоженными?
Зато у Великовского земное вращение затормозилось и очень кстати привело к расступлению Красного моря — как раз в тот момент, когда на него простёр руку Моисей, чтобы его одноплеменики убежали и дали потонуть египетским преследователям. На пару месяцев комета отошла, затем вовремя вернулась с громами и молниями, и густым облаком, и трубным звуком, и землетрясениями — всем, что сопровождало получение Десяти заповедей на Синае. Минуло ещё несколько лет, и органические осадки из кометного хвоста выпали в виде небесной манны, которой почти полвека питались еврейские переселенцы. К сожалению, Великовский не объясняет, почему манна отказывалась выпадать по субботам (Книга Исхода, глава 16).
На 52 года комета оставила землю в покое, но вернулась, когда Иисус Навин задержал солнце над Гаваоном, а луну — над долиной Аиалонской. Великовский сомневается, произошло это вследствие остановки земного вращения или смещения земной оси. В любом случае начались тектонические подъёмы, правда, на этот раз обошлось без смены магнитных полюсов и без искрообмена. После кометы остались камни града, выпавшие на ханаанеев.
Несколько лет земля охлаждалась и опадала назад, порождая множество локальных землетрясений, одно из которых разрушило стены Иерихона во время седьмого оркестрового обхода вокруг них, дирижируемого еврейскими жрецами. «Израильские племена, верившие в магию, думали, что голос земли отвечает голосу труб, звучавших в течение семи дней». В Ветхом завете доктор Великовский на место чудотворного бога ставит цепочку природных явлений.
Семь веков спустя, в начале последнего дохристианского тысячелетия волна катастроф возобновилась. На этот раз к земле подошёл Марс и вызвал внезапное поражение Синахерибовой армии плюс различные тектонические толчки, предсказанные Амосом, Исаией и иже с ними. Вторая половина «Столкновений миров» посвящена именно этим катастрофическим мелочам. Кончается сочинение убористо и безвкусно — нет нужды дочитывать скучая. (Аналогично в двухтомном ревизионизме истории Древнего Востока, планировавшемся к изданию Великовским и отчасти изданном.)
Любопытно отметить мимоходом спекуляции Великовского на поразительнейшей научной угадке всех времён и народов — объясняемой недолгим околоземным пребыванием Марса. В «Путешествиях Гулливера» Свифт приписывает лапутянам открытие двух марсианских спутников. Луны у красной планеты действительно две, но обнаружили их только полтораста лет спустя по «Гулливере»: потребовался век, чтобы построить телескоп достаточной величины. А Свифт к тому же ненамного ошибся в сателлитном периоде обращения. Один из спутников, Фобос, крутится в одинаковом с планетой направлении, востекая на марсианском западе и западая на марсианском востоке. Но при этом он является единственным сателлитом Солнечной системы, который вращается быстрее, чем центральное тело, — упомянуть об этом Свифт тоже не забыл. Великовский вменяет пророческому писателю знакомство с древними летописями о временах, когда марсианские луны можно было наблюдать невооружённым глазом. Ещё приписывает древним грекам мифическую колесницу бога войны, запряжённую двумя конями с кличками Фобос и Деймос.
Сплошь и рядом «Столкновения миров» отсылают к легендам, якобы вдохновлённым античными катастрофами. Собрать такую фольклорную коллекцию куда проще, чем может показаться. Легенды сложно датировать, а всякое чудо на любой каприз можно найти в верованиях хоть какого-то народа. Только и нужно, что грести лопатой первобытные фантазии, выписывать подходящие сказочные сюжеты и закрывать глаза на неподходящие. Последние действительно есть, но Великовский объясняет их «коллективной амнезией».
Хотя на «Столкновения миров» больше никто не поведётся, всё равно нельзя не поражаться рецензентному легковерию. Научный редактор “New York Herald Tribune” Иоанн О'Нейл оценил сочинение как «великолепный шедевр научного исследования». Гораций Кэлен, один из основателей Новошколы социсследований, отмеченный как выдающийся педагог, восхищается «силой исследовательского воображения, смелостью объяснений, охватом вопросов и данных — всем, что наполняет меня восхищением». Фёдор Фэкрей, редактор “New York Compass” превозносит открытия Великовского, которые «в глазах современников и потомков ставят его на один ряд с Галилеем, Ньютоном, Планком, Кеплером, Дарвиным, Эйнштейном». Книгу восторженно встретили Клифтон Фэдимен и Фултон Ауслер.
