Поздно вечером 20 июня 1990 года, по окончании вечернего заседания съезда, состоялось заседание Совета представителей делегаций Учредительного съезда КП РСФСР. Постановление об образовании этой партии съезд уже принял, и теперь предстояло посоветоваться о кандидатурах на пост первого секретаря ЦК. В печати сообщений об этом заседании не было, обычно не принято говорить, что творилось за закрытыми дверями. Стенограмма этого заседания, хранящаяся в архиве (ЦХСД, фонд № 91, опись № 1, дело № 43), позволяет заглянуть на политическую кухню того времени.
Как всегда, заседание ведет Горбачев. Поначалу представители делегаций подискутировали — сразу ли избирать первого секретаря, Политбюро и весь ЦК, или же только первого секретаря, а уж потом партия сама определится. Затем Горбачев начинает перечислять кандидатуры на пост первого секретаря, говорит, что Н.И.Рыжков просил его не выдвигать, Манаенков «назывался тоже», и «он довел свою точку зрения». Дальше приведу фрагмент стенограммы.
Горбачев. Давайте я скажу для вашего обсуждения, кого бы я внес. Я бы внес вопрос обсудить товарища Купцова, и это, кого на первое и на второе место, для обсуждения просто — Купцов, сейчас скажу, Шенина я себе записываю, Бакатина. Все, я просто вам хочу сказать: значит, Купцов — бывший первый секретарь Вологодского областного комитета партии. Здесь товарищ Купцов? Давай к микрофону, сюда на трибуну, будем смотреть на твое выдвижение, (стр.38)
В.А.Купцов сказал, что снимет свою кандидатуру и объяснил — почему:
«Во-первых, партия должна заявить о себе лидером.(стр.39, 40, 41)
Второе. Мы должны найти такого человека сегодня, который мог бы в этой обстановке очень правильно сориентироваться в треугольнике: Российское Политбюро, Президентский Совет и Верховный Совет. Я прошу не упрощать эту ситуацию при подборе любой кандидатуры, все точки будут наисложнейшие. Нет взаимоотношений, пока они не выработаны Верховным Советом. Как это будет, пока сегодня никто не гарантирует, как нам найти точку зрения здесь. Президентский Совет, Михаил Сергеевич, — это тоже для нас новое явление и тоже будут вопросы, я имею в виду или там Президиум ЦК КПСС, то есть здесь будут взаимоотношения для того, чтобы не создавался какой-то второй центр. Это вторая точка.
И, конечно, третья точка, то есть третий фактор, который нам надо учесть сегодня, там лидеры ведь определились у нас: Борис Николаевич Ельцин, Михаил Сергеевич останется, мы считаем, председателем партии или как там у нас будет. И очень важен именно для авторитета России, для дела России секретарь. Первый секретарь нашего Политбюро должен быть личностью известной в государстве, личностью, известной в Европе и в мире. ...Мы должны сразу заявить о себе. Вот почему я считаю, мы должны найти, может быть, посидеть, но найти такого лидера, который бы оыл сразу признан всеми: и в России, и в Союзе, и в мире.
...Мне кажется, из наших людей, которые сегодня есть, можно бы рассматривать товарища Манаенкова. Все-таки уже год секретарь ЦК, в какой-то степени его знает партия, и чтобы видеть его в качестве кандидатуры.
Вторая кандидатура не менее известная — я просил бы обратить на это внимание — Иван Кузьмич Полозков. Он ведь не проиграл товарищу Ельцину, он ведь не проиграл. А почему сегодня, не выставить его на Россию? Пол-России его сегодня поддерживает, а почему его партия своя не поддерживает? Нет, я имею в виду, почему нам не рассмотреть?
Горбачев, очевидно, читает заготовленный заранее список возможных кандидатов: «Товарищ Шенин Олег Семенович, первый секретарь Красноярского краевого комитета партии. Знаете вы его? Где товарищ Шенин? Пожалуйста, пройди сюда. Олег Семенович, для вас это новость?»
