В последнее время все чаще уже не только аналитики и политологи задают сакраментальный вопрос: а есть ли у нас оппозиция? Похоже, эти мысли одолевают и весьма далеких от политики «простых» людей, сей вопрос звучит и со страниц газет самого разного политического толка, в том числе — левых коммунистических и патриотических. Однако тут же следует решительный отпор «крамоле»: как это нет оппозиции, если есть такая мощная и самая крупная партия, как КПРФ, и созданный под ее крылом Народно-патриотический союз России? Еще на своем IV съезде сама партия провозгласила себя непримиримой оппозицией. Потом, правда, она слыла «системной», «конструктивной». Вновь о переходе в непримиримую оппозицию теперь уже к «путинскому режиму» лидер КПРФ объявил в мае 2002 года, когда его фракцию лишили завлекательных думских портфелей.

Даже в стане противников признается однозначно, что КПРФ не только самая крупная, но и самая организованная партия в России, а небезызвестный телеведущий «Итогов» который год (до очередного закрытия телеканала) сообщал, что у Геннадия Зюганова неизменно самый высокий рейтинг из всех возможных претендентов на президентский пост. Лидер КПРФ не сходит с телеэкрана, а его грозные филиппики в адрес «оккупационного режима», «компрадоров», «семибоярщины», «семибанкирщины» и «мировой закулисы» порхают по страницам всевозможных изданий. В сознание граждан прямо-таки с маниакальной настойчивостью вдалбливается: вот он, мессия, вот он, вождь!

Но если это так, то почему оппозиция, на лидерство в которой претендует эта партия, в особенности ее руководители, все время плетется в хвосте событий, не работает на опережение и с момента воцарения на российском престоле Бориса Первого (как любил называть себя первый российский президент), а затем и его преемника сколько-нибудь заметного продвижения вперед в борьбе с режимом не наблюдается?

Автор этих строк много лет мучительно ищет ответа на эти вопросы, и отнюдь не из праздного любопытства. Чувство горечи вызывает то, что потенциал самой крупной партии используется вхолостую. Будь все иначе, можно было бы предотвратить разрушение страны, не допустить поворота ее назад, к капитализму. Многое могло быть по-другому, только историю не перепишешь заново... Давайте же попытаемся понять, почему после восстановления КП РСФСР в виде КПРФ «локомотив» оппозиции буксует на одном месте.

Для этого есть еще одна причина. Член Президиума ЦК КПРФ Юрий Белов в своих «полемических заметках публициста» «Десница и шуйца» пишет:

«Но главные обвинения КПРФ со стороны Шенина и К° заключаются в приписываемой российским коммунистам боязни революции и в подмене классовой борьбы - парламентаризмом. На этом остановимся особо.

...Шенин и др. обвиняют КПРФ в увлечении парламентаризмом, скатываясь при этом на позиции западноевропейской социал-демократии. По Шенину, выборы — теплые места в Госдуме.

Для мыслящих коммунистов выборы в современной России — форма классовой борьбы, средство связи с массами. В жесткой предвыборной борьбе приходится обходить миллионы квартир, стоять в сотнях тысяч пикетов, чтобы дойти до каждого, передать правду от человека к человеку. Кандидаты от КПРФ-НПСР падают от усталости в этой борьбе. В неравной борьбе с денежными мешками, черным пиаром, наглым административным давлением на избирателей. Шенины глаголют о классовых битвах с трибун, никак в них не участвуя.

Не идут на выборы, боясь работы на износ и... провала». («Советская Россия», № 112 (12157), 27 сентября 2001 г.)

Ну, если кто и падает от усталости в избирательных кампаниях, так это рядовые члены КПРФ, которые, обходя квартиры избирателей, собирают подписи, ведут агитацию за кандидатов от партии, распространяют листовки. Ну, а кандидатам от КПРФ сам Бог велел стоять в пикетах и встречаться с избирателями. За столь желанный приз — вожделенное депутатское кресло — можно и попотеть. Хочешь кататься — люби и саночки возить.

Что касается Шенина, то на все приглашения поучаствовать в выборах он отвечает отказом. И не потому, что боится «работы на износ» (как «работают» депутаты, видно по традиционно пустому залу заседаний) или провала. Это его принципиальная позиция. Он не отрицает парламентской формы борьбы, но убежден, что она не должна превалировать над организаторской и массово-политической работой компартии среди трудящихся.

А сейчас я продемонстрирую читателям, какую «классовую борьбу» вела и ведет фракция КПРФ все десять лет пребывания в российском парламенте. Фактически это были десять лет непрерывного соглашательства с режимом.

Шумим, братцы, шумим...

«Где факты?» — слышу я возмущенный голос «зюгановцев». Фактов — хоть отбавляй. Фракция КПРФ в Государственной Думе уже первого созыва подтвердила свою фактическую лояльность режиму при внешней вроде бы оппозиционности. Именно благодаря фракции КПРФ было принято печально знаменитое постановление об амнистии именно тогда, когда расследование кровавых сентябрьско-октябрьских событий 1993 года было практически закончено. Постановлением об амнистии Дума и КПРФ увели от уголовной ответственности виновников развала страны, совершивших государственный переворот и преступивших Конституцию в 1991 — 1993 годы, а также виновников гибели сотен, если не тысяч мирных, безоружных людей 3-4 октября 1993 года. То есть фактически фракция КПРФ, ставшая инициатором амнистии, «порадела» Ельцину и его окружению.

В 1994 году «вожди» КПРФ и их союзники вроде бы в пику Ельцину, объявившему этот год годом согласия, создали как бы оппозиционное движение «Согласие во имя России». «Мы не делаем разницы между либералом и коммунистом, между предпринимателем и рабочим, фермером и колхозником, не отличаем республиканца от сторонника президентской власти», — говорилось в Обращении к гражданам РФ лидеров левоцентристской оппозиции. «Мы будем стремиться к национальному согласию и консолидации общества, к мобилизации всех граждан-патриотов на восстановление разрушенной и потерявшей себя России». Смешно, но эти политиканы тогда всерьез вознамерились «согласить» сытых и голодных, ограбленных и грабителей, хижины и дворцы. Обращение появилось в пику ельцинскому Меморандуму о согласии, проект которого обсуждался в Государственной Думе 18 февраля 1994 года. Председатель ЦИК КПРФ, как всегда, выступил с критикой курса и правящего режима, но при этом высказался за подписание Меморандума. Вот какие «аргументы» привел «коммунист номер один», чтобы убедить депутатов голосовать за Меморандум:

«У нас национальное примирение было после того, как мы все умылись кровью репрессий и Великой Отечественной войны. Оно наступило после разгрома гитлеровских войск под Москвой, когда вся нация объединилась для того, чтобы уберечься от истребления. Но это была угроза извне, а ныне вопрос стоит об угрозе изнутри».

Чего не выдумает Зюганов ради красного словца! Поставить на одну доску «репрессии» (а среди репрессированных были не только невинные, оболганные доносами жертвы, но и огромное количество действительных врагов Советской власти) и Великую Отечественную войну — на это способен, пожалуй, один только лидер КПРФ. Нация же объединилась не после разгрома гитлеровских войск под Москвой, а после вероломного нападения гитлеровской Германии на нашу страну и исторического выступления Сталина 3 июля 1941 года, начинавшегося словами: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Заметив далее, что «главной угрозой является ныне проводимый курс», Зюганов сказал:

«Поэтому мы считаем, что для достижения примирения и согласия мы должны подписать Меморандум, может быть, с небольшими корректировками (мы за это согласие и примирение), но основное — это нормальный диалог». (Бюллетень № 15 заседания Государственной Думы 18 февраля 1994 года, МЛ994 г., стр. 13.)

Дальше, как водится, Геннадий Андреевич, говорил и о смене курса, и о правительстве национального доверия, но главное было сказано: «мы за это согласие и примирение».

Постановление о принятии Меморандума было проголосовано в Государственной Думе и подписано 23 февраля 1994 года спикером нижней палаты И.Рыбкиным. Однако Зюганов на церемонии подписания Меморандума в Георгиевском зале Кремля демонстративно, перед телекамерами отказался поставить свою подпись, а 18 марта в Думе состоялась сенсационная пресс-конференция народно-патриотической коалиции, на которой было оглашено упомянутое выше обращение к гражданам РФ и сообщено о создании движения «Согласие во имя России». В начале июня, выступая с докладом на первом расширенном заседании Национального совета этого движения, Зюганов изложил его программу:

«Суть предлагаемых изменений заключается в том, что они направлены на достижение реального, а не декларированного состояния гражданского мира, под которым мы понимаем не всеобщую гармонию и не ликвидацию всех и всяческих общественных противоречий, а совокупность согласованных между различными общественными силами социальных условий и политических процедур, в рамках которых существующие между ними противоречия разрешаются исключительно мирными, ненасильственными средствами. Борьба различных тенденций закономерна и неизбежна, в ней всегда будут выигравшие и проигравшие, но она не должна вести к разрушению государства, его экономики, социальной сферы и духовной жизни.

Исходя из этого, «Согласие во имя России и должно строить свою деятельность». («Правда», № 96, 3 июня 1994 г.)

Очень откровенно сказано: лидер КПРФ не собирался ликвидировать «все и всяческие общественные противоречия», он не стремился к всеобщей гармонии, он лишь хотел разрешать противоречия «исключительно мирными, ненасильственными средствами». Но как можно разрешить противоречия между трудом и капиталом, между грабителями-олигархами и ограбленным большинством народа? Какие шаги должно было осуществить, по мнению Зюганова, новорожденное движение? Он их перечислил. Это:

«— создание на местах комитетов движения с включением в их состав представителей всех партий и организаций, выступающих в поддержку «Согласия во имя России»;

— создание на базе движения предвыборного блока, способного одержать победу на любых выборах. Согласование и поддержка кандидатур на выборах в округах, формирование авторитетных партийных списков, работа по внесению необходимых коррективов в избирательное законодательство;

— подготовка предложений по созданию правительства народного доверия. По итогам выборов такое правительство могло бы из теневого превратиться в реальное правительство народного доверия. Одновременно оппозиция могла бы уже сегодня решительно выступить за создание правительства парламентского большинства, которое с самого начала отвергнет политику «шоковых реформ» и подчинения страны интересам зарубежного капитала;

— готовясь к президентским выборам, «Согласие во имя России» могло бы ориентироваться на создание из наиболее авторитетных лидеров своеобразного «государственного совета». Из его состава можно было бы выдвинуть одну-две согласованных кандидатуры на пост президента». (Там же.)

Громким названием «Согласие во имя России» прикрывалась основная цель КПРФ — не революционная борьба, а участие в любых выборах, в том числе и президентских. По сути, это была попытка создать избирательный блок. Жонглирование терминами «правительство народного доверия», «правительство парламентского большинства» затуманивало головы: мол, вот появится такое правительство — и все проблемы как рукой снимет.

Естественно, ни один пункт заявленной программы не был выполнен. «Согласить» сытых и голодных тоже не удалось. Затея лопнула, как мыльный пузырь. Зато роль, которая отводилась этому движению, была сыграна: народ был уведен от решительной, бескомпромиссной борьбы с режимом, недовольство существующим положением заворачивалось в русло «согласия».

В Госдуме и первого, и второго созыва фракция КПРФ неизменно голосовала за бюджет правительства, что во всем мире однозначно означает поддержку правящего курса. Правда, вокруг бюджета она мастерски устраивала всевозможные политические игры. Например, в декабре 1997 года, в разгар думских баталий по бюджету, «вождь» КПРФ выдвигает 11 условий-требований к правительству: фракция только тогда проголосует за бюджет, когда эти требования будут выполнены. Однако она почему-то одобряет бюджет до их выполнения, а потом в правительство приходит Чубайс и заявляет, что бюджет негодный и его надо секвестрировать. Госдума, а больше всего фракция КПРФ, оказываются в луже.

История повторяется с бюджетом-98, когда 21 процент фракции КПРФ (29 депутатов) проголосовал «за», хотя бюджет был с дефицитом, а на социальную сферу, культуру, армию выделялись мизерные средства. И так было со всеми бюджетами в эпоху Ельцина. Последовательно и принципиально против него голосуют Сергей Бабурин и его соратники по РОСу. Они выступают с заявлением, где представленный проект бюджета называют «бюджетом вымирания», чем навлекают на себя гнев руководства фракции КПРФ. Однако при Путине, когда бюджет представляется с профицитом (то есть с прибылью), когда худо-бедно на культуру, армию и т.д. выделяется больше средств, чем при Ельцине, Зюганов еще больше надувает щеки против «антинародного» режима, против голосует и фракция. А бюджет с профицитом «вождь» КПРФ именует не иначе, как «бюджет смерти», реформы — как «реформы смерти», даже в мелочах плагиатничая у Бабурина.

Псевдооппозиционность «вождей» КПРФ и НПСР была продемонстрирована со всей откровенностью в августе 1996-го, когда именно голосами фракции КПРФ и Аграрной депутатской группы, входящих в НПСР, был утвержден главой правительства Виктор Черномырдин, хотя всем было известно, что за годы предыдущего его правления падение российской экономики в два с половиной раза превысило спад всей экономики Советского Союза за годы Великой Отечественной войны. Вместе с Ельциным он несет ответственность за войну в Чечне, расстрел безоружных людей и Верховного Совета кровавой осенью девяносто третьего...

Но лидер КПРФ как всегда, демонстрируя до голосования свою «оппозиционность», произнес на заседании палаты крайне резкую обличительную речь в адрес все того же антинародного режима и компрадорского курса. После такой речи претендента на пост правительства надо вместе с президентом как минимум гнать в шею, если не привлекать к суду. Но грозная речь лидера КПРФ была всего лишь игрой на публику, после чего фракция КПРФ и ее союзники по НПСР своими голосами «катапультируют» Черномырдина в заветное кресло.

Весьма красноречивой и показательной была реакция зарубежного политического истеблишмента на сей счет. В частности, уполномоченный правительства Германии по оказанию консультативной помощи России по экономическим вопросам Вольфганг Картте в интервью «Немецкой волне», не скрывая удовлетворения, весьма откровенно заявил: «Для нас утверждение Думой Виктора Черномырдина в качестве главы правительства стало прямо-таки бутербродом с икрой. На Западе гарантом продолжения российских реформ считают именно его». Думаю, там лидеров КПРФ должны были на руках носить за этот «бутерброд с икрой». Лучшего подарка Западу не придумаешь.

После утверждения Черномырдина фракция КПРФ продолжила линию на соглашательство и «братание» с властью. Для отвода глаз используется все та же тактика «шумовых эффектов»: чтобы продемонстрировать свою «оппозиционность», выпускают пар, а когда приходит пора решительных действий, голосуют за то решение (постановление или закон), которое только укрепляет существующую власть.

О более чем тесных связях лидеров КПРФ с Черномырдиным было широко известно. Смешно, но на одной из пресс-конференций Зюганов проговорился. «Сидим мы как-то в правительстве...», — мечтательно начал он. Неудивительно, что на протяжении всех лет пребывания Черномырдина на посту премьер-министра КПРФ и НПСР голосами своих депутатов фактически поддерживали «антинародное» правительство, его бюджеты и законопроекты.

В 1997 году, например, был протащен закон о разделе продукции, которым семь месторождений практически передавались иностранным концессиям, для чего председатель Исполкома НПСР Николай Рыжков буквально выкручивал руки несогласным депутатам из группы «Народовластие», собирая недостающие голоса.

Так было, например, несколькими месяцами раньше — в ноябре 1996 года, когда в Госдуме обсуждались соглашение Черномырдина-Масхадова по Чечне и последовавший за ним указ президента за номером 1590 «О мерах по обеспечению дальнейшего мирного урегулирования в Чеченской Республике».

Выступивший с главным докладом председатель Комитета по безопасности Виктор Илюхин представил не только ужасающую картину последствий войны в Чечне, но, главным образом, негативную роль тех документов для России:

«Подписание соглашения размывает единое таможенное пространство, передает в руки чеченской стороны решение вопросов обороны и безопасности, находящихся в исключительном ведении Российской Федерации. Создается впечатление, что политические структуры органов правопорядка и государственной безопасности Российской Федерации фактически отстраняются от решения чеченского вопроса... Стратегические интересы государства на юге страны все активнее вытесняются интересами нефтяного бизнеса, отдельных компаний и наркобизнеса... Россия находится в тяжелейшем социально-экономическом, политическом кризисе. Начался распад ее территорий, многих институтов государственности... Это во многом результат губительной для страны политики президента и правительства. Поэтому постановка вопроса об их ответственности вполне уместна...»

Весьма показателен маневр Зюганова в том эпизоде. Обычно, выступая с думской трибуны, лидер КПРФ обрушивает на «антинародный» режим, президента и правительство громы и молнии. Но в этот раз он сделал хитроумный ход и, хотя соглашение с Масхадовым подписал именно Черномырдин, во всех бедах обвинил не правительство во главе с Черномырдиным, а только администрацию президента, возглавлявшуюся тогда короткое время Чубайсом. Зюганов назвал ее кремлевским правительством и предложил «это правительство во главе с Чубайсом отправить немедленно в отставку» (после чего Зюганов будет говорить: «Мы всегда требовали отправить вместе с Чубайсом все правительство» — Н.Г.). О Черномырдине же, заключившим скандальное соглашение с Масхадовым, не было сказано ни единого слова. Более того, выступавшие от фракции КПРФ В.Илюхин, Г.Зюганов, А.Лукьянов вопроса о недоверии и отставке президента и правительства так и не поставили. Свой альтернативный проект и поправку с требованием отрешить президента от должности внес Сергей Бабурин.

К постановлению Госдума вернулась на своем заседании 4 декабря того же 1996 года. Виктор Илюхин проинформировал депутатов о принятых и отклоненных поправках. Но, когда он коснулся поправки об отставке президента и правительства, внесенной Бабуриным, произошла любопытная метаморфоза. До чего сурово и грозно, в духе лидера КПРФ, обличал Виктор Иванович президента и премьер-министра в своем докладе на предыдущем заседании! Куда же его запал девался теперь?!

«Вопрос об отрешении президента — мы не вписываемся в процедуру. Вопрос об отставке правительства — мы в этом постановлении тоже не вписываемся. Это своя процедура, и я не отрицаю того, что эти вопросы заслуживают того, чтобы они были поставлены, но не в этом постановлении», — неуклюже пояснил Илюхин отказ рассматривать поправку Бабурина и предложил принять постановление в целом.

Ларчик открывался просто: эту поправку не хотела принимать самая крупная фракция — КПРФ, поправка Бабурина не вписывалась в планы руководства КПРФ. В тот же день на пресс-конференции Геннадию Зюганову дважды, в лоб был задан вопрос — будет ли фракция КПРФ голосовать за предложение Бабурина об отставке президента и правительства, и оба раза лидер КПРФ ловко уклонился от прямого ответа. А на заседании Госдумы ее спикер Г.Селезнев и председатель Комитета по безопасности В.Илюхин — оба капээрэфовцы — в нарушение регламента даже не поставили поправку Бабурина на голосование.

