На дворе белый день, а Гергей спит на медвежьей шкуре. Проснулся он от невообразимого грохота и треска. Казалось, будто сразу ломятся в тысячу ворот.

Гергей потянулся и встал, распахнул ставни. Весь город в огне. Огромный великолепный собор, архиепископский дворец, церковь Миклоша, дом каноников под черепичной крышей. Пестрая мельница, обе башни Пестрых ворот и много других строений объяты пламенем и клубами дыма. В крепости адский грохот - и над головой, и повсюду.

Открыв окно, Гергей увидел, что дранки так и летят перед его носом. Он понял, что срывают крышу монастыря и новую прекрасную крышу церкви. Отовсюду летят зеленая черепица, дранки, тес, балки.

Гергей отворил третье окно - та же картина: сдирают крыши с домов. Во дворе и в проходах между домами никого, но стены крепости усыпаны народом.

Он поглядел на солнце. Полдень уже миновал. Гергей кликнул слугу. Тот не отозвался. Взяв кувшин с водой, Гергей быстро умылся, оделся, прицепил саблю и надел шлем с орлиными перьями. Стремглав сбежал по лестнице, захватил щит и, укрываясь от падающих дранок, помчался на башню.

Точно пестрый бурный поток, готовый затопить весь мир, льется из долины турецкая рать. Идет с шумом и гамом, под барабанный бой и звуки труб. Волнами приближаются ратные ряды, мелькают алые, белые и синие цвета одежды.

Славные деревеньки около Мелегвиза - Алмадяр, Тихамер - горят. Пылают все дома.

На макларской дороге конца-краю не видать военному обозу. Волы и буйволы тянут орудия.

У склона горы - джебеджи в сверкающих доспехах; внизу, возле заповедника, - несметная рать конных акынджи в красных шапках. Кто еще пожалует вслед за ними?

- Где господин комендант?

- На вышке церкви.

Гергей смотрит. На плоской кровле вышки стоит Добо в будничной суконной шапке голубовато-серого цвета. Рядом с ним толстошеий Мекчеи, белокурый Золтаи, Пете, священник, Цецеи и старик Шукан.

Гергей спешит на вышку, перескакивает сразу через три ступеньки деревянной лестницы. На одном из поворотов сталкивается с Фюгеди.

- Почему горит город? - спрашивает он, с трудом переводя дух.

- Господин капитан велел его поджечь.

- А здесь что за разрушения?

- Крыши сшибаем, чтобы турку нечего было поджигать и чтобы они не служили ему прикрытием.

- Куда ты идешь?

- Я наблюдаю за тем, как носят воду в водохранилище. А ты ступай наверх. Добо уже спрашивал тебя.

С башни турецкая рать была видна еще лучше.

Войско пестрело до самого Абоня, точно движущийся лес.

- А, Гергей! - приветствовал Борнемиссу на вышке Мекчеи. - Я вот тут спрашиваю Криштофа: «Так-то вы ночью истребили турецкую рать?»

- Воскресли, собаки! - ответил шуткой и Гергей. - Вон и тот идет, чью башку привез Бакочаи.

Добо покачал головой.

- Пропал Лукач Надь, - сказал он Цецеи. - Эх, жалость-то какая! Двадцать четыре верховых с ним было, лучшие мои конники.

Гергей поздоровался с Добо, поднеся руку к шапке.

- А не поздороваться ли нам с турками метким выстрелом? - спросил он.

Добо замотал головой.

- Нет. - И, заметив вопросительный взгляд Гергея, кивнул в сторону турок: - Первым здоровается тот, кто приходит.

Перед бревенчатой городской стеной турецкая рать разделилась, и одна колонна повернула к заповеднику - так в разлив обтекает река встретившуюся на пути скалу.