Глава двадцать пятая

Награда

— Милорд Адам Олдри, виконт восточных земель!

Первый раз в жизни Адам услышал, как глашатай объявляет о его прибытии. Он даже почувствовал нечто вроде прилива гордости, но собравшиеся в зале люди давно привыкли к церемониям и не обращали внимания на громкие титулы.

Зима выдалась тёплой, и снег быстро сошёл, обнажая раскисшую землю. Как только дорожное сообщение наладилось, юноша получил письмо, скреплённое печатью королевского секретариата. Адам было решил, что послание связано с орками, за которых он отвечал головой, но речь в нём шла о другом. Это было приглашение на самый настоящий бал, роскошное празднество в королевском дворце.

Несмотря на высокую честь, дарованную ему в столь раннем возрасте, Адам не хотел ехать. Слишком много забот требовали участия. Сбросив с себя ледяные оковы, оживали поселения: крестьяне начинали первые полевые работы, подготавливая землю к раннему севу.

Отправиться в столицу Адама убедила мать, уверив, что справится с местными хлопотами сама. К тому же Уильям Ферро провёл всю зиму в их имении, продолжая быть гостем дома Олдри: он обеспечивал безопасность и помогал по хозяйству.

Адаму нравился этот благородный и суровый мужчина, чем–то напоминающий отца. В свободное время Снежный граф даже обучал молодого виконта ратному делу. Выпивал он всё реже и никогда не впадал в буйство под действием горячительного напитка. Напротив, обычно становился мрачен, молчалив и задумчив.

Вспоминал ли лорд Ферро дни былой воинской славы? Планировал ли возврат своих владений? Или переживал за судьбы своих подданных? Он не говорил с Адамом об этом.

Вверив поместье матери и высокому гостю, юноша пустился в путь. Ледоход в этом году был ранним, а потому, добравшись до Локриджа, Адам без особого труда нашёл торговое судно, направляющееся в Адамант. Несколько серебряных монет легко убедили капитана взять пассажира, не задавая лишних вопросов.

— А, лорд Олдри, а я‑то думаю: вы это или не вы?

Адам повернулся на знакомый голос и увидел перед собой Альбуса Пуля. На его лице была зелёная полумаска, но юноша сразу узнал тучного виконта по круглому животу и двойному подбородку.

— Мне удивительно видеть вас здесь, — несколько высокомерно продолжил толстяк. — Быть может, вам известна причина, по которой его величество любезно собрал нас в этот день? Признаться, я пребываю в неведении.

— Боюсь, мне известно не больше вашего, милорд Пуль, — сдержанно ответил Адам.

Поскольку бал был костюмированным, юноша выбрал полумаску в виде зелёных и золотистых дубовых листьев. Он чувствовал себя потерянным и одиноким. Глаза с надеждой искали в толпе приглашённых гостей хоть кого–то знакомого.

— Позвольте напомнить, что осенью прошлого года ваша досточтимая матушка ответила отказом моему брату, Джагеру, — продолжил виконт. — Могу ли я как–то повлиять на её мнение? Право, мне кажется, что этот союз будет выгоден обоим нашим домам.

Адам прекрасно помнил, как год назад ему предлагали за деньги предать семейную честь. Хотя Джагер Пуль в тех переговорах не участвовал и производил впечатление вполне достойного человека, юноша совсем не хотел возвращаться к этому вопросу.

Пёстрая толпа, затопившая приёмный зал дворца, мелькала перед глазами Адама обманчивым разноцветным калейдоскопом. Юноша терялся в море шёлка, кружев и фальшивых улыбок. Новичок при дворе, он искренне жалел, что старый наставник не мог сопровождать его сегодня.

Гости продолжали прибывать, но трон всё ещё пустовал. Король не спешил радовать подданных своим присутствием.

Альбус Пуль что–то говорил, но Адам не особенно его слушал.

— Извините меня, — сказал наконец юноша, коротко поклонившись виконту, — мне придётся покинуть вас.

Адам поспешил удалиться, пробираясь между гостями. Едва ли это было вежливо, но он чувствовал острое желание избавиться от компании скользкого вельможи.

Мать говорила Адаму, что он может воспользоваться балом, чтобы завести новые знакомства и упрочить своё положение, но юноше не особенно в это верилось. Кто пожелает иметь с ним дело после всего, что произошло в прошлом году? Да и от Оша давно не было никаких вестей. Вытащив Снежного графа из осаждённого замка, орки как в воду канули. Впрочем, зимой новости по королевству всегда шли долго.

Оказавшись у южной стены зала, Адам обнаружил ряд зашторенных окон и стрельчатый проход, ведущий на просторную летнюю террасу, за которой виднелся вечерний сад. Погода всё ещё стояла холодной, а потому гости предпочитали оставаться под крышей, не желая мёрзнуть снаружи. Адам решил вдохнуть свежего воздуха, но заметил, что терраса не была пуста.

На резных мраморных перилах сидела девочка в кружевном платье цвета морской волны и белой меховой накидке. На вид она была чуть младше самого Адама. Длинные золотистые волосы словно светились изнутри, впитывая лучи закатного солнца. Округлое лицо закрывала изящная серебристая полумаска в виде изогнутой в неистовом прыжке рыбы. Как прекрасна была эта незнакомка, как нежна и вместе с тем удивительно печальна…

— Лорд Олдри? — раздался рядом смутно знакомый голос.

Адам не обратил на него внимания. Мир словно перестал существовать. Не в силах отвернуться, юноша смотрел на большие серые глаза незнакомки, устремлённые куда–то вдаль. В глубине души он надеялся, что сейчас она поднимет взгляд и заметит его. В груди разливалось незнакомое тепло, а в коленях появилась предательская слабина.

— Лорд Олдри? — повторил голос более настойчиво, и на плечо юноши опустилась рука, затянутая в тёплую кожу перчатки.

Очнувшись от наваждения, Адам отвёл глаза от сказочной нимфы, завладевшей королевским садом, и обернулся. Его взору предстал человек в полной боевой выкладке. Кольчуга, шлем, плащ голубого сукна, длинный меч, покоящийся в ножнах, пристёгнутых к поясу. Кто–то мог бы принять его за одного из дворцовых стражников, но не Адам. Стальной нагрудник не был отмечен филином королевского дома. На нём вообще не было никакого герба.

— Мы знакомы? — спросил Адам, вглядываясь в смотровую прорезь шлема.

— Мы встречались с вами год назад, на турнире, — ответил рыцарь, отвесив короткий поклон. — Меня зовут Крейг Ван Дейк.

Это имя вдохнуло жизнь в поблёкшую память Адама. Как мог он не узнать своего спасителя, чья воля и честь даровали им всем справедливый королевский суд?

— Прошу простить мою забывчивость, сир Ван Дейк. — Адам поклонился, прижав к груди ладонь. — У меня нет оправданий. С момента нашей последней встречи я мечтал выразить вам свою благодарность. Я навек у вас в долгу.

— Именно об этом я и хотел поговорить с вами, милорд. — Адам понял, что под шлемом рыцарь улыбается. — О вашем долге.