И получилось, что вокруг указа Ельцина и соглашения Черномырдина-Масхадова шуму было много, а толку-то? Пошумели депутаты, выпустили пар и успокоились. В который раз фракция порадела президенту и правительству!

Видимо, учтя последовавшую за этим критику, в том числе и в оппозиционной печати, в начале 1997 года, в надежде спасти подмоченную репутацию, фракция КПРФ в лице ее видного представителя В.Илюхина инициирует таки процесс отрешения Б.Ельцина от должности — в связи с его длительной болезнью и неспособностью исполнять полномочия президента. Вопрос обсуждался на заседании 22 января. С докладом снова выступал В.Илюхин. Доклад был смелым, обличительным, грозным и непримиримым — в стиле Зюганова, но более насыщенный конкретикой. Вывод: «Ельцинское президентство обернулось для России тяжелым бременем и разрушительными социальными потрясениями». Предложение докладчика — немедленный импичмент!

И доклад, и выводы были настолько убедительны, что депутаты, горячо поблагодарив В.Илюхина за мужество, тут же проголосовали за предложенный им проект постановления о досрочном прекращении полномочий президента Российской Федерации — за основу с результатом: за — 229, против — 63, воздержался — 1, не голосовало — 157. Тут депутат Юрьев (Яблоко») предлагает проголосовать постановление в целом. Председательствующий А.Шохин немедленно ставит проект на голосование. Казалось бы, о столь быстром продвижении документа можно лишь мечтать, цель — убрать президента Ельцина — близка. К тому же дружное голосование за основу дает надежду, что постановление будет принято и в целом.

И вот тут происходит нечто совершенно неожиданное и невероятное: докладчик и автор проекта постановления уважаемый Виктор Иванович Илюхин, инициировавший обсуждение этого вопроса и убедивший депутатов, что дальнейшее пребывание Ельцина на посту президента чревато для России катастрофой, вдруг категорически воспротивился. Он сказал, что не настаивает на голосовании, что прежде надо бы посоветоваться с избирателями, изучить все предложения и вернуться к вопросу в следующем месяце... Просто поразительно! К чему было устраивать весь этот спектакль с грозными обличениями в адрес перенесшего шунтирование президента?

И опять все просто: инициаторы импичмента и руководство КПРФ и не собирались отрешать президента от должности, они лишь хотели громкими заявлениями, разгромной критикой президента вновь вернуть пошатнувшийся в глазах избирателей свой оппозиционный имидж. Это была политическая игра. Они на самом деле и не думали принимать постановление, главной целью было пошуметь — для избирателей. Они, видимо, были уверены, что Госдума предложение об импичменте президента не поддержит. Но само исходившее от КПРФ предложение дало бы им возможность и дальше бесстрашно обличать президента и требовать его отставки, абсолютно ничем не рискуя, но наживая на этом политический капитал. Однако в своих расчетах «стратеги» КПРФ просчитались: своим смелым, обоснованным докладом Илюхин так «завел» депутатов, что они готовы были немедленно отрешить Ельцина от должности, и вот тут-то и случился форменный конфуз.

А Ельцин благополучно остался на своем посту, чтобы еще несколько лет мучить Россию. Госдума, правда, вернулась к этому постановлению в феврале 1997 года, но, как и следовало ожидать, возникли некоторые новые обстоятельства — начальник Главного правового управления, доктор юридических наук Владимир Исаков представил заключение о полной юридической несостоятельности проекта постановления, и импичмент так и не состоялся.

Еще более позорной оказалась история с вотумом недоверия правительству в октябре 1997 года.

«Шуметь» о недоверии руководство КПРФ начало еще весной. 5 июня 1997 года «Советская Россия» публикует заявление Президиума ЦК КПРФ «Не согласимся на постыдную роль». В нем говорилось:

«Президиум ЦК КПРФ отмечает, что к безраздельной власти в стране рвется наиболее агрессивная группировка компрадорского капитала, стоящая за спиной так называемых молодых реформаторов. Она стремится завершить в свою пользу передел собственности, установить полный контроль над экономикой, финансами, средствами массовой информации. Следующая ее цель — контроль над Министерством обороны, Министерством внутренних дел, Федеральной службой безопасности, другими силовыми структурами.

Как всегда, власть компрадоров покупается ценой предательства коренных интересов Российского государства и его граждан.

...Планы урезания расходов бюджета на социальные нужды, повышение квартирной платы и пенсионных платежей посягают на последние остатки социально-экономических прав трудящихся.

Началось открытое наступление на Государственную Думу как выразителя интересов большинства россиян. Поставлена цель дискредитации народного представительства и роспуска Думы с последующим неконституционным изменением избирательного закона.

Одновременно, чтобы отвлечь внимание от ползучего переворота, режим стремится втянуть Думу в урезание бюджета, в реализацию других разрушительных планов и превратить парламент в ширму губительной политики, в громоотвод народного протеста.

Мы никогда не согласимся на эту постыдную роль. КПРФ и ее фракция в Государственной Думе сделали все от них зависящее, чтобы добиться исполнения наказов избирателей. Однако президент неправомерно блокирует принимаемые Федеральным Собранием законы, а правительство открыто заявляет, что не намерено их исполнять.

Мы требуем, чтобы исполнительная власть занялась своим прямым делом — неукоснительным исполнением законов, в первую очередь — Закона о бюджете на 1997 год. Если же она к этому не способна, пусть прямо в этом признается и уходит в отставку. Со своей стороны мы готовы внести в Думу вопрос о выражении недоверия правительству».

15 октября Дума приступила к рассмотрению вопроса о вотуме, при этом фракцией КПРФ вновь был мастерски разыгран очередной спектакль, в котором роли были распределены заранее, да и финал легко угадывался. Мало кто верил, что вотум состоится, поскольку это, по слухам, грозило роспуском Государственной Думы. Еще наивнее было предполагать, что большинство депутатов и, прежде всего, инициатор вотума — фракция КПРФ во главе со своим лидером, пойдут на самосожжение. Скорее всего, они постараются путем закулисных переговоров что-либо выторговать для себя. Роспуск Думы не был нужен ни самой Думе, ни президенту, ибо новые выборы, бесспорно, могли привести в парламент новых — более левых, более радикальных депутатов, менее склонных к компромиссам и соглашательству, чем сейчас. В интересах президента, правительства, фракции КПРФ и ее союзников по НПСР, а также фракций ЛДПР, НДР и прочих было сохранить статус-кво.

Однако функционеры КПРФ продолжали «шуметь». 9 октября «Советская Россия» выходит с аншлагом на первой полосе, набранной аршинным шрифтом: «Фракция коммунистов ставит вопрос о недоверии правительству». 11 октября эта газета публикует «выступление руководителя фракции КПРФ Г.А.Зюганова при обсуждении отчета правительству 8 октября 1997 г. под грозным заголовком «Выражаем недоверие». Публикация сопровождалась фотоснимком Зюганова: энергичный взмах руки, суровый взгляд, решимость во всей позе. Оставалось только запеть: «Смело мы в бой пойдем за власть...».

«Бой» завязался на пленарном заседании 15 октября. Первым на трибуну поднимается Геннадий Зюганов, руководитель фракции, инициировавшей этот вопрос. Громовой голос, грозный вид, пламенная речь — он сама непримиримость и непреклонность. Его характеристики режима — убийственны. После такой речи остается лишь одно — немедленно нажать на кнопки и отправить супостатов из «временного оккупационного правительства» в отставку. Под бурные аплодисменты, с сознанием честно исполненного долга наш пламенный трибун и защитник народа сошел в зал.

Критика президента, правительства, режима шла по нарастающей и достигла того апогея, после которого неминуемо должна следовать развязка в виде вотума недоверия. Пора принимать постановление подоспела. Но, как и полагается у талантливых сценаристов и режиссеров, «ружье выстрелило» в нужный момент и в нужном месте. Неожиданно Г.Селезнев сообщил, что уже дважды звонил президент, просил депутатов не доводить сегодня вопрос до отставки правительства, что он «готов к активной работе в «четверке», готов начать работу «круглого стола» с участием политических партий и движений по самым актуальным вопросам».

«Непримиримый» Зюганов только того и ждал: тут же попросил сделать 30-минутный перерыв — посоветоваться, а после перерыва ходатайствовал о переносе рассмотрения этого вопроса на понедельник, поскольку в субботу состоится пленум ЦК КПРФ.

Вся «оппозиционность» и «непримиримость» самой крупной фракции улетучилась на глазах. О чем хотели советоваться «вожди» КПРФ? Что еще им было неясно? Ведь почти полгода собирали подписи за отставку президента и правительства, и сам Зюганов доложил общественности, что уже собрано 10 миллионов подписей, потом с такой помпой был поставлен вопрос о недоверии правительству, а лидер КПРФ, двумя часами раньше выступавший с думской трибуны, нарисовал прямо-таки апокалипсическую картину трагического положения России, что требует немедленного изменения курса и смены правительства! Стало ясно, что теперь начинается самый откровенный торг, но предметом его будут отнюдь не интересы народа. Стало ясно и то, что оппозиция фактически уже проиграла. Отступив, пойдя на торг, она уже не могла требовать и диктовать.

Дальнейшие события показали, что капээрэфовцы променяли вполне реальную возможность отставки президента и правительства на завлекательную, но сомнительную возможность «квасить капусту» вместе с президентом, к чему последний и призвал фракцию КПРФ. Взамен президент пообещал создать согласительную комиссию по закону «О правительстве» (для непосвященных: это обычная, предусмотренная регламентом процедура, применяется, когда имеются разногласия по законопроекту) и наблюдательные советы на телеканалах ОРТ и ВГТРК, увеличить до двух часов «Парламентский час», создать парламентскую газету и завести специальную передачу о работе парламента на одном из радиоканалов.

Что ж, в 1998 году стала выходить «Парламентская газета», регулярно выходит «Парламентский час», появилась «Парламентская неделя», причем на разных каналах, и Геннадий Андреевич еще чаще появляется на телеэкране, что, разумеется, просто замечательно. Но перестала ли от этого Россия вымирать по Курской и Белгородской области в год, о чем с таким жаром говорил с этой трибуны лидер КПРФ, требуя вотума недоверия?! Улучшилось ли от этого положение народа или состояние экономики? Ничего подобного! Были решены лишь вопросы, в которых были заинтересованы сами депутаты.

Интересно, что газета «Коммерсантъ Daily» свой материал об истории с вотумом недоверия подала под весьма выразительным заголовком. Сначала — броско, крупно: «ПРЕЗИДЕНТ ВЫПОЛНИЛ ВСЕ ТРЕБОВАНИЯ КОММУНИСТОВ». Подзаголовок набран мелким шрифтом, почти петитом: «На словах». А заканчивалась статья тоже весьма красноречиво: «...как сказал вчера Виктор Черномырдин, выполнение всех обещаний возможно только при одном условии: вопрос о недоверии будет снят раз и навсегда» (выделено мною — Н.Г.)

Все дни продолжался подковерный торг, и становилось ясно, что правительство уцелеет, а фракция КПРФ вместе со своим руководством на «самосожжение» не пойдет и, скорее всего, вопрос о вотуме недоверия будет снят. В связи с этим 21 октября Оргбюро ЦК РКРП и исполком движения «Трудовая Россия» обратились к депутатам Государственной Думы с призывом «проявить, наконец, принципиальность и выразить недоверие правительству, фактическим председателем которого является президент Ельцин!». «Отступать уже поздно, — подчеркивалось в нем, — любое движение назад будет расценено избирателями как трусость и соглашательство с режимом. Отговорки: если уберем «хорошего» Черномырдина, поставят плохого Чубайса — не убеждают. Для народа один ничуть не лучше другого».

В этом документе, подписанном первым секретарем ЦК РКРП В.Тюлькиным и председателем Исполкома «Трудовой России», депутатом Госдумы В.Григорьевым, с сожалением говорилось:

«есть все основания предполагать, что лидеры думской оппозиции в очередной раз пойдут на сговор с властью. Так, председатель Аграрной депутатской группы Н.Харитонов сразу же после радиообращения Ельцина, призвавшего депутатов «квасить капусту» вместо вотума недоверия, поспешил заявить:

«Президент протянул нам руку. В России не принято бить по протянутой руке».

Прошедший Пленум ЦК КПРФ показал, что и некоторые думские коммунисты не прочь припасть к властным перстам. Но прежде чем пожать руку президенту, вспомните, что эта рука подписывала беловежские соглашения и расчленяла Советский Союз, на этой руке кровь защитников Конституции и Верховного Совета в октябре 1993 года, этой рукой развязана кровавая бойня в Чечне, унесшая более ста тысяч жизней, эта рука уже шесть лет подписывает указы, разрушающие промышленность, сельское хозяйство, науку, медицину, образование, культуру. Эта рука сделала нищими и опустила на дно жизни десятки миллионов наших сограждан. Пожав эту руку, вы предадите своих избирателей, которые послали вас в Думу бороться, а не наслаждаться столичной жизнью и высокой зарплатой».

Оргбюро ЦК РКРП и Исполком «Трудовой России» потребовали «пойти даже на роспуск Думы, потому что, только проводя принципиальную политику, оппозиция сможет стать ведущей силой общества и повести за собой народ», и выразили солидарность с депутатами Государственной Думы, которые настаивают на смене социально-экономического курса и отставке правительства. А этими депутатами, как известно, были Сергей Бабурин, Сергей Глотов, Теймураз Авалиани, Владимир Григорьев, Нина Зацепина, Иван Аничкин, Николай Безбородов и их соратники.

К вопросу о вотуме недоверия Дума вернулась на следующий день, т.е. 22 октября. Вновь на трибуну поднялся «непримиримый оппозиционер» Зюганов и... попросил исключить этот вопрос из повестки дня. При этом он как о великой победе сообщил: «Самое главное, что сделала патриотическая оппозиция за последнюю неделю, — нам впервые удалось заложить серьезные предпосылки для мирного выхода страны из тяжелейшего кризиса». То, что это откровенная «туфта», не видно разве что только лидеру «самой крупной партии». Ни одна проблема жизни народа не решена и решена не будет. Г.Зюганов в очередной раз продемонстрировал соглашательство в «год согласия».

Через полчаса после снятия Зюгановым вопроса о вотуме недоверия заместитель председателя Государственной Думы, лидер Российского общенародного союза Сергей Бабурин и его сторонники — всего 13 человек — заявили, что свои подписи под заявлением о недоверии правительству не отзывают. Сбор подписей для вторичной постановки вопроса о вотуме был продолжен. На состоявшейся тремя часами позже пресс-конференции Зюганов, раздраженный действительно непримиримой и принципиальной позицией Бабурина, разразился в его адрес непарламентскими выражениями.

Кстати, отвечая на вопрос, насколько он, Геннадий Андреевич, уверен в надежности партнеров по диалогу, то есть в надежности президента и правительства, Зюганов сказал: «Ни одному их слову не верю. И верить не можем — только дела». А когда его спросили, как добиться компенсации обесцененных вкладов, он нашел простой выход: «Надо перестать все воровать и пьянствовать, и у вас денег будет больше, чем надо». И самое замечательное: отвечая на вопрос газеты «Трудовая Россия» — органа ЦК РКРП — «Как бы на вашем месте поступила в такой ситуации ленинская партия? — Геннадий Андреевич скромно сказал: «Думаю, так бы и поступила». (!!)

Российская пресса, за исключением зюгановской, была единодушна в оценке стратегии и тактики, продемонстрированной лидером КПРФ в истории с пресловутым вотумом недоверия. И это естественно: всем был ясен смысл состоявшихся политических игр. Вот как оценила их, например, «Общая газета» в заметке Анатолия Костюкова «Пакт Ельцина — Зюганова: кто победил?»:

«Дежурный ответ: победил здравый смысл. В самом деле, шум был, а драки-то не было. Граждане не успели разобраться, кто такой Вотум, а его уже сняли. И больше — никого. Правительство устояло. Дума усидела, президент в Кремле, солнце всходит и заходит.

Но значит ли это, что сшибка Думы с правительством, не потрясшая основ государственности и кончившаяся мирным торгом, прошла бесследно для ее участников? Такого не бывает, всякий мир для кого-то — «похабный». Внимательное прочтение заключенного сторонами контракта убеждает: плоды перемирия распределились весьма неравномерно. Кому-то досталось много, кому-то — ничего.

...Геннадий Зюганов. С точки зрения радикальных красных, лидер КПРФ поступил как «социал-предатель». Если бы президентские выборы были завтра и Зюганов всерьез надеялся войти в Кремль, ему не стоило бы покупаться на президентские подачки. Но он и актив его партии — люди практичные, и мечтают не столько о реванше, сколько о мирном врастании в «антинародный режим». В таком контексте вотум в обмен на «9 пунктов» — очень выгодная сделка. Больше коммунисты не смогли бы получить, даже если бы президент согласился сменить главу правительства». (Общая газета», 30 октября — 5 ноября 1997 г.)

Фактическая капитуляция фракции КПРФ и ее союзников по НПСР перед правящим режимом вызвала резкое возмущение на крайне левом фланге коммунистического движения. Оргбюро ЦК РКРП снова выступило с заявлением, в котором отметило:

«Сдача позиций руководством КПРФ и ее парламентской фракцией и заключение ею «мира и согласия» с президентом не явились какой-либо неожиданностью для настоящих коммунистов. Это событие — еще одно, очередное звено в цепи беспринципности, соглашательства, предательства интересов и дела трудящихся, начатого еще Горбачевым.

Оргбюро ЦК РКРП напоминает, как эта же партийная номенклатура и государственно-хозяйственная элита брали курс на рынок и приватизацию, одобряли беловежский сговор, затем, участвуя в выборах «на крови», помогали протащить конституцию 93-го года и амнистировали преступников, расстрелявших Верховный Совет. Позже, уже в качестве цивилизованных думских деятелей, они утверждали премьера, руководившего подавлением народного восстания в октябре 1993 года, принимали бюджет, который сами же охарактеризовали как антинародный, буквально проталкивали закон о разделе продукции, открывающий дорогу для распродажи недр России иностранному капиталу и так далее.

В заявлении проанализирована стратегия и тактика капитулянтства КПРФ. Каждый раз, пытаясь как-то замаскировать свое соглашательство и уйти от нарастающего недоверия и недовольства людей, в том числе и своей партии, парламентские «ответственные оппозиционеры» выдвигают очередные 11 условий и полдюжины последних предупреждений. После того, как Ельцин отдает «непримиримым думцам» заранее запланированные уступки, для них все становится приемлемым. Говорили: «антинародный режим» — теперь: «готовы к конструктивному сотрудничеству». Прежде: «оккупационные власти», теперь: «Имеем здравый смысл». Говорили: «политика геноцида собственного народа», теперь: «будет рассмотрено трехсторонней комиссией» и так далее».