Шенин: Ну, в принципе, конечно, это действительно, новость. Ну, и после такого заявления товарища Купцова даже сложно стоять тут, в общем-то, на этой трибуне. ...Я думаю, что, наверное, надо посмотреть еще весь набор, я же думаю, мы не закончили выдвижение. Когда будет, так сказать, весь пакет собран, тогда можно будет разобраться, что нам делать. Наверное, действительно, я считаю, что после того, как будут выдвинуты все, надо было, наверное, и выдвинутым самим собраться и, наверное, потом собраться в том числе с нашим руководством, всем все взвесить, продумать. ...Не идти же на съезд вдесятером или там двенадцать человек. Надо... чтобы это был достаточно разумный минимум. ...Я, в общем, считаю, что надо еще повыдвигать...
Горбачев. Значит, пока не снимаете?
Шенин. Я не снимаю.
Дальше Горбачев обращается к кандидатуре Бакатина. Предлагается рассмотреть кандидатуру Юрия Анатольевича Прокофьева. Из зала называются кандидатуры первых секретарей обкомов: Астраханского — Дьякова, Кемеровского - Мельникова, Ленинградского — Гидаспова, Магаданского — Малькова, Краснодарского крайкома — Полозкова, секретаря ЦК Строева.
Горбачев подводит черту: «Так. Десять человек». Но, по всей видимости, ему из всех импонирует одна кандидатура, и он спрашивает: «Как вы относитесь к тому, чтобы здесь товарищ Купцов высказался. По товарищу Купцову? Пожалуйста!» - приглашает он представителей делегаций.
Седанкин, мандат 1102, г.Ленинград. Я не запомнил товарища Купцова, но когда он перечислил те необходимые факторы, которыми должен обладать будущий секретарь Российской компартии, внес ясность о тех проблемах, которые нужно будет решать, мне стало ясно, что действительно, этот человек достоин быть кандидатом на этот пост. А выдвижение его считать партийным поручением.
Но Купцов говорит: «...Считаю, что нам не следует таким колхозом избирать первого секретаря Российской компартии. Из такого количества кандидатур. Я бы, например, поддержал Ивана Кузьмича, потому что я знаю (его) как представителя Северного Кавказа. Я бы поддержал Олега Семеновича. Но, Михаил Сергеевич, я считаю, что Политбюро ЦК должно выразить свое отношение, и не ко многим кандидатурам, а Политбюро должно выйти с одной кандидатурой...
Горбачев. Ясно. Абсолютно. Относительно кандидатуры товарища Купцова кто-то хочет сказать или больше нет? ...Согласиться? Снять? Да, но я скажу, что я жалею, что товарищ Купцов снимает. Вот я прямо скажу (шум в зале). Хорошо. Все равно снять можно только перед съездом. Помимо нас могут товарища Купцова выдвинуть.
Я скажу, мы обменивались в своем кругу, знаем товарища Купцова как человека очень принципиального, политически очень подготовленного, человека динамичного, умеющего ладить с народом, и с металлургами, и со всеми, и с лесниками. Вот мы наблюдали его, в Литву включали в поездки. Очень полезна, так сказать, его помощь была. Это человек, умеющий завязать диалог, аргументы представить, уважающий точку зрения другого и прогрессивный человек, и основательный. Но видите, вот заявление. Кому, конечно, легко, да еще сейчас в России брать эти обязанности? Ну, а что же, товарищи? Я думаю, что вот то, что он тут перед нами сказал, что я буду снимать...
Горбачев так агитировал за Купцова, что кто-то из представителей не выдержал, перебил генсека. В стенограмме это выглядит так.
Голос. Михаил Сергеевич, извините, но так, по-моему, не следует делать... Если человек снимает свою кандидатуру, надо отнестись к этому с пониманием, а вы начинаете говорить, какой он хороший. Он уже снял свою кандидатуру.
Горбачев. Он сказал, что если будут меня выдвигать, я буду снимать. Хорошо. (Стенограмма, стр. 45, 46, 47)
И дальше Горбачев снова пошел по кругу — обсуждать другие названные кандидатуры. И, наконец, перешел к тому, кого он явно не хотел бы видеть во главе Российской партии.
Здесь я хочу дать читателю небольшое пояснение. О том, как проходили выдвижение и выборы первого секретаря ЦК, каковы были при этом позиция и роль Горбачева, бытует немало слухов и домыслов. Чтобы покончить с ними и внести ясность, приведу довольно обширный фрагмент стенограммы. Она публикуется впервые, так что наберитесь терпения.
