— Глядя и слушая вас в данный момент, я испытываю противоречивое чувство. С одной стороны, вы производите впечатление человека сильно уставшего, то есть похожего на моих пациентов с синдромом хронической усталости, а с другой, в вас есть некая суета, кураж на успех, деньги, признание. Может быть, вы просто устали ждать, что всё эти атрибуты успеха не приходят в том количестве и качестве, которое вы желаете? Или это усталость от выдавливания из себя развлекателя?

— По возрасту мне, наверное, лет семьдесят. Мне ничего не хочется, мне ничего не надо. Я не помню, когда я покупал последний раз одежду. Мне уже многое не интересно и я чувствую себя глубоким стариком. Когда я был молод мне хотелось что-то сказать.

(По-видимому, это феномен мнимой психологическая старости, временно возникающей от дефицита творчества, новизны, открытий жизни и избытка повторяющейся «жевачки обыденной жизни», которая к истинному ощущению жизни никакого отношения не имеет.)

— Ну, сами для себя вы же интересны?

— Я сам себе интересен.

— Вот видите, вы ещё не совсем конченный человек. О чём-нибудь выговориться от души не хочется?

(В дальнейшем мы попытаемся разобраться в истоках этой психологической усталости — опасной психологической ловушки, в которую попал мой пациент.)

— Я уже столько выговаривался, что мне уже ничего не хочется. Я об этом написал в двух книжках. Одна продана тиражом двести восемьдесят тысяч.

(Защита интеллектуализацией. Мой пациент продолжает излучать признаки психологической усталости.)

— По долгу своей профессии вам необходимо постоянно быть весёлым, комичным и интересным. Это не истощает, не вызывает депрессии?

(Опыт моей психоаналитической практики показывает, что комики, юмористы, лица развлекающих профессий чаще всего страдают депрессией. Более того, есть статистика, согласно которой комики имеют значительный процент суицида среди различных профессий.)

— От депрессии я далёк, конечно. Бывает такое состояние, что же делать? И ты понимаешь, что если ничего не будешь делать, то ты таким и останешься. Надо что-то всегда предпринимать, когда встаёшь в тупик, то надо как-то действовать. Не нужно ждать, когда тебя заметят. Помогут. Я такого не жду, я понимаю, что мне никто ничего не должен. Я делаю себя сам.

— Вы часто себя насилуете, развлекая других людей?

— Да, бывает. Действительно не важно, что у тебя происходит в личной жизни, ты должен выйти на сцену. Например, я деда похоронил в двенадцать часов, а вечером я опять спешу на люди. Я не уверен, что они ничего не заметили, они смеялись. Заставить себя самого смеяться в тот момент, когда тебе плохо и это по сценарию.

Во мне ещё не умерла творческая жилка.

Я ещё волнуюсь перед выходом на сцену. У меня ещё не всё поставлено на автоматизм. Сцена для меня всегда новая битва и дуэль, которую я должен выиграть, есть уверенность, что ты самый лучший.

— Ранее вы сказали, что выражали себя в своих книгах, но я чувствую, что от издания этих книг вам на душе легче не стало. Можно «выйти в тираж», но так и не выразится.

— Я сейчас пытаюсь разобраться в феномене некоторых авторов, которые продаются лучше, чем я. У них оборот больше. В чём парадокс — понять не могу. У них нет рекламы, нет промоушена. В чём дело? В обложке? Вряд ли, по качеству я им не уступаю. У меня известность, а книжки иных авторов продаются намного лучше. У одного автора книги за два месяца продаются в количестве двухсот пятидесяти тысяч штук. У меня это за год уходит. Почему? Потому, что умные люди видят, кто я такой, видят меня из передачи «Деньги не пахнут», а глупые-то не видят, точнее, видят меня только как человека из передачи. Поэтому передачу я закрыл в один момент. В эту передачу я вкладывал конкретную мысль, дескать, смотрите, ребята, не всё можно купить за деньги и не стоит унижаться за маленькие деньги, которые зарабатывает основная масса телезрителей. За деньги не стоит делать эти вещи. Это люди больные, они видят маленькие деньги и готовы унижаться.