Вывод Оргбюро ЦК РКРП: « вся непримиримость этой «цивилизованной оппозиции» кончается защитой собственного парламентского статуса и полагающегося обеспечения. Ответственность они проявляют не перед избравшим их народом, а перед властью, гарантирующей их парламентское положение».

РКРП категорически осудила соглашательство депутатов Государственной Думы от КПРФ и оценила его как фактическое предательство интересов народа и полный разрыв с коммунистическим движением. «Сначала у них кончился «лимит на революцию», теперь иссяк лимит даже парламентского сопротивления».

РКРП заявила о своем намерении «поставить вопрос о выводе КПРФ из состава Союза компартий — КПСС как соглашательскую организацию, дискредитирующую идею и движение».

Читатель может сказать, что реакция «Общей газеты» иной быть и не могла, поскольку возглавляет ее известный демократ первой волны Егор Яковлев. Понятна и реакция РКРП — постоянного оппонента КПРФ на крайне левом фланге. Но дело-то в том, что серьезнейшая критика позиции лидера КПРФ и думской фракции коммунистов прозвучала и из стана самой КПРФ.

Вскоре стало известно, что на Пленуме ЦК КПРФ, который дал «добро» своему лидеру отозвать подписи членов фракции под требованием вотума недоверия, член ЦК Леонид Петровский потребовал «обсудить политический курс руководства партии на специальном Пленуме». Это был явно «бунт на корабле». Леонид Николаевич подтвердил свою позицию в интервью корреспонденту газеты «Правда-5» Александру Головенко. Вот выдержки из интервью:

«Действительно, в своем небольшом выступлении я призывал: никакого доверия Черномырдину и его сообщникам Чубайсу и Немцову! Фракция коммунистов в Думе, говорил я, должна проголосовать только так. Партия никому не давала права от ее имени устраивать сомнительные встречи по примирению с теми, кто виновен в разрушении Отечества, обнищании десятков миллионов соотечественников, брататься с виновниками людских бед, да еще в канун 80-летия Октября. И, поверьте, больше половины выступавших говорили о том же. Ведь ясно: это правительство не видит и не знает путей выхода из нынешнего экономического кризиса. А оппозиция не может осуществить свою стратегию при теперешнем составе кабинета министров. Б.Ельцин и не скрывал, что ни Чубайса, ни Немцова, которые так обрыдли нашему народу, на заклание не отдаст. Выходит, их спасла думская оппозиция.

...На местах коммунисты делают многое, чтобы преодолеть горбачевизм, не допустить его второго «издания» в виде разрыва слова и дела, пустопорожней болтовни, коллективной безответственности верхов и, как итог, — перерождения партии. Реальность на сегодня такова: первички по своим настроениям левее обкомов, обкомы — левее ЦК, тот — президиума, последний левее лидера партии, который, как видим, уже не считает зазорным и позорным пренебречь мнением рядовых коммунистов, своих избирателей и пойти на прямое соглашение с апостолами антинародного режима, садиться с ними за столы переговоров разной формы.

— Но Геннадий Андреевич утверждает, что альтернативы «круглому столу» нет. Иначе, мол, социальный взрыв, гражданская война и т.п.

— Это риторическая уловка. А зачем тогда было затевать весь этот спектакль под названием «вотум недоверия»? Чтобы получить кучу ничего не значащих и не решающих для народа обещаний? Ведь, согласитесь, в стране уже идет гражданская война в форме вялотекущего конфликта властей с собственным народом, в результате чего население России уменьшается на полтора миллиона в год.

В таких условиях руководству КПРФ садиться за стол переговоров с теми, кого оно именует «главарями режима», просто безнравственно. Тем более по отношению к тем, кто погиб во время бесчеловечной бойни в Чечне, кто защищал Конституцию «кровавой осенью» 1993-го, к вдовам, родителям и детям убитых и замученных карателями.

...Дело ведь не в том, что Г.Зюганов отозвал подписи членов своей фракции под требованием об отставке правительства В.Черномырдина. Во-первых, он нарушил определенный баланс сил в обществе. Во-вторых, он помог удержаться премьеру в его борьбе с «молодыми хищниками реформ».

...Не допустив вотума, лидер нашей партии спас премьера, и это, конечно, ему зачтется. Не отозвав Налоговый кодекс, думская фракция КПРФ польстила и Чубайсу, «отцу» этого документа, на который такие огромные надежды возлагают МВФ и финансово-деловые круги США. Ведь задача Налогового кодекса — душить отечественного товаропроизводителя...

...Так что думские лидеры (КПРФ и НПСР — Н.Г.) своими действиями продемонстрировали, как они «встраиваются во власть». Такая, с позволения сказать, тактика, если ее не отвергнуть, приведет к стратегическому поражению КПРФ и ее союзников.

...Полученные обещания — просто подачки, ведь они ни на йоту не улучшат жизнь народа. И если кто-нибудь из руководства КПРФ вновь заговорит о недоверии правительству, то это, поверьте, вызовет гомерический хохот, прежде всего, у членов правительства. У режима теперь развязаны руки, он получил карт-бланш, оппозиция уже включилась в систему сотрудничества с властью.

...Отказ от выражения недоверия правительству — это политический шаг, показывающий, что думская оппозиция, ее авангард — фракция КПРФ, да и в целом партия слагают с себя функции оппозиции». («Правда-5», № 41, 31 октября — 7 ноября 1997 г.)

Рецидив горбачевщины

Можно привести еще десятки, если не сотни подобных эпизодов, когда фракция КПРФ и ее союзники по НПСР при рассмотрении принципиально важных вопросов разыгрывали целые спектакли, где роли были распределены заранее и сценарий продуман до мелочей. Но, Бог мой! До чего же бедна фантазия у авторов этих сценариев! Впечатление такое, будто пишутся они под забытую сегодня, в век компьютеров, копирку: обличительные, громоподобные, непримиримые речи лидеров или представителей КПРФ, ее сторонников, нагнетание страстей, когда же они достигают апогея и требуется голосовать соответственно своим речам, следует позорное отступление, и шумные баталии завершаются пшиком.

Именно к такой фарисейской тактике прибегли «вожди» КПРФ при утверждении кандидатуры Сергея Кириенко на пост главы правительства весной 1998 года. Какие речи произносились Геннадием Андреевичем! «Никогда! Ни за что!» Непримиримые заявления на заседаниях Госдумы и пресс-конференциях! Два внеочередных пленума ЦК КПРФ в закрытом режиме! Три тура голосования! А в итоге до 70 голосов дали за Кириенко именно фракция КПРФ и ее союзники — депутатские группы «Аграрная» и «Народовластие», чуть ли не на половину состоящие из делегированных туда депутатов все той же КПРФ. Все было просчитано с аптекарской точностью: голосов дали ровно столько, чтобы выдвиженец Ельцина и Международного валютного фонда, верная рука и друг США стал вторым лицом в государстве, приведшим в августе того же года страну к сокрушительному дефолту, от которого страна не оправилась до сих пор. Собственные интересы фракции и руководства КПРФ во главе с Зюгановым в очередной раз оказались дороже интересов народа, о которых так громко и постоянно они заявляют со всех трибун.

К сожалению, мало кто из избирателей разбирается в думских играх самой крупной фракции. Многие до сих пор верят словам, особенно когда ораторы обличают антинародный режим. И пока еще не доходит до них, доверчивых и наивных, что им просто вешают лапшу на уши. Фактически за обличительными словесами ничего не стоит, кроме хорошо просматриваемой цели — сохранить статус-кво: места в Госдуме, возможность ездить по свету и громогласно критиковать «антинародный» режим, абсолютно ничем не рискуя, ибо их защищают депутатские мандаты.

Смею утверждать — ив предыдущих главах это наглядно показано, — что КПРФ в лице ее верхушки с самого своего рождения, еще в то время, когда она называлась КП РСФСР, фактически способствовала становлению, утверждению и укреплению нынешнего режима, власти Ельцина, а потом и Путина. При всей своей внешне громко, порой даже чересчур громко декларируемой оппозиционности. Так было на третьем внеочередном Съезде народных депутатов РСФСР в марте 1991 года, когда первый секретарь ЦК КП РСФСР Иван Полозков своим неожиданным заявлением сорвал голосование за недоверие всему Президиуму Верховного Совета РСФСР, то есть фактически сорвал первую попытку отправить Ельцина в отставку, ибо уже тогда было видно, куда он поворачивает Россию. А потом Полозков в интервью «Советской России» объяснил свой поступок тем, что хотел «снять накал страстей, ввести в конструктивное русло Съезд и в то же время обнажить те проблемы, которые сейчас имеются в России».

Сопоставьте это интервью и выступление Полозкова на Съезде с многочисленными выступлениями Геннадия Андреевича в Государственной Думе — и вы увидите духовное, стратегическое и тактическое родство прежнего и нынешнего лидеров этой партии, считающей себя новой и всячески открещивающейся от КПСС. КПРФ в лице ее руководителей с первых своих шагов, когда она еще называлась КП РСФСР, играла с новой властью в поддавки, отступала и уступала социалистические рубежи, отдавала страну в руки компрадоров, разрушивших сначала СССР, а ныне удушающих Россию. И именно на руководстве КПРФ лежит огромная доля исторической вины за все, что случилось и ныне происходит на российских просторах. Ибо все эти годы оно уводит народ от настоящей, действенной борьбы с режимом. И деятельность фракции КПРФ в Госдуме трех созывов — это не борьба, а лишь имитация борьбы. Все сводилось и сводится лишь к словесным баталиям, громоподобным заявлениям, выпусканию пара.

Жаль, что этого не понимают рядовые коммунисты. Хотя в последние годы и во фракции, и в партии нарастают противоречия между радикальной частью депутатов и теми, кого такая роль КПРФ вполне устраивает. Одни хотят досидеть до пенсии, другие — остаться в Москве, третьи — поездить по миру; все эти мотивы тоже имеют место быть. Поэтому действительно непримиримым к режиму депутатам, таким как Сергей Бабурин, Нина Зацепина (Российский общенародный союз), Теймураз Авалиани (КПРФ), Владимир Григорьев (РКРП) и другим приходилось вести «войну» на два фронта — с режимом и с псевдооппозицией. Столкновение двух позиций в думской оппозиции стало реальностью. Недаром же руководители фракции КПРФ последние два года работы Думы второго созыва все время пытались снять Сергея Бабурина с поста вице-спикера — своей честной, неподкупной, абсолютно непримиримой к режиму позицией он ярко оттенял постоянное соглашательство и двурушничество «вождей» самой крупной партии и фракции.

Но есть здесь еще один существенный момент — это рецидив горбачевщины. Вспомните: Советский Союз уже трещал по швам под ударами внутренних и внешних врагов, уже пролилась кровь в Алма-Ате, Сумгаите, Нагорном Карабахе, Тбилиси, Фергане, Вильнюсе, а президент СССР, вместо того, чтобы принять решительные меры для защиты советского социалистического строя, все мямлил о мифическом «консенсусе», все искал согласия, а для этого создавал бессчетное число согласительных и иных комиссий.

А что делалось тогда в самой КПСС! Многие коммунисты, руководители областных и республиканских организаций видели, куда катится страна, и понимали: нужно немедленно убирать Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК и спасать страну. Понимали, но медлили, а то и пытались аргументировать свою нерешительность тем, что отстранение Горбачева с поста генсека даст оружие в руки псевдодемократов, которые постараются добиться запрета партии. Горбачев же в роли генсека хотя бы создает видимость, что партия все еще у власти. Таким образом, отсутствие политической воли у высшего руководства КПСС, нерешительность и бездействие региональных партийных лидеров заразило болотным вирусом, а потом и парализовало всю партию. И когда настал решающий момент, КПСС оказалась полностью деморализованной и разоруженной.

Так вот, в последние годы в коммунистическом движении России происходит нечто подобное. Да и в самой КПРФ многие рядовые коммунисты видят, что руководство рулит явно не туда. Сколько расколов и отколов произошло за эти годы в самой КПРФ! Достаточно вспомнить историю с Ярославской, Калининградской, Кемеровской и другими областными организациями КПРФ. И в самой КПРФ многие коммунисты недоумевали и возмущались, почему, к примеру, Зюганов после звонка президента снял вопрос о вотуме недоверия, хотя имел такую мощную поддержку народа, как 10 миллионов подписей под Гражданским протестом с требованием смены курса, отставки президента и правительства. Подписи собирались рядовыми коммунистами, а большинство их — люди преклонного возраста, причем сбор шел с большими трудностями — люди порой боялись ставить в списках свои паспортные данные, опасаясь репрессий, но все же ставили свои подписи! Ставили в надежде, что это поможет сменить ненавистный народу режим. И в тот момент, когда Зюганов самолично снял вопрос о вотуме недоверия, он предал доверие и надежды, в том числе и тех десяти миллионов россиян, чьими подписями он так похвалялся на пресс-конференциях.

Когда в одной из своих статей в «Правде пять» я написала о том, что у КПРФ подписей — что огурцов в кадушке, намекнув на то, что эти подписи не употребляют в дело, а лишь складывают впрок, как огурцы, один мой коллега сыронизировал: «Ты не права, огурцами хоть можно закусывать, а эти «свитки» с миллионами подписей абсолютно бесполезны». Так они и лежали несколько лет, и о них вспомнили лишь в 1999 году, когда КПРФ начала очередную избирательную кампанию. Но об этом — позже.

Наблюдая постоянный конформизм верхушки, ее постепенное фактическое сближение с исполнительной властью и все более откровенное врастание в нее, те из членов КПРФ, которые понимают происходящее, тем не менее, решительных шагов не предпринимают. «Альтернативы Геннадию Андреевичу нет!» — произносят они с теми же интонациями, с какими несколько лет назад говорили о Горбачеве, и продолжают дурить рядовых партийцев байками о некоей таинственной стратегии и тактике КПРФ, в которой Геннадию Андреевичу отведена роль Штирлица в штабе Гитлера и его высших бонз. А стратегия и тактика, просты, как яйцо: не только выжить, уцелеть, но желательно — с комфортом, в мягких, удобных думских креслах. Отсюда — трусливая тактика постоянных уступок режиму и соглашательство с ним. Отсюда — постоянное уклонение от открытого боя (мирного, парламентского, разумеется). Отсюда — фактическая поддержка режима и курса — путем голосования в Думе за бюджеты и законы, которые создают правовое поле буржуазного строя, установленного в результате государственного контрреволюционного переворота 1991-1993 годов.

Почему «сошелся клином белый свет»?

Почему же со всем этим мирятся члены КПРФ? Неужели они ничего не видят, не слышат и не знают? Приходится с сожалением констатировать: действительно, многого рядовые коммунисты, особенно в глубинке, не знают. Да и откуда им знать, если верная (а, может, точнее — верноподданная?) Г.Зюганову партийная и патриотическая пресса о многом умалчивает или искажает суть происходящего, преподносит те или иные шаги руководства КПРФ в «нужной» интерпретации. Проиллюстрирую это хотя бы на примере «освещения» прозюгановской прессой заключенного осенью 1997 года по инициативе лидера КПРФ альянса с президентом.

Так, преданная Зюганову «независимая» «Советская Россия», естественно, употребила весь свой талант на то, чтобы убедить читателей-избирателей в некоей особой, мудрой стратегии руководства фракции, которая в будущем принесет давно ожидаемые плоды. Расценив все случившееся всего лишь как «эпизод», автор газетной публикации признался, что хотел, было, начать свой комментарий фразой: «Президент пошел на беспрецедентные уступки парламентской оппозиции», да на всякий случай решил соблюсти осторожность, видимо, понимая, что верить ему на слово вряд ли будут. Газета лишь заботливо призвала оппозицию к «бдительности»: «...нужно быть максимально бдительными, чтобы не допустить превращения «четверки», «круглого стола» и трехсторонних комиссий в бесплодную говорильню, в псевдодемократическую декорацию, прикрывающую самоуправство исполнительной власти. Только одно средство способно уберечь их от этой жалкой роли, уготованной им партией власти, — это постоянное наращивание давления общества».

«Лидер КПРФ отстаивает «парламентское замирение» в беседе с корреспондентом «Правды пять», — сообщила 4 ноября 1997 года эта газета, поместив интервью Г.Зюганова собкору газеты в Лондоне под заголовком: «Мы проявили не слабость, а ответственность». Что же это за ответственность?

«— Перейдя к российской внутриполитической ситуации, — пишет Павел Богомолов, — ваш корреспондент напомнил лидеру КПРФ о жесткой критике — со стороны немалой части оппозиции — недавнего отказа руководства парламентских фракций коммунистов и их союзников от попытки вынести вотум недоверия правительству. Многие расценивают достигнутое «думское перемирие» как проявление слабости перед лицом Кремля. Осуждают такую слабость даже некоторые члены ЦК КПРФ, в том числе Астраханкина и Петровский, прямо заявившие об этом со страниц «Правды пять».

— В действительности же, — парировал Г.Зюганов, — никакой слабости не было. Недостающие подписи мы в принципе могли собрать за полчаса. Но, спрашивается, зачем? Ведь первым же следствием отставки кабинета в такой стране, как Россия, стал бы обвальный крах трудовых сбережений населения. Опять лишились бы заработанного семьи, годами копившие на квартиру, или старушки, откладывающие на собственные похороны, — подумали ли об этом сторонники вотума любой ценой?..» («Правда пять», № 165, 4 ноября 1997 г.)

Желая выкрутиться и оправдаться, сей политик и «вождь» даже не замечает, что договаривается до абсурда. Причем тут вклады бедных старушек? А при том только, что лидер КПРФ на полном серьезе пытается внушить согражданам, что страна стояла перед выбором: вотум недоверия и, как следствие, «обвальный крах сбережений», или снятие вотума и сохранение личных вкладов населения. Какая трогательная забота о бедных «старушках»!

« — А теперь посмотрим вероятное последствие отставки черномырдинского правительства для нас, оппозиционных сил, — продолжает стращать доверчивых сограждан лидер КПРФ. — Не сомневаюсь, что на новых парламентских выборах Кремль получил бы еще более радикальный состав Думы. Но радикализм, увы, еще не означает подготовленности к кропотливой, грамотной, повседневной государственной деятельности. Посмотрите на нынешних депутатов. У многих из них, людей весьма способных, ушло не менее года на освоение новой роли. Перечеркивать это и начинать многое заново — роскошь вряд ли допустимая». (Там же.)

