Как-то так получилось, что кабинет Эрла Коннистона, в котором при его жизни редко бывало больше двух человек, стал центром дома. Все четверо собрались там в тот вечер, когда умер Коннистон, поэтому казалось естественным, что снова и снова они приходили туда же.

Карл Оукли ходил взад-вперед. Луиза Коннистон сидела с бокалом в руке, поигрывала льдинками. Фрэнки Адамс, с серым лицом, грыз карандаш, разгадывая газетный кроссворд. Диего Ороско, как обычно невозмутимый, сидел и думал о чем-то своем.

На Луизе было новое шелковое платье, оно шуршало при каждом движении. Повернувшись к Оукли, она сказала:

— Может быть, сядете наконец?

— На ногах мне лучше думается.

— Вы нервничаете. А из-за вас и я взвинчиваюсь. — У нее немного заплетался язык.

Оукли посмотрел на часы. Но если бы через две секунды кто-нибудь спросил его, сколько времени, он не смог бы ответить.

Опять заговорила Луиза:

— Никак понять не могу, почему вы двое, гениальный адвокат и гениальный детектив, никак не можете продвинуться вперед в опознании обоих тел.

— Мы знаем их имена, — ответил Оукли, — но пока это единственное, что у нас есть.

— Скоро поступит новая информация, — спокойно проговорил Ороско. — Мои люди работают не покладая рук.

— Конечно… конечно, — сказала Луиза. — Но что будет дальше?

— Я не ясновидящий, — проворчал Оукли. — Могу сказать только, что они не оставили ее там мертвой. Значит, она может быть жива.

Луиза осушила бокал.

— Но если ее отпустили, почему она не дала нам знать? А если не отпустили, то почему?

Оукли промолчал. Он подошел к большому кожаному креслу и сел, скрестив ноги, руки положив на затылок. Время от времени он посматривал на телефон. Весь вечер он переживал то эмоциональный взлет, то спад. После полудня нашли место подключения к телефонной линии, и после этого ход событий ускорился: еще до заката обнаружили два обнаженных тела в заброшенном городе. Ороско, благодаря своим личным связям с полицией Таксона, смог проверить отпечатки пальцев. Но что это дало? Два имени, Теодор Люк и Джорджи Раймер, висящие в воздухе.

Ни один из радиоперехватчиков не поймал сигнала из чемодана с деньгами. Следы автопокрышек в заброшенном городе мало что дали. Одни принадлежали маленькой спортивной машине Терри, другие — старой машине, о которой пока ничего не было известно. Не удалось даже определить, какая это машина, потому что покрышки все были от разных моделей.

За Теодором Люком числились три ареста и одно условное заключение — за нарушение порядка в пьяном виде и нападение. Джорджи Раймера несколько раз арестовывали в связи с наркотиками. Оба были музыкантами; в Нью-Йорке Теодору Люку отказали в выдаче лицензии на содержание кабаре из-за его судимости. Но ничто в этой сумме информации не говорило о том, что кто-то из них когда-либо участвовал в грабежах, вымогательствах, похищениях или каких-то других серьезных преступлениях. Все было слишком расплывчатым…

Фрэнки Адамс проговорил недовольным тоном:

— Пойду спать, — и вышел.

У Луизы кубики льда в бокале почти совсем уже растаяли. Она заметила взгляд Оукли и нехотя улыбнулась ему. Через несколько минут зевнула и вышла.

Оукли и Ороско остались у безмолвного телефона. Каждый думал о своем.

* * *

Утреннее солнце ударило Оукли в глаза, и он проснулся, вздрогнув. Ороско в комнате не было. Оукли не без труда поднялся, потер щетину на подбородке. Во рту был отвратительный привкус.

Он пересек холл и нашел Ороско в его комнате, тот сидел на кровати, положив огромную ручищу на телефонную трубку.

— Я пришел сюда, чтобы сделать несколько звонков, — сказал Ороско. — Не хотелось вас будить.

— Спасибо, Диего. — Оукли никак не ожидал такого внимания. Этот толстый, ленивый на вид мексиканец не переставал его удивлять…

— Есть новости, — сказал Ороско.

— Хорошо. Потерпят они десять минут? Мне необходимо умыться.

— Ладно.

Оукли пошел в ванную принять душ, побриться, почистить зубы. Болели мышцы, особенно на шее и спине. Старею, подумал он. В зеркало смотреть не хотелось, ничего хорошего он там увидеть не мог. Он попытался вспомнить, как долго по-настоящему не смотрел на свое лицо. Бреясь или причесываясь, он себя не замечал. А сейчас увидел морщины, мешки под глазами, седину в волосах… Лицо было еще фотогеничным и моложавым, но кожа под подбородком начала уже отвисать. Ведь мне сорок шесть, черт возьми, подумал он.