(Я почувствовал, что мой пациент, по-видимому в этих людях узнал себя)

Эта мысль задела десять процентов телезрителей, а девяносто процентов оценили это как глумление над людьми. Трахтенберг, дескать, глумится, как чёрт и сатана. Когда я понял, что мы со зрителем стоим на разных точках зрения, я программу свою закрыл два года тому назад.

(Я почувствовал, что мой пациент сильно переживает по поводу неадекватного восприятия его творчества зрителями и читателями, от которого он пострадал. В действительности, в настоящее время, феномен тиража — это часто не феномен таланта автора, а феномен социальный, феномен моды, престижа, часто диктуемого СМИ. И всё-таки причина психологической усталости не в этом. Поэтому попробуем выявить другие факторы. Один из них потребление алкоголя моим пациентом.)

— Какое место в вашей жизни занимает ценность опьянённого состояния?

— Эта ценность, но не главная. Я не испытываю радость от алкогольного опьянения. Алкоголь мне нужен для следующих вещей. У нас у всех есть комплексы (позднее мой пациент скажет, что у него нет комплексов) и есть какие-то сдерживающие моменты, когда ты начинаешь подвергаться сомнениями, что ты делаешь, что сказать в данный момент, именно это ли нужно сказать. Каждую секунду я принимаю решение, что нужно сказать. Это нервное истощение. Оно угнетает. Бывают напряжённые программы. Начинаешь путаться. Вот тогда-то в этой ситуации используешь алкоголь. Сразу лишнее отметается, пускай выбираю я не самое лучшее, но эта психическая энергия и этот момент выбора упрощается. Ты перестаёшь париться над этим и меньше устаёшь, когда ты снял с себя лишнее напряжение, снял с себя футляр и будет лучше думаться. У тебя мозги шевелятся быстрее. Алкоголь я не употребляю дома. Дома у меня его сколько хочешь. Пью только в том случае, если приходят гости или компания. Единственное что мне не нравится, это когда просыпаешься и вспоминаешь вчерашний день. Тебе немножечко стыдно. Слова кажется были глупыми, поступки кажется неадекватными. Целый день чувствуешь угрызения совести. Звонишь ко всем и извиняешься. А тогда, когда был пьян, то вроде сомнений не возникало.

— Часто ли вы сравниваете опьянённое состояние с трезвым, причём в пользу последнего? Вы не зациклены на образе свободы и полёта этого опьянённого состояния?

— Просто без причины не возникает желание треснуть. Я пью только по надобности. Алкоголь — это топливо. Я знаю, что если я буду работать на трезвую голову, то меня хватит на три часа, и через какой-то момент, глядя на пьяную толпу, которая меня окружает, во мне нарастает отвращение, чувство неприязни, преходящее в отвращение, если ты не выпьешь. А если выпьешь, то этого чувства уже нету. Можешь работать адекватно, но находишься в таком же полёте.

(Порой бывает трудно определить наличие той или иной степени алкоголизма. Многие пациенты уверены, что его нет, так как пьют только тогда, когда надо. Но у всех частота этого «надо» бывает разной по ситуации. Хочется верить, что у моего пациента не ежедневные выходы на сцену, и, значит, не ежедневные возлияния. И всё-таки, я чувствую, что наличие апатии и усталости моего пациента, по-видимому, связаны в том числе и посталкогольными фазами. Моему пациенту может казаться, что у него нет тяги к алкоголю, так как отследить это бывает трудно в силу определённой частоты выступлений, то есть возлияний. Теперь от анализа алкогольного фактора психологической усталости моего пациента перейдём к анализу психических беспокойств, обусловленных финансовыми причинами.)

— Какое место занимают деньги ваших переживаниях и проблемах? Вас они не портят?

— Я не такой, но я встречал людей, которых деньги портили. У меня был знакомый он как был на уровне тысячи долларов, так остался. А я с пятидесяти долларов за выход поднялся до десяти-пятнадцати тысячи за выход.

(Имеет место проявление комплекса финансовой неполноценности, благодаря которому мой пациент сам того не замечая дал себе высокую оценку. Как говорится «что болит, о том и говорит». Именно этот комплекс позволяет многим предпринимателям достигать высоких показателей.)