Этот «аргумент» настолько нелеп и наивен в устах доктора философии, что, право, остается лишь удивляться. Может, тогда парламент избирать пожизненно, иначе на каждых выборах будут приходить новые депутаты? Подтекст прозрачен: лидер КПРФ, так же, как и президент, опасается прихода в парламент более радикальных людей. На их фоне фракции КПРФ будет все труднее поддерживать свой «оппозиционный» имидж.

«Кроме того, — продолжает лидер КПРФ оправдывать свое капитулянтство, — в сегодняшней Думе мы вовсе не отступили, а добились от президентского лагеря согласия на девять уступок нашим требованиям: от обещанного права влиять на формирование финансово-экономического курса до заверений в предстоящем доступе парламента к прямому телевизионному эфиру». (Там же.)

Заметьте: «добились» не «девяти уступок», а всего лишь «согласия» на них. Но люди еще не забыли «11 условий-обещаний», под которые коммунисты протащили бюджет-97, а «условия» были тут же забыты. Сам Геннадий Андреевич тоже знает цену президентским «уступкам». «Я бы, — говорит он, — конечно, не стал априорно доверять всем этим обещаниям, но за их реализацию надо бороться». Так, может, чего-то требовать от президента и правительства было бы сподручнее ДО снятия вопроса о вотуме недоверия, когда фракция КПРФ могла чего-то требовать? Ведь после драки кулаками не машут.

20 ноября 1997 года «Советская Россия» поместила обширный материал «Не торопитесь разочаровываться» — «Разговор с Геннадием Зюгановым над грудой писем. Почту газеты представляет главный редактор «Советской России» Валентин Чикин». Эту публикацию можно считать талантливым пособием по оболваниванию избирателей. «Верный зюгановец», депутат фракции КПРФ, он же главный редактор газеты представлял Геннадию Андреевичу «читателей, которые с непосредственностью и искренностью хотят разобраться в своих ощущениях и тех недоразумениях, которые возникли в связи с тактическими шагами думской оппозиции. Ощущения у читателей складываются иногда, прямо скажем, обостренные... Словом, этот вздох разочарования требует объяснений».

Что значит публицистический дар! Всего одно слово, и вот уже речь идет не о предательстве народа путем снятия вотума недоверия, а всего лишь о «недоразумении» в связи с «тактическими шагами оппозиции». И не возмущение читателей-избирателей, а всего лишь «вздох разочарования».

«В.Ч. Уточните один момент. Вот письмо из Тулы Козлова, Долгачева, Киселева, Илина — 23 подписи под письмом. Они рассматривают сам факт отзыва оппозицией требования отставки правительства как уступку этому правительству. «Почему вы пошли на уступку Ельцину, Черномырдину, Чубайсу и их окружению?» — спрашивают они. Далее, произнося те же характеристики, что сейчас прозвучали, недоумевают: «Геннадий Андреевич, неужели вы струсили, поддались на их удочку?». Итак, об уступках.

Г.З. Вопрос правомерный, но надо вдуматься: кто кому пошел на уступки. Мы не доверяли режиму и не доверяем. Мы призывали и призываем наших сторонников объединиться, теснить антинародную власть, быть бдительными. Давайте проанализируем. Еще несколько дней назад Ельцин говорил, что он разгонит Думу, и стучал кулаком. А теперь пошел навстречу оппозиции. Вынужден пойти! Для нас исключительно важно изменить авторитарную Конституцию, но для этого необходимо взаимодействие двух палат — Совета Федерации и Государственной Думы. И вот по нашему требованию создаются три органа, которые позволяют рассмотреть самые спорные вопросы. Не мы, а они пошли на уступки. Трехсторонняя комиссия: Совет Федерации, Дума, представители правительства. Четырехугольник для обсуждения насущных дел и принятия решений. Одновременно начинает работать «круглый стол». Это не просто собрание представителей партий или движений. Это восемь человек из Думы, восемь из правительства, лидеры профсоюзов — люди; которые наделены полномочиями власти, и их решения обязательны к исполнению. Ни одна ветвь власти — ни Совет Федерации, ни Дума, ни правительство не имеют абсолютной поддержки у населения и не в состоянии решить ни одного вопроса самостоятельно. Выбор состоит в следующем: или идти на диалог и пытаться выдавливать необходимое решение, или снова будет большая братоубийственная война в стране, которая закончится тем, что мы потеряем Россию, как потеряли Советский Союз. Вот какой у нас выбор (выделено мною — Н.Г.).

Еще что касается уступки или неуступки... Появилась возможность в ходе переговоров помочь каждому из вас вернуть деньги, которые у вас отобрали в 92-м, не подвергнуть деноминации. Есть возможность получить час эфирного времени для Совета Федерации и час для Думы. Есть возможность на «круглом столе» рассмотреть вопрос о земле — самый острый вопрос сегодня, появилась возможность решить вопросы о ценах на энергоносители, на тарифы... Мы обязаны использовать любую возможность, чтобы что-то спасти и что-то изменить.

Но вместе с тем мы должны наращивать и организованное выступление снизу. Мы приглашаем к поддержке наших акций вас, ваших товарищей и единомышленников. Давление снизу на правительство, организованные выступления масс сегодня — важнейшее условие эффективности работы и «круглого стола», и комиссий. Если они в этом случае ничего не дадут, вопрос о недоверии станет немедленно».

Вот что значит в совершенстве владеть словесной эквилибристикой! Тут Геннадий Андреевич в своей стихии. Как ловко подвел он россиян к мысли, что был только один выбор: диалог или братоубийственная война! А чего стоят его безответственные обещания «вернуть деньги, которые у вас обобрали в 92-м»! Уже идет 2003 год, но хоть кому-то вернули отобранное? Не менее ловко лидер КПРФ переключил ответственность за исход борьбы на народные массы, на давление снизу.

Представьте, общество, народные массы будут «наращивать давление», собирать подписи под Гражданским протестом, а Геннадий Андреевич в решающий момент снова протянет руку помощи режиму. Недаром газета «Правда» Компартии Российской Федерации (главный редактор А.Ильин) напечатала под заголовком «Договорились стволы зачехлить» выступление Г.Зюганова 22 ноября 1997 года и свое резюме:

«Кто выиграл в политической битве октября-97?

Вряд ли кто-то из честных политиков рискнет назвать ее победителя. Да в этом и нет нужды. Но совершенно ясно: проиграли те, кому очень уж хотелось повторить кровавый октябрь 93-го.

Если к президентской команде вернулся здравый смысл, никто из здравомыслящих людей не будет протестовать. Насколько верен диагноз — покажет ближайшее будущее. Хочется верить: мы наконец-то научимся говорить на языке взаимопонимания, сделаем все, чтобы победителем во всех политических баталиях оказывался российский народ».

Если следовать логике этой газеты, не просто выражающей позицию Зюганова, а навязывающей ее читателям в качестве единственно верной, то в октябре 1997 года было два пути: либо «язык взаимопонимания» (читай: соглашательства) с властью, либо кровь. Чтобы избежать крови, Зюганов и К0 выбрали соглашательство с Ельциным, его режимом, ибо какое же «взаимопонимание» с «всенародным президентом» может быть у оппозиции? Грустно, но зомбированием людей в «нужном» КПРФ и власти духе занимаются не только ТВ и официальные СМИ, но и «вожди» КПРФ и ее пресса. На эту, старательно внушаемую «вождями» КПРФ и ее прессой якобы существовавшую альтернативу «соглашательство — либо кровь» обратил внимание лидер РКРП Виктор Тюлькин в своей статье «Отпевание у гроба с хором»:

«Чувствуя слабость своих аргументов, Зюганов пускается в многословное объяснение необходимости тактики переговоров. Мол, мы вынудили режим пойти на уступки и добились согласия на проведение «круглого стола».

Можно, конечно, сидеть за столом переговоров и разговоры разговаривать. Вреда от этого большого не будет. Но утверждать, что это не просто будут обсуждения, а что это соберутся «люди, которые наделены полномочиями власти, и их решения обязательны к исполнению», это не просто обманываться самому, это значит уводить народ от участия в политике, от прозрения, от активного воздействия трудящихся на режим.

И здесь чрезвычайно характерна полная солидарность Геннадия Андреевича с Борисом Николаевичем — и тот, и другой приводят в обоснование один и тот же аргумент: или диалог друг с другом («круглый стол») или... «гражданская война» (Ельцин), «большая братоубийственная война в стране, которая закончится тем, что мы потеряем Россию, как потеряли Советский Союз» (Зюганов). Выбор только такой. Чувствуете знакомые интонации? Альтернативы нет. Только по пути реформ. Иного не дано! Иначе...» («Трудовая Россия», № 20, 1997 г.)

Главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов, кому вместе с главным редактором «Советской России» принадлежит основная заслуга в «раскручивании» Зюганова до высот «общенационального лидера», а фактически в надувании его, как резинового мячика, накануне «октябрьских боев» в Думе спрашивал со страниц своего издания: «Есть ли у Думы 28 гвардейцев-панфиловцев?» Своему кумиру он посвятил в этой статье прочувствованные строки:

«И, наконец, судьба самого Зюганова, признанного оппозиционного лидера, на которого работало столько людей, отдавало ему все свои силы, престиж, влияние, вовлекало в его орбиту творческих интеллигентов, офицеров, священников, широчайшие слои народа, что позволило ему к лету 96-го стать крупнейшим общероссийским политиком, с огромной политической перспективой. Его ум, такт, осторожность, исключительное трудолюбие, обаяние укрепили оппозицию под носом жестокой власти, свирепых банкиров, беспринципных СМИ, «цэрэушных» провокаторов, постоянных угроз и давлений. Сегодня в Думе, оповестив о намерении бойкотировать власть, объявить гнилому кабинету «вотум недоверия», Зюганов, похоже, сжег корабли компромисса. Вышвырнул в форточку компромисс, как израсходованный пакетик испитого чая. Если по каким-то причинам он возьмет свое слово обратно, или если управляемые им патриотические фракции Думы не проявят консолидации, не наберут необходимых голосов, престиж Зюганова покатится, как камень с горы, порождая оползень огромных, затраченных прежде усилий. К двухтысячному году, когда состоятся долгожданные президентские выборы и возникнет новый шанс бескровно, через союз всех патриотов, устранить из власти предателей, мы можем не досчитаться лидера. Двухтысячный год начинается сейчас, на этой неделе, в зале пленарных заседаний Думы». («Завтра», № 41, октябрь 1997 г.)

Представляю, каково было перечитывать автору эти свои патетические строки после того, как воспетый им «крупнейший общероссийский политик» не только не «сжег корабли компромисса» и не «вышвырнул в форточку компромисс, как израсходованный пакетик испитого чая», а поступил с точностью до наоборот. 22 октября 1997 года на трибуне Госдумы из резинового мячика, проколотого иглой постыдного торга и компромисса, на глазах у депутатов и журналистов со свистом вышел воздух, и от грозного, «непримиримого», «ответственного» оппозиционера, в чьи привлекательные одежды рядился сей «общенациональный лидер», осталась одна смятая, сникшая оболочка. «Оппозиция в Думе все больше напоминает таракана, привязанного на ниточку и слегка придавленного, — с присущей ему эмоциональностью грустно констатировал очнувшийся, наконец, от непомерного возвеличивания своего кумира Зюганова А.Проханов. — ...«левые» в Думе опять в дураках, словно это единственная роль, которую они умеют талантливо играть. ...И где они, пресловутые 11 требований оппозиции? Где «замораживание» квартплаты? Где «бюджет развития»? Где отставка Чубайса? Где «Парламентский час» и «Думская правда»? И где она вообще, оппозиция, проспавшая свой «звездный» час 22 октября, когда могла объявить ожидаемый народом «вотум недоверия», уйти из Думы и во всеоружии народного доверия вернуться в Думу через три месяца, омоложенной, свежей и бодрой, как Иван Царевич из кипящего котла с молоком.

Схема, которая осуществляется властью по отношению к думской оппозиции, очевидна всем, кроме самой оппозиции.

Отрезается, откалывается радикальный народный слой, а умеренная центристская головка, провозгласившая «нереволюционность», втягивается в союз под названием «Сердца четырех» — Ельцин, Черномырдин, Строев и Селезнев. Зюганов, лишенный поддержки «радикального народа», тем не менее не участвует в этом любовном четырехугольнике — его место занимает Селезнев, который становится главной фигурой среди «сытых центристов». Зюганов повисает в пустоте, как облачко над Эльбрусом», — снова с грустью констатирует А.Проханов. («Завтра», № 47, ноябрь 1997 г.)

Главные редакторы газет «Завтра», «Советская Россия», «Правда» и некоторых других изданий сумели внушить народным массам твердое убеждение, что другого лидера у России нет и быть не может. На Зюганове «сошелся клином белый свет». Поэтому в народе и говорят: «Нам тоже не очень-то нравится Зюганов. Но если не Зюганов, то кто же? Нет альтернативы!» Точно так же не было альтернативы Горбачеву, Ельцину... Поэтому и на патриотической прессе, прежде всего на названных выше газетах, лежит историческая вина за то, что благодаря сотворенному, раскрученному ими лидеру, который не способен (или не желает?) организовать и возглавить настоящую, действенную борьбу с режимом, оппозиция потеряла время и дала возможность режиму укрепиться.

Надо зарубить себе на носу: нужен борец, а не имитатор. Нужна борьба, а не имитация борьбы, под прикрытием которой сегодня ведутся привычные для сей особой касты политические игры.

В этом эпизоде предстала крупным планом самая типичная для руководства КПРФ тактика, которой оно придерживалось все годы ельцинского правления, фактически уводя людские массы от решительной борьбы с режимом. Так или примерно так оно поступало при обсуждении или решении тех или иных общезначимых проблем в Государственной Думе второго созыва, когда фракция КПРФ и ее союзники практически имели или почти имели парламентское большинство и могли диктовать свою волю при принятии законов.

Но в Государственной Думе третьего созыва картина изменилась — левая оппозиция получила на выборах значительно меньше мандатов, и к этому, как ни странно, приложила руку КПРФ.

Бледно-розовая дума не может помешать принятию антинародных законов

По результатам апрельского опроса 2000 года, проведенного по заказу «Независимой газеты» службой изучения общественного мнения «VP-T», рейтинг лидера КПРФ Геннадия Зюганова резко снизился. Вот к какому заключению пришли эксперты: «...снижение рейтинга лидера КПРФ Геннадия Зюганова — это чистый проигрыш (11-е место против 5-го); здесь средний балл влиятельности уменьшился на 0,43. Другое дело, что данный проигрыш нельзя целиком объяснить персональными действиями Зюганова — после захвата «партией власти» командных высот в Государственной Думе и победы Путина на президентских выборах все другие политики, представляющие оппозиционные (или якобы оппозиционные) партии, объективно потеряли в «весе»».

Собственно, ничего неожиданного не произошло. Снижение рейтинга Зюганова можно было спрогнозировать еще в декабре 1999 года по результатам парламентских выборов, когда КПРФ потеряла значительное число мест и лишилась своего положения самой крупной фракции в Государственной Думе второго созыва. Тогда от позиции фракции многое зависело (правда, она этим не воспользовалась и продолжала идти в фарватере, определенном президентом Ельциным), теперь же она стала значительно меньше, рычаги ее влияния на президента, правительство и на политику вообще существенно ослабли. Все чаще в «свободной» прессе мелькали утверждения, что тот или иной закон будет принят и без фракции КПРФ. В этом была большая доля, если не вся правда.

Тем не менее, лидер партии Г.Зюганов, продолжая прежнюю тактику, выступает на митингах и в Думе с громоподобными речами, обличающими «антинародный режим». Но, как известно, речами мир не переделать.

В первые недели после избрания новой Государственной Думы Г.Зюганов и другие видные функционеры фракции КПРФ рассчитывали, что им удастся привлечь на свою сторону многих депутатов из других фракций и тем самым увеличить свои возможности влиять на ход событий. Прежде всего, расчет был на фракцию «Единство» («Медведь»), которая фактически является фракцией «партии власти», то есть президента, ибо изначально движение «Единство» было создано Кремлем «для Путина» и «под Путина».

И, действительно, в январе 2000 года фракция КПРФ «состыковалась» не с лужковско-примаковским ОВР, а с путинским «Единством», чтобы поделить думские портфели. КПРФ при дележе достался пост спикера палаты: 285-ью голосами «за» при необходимых для принятия решения 226-ти при двух «против» член Президиума ЦК КПРФ Геннадий Селезнев избирается председателем Государственной Думы третьего созыва. После чего оскорбленные сговором фракции ОВР, СПС, «Яблоко» и часть депутатской группы «Регионы России» объявляют бойкот и игнорируют заседания нижней палаты.

И хотя и Геннадий Зюганов, и лидер фракции «Единство» Борис Грызлов называли свой альянс просто соглашением, вполне обычным для парламентской практики всего мира, на самом деле это был сговор. За закрытыми дверями две самые большие фракции поделили думские портфели. Сей союз был выгоден обеим сторонам. КПРФ получила пост спикера и руководство девятью комитетами, «Единство» — пост первого вице-спикера и — совместно с родственным ему «Народным депутатом» — 12 комитетов. Остальным фракциям достались «рожки да ножки». Это было несправедливо и потому чревато взрывом, который рано или поздно должен был произойти.

Почему же оппозиционная КПРФ пошла на сговор именно с «партией власти» или «партией исполняющего обязанности президента»? Что стояло за столь трогательным единством КПРФ — простите за тавтологию — с путинским «Единством»? И, наконец, будет ли это единство долговечным? Увы, как и следовало ожидать, «брак по расчету» оказался кратковременным. Руководитель «Единства» Борис Грызлов вскоре начал публично открещиваться от КПРФ, заявляя, что никакого союза с ней фактически нет. Возможно, Путину и его «Единству» было крайне нежелательно, чтобы впредь, а, тем более, перед президентскими выборами, их обвиняли в союзе с «красными», только «Единство» стало заметно дистанцироваться от КПРФ.

Иное дело — лидеры КПРФ. Геннадий Селезнев в разгар скандала заявил, что у КПРФ и «Единства» «много общего». «КПРФ — это старая, сложившаяся партия, в то время как «Единство» еще не успело стать партией.— Я убежден, что если бы лидеры «Единства» и КПРФ сели за один стол и стали обсуждать свои разногласия, то их набралось бы совсем не много. В отличие от наших разногласий с СПС и «Яблоком»», — сказал он в интервью «Независимой газете» в номере за 22 января 2000 года.

Подобные признания из уст спикера, считающегося коммунистом и являющегося одним из руководящих функционеров КПРФ, могли бы показаться весьма странными, но только на первый взгляд. Достаточно вспомнить, что в Думе первого и второго созывов фракция КПРФ при своей — внешне! — громкой оппозиционности практически всегда занимала соглашательскую или более чем лояльную к правящему режиму позиции и помогала протаскивать нужные режиму законы. Поэтому закономерно, что Г.Селезнев в роли спикера оказался весьма предпочтительной фигурой для Путина, только что назначенного преемником Ельцина и исполнявшего обязанности президента.