Доктор Великовский выступает идеальным примером лжеучёного — самоучки и отщепенца, одержимого догмой по соображениям, далёким от научных; непоколебимо уверенного в революционности своей работы; глухого к критике.
Космогонист родился в России в 1895 году. Погуляв в Европе и Ближнем Востоке, подучившись в различных местах, он наконец-то выпустился из Московского университета как доктор медицины. Затем терапевтствовал в Палестине и кончил психоаналитиком, недолгое время перенимая опыт Вильгельма Штекеля в Вене. (В качестве примера его медицинских изысканий можно почитать разбор им Фрейдовых сновидений в октябрьском выпуске Psychoanalytic Review за 1941 год.) В 1939 году он забрал жену и двоих дочерей в Нью-Йорк. Следующие девять лет он каждый день «открывал и закрывал двери в библиотеке Колумбийского университета». Своей кометой, он, видимо, занимался там.
Великовский — высокий, слегка сутулый седой мужчина с заострёнными чертами лица, прекрасными манерами, убедительной манерой говорить. «Не будь я психоаналитиком, — признаётся журналистам, — то критиканам бы слов не подибрал». Разумеется, светила мировой науки отказываются от теории Великовского не за её ошибочности, а из страха перерезать общие с учёной ортодоксией пуповины.
Убеждённость в этом он продемонстрировал Отповедью моим критикам (Answer to My Critics), опубликованной в июньском “Harper's” за 1951 год. С «крайне антинаучной яростью» учёное общество встретило книгу Великовского, демонстрируя «коллективную скотому» (слепое пятно), мешающую правильно понимать его открытия. Мало надежды на старшее поколение научных работников, «заинтересованных в ортодоксальных теориях» и «обычно утративших психологическую способность обучаться новому». Окончательно доказать великовщину способна только гибкомыслящая учёная молодёжь.
Ответ Великовского вызвал ответ ответу из-под пера профессора Иоанна Стюарта — астрофизика из Принстона. На столь разорительную критику Великовский откликнулся уж очень кратко. Кто знаком с современным естествознанием, не может не отметить двух великовсковских увёрток. Например, Стюарт отрицает за механическими законами возможность комете остановить и запустить снова земное вращение или Марсу — погнать Венеру по её нынешней орбите. Возражение Великовского очень простое: есть какие-то электро-магнитные влияния, странности небесной механики обеспечивающие. Разумеется, методами науки эти влияния не обнаружить, зато они служат прекрасную службу теориям Великовского, сопоставимую с оптическими отмазками Кира Рида. Объясняется необъясняемое — объясняется, правда, только для изгоев научного мира, в котором все, кроме нашего героя, настолько ослеплены предвзятостью, что остаётся лишь терпеливо втолковывать надуманные энергии ортодоксам. «Неготовность признать электрические и магнитные силы в небесах представляет опасность возвести её в статус догмата, призванного отстоять в небесной механике статус-кво».
Но в основе всех талантливых писаний Великовского, всех его фактов, ссылок и цитат, накопленных за девять лет спячки в колумбийской библиотеке, лежит редко поминаемая иррациональная посылка:
«Была весна 1940 года, когда за мной увязалась идея, очевидная из множества мест Библии, что во времена Исхода чудовищная естественная катастрофа действительно произошла».
Да, не только протестантские фундаменталисты признают боговдохновенность Танаха, а и ортодоксальные иудаисты. С Воливой Великовского роднит рационализация исконных верований, правда, более умная и завуалированная, как положено человеку с образованием.
Будь Великовский первооткрывателем кометных кошмаров, он мог бы рассчитывать на лавры хотя бы новатора. К сожалению, даже за это его не похвалить: он стоял на плечах двух гигантов со взглядами поразительно схожими. Каждый из предшественников поддержал Великовского, апеллировал к аналогичным фольклорным сюжетам ради всё тех же отрывков из Библии.
