Той ночью, после отбоя, я спросил у Гектора, что же оказалось с другой стороны стены.

– Спи, – сказал он.

– Не могу. Ты от меня что-то скрываешь.

Гектор сел в постели. Стены в доме тонкие. Он прижал палец к губам. Мне было очень хорошо его видно, луна плескала свой свет на струганные доски пола в нашей комнате.

Мы осторожно поднялись на чердак. Всего света здесь было – только от огарка свечи в банке. Ну, и луна, конечно.

Когда мы забрались наверх, и я втянул за собой лестницу, я снова спросил:

– Что там за стеной?

– Ничего.

– Вранье. Зачем ты мне врешь?

– Слушай, – сказал Гектор, – я же принес мяч. И хватит, ладно?

– Нет. Расскажи, что ты видел.

– Не могу.

– Почему?

– Потому. Потому что обещал, что никому не скажу.

– Кому обещал?

– Отцу, – сказал Гектор. – Я не могу нарушить обещание.

Я на него разозлился. У меня замерзли ноги, и я подумал: «Трепать-колотить, я пошел в постель».

– Стандиш, – сказал Гектор, когда я уже был у люка, – ты разве не хочешь, чтобы мы запустили ракету?

Я посмотрел на нашу ракету, покрытую папье-маше, и сказал:

– Ты думаешь, это все игра, да? Ты не веришь, что есть такая планета – Фенера. Думаешь, я все выдумал…

– Нет! Стандиш, я верю, – прервал меня Гектор. – Я верю, что самое главное, что у нас есть, – это наше воображение, и у тебя его полный мешок.

Мы сели в картонную летающую тарелку и прикрылись гладильной доской. Лунный свет полосами пробивался сквозь дыры в крыше.

– Когда-то мы жили в высоком доме, в городе Тайкер, – тихо сказал Гектор. – За нас готовили и убирали слуги. Везде пахло чистотой и деньгами. Но все это у нас отобрали, и мы оказались в седьмом секторе.

– За что?

– За то, что сделал мой отец.

– Что он сделал?

Гектор помолчал, а потом сказал:

– Тебе лучше не знать.

Тогда я сказал, что лучше запустить космический корабль прямо сейчас, пока у нас есть время. Не знаю, почему мне в голову пришла эта мысль. Пришла, и все. Мне показалось, что Гектор стоит на пороге долгого путешествия. И невыносимо было думать, что он отправится туда в одиночку.