Еще один момент. В списке КПРФ рабочих раз-два, и обчелся. В основном это представители корпуса руководителей партийной, хозяйственной, коммерческой, финансовой, научной сферы. Еще ярче эта тенденция выражена в путинском «Единстве». Не случайно же союз КПРФ и «Единства» ряд политологов и аналитиков расценили как «союз номенклатур».

Если же отвлечься от сиюминутных думских событий и взглянуть на происходящее в ретроспекции, то нельзя было не заметить, как власть и оппозиция в лице руководителей КПРФ в последние годы старались (и стараются!) сформировать в России двухпартийную систему буржуазного парламентаризма — это та цель, которую в свое время поставили Яковлев-Горбачев, пытавшиеся преобразовать КПСС в партию парламентского типа, а в последующие годы претворял в жизнь воспитанник Яковлева Геннадий Зюганов как лидер «самой крупной» и «старой», по сравнению с другими, российской партии.

Сам Зюганов об этом открыто заговорил сразу же после президентских выборов 1996 года — поздравив на первой пресс-конференции Ельцина с победой, он заявил, что в России уже фактически сформировалась двух партийная система: с одной стороны — партия власти, с другой — народно-патриотический блок. Правда, ни тогда, ни в последующие годы большое число левых и народно-патриотических партий и движений в НПСР Зюганова так и не вошло. И не из-за амбиций «вождей», как удобно считать именно «вождям» КПРФ, а из-за серьезных расхождений в стратегии и тактике последних, которые держат курс на врастание во власть и отсечение от политической борьбы радикалов.

Так, Геннадий Селезнев, отвечая в упомянутом интервью «Независимой газете» на вопрос — «А может ли нынешний думский скандал привести к созданию в нашей стране двухпартийной системы?» — сказал: «Я думаю, что сейчас закладывается прообраз будущей двух — или трехпартийной системы. Левоцентристская партия с ядром КПРФ, центристская партия, которая может быть создана на базе «Единства», и правые, если, конечно, они смогут развить СПС». И далее: «Что касается радикалов, то могу сказать, что радикализм ни в каком виде неприемлем. Кстати, именно это показали последние выборы».

Собственно, и в этом вопросе интересы КПРФ и правящего режима абсолютно тождественны. Идею двух-трехпартийной системы почти одновременно озвучили Геннадий Зюганов и Владимир Путин. С какой целью?

Почему в Госдуме второго созыва оппозиция оказалась в меньшинстве?

Выступая с докладом «О стратегии Компартии Российской Федерации в избирательных кампаниях 2002-2004 годов» на Пленуме ЦК КПРФ 22 июня 2002 года, Зюганов посетовал:

«Выборы 1999-2000 годов принесли определенную стабилизацию режима. Он сумел обновиться, войти непосредственно в патриотическую «нишу» и получить под нового лидера «кредит доверия» в народе. В итоге партия власти сумела не только провести своего кандидата на президентский пост, но и захватила ключевые позиции в Федеральном Собрании. Ей удалось лишить оппозицию блокирующего «пакета» голосов в Думе. Законотворческая среда вновь, как после событий 1993 года, оказалась под контролем режима. Произошла предельная монополизация всей системы принятия властных решений. Дума, Совет Федерации и Правительство стали действовать как одна прорежимная команда». («Экономическая газета», № 26(403), июнь 2002 г.)

Итак, в том, что оппозиция лишилась «блокирующего «пакета» голосов» в нижней палате, Зюганов обвиняет «партию власти», иными словами, «антинародный режим». Возможно, кое-где постарался и он, этот режим, но, я убеждена, что главный вклад в это внесла сама КПРФ. Вот доказательства.

Чтобы отсечь приход в Думу представителей радикальной оппозиции — РКРП, Российского общенародного союза, организации КПРФ на местах вступали в альянс с крупнейшими российскими олигархами Березовским-Абрамовичем, с «партией власти», с губернаторами. Используя свою излюбленную тактику, КПРФ в одномандатных округах выставляла против настоящих коммунистов и патриотов своих, явно непроходных кандидатов, которые отбирали у них голоса, а в результате депутатами становились «денежные мешки» или представители «партии власти». И делалось это с одной целью — не пропустить в Думу радикальных коммунистов и патриотов, добиться таким путем, чтобы оппозицию олицетворяла исключительно КПРФ, и, наконец, сделать еще один шаг к формированию двух — трехпартийной политической системы, в которой будут партия власти и «цивилизованная оппозиция», уже вкусившая сладость буржуазного парламентаризма.

Парламентские выборы 1999 года еще раз доказали, что руководящим функционерам КПРФ верить нельзя, это ненадежные партнеры, брать их в союзники весьма опасно — в любой момент могут предать. Истинное партнерство Может быть основано только на взаимной честности, порядочности и обязательности.

В этом плане весьма поучительна история, которую поведал мне в прошлом народный депутат РСФСР и депутат Государственной Думы двух созывов, член Российского общенародного союза Иван Степанович Аничкин.

— Иван Степанович, вы баллотировались в Государственную Думу третьего созыва как независимый кандидат, но, по имеющейся информации, вы предварительно провели переговоры с руководством КПРФ и заручились его заверениями о поддержке вашей кандидатуры. Почему же потом они нарушили свое слово? Как это случилось? — спросила я его. Пространный ответ Аничкина раскрывает технологию обмана, привычно используемую руководством КПРФ.

— Задолго до избирательной кампании 1999 года мы начали согласовывать с КПРФ позиции по избирательному округу города Новосибирска. Я обратился к руководству Новосибирского обкома КПРФ с вопросом — есть ли у них своя кандидатура по моему округу. Говорю «моему» потому, что именно в этом округе меня избирали народным депутатом РСФСР, а затем депутатом Государственной Думы первого и второго созывов. Обратился же к коммунистам потому, что, если бы у них была действительно сильная кандидатура, я бы, может, тогда другие планы строил. Но мне сказали: «Поскольку у нас кандидатуры сильнее вас нет, поэтому, наверное, мы вас поддержим. Но мы еще будем этот вопрос обсуждать». Решения они не принимали долго. Я несколько раз говорил по этому поводу со вторым секретарем обкома, потому что первый секретарь избегал встреч со мной.

В то время, когда обком меня поддерживал, я держал на платной должности помощника члена обкома. Таким было условие, и я его выполнял даже тогда, когда они стали работать против меня. Кроме того, я помог одному из райкомов получить комнату с телефоном, и она тоже оставалась у них тогда, когда они уже работали против меня.

Намереваясь баллотироваться в этом округе снова, я спросил в обкоме КПРФ, нет ли у них ко мне каких-либо претензий как к депутату. Ответ был таким: «Претензий нет. Твои голосования в Думе были даже лучше, чем у многих коммунистов из фракции КПРФ». А я по законотворчеству занял пятую строчку из 450 депутатов, на моем счету было 39 разработанных законопроектов, то есть моя депутатская работа была высокоэффективной. Да и во фракции КПРФ признавали, что Аничкин — активный депутат. В Государственной Думе я выступал 800 раз. Я выступал против утверждения Черномырдина, против утверждения бюджетов, голосовал за изменения Конституции, за импичмент президенту Ельцину.

Несмотря на заверения товарищей из КПРФ, тревога оставалась, и тогда руководитель группы «Народовластие» и Исполкома НПСР Николай Иванович Рыжков написал официальное письмо председателю КПРФ Зюганову с просьбой поддержать ряд кандидатур, в том числе и меня. Не получив ответа, Рыжков обратился к заместителю Зюганова Купцову. Тот сказал: «Что вы волнуетесь? Аничкин у нас в списках есть». Секретарь ЦК КПРФ по кадровым вопросам Потапов тоже заверил, что моя фамилия в списках значится. И подтвердил, что по этому округу КПРФ никого выдвигать не будет.

Спустя некоторое время меня пригласил к себе Купцов: «Что ты волнуешься? Ты в списках есть». Однако в тот же день мне стало известно, что первый секретарь обкома Кузнецов едет в Москву и везет «свою» кандидатуру —-руководителя ансамбля «Чалдоны» Смоленцеву. Я видел ее выступления —

они прекрасны, свое дело она знает великолепно. Но в политике она никогда не участвовала, в законотворчестве — тоже. Поэтому появление ее фамилии в качестве кандидата от КПРФ вызвало вопросы даже у коммунистов. В новосибирских газетах появились публикации: «Почему КПРФ не поддержала Аничкина? Это может внести раскол». «Привезенная» Кузнецовым кандидатура рассматривалась на Президиуме ЦК КПРФ, но и весь Президиум не смог переубедить секретаря обкома. Съезд утвердил эту кандидатуру.

Затем состоялся разговор, в котором приняли участие Зюганов, Рыжков и я. Зюганов спросил: «Что у тебя там?» Я проинформировал о ситуации. Судя по всему, то, что сделал Кузнецов, Геннадию Андреевичу явно не понравилось. «Вот что, — сказал он мне. — Ты собирай подписи, веди работу, мы посмотрим рейтинги и к этому вопросу еще вернемся».

Через какое-то время Купцов говорит мне: «Зюганов летит в Новосибирск, езжай следом, и там решайте». А у меня как раз была намечена встреча с депутатами района, билет был уже в кармане. Я отправился в Новосибирск. Но Зюганов ничего решать не стал. «Наверное, мы будем в Москве смотреть», — сказал он мне. По возвращении в Москву я проинформировал обо всем Купцова, он был явно раздосадован: «Ну, как же так? Я говорил с ним по телефону, просил, чтобы он с тобой встретился. Ну, ладно, вернется Зюганов в Москву, мы с ним все еще раз обсудим». Потом сообщил, что кто-то из ЦК поедет в Новосибирск и на месте разберется. И действительно, приезжал наш бывший второй секретарь обкома КПСС Федотов, собирал секретарей райкомов, поинтересовался — как дела у Аничкина и Смоленцевой. Ему ответили, что лидирует Аничкин, а Смоленцева где-то далеко позади, шансов у нее нет.

Мы все время считали, что товарищи из КПРФ поступят разумно и снимут свою кандидатуру, потому что по всем опросам лидировал я. Но они этого не сделали. Местные газеты прямо написали, что Кузнецов продал этот округ. Он вел переговоры с главным экономистом винно-водочного завода, депутатом областного Совета, и тот к нему приходил за поддержкой. Но первый секретарь не мог поддержать его открыто, это было бы уже слишком. И тогда он решил оказать косвенную поддержку, выдвинув заведомо непроходную кандидатуру, которая оттяпает голоса у Аничкина и тем самым поможет главному экономисту. Обо всем этом писали газеты, и, скорее всего, так оно и было на самом деле. Но Кузнецов этим не ограничился. Он вдруг стал давать интервью, полные измышлений и лжи в мой адрес. В одной из газет, которую как раз финансирует винно-водочный завод «Винаб», он поведал, почему Аничкина не поддерживает КПРФ. Его «интервью» изобиловало потрясающими «открытиями». Например, что будто бы, когда мы договаривались о поддержке, я обещал вступить в КПРФ. Такие утверждения из уст партийного руководителя более чем странны, как будто вступление в партию может быть предметом торга. Остальную чушь даже пересказывать не хочется.

— Иван Степанович, как вы полагаете, почему руководитель областной организации КПРФ вдруг занял столь недостойную позицию?

— Подоплека его вранья была проста, как мир: он баллотировася на пост губернатора, и ему нужны были деньги. Скорее всего, поэтому они с винно-водочником и сторговались. Гадостное интервью Кузнецова обо мне тоже было своеобразной платой за финансовую поддержку. В это время партийные организации Новосибирска как бы раскололись. Ленинская районная решила поддерживать меня. Половина организаций Кировского района, часть членов партии в Октябрьском и Первомайском районе тоже поддерживали меня — явно и до конца. Секретари же говорили: «У нас есть приказ, и мы будем его выполнять». Раскол был налицо. В моем штабе работали коммунисты, а первый секретарь снимал с секретарей стружку за это, секретарю же Ленинского райкома партии за ослушание даже объявил взыскание. Выговор получил и заместитель секретаря Кировского райкома КПРФ.

А тем временем тайно поддерживаемый секретарем обкома КПРФ главный экономист «Винаба» и его команда разъезжали на бэтээрах, водка лилась рекой, подарки сыпались, как из рога изобилия. Весь Кировский район сильно «стимулировался».

Вопреки этому и всем более чем недружественным жестам в мой адрес я продолжал лидировать. Я лидировал по всем сводкам и в день голосования, как вдруг на какое-то время поступление протоколов прекратилось, а потом пошли совершенно дикие цифры. Главный экономист «Винаба» Глазков, который отставал от меня на 12 тысяч голосов, вдруг догнал меня и даже перегнал, и определился новый лидер — Стрельченко из блока «Единство», очень денежная дама. Мне до победы не хватило 3 тысяч голосов. Я занял третье место. А кандидат от КПРФ Смоленцева — всего лишь пятое. Она увела у меня 25 тысяч голосов. На пути к победе у меня не было никаких преград, если бы не Смоленцева. Мои 50 тысяч голосов и ее 25 тысяч сделали бы меня недосягаемым для соперников. В общем, кандидат от КПРФ и сама не прошла, и мне помешала. Депутатом стала представительница партии власти.

— Какой вывод вы можете сделать из выборной кампании?

— Главный вывод такой: нам, то есть Российскому общенародному союзу, впредь доверять таким союзникам, как некоторые лидеры КПРФ, не следует, поскольку договоренность с ними ничего не стоит, — сказал Аничкин.

Похожая ситуация произошла на прошлых парламентских выборах с заместителем председателя Российского общенародного союза Сергеем Глотовым. Он трижды — в 1990, 1993 и в 1995 году избирался депутатом в российский парламент и был активным борцом против ельцинского режима. Я спросила его, как складывались в ходе избирательной кампании взаимоотношения с союзниками или партнерами.

— Как раз из прошедших выборов нам следует извлечь урок политических переговоров, — сказал он. — Мы по традиции активно участвовали в левом спектре оппозиции, старались договариваться об округах, брали и давали определенного рода обязательства, но наши партнеры свои обязательства, как правило, вероломно нарушали. В отношении меня обязательства были вероломно нарушены Корольковым и краевым комитетом КПРФ в лице Николая Осадчего. У нас были договоренности о том, что Российский общенародный союз из семи одномандатных округов в пяти своих кандидатов не выдвигает. Мы это условие выполнили.

Но на завершающем этапе выдвижения кандидатов под различными предлогами была вброшена идея — в одном из округов, а именно в 40-м, где я баллотировался, выдвинуть представителя казачества. Инициаторами были крайком КПРФ и глава администрации края Кондратенко. Было совершенно очевидно, что это ведет к растаскиванию голосов оппозиционного электората. В результате мой соперник с левого фланга получает 40 тысяч голосов, я — 74 тысячи, а победитель, он же заместитель мэра города Краснодара, на которого работала вся мэрия, — 90 тысяч.

То есть простая арифметика говорит о том, что выиграть в условиях жесткого противостояния с мэрией, к тому же имея на своем избирательном поле родственного, но явно непроходного кандидата, выдвинутого с одной целью — отобрать у меня голоса, — практически было невозможно. К тому же на сторону моего соперника открыто встал губернатор края Кондратенко и призвал голосовать за него. И хотя конкурент шел как независимый кандидат, фактически его выдвижение было согласовано с краевым комитетом КПРФ. Правда, не было согласовано с Краснодарским горкомом, который поддерживал меня.

Региональная же верхушка КПРФ решила провалить меня и своей цели таким способом добилась. Что капээрэфовцы при этом выиграли? Они потеряли сначала один избирательный округ в Краснодаре, потеряли и еще одного хорошего депутата — Нину Андреевну Зацепину, которую за день до голосования мафиозные круги города Новороссийска сняли с дистанции. Поэтому из семи избирательных округов два отошли вправо. Истинный смысл всех акций — это, по всей видимости, тотальные договоренности с целью провести несколько правых кандидатов, отсечь национально-патриотическую оппозицию и сделать Думу такой, какой она ныне является. Таким образом, новые избирательные технологии и грубейшие нарушения со стороны верхушки региональной организации КПРФ предварительных договоренностей сыграли свою черную роль. Мы ведь тоже могли выдвинуть в пяти округах солидных людей, но мы не сделали этого, так как понимали, что в этом случае пройдет третий кандидат. А руководители КПРФ пошли на это, — с вполне понятной горечью произнес Глотов.

Его реакция закономерна. Как депутат, народный избранник, он был бы для России более полезен, чем представитель партии власти. В Государственной Думе второго созыва Глотов вместе с Сергеем Бабуриным организовал внефракционное объединение «Анти-НАТО», которое установило связи с парламентами многих государств, чтобы совместно противостоять продвижению НАТО на Восток, к рубежам России, и принятию антироссийских законов. По словам Глотова, «в объединение входило 302 депутата, оно имело конституционное большинство и фактически по всем важнейшим законопроектам, например, о ратификации договора СНВ-2, результаты были известны заранее. Они были известны американцам, западникам, потому что было ясно: депутат, поставивший подпись под программным заявлением Анти-НАТО, будет голосовать против того, чтобы разоружаться в одностороннем порядке».

Ясно, что режиму не очень-то улыбалось иметь в Думе столь активного депутата, противостоящего разрушительной политике ельцинского Кремля. И здесь настроения «партии власти» совпадали с желанием руководства КПРФ, которому не хотелось иметь в Думе депутата, на фоне деятельности которого будет ярко высвечиваться собственное соглашательство. Поэтому надо было не допустить его прихода в Думу.

Особенно наглядно и безнравственно эта линия руководства КПРФ проявилась в противодействии избранию Сергея Бабурина—лидера Российского общенародного союза (ныне — партии национального возрояедения «Народная воля»). Трижды на выборах он шел в Омске по одномандатному округу, трижды против него выставлял свою кандидатуру первый секретарь Омского обкома КПРФ Александр Кравец и трижды с треском проваливался. Побеждал Сергей Бабурин. Кравец выставил свою кандидатуру в четвертый раз — в 1999 году, и хотя даже омские коммунисты требовали, чтобы он снял ее, так как депутатский мандат ему обеспечен по списку КПРФ, он не сделал этого и проиграл в четвертый раз. Но свою роль — помешать Бабурину — выполнил. Депутатом стал пивной и водочный «король» Омской области по фамилии Веретено, который впоследствии утонул в Иртыше при загадочных обстоятельствах.