Уильям Уистон, британский священник и профессор математики в Кембридже, преемник Ньютона, издал в 1696 году “New Theory of the Earth”. К тому времени мало кто сомневался, что земля — шар, а богословы сыскали массу библейских цитат, якобы это подтверждающих. Даже в тех из них, которые ранее использовались для доказательства плосковатости земли, (вроде Книги Исайи, глава 40, строчка 22) теперь уже прочитывали описание земного шара. Культурный климат был насыщен ньютонизмом, и вполне понятно желание вывести его из Священного писания.
Из кометного хвоста Уистон делает первобытный «хаос». «Земля тогда была безвидна и пуста, и тьма стояла над бездною». В этом «хаосе» сформировались планеты с их сателлитами. Орбиты были совершенными кругами. Земля обходила вокруг солнца аккурат в 360 дней, а луна вокруг земли — в 30. Поначалу земля не вращалась вокруг своей оси, что каждый «день» творения был в действительности годом. Только когда Адам с Евой попробовали запретный плод, комета заставила землю вращаться вокруг её оси. Тёплая и прозрачная до того, наша атмосфера вдруг настолько отсырела, что не могла образоваться никакая радуга.
В пятницу 28 ноября 2349 года до нашей эры «рука Божия привела» к нам другую комету, чтобы наказать грешной мир. Водяной пар из кометного хвоста конденсировался и выпадал дождём сорок дней и ночей. К счастью, Ною удалось спасти свою семью и земную фауну от вымирания. Тогда орбита земли стала эллиптической: к периоду её прохождения добавился год. Да и вращение замедлилось. Поначалу Уистон объяснил это утяжелением планеты за счёт прироста гидросферы, но в последующих изданиях “New Theory…” начали играть роль силы магнитные. Внезапно небеса прояснились, земля впервые увидела радугу, а воды постепенно сошли в «бездны земли». Всё это проработано в математических подробностях, разрисовано в диаграммах да подтверждено греческими цитатами. Не счесть легенд с различных концов света, предлагаемых в подтверждение Библии.
Обстановка в английских научных кругах XVII столетия настолько была благоприятна к протестантской ортодоксии, а геология с астрономией — не полностью научными, что работа Уинстона была принята очень хорошо. Сам Ньютон вместе с Джоном Локком высоко оценили “New Theory of the Earth”. Поэтому антинаучного в его теориях меньше, чем в теориях его последышей.
Немало постуистонских лжеучёных в глобальных катаклизмах обвиняло кометы. Но только лишь в 1882 году об этом было сказано новое слово — на этот раз миннесотским ирландцем Игнатом Доннелли, автором скандальной книги “Ragnarok”.
Это был весьма колоритный политик. Даже при недостатке вузовского школенья он рано стал вхож в адвокатуру, и кресла замгубернатора Миннесоты слишком долго ждать не пришлось (за красноречие и аграрные реформы). Ему было всего лишь 28 лет. Года четыре спустя его избрали в народные депутаты конгресса США, верхней его палаты. Склонный к радикализму, он не один год правил еженедельник “Anti-Monopolist”. Сочинил романы: “Doctor Huguet” (трогательную историю на тему расовой терпимости) и “Caesar's Column” (первый в американской литературе роман-предупреждение). Потрясённый коррупцией в правительстве его малой родины, впечатлительный политик живописал ужасные сцены воцарения фашизма в грядущем веке. Произведение было горячо привечено Н. Хоторном, распродано в миллионе экземпляров. Смерть застала Доннелли в 1901 году, когда он выдвигался в вице-президенты от Популистской партии.
Не зря его прозвали Царём Чудаков США. Обычно лжеучёный озабочен (и чересчур) лишь одной темой, однако Доннелли нашёл себя сразу в трёх: существование Атлантиды, зашифрованные послания шекспировских (сиречь: бэконовских) пьес и глобальные катастрофы, вызванные кометами. В последней главе мы ещё вернёмся к его книге “Atlantis”. Что же касается “The Great Cryptogram” и “The Cipher in the Plays”, то они выпадают из нашего обзора. Здесь рассмотрим только “Ragnarok”.