Фрагмент стенограммы:
Горбачев . Иван Кузьмич Полозков где?Стенограмма, стр. 53-55
Полозков. Спасибо товарищам, которые назвали мою кандидатуру. Ну вы поймите, товарищи, меня, что моя кандидатура была не названа Политбюро. Я проработал...
Горбачев (перебивает — Н.Г.). Нет, не Политбюро, я не назвал.
Полозков. Но вы же сказали, что вы обсуждали в Политбюро!
Горбачев . Ну, советовались. Так уж я вам скажу, никакого Политбюро. Разговор — был.
Полозков. Перед этим был введен в очень серьезную политическую борьбу за пост председателя Верховного Совета Российской Федерации. Могу вам прямо сказать: я очень не хотел в это дело, я представлял, что это будет. Но я не проиграл, и я бы ее не проиграл.
Я проработал 33 года в партийном аппарате. Все время занимаюсь организационной и идеологической работой. Слыву как аппаратчик законченный, не отказываюсь от этого, не жалею об этом, наоборот, повторись моя биография, вновь бы, наверное, избрал этот путь, потому что нахожу интерес, нахожу удовлетворение. И тот, кто со мной работает рядом, работает с полной самоотдачей.
Но я просил бы учесть одно обстоятельство: вокруг моей кандидатуры сейчас весьма неоднозначное мнение. Какие-то силы здесь, в Москве, постарались сделать из меня какого-то консерватора, заскорузлого сопротивленца перестройке, не понимающего проблем, которые происходят в обществе. Не было еще ни одного дня, чтобы газеты «Московские новости», «Коммерсант», «Известия», «Советская торговля» и даже газета «Правда» меня не выставляли в таком свете, от которого иногда плакать хочется... Вот в день выборов, когда мне выходить с Борисом Николаевичем Ьльциным на состязание, помните, было в «Противостоянии» - «этот левый прекрасный радикал, этот законченный правый консерватор». Называлась «Противостояние» в газете «Правда» статья. Я уж не говорю, какие грязные публикации, не соответствующие моему духу, ни моим убеждениям, ни моему характеру, были выпущены из очень многих изданий.
И вот я рассуждаю. Если я дам согласие баллотироваться на этот пост, вдруг я буду избран, как отнесется та половина людей, которые искусственно заложили эту информацию об этом закостенелом аппаратчике, правом консерваторе, о противнике перестройки? Сразу отпугнет от этой вновь созданной Российской компартии определенную категорию даже честных, порядочных, так сказать, преданных партии коммунистов. И вот это я бы попросил иметь в виду прежде всего. Если мне доверите, вот и Политбюро сидит здесь, члены Политбюро, работать в любой должности в Российской компартии, подчеркиваю еще раз, 33 года я занимаюсь организационно-партийной и идеологической работой, буду отдаваться целиком и полностью на этом этапе становления компартии, сделаю все, чтобы никаких, так сказать, ко мне претензий не было, и сделаю все, чтобы помочь тем, кто будет у руля в Российской организации, но не избирайте, не выдвигайте меня первым секретарем. Я пугало вот тех, значит, контрреволюционеров, которые сегодня толкают нашу перестройку на угробление, которые сегодня мешают нашей перестройке, движению вперед, которые хотят погубить социализм.
Характер у меня нелегкий, я, так сказать, не соглашусь, не пойду на компромиссы, а это столкновения, опять на пользу дела рождающейся партии это не пойдет.
Вот, исходя из этого, я размышлял, я представлял, что моя кандидатура может быть названа кем-то, по крайней мере, краснодарцами, которые меня вот за эти пять месяцев пять раз избирали при больших альтернативах, и я получал 75, 84 процента голосов на округах с альтернативами, где и по 5 альтернатив было. Если доверит Политбюро в крае, я думаю, что Краснодарский край и Краснодарская краевая партийная организация будет одной из крепких, одним из боевых отрядов Российской компартии, но на первого секретаря я просил бы не выдвигать меня. Хотел бы, конечно, Михаил Сергеевич, знать, почему вы меня не называли.
Горбачев явно растерян. «Я сейчас скажу, я сейчас скажу, — суетливо говорит он и хватается за соломинку: - Вопрос? Иван Кузьмич, иди!»
«Вопрос такой: ну, а если в составе Политбюро на второго секретаря?» — спрашивает кто-то из зала.