26 марта 2000 года в двух подмосковных округах прошли повторные выборы в Государственную Думу третьего созыва. В 108 Мытищинском округе баллотировался председатель Российского общенародного союза, в 110 Одинцовском — заместитель председателя РОСа Виктор Алкснис. И у того, и у другого оказалось множество соперников, борьба проходила остро, и, как ни странно, наибольшей активностью в их очернении отличались некоторые деятели КПРФ. Странно — потому, что, казалось бы, Компартия Российской Федерации, претендующая на исключительное право говорить от имени всего народа, должна бы поддерживать настоящих, проверенных не только в деле, но и в боях патриотов Отечества. Однако именно организации КПРФ делали все, чтобы не пропустить их в Думу, и для этого использовались самые гнусные приемы. Особенно злобствовали они в отношении Сергея Бабурина.

Вообще в последние годы «вожди» КПРФ пытались всячески скомпрометировать Бабурина, потому что Г.Зюганов видел в нем опасного для себя конкурента на патриотическом поле, тем более что Сергей Николаевич еще в 1997 году опрометчиво заявил публично, что будет участвовать в президентских выборах 2000 года. Поэтому, как признался на одной из пресс-конференций в Государственной Думе тогдашний секретарь ЦК КПРФ по идеологии Александр Кравец, было сделано все, чтобы на парламентских выборах в декабре 1999 года «зарубить» Бабурина в его родном округе в городе Омске, что, благодаря альянсу КПРФ с властями и олигархами, а также черному пиару, им удалось.

Этот же «метод» был применен функционерами КПРФ в Мытищинском округе. Пять секретарей партийных организаций КПРФ городов Долгопрудный, Королев, Солнечногорск, Лобня, Юбилейный незадолго до дня голосования обратились в Центризбирком с письмом, где сообщали, что будто бы «по имеющимся у них данным» Бабурин имел две приватизированные квартиры и получил еще одну в «элитном доме». Сей, с позволения сказать, «документ» рассылался по инстанциям с факсов фракции КПРФ в Государственной Думе.

Не скрою, читать этот донос было гадко и противно. Понятно, что функционерам от КПРФ хотелось, чтобы их кандидат Нина Бердникова стала депутатом, но зачем же опускаться до беспардонной лжи и клеветы? То, что Бабурин получил квартиру в Москве, преподносилось как некий криминал, хотя никакого нарушения здесь не было и в помине. Абсолютно все депутаты Государственной Думы давно получили квартиры и успели их приватизировать. Все, кроме Бабурина. А он, будучи народным депутатом, членом Верховного Совета РСФСР, а потом депутатом Государственной Думы двух созывов, жил в Москве на птичьих правах, не имея даже прописки.

То, что так долго не решался жилищный вопрос заместителя председателя Государственной Думы С.Бабурина, было, конечно же, не чьим-то недосмотром, а, напротив, результатом пристального внимания к персоне известного политика, видного деятеля оппозиции. Кому-то в верхах очень уж хотелось увидеть его в роли просителя, унизить, показать, кто ныне в России правит бал, или, «облагодетельствовав», попытаться перетянуть его на свою сторону. Если кто и думал так, то он просчитался, ибо нет ничего абсурднее затеи «перетянуть» того, кто не дрогнул ни на войне в Афганистане, ни на трибуне Верховного Совета РСФСР 12 декабря 1991 года, когда Бабурин, единственный из депутатов, открыто выступил против ратификации беловежских соглашений, ни перед расстрелом 4 октября 1993 года, когда омоновцы поставили его лицом к стене и он ощутил на затылке ледяное дуло автомата.

Дабы скомпрометировать Бабурина, авторы доноса подчеркивали, что его квартира — в «элитном доме управления делами президента». Тем самым намекали, что, мол, Бабурин вхож к самому президенту. Гнусный приемчик избрали эти «господа-товарищи». Во-первых абсоютно всё — квартиры, зарплату, служебные машины, бензин к ним и прочее — абсолютно всем депутатам и аппарату Государственной Думы предоставляет Управление делами президента. По закону, по Конституции. Во-вторых, то, что у Бабурина, наконец-то, появилась квартира, — никакой не криминал. Его семья — это четыре сына, жена и теща, всего семь человек. Что же, они и он сам, вице-спикер Государственной Думы, должны были жить на вокзале?

Фактически подоплека этих домыслов была одна: подобной компрометацией его просто хотели вывести из игры как наиболее опасного конкурента на выборах. Некоторые недруги из этих же соображений навесили на него ярлык «политического нарцисса». И кто-то эту наживку проглотил. К сожалению, доверчивые избиратели не очень-то задумываются, почему им сегодня так настойчиво и назойливо навязывают лидеров, которые планировали и творили сегодняшний развал или же постоянно играли и играют с режимом в поддавки, давая ему время укрепиться. А те, кто, как Сергей Бабурин, боролся против разрушения с самого начала, теперь отодвигаются в сторону.

На парламентских выборах 1999-2000 годов «вожди» и другие деятели КПРФ рангом пониже сделали все, чтобы Бабурин не попал в Государственную Думу. Потому что в отсутствие Бабурина и таких же, как он, честных, принципиальных политиков соглашателям от КПРФ проще будет вступать во всевозможные сговоры с властью и партией власти.

Вот как сам Бабурин прокомментировал, по моей просьбе, ход и итоги той парламентской избирательной кампании:

— Если сравнивать выборы в Подмосковье с выборами в Омске, то для меня последние два месяца стали праздником. Было прекрасное общение с людьми, знакомство с новыми коллективами. В чем-то я вспоминал 1990-й год, потому что шло состязание программ и позиций. Я не говорю о последних днях, когда кто-то стал вбрасывать компромат: от моего имени распространяли всякий бред, и против меня листовки в ход пошли — и от имени «Демократической России», и от анонимов всяких. Но в целом избирательная кампания в Подмосковье была на два порядка более честной, чем в декабре 2000 года в городе Омске. Поэтому, хотя я и занял только второе место, я испытываю определенное удовлетворение.

Конечно, я считаю исключительно символическим то, что во всех округах против всех кандидатов от национально-патриотических и от левых сил КПРФ выдвинула свои кандидатуры. Так было и в моем округе, где кандидатом от КПРФ была Нина Бердникова, и мы с нею разделили голоса протестного электората, что сыграло свою отрицательную роль. В результате мой основной соперник — генерал Баскаев набрал 73 тысячи голосов, я — 58 тысяч, а Бердникова — 29 тысяч, то есть вдвое меньше меня. Сложение наших с ней голосов с лихвой обеспечило бы мою победу. Но голоса были растащены, ибо КПРФ боролась не за победу Бердниковой, а за поражение Бабурина. И в результате в Государственную Думу, как и в Омске, прошел представитель партии власти генерал Баскаев, который осенью 1993 года, когда нас расстреливали в Доме Советов, был по другую сторону баррикад — среди тех, кто отдавал приказы расстреливать и исполнял их.

Увы, случай со мной — не единичный. Например, против Владимира Федоровича Григорьева, депутата Государственной Думы второго созыва от РКРП, КПРФ выставила своего кандидата Севенарда и делала все, чтобы «утопить» именно Григорьева. И в Одинцовском округе против Алксниса КПРФ выставила своего кандидата, но здесь случилась осечка. И я рад, что, хотя опасность растащить голоса была и здесь, Алкснис одержал победу. Я удовлетворен, что Виктор Имантович Алкснис, который с 1991 года был отстранен от законодательной деятельности, но продолжал заниматься политикой, теперь возвращается в парламент, — сказал в заключение Бабурин.

Можно привести и другие свидетельства того, как лидеры и функционеры КПРФ ставили палки в колеса кандидатам от лево-патриотической оппозиции, чтобы не пропустить их в депутаты, понимая, что честная, бескомпромиссная борьба с режимом будет контрастнее оттенять соглашательство фракции КПРФ и ее союзников. И им удалось это. В результате Государственная Дума третьего созыва — карманная, послушная президенту и правительству. Она принимает те законы, которые не смог в свое время протолкнуть Борис Ельцин. Недаром Путин сказал, что такой Думы не было за последние десять лет, она — лучшая. Разумеется, лучшая — для режима, но не для народа.

Уже первые недели работы Госдумы третьего созыва наглядно показали, что для получения большего числа портфелей КПРФ, как и «Единство» и ЛДПР, готова пойти на любые компромиссы и альянсы. Правда, эти альянсы продемонстрировали редкостное взаимопонимание в достижении собственных целей. Будут ли эти альянсы и компромиссы использованы во благо народа или лишь во имя достижения своих узко партийных целей — покажет время. Однако уже тогда, в начале 2000 года, можно было сделать один бесспорный вывод: войдя в альянс с президентским «Единством», КПРФ не имела права называть себя ни системной, ни конструктивной и никакой иной оппозицией. Она продолжила свою прежнюю стратегию на врастание во власть и на этот раз «вляпалась» в нее серьезно и основательно, а, значит, вместе с президентом и правительством должна нести ответственность за все, что отныне будет происходить в стране. Таково бремя власти, и, наверное, это справедливо. Все эти «зигзаги» в тактике руководства КПРФ, к сожалению, приводят к существенным потерям. Рейтинг фракции, партии и лидера падает. Фракция уже не могла стать преградой на пути антинародных законов. Так, 14 апреля 2000 года Государственная Дума ратифицировала Договор о СНВ-2, подписанный президентом США Джорджем Бушем-старшим и президентом России Борисом Ельциным еще в 1993 году. За ратификацию проголосовало 288 депутатов, или 64 процента, против — 131 (29,1 процента), воздержалось 4 (0,9 процента). Всего проголосовало 423 депутата, не голосовали 27.

Этот результат был предсказуем, поскольку партия власти и правые значительно потеснили в парламенте левых. Расклад сил в Госдуме третьего созыва выглядел так: на одном полюсе фракция «Единство», «Отечество — Вся Россия», «Регионы России», «Народный депутат», ЛДПР, безусловно поддерживающие режим, затем фракция «Яблоко», «Союз правых сил», играющие роль «демократической оппозиции», и, наконец, левая оппозиция в лице КПРФ и аграриев. В роли аграриев выступают все те же члены КПРФ, делегированные в Аграрную депутатскую группу. Сил у левой оппозиции — примерно 120-140 голосов из 450 — явно недостаточно, чтобы заблокировать антинародные законы.

Г.Зюганов назвал ратификацию договора о СНВ-2 «крупной стратегической ошибкой». Но, думается, «крупной стратегической ошибкой» самой КПРФ является ее стратегическая линия, которую Зюганов озвучил осенью 1998 года после Пленума ЦК КПРФ: идти на выборы тремя колоннами, и то, что КПРФ в ходе избирательной кампании решительно ставила преграды настоящим коммунистам и патриотам, подыгрывая тем самым режиму и «денежным мешкам». Не имея в парламенте большинства, фракция КПРФ не могла воспрепятствовать принятию многих драконовских законов, зато она теперь беспрепятственно могла голосовать против них, демонстрируя свою «оппозиционность».

Помимо многих других законов, эта Дума приняла Земельный кодекс, узаконивший куплю-продажу земли, а фактически разграбление последнего достояния России, и Трудовой кодекс, узаконивший полное бесправие наемных работников. О том, как это происходило, стоит поговорить подробнее.

Как фракция КПРФ узаконила наемное рабство

Выступая на пресс-конференции в Госдуме 17 декабря 2000 года, Г.Зюганов заявил: «Правительство настаивает на таком проекте Кодекса законов о труде, в котором граждане лишаются последней социальной защиты и гарантий». И далее: «Этот КЗоТ правительства идет на поводу у денежных мешков и не защищает труженика. Ничего, кроме насилия и произвола работодателей, он не гарантирует. Не случайно свой протест прислали даже многие международные организации профсоюзов».

Что ж, эти оценки правительственного проекта Трудового кодекса соответствовали истине. А буквально через месяц лидер КПРФ сделал другое заявление.

«Мы предотвратили протаскивание КЗоТа через Госдуму. Мы все сделали, чтобы воспрепятствовать распродаже земли», — сказал он в беседе «Испытание» с главным редактором «Советской России» В.Чикиным. Заявление Зюганова отдавало натуральной хлестаковщиной. Самое смешное, что ни интервьюер, ни интервьюируемый не заметили, что в последнем абзаце обширной беседы следует такой пассаж: «Мы не должны допустить распродажи земли. Отстоять такой КзоТ, который гарантировал бы гражданам 8-часовой рабочий день, защищал бы от капиталистических хищников, право на труд, на оплаченный отпуск». («Советская Россия», № 9, 23 января 2001 г.).

Так предотвратили ли и воспрепятствовали ли?

Несколько лет я следила за прохождением проекта Трудового кодекса в Государственной Думе и смею утверждать, что именно руководство фракции КПРФ содействовало принятию антинародного КзоТа. Как, впрочем, и Земельного кодекса. Дело в том, что еще в 1994 году Фонд Рабочей академии разработал под эгидой РКРП рабочий проект Трудового кодекса, максимально защищающий права трудящихся. В Госдуме второго созыва фракция КПРФ и ее союзники имели почти большинство и могли поспособствовать принятию этого прогрессивного проекта, внесенного в Думу депутатами Владимиром Григорьевым и Теймуразом Авалиани. При содействии председателя Совета СКП-КПСС Олега Шенина в марте 1999 года председатель КПРФ Геннадий Зюганов и лидер РКРП Виктор Тюлькин подписали совместное соглашение о взаимной поддержке: РКРП обязалась поддерживать кандидата от КПРФ на президентских выборах, КПРФ в свою очередь обещала содействовать принятию рабочего проекта Трудового кодекса. Однако руководство КПРФ свое обязательство не выполнило. Как ни странно, фракция КПРФ, которая, казалось бы, должна отстаивать интересы трудового народа, этот проект ни разу не поддержала.

Приведу свидетельство самого В.Тюлькина. Высказав в статье «Почему телега не тянет? Тогда и сегодня (1990-2000 г.)» ряд критических замечаний в адрес КПРФ, он пишет:

«Все вышесказанное не говорит о том, что мы не хотим и не можем сотрудничать с той же КПРФ по каким-то отдельным конкретным вопросам. Предпринимались попытки. В своем докладе О.С.Шенин приводит пример, что при его участии было заключено соглашение между КПРФ и РКРП, которое осталось на бумаге. Это действительно так. Потому что соглашение заключалось в 1986 г. по конкретным вопросам: поддержка в Госдуме проекта КзоТ, разработанного рабочим профсоюзом «Защита», от чего КПРФ практически отошла в сторону. А сегодня она вольно или невольно помогает режиму внесением еще одного варианта (так называемый «Вариант восьми», с участием А.Лукьянова) в противовес Рабочему проекту. Этот ход КПРФ помогает протащить положения, которые лежат в русле правительственной политики». (Журнал «Марксизм и современность», № 2-3, 2000 г.)

Весной 1999 года в Думе прошли парламентские слушания, на которых обсуждались все три проекта Трудового кодекса: правительственный, фракции «Яблоко» и Фонда Рабочей академии. Поразительно, но ни один депутат от КПРФ не удостоил слушания своим присутствием. А ведь речь шла о судьбе законопроекта, затрагивавшего коренные интересы трудящихся!

Напрашивается вполне логичный вывод: отсутствие на столь ответственных слушаниях фракции КПРФ в полном составе было не случайным. На самом деле руководители КПРФ и не собирались проталкивать проект Трудового кодекса фонда Рабочей академии, который в корне отличался от правительственного и гарантировал трудящимся и профсоюзам их права. Но при этом им надо было сохранить оппозиционное лицо. Если бы проекты Трудового кодекса рассматривались Госдумой второго созыва, фракция КПРФ была бы поставлена в весьма затруднительное положение. Проголосовать за проект Рабочей академии и тем самым способствовать принятию Трудового кодекса — значит, войти в конфликт с Кремлем, с командой Ельцина. Проголосовать против него — значит, расстаться с оппозиционным имиджем, потерять доверие избирателей. Такая вот была дилемма.

Выход был найден: рассмотрение проектов Трудового кодекса переносится на осень, потом вообще откладывается в портфель будущей Государственной Думы третьего созыва. А тем временем руководство КПРФ сделало все, чтобы в депутаты не прошли настоящие коммунисты и патриоты. Теперь у фракции КПРФ и ее союзников не было большинства, их голоса уже ничего не решали. И поэтому они могли храбро демонстрировать свою оппозиционность и голосовать против правительственного проекта, который все равно будет принят голосами проправительственных фракций.

Принятие нового Трудового кодекса Государственной Думой третьего созыва было запланировано на осенне-зимнюю сессию 2000 года. К той поре в портфеле нижней палаты было уже несколько проектов кодекса, в том числе и правительственный, которому отдавалось явное предпочтение. В связи с этим по всей России проводились массовые акции протеста с требованием не принимать его. Такая акция, в частности, была проведена 14 сентября 2000 года в Москве по инициативе РКРП и объединения профсоюзов «Защита труда». В ней приняли участие и другие российские компартии. Все, кроме КПРФ. Почему? В чем дело? Об этом и о судьбе злополучного законопроекта тогда же, по горячим следам я взяла интервью у депутата Государственной Думы, сопредседателя объединения профсоюзов «Защита труда» Олега Шеина.

Олег Шеин — один из самых молодых парламентариев. Родился в 1972 году в Астрахани, закончил исторический факультет Астраханского пединститута. С 1989 года участвует в левом движении — в Объединенном фронте трудящихся, затем в профсоюзе «Защита», с 1995 года является сопредседателем объединения рабочих профсоюзов России «Защита труда». Дважды избирался депутатом Астраханского областного представительного собрания, а в декабре 1999 года стал депутатом Государственной Думы. Его округ — вся Астраханская область. Олег Шеин внес в Госдуму третьего созыва проект Трудового кодекса Фонда Рабочей академии. Его оценки — депутата и профсоюзного деятеля — представляют несомненный интерес.

Интервью «Мы против наемного рабства» с весьма «говорящими» подзаголовками: «Правительство хочет вернуть крепостные порядки. Рабочие протестуют. Зюганов и КПРФ помалкивают» — было опубликовано в газете Российского общенародного союза «Время». Приведу фрагмент интервью:

— Олег Васильевич, чем грозит правительственный проект россиянам? Почему так встревожился Российский рабочий комитет?

— Тревогу бьет не только Российский комитет рабочих. Попытки принять новый Трудовой кодекс правительством России предпринимались с 1994 года — еще с тех пор, как вице-премьером по социальной сфере был Сысуев. В 1997 году правительство дало обязательство Международному валютному фонду -— а тогда премьером был Кириенко — принять новое трудовое законодательство, которое ликвидировало бы права профсоюзов и облегчило бы порядок увольнения людей на предприятиях и в организациях. А в 1999 году — уже в развитие этих обязательств перед МВФ — соответствующий проект был внесен правительством Примакова.