Книгу издали Эпльтон и Кº, она возымела незамедлительный успех. Учёные обошли её молчанием, зато популярные журналы на похвалы не поскупились. Любопытно сходство с посвящёнными Великовскому эпитетами:
«Отважное начинание, чья сила обладает особенными чарами. Безбрежность исследователей, обилие свидетелей всякой эпохи и национальности щедро дарит читателя несомненным ощущением новизны».
«‘Ragnarok’ предлагает новую теорию, полностью согласную со всеми её деталями и с данными современной науки, удовлетворяющую традициям человечества. Если теория правильна, она станет революцией в геологии».
Само слово, вошедшее в заголовок, означает «пылевые дожди» из скандинавских легенд. Пара сотен страниц посвящена мифам всего мира о столь раннем катаклизме, который Доннелли списывает на огромную комету. Она внезапно налетела на землю со «всеужасающим шумом: громами, превзошедшими все, бывшие доселе; рёвом, воем и шипеньем, всколыхнувшими всю планету… от потоков сверкающих фрагментов лучистого огненного чудища; и всюду пламя неземное».
Едва комета прошла мимо и смолкли лютые пожары, земля вступила в эру тьмы. Доннелли непримиримо отвергает общепризнанную теорию ледникового периода: отрицает, что тиллиты (неслоёные кучки глины и гравия по всему миру) образованы движущимися ледниками. На самом деле это замороженная пыль кометного хвоста! Цветущие города были сметены тектоническими сотрясениями из-за кометы. Книга Иова, легенды о Содоме и Гоморре и прочие места Танаха рассказывают именно об этом происшествии. А вот что произошло во время чуда Иисуса Навина:
«Даже столь удивительное событие, нещадно осмеянное теперешней мыслью, эта остановка солнца по требованию Иисуса Навина, по большому счёту может оказаться отзвуком того катаклизма… В легендах индейцев мы читаем, что встало солнце, Овидий говорит нам, что „день пропал“. Ну что ещё могло усеять поверхность земли бесчисленными трещинами? Разве не поразительно, что в десятой главе Книги Навина остановка солнца сопровождалась падением небесных камней, убивших столь многих».
Напоследок Доннелли, как подлинный реформатор, не смог удержаться от громов на плутократию:
«Распахните сердца свои, — взывает он к богачам, — а разум свой направьте на повышение качества труда, на умножение возможностей природы, на достаток и счастье, радость и свет в каждом сердце… И от такого мира Господь отвратит любую комету Своею правицей, а ангелы небесные возликуют».
Трудно сказать, насколько Доннелли верил в наукообразные основания его книги. Несомненна у него шарлатанская жилка. Может даже сам “Ragnarok” был сочинён ради денег и позы. Но в любом случае астрономическая и геологическая мысли давно выросли из колыбели эпохи Уистона — книгу почти не заметили.
Но вот минуло 12 лет после доннелливской смерти, а венский горный инженер Ганс Гербигер вместе с каким-то астрономом-любителем опубликовал основательную 790-страничную »Glazial-Kosmogonie«. Это подлинный шедевр научного безумия, обильный фотографиями и подробными графиками, по-немецки скрупулёзный — и ни единого ценного слова. Германцы, стоящие впереди всех учёных народов, даже в псевдонауке всех превзошли.
Немецкая астрономия не смолчала сразу же, однако иррациональная, оккультная идеология нацизма обеспечила Гербигеру миллионы фанатичных последователей. Эта научная секта прославилась под названием Welteislehre (WEL), которым он нарёк свою доктрину.
Специалист по ракетной технике Уильям Лей, живший тогда в Германии, приписывает WEL статус чуть ли не политической партии: оно издавало листовки, плакаты и брошюры. Тьмы популярных книжек распространяли их идеи, секта издавала ежемесячник “The Key to World Events”. Её птенцы не пропускали научные съезды, чтобы (как Лей сообщает) перебивать докладчиков возгласами: «Долой ортодоксов! Даёшь Гербигера!»