Горбачев . Он сказал — на любую.
Полозков . Я сказал — на любую. Если доверите заведующим орготделом (а я еще раз вам сказал, у вас работал 10 лет в отделе организационно-партийной работы ЦК КПСС, проработал в орготделе, в том числе и зав.сектором и инструктором), приму за честь и буду честно трудиться.
Горбачев . Но я должен сказать Ивану Кузьмичу, потому что иначе он будет переживать, почему я его не назвал. Потому что без моего согласия он позвонил мне: баллотироваться мне или нет в России? Я говорю: баллотироваться. Так? Да. И он баллотировался, и снял с себя обязанности депутата Верховного Совета СССР.
Полозков . Вы мне позвонили, Михаил Сергеевич, чтобы я баллотировался.
Горбачев . Да.
Полозков . Я не задавал вопроса.
Горбачев . Да, да, да. Баллотироваться.
(Полозков что-то, видимо, возражает, в стенограмме против его фамилии одни точки)
Горбачев . Теперь добавлю еще. Все 10 лет, которые работал в орготделе, вел Краснодар и Ставрополь.
Полозков . Ставропольский край.
Горбачев. Да. Знаю его изнутри всего Полозкова. И вот я должен сказать, действительно, так сложилось. И пока нам не удалось это переломить. Человек вообще порядочнейший, партиец, никогда не допускавший компромиссов, и нам, вообще говоря, кого он курировал, везло. У нас был Иван Иванович Бойцов, кто знает, предшественник.
Голос. Борцов.
Горбачев. Борцов. Он не уступил, так сказать, по этим вопросам Полозкову, а потом Полозков. Это очень требовательные, партийные отношения были, товарищеские. Я знаю только с хорошей стороны. Потом ушел куда-то в академию, да, Иван Кузьмич? В академию. У меня мнение и у ставропольцев, которые после работали, о Полозкове такое же осталось Именно поэтому его, кажется, с аппаратной работы посылали в Краснодар, где тяжелое наследство было, Виталий Иванович в курсе тоже, и он брал на плечи и не уклонялся от того, что там, расчищал бульдозером все, что там накопилось. Я не считаю, что этот человек с какими-то замашками, который, так сказать, куда-то тянул, но, наверное, знаете, логика борьбы, схватки, и сложилось так. И я тогда сказал: «Иван Кузьмич, участвуй». Потому что знаю, что этот человек чистый, порядочный, бессребреник, очень скромный во всех отношениях, требовательный и к себе, и ко всем. А почему я его не назвал? Потому, что и ты сказал. Вот сейчас, я думаю, ни Полозкова не надо подставлять, ни экспериментировать с Российской компартией. Вот я прямо скажу, потому что вы видите, сколько тут течений и как надо объединять. И он прав.
Вот это, Иван Кузьмич, меня теперь удержало сейчас назвать, хотя мы все говорили. И я вот публично всем сказал товарищам. Наверное, впервые вы слышите мое отношение.
Голос. Так почему первого коммуниста вы не защищаете?
Горбачев. Я должен сказать, что сейчас, вот вы видите, я уже сказал, что мы на подходах и к выборам, и на подходах к Съезду народных депутатов всю эту линию вели. И смотрите, как трудно ее сломать. Но то, что, я думаю, что мы можем даже рассчитывать на товарища Полозкова не только в Российской компартии, но и по итогам XXVIII съезда партии. У нас обновление будет, я думаю, с учетом пожеланий российских коммунистов, 58 процентов, наверное, 99,9 обновление будет. Такое у всех желание, и я уже членам Политбюро сказал: «Надо было готовиться к этому. Уже мы, наверное, свой капитал израсходовали». Расчищать дорогу, открывать новым свежим силам, тут вопроса нет.