Пленум Российского рабочего комитета, который прошел недавно в Нижнем Новгороде, — это уже третье совещание рабочих организаций в связи с предстоящим рассмотрением в Госдуме проекта Трудового кодекса. Первое мы провели в Москве, сразу по завершению парламентских слушаний по фактам нападения ОМОНа на рабочих. В нем приняли участие представители профсоюза «Защита», Выборгского целлюлозно-бумажного комбината, Ясногорского машиностроительного завода, угольщики Кузбасса и других регионов. Второе совещание прошло в Ленинграде с участием профсоюзов: «Защита», авиадиспетчеров, Соцпрофа и других. На третьем пленуме присутствовал и профсоюз докеров. Были приняты решения о переходе — в связи с попытками принятия нового Трудового кодекса — к жестким, решительным акциям протеста — от распространения листовок, проведения митингов, вплоть до повторения, если позволят силы и возможности — «рельсовой войны» лета 1998 года.

Россия сейчас является последней из бывших республик СССР, где еще продолжает действовать прежнее советское трудовое законодательство. Во всех остальных странах СНГ работает новое трудовое право, суть которого в том, что все трудовые права работников отняты и ликвидированы. Поэтому обращаться в суд, прокуратуру, инспекцию труда и прочие аналогичные органы совершенно бессмысленно.

— И все же, что конкретно не устраивает рабочих в правительственном проекте Трудового кодекса?

— Предлагается, в частности, фактически ликвидировать 8-часовой рабочий день, то есть позволить работодателям продлевать рабочий день дополнительно, сверхурочно до 4-х часов в сутки! Это ликвидация коренного права, завоеванного трудящимися еще в 1917 году. Предлагается предоставить работодателям возможность собирать информацию о работниках, включая данные о их семейной жизни, политической активности. Эти «черные списки» фактически закроют доступ к рабочим местам тем людям, которые вступят в конфликты с работодателями. Предлагается также сократить в два раза объем отпусков по беременности и родам.

Далее предлагается, по сути, ликвидировать все права профессиональных союзов. Сейчас права профсоюзов регулируются 22 статьями КЗОТа. Это и согласование графика отпусков, и, что особенно важно, согласование увольнений по сокращению штатов в связи с несоответствием должности, то есть защита членов профсоюза от произвола работодателей. Далее это вопросы, связанные с заработной платой, с графиками сменности — все они согласуются с профсоюзами. В правительственном же проекте предлагается оставить профсоюзам одно право — выходить на переговоры с предпринимателем, то есть в трудовых правоотношениях одна из сторон практически полностью уничтожается.

В правительственном проекте предлагается ввести очень широкую систему срочных контрактов. Те или иные работники, прежде чем выступать за повышение заработной платы либо за улучшение условий труда, должны будут подумать о том, что у них через несколько месяцев истекает контракт, и, если они будут «выступать», то с ними просто-напросто никто контракты не перезаключит. Фактически предлагается система наемного рабства. Один из участников наших совещаний оценил это таким образом: «Если для работников вопрос принятия нового Трудового кодекса — это вопрос о том, будет ли он сыт, то для предпринимателей это вопрос, будет ли он жив».

И действительно, у людей никаких иных возможностей отстаивания своих трудовых интересов, своего права на человеческое существование, кроме неправовых, просто-напросто не будет — все их права будут изъяты.

— К каким политическим партиям России вы обращались за содействием и кто вас поддерживает?

— Самое главное — поддерживают все реально действующие профсоюзные организации России. Будь то левый профсоюз «Защита», который я представляю, будь то профсоюзы, которые всегда придерживались более правой ориентации, как, например, Соцпроф, будь то реально работающие профсоюзные организации ФНПР. И, в частности, сейчас сюда к нам, в Государственную Думу, как в неформальный штаб акций по Трудовому кодексу, выходят и многие территориальные организации Федерации независимых профсоюзов России, то есть нас поддерживают трудовые коллективы.

Из числа политических партий России я бы назвал в первую очередь партии левого спектра — это Российская коммунистическая рабочая партия, РКП-КПСС, это движение «За Рабочую партию». Движение было создано летом 1999 года. В него входят Объединенный фронт трудящихся, Марксистская рабочая партия, Союз марксистов, движение «За рабочий интернационал», ряд других организаций. Кроме того, мы предполагаем, что и КПРФ не останется в стороне.

— А вы знаете, что на парламентских слушаниях по проектам Трудового кодекса, состоявшихся в Государственной Думе весной 1999 года, не принял участия ни один депутат фракции КПРФ, и никакого содействия в продвижении альтернативного, представленного Фондом Рабочей академии проекта Трудового кодекса эта партия и эта фракция не оказали?

— В развитие вашей мысли хочу сказать, что и в Думе третьего созыва ни один член КПРФ, депутат Государственной Думы, кроме руководителей соответствующих комитетов, кому это было положено по протоколу, не принял участия в парламентских слушаниях по факту нападения ОМОНа на рабочих, которые состоялись 4 апреля 2000 года. Подчеркиваю, ни один член КПРФ в слушаниях участия не принимал, им эта тема оказалась глубоко безразличной. Поэтому, чем более активное внимание со стороны населения к этой проблеме мы привлечем, тем сложнее будет фракции КПРФ увильнуть в сторону и дать голоса в поддержку правительственного кодекса.

Я считаю, что любого из депутатов, кто будет поддерживать правительственный проект и, напротив, не станет поддерживать профсоюзный, надо рассматривать как врага рабочих России, давать им соответствующую оценку, ставить вопрос о их разоблачении перед избирателями — неважно, избран ли он по федеральному списку или по одномандатному округу. Здесь нам нужно хорошо прижать КПРФ, чтобы этой фракции было некуда деться.

— Но КПРФ сегодня не имеет большинства в Государственной Думе. Судя по результатам первой сессии, практически могут быть приняты любые законы без участия фракции КПРФ, то есть независимо от ее голосования. КПРФ уже не является той фракцией, от которой зависит судьба того или иного законопроекта. Вы согласны с этим?

— Конечно.

— Что же делать в этих условиях?

— Акцент в нашей работе сегодня делается на внепарламентских формах работы. В противодействии правительственному проекту, в том, чтобы дать импульс предложениям о расширении прав рабочих, мы опираемся на забастовочные и стачечные комитеты, на реально действующие профсоюзные организации, прежде всего, на профсоюз «Защита» и другие, которые с нами сотрудничают. То есть борьба выносится за стены Российского парламента. А в рамках тех акций, которые мы проводим и намерены проводить по стране, предлагается оказывать давление на депутатов всех фракций. Понятное дело, что бесполезно общаться с «Медведем», «Союзом правых сил». Но опыт западных профсоюзов показывает, что, если есть силовое давление со стороны пролетариата и наемных работников, то даже умеренные буржуазные депутаты с этим вынуждены считаться.

— Вы не пытались со своими предложениями по Трудовому кодексу выйти на Путина?

— Я думаю, что это совершенно бессмысленное занятие, и вот почему. В феврале этого, 2000-го, года вице-премьер Матвиенко написала Путину докладную записку. По ее мнению, «в настоящее время необходимо сосредоточить усилия всех структур законодательной и исполнительной власти на том, чтобы принять внесенный проект в первом чтении. Для этого необходимо поручить Минтруду России совместно с Минэкономики России и Минюстом России активизировать работу среди депутатов и в комитетах Государственной Думы по принятию Трудового кодекса Российской Федерации».

Это именно тот проект, который в прошлом году предложило правительство Примакова. Путин наложил на докладной записке резолюцию: «Согласиться с предложением В.И.Матвиенко по данному вопросу. Прошу активизировать работу по принятию Государственной Думой проекта Трудового кодекса Российской Федерации, внесенного Правительством Российской Федерации, с учетом предложений В.И.Матвиенко».

Кстати, когда Путин был в Лондоне, телевидение показало сюжет о протесте чеченской диаспоры против действий российской армии на территории Чечни. Но, оказывается, тогда не только мусульманская часть Великобритании вышла встретить российского президента. Вышли и английские рабочие, и у них было не меньше плакатов — они протестовали против попыток принятия нового Трудового кодекса в России. Прошли пикеты возле ряда российских посольств в странах Западной Европы. Такие акции сейчас проводятся при поддержке Комитета содействия защите прав рабочих во главе с Лайзе Тейлор в Великобритании, профсоюза строителей Соединенных Штатов Америки, родственных нам организаций Франции, других стран.

Я думаю, что Путин об этом хорошо знает. Просто Путин выполняет социальный заказ того класса, который подвинул его к власти. И здесь вопрос не в том — удастся нам встретиться с Путиным или не удастся. Путин хорошо знал ситуацию на Выборгском ЦБК, когда служба судебных приставов и охранники частных агентств вели огонь на поражение по рабочим. Путин хорошо знает, что люди выходят на рельсы только потому, что им нечего есть. В прошлом году господин Степашин заявил, что он приравнивает забастовки к бунтам, мятежам и массовым беспорядкам. То есть они действуют с классовых позиций. И они будут считаться не с какими-то встречами, а с силой. Значит, эту силу надо постараться мобилизовать.

— Рабочий комитет наметил ряд акций, которые уже проводятся и будут проводиться вплоть до рассмотрения правительственного проекта в Государственной Думе. Какова направленность этих акций?

— Надо смотреть на вещи объективно. Два года назад социальная активность трудящихся была качественно выше, чем сейчас. На то есть объективные и субъективные причины. Поэтому мы делаем то, что возможно. В частности, это сбор подписей, распространение листовок, это отдельные колонны и резолюции на демонстрациях, это встречи с губернаторами, главами законодательных, представительных органов субъектов федерации, которые являются членами Совета Федерации и тоже будут принимать проект Трудового кодекса в верхней палате российского парламента, это встречи с депутатами в округах. Может, даже обнародуем номера телефонов депутатов и проведем обзвон их кабинетов, чтобы они стали сторонниками сохранения трудовых прав рабочих и прислушались к мнению своих избирателей. Это проведение кратковременных забастовок на предприятиях, пикетов и манифестаций. То есть, используем и будем использовать все, что сможем реально организовать и мобилизовать. Будем действовать согласно обстановке по линии максимального наращивания сил.

— Каких можно ждать результатов от всей этой работы?

— Уже не первый раз правительство выходит с подобного рода инициативами. С 1994 года профсоюз «Защита» и Российский комитет рабочих при поддержке левых партий Роскомсоюза тормозили подобные предложения правительства. В частности, в 1994 году на 35 предприятиях страны прошли кратковременные забастовки именно по этой тематике. В 98-м прошел ряд манифестаций, в том числе и у нас в Астрахани, в Арзамасе-16, в Москве. По линии профсоюза «Защита» 24 апреля 2000 года состоялись акции против попыток принятия Трудового кодекса. В прошлом году очень серьезные ресурсы были на это мобилизованы — проводились пикеты возле законодательных собраний ряда субъектов федерации в течение всего года, вплоть до выборов. Велась работа со значительной частью депутатов, и раз за разом нам удавалось тормозить эти процессы. И в этом году мы смогли «отыграть» весну.

Понятное дело, сейчас у правящего класса есть карт-бланш — это новая Дума, которая имеет в запасе 4 года абсолютно бесконтрольного существования в условиях отсутствия закона об отзыве депутатов. Но, я думаю, мы, по крайней мере, сможем максимально оттянуть принятие правительственного проекта, выбить из него все позиции, которые носят откровенно авторитарный, откровенно диктаторский характер по отношению к рабочим и вообще к наемным работникам. А если по максимуму, то сорвать планы ликвидации трудовых прав рабочих. По крайней мере, осенью мобилизуем дополнительный ресурс и продолжим такие же акции. Они уже начали проводиться. («Время», № 30-31, октябрь 2000 г.)

Вот как на самом деле обстояло с принятием Трудового кодекса, вот кто действительно боролся против узаконения правительственного проекта. КПРФ занимала пассивную позицию, ее лидеры и депутаты палец о палец не ударили Для того, чтобы Дума приняла проект Фонда Рабочей академии, который обеспечивал права трудящихся и профсоюзов. Вместо того, чтобы бороться за него, руководство КПРФ делает неожиданный и более чем странный ход: начиная с осени 2000 года, «Правда», «Советская Россия», региональные партийные издания и структуры стали вдруг горячо пропагандировать новый проект кодекса, внесенный восемью депутатами, в том числе членами фракции КПРФ Анатолием Лукьяновым и Валерием Сайкиным. «Проект восьми» — а он получил именно это название — преподносится как оппозиционный, альтернативный правительственному. Хотя альтернативный проект уже существовал — с 1994 года.

Фактически повторялась излюбленная тактика КПРФ: внести своего кандидата или свой проект, раздробить оппозиционные голоса и тем самым подыграть «партии власти».

За разъяснениями я вновь обратилась к депутату Государственной Думы, одному из лидеров объединения профсоюзов «Защита» и организаторов массовых акций протеста против правительственного проекта Олегу Шеину.

— Олег Васильевич, вы, наверное, заметили, что в последние месяцы ведется усиленная пропаганда депутатского проекта Трудового кодекса, или «проекта восьми», причем самое активное участие в этом принимают Федерация независимых профсоюзов, КПРФ и их газеты. Процитирую заметку в газете «Правда» «Не дадим себя обмануть». Митинг в Рязани против принятия правительственного проекта выносит резолюцию: «Мы не можем допустить, чтобы народ России был обманут в очередной раз, превращен в бесправных рабов. Мы настаиваем на принятии за основу Трудового кодекса, разработанного группой депутатов Государственной Думы». Что, действительно, этот вариант защищает интересы трудящихся?— спросила я депутата.

— Четкий ответ на это был дан в ходе парламентских слушаний по проектам Трудового кодекса, проходивших в Государственной Думе в ноябре месяце 2000 года, — ответил О.Шеин. — Их итогом стало обращение к президенту В.Путину с просьбой отозвать правительственный проект. На слушаниях выступал заместитель Починка господин Варов, который сказал: «Давайте хоть что-то примем, чтобы можно было начать работать во втором чтении». Выступал заместитель председателя ФНПР Шмакова господин Цой, который сказал: «Давайте сейчас хоть примем «проект восьми», а потом сядем вместе с правительством и будем его дорабатывать». Совершенно очевидно, что обсуждение во втором чтении возможно только в худшую сторону. Тот факт, что сегодня ФНПР и «восьмерка» сели за стол вместе с правительством, чтобы готовить некий общий документ, показывает, что на самом деле принципиального различия между ними нет. Например, в правительственном проекте 20 процентов заработной платы выдается натуральными продуктами, то есть гвоздями, гробами, навозом. А в депутатском «проекте восьми» — 30 процентов.

— Получается, депутатский проект, разработанный представителями фракции КПРФ Лукьяновым, Сайкиным и другими, еще хуже, чем правительственный?

— Да, еще хуже. В правительственном кодексе женщины с малолетними детьми работают в ночные смены — ив «проекте восьми» женщины с малолетними детьми работают в ночные смены. В правительственном проекте у профсоюзов отнимается право препятствовать сокращению штатов — ив «проекте восьми» отнимается право вето. Положения о срочных контрактах в правительственном варианте и у «восьмерки» почти идентичны. В правительственном увольнение работника по инициативе работодателя возможно в 17-ти случаях, а в «проекте восьми» — в 13-ти. Как видим, депутаты А.Лукьянов, В.Сайкин и их соавторы лишь чуть-чуть, слегка смягчили то, что заложено в правительственном проекте. И эти параллели можно продолжить. Поэтому, я думаю, мы очень скоро убедимся в отсутствии именно принципиальной разницы. И хотя согласительная комиссия уже сформирована, вряд ли она придет к чему-то единому. Но то, что правительство буквально с фактами, начиная с декабря, доказывает, что его проект мало чем отличается от «проекта восьми», — это очень наглядно видно на экране телевизоров. И возразить на это «восьмерке» нечем.

— Выходит, под видом альтернативного проталкивается лишь слегка видоизмененный, слегка улучшенный, но тот же самый правительственный проект, только в привлекательной — «оппозиционной» — упаковке? И ведь как это преподносится! «Вот мы, оппозиция, вносим свой законопроект в интересах народа, надо поддержать именно наш законопроект, а плохой правительственный — отбросить». И доверчивые люди по простоте душевной принимают это за чистую монету и кричат на митингах: «Не дадим себя обмануть!» Тогда как на самом деле их обманывают самым бессовестным образом и правительство, и фракция КПРФ, ибо оба проекта — два сапога пара.

И вот что еще удивляет. Компартия Российской Федерации Рабочий проект Трудового кодекса не поддерживала в Госдуме ни второго, ни третьего созыва, но мгновенно развернула бурную кампанию по поддержке именно депутатского проекта — «проекта восьми». Ваш сравнительный анализ показывает, что этот проект мало чем отличается от правительственного. Как же в связи с этим расценить позицию руководства фракции и всей КПРФ?

— Я напомню, что в марте 1999 года господин Зюганов подписал официальное соглашение с первым секретарем ЦК РКРП Тюлькиным о сотрудничестве двух партий. При этом лидер КПРФ взял обязательство провести в Думе именно народный, Рабочий проект Трудового кодекса. Однако депутаты фракции КПРФ и сам лидер ничего не сделали. Через месяц после подписания соглашения в Думе проводились первые парламентские слушания, на которых обсуждались три проекта: правительственный, фракции «Яблоко» и представленный Фондом Рабочей академии. Первые два защищают права и интересы работодателей, последний — отстаивает права трудящихся. Представьте, на слушаниях не было ни одного (!) депутата фракции КПРФ. И в последующем никакой поддержки Рабочему проекту с их стороны не было. Напротив, сейчас идет полный откат от соглашения о поддержке, а товарищи из КПРФ пытаются доказать, что якобы сохранение рабочего, пролетарского проекта только мешает борьбе против правительственного.

Вообще очень много моментов, по которым позиция фракции КПРФ вызывает большое удивление и вопрос — насколько эту фракцию можно называть коммунистической. Это касается не только проекта Трудового кодекса.

Например, законопроект о политических партиях допускает грубое вмешательство органов юстиции и прокуратуры в деятельность политических партий, практически ликвидирует процентов 90 партий, имеющихся сегодня в стране. По этому закону государственные чиновники вправе поднимать списки членов партии, а партия должна проводить съезды в Москве численностью не менее 150 делегатов и иметь не менее 10 тысяч членов в целом по России. Ясно, что ни «зеленые», ни рабочие просто не смогут никогда такие съезды собрать, потому что у них элементарно нет денег. По этому закону партия может быть запрещена, если она разжигает социальную ненависть и рознь. И КПРФ ожесточенно поддерживает этот законопроект! А как же марксизм-ленинизм, классовая борьба и тезис о революции, которые должны быть в программе партии, называющей себя коммунистической?

Но именно В.Зоркальцев — член ЦК КПРФ и руководитель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций — проводит линию на то, чтобы альтернативные проекты Шеина, Игрунова, Похмелкина, Владимира Рыжкова вообще не рассматривались. Давайте де 25 января рассмотрим президентский проект, а все альтернативные (которые, кстати, демократизируют в той или иной форме президентский) перекинем на февраль, март или апрель. То есть, когда уже, возможно, примут президентский, и они никому не будут нужны. В конце концов, депутатам удалось добиться, чтобы 7 февраля рассматривались все проекты.

