В этот час и Юмурджак бродил по лагерю среди палаток, в которых помещались больные.
- Где тот раб, который хотел нынче отправить в рай нашего всемилостивейшего падишаха? - спросил он стражника.
Тот указал на белую четырехугольную палатку.
Перед палаткой вокруг воткнутого в землю смоляного факела сидели на корточках пять стариков в белых чалмах и черных кафтанах. Это были придворные лекари султана. У всех пятерых были серьезные, почти скорбные лица.
Юмурджак остановился перед стражем, охранявшим палатку.
- Могу я поговорить с пленником?
- А ты лекарей спроси, - почтительно ответил стражник.
Юмурджак поклонился лекарям. Те кивнули ему в ответ.
- Эфенди, если вы разрешите мне побеседовать с больным, то сослужите добрую службу падишаху.
Один из лекарей передернул плечами и повел рукой. Это могло означать и «нельзя» и «зайди в палатку».
Юмурджак предпочел второе толкование.
Полог палатки был откинут. Внутри горел висячий светильник. Священник лежал на постели с полуоткрытыми глазами.
- Гяур, - окликнул его турок, подойдя к постели, - ты узнаешь меня?
Голос его дрожал.
Отец Габор не ответил. Он все так же неподвижно лежал на спине. Светильник едва освещал его лицо.
- Я - Юмурджак, которого когда-то тебе поручили повесить, а ты ценою талисмана освободил меня.
Священник не отвечал. Даже ресницы его не дрогнули.
- А теперь ты раб, - продолжал турок, - и тебе наверняка отрубят голову.
Священник молчал.
- Я пришел за талисманом, - вкрадчиво продолжал турок. - Для тебя он ничто, а у меня вся сила в нем. С тех пор как я лишился талисмана, меня преследуют неудачи. Стоял у меня дом на берегу Босфора - чудесный маленький дворец, я купил его, чтобы на старости лет было где приютиться. Дом мой сгорел дотла. А сокровища, которые хранились в нем, растащили. Месяца три назад меня ранили в бою. Взгляни на мою левую руку, - она, быть может, навек искалечена. - И он показал на длинный красный шрам.
Священник лежал неподвижно, безмолвный, как окружавшая его тьма.
- Гяур, - продолжал турок, чуть не плача, - ты ведь добрый человек. Я часто вспоминал тебя и всегда приходил к выводу, что доброта твоего сердца беспримерна. Верни мне мой талисман!
Священник не отвечал. В тишине слышно было, как зашипел светильник, - должно быть, муха влетела в пламя.
- Я сделаю все, что ты захочешь, - продолжал турок немного погодя. - Попытаюсь даже спасти тебя от рук палачей. Мой отец - могучий паша. Старший мой брат - Арслан-бей. Покуда человек жив, в нем жива и надежда. Только скажи: где мой талисман?
Священник молчал.
- Где талисман? - Турок заскрежетал зубами и схватил священника за плечи. - Где талисман?
Голова отца Габора поникла. Юмурджак поднял его одним рывком и посадил.
Подбородок мертвеца отвалился. Остекленевшие глаза уставились на турка.