Ну и денёк выдался!.. Навоза не собрал, молоток и грабли отняли, ведро и совок сам отдал. Шляпа отцова сначала в реке побывала, потом в огне сгорела. Щенка и того не смог отвоевать.
И всё-таки не победила Асия Миргасима, нет! Она его перехитрила. Это не называется победа, это обман. Золотой табун тоже хорош — товарища своего в беде оставили!.. Нет, не оставили они, оказывается! Бегут сюда с палками, с прутьями, у Темирши даже серп. Воевать собрались по-настоящему.
— Она убежала, — сказал Миргасим, — мы победили!
— Т-тогда я р-репейника с-серпом д-для козы нарежу, — решил работяга Темирша.
— А мне дядя Саран приказал грядки полоть, — вздохнул Фаим.
— Мама беляши печёт, — признался Фарагат.
Только Абдул-Гани остался на берегу.
— Напрасно ты с ней войну начал, — сказал он Миргасиму. — Видал бы ты, как она пляшет, ни за что не воевал бы.
— А ты видал?
— Она твою сестру Шакире, мою Наилю и ещё длинную Разию по-московски танцевать учит… А брат твой Зуфер на гармони танцы московские для неё играет.
— То-то он и прибежал сюда.
— А как же! Я как сказал — Асия, он дальше и слушать не стал, сразу помчался.
— Значит, и ты за неё?
— А то как же!
— А сам кричал: «Крепись, Миргасим, держись, Миргасим, не сдавайся никогда!»
— А как же? Все кричали, и я кричал.
— А если кто будет мычать, и ты, значит, тоже?
— Эх, пошли лучше лепёшки коровьи собирать, ведро твоё где?
— А тебе-то что?
— Мне-то ничего, а вот тебе…
— Что мне? — Миргасим встал и побрёл неведомо куда.
Абдул-Гани за ним не последовал. Он обиделся.
Домой Миргасим приплёлся поздно вечером. Все поужинали и теперь сидели на скамье у крыльца, отдыхали. Асия, конечно, тоже здесь. Если бы знал Миргасим, что она тут, ещё погулял бы. Но теперь уж никуда не денешься: бабушка встала, идёт навстречу. Неужто будет бранить? При Асие? Чем он виноват, что она ведро утащила…
Подошла бабушка к Миргасиму, опустила руку ему на плечо.
— Спасибо, внук, хорошо ты сегодня постарался. Сколько вёдер принёс! Молодец!
— Но как ты догадалась, бабушка, что это я принёс?
— Угадать было нетрудно: у ведра твои грабли стоят.
Асия глянула на Миргасима, показала исподтишка язык, потом спросила бабушку:
— А молоток? Молотка вы не заметили?
— Я убрал его, — сказал Зуфер, — он в ящике с инструментами.
Миргасим побежал в избу, вытащил ящик из-под кровати. Да, молоток на месте. Взял его, повертел, ну, и вскинулась рука вверх. Раздвоенный конец молотка подцепил гвоздь, тот, на котором большая сковорода висела… Такой грохот раздался, будто бомба разорвалась! Сковородка стукнулась об пол и покатилась к порогу, а бабушка как раз входила в комнату.
— Вот хорошо, что сковорода остановилась, — сказал Миргасим, — а то, бабушка, быть бы тебе без ног.
— Зачем гвоздь вытащил?
— Сейчас вобью.
Но не вбил — такой большой гвоздь не часто случается найти! Миргасим опустил его в карман.
— Бабушка, может быть, лучше пусть Зуфер сковородку на полку поставит? Повыше, чтобы я не достал!
— Иди ешь! — сердитым голосом отозвалась бабушка и брови сдвинула, уж очень хотелось ей засмеяться. — В другой раз опоздаешь — без ужина останешься. Надо приходить вовремя.
Когда она ушла, заглянула в комнату Асия.
— Кто победил? — спросила она Миргасима и, не дожидаясь ответа, прибавила: — Видал, сколько я навозу собрала для вашей печки? То-то же! Знай нас, москвичей, деревенщина!