— Всё, что в моих силах, — с готовностью ответил Адам, внимая внутреннему голосу — голосу чести.

— Скоро начнётся бал. Я хотел бы, чтобы вы пригласили на танец мою госпожу. Только не говорите ей, что это я попросил вас. Пусть это останется между нами.

Какая необычная просьба. Адам ожидал, что его попросят о чём–то более приземлённом или, на худой конец, о каких–то сведениях, но слова рыцаря смутили его. В голове пронеслись мысли, от которых юноше потом не раз становилось стыдно.

«Его госпожу? Зачем? Она так дурна собой, что никто не приглашает её? Возможно, она стара? Это какая–то шутка? Злая судьба пытается отстранить меня от прекрасного видения, которое я только что наблюдал за окном?»

— Я почту за честь исполнить вашу просьбу, — вслух произнёс он. — Но могу ли я смиренно просить вас о новой услуге?

— Что вам угодно, виконт Олдри? — с готовностью ответил Ван Дейк.

— Прежде чем мы отправимся на поиски вашей госпожи, я хотел спросить вас, не знаете ли вы чудесного существа, что купается в лучах солнечного света. — Адам поднял руку, указывая на девушку, устроившуюся на мраморе перил. — Скажите, она не привиделась мне? Право, я чувствую, что теряю рассудок, когда смотрю на неё.

— В таком случае бал грозит вам безумием, милорд, — Адаму показалось, что рыцарь готов был расхохотаться от его очевидной неловкости, — потому что это и есть моя госпожа, леди Каролина Тибальд.

— Каролина… — заворожённо повторил юноша.

Мгновение назад Адам сам хотел подойти к девушке, но теперь, когда его толкала к ней судьба, он испугался. Что сказать? Что сделать? Примет ли она его? Конечно, он заигрывал с деревенскими девчонками, но то были обычные шутки, ни к чему не обязывающие. Сейчас перед ним была юная леди, а не крестьянская дочь. В отличие от Адама она наверняка выросла в самом настоящем замке. Сможет ли мелкий провинциальный аристократ чем–то заинтересовать её?

Он собирался выйти на террасу, собирался заговорить с ней, но внезапно зал пронзили трубные звуки. Над головами высоких гостей полетели слова глашатаев:

— Его величество, король Конрад Второй Серокрыл! Хозяин Серого престола, правитель Адаманта, народов и земель!

Словно по велению невидимого кукольника, толпа склонилась в учтивом поклоне. На украшенном лентами из белого шёлка балконе появился король. Он был облачён в парадное платье серебряного шитья и лёгкий латный нагрудник, поверх которого красовалась украшенная серым пером мантия монарха. На груди покоилось изящное ожерелье из серебряных медальонов, изображающих венценосного филина. Седую голову венчала корона, напоминающая два изогнутых золотых крыла, обнимающие чело благородного правителя.

— Подданные мои, — в голосе короля была искренняя радость и теплота, — многие из вас наверняка гадают, к чему приурочено наше празднество. Я более не желаю держать вас в неведении, ибо радость моя велика. Сегодня, накануне ежегодного турнира, объявляю, что проклятие Мёртвых земель пало. Отныне и вовек Запределье будет новым владением престола, провинцией нашего славного государства!

Зал тут же наполнился аплодисментами и восторженными возгласами. Адам и сам не удержался от рукоплесканий. Мёртвые земли, страшная язва на теле мира, мучили людей на протяжении веков. Весь запад, казалось, находился в вечной осаде. Старое матёрое чудовище, что из года в год жадно поглощает сталь, золото, зерно и людей. Какие блестящие перспективы открывались для жителей королевства!

Монарх воздел руку, призывая к спокойствию. Зал послушно затих.

— Позвольте мне представить тех, кто избавил нас от этой порчи, заслужив благодарность и почёт. — Произнеся это, король спустился по одной из мраморных лестниц, окаймляющих ступенчатое возвышение, на котором стоял трон.

От толпы отделились три фигуры, безмолвно представшие перед монархом. Заинтригованно перешёптываясь, окружающие отступили на несколько шагов.

Облачённые в костюмы из стёганой кожи и звериных шкур, герои носили непроницаемые маски обитателей лесной чащи. Самый большой и рослый из них выглядел медведем. Тот, что поменьше, — волком. Третий скрывался под рыжей мордочкой лисицы.

— Повелеваю вам явить лица, мои подданные, мои друзья, — обратился к ним король.

В то же мгновение звериные личины упали на мраморный пол. Гости ахнули. Перед ними стояли орки. Сброшенные маски казались привлекательнее своих хозяев. Резкие, грубые черты, горящие глаза, серо–зелёная кожа, пестрящая шрамами… Их предводитель–медведь, столь же уродливый, сколь и огромный, смотрел на короля с вызовом. Волк, лысый как колено, потирал примятые маской остроконечные уши, торчащие в стороны, как листья белены. Рыжеволосая дикарка–лиса была, пожалуй, самой красивой из всей троицы. Она гордо подняла подбородок, сохраняя молчание.

Адам не мог поверить своим глазам.

— Ургаш, прозванный также Крушителем, — возвысил слово король, пресекая приглушённый ропот, пробежавший по толпе, — выйди вперёд.

Великан не выказал никакого подобострастия, но повиновался, хотя и нарочито небрежно.

— Властью, данной мне Древними, милостью судьбы и волею народа, я, Конрад Второй Серокрыл, прозванный также Молчаливым, за спасение нашей жизни и заслуги перед государством дарую тебе звание рыцаря и графский титул владыки Запределья. Да не опорочишь ты возложенной на тебя чести.

В толпе гостей снова поднялся многоголосый шёпот.

— Не преклонил колено…

— Почему он не преклонил колено?

— Крепость же, захваченную твоей рукой и сталью твоих соплеменников, нарекаю Ошгейт, — продолжил король. — Да принадлежат эти древние камни тебе и твоему роду отныне и до конца времён!

По сигналу короля к Ургашу подошли двое юных пажей. Они бережно несли свёрнутый толстый плащ, сработанный из шкуры огромного горного медведя. Ворот его украшали золотые застёжки, соединённые толстой цепью, а капюшон был выполнен в виде головы безжалостного хищника.

Королевские слуги остановились подле орка с явным намерением возложить медвежью мантию на мощные плечи, однако рост его оказался для них слишком велик. Две неудачные попытки вызвали сдавленные смешки среди собравшихся, и Ургаш сам спас пажей от дальнейшего конфуза. Одним движением вырвав плащ, он заставил их поспешно ретироваться под суровым взглядом медовых глаз.

Вслед за этим даром короля внесли никем доселе не виданный штандарт — вышитый золотой нитью на чёрном бархате глаз. Он был похож на солнце, горящее в ночи. Ош с достоинством принял знамя из рук человека.

— Пускай знамя это гордо реет над Ошгейтом, — торжественно произнёс король. — Да будет это началом мира между двумя нашими народами.

Зал напряжённо молчал. Вторая новость затмила первую. Отдать такие обширные владения — и в руки кого? Орков? Дикарей, с которыми люди враждовали многие века?

