Оглушительная тишина. Потом дверь немного приоткрылась.

– Да. Что вам надо? – спросил мужской голос.

Он хорошо говорил на родном, акцент был еле заметным, но все равно понятно было, что его губы привыкли к другому. По голосу становилось ясно, что перед нами – полный гражданин Родины, без дураков. По чесноку, их не часто в седьмом секторе и увидишь – не военных, в смысле. Я был поражен. До меня дошло, что дед, может, и прав, говоря о стукачах.

Мужчина оказался тощим, как швабра, с густой копной седых волос. Кустистые седые брови отчаянно сдерживали наступление обширного лба, готового обрушить на лицо лавину озабоченных морщин.

– У нас нет ни еды, ни ценностей, – продолжал он дрогнувшим голосом. – Нам нечего вам отдать. Нечего.

Я думал, дед озлится, когда поймет, что этот – с Родины. Но он заговорил очень спокойно:

– Я ваш сосед, меня зовут Гарри Тредвел. А это мой внук Стандиш Тредвел.

И протянул руку.

Мужчина медленно открыл дверь.

За столом сидела худая красивая женщина – в точности, как сидела когда-то моя мать, а напротив нее, на моем месте, сидел мальчик моего возраста. Тоже красивый: прямая спина, русые волосы, зеленые глаза.

– Просто пришел навестить, посмотреть, как вы устраиваетесь на новом месте, – сказал дед.

Я протянул женщине цветы и блюдечко с малиной. Она взяла букет и зарылась в него лицом. Когда она снова ко мне повернулась, на носу у нее была золотая пыльца, а на щеках – слезы. Дрожащей рукой она коснулась блюдца с ягодами.

Все это время я ощущал на себе взгляд мальчика, и мне хотелось уставиться на него в ответ, но я сдерживался, по крайней мере, поначалу. Я чувствовал, как мои щеки краснеют, меня одолела неловкость, я не знал, как оценить ситуацию. Наконец я повернулся к нему с вызовом, ожидая, что сейчас и он, как и мои одноклассники, увидит мою странность, мое нечистое пятно.

Какие у тебя странные глазки.

Какие у тебя странные слова.

Но лицо его было совершенно серьезным. Он встал. Он был выше меня. И, в отличие от мужчины и женщины, он никак не выказывал беспокойства. Он уверенно подошел ко мне.

– Спасибо, – сказал он. – Меня зовут Гектор Лаш, а это – мои родители.

И я узнал его.

Но я также знал, что это невозможно. Я никогда прежде его не видел.

Дед так и не сдвинулся с верхней ступеньки. Он продолжал стоять и смотреть, усваивать увиденное. Потом внезапно развернулся и ушел обратно. А когда дошел до нижней ступеньки, то позвал и меня за собой.