Товарищи, чтобы вы знали. Наверное, такое впечатление, что тут мы мед едим ложками и закусываем чем-то и потом, вытянув ноги, спим и потом исходим после меда. Этого и придерживаемся все страстно, чтобы, ради бога, на этих местах удержаться. Я уже говорил на этот счет. Это ложное представление. Его тоже создали. И еще ни черта пока не сделаешь. Вот расчищаем тоже, расчищаем. Сейчас уже все дачи ликвидировали, а все идет хвост. Он будет еще идти. От этого уже никуда не денешься. Расчищать надо до конца. Должно хватить и характера, и терпения навести порядок. Поэтому новые силы понадобятся для ЦК большого, скажем так, условно. Их придется тоже привлекать, так что... Но и с Россией надо решать, поэтому я бы сказал так , вот в этом случае я, Иван Кузьмич, такого же мнения, как и ты. Это еще раз подчеркивает, что что-то у нас есть общее. Я это могу сказать везде, где угодно. Я не раз уж это так. На совещаниях меня спрашивали, я знаю, потому что я знаю его и способности. Ну, ладно, вот поэтому я и не вносил. И, мне кажется, я бы его поддержал. Не ставить на съезд вот в таком положении, когда он бродит. Как-то надо тут находить, и будем мы дискуссию вести. И самое правильное он говорит, что после этого он начнет работать, даже, я думаю, что его изберут, могут избрать, а после — очень сложный период. Я думаю, что с этим надо посчитаться. Вот мои Рассуждения, товарищи. Вот мои рассуждения.
Голоса. Правильно!
Голос. Надо сделать так, надо сделать то, о чем сказал Иван Кузьмич. Он своей работой должен доказать, что у кого все будет нормально и партийная организация... Надо сделать так, чтобы обсуждение сегодняшнее... (шум в зале)
Горбачев. Ну, нас больше двух человек здесь, да? Значит, гарантии, что страна и мир будут знать. Вы же со своими близкими поделитесь обязательно. А те — еще с более близкими, так что тут все уже гарантии, я уже опыт этот имею. И я уже говорю и знаю, что будет завтра вся страна знать. Сегодня будет знать. Меня это не смущает.
Голос. Сегодня будет знать.
Горбачев. Сегодня будет знать, правильно. Еще время есть — два часа.
Голос. Надо знать, что происходит. Полозков правильно сказал.
Горбачев. Правильно, правильно. Хорошо, согласиться, да, с мнением Ивана Кузьмича? И я думаю, я ответил на твой вопрос, Иван Кузьмич, причем в присутствии народа, как говорится, а не лично в кабинете или где.
Голоса...
Голоса...
Полозков. Я сниму свою кандидатуру.
Горбачев выкрутил руки Полозкову, и тот сдался. Генсек удовлетворен.
Горбачев. Все! Вот когда Полозков, тут все ясно. Раз сказал здесь, и там будет сказано. Хорошо. Голоса...
Зал, видимо, не согласен с Горбачевым, но он безапелляционно подытоживает: «Полозкова сняли».
Потом рассматриваются другие кандидатуры. Строев снимает свою. Первый секретарь Магаданского обкома Н.Мальков не снимает. Манаенков берет самоотвод. Горбачев подбивает бабки: в списке осталось пять человек. Но представитель от Ростовской делегации Козлов предлагает еще раз вернуться к кандидатуре Полозкова. Слово берет народный депутат РСФСР (в стенограмме фамилия не указана). Он напоминает, что за Полозкова, когда он баллотировался на пост Председателя Верховного Совета РСФСР, проголосовало 50 процентов депутатов.
«Нам нужен, товарищи, — говорит депутат, — руководитель партии коммунистов России такой, который, здесь правильно подчеркивается, известен стал не сегодня, не завтра, не послезавтра, а который все-таки уже прошел какое-то горнило и приобрел и сам в этом деле авторитет, и его знает уже, будем так говорить, и весь мир. Мы ведь знаем, с каким пристрастием и вниманием зарубежные средства массовой информации следили за всеми. И в общем-то они положительно отреагировали тогда на появление на политической арене фигуры Полозкова. И вы оценивали весьма высоко его шансы в этой политической борьбе. Думаю, что это тожедак сказать, рейтинг международный, который мы должны бы сегодня учесть. Тогда мы слишком много потеряли времени на выработку единой позиции.
Горбачев. Хорошо, не кажется ли вам, что один из уроков, если продолжать мысль товарища, что мы выходили сразу на несколько кандидатур. А я даже, вообще, когда вносил предложение, называл три, то я имел в виду, что мы, обсудив, придем к одной и вокруг нее будем. Я полагал, что, скорее всего, поскольку я с товарищем Бакатиным разговаривал, то я полагал, что это будет или Купцов, или Шенин. Но получилось так, что Купцов снял, заявил, предъявил нам аргументацию такую. Но это еще не съезд, еще с товарищем Купцовым мы можем продолжать работу. Но давайте мы определимся, может быть, как исходную, как главную кандидатуру, на которую мы должны ориентироваться.