Что сказать? Как реагировать? Что будет дальше? Никто не смел выразить восторг или осуждение. Все словно замерли.

Тишину разрушили хлопки. Человеческое море расступилось, оставляя вокруг храбреца остров пустоты. Это был Адам Олдри. Улыбаясь, юный виконт восторженно рукоплескал своим необычным друзьям.

Спустя мгновение к нему присоединился весь зал.

— Музыку! — приказал король, и с лоджий грянули сладкоголосые инструменты менестрелей, вдыхающие радость в человеческие сердца.

Пары закружились в танце, а орков окружили аристократы. Страх уступил дорогу любопытству, и необычные гости стремительно становились главной изюминкой вечера. Большинство придворных никогда не видели представителей дикого народа вблизи, а уж тем более в бальной зале.

Ош стал свидетелем невозможного. Пёстрая компания игриво хихикающих придворных дам сделала то, что оказалось не под силу ордам свирепых врагов: Ургаш Крушитель был обращён в бегство.

Бормоча проклятия, новоиспечённый граф удалился из зала, сжимая под мышкой подаренный плащ. Зора же, напротив, преодолевая смущение, резко, но остроумно отвечала на сыплющиеся со всех сторон вопросы. Баронеты и рыцари выстраивались в очередь, чтобы пригласить её на танец.

К Ошу подошёл сир Гарен.

— Его величество хочет видеть тебя, — тихо сказал рыцарь.

Орк кивнул и покорно проследовал в кабинет короля.

— Оставь нас наедине, Джон, — сказал монарх, когда они вошли. Похоже, король не собирался принимать участие в празднике.

— Вы уверены? — спросил рыцарь.

— Вполне.

Поклонившись, капитан королевской гвардии вышел, затворив за собой дверь.

— У нас ещё не было возможности поговорить с глазу на глаз, — начал Конрад, знаком позволяя садиться.

Это было действительно так. Орки прибыли в столицу вместе с герцогиней в её карете. Хотя экипаж леди Редклиф по праву считался самым быстроходным в королевстве, им едва удалось успеть к началу торжественного события.

— Что вы хотели, милорд?

Ош опустился на кресло, внимательно глядя на короля.

— Давайте будем друг с другом откровенны. Ургаш — сильный предводитель и хороший воин, но он не политик.

— Что такое «политик»? — спросил Ош, услышав незнакомое слово.

— Тот, кто правит, — улыбнулся король, — кто заботится о своём народе и своей стране.

— Ургаш заботится.

— Ты — его первый советник. Он доверяет тебе. Могу я делать то же самое?

— Разумеется, ваше величество, — кивнул Ош, не совсем понимая, куда клонит монарх.

— Тогда расскажи мне, что вы нашли там?

Вопрос застал Оша врасплох. Действительно, они провели в древней крепости всю зиму. Пожиратели не сильно их беспокоили, но орка не покидало чувство, что главная опасность находится не снаружи. Она была внутри. Множество раз они думали о том, как избавиться от кристальной колонны, но всегда отступали перед её неведомой природой.

Провизии едва хватило, чтобы дождаться оттепели. Когда же снега сошли, орки получили подкрепление от герцога Редклифа, чьи солдаты наконец смогли войти в проклятые земли, не опасаясь гибели от тлетворного дыхания этих мест.

Впрочем, Ош догадался, что вопрос короля относится не к золоту, не к драгоценным камням и даже не к загадочной колонне, секреты которой всё ещё настойчиво пытался раскрыть Алим.

— Вы спрашиваете меня про Древних, не так ли? — осторожно поинтересовался Ош.

За последние месяцы он узнал о прошлом королевства людей, пожалуй, даже больше, чем многие его обитатели. И знание это отнюдь не добавляло орку уверенности в завтрашнем дне.

— Именно.

— Мне известна истина. И о них, и о нас, — он помедлил, — и о вас, ваше величество.

По лицу старика орк понял: король знает. Всегда знал. Знал и молчал.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Ничего, — ответил Ош. — Дела людей не интересуют нас. Мы просто хотим пожить спокойно. На западе много работы. Мы не знаем всего. Проклятие снято, но земли всё ещё опасны и строптивы. Не один год понадобится, чтобы укротить их. Не одно десятилетие.

Казалось, королю стало немного легче.

— Могу я просить ваше величество об ответной услуге?

— Если это в моей власти.

— Одарите своей милостью Адама Олдри. Я не знаю, много ли среди ваших подданных честных и благородных людей, но смею вас заверить, что он — один из них.

— Нет ничего проще. Скажу больше, мне доставит это удовольствие. Я не забыл, какую роль он сыграл в нашем успехе.

Вдруг лицо короля изменилось. Серебристые брови нахмурились, а глаза посмотрели куда–то за плечо Оша.

— Кто ты? — настороженно спросил Конрад, сохраняя спокойствие.

Даже острый слух Оша ничего не уловил. Должно быть, громкая музыка бального зала притупила его. Размеренный разговор усыпил бдительность. Орк мгновенно поднялся с кресла и обернулся, ощутив чужое присутствие.

Декоративная панель, точно повторяющая узор стены кабинета, была открыта. Из тени тайного прохода появился человек, облачённый в белый карнавальный костюм, украшенный чёрной вышивкой. Гладкое, фарфоровое лицо маски застыло в недвижимой гримасе безудержного смеха, но обладатель её сохранял мёртвое безмолвие, пристально глядя на короля.

Ош увидел в этих глазах смерть. Словно угадав его мысли, незнакомец рванулся вперёд, не давая глазу даже единожды моргнуть. Его силуэт превратился в призрак, порыв ураганного ветра, не знающего преград. Орк попытался преградить ему путь, но тут же рухнул, ощутив знакомую боль в плече, пронзённом однажды мечом Дюваля.

Ош быстро пришёл в себя, но увидел, как белая смерть настигла короля. В глазах того застыло удивление. Он не успел даже вскрикнуть. С глухим стуком на ковёр упали капли крови. Удерживая монарха в смертельных объятиях, призрак словно наблюдал, как во взгляде жертвы затухают трепетные огоньки жизни.

Они же находились в королевском дворце, в самом сердце мира людей! Как такое могло произойти здесь?

Утратившее нить реальности сознание орка тут же заполнил Безымянный. Вскочив, Ош решительно бросился на убийцу. Тот, уронив обмякшее тело короля, отпрянул прочь, метнув в сторону нападающего пару тонких ножей.

Один из них впился Ошу в бок, другой закончил свой полёт в руке орка. Молниеносным движением Безымянный перехватил клинок на лету.

Тонкие пальцы незнакомца сжали рукоятки кинжалов. Он не думал, что встретит серьёзное сопротивление со стороны раненого орка, но сразу понял, что ошибся. Встречаясь в воздухе, короткие клинки порождали искры, пока один из молниеносных выпадов Безымянного не расколол фальшивое лицо убийцы, оставив на его щеке длинный глубокий порез.