— Вот эта финансовая оценка себя, которая только что была произнесена вами, как бы занимает важное место в вашей жизни? Это так плоско…

— Что может регулировать рейтинг в мире шоубизнеса, только гонорар. Если за тебя платит кто-то эти деньги, то ты стоишь этих денег. Иного быть не может. Но с другой стороны, книги — новый взгляд на жизнь. Если ты не будешь тренировать духовность, фантазию, ты останешься на том же самом уровне. Для некоторых деньги, к сожалению, является целью. Это проблема. Для меня деньги — это средство достижения своих внутренних целей. Например, я хочу ездить в какие-то экзотические страны. Хочу взять индивидуального гида, с которым можно разговаривать и задавать вопросы. Я сам кандидат наук, защищался по культурологии.

— У вас деньги не задерживаются и вы умеете их быстро и полезно тратить?

— Не, не так. Деньги появляются, деньги лежат и ждут своего часа.

— Но смакования от того, что они лежат и вы их посыпаете себе на голову или поглаживаете нет?

— Нет. У меня есть деньги и я могу выбрать куда мне поехать, не взирая на цену. Вот для этого нужны деньги. Я очень сложно расстаюсь с деньгами. Мне жалко денег, но я не жадный. Я экономный. Вот этим отличается мужчина от женщины. Женщина может купить дешёвую вещь, которая ей даже не нужна, а мужчина может переплатить за вещь, которая ему очень нужна. Поэтому я покупаю то, что мне нужно и для меня не существует такого понятия дорого и дёшево.

(Я почувствовал, что по-видимому, мой пациент сказал это, будучи в мысленном диалоге со своей женой? От последних суждений моего пациента о финансах у меня возникли противоречивые чувства. Впрочем, мой пациент, на протяжении всего сеанса вызывал их во мне.)

— И всё-таки по жизни неврозов на финансовой почве никогда не было? Например, дал в долг или купил что-то в пять раз дороже?

— Я не боюсь их потерять. Например, я отваливаю бедным родственникам. Я не даю им в долг. Я дарю и таким образом избавляюсь от кровососа. Лучше дать ему сразу пятьсот долларов. Чем потом потерять пять тысяч. Я сам никогда не просил у людей денег подарить мне. Я просил у них работу. Если я кому-то должен, то я не могу больше ни о чём не думать, как об этом долге. Меня удивляют люди, которые берут деньги в долг и не парятся. Они эти деньги тратят, покупают машины, кушают в ресторанах, ездят за границу и хоть бы что. Я так не могу. Я сначала должен отдать свой долг и только потом я могу делать со своими деньгами всё, что я захочу. Это касается каких-то карточных долгов.

— Вы не зацикливаетесь на том, что где-то неудачно вложились и проиграли? Или наоборот не выиграли от того, что где-то раньше не вложились?

— Нет, я не парюсь. Я чётко уверен, что как должно, так оно и должно быть. Эти деньги ты всё равно потеряешь по любому, у тебя их украдут, ты их неграмотно потратишь, они могут сгореть, ты можешь дать в долг и тебе их не вернут, ты всё равно их потеряешь. Я заметил очень интересную вещь, когда ты деньги тратишь, они не имеют какую-то определённую сумму, как бы ты её не потратил, то у тебя появляются эти деньги снова, тут же. Я сначала жадничал, когда жена говорит купим трусы, лифчик, а я ей говорю у тебя и так их десять тысяч, а там дорогие трусы за триста долларов. Это дорого, но ей очень хочется, на возьми пару тысяч потрать. Она берёт и тратит. Тут же звонят люди и говорят, дескать, есть для вас работа, есть деньги на порядок больше, чем потратил, причём часть из этих денег куда-то уходит и у тебя остаётся ровно столько, сколько тебе нужно.

— Как-то я услышал интервью одного из ваших коллег, который утверждал, что дожил до уровня, похожего на коммунизм, то есть он не видит денег, ему всё покупают другие, но за его деньги.