— Надо бы кофе выпить, — сказал Оукли, вернувшись к Ороско.

— Не откажусь.

Они прошли на кухню, и Оукли приготовил кофе.

— Ну? — спросил он наконец.

— Машину Терри нашли в Ногалесе. Она стояла на боковой улочке. Вещей там почти не было, но множество отпечатков пальцев, и мы их сейчас проверяем. Одна странная вещь: кто-то закоротил проводки зажигания. Может оказаться, что отпечатки принадлежат какому-то клоуну, который украл машину у похитителей. Примерно через полчаса прилетит самолет. Привезет досье на тех двух мертвых и людей, с которыми они были связаны. У одного из них был брат — они все трое играли в ночном клубе на каких-то инструментах. Был там и четвертый. Возможно, это и есть наша банда.

— Банда музыкантов?

— Они потеряли последнюю работу в Таксоне несколько недель назад. Тощий, которого нашли мертвым, был наркоман. Не знаю, кем еще он был, но при его запросах на наркотики денег требовалось много. Руководителем музыкальной группы был его брат. Мотивы преступления ясны: они остро нуждались в деньгах.

— И все же нам нужно что-то более ощутимое, Диего.

— Скоро будет, — терпеливо ответил Ороско. — Мы их расколем. Помните тот голос по телефону? Сколько в нем было самодовольства. Когда попадается такой самодовольный дилетант, нужно ждать, чтобы он сделал ошибку. А он ее сделает. И тогда он наш.

— Может быть, — кивнул Оукли. — Но мне трудно просто сидеть здесь и ждать. Вызовите сюда одного из своих людей, чтобы присматривал за Луизой и Адамсом. А я поеду с вами в заброшенный город. Вдруг мы там что-нибудь пропустили.

Часом позже он готов был выехать — и тут зазвонил телефон. Он поднял трубку и услышал слова, которых ждал:

— Карл? Акции Коннистона пошли на повышение.

— Хорошо. Вы знаете, что делать.

Для того, чтобы пустить эту огромную машину в ход, ему пришлось сделать немало телефонных звонков. Теперь, когда дело сдвинулось с места, он почувствовал, что вся его меланхолия бесследно исчезла. Он понял, что рассчитал все верно. Скоро империя Коннистона будет принадлежать ему. Он позвонил врачу Эрла, и в ожидании его приезда провел в кабинете Коннистона краткое совещание: проинструктировал Луизу и Адамса, что и как им говорить. Врач прибыл в десять, алчный и поэтому ручной. По завершении чисто формального ритуала Оукли проводил его к машине:

— Вы получите гонорар наличными, и будет лучше, если не станете вкладывать его в банк. Лучше положите в сейф и потратьте где-нибудь, где никто вас не знает…

— Да, да, конечно, — поддакивал врач. — Я сам договорюсь с похоронным бюро. Бальзамирование можно произвести здесь, если угодно. Я полагаю, вы хотите, чтобы его похоронили на ранчо?

— Насколько я знаю, он предпочитал кремирование. Это указано в его завещании.

— Прекрасно, — сказал врач и добавил с откровенной улыбкой: — Нам ведь ни к чему, чтобы была возможность эксгумировать его для вскрытия, верно?

Когда врач уехал, Оукли позвонил к себе в контору и сообщил о смерти Коннистона. После обмена приличествующими случаю фразами он сказал, что именно сообщить газетам. Потом дал указание не впускать журналистов в ворота и в главный дом ранчо: жена и дочь Коннистона не в состоянии встречаться с прессой. Трое из людей Ороско встали охранять дом, чтобы никто не побеспокоил безутешных вдову и сироту.

Оукли знал, что уже во второй половине дня о смерти Коннистона будет известно на Уолл-стрит. Акции Коннистона резко упадут в цене. Тогда подставные люди Оукли скупят их за бесценок. По его расчетам, через тридцать шесть часов у него будет столько акций, что он сможет контролировать всю империю Коннистона.

Повезло, думал он, ощущая, как теплеет на душе. Все получается превосходно… Но позже, когда они ехали вместе — досье «Раймеров» лежали на сиденье, — ему вдруг стало холодно от слов Ороско:

— Мои ребята могли бы работать гораздо быстрее, если бы знали, о чем идет речь. А то ведь они даже не в курсе, что это похищение.

— Вы предлагаете им сказать?

— Нет. Пожалуй, теперь уже поздно, теперь уже никому никогда нельзя будет сказать, что Терри похитили. Иначе вам придется сообщить, как вы использовали похищение, чтобы захватить контроль над бизнесом Коннистона.