В дверях появилась фигура в сером мундире, завладев на мгновение вниманием орка. Убийца короля не преминул этим воспользоваться: метнув один из своих кинжалов в сторону пришельца, он бросился к окну. Ош попытался его остановить, но не успел. Тонкий узор резной деревянной рамы треснул, стёкла превратились в сверкающие брызги. Где–то внизу раздался далёкий всплеск упавшего в воду тела.

Ош повернулся к королю, пытаясь зажать глубокую рану на шее старика. Кровь не унималась. На бледном лице вспыхнули глаза: их прощальный взгляд, казалось, пытался передать какую–то мысль, но Ошу не суждено было узнать, какую именно. Обмякшие руки старика упали на стол. Король был мёртв.

Появившийся в самый разгар поединка секретарь едва успел заслониться от кинжала убийцы подносом. Упав на пол, графин с вином разбился, но сталь увязшего в серебре клинка так и не смогла дотянуться до груди королевского слуги.

Голубой огонь в глазах Оша угас. Он отступил на несколько шагов, не зная, что делать дальше. Потревоженные ветром, портьеры бесновались в зловещем танце, обвивая стол, у которого раскинулось тело короля. Орк посмотрел на руки. Они были в крови. Как во сне, он вытащил из своего тела тонкий метательный нож, уронив его на пол. Плечо сильно саднило.

— Тебе нужно уходить. — Голос главного королевского секретаря был поразительно твёрдым и спокойным.

Ош поднял на человека непонимающие глаза.

— Моё слово ничего не значит, — продолжил секретарь. — Обвинят во всём тебя.

Вновь посмотрев на безжизненное тело, на свои окровавленные руки, Ош понял, о чём говорит секретарь. Здесь никого не было. Никого, кроме него и короля. А теперь король был мёртв.

— Воспользуйся тайным ходом, — коротко велел секретарь. — Нижняя дверь ведёт в конюшни. Бери своих орков и беги на запад. Я попытаюсь выиграть время.

Как пьяный, Ош шатнулся в сторону тайного прохода. Он был слишком потрясён случившимся, чтобы возражать. Рядом с секретарём появился юноша в таком же сером костюме. Краска сбежала с его лица, когда он увидел тело короля.

— Тайри, немедленно отыщи всех орков и отправь их в конюшни, — велел секретарь.

Юноша совсем не изменился в лице, словно застыв во времени, — так иногда бывает с людьми, испытавшими глубокие душевные потрясения.

— Тайри! — позвал его секретарь, и тот вздрогнул. — Ты меня слышал?

— Что? Да, разумеется, мастер Тул.

— И найди Анастасию Ферро. Она, как можно скорее, должна быть в моём кабинете.

Кивнув, помощник поспешно удалился. В коридорах дворца уже раздавались топот стражников и их тревожная перекличка, но никто ещё не нарушил последнего уединения секретаря и его господина. Никто не видел, как человек в сером мундире подошёл к столу и провёл ладонью по мёртвому лицу, навсегда закрывая остекленевшие глаза. Никто не видел, как он опустился в кресло, сжимая всё ещё тёплую руку старика. Никто не видел, как бесстрастная маска треснула и, просочившись сквозь эту брешь, на ковёр упали солёные капли.

Шёл восемьсот тридцать четвёртый год эры человека. Год, в котором был убит король Конрад Молчаливый.

 

Глава двадцать шестая

Возмездие мертвеца

Караван сильно растянулся. Неповоротливой и медлительной змеёй он двигался на юг, в сторону далёкой Петры. Этот город находился на стыке великой пустыни и великого моря. Когда–то он сумел сохранить свою независимость от Серого престола и теперь слыл свободным портом, где находили пристанище самые разные суда и самые разные люди. Было в нём место и для темнокожих купцов Восхода, и для татуированных моряков Побережья, и для грозных кораблей Островной империи, и для мореходов из совсем уж далёких, экзотических мест, которым и названия–то на карте не было.

Законы западного королевства в Петре не действовали, а потому более всего она славилась своими рынками невольников. Туда–то К’Зах Окам и вёл караван. Женщины, дети, связанные и закованные в цепи мужчины. Все, кого удалось захватить в оазисе.

Он намеревался продать их и на вырученные деньги собрать отряд наёмников. Вместе с воинами, которых обещал ему человек с запада, этого хватит, чтобы поставить обезглавленные племена на колени. Конечно, не все вожди присутствовали на хурале, но Окам был уверен, что уцелевшие не представляют для него ощутимой угрозы.

По лицу молодого наиба расплылась улыбка. Он был чрезвычайно доволен собой. Всё прошло так легко, так гладко. Почему раньше никто не додумался до этого? Он давно вынашивал свой план, ожидая лишь благоприятного момента, и тут появился этот глупец, называющий себя муаз’аммалем. Казалось, сама судьба была на стороне Окама.

Впереди показалась фигура всадника. Это был один из разведчиков, высланных на поиски подходящего места для ночной стоянки. Подгоняя верблюда длинным сухим прутом, он приближался к своему господину быстрее и суетливее, чем того требовал обычай.

— Окам–ша’ад… — выдохнул разведчик, рухнув на колени перед своим господином, — там… мертвецы.

На него было жалко смотреть. Смуглое лицо превратилось в серую маску ужаса. Расширенные от страха глаза замерли, будто уставившись в одну точку.

— Мертвецы? — переспросил наиб.

— Они на нашем пути, — подтвердил кочевник, нервно облизнув потрескавшиеся губы. — Сотни мёртвых. Больше, чем я могу сосчитать. Скверный знак.

— Вздор, — отрезал Окам, который уже начал раздражаться. — Должно быть, разбойники напали на какой–то караван.

— Мы не нашли следов боя. Мы вообще не нашли никаких следов.

— Мы? Кто был с тобой?

— Набун'Хаг. — Разведчик, словно вспомнив что–то, взволнованно огляделся. — Где же он? Ехал позади меня, клянусь!

— Великолепно, — заметил Окам, трагически закатив глаза. — Один тронулся, другой потерялся.

Окружение наиба разразилось презрительным хохотом. Лишь стражники–янычары мрачно вслушивались в разговор.

— Молю, Окам–ша’ад, — продолжил разведчик, теряя остатки самообладания. — Обогнём место скверны.

Внутренний голос наиба говорил, что этот человек прав, но гордыня не позволила услышать его.

«Наибу наибов бояться мертвецов? Но что, если это какая–то хворь? Вздор. Никакая болезнь не сможет убить разом столько человек в одном месте».

— Бояться нужно не мёртвых, а живых, — усмехнулся Окам, призывая к себе двух янычаров. — Дайте ему кнута. Бейте, пока не скажет, что случилось с его напарником.

Когда разведчика уводили прочь, он всё ещё что–то кричал, но его уже никто не слушал. Окам не мог позволить себе суеверного страха. Особенно сейчас, когда его воины пролили кровь на священной земле оазиса. Но это будет началом нового мира. Мира, которым Окам собирается править.

— Ну, поглядим, что так напугало этого глупца, — легкомысленно бросил наиб, пустив коня в неспешный аллюр.