— Я знаю о ком идёт речь. У него есть деньги. Он по состоянию близок ко мне. Если проблема заключается в том, что обычно женщины засматриваются на мускулистых парней, на мачо, а отдаются клоунам. Да? Но, увы, ему несмотря на то, что он клоун, женщины не дают.

(Мой пациент, сам того не замечая, перешёл на психологическую проблему, которую я вот-вот планировал затронуть, но эта проблема вдруг сама спонтанно выплеснулась из моего пациента. Не в ней ли причина психологической усталости и апатии моего пациента. Поэтому теперь перейдём к анализу вытесненных желаний, влечений, в частности к анализу отношений с представителями противоположного пола.)

— Не дают?

— Не дают, да… Вот именно в это. трагизм. От этого он пытается самореализовываться.

(Это было произнесено таким образом, что я почувствовал, что эта проблема касается и моего пациента. Сработал архетип тени и мой пациент, по видимому, как в зеркале не принимает в своём коллеге то, что в себе не принимает.)

— Можно предположить, что вы своей способностью развлекать, острить и т. п. покоряете женщин?

— Меня женщины не любят…

(Мой пациент руководствуется принципом реальности. Это одна из сильных психологических характеристик моего пациента.)

Но происходит такая хитрая штука: женщины, которые не могут понять кто я такой, они мне тоже не интересны. Для меня нет градации женщин по красоте и молодости, меня интересует её духовность. Обычно если ты зацепился с женщиной, то у тебя с ней всё в порядке.

— Я почувствовал опять некое противоречие. С одной стороны вы как бы страдаете «комплексом Паниковского», говоря, что «меня женщины не любят», а с другой, по вас я чувствую, что они вас любят за власть, за деньги, за известность, за ум. Вам опять чего-то не хватает?

— За деньги любят всех, причём независимо от того, кто ты есть.

— Да, моя психоаналитическая практика показывает, что у некоторых женщин действительно проявляется феномен женского сексуально-финансового условного рефлекса, при котором женщина испытывает влечение на финансовой основе.

— За деньги любят всех, но меня не интересуют такие вещи. Хорошо когда ничего не обещаешь в покупках, а девочку к тебе влечёт по каким-то нравственным, моральным, интеллектуальным причинам. Ей приятно с тобой без денег. Она твоя и уговаривать не надо. Как уговаривать я не знаю. Я боюсь сказать глупость какую-то. Поэтому многие мужчины обращаются к проституткам. Я по этому поводу не парюсь.

(Частотный контент-анализ показал, что мой пациент чрезмерно употребляет выражение «я не парюсь», которое постоянно звучало на протяжении всего сеанса как некое заклинание. Это психологическая защита отрицанием от вещей, от которых он в действительности, по-видимому, всё-таки «парится», то есть испытывает стресс.)

— То есть у вас нет комплекса мужской неполноценности?

— Я уже давно понял, что приходя на вечеринку, даже где очень много баб, они пойдут с другими, а мне всё равно ничего не достанется, то зачем напрягаться. Я всегда знаю, что подойду к одной… она не даст… подойду к другой, и она не даст… подойду к третьей….. и … она не даст, но происходит чудо, когда девочка сама к тебе подходит. Если девочка подошла к тебе — это родственная душа. Не фигурами, не красотой, не фаллосами должны мериться мужчины, а мозгами. При этом, я считаю себя полноценным мужиком. У меня всё нормально.