Как видим, Горбачев упорно гнет свою линию, ему нужен Купцов, а Шенин, Бакатин и другие из списка — так, для отвода глаз. Но зал категорически с ним не согласен, требует: «Полозкова!» Горбачев видит поднятую руку и хватается, как за соломинку: «Пожалуйста, женщинам надо дать слово». На трибуну выходит женщина, фамилия ее не названа, в стенограмме она фигурирует просто как «голос».
Голос. Вы знаете, я тоже уважительно отношусь к Валентину Александровичу (Купцову — Н.Г.), потому что мы в подготовительном комитете с ним работали, но мне кажется, что он утопически обрисовал ту личность, которая должна возглавлять нашу партийную организацию республиканскую. Почему? Потому что быть всемирно известным — это практически сегодня невозможно. Именно в России, по-моему, как нигде, мы привыкли говорить о том, что в своем Отечестве пророков нет. У нас никогда не было рынка интеллекта, мы вообще-то никогда не растили лидеров, мы всегда привыкли, у нас в ходу несколько десятков человек, мы их переставляем по всей стране и считаем, что это самые незаменимые люди.Стенограмма, стр. 56, 57, 58, 59, 60, 61, 64, 68, 70, 71
Я, например, хочу сказать об Олеге Семеновиче Шенине. Его знаю несколько десятков лет уже. Во-первых, вот сейчас я как человек и коммунист просто подозрительно отношусь к слишком популярным людям, потому что популярность сегодня зарабатывается очень красивой, яркой речью, критикой в адрес правительства, аппарата, критикой в адрес Политбюро и, в частности, в адрес Вас, Михаил Сергеевич. Если кто-то вас покритикует, это, в общем-то, успех обеспечен в этом плане.
Поэтому Олег Семенович Шенин — человек, исходящий из здравого смысла, это то, что сейчас всем нужно. То есть он не будет модничать, он будет говорить то, что необходимо для дела. И то, что он руководил многие годы самой крупной краевой партийной организацией, тоже о чем-то говорит. Красноярский край, пожалуй, самый крупный край в нашей стране и самый сложный во всех отношениях.
Я считаю следующим достоинством его то, что он многие годы работает среди представителей малых народов в нашей стране, а это тоже не менее важно, потому что уметь находить связи с другими народами и т.д. Он очень скромный как человек, но молод, в конце концов, возраст, вы посмотрите, все, кого предлагают, это 63 года, 60 лет. Но, товарищи, нельзя же так! Сейчас же нужно все-таки и на возраст смотреть каким-то образом, и вот в этой связи я, например, просто, Михаил Сергеевич, предложила бы выйти с одной кандидатурой — Шенина.
Горбачев. Значит, я так понимаю, что у нас вот остались в списке с вами товарищи: Шенин, Бакатин — надо поговорить и определиться с ним, во-первых, узнать, и товарищ Мельников, и товарищ Мальков. Ну, и, я думаю, еще и товарищ Купцов подумает — надо поговорить. А как мы будем выходить, так сказать, что, от совещания представителей?
Голоса.
Горбачев. А?
Голоса.
Горбачев. И появятся совсем уж со стороны, так сказать, которых мы и не знаем, может быть.
Голоса.
Горбачев. Поэтому давайте так, если окончательно мы договоримся: товарищ Шенин остается, товарищ Мельников остается, товарищ Мальков остается. Они должны мне сказать о разговорах с делегациями. С товарищем Бакатиным я должен обменяться, и с товарищем Купцовым мы должны завтра еще поговорить. Так, да? И в зависимости от этого, это будут или пять человек, или три человека.
Голоса.
Горбачев. С Полозковым мы уже договорились, и он снял.
Голоса.
Горбачев. Снял.
Голоса.
Горбачев . Да.
Голос.
Горбачев . Хорошо. Ну, наверное, ведущему что ли совещание. Потому что, я думаю, и будут возникать вопросы тут же. Кто-то из президиума, который сейчас представлен, может оказаться в трудном положении. И тут уже председателю Бюро Российского, доживающему свою последнюю славную историю... Это, может быть, единственно полезное, что можно еще сделать. Хорошо. Так, товарищи?
