Мутная бодяга, о запахе и вкусе которой нельзя было бы сказать ничего определенно хорошего, к вящему изумлению действительно помогла. После того, как в нее влили несколько капель этого лекарства, девушка, которая уже совсем было смирились со смертью, внезапно почувствовала, что ее как будто едва-едва заметно, но попустило. Спустя еще какое-то время перекручивающие тело спазмы сошли на нет, вместе с излишней потливостью и тошнотой. С глаз будто пропала мутная пленка, и Яна с внезапно вернувшейся ясностью мысли осознала себя все еще живой. И по-прежнему лежащей на тряском полу непойми-какой машины, которая как будто бы замедляла ход.

Словно в подтверждение ее догадки, конструкция заскрипела тормозами, и всех, кто был внутри, дернуло по ходу движения, заставляя хвататься за что попало и вжиматься в пол.

— Кажись, доехали, — дождавшись, пока машина окончательно остановит ход, длинный поднялся, закидывая ремень винтовки на плечо. — Я ж говорил — не опоздаем.

Радар и стриженный любитель бананов не спеша выбрались из кузова наружу. Остальные продолжали наблюдать за невидимым для пленниц происходящим из окон.

— Первые прибыли, — снова вытащив очки и нацепив их на нос, пробормотал очкастый знаток местных нравов. — Никого не вижу, кроме нас и Каракута. Не помню, чтоб когда такое было. Обычно в базарный день тут народищу собирается — уйма…

— И охраны много. Там, там… и вон там еще, смотри. Блин, что у них опять случилось?

— Да ладно, Каракут — просто перестраховщик, — потоптавшись, долговязый, присел обратно и тоже вгляделся в окружающую действительность сквозь одну из узких щелей, через которые в кузов падали полоски яркого солнечного света. — Он всегда и базарный день устраивает за пределами стаба, и охрану с собой берет. Что с него взять, как он даже транспорт в стаб не пропускает? Оно, конечно, было пару раз, что пытались прибрать его хозяйство к рукам. Но все равно ведь вечно перегибает палку…

Некоторое время они молчали. Наконец, очкастый протер лоб.

— Что-то долго они с Радаром базарят. И руками машут, — он прищурился. — Особенно Каракут. Что-то точно случилось. Твою ж так, хоть товар-то он у нас заберет? В Элит-да-Рубе за шлюх денег не дают, а до Багдада — больше полутора суток езды… Это если ни на кого не нарваться.

Вновь воцарилась тишина. Работорговцы напряженно всматривались каждый в свою щель. Поглядывая то на них, то на связанных девчонок, Яна прикидывала свои шансы удратьот этой компании, и желательно по-тихому. Пока шансы особо не просматривались. Однако, в отличие от других пленниц, у нее было преимущество — руки оставались свободны. Должно быть, в ее поведении и состоянии при встрече отсутствовали показатели к немедленному фиксированию при помощи веревки, а теперь мужикам было попросту не до этого. Да и вряд ли кто-то из них видел в ней угрозу.

А значит, нужно и дальше вести себя так, чтобы «спасителям» как можно позже пришло в голову ее связывать. Внешне Яна как следует копировала испуг и смятение которые наблюдались на лицах тихо поскуливавших пленниц. Впрочем, справедливости ради, ей не приходилось прикладывать для этого много усилий.

— Кажись, договорились, — с облегчением пробормотал очкастый, снова вытирая проступавший пот. — Готовьтесь, сейчас будем выгружать.

— А… эти? — долговязый кивнул в сторону живого товара.

Очкастый дернул плечом.

— Хрен его знает. Без распоряжений не вытаскиваем. Вон, смотрите, Мельник возвращается. Сейчас все и скажет.

Ждать пришлось недолго. Спустя всего несколько мгновений снаружи заскрежетало, и двери внутрь железной «коробки» распахнулись во всю ширь. Первым забравшийся внутрь уже известный Яне Мельник кивнул крепким парням в рабочей одежде, и те молча принялись растаскивать и выносить ящики, которые занимали большую часть кузова.

Пока оживившиеся работорговцы помогали грузчикам с загадочным товаром, очкастый кивнул Мельнику. Видимо, чтобы не мешаться под ногами и не тормозить рабочий процесс, они отошли в тот угол, в который забились и их пленницы. До изо всех сил напрягавшей слух Яны донеслись обрывки короткого разговора.

— … орда. Пытались увести, но… Их как будто что-то гонит обратно, прямо на стаб. Каракут… таким никогда не видел. Зассал по полной. Еще чуть-чуть, и… даже согласится пустить наш транспорт за ограждение…

— Тогда какого… разгружаться?… с грузом прямо до стаба. Если орда… нужно двигать туда без вариантов.

— Хрен его разберет. Каракут — … ный параноик… что кто-то направляет орду… Чтобы… запаниковал и начал пускать всех, без разбору, со стволами и транспортом… Решил вести дела… по-старому. Повезет… на своих… грузовиках. Наш транспорт не знаю… пустит за ограду… нет. Но нам… в его крепость. По-любому. Если сейчас отправимся в Элит-да-Руб, как собирались, и зацепим орду хоть краем — сам знаешь, это… лный… здец.

Последнюю фразу удалось расслышать почти всю и, может быть, именно поэтому она напугала Яну больше прочего, до неприятного холода в животе. Она не совсем понимала, о чем шла речь. Хотя о многом догадывалась. «Орда» — по логике вещей, могла оказаться неким скоплением уже увиденных ею тварей, а может быть и чего-то еще, пока не увиденного, но способного напугать «по полной» тертых вооруженных мужиков, какими были ее спасители-похитители. Уже одно это категорически настраивало против того, чтобы с ним столкнуться.

Однако, попадание в «крепость», могло существенно усложнить любой побег. А значит, бежать лучше было бы до того, как это станет невозможно.

Девушка понимала это умом, но от этого понимания план побега сам по себе так и не вырабатывался. Тем временем грузчики вытащили последний из полагавшихся некому Каракуту ящик, освободив груженый кузов не меньше, чем на две трети.

— Куда попер? — пригаркнул Мельник на последнего носильщика, который, повертев головой, подскочил к секции крытых ящиков и попытался начать стягивать брезент. — Оттуда не хватай. Ваше уже все.

Он кивнул долговязому и еще двум работорговцам, которые после разгрузки, не имея чем себя занять, присели обратно на лавки, привинченные у бортов.

— Какого хрена мостите задницы? Отбоя еще не было. Давайте, в темпе, время не ждет. Выводите остаток.