Другой пример касается отечественной культуры. В июле 2000 года при активном голосовании большинства депутатов, а фракция КПРФ голосовала единогласно, был принят закон, по которому теперь можно приватизировать памятники истории и культуры. На днях Василий Иванович Шандыбин хвалил Пал Палыча Бородина за то, что тот не дал продать Кремль. Так он и не мог продать — тогда не было такого закона. А теперь есть, и он принят именно благодаря фракции КПРФ в Государственной Думе.

При рассмотрении законопроекта о гарантиях бывшему президенту Ельцину я предложил убрать из него норму, по которой члены его семьи имеют право на спецавтомобили, спецмедобслуживание, спецпенсии в течение пяти лет после его смерти. Представьте, из всей фракции КПРФ меня поддержало всего лишь 28 депутатов, 22 проголосовали за сохранение этих льгот семье Ельцина, остальные же в голосовании не участвовали, хотя на пленарном заседании присутствовали.

Поэтому рассматривать позицию фракции КПРФ в Государственной Думе как коммунистическую или хотя бы социалистическую — маловероятно. Точнее, слишком мало оснований для этого. И ее игры с Трудовым кодексом — один лишь факт из очень многих.

— Какой будет дальнейшая судьба Трудового кодекса?

— На сегодняшний день ситуация выглядит таким образом. Официальное рассмотрение проекта намечено на июнь 2001 года. В июне, я полагаю, он, скорее всего, будет перенесен на осеннюю сессию. Число проектов возрастает — еще восемь других депутатов внесли свой проект, очень похожий на правительственный. Среди авторов — депутаты СПС, ЛДПР. Поэтому сегодня существуют уже два «проекта восьми». Я знаю, что в первой группе «восьми» есть определенные разногласия, некоторые депутаты намерены отколоться от нее и вносить самостоятельные проекты, потому что им просто неудобно за то, что они подписали.

А проект Шеина-Авалиани мы на днях начали корректировать. Мы считаем, что нужна последовательная прогрессивная альтернатива правительственному варианту, с этой целью свой проект развиваем в лучшую сторону. В частности, хотим записать нормы: о поэтапном переходе на 35-часовую рабочую неделю, о том, чтобы была четкая запись об установлении заработной платы не ниже официального прожиточного минимума, чтобы трудовой коллектив и профессиональные союзы обладали правом знать финансовые дела своего предприятия, а, в крайнем случае, когда нет регулярной заработной платы и когда создана предбанкротная обстановка, работники могли устанавливать заработную плату менеджерам с понижением ее. В конце апреля, после того, как уточненный проект Шеина-Авалиани будет обсужден Российским комитетом рабочих, профсоюзами «Защита», докеров, другими братскими организациями, мы его снова внесем в Государственную Думу.

— Давайте еще раз уточним: ваш проект действительно направлен на максимальную защиту интересов трудящихся?

— Первое: это единственный проект, во всяком случае, на сегодняшний день, который ни в чем не ухудшает положение работников. Второе: проект предлагает очень широкое дальнейшее развитие прав рабочих и служащих. Мы считаем, если сегодня тех прав, которые имеют люди, недостаточно для эффективного отстаивания ими своих интересов перед государством и работодателями, то надо не отнимать права, а дать их дополнительно.

Наш проект, кстати говоря, влечет за собой и экономическое развитие страны, потому что переход к 35-часовой рабочей неделе, ограничение сверхурочных и женского труда во вредных условиях однозначно будет способствовать увеличению занятости. Соответственно это означает и ликвидацию фонда занятости, платежей в фонд занятости. Участие большой части работников в производстве и обсуждении производственных и финансово-экономических проблем предприятия означает большее вовлечение интеллектуального потенциала страны в развитие экономики. То есть наш проект — это проект экономического развития и прогресса. Это как бы вторая составляющая проекта.

Третья заключается в том, что надо многое поправить в действующем Кодексе законов о труде. Он принимался совершенно в другую — советскую -историческую эпоху, когда о задержках заработной платы не имели понятия, решать эту удивительную проблему не приходилось. Теперь же решать ее нужно, и надо в законе обязательно записать индексацию зарплаты. Тогда была только одна система профсоюзов — ВЦСПС, решать проблемы множества профсоюзов, как теперь, не приходилось. В нашем проекте отражены и это обстоятельство, и многообразие коллективных договоров, и согласование с соответствующим профсоюзом вопросов, связанных с увольнением работников, с изменением графиков сменности, с существенным изменением условий труда. Кроме того, мы, конечно, убираем те «прорехи» КЗОТа, которые обнаружены работодателями в 90-е годы: через эти «прорехи» они добиваются увольнения неугодных работников и в целом нарушения прав коллективов. Надо лишить работодателей такой возможности. Словом, это последовательный проект в интересах трудящихся страны, и мы его будем отстаивать.

— Еще раз, возвращаясь к проектам Трудового кодекса, за который из них вы бы посоветовали бороться?

— За Рабочий проект, потому что только он защищает интересы и права трудящихся, — убежден О.Шенин.

Но отстоять Рабочий проект Олегу Шеину и его союзникам не удалось, хотя при рейтинговом голосовании в Государственной Думе он набрал хороший процент. Фракция КПРФ, как всегда, подыгрывала власти.

На утреннем пленарном заседании 21 декабря 2001 года Государственная Дума, проголосовав в третьем чтении за согласованный проект Трудового кодекса, поставила точку на многолетних дебатах как в стенах российского парламента, так и в различных слоях общества.

В два предыдущих дня депутаты дискутировали до упора, поскольку им предстояло рассмотреть две тысячи поправок к проекту. Принято было всего три. В частности, день 23 февраля, который в советское время праздновали как День Советской Армии и Военно-Морского флота и который был переименован указом Ельцина в «День защитника Отечества», Дума объявила нерабочим днем. Видимо, чтобы смягчить негативную реакцию трудящихся на новый Трудовой кодекс, им попросту бросили «кость».

21 декабря голосование законопроекта в третьем чтении шло, согласно регламенту, без обсуждения. Собственно, все было предрешено заранее, за что трудящиеся должны «благодарить» не только правительство и Государственную Думу, но и Федерацию независимых профсоюзов, и фракцию КПРФ, ставших одними из соавторов согласованного проекта. Государственная Дума приняла драконовский Трудовой кодекс, который, по словам депутата и сопредседателя объединения рабочих профсоюзов «Защита труда» Олега Шеина, «носит откровенно диктаторский характер по отношению к рабочим и вообще к наемным работникам. Этот кодекс фактически узаконивает систему наемного рабства. Мы вернулись во времена средневековья». И за это трудящиеся должны благодарить, в том числе и фракцию КПРФ, которая не только не поддержала Рабочий проект Трудового кодекса, но, применив свою излюбленную тактику, помогла протащить антинародный, драконовский вариант.

Под гимн СССР, вперед, к победе... капитализма?!

Если говорить по большому счету, то ничего существенного фракция КПРФ для трудящихся за все три созыва не сделала.

«Как, не сделала? — возможно, возмутится Геннадий Андреевич. — Мы разработали и провели энное количество законов!». Верно, но это законы буржуазного государства. А многие из тех, за которые голосовали депутаты фракции КПРФ, наносят колоссальный ущерб России. Например, печально знаменитый закон о разделе продукции, принятый Госдумой второго созыва при самом активном участии фракции КПРФ. Согласно этому закону российские месторождения переданы иностранным концессиям, хотя их вполне могла осваивать, разрабатывать и получать с них прибыль сама Россия. Видимо, не случайно, в начале 2003 года в прессе появились сообщения, что правительство Касьянова намерено пересмотреть этот закон и внести в него поправки, поскольку он ущемляет интересы России.

И все же капээрэфовцы не согласны с тем, что их фракция в Госдуме ничего существенного для народа не сделала. Как это не сделала? — возможно, возмутятся они. «Мы вернули стране гимн, мы вернули Красное знамя! Страна встретила новое тысячелетие с новым гимном!» — с гордостью говорит Зюганов. Да и все руководство КПРФ считает это огромным завоеванием.

Надо сказать, что в дни и месяцы, предшествовавшие принятию решения, в прессе велась ожесточенная полемика, оттесняя на второй план все остальные события в стране и в мире, а после принятия законов о государственной символике разгорелась с новой силой. Правда, на самом заседании Госдумы полемики не было, ибо все было предрешено заранее — на встрече президента | с лидерами думских фракций, на заседании Совета Государственной Думы.

Для принятия законопроектов требовалось конституционное большинство, то есть 300 голосов. Фактически норма была значительно перекрыта. За принятие в целом федерального закона о Государственном Гимне Российской Федерации, то есть за музыку Александрова проголосовало 379 депутатов, 51 — против, 2 — воздержались. За государственный флаг в виде бело-сине-красного триколора высказался 341 депутат, 20 — против, 1 — воздержался. В качестве государственного герба утвержден, как сказано в законе, «красный геральдический щит с золотым двуглавым орлом, увенчанный двумя малыми и одной большой коронами, соединенными лентой». 342 депутата проголосовали за него, 19 — против, двое воздержались. Красный флаг утвержден в качестве Государственного флага Вооруженных Сил. Андреевский флаг отныне будет на законных основаниях реять на мачтах российских кораблей.

Государственная Дума продемонстрировала редкое единодушие. Против, в основном, были фракции «Яблоко» и «Союз правых сил». Фракция КПРФ проголосовала за Красное знамя для Вооруженных Сил и музыку Александрова в качестве Гимна, при этом три четверти своих голосов отдала за герб и флаг царской России. Таким образом, нынешнему президенту удалось в кратчайшие сроки сделать то, чего не смог добиться Борис Ельцин за 9 лет своего правления. Нынешний герб и триколор Ельцин ввел своим указом после августовских событий 1991 года. Девять лет депутаты сначала Верховного Совета России, а затем — Государственной Думы двух созывов стойко сопротивлялись их узаконению. Теперь инициаторами и главными «толкачами» стали капээрэфовцы.

Руководство КПРФ расценило этот факт как большую победу КПРФ. В «Обращении к народу России» Президиума ЦК КПРФ говорилось:

«Дорогие соотечественники!

Поздравляем Вас с большим событием в жизни нашей страны. Красное знамя Победы и величавая мелодия советского Гимна, под которую оно было водружено над рейхстагом, утверждены законом как государственные символы России и ее Вооруэюенных Сил.

Иначе и быть не могло, ибо эти святыни ни на миг не изглаживались из памяти и сердец людей труда, патриотов, всех честных граждан. Под этим Знаменем и с этим Гимном наш народ одержал великие победы, спас человечество от фашистской чумы, первым прорвался в космос, явил миру пример справедливого общественного устройства.

В черные времена торжества предателей и разрушителей Родины, эти символы вдохновляли народ на борьбу за возрождение Отечества, его чести и достоинства. И вот теперь мы общими усилиями добились, чтобы в нашей стране и во всем мире им вновь оказывались официальные почести и знаки уважения.

Это большая победа патриотов России». («Правда», № 144, 14 декабря 2000 г.)

Хорошо сказано, и я всей душой и за священное Красное знамя Победы, и за наш Советский Гимн. Это Гимн первой в мире Страны Советов, государства рабочих и крестьян. С ним мы родились, росли, взрослели. Это государство мы потеряли. Сейчас нет Советского Союза, нет и советского социалистического государства. Россия, ведомая сначала Ельциным, а теперь — его преемником, на всех парусах несется в «светлое капиталистическое будущее». Так гимном какого государства теперь является прежний наш Советский Гимн? Государства с «бандитским капитализмом», как его характеризует Зюганов? Мне это представляется кощунством.

Обычно в истории сначала государства возникали, строились и укреплялись, а уже потом появлялись его символы. Советский Союз был образован 30 декабря 1922 года, и в качестве его гимна, как и, до его образования, в Советской России, использовался партийный гимн коммунистов всего мира «Интернационал». И только 1 января 1944 года впервые по радио был исполнен Гимн Советского Союза. Авторами текста были Г. Эль-Регистан и С. Михалков, музыку написал А.Александров. А до этого дня страна строила, гидроэлектростанции, заводы, фабрики и новые города, прокладывала железные дороги, воздушные трассы, каналы в пустынях, летала на Северный полюс, усаживала за школьные парты детей и их родителей. Страна строила и созидала, укрепляла обороноспособность, а в годы Великой Отечественной войны отстаивала свою свободу и независимость. Вот что было на первом плане. А когда СССР действительно стал могучим, когда его мощью, а также героизмом, сплоченностью и мужеством советского народа восхитился весь мир, — тогда и появился Гимн, славящий «Отечество наше свободное, дружбы народов надежный оплот».

8 декабря 2000 года телегу поставили впереди лошади. Что строим, куда идем — непонятно. Страна вымирает. Каждую зиму замерзает. Национальная валюта обесценивается. Люди нищают, растет число самоубийств. В Чечне — незаживающей ране России — по-прежнему гибнут люди. В стране не было и нет того согласия, к которому все время призывали Борис Ельцин и его верные помощники из руководства КПРФ. Потом они стали такими же помощниками его преемника, хотя и объявили на своем съезде, будто находятся к Путину в «непримиримой оппозиции». Насколько непримиримы, они продемонстрировали через несколько дней, когда поспособствовали Путину-Ельцину в принятии отвергавшихся последние 9 лет законопроектов о государственной символике.

КПРФ, фракции которой принадлежит главная заслуга в принятии российской символики, сделала рискованный шаг. Это ее голосование напомнило голосование фракции «Коммунисты России» 12 декабря 1991 года за ратификацию беловежских соглашений, что никогда не будет прощено в истории.

«Позвольте, — слышу я возмущенные голоса из стана КПРФ, — но мы же и в заявлении сказали, что эта победа — «только первый шаг. Первый успех, на котором нам нельзя успокаиваться. Мы не имеем права допустить лицемерного отношения к народным святыням. Превращения их в фиговый листок, прикрывающий срамоту старой политики, которая принесла столько бедствий и страданий народу.

Поэтому коммунисты призывают российских граждан к еще более решительной борьбе за смену социально-экономического курса. За восстановление подлинного народовластия. За возвращение народу по праву принадлежащего ему национального богатства. За возрождение великого Союзного государства». (Там же.)

И это отлично сказано! В КПРФ умеют писать воззвания к гражданам России, этого у них не отнимешь. Но вот дела?!

Заявлять, что они вернули народу музыку Гимна А.Александрова и Красное Знамя Победы, — по меньшей мере, наивно. Народ с ними и не расставался. Гимн СССР звучал на всех митингах и съездах оппозиции. На все мероприятия мы приходили с красными знаменами. Теперь же этими святынями освящают все, что творится в стране нынешним режимом. И народ обманут в очередной раз: ему вернули символы, но не страну, не государство.

Символы должны соответствовать своему государству. Ельцинские символы соответствовали ельцинскому государству. Какому же государству должна соответствовать символика, утвержденная Государственной Думой 8 декабря 2000 года, в десятую годовщину беловежских соглашений?

Гимн Советского Союза и Красное Знамя Победы были и должны остаться символами СССР, символами советского социалистического государства. Чтобы вернуть их народу, надо прежде восстановить нашу единую, могучую страну. Потому что Гимн Советского Союза в качестве гимна капиталистической страны — это нонсенс, это надругательство, это кощунство, к которому дружно приложила руку фракция КПРФ.

31 декабря 2000 года в 23 часа 55 минут по московскому времени по всем телеканалам выступил президент Владимир Путин с новогодним поздравлением гражданам России, после чего впервые прозвучал новый Гимн России. Автором слов вновь стал Сергей Михалков, уже в третий раз явив миру свой поразительный талант флюгеризма. Первый раз, 57 лет назад, он очень точно выразил настроения 200-миллионного советского народа. А какие были слова!

Союз нерушимый республик свободных Сплотила навеки Великая Русь. Да здравствует созданный волей народов Единый, могучий Советский Союз!

Второй вариант отражал уже не волю народа, а правящей верхушки КПСС во главе с Никитой Хрущевым. И с этим заданием Михалков справился блестяще, исключив из Гимна упоминание о Сталине и заменив имя вождя словом «партия». Третий, нынешний вариант тоже отмечен печатью михалковского дарования:

Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой, Предками данная Мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой!

Слова хорошие, ничего не скажешь, но соответствуют ли они сегодняшним реалиям? Можем ли мы гордиться сегодняшней страной, которая десятилетие на коленях вымаливала кредиты у Запада, послушно следовала курсом, прочерченным Международным валютным фондом, Западом, и, прежде всего США, с которой перестали считаться в мире как с великой державой? Можем ли гордиться страной, где каждый день гремят взрывы, падают самолеты и вертолеты, тонут подводные лодки, где большинство населения — нищее, 34 миллиона граждан официально живут за чертой бедности, а кучка олигархов, ограбив народ и присвоив все то, что было создано не одним поколением советских людей, жирует сама и, продолжая грабить страну, вывозит капиталы за границу?

Сергей Михалков, одержав победу среди многочисленных претендентов на авторство Гимна, в очередной раз доказал, что таланты его весьма разносторонни и многообразны. Он тонко уловил нынешние веяния:

От южных морей до полярного края Раскинулись наши леса и поля. Одна ты на свете! Одна ты такая — Хранимая Богом родная земля!

Однако от каких «южных морей»? Теперь ведь самое синее в мире Черное море, за исключением крохотной акватории, находится под юрисдикцией Грузии и Украины, у которой, кстати, Россия за баснословную цену арендует местечко для своего Черноморского флота. Конечно, хорошо, что Господь Бог хранит «родную землю», но было бы совсем не плохо, если бы ее хранили, прежде всего, народ и его управители. А поскольку «управители» в лице Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе, Ельцина, Кравчука, Шушкевича и их прихлебателей нашу единую и действительно могучую, свободную державу не только не хранили, но продали, предали и разрушили, а народ при этом в основном безмолвствовал, то от великого тысячелетнего государства, которое почти 70 лет именовалось Советским Союзом, остался один уродливый обрубок. Вот почему лично у меня, да, наверное, у большинства людей нет в душе радости, а новый Гимн эйфории не вызывает.

Гордость за свою страну естественна и необходима. И мы хотим гордиться своей страной, но прежде надо вернуть ей былые величие и мощь, надо восстановить ее в прежних границах. А пока тревога за ее территориальную целостность не проходит. Снова недобрые тучи кружат над Курилами, снова идут закулисные переговоры, тайные торги. Сохраним ли мы то, что осталось?..

Самая крупная партия России — КПРФ и ее фракция в Государственной Думе продолжают играть привычную, любимую роль имитаторов борьбы за интересы народа.