Лунный человек сказал мне, что тут работают тысячи голодных. Я вижу множество силуэтов на обратной стороне Луны. Внимательно изучаю павильон, построенный для съемок самого главного фильма – того, который изменит жизнь каждого из нас, перепишет историю. Скормит всему миру огромную несъедобную ложь. И только я, Стандиш Тредвел, знаю, что надо делать.

Толстуха возвращается на свой пост, бормоча проклятия в спину уходящему офицеру. Я замечаю, что на полу валяется кнут, который она обронила, и меня подмывает отбросить его подальше ногой. Удерживаюсь.

– Номер? – орет она.

– Э… Плохо у меня с номерами этими, – отвечаю я. Тупость здесь должна сыграть мне на руку.

Она отводит занавеску. «Подходите, не стесняйтесь, добро пожаловать в приемную ада», – думаю я.

Нары, сплошные нары, всего по две доски под каждую спину, никаких одеял, ничего. Все спят, не снимая ни одежды, ни даже ботинок. Одни ссохшиеся трупы, и только одежда напоминает еще, что в заполнении ее был когда-то смысл.

Свободного места нет.

Я уже собираюсь заползти под ближайшие нары, как раздается женский голос:

– Детка, иди сюда, ляжем вместе.

Она болезненно худа, глаза ввалились.

– Откуда ты? – спрашивает она.

– Заблудился.

– Да, мы все заблудились.

Жестокая страна, эта чудовищная Родина. Удивительно, как ее, сучку, еще никто не придушил.