Паранойяльность их хозяина даже не скрывалась:
«Либо ты, — писал он Лею, — мне веришь и учишься у меня, либо ты мне враг».
Такие «враги» включают в себя всех ведущих астрономов мира. Венский новатор не сомневается, что его не принимают из-за отсутствия формального образования.
Сам Гербигер зачарован не кометами, но лунами. До того, как наша Селена была увлечена земным притяжением, у нас было не менее шести её предшественниц. Все тектонические поднятия, вменяемые до того кометам, австрийский звездочёт списывает на земные спутники.
Над всеми воспитанниками Гербигера стоит британский студент Ганс Шиндлер Белами, изучавший мифологию. После смерти учителя в 1931 году он составил решающую работу на английском языке, посвящённую WEL, замешанную на более чем 500 легенд со всего света. Под заголовком “Moons, Myths, and Man” оно было впервые опубликовано в Лондоне полиграфией “Faber & Faber”. “Harper” же познакомил книгу с Америкой в 1936 году, за чем последовало пересмотренное фаберовское издание. Нижеследующее изложение WEL даётся именно по нему.
Вселенная у Гербигера оказывается наполненной разрежённым водородом, из-за сопротивления которого планеты с лунами наворачивают спирали вокруг центрального тела. Но сколько верёвочке ни виться, а на солнце все упадём. Иногда в Солнечной системе самое лёгкое «захватывается» притяжением более крупных тел и превращается в спутники. Белами крайне заинтересован предпоследним сателлитом земли, поскольку человеческая раса была свидетельницей его рождения и смерти, отражённых в точнейших легендах. Нашему фольклористу мифы похожи на «каменную летопись», изучение которой суть «новая наука доселеновой культуры».
Третичная, как её называет Беллами, Луна слегка меньше Селены. Чем ближе она подходила к земле, тем быстрее обращалась. Океаны подтянуло в «приливной пояс» неподалёку от экватора, а остальную поверхность земли укрыли ледники. Спасаясь от холода, человечество мигрировало на «притонные острова» либо на горные страны по обе стороны от пояса: Мексику, Тибет, Абиссинию, Боливию. Внушительный с виду сателлит вскоре стал делать по шесть кругов в день, по три раза затмевая солнце и по три — затмеваясь землёй. Узорчатая его поверхность смахивала на чешую и вдохновила на легенды о летучих драконах. Это и есть библейский «змий древний».
Постепенно к земле тянуло сильнее, чем к собственным частям — сателлит начал крошиться. Толстый кусок льда стаял и обвалился со спутника, вызвал сильнейшие дожди с гигантскими градинами. За ними последовали скальные ливни, когда Третичная Луна развалилась полностью. Земная же поверхность осталась искривлённой.
А после начала опадать, вызывая лютые землетрясения и вулканические извержения. «Приливной пояс» схлынул на всю землю — это и был потоп из мифов о Ное и прочих фольклорных персонажах. В разных местах отдельные люди сумели спастись.
«Не равнодушно нам уплывать от данной главы прочь на ковчегах. Эти строки из Книги бытия никогда не перестанут раздражать наше воображение. Разве не были они излюбленным чтением нашего детства, проведённого в воскресных школах? Да и теперь, по взрослении, когда мы подвергаем сомнению многие смутные библейские отрывки, не удовлетворяясь простым мифологизмом, история о потопе остаётся во главе всего, что кажется намёком на исторический факт. Действительно, под занавес третичного периода потопные воды качали ковчег, эту колыбель новой расы… Все мы можем оказаться потомками одного из героев потопной мифологии, если только наши праотцы не спаслись на горных вершинах или как-то по-другому».
Сюжеты о драконоборчестве и борьбе богов с чудовищами отражают развал пралуны. После указанных катастроф настала эпоха спокойного и тёплого безлуния. Мифы о рае все датируются ею. Но этому было суждено прекратиться, едва под притяжение земли подпал новый естественный спутник. Уловление луны отмечено очередной волной глобальных конвульсий. Сместилась земная ось, полюса обледенели, Атлантида затонула и настал четвертичный период.