Голоса. Так.
Горбачев. Так.
Как явствует из стенограммы, Горбачев предпочтение отдавал Купцову, большинство представителей делегаций — Полозкову. Черта была подведена: Горбачев настоял на своем, и Полозкова из списка исключил на том основании, что тот сам себя снял. Но хотя Купцов взял самоотвод, Горбачев его оставил, решив еще раз с ним переговорить. Генсек продолжал гнуть свою линию. Ближе к полуночи совещание совета представителей делегаций приступило к рассмотрению кандидатур в Центральный Комитет КП РСФСР.
Битва за пост первого секретаря с новой силой разгорелась на съезде.
Обсуждение кандидатов на пост первого секретаря ЦК Коммунистической партии РСФСР состоялось на вечернем заседании 21 июня. Председательствующий Горбачев доложил соображения состоявшегося накануне совещания представителей делегаций по вопросу о первом секретаре. Он сказал, что в ходе обсуждения назывались следующие кандидатуры: В.В.Бакатин, Б.В.Гидаспов, И.Н.Дьяков, В.А.Купцов, Н.И.Мальков, Ю.А.Манаенков, А.Г.Мельников, И.К.Полозков, Ю.А.Прокофьев, Н.И.Рыжков, Е.С.Строев, О.С.Шенин. Тогда же большая часть предложенных претендентов — В.В.Бакатин, Б.В.Гидаспов, И.Н.Дьяков, Н.И.Мальков, Ю.А.Манаенков, И.К.Полозков, Ю.А.Прокофьев, Н.И.Рыжков и Е.С.Строев — сняли свои кандидатуры.
Съезд решил продолжать выдвижение. В результате был сформирован новый список: В.В.Бакатин — министр внутренних дел СССР, член Президентского совета, В.А.Купцов — заведующий отделом ЦК КПСС, Ю.А.Манаенков — секретарь ЦК КПСС, А.Г.Мельников — первый секретарь Кемеровского обкома КПСС, И.К.Полозков — первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, О.С.Шенин — первый секретарь Красноярского крайкома КПСС, а также О.И.Лобов — второй секретарь ЦК Компартии Армении, Г.А.Посибеев — первый секретарь Марийского обкома КПСС, В.Н.Лысенко — доцент Московского авиационного института имени С.Орджоникидзе, Н.А.Половодов — рабочий из Ленинграда, В.П.Трушин — министр внутренних дел РСФСР, В.И.Щербаков — председатель Госкомтруда СССР. Из них по разным мотивам самоотводы взяли В.В.Бакатин, Ю.А.Манаенков, В.И.Щербаков, В.П.Трушин и Г.А.Посибеев. Таким образом, на обсуждение съезда было вынесено семь кандидатур.
На вечернем заседании 21 июня и утреннем — 22 июня кандидаты выступили со своими программами и ответили на многочисленные вопросы.
Остановлюсь на трех кандидатах.
Валентин Купцов (избранный в августе 1991 года первым секретарем ЦК КП РСФСР, а ныне являющийся заместителем председателя КПРФ), излагая свою точку зрения «по некоторым принципиальным вопросам», в частности, сказал: «Прежде всего — о месте Компартии Российской Федерации. Я убежденный сторонник создания Компартии РСФСР. Считаю, что этот вопрос назрел давно и его решение завершит формирование политических структур республики, явится мощным фактором выхода из кризиса самой партии и консолидации общества».
«О статусе Компартии РСФСР. Считаю, что Компартия России может быть в составе только КПСС, должна руководствоваться едиными программными и уставными документами. И, конечно же, она должна иметь значительную самостоятельность ».
Да, «вожди» КПРФ изначально пеклись о «значительной самостоятельности» своей партии и мало чем отличались от Бориса Ельцина, который делал то же самое на государственном уровне.
Говоря о разработке «действенной социально-экономической политики», Купцов сказал: «Мы должны содействовать обстоятельному, подлинно народному обсуждению различных подходов, практическому соединению рынка и социалистических основ жизни».