Скоро они показались впереди. Тёмные пятна на жёлтом песке. Как и сказал разведчик, тел было много. Правда, никаких следов шатров, повозок, лошадей или верблюдов. Только люди. Недвижимые и безнадёжно мёртвые. Словно гигантская рука протянулась над пустыней, разбросав их, как горсть скорбных зёрен.

Тревожный колокольчик вновь прозвенел в голове Окама, и вновь молодой наиб не пожелал прислушаться к нему. У него много людей. Даже если это ловушка, они без труда справятся с любыми разбойниками, которые будут достаточно глупы, чтобы напасть на такой большой караван.

Вождь всегда сам ведёт племя через пески. Таков был закон пустыни. В окружении соратников и охраны Окам двинулся через побоище.

Колокольчик беспокойства надрывался всё громче и громче. Никогда ещё Окам не боялся мертвецов. Всякий раз, берясь за рукоятку меча, он смело смотрел смерти в глаза. Несколько лет назад, когда их племя повздорило с соседями и отец погиб, Окам с готовностью вступил в бой, увенчав себя воинской славой и титулом вождя. Отчего же сейчас ему так жутко?

Лучи солнца освещали бледные лица и запёкшуюся кровь на одежде. Окам и раньше видел такие картины, но на этот раз что–то было не так. Он уже начал думать, что разведчик был прав, что стоило послушать его совета, когда один из янычаров подал голос.

— Мухи, — тупо сказал он. — Где мухи?

И правда, не было здесь ни стервятников, ни шакалов, ни диких псов, ни мух, что так любят собираться на смрад смерти. Верблюды тревожно фыркали, норовя пуститься в бег.

— Клянусь, я знаю его, — ахнул один из наибов, указывая в сторону мертвеца. — Я где–то видел это лицо.

Окам хотел было что–то возразить, как–то подшутить над соратником, когда сам он зацепился взглядом за что–то знакомое. Спешившись, наиб обнажил меч, словно собирался с кем–то биться.

— Окам–ша'ар? — окликнул его кто–то из свиты, но тот не услышал.

Солнце садилось, и песок в тени дюн уже начал остывать. Окам словно почувствовал этот холод, исходящий от пустыни. Ноги ступали медленно и неуверенно, как во сне. Взгляд был прикован к фигуре лежащего ничком человека. Одежды его были смутно знакомы.

«Нет, этого не может быть, — твердил голос разума. — Это не он, это не может быть он».

Приблизившись, наиб поддел изогнутым лезвием плечо мертвеца, переворачивая того лицом к небу. В следующее мгновение Окам, побледнев как смерть, отшатнулся. Это был К’Халим. Бездыханное тело кочевника словно обвиняло его своей умиротворённостью.

Оглядевшись по сторонам более внимательно, Окам чуть не закричал от ужаса. Это были тела убитых в оазисе людей. Как они попали сюда? Какая злая сила оживила этот кошмар? Ноги хотели бежать. В горле вязким холодным комом застыл крик. Взгляд упёрся в бледное лицо К’Халим Сага, человека, погибшего от его руки.

Глаза мёртвого пустынника распахнулись. В них загорелся холодный голубой огонь.

Сзади раздались крики и звон стали. Тёмные фигуры, лежащие на песке, поднимались одна за другой. Что–то страшное, что–то неестественное было в их неспешных, безмолвных движениях.

Забыв обо всём на свете, Окам бросился бежать. На пути встретился один из янычаров. Воин что–то кричал ему, но наиб оттолкнул его прочь. Он пытался забыть мёртвые, пустые глаза К'Халима. Пытался, но не мог.

Янычары с готовностью встали на защиту каравана, но не могли отбиться от неведомого врага. Врага, которого нельзя было убить мечом. Врага, на которого Окам не осмеливался смотреть.

Заметавшиеся пленники что–то исступлённо кричали про кару, настигшую нарушителей священных обычаев. Проклятия смешивались с воплями ужаса.

— Окам!

Как гром, как порыв ураганного ветра, голос этот пронёсся над головами людей, заставляя их оцепенеть. Столько силы, столько гнева и власти было в нём. Шум боя прекратился как по мановению руки. Вокруг Окама сама собой сгустилась пустота. Словно подчиняясь приказу, люди отступили от него, как от прокажённого.

Бойцы застыли в нерешительности, глядя в мертвенно–бледные лица окруживших их страшных видений. Это были мертвецы. Их бездонные голубые глаза светились холодным разумом.

— Этот голос… — сдавленно произнёс наиб. — Этого не может быть! Покажись!

Мёртвые люди расступились, и впереди показался человек в угольно–чёрных доспехах. Покачиваясь из стороны в сторону, он шёл неуверенно, словно пьяный или калека. Тяжёлые сабатоны зачерпывали песок. Стальной крест меча–бастарда впивался в пустыню с каждым новым шагом хозяина. Металл доспехов скрежетал и позвякивал, словно живой.

Янычары не посмели остановить пришельца.

— К'Зах Окам, — сказал Эдуард Колдридж. — Тебе повезло. У тебя нет ни жены, ни детей, а потому я пришёл лишь за твоей жизнью.

Теперь голос его звучал устало и бесцветно, словно из него ушла вся жизнь. Жуткий шёпот человека, стоящего одной ногой в могиле. Окам не мог поверить своим глазам. Он жив? Как он вообще может стоять на ногах? Наиб сам видел, как его колесовали, как оставили подыхать на раскалённом камне. Нет, это просто сон, бредовый кошмар, который вот–вот развеется.

Синие глаза словно пронизывали насквозь. Они знали, что он сделал.

— Я вызываю тебя на шай'хир! — закричал Окам, вскинув меч.

— Ты утратил это право, — с ледяным спокойствием произнёс Эдуард, взглядом впиваясь в Окама, будто коршун. — Я не буду биться с тобой.

— Трус! — выкрикнул Окам и бросился на своего врага.

Клинок описал свистящую дугу. Латная перчатка с нечеловеческой ловкостью и силой поймала изогнутое лезвие ещё в полёте. Резким движением Эдуард вырвал оружие из руки наиба. Меч полетел в сторону. Стальная рука наотмашь ударила Окама по лицу, выбив половину передних зубов. Разорванные губы лопнули, превратившись в кровавое месиво.

Наиб рухнул на песок, но сознания не потерял. Рядом с Эдуардом возникла тонкая тёмная фигура. Даже смерти не удалось забрать её грацию.

— Га… Гайде… — прошепелявил Окам, сплёвывая красные сгустки.

— Нет, это лишь оболочка. — Железные пальцы Эдуарда аккуратно дотронулись до мраморно–холодного лица, на котором горели безучастные голубые глаза. — Я не в силах вернуть её. — Он мечтательно смотрел на мёртвую возлюбленную, и в его взгляде блеснуло безумие. — А ты? Ты можешь вернуть её мне? Можешь вернуть этим людям тех, кого украл?

— Это всё Дюваль! — выпалил Окам в отчаянной попытке спастись. — Я не хотел! Это он!

Эдуард не слушал его оправданий. Он был глух к мольбам.