Белами подсчитал, что современная луна завертелась вокруг нас приблизительно 13 500 лет назад. Об этом не только говорит фольклор, а и молчит коллективное бессознательное:
«Ещё в мальчишестве мне часто снилась огромная луна, ослепительно яркая и такая близкая, что, казалось, я почти дотягиваюсь до её поверхности. Но вот она взметнулась прямо в небеса, изменилась, разлетелась — почти взрывообразно! — на куски, впрочем, упавшие не сразу. Затем почва подо мной ходила ходуном, опадала, повергая меня в ужас беспомощности. Просыпался я всегда с болезненным чувством, приличествующим кошмару».
Позднее, когда он впервые взглянул на луну через телескоп, её ноздреватая поверхность показалась волнующе знакомой. В 1921 году он ознакомился с теорией Гербигера и к своему удивлению нашёл у австрийца описание своего сновидения.
«С тех пор я домогался от своего подсознания этого космического зрелища, но тщетно. Должно быть, мои мысленные усилия потрясли ячейку этого воспоминания. А может, найденное решение отменило необходимость в этой репродукции».
Среди прочих книг Белами две особо изящные можно выделить особо. “The Book of Revelation Is History” претендует на окончательное толкование Книги откровений. Видение апостола Иоанна на самом деле репортаж об окончании третичного периода! Аналогично и с толкованием Книги бытия (“In the Beginning God”), которая в действительности рассказывает не о сотворении мира, но о его восстановлении. Предложена оригинальная интерпретация вылепливания Евы из Адамова ребра: речь идёт о незабытом кесаревом сечении героини потопного мифа. Мифотворцы всего лишь перепутали пол роженицы.
Современная луна постепенно приближается к нам по спирали. Она укрыта 200-километровым слоем льда, подобным меркурианскому, венерианскому и марсианскому. На Марсе гололёд простирается на 400 километров вглубь. Его трещины кажутся нам «марсианскими каналами». Млечный же Путь представляет собой кольцо огромных космических айсбергов. Когда Гербигеру напоминали о фотографиях, показывающих, что Млечный Путь состоит из множества звёзд, ответ последовал откровенно придурочный: фотографии подделаны!
Ещё к солнцу спирально подступается не одна глыба льда. Когда доходит и падает, то возникает солнечное пятно. Глыба мгновенно испаряется, облаком выбрасывается в открытый космос, замерзает в ледяную пыль. С неё на всех планетах, кроме земли, получается гололёд. Здесь не место объяснять, почему, но нам от этого только перистые облачка да изредка лютые грады.
«Одно удовольствие (Лею. — М.Г.) собирать глупости со страниц той книги, как японских бабочек — с густоцветущей клумбы».
Но когда научных сектантов прибыло, немецким астрономам стало не до смеха. Наибольшим успехом гербигеровщина пользовалась в союзе с идеологией нацизма — министерству пропаганды пришлось даже объявить, что «некому считаться правильным национал-социалистом без признания WEL». Из сектантской литературы Лей не устаёт цитировать:
«Только наши нордические предки закалены снегом и льдами, что наследием нордической расы, столь естественным, выступает вера во вселенскую ледовость».
«Одно дитя австрийского народа (Гитлер) поставило на место иудейских политиканов, другое (Гербигер) — вылечит мир от еврейской науки».
«Самой своей жизнью Фюрер доказал превосходство „любителя“ над самозваными профессионалами, и без второго „любителя“ вселенная останется недопонятой».
Только и ужасайся отзвукам учительской паранойи в речах школёных фанатиков.
Любопытен бойкот Великовского по отношению к гербигеровскому первенству и белламовскому цитатнику — и это при заметном численном превосходстве WEL'щиков над великовцами! Даже сейчас в Германии и Великобритании первых более миллиона. Под крылышком Рейха ничто не мешает процветать Гербигеровскому институту. В английском филиале усердно издаются книги, брошюры и периодика.
«Окончательное подтверждение теории ожидается с первым межпланетным перелётом. В его успехе наш институт весьма заинтересован».
Подобно религиозным, научные секты живучи. Только Бёрдов лётный подвиг окончательно уничтожил Яму Симаса. Возможно, ледяную космогонию сможет сокрушить лишь высадка на безлёдную луну.