Оукли напрягся. Он долго молчал, размышляя. В машине было жарко, несмотря на кондиционер. Наконец он проговорил:

— Возможно, вы спешите с выводами, Диего.

— Я детектив — забыли? Возможно, я слышал ваши телефонные разговоры.

— Вы хотите сказать, что подслушивали?

— Назовем это лучше контролем за контактами с внешним миром. — Ороско повернулся и постучал Оукли толстым пальцем по плечу. — Может быть, больше всего вас беспокоит возможность того, что Терри жива.

— А это что должно означать?

— Если она жива, то она знает о похищении. Как вы собираетесь закрыть ей рот?

Оукли стиснул зубами незажженную сигару.

— Я не такой уж бесчувственный. За кого вы меня принимаете?

— Честно говоря, не знаю, Карл. Я в вас еще не разобрался.

— Не забудьте сказать, когда разберетесь, — прошипел Оукли.

— Хорошо.

Оба долго молчали. По обе стороны дороги простиралась поросшая густой травой ровная земля. Вдали серой дымкой виднелись горы Чирикахуа. Там были леса и заброшенные старые рудники.

Ороско сказал:

— Скоро Сонойта. Остановите на минуту: я хочу связаться со своими ребятами.

Мили через две они въехали в Сонойту — деревню, которую лишь при склонности к большим преувеличениям можно было назвать городом. Нравы в этой скотоводческой местности всегда были буйные. Такими они сохранились и сейчас. Несколько лет назад на местном родео в Сонойте два владельца ранчо устроили дуэль из-за девушки. Противниками были североамериканец и мексиканец. Богатый гринго вооружился дальнобойной винтовкой «маннлихер», лишь чуть менее богатый чиканос — двуствольным ружьем. Гринго воспользовался своим огневым преимуществом и застрелил мексиканца с большого расстояния. Тем не менее суд присяжных — все гринго — решил, что он действовал в порядке законной самозащиты, и отпустил его. Неужели Ороско надеялся, что в таких местах гринго отдадут свои земли мексиканцам? Оукли, недоуменно качая головой, остановил машину у зеленой будки телефона-автомата.

Ороско вернулся с довольным видом.

— Кое-что есть. Этот Бэйрд купил вчера подержанный «форд» недалеко от того места, где нашли машину Терри. Радиопередатчик в чемодане засекли на Втором шоссе в стороне Алтара и Роки Пойнт. И вот что странно. Прошлой ночью Терри Коннистон проехала через мексиканский контрольно-пропускной пункт в пяти милях к югу от Ногалеса. Она была в «форде». Одна.

— Одна?

— Да.

Оукли на мгновение закрыл глаза.

— Я этого не понимаю.

— Может быть, они ее запугали. Они могли обойти этот пункт пешком, а она проехала. На той стороне они к ней подсели.

— Но как же они могли заставить ее молчать?

— Понятия не имею. Но факт тот, что она это сделала. А с той дороги можно свернуть почти в любом направлении. Это главное шоссе через Эрмосильо и Гайямас. Или она могла выехать на Второе шоссе — ту же дорогу, по которой проехал чемодан.

Оукли попытался представить себе карту этих мест.

— А оттуда куда можно попасть?

— На побережье. Там они могут нанять рыбачью лодку и… В общем, я уже послал туда двоих на гидросамолете. А тем временем еще двое в машине едут с этого конца Второго шоссе. Так что они могут оказаться запертыми с двух сторон на этой дороге. Мне почему-то кажется, что они все встретились в каком-то городе по этой дороге, в Алтаре или Каборке, и провели там ночь. Теперь я пойду звонить дальше. Но что говорить? Вы платите по счетам? Какие будут указания?

Оукли еще переваривал услышанное. Она жива. Противоречивые эмоции не дали ему отреагировать сразу, но наконец он сказал:

— Все сделаем сами. Чем меньше будут знать ваши люди, тем лучше. Мы поедем туда и проследуем по их следам. Если догоним, сами решим, что делать, а если они успеют выехать к побережью, ваши люди будут следить за ними до нашего появления. Я не хочу, чтобы вмешивались посторонние или полиция.

— Вы босс — решаете вы, — сказал Ороско.

Оукли продолжал:

— Скажите вашим людям в Ногалесе, чтобы приготовили все для нас через час. Нам понадобится оружие и специальная радиоаппаратура, чтобы найти чемодан.

— О’кей, — кивнул Ороско. Недовольства своего он не высказал, но вид у него был не очень радостный. Он выбрался из машины и пошел к телефонной будке. Оукли откинулся на спинку сиденья. Каким бы ни был исход, ему уже было легче от того, что представилась возможность действовать.