— Мне не нравится, как этот человек смотрит на нас, Гайде… — только и сказал он.

 

Глава двадцать седьмая

На берегу

Во дворце поднялась тревога, но на противоположном берегу этого никто не заметил. Жители Заречья, или Нового города, как часто называли западные предместья Адаманта, жили своей простой суетной жизнью, держась в стороне от знати и богатых кварталов. Для них праздник начинался лишь на следующий день.

Солнце утонуло за горизонтом, отдавая мир в объятия ночи, и многие горожане отошли ко сну, предвкушая грядущее веселье. Многие, но не все. Два одиноких рыбака брели по каменистому берегу. Тёмные фигуры выхватывало из сумерек тусклое мерцание свечного фонаря. Первый рыбак шагал энергично и легко, второй двигался неторопливой походкой старика.

Где–то впереди, у дощатых пирсов покачивалась их небольшая, но быстроходная лодка. На водной глади реки уже виднелись огни таких же ночных охотников. Привлекая рыбу тёплым светом факелов, люди увлекали её в сети, на погибель.

— Глянь–ка! Чего это там? — Молодой рыбак указал в сторону предмета, темнеющего у самой кромки воды.

— Хлам, — махнул рукой его старший товарищ, но любопытный юноша уже спешил к находке.

— Человек!

Удивлённый голос рыбака растворился в мерном шёпоте волн, накатывающих на песок. Здесь, в Новом городе, берег всё ещё оставался нетронутым, в отличие от каменных набережных старого Адаманта. Когда–то это была рыболовецкая деревня, но разросшаяся вширь столица почти поглотила её.

— Брешешь! — укорил юношу напарник, неуклюже пробираясь по скользким камням. Со скрипом раскачиваясь на тронутом ржавчиной кольце, фонарь бросал скупые отсветы то на воду, то на песок.

Это действительно оказался человек. Короткие тёмные волосы обрамляли бледное лицо рядами мокрых сосулек. Одежда покрыта грязью и водорослями. Глаза были закрыты. Лицо сохраняло выражение блаженной безмятежности.

Опустившись на колени, старик приник к груди незнакомца.

— Живой! — выпалил он, переворачивая утопленника на бок.

— Платье–то господское. Гляди, какое шитьё. — Молодой рыбак небрежно приподнял конец плаща. — Может, у него и золотишко завалялось?

— Дурень ты, Кова, как и папка твой. Почто грабёж чинить? Коли выручим господина, получим втридорога.

Однако юный рыбак уже принялся шарить под плащом в поисках кисета или кармана. Почему он должен отдавать свою удачу на откуп каким–то там господам? Он нашёл добро, а стало быть, это добро принадлежит ему.

— Оглох, окаянный? — Кустистые брови старика сдвинулись, придавая лицу суровое выражение. — Лапы свои…

Он не успел закончить. Слова застряли в горле вместе с длинным тонким лезвием, жадно впившимся в плоть.

Кова даже не понял, что произошло, Когда он поднял глаза, клинок уже покинул шею старика, и в лицо ошарашенного юноши брызнула тёплая кровь. Сдавленно пискнув, молодой рыбак отшатнулся, неуклюже грохнувшись на песок.

Хватая воздух ртом, старик осел на камни, прижимая руки к распоротому горлу: окровавленный рот издавал мерзкое бульканье. Рядом на ноги медленно поднималось то, что незадачливые рыбаки мгновение назад приняли за человека. Нет, они ошиблись: теперь Кова видел — истории об утопленниках, возвращающихся с того света, были правдой. Взъерошенные мокрые волосы, в которых застряли ошмётки водорослей, бледное лицо, освещённое луной. Чёрные глаза напоминали двери в иной мир. Бесстрастные, холодные и безжалостные.

— Простите, мы… я… не хотел… — мямлил юноша, отползая прочь.

Наконец, когда ужас ослабил свою ледяную хватку, сила вернулась в ноги Ковы, и юный рыбак бросился наутёк. Он успел сделать ровно четыре шага, прежде чем заточенная полоска стали вошла в его затылок с глухим вязким звуком. Когда Кова упал на холодный песок, он был уже мёртв.

Смертоносные движения дались утопленнику с непринуждённой лёгкостью лишь на первый взгляд. Когда последний свидетель был убит, Джек осел на колени и его вырвало. Одна рука была вывихнута. Ноги разбиты о камни. Глубокая рана на левой щеке горела огнём. Джек не знал, сколько яда попало в неё с клинка, но радовался тому, что с годами выработал в себе устойчивость ко всем смертоносным зельям, которые использовал. Пояс с ножами пришлось отстегнуть, и теперь его дорогие игрушки покоились где–то на дне реки. Впрочем, сейчас это было не важно.

Взгляд убийцы скользнул по Королевскому мосту крупнейшей и красивейшей из трёх переправ, соединяющих Адамант. До правления Конрада Завоевателя она называлась «мостом Древних». Сейчас же по нему спешили всадники и люди с факелами. Слишком много суеты для простых торговцев или загулявших допоздна горожан. Убийца не знал, станут ли искать его здесь, но не собирался искушать судьбу.

Поднявшись на ноги, Джек отряхнул карнавальное платье, превратившееся в грязные лохмотья. Прежний владелец этого одеяния, состоятельный столичный вельможа, гнил теперь на дне выгребной ямы одного из захолустных постоялых дворов. Джек приложил немало сил, чтобы исчезновение этого человека осталось незамеченным. Ещё больше усилий потребовалось, чтобы раздобыть планы дворцовых секретных ходов. Укрыться от всевидящего ока королевской секретной службы было совсем непросто. В отличие от многих Джек никогда не сомневался в её существовании. Незаметные вежливые люди… Убийца считал, что именно они станут его основной проблемой. Но он ошибался.

Синие глаза. Два лазурных сапфира, горящие обжигающим холодом. Джек никак не мог забыть их. Никогда ещё ему не доводилось иметь дело с орками, и всё равно убийца понимал: на этот раз что–то было сильно не так. Понял в тот самый момент, когда в королевском кабинете зажёгся ледяной взгляд, что не мог принадлежать никому из живущих. Как быстр он был, как смертоносен. Ещё мгновение, и Джек вполне мог бы распрощаться с жизнью. Он вспомнил тот вязкий, сладковатый ужас, овладевший им тогда. Ужас, вернувший убийцу в детство.

«Бойся первого короля…»

— Ты ошибся, старик, — просипел Джек сам себе с оттенком злорадства. — Я убил своего первого короля, и я всё ещё жив.

Он вновь попытался улыбнуться. И опять безрезультатно. Скинув промокшие насквозь тряпки, Джек облачился в одежду Ковы, столкнув после мертвецов в реку. Эти действия приободрили убийцу. Так или иначе, но задание он выполнил. Король был мёртв, а раненый орк станет козлом отпущения, на которого повесят всех собак. Конечно, был ещё и этот серый человек в дверях, случайный свидетель. Если он выжил.