Когда у меня был рост сто сорок девять сантиметров и я учился в школе, то я был ниже самой маленькой девочки. Этот комплекс был, но в один момент я понял, рост это не главное. У меня нет комплекса неполноценности. Я просто понимаю такую вещь, что чем бороться со своими недостатками, лучше превратить их в свои достоинства. Я искренно считаю, что я являюсь мужчиной двадцать первого века. Я являюсь собирательным образом. Настоящие мужчины не такие красивы, и не такие уродливы, они не высокие и не маленькие, они скорее толстые, они умные, они культурные, образованные, они не лицемерные. Я считаю, что я являюсь именно таким отображением мужчины. Я мог бы заняться спортом, накачать свою фигуру, но зачем мне стараться быть похожим. Я ничего не хочу доказывать. Это свойственно телеведущим нетрадиционной ориентации. Это всё маскировки под качка, под семьянина, идеала-мужчину и т. п. На шоу-бизнесе девяносто процентов таких ребят. Это всё называется мошенничеством. Они нас пытаются ввести в заблуждение. А девочки по ним сохнут, а они часто не такие. Есть канал, который выбирает мужчин, и все женщины видят, что оказывается такие мужчины выщипывают брови себе, они ходят в солярий, занимаются в фитнес-зале, постоянно бегают, постоянно правильно питаются, говорят приятные вещи, женщинам пальто подают, руку подают, поцелуют ручку, хорошо скажут на прощание. Они видят, что есть такие люди, они не понимают, что оригинальных очень мало. А глупые женщины ведутся на внешний вид. Когда ты приходишь на канал, даже если ты трижды умён, то ты должен подчиняться. Сказано, что мужчина должен быть с подкрашенными глазками, губками, аккуратно выбрит, стильно одет, он должен следить за собой, от него должно всегда приятно пахнуть, он должен говорить всегда лицемерные вещи и т. п. А потом оказывается, что это не настоящие мужчины, то есть происходит скандал. А женщины-то были уверены, что это были настоящие мужчины. Происходит слом стереотипов, которые навязываются людям и как только этот слом происходит начинается настоящая жизнь. Надо называть всё своими именами. Как за границей. Чтобы не обманывать людей. Пусть они будут, только не надо маскироваться.

— Ваша супруга выбрала вас, благодаря каким вашим качествам?

— Как это меня супруга выбрала!.. Это я её выбрал! Женщины вообще не умеют мыслить. Они умеют только манипулировать, если ты смотришь в трезвом уме, ты понимаешь манипулируют тобой или нет. Хотя есть такое высказывание: «Самая глупая женщина, может обмануть самого умного мужчину». Моя жена ценит во мне мой мозг, человека, который найдёт выход из любой ситуации, человека, который знает что делать в жизни и как идти, плечо, на которое можно опереться. Я очень добрый, очень честный, очень порядочный. И это меня отличает от других. У меня есть кафе. У меня нет текучки. Мы все друг друга понимаем. У нас нет злых людей. Если попадались, то сами уходили. Злость — это следствие комплексов. Агрессивны люди, чувствующие свою ущербность. Я ни на кого не кидаюсь. Я не нападаю, но я хорошо защищаюсь.

(В целом, я почувствовал, что мой пациент в некоторых моментах сеанса, как бы был в диалоге со своей женой.)

— Мне, по долгу своей профессии, часто приходится анализировать фантазии и сновидения своих пациентов…

— Я скучный человек мои фантазии простые и конкретные. В Рио-де-Жанейро в белых штанах я ходил и ничего хорошего там нет. Ну, какая фантазия…я вижу, что у меня много денег, но что я с ними буду делать? Я понимаю, что больше мне работать не придётся. Я путешествую, много сплю, много читаю книг. Я езжу куда хочу, делаю то, что хочу, я свободен. С утра просыпаюсь, а полечу-ка я в Японию… на чемпионат по сумо, аж на финал. Алло! Машенька два билета в первом классе.

(Это обыкновенные фантазии личности, действительно страдающей психологической усталостью и, надеюсь, он не перерастёт в синдром хронической усталости.)

Я почувствовал, что мой бесспорно одарённый пациент, имеющий гигантский творческий потенциал, страдает из-за дефицита креативности, творческого полёта и поиска. Он окружил себя предсказуемой средой, которой сам же оперирует на психологическом автопилоте, часто говоря готовыми лингвистическими блоками, анекдотами, формулировками, шаблонами, которые без всякого труда вытаскивает из своих «файлов» мозга. Мой пациент — жертва этой предсказуемости, которую сам и организовал. Хотя это часто называется профессионализмом. И всё-таки элементы непредсказуемой психологии в моём пациенте присутствуют. Он открыт к истинному творчеству и осознаёт туфту «жизни» до отвращения. Так, что есть надежда, что возвращение его к себе состоится, и мой пациент выйдет из того амлуа и роли от которой устал, и деньги здесь, конечно, ни причём.