Ловко! Намереваясь соединить капитализм с «социалистическими основами жизни», Купцов лил бальзам на душу Горбачева. А потом — и на душу Ельцина. Так, отвечая при «смотринах» на вопрос:
«Каково ваше отношение к событиям, происходящим на первом Съезде народных депутатов России, к декларациям, которые там приняты?», — он сказал (цитирую стенограмму):
«— Имеется в виду документ о суверенитете или о власти? Моя личная оценка первого: принятие Декларации о суверенитете — главный итог работы первого Съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России. ...мне кажется, Съезд в последний период достаточно уверенно продвигается вперед».
Вот вам лицо партийного лидера. Во-первых, откуда он взял, что весь народ России поддержал Декларацию о суверенитете? Ведь референдума на сей счет никто не проводил. Но самое главное — неужели ответственный работник ЦК КПСС, баллотировавшийся на пост первого секретаря ЦК Российской компартии, не знал и не видел, к чему уже привели «суверенитеты» в республиках Прибалтики, как этими «суверенитетами» рвут на части единое могучее государство? И неужели не мог предвидеть, к чему приведет суверенитет и обособление такой гигантской республики Союза, как Россия, — его собирательница и опора?... Если не видел и не предвидел, то это не делает чести ему как политику. А если знал, предвидел и при этом одобрял, - тогда это что-то другое.
А вот какую характеристику он дал Ельцину, отвечая на вопрос: «Ваше отношение к нему как к человеку и политику?»:
«Бориса Николаевича Ельцина знаю пять лет. В 1985 году пришлось близко общаться с ним в течение трех суток, работая на строительстве доменной печи. Как специалист-инженер т.Ельцин Б.Н. произвел на меня сильное впечатление своей хваткой, силой, жесткой позицией. По работе в Москве я не Могу ему дать полной оценки.
Что касается политической области, то считаю: раз Борис Николаевич завоевывает голоса, значит, его политика нравится достаточно широкому кругу избирателей.
Я не во всем согласен с ним, в том числе по некоторым принципиальным вопросам. Но, мне кажется, Борис Николаевич меняется. Как гражданин Российской Федерации я буду выполнять решения Председателя Верховного Совета РСФСР. Думаю, что в случае избрания меня первым секретарем ЦК Борис Николаевич как коммунист будет, наверное, прислушиваться к мнению первого секретаря. Такова моя позиция о взаимоотношениях. Я думаю, можно найти рабочий контакт».
И это говорит человек, претендующий на пост лидера компартии! «Раз Б.Н. завоевывает голоса, значит, его политика нравится». А какая это политика? Куда поворачивает Россию Ельцин? Неужели Купцов не видел опасности в этом курсе?
Некоторых делегатов явно насторожили слова Купцова о значительной самостоятельности Российской компартии. Поступил вопрос:
«Каким вы видите статус партийной организации автономных образований в составе Компартии Российской Федерации и самостоятельность РКП в КПСС? Что имеется в виду, когда вы говорите, под словом «значительно»?
«Во-первых, я считал бы необходимым поднять статус компартии любой автономии, предоставить им полную самостоятельность в решении всех вопросов партийной жизни. Здесь и доверие, здесь и в общем-то полная самостоятельность.
О расширении самостоятельности РКП в составе КПСС: мы учредили вчера Компартию РСФСР, теперь надо отработать механизм ее деятельности. Думаю, что те предложения, которые сегодня есть в проектах Программного заявления и Устава, позволяют любой республиканской партийной организации иметь очень широкую самостоятельность», - ответил Купцов.
Фактически это были те же ельцинские идеи суверенизации, только перенесенные в партийную сферу. Бесспорно, они подрывали единство КПСС, чего как раз и добивались тогда разрушители нашей страны.
Выступая с трибуны съезда, другой кандидат — Иван Кузьмич Полозков — поставил точный диагноз: «Наша партия больна, ее надо излечивать, нашу партию надо спасать от развала изнутри, слева и справа». Может, потому, что он так остро чувствовал нависшую над партией беду, Горбачев и не хотел видеть его в роли лидера Российской компартии?! Но, видимо, как раз по этим причинам большинство делегатов отдали свои голоса ему. Иван Кузьмич Полозков был избран первым секретарем ЦК КП РСФСР.
Я обещала остановиться на трех кандидатах. Третьим был Шенин. Он выступал после Купцова, и его слова диссонировали с общим настроем делегатов. Но об этом — в следующей главе.