Как мог Джек допустить такую небрежность? Почему никто не предупредил его о силе, таящейся в глубине этого странного существа? Не тот ли это орк, что уложил в грязь Мэтью Дюваля? Теперь басни красноносых пьяниц выглядели на удивление правдоподобными.

Джек поймал себя на мысли, что ищет успокоения и утешения в собственных рассуждениях. Что случилось с ним? Неужели он утратил контроль? Нет, всё было гораздо хуже. Он испугался.

Теперь обладатель ледяного взгляда не мог так просто умереть, не мог сгнить в королевских подземельях или расстаться с головой на плахе. Нет, он найдёт выход, он выживет. Выживет для того, чтобы Джек сам смог настигнуть его. Настигнуть и вонзить кинжал в его сердце.

И всё же убийцу не покидало навязчивое, зудящее чувство неудачи. В тот момент, когда они встретились в кабинете короля, орк словно забрал у Джека что–то. Нечто незримое, но невероятно важное. Теперь Джек должен был вернуть это. Вернуть любой ценой.

Закутавшись в пропахшую рыбой и дымом накидку, убийца растворился в ночи.

 

Глава двадцать восьмая

Погоня

Не было в королевстве второй столь же быстроходной и надёжной кареты, как карета герцогини Редклиф. Сталь холодной ковки и чёрные панели лакированного клёна превращали эту повозку в настоящую крепость на колёсах. Дверцы украшал литой эмалированный щит с изображением чёрной башни на красном фоне. Плоскую широкую крышу венчали две пары застеклённых масляных фонарей, сконструированных самим королевским фортификатором.

Влекомая вперёд силой четырёх пар златоглазых лошадей западной породы, карета покинула столицу с поспешностью каменного ядра, выпущенного из катапульты. В народе ходили многочисленные истории и слухи, связанные с лихачеством герцогини, но на этот раз в чреве чёрного экипажа была не она.

Крича и присвистывая, лошадей подгоняла рыжеволосая женщина с воинственным взглядом. Рядом с ней, притороченное к сиденью кучера, угрожающе торчало копьё с широким сверкающим наконечником. Искусно выделанная сбруя чёрной кожи гудела и поскрипывала от натуги. Широкие колёса подпрыгивали, гремя рессорами.

Они покинули королевский дворец в спешке, почти в панике. Ош был ранен, но, прежде чем отключиться, рассказал им всё. Зора не думала, что им удастся покинуть город, но кто–то во дворце помог оркам бежать. Молодой человек в сером мундире предупредил её на балу, отведя к конюшням. Ургаш был уже там, помогая ослабевшему Ошу забраться в герцогскую карету. Слуга открыл перед ними ворота и исчез.

Дело плохо, очень плохо. Скоро каждый человек на расстоянии полёта птицы станет охотиться за их головами. Убийство короля. Что могло быть хуже? Ош был прав: им никто не поверит. Никто не станет слушать орков. Зора знала это как никто другой.

Постепенно поворачивая влево, Королевская тропа уводила на запад, в сторону Предела. Полсотни лиг лесистых равнин Вотчины Филина и ещё столько же каменистых пустошей вплоть до Крепости Наблюдателя.

Зора надеялась, что если им удастся преодолеть замок Редклифа, то они будут вне опасности, но сейчас всё, о чём она могла думать, был мост через Изар. Он обозначал границу между королевскими землями и герцогством.

Сзади появились всадники. Несмотря на грохот, она услышала их раньше, чем в темноте показались оранжевые огни факелов. Карета была невероятно быстроходна, но гвардейцы всё же настигали её.

Кулак Зоры несколько раз ударил по борту кареты. Дверца открылась, и снаружи показалась голова Ургаша.

— Вижу! — крикнул орк, глядя назад.

Оставив внутри свой медвежий плащ, великан неуклюже выбрался на крышу экипажа. Мимо мелькали тёмные силуэты ночного леса.

— Ровней держи! — велел Ургаш, раскачиваясь из стороны в сторону.

Палица болталась у него за спиной. Одна рука сжимала ремень, которым вожак зацепился за каретный фонарь. Во второй виднелся заряженный самострел.

Ургаш никогда не стрелял из лука, предпочитая честную схватку. Зоре даже стало любопытно, как великан справится с человеческим оружием.

Когда первый всадник достиг кареты, орк спустил тетиву. Арбалетный болт просвистел мимо гвардейца, исчезнув в ночи. Вскинув самострел, человек выстрелил в ответ. Ударив по касательной, стрела отскочила от толстого нагрудника Ургаша, доставшегося ему от старых герцогских доспехов.

— Да чтоб тебя! — выругался великан и запустил разряженным оружием в обидчика.

На этот раз арбалет оказался эффективнее. Тяжёлый удар в голову нарушил равновесие всадника, и он вывалился из седла.

Тем временем второй гвардеец, скакавший с другой стороны кареты, попытался достать мечом Зору. Выхватив из–за спины палицу, Ургаш врезал ему по голове так, что тот рухнул вместе с лошадью.

— Проклятый Ош, — ворчала Зора, подгоняя лошадей. — Знала ведь, что этим кончится!

Еще пара болтов просвистела в ночи. Один пролетел мимо Ургаша, другой отскочил от борта кареты, поцарапав чёрный лак.

Ночь, как всегда, была на стороне орков. Людям тяжело было целиться в темноте.

— Мальцы упорны! — Продев запястье в кожаный темляк палицы, Ургаш размахивал ею над головой.

Первый из новой пары преследователей вылетел из седла от удара чудовищного оружия. Второй, проявив немалую храбрость и сноровку, запрыгнул на карету, зацепившись за фонарь. Ургаш ухватил его за кольчужный ворот и помог подняться. Гвардеец попытался выхватить меч, но не успел. Наградив его парой тяжёлых ударов, орк отправил беднягу в придорожные кусты.

В латную пластину, закрывающую спину орка, что–то ударилось. Обернувшись, он увидел у ног короткий дротик со смятым наконечником. Из тех, с какими ходят на кабана. Очередной гвардеец, выхватив кавалерийский меч, приближался к ним сзади.

Недолго думая Ургаш поднял дротик и метнул его обратно. Ночь разрезал дикий крик лошади, которой короткое копьё попало прямо в голову. Запнувшись, животное рухнуло, погребая под собой наездника.

— Впереди что–то есть! — Зора натянула поводья, сбавляя ход.

Дорогу перегородила повозка с кладью. Свет факелов выхватывал из темноты шесть или семь человек, облачённых в доспехи королевской гвардии.

— Тормози, — велел Ургаш.

— Что делать–то будем?

— Убьём их, уберём телегу, поедем дальше, — лаконично ответил вождь, спрыгнув на землю.

— Сложите оружие, твари! — выкрикнул один из солдат. — Вы пойдёте с нами!

— Подойди и забери, — мрачно предложил Ургаш, приближаясь к дорожной преграде.

— Убить его, — коротко приказал офицер.

Трое арбалетчиков выстрелили почти одновременно. Ургаш рванулся в сторону с неожиданным проворством. Одна стрела отскочила от тяжёлого наплечника, другая угодила в руку. Третья вонзилась в землю.

Издав воинственный клич, воины короля ринулись на орка. Рядом с ним, крепко сжимая копьё, появилась Зора.

Гвардейцы были опытными бойцами и превосходили орков численностью, а потому последним пришлось несладко. Отбивая выпад за выпадом, Зора тревожно вслушивалась в треск зарядных устройств, которыми арбалетчики взводили своё оружие, готовясь к повторному залпу. Второй раз они наверняка не промахнутся.

Со смятым нагрудником и раздробленной рукой один из мечников отлетел прочь.

— Это всё, что вы можете, псы?! — ревел Ургаш, размахивая палицей.

Краем глаза Зора заметила, как над телегой появилась фигура стрелка. Выхватив из–за пояса боевой нож, она метнула его в арбалетчика. Бросок не убил и даже не ранил его, но дёрнувшийся на курке палец отправил стрелу в ночное небо.

В следующее мгновение противник Зоры атаковал с фланга, и ей потребовалась вся ловкость, чтобы парировать этот удар. Копьё в руках задрожало, принимая на себя ярость кованой стали.

Когда над телегой вырос второй стрелок, Зора поняла, что уже ничего не может сделать, чтобы помешать ему.

Ночь разрезал свист арбалетной стрелы, но это оказалась не та стрела, о которой думала Зора. Схватившись за раненую ногу, стрелок грохнулся на спину, выронив самострел. Мечники отступили к телеге, оставив орков в покое.

— Что это значит?! — выпалил командир гвардейцев.

Зора обернулась, увидев знакомое лицо, и лицо это заставило её крепче сжать древко копья. По ночной дороге в сопровождении небольшого конного отряда к ним приближалась Анастасия Ферро. В руках девушки был только что разряженный самострел.

* * *

Всё, что говорил этот человек, звучало как бред. Король мёртв? Как такое могло быть? Она не могла поверить в это. Не могла осознать. До того самого момента, пока он не произнёс имя отца.

«Ваш отец, граф Ферро, жив, — сказал секретарь. — Орки не убивали его. Напротив, я думаю, что именно они спасли его и только они знают, где он теперь находится».

Он дал ей поручение, приказ короля. Последний приказ. Сопроводить Ургаша и его спутников обратно в Ошгейт. Сопроводить невредимыми.

Секретарь предупредил, что за ними будут охотиться. Но она уже почти не слушала его. Её отец был жив. Неужели это правда? Они знают, где он. Что с ним? Почему он не дал ей знать? Быть может, его держат в плену?

Анастасия хорошо помнила разгромленный трактир и свой позор. Помнила слово орка, даровавшее ей унизительное спасение на суде. Зачем он сделал это? Что за игру он вёл? От взгляда его разноцветных глаз ей становилось не по себе.

«Я дам вам сопроводительное письмо короля, — сказал секретарь, вручая ей скреплённый печатью свёрток. — Вы настигнете их на Королевской тропе и проследите за их безопасностью. Вы слышите меня, леди Ферро?»

Она кивала. Она дала слово, а в голове были лишь мысли об отце. Они знают, где он. Ош знает, где он.

— Эти орки находятся под моей защитой, — ответила Анастасия, вешая самострел на седельную петлю. — Приказ короля.

— Король мёртв! — возразил гвардеец, обвинительно указав мечом в сторону орков. — Они убили его!

— Отступитесь, — предостерегла его Анастасия. — Нас больше. Не губите своих людей.

Лицо офицера напряглось, губы сжались, по виску сбежала капля пота. Два человека за спиной Анастасии держали наготове заряженные арбалеты. С ней было чуть больше дюжины всадников. Все в боевом облачении и при оружии.

— Это государственная измена, — сказал он сквозь зубы, стискивая рукоятку меча.

Чуть раньше подобные слова, вероятно, убили бы Анастасию, но это было до того, как её отца назвали изменником. До того, как имя Ферро было втоптано в грязь.

Она смотрела в его напряжённые глаза, видя в них только смерть. Сама Анастасия не так давно обладала точно таким же взглядом. Этого человека душил самый тягостный, самый мучительный гнев. Гнев бессилия.

— Не надо этого делать, — покачала головой Анастасия. — Отступитесь. Никто не осудит вас. Никто не узнает.

— Я узнаю, — хмуро ответил он, подняв меч. — Гвардейцы короля, в атаку!

Они сошлись там, где стояли орки, тут же присоединившиеся к кровопролитию. Всё было кончено в считаные мгновения. Люди в доспехах королевской гвардии остались на этой дороге навсегда.

— Капитан? — обратился к Анастасии Генрих, и она поняла, что уже несколько минут держит руку мёртвого предводителя гвардейцев. — Капитан, что прикажете дальше?

Она поднялась, посмотрев на орков. Те всё ещё сжимали оружие, опасливо посматривая на нежданных спасителей.

— Где Ош? — спросила она.

— В карете, — ответил Ургаш, но палицы не опустил.

— Он без сознания, — добавила Зора. — Ранен. — Серьёзно?

— Жить будет, — сказал Ургаш. — Наверное.

Анастасия посмотрела на соратников. Генрих, Винс, Родерик, Филипп… Костяк её отряда. Через сколько передряг они прошли? Сколько раз прикрывали друг другу спину? Их связь была сильнее, чем любая присяга. Такие узы сделаны из крови и железа, на грани жизни и смерти. Они помогли ей и теперь. Отступать было поздно. Необходимо во что бы то ни стало выполнить последнюю волю короля. Узнать, что случилось с отцом.

Были ли орки действительно виновны в смерти Конрада Молчаливого? Секретарь сказал, что это не так, и она поверила ему. Потому что хотела поверить.

— Охранять карету, — обратилась она к отряду. — Едем на запад!

 

Глава двадцать девятая

Да здравствует король!

Удар колокола вспугнул голубей, тут же устремившихся прочь, в бескрайнюю лазурь весеннего неба. Гнетущий, медленный и монотонный звон возвещал добрым жителям столицы о прискорбном событии. Ставни домов были закрыты. Многочисленные лавочники свернули торговлю, убрав лотки с улиц. Пропитавшись трауром, одежды людей почернели, делая их похожими на стаи воронов.

Когда главные ворота королевского замка отворились, на крепостном мосту показалась мрачная процессия. Впереди, в окружении чёрных фигур плакальщиц, шествовал Яков Орвис. Бледное, недвижимое и торжественное лицо первосвященника напоминало мраморное изваяние. Иссохшие руки сжимали шар горного хрусталя, символ мира и порядка учения Наследия. Шею обнимало ожерелье в виде разорванного золотого кольца.

Следом ехала погребальная повозка. Украшенную чёрным шёлком и белыми цветами, её тянули две пары статных вороных лошадей. Над головами животных лениво покачивались пышные плюмажи из одиноких фиолетовых перьев.

Провожая своего господина в последний путь, повозку окружали четыре всадника в парадных доспехах королевской гвардии. Одним из них был Джон Гарен. Лицо рыцаря осунулось, красные от бессонницы глаза смотрели прямо перед собой.

Укутанное в шитый золотом саван, тело короля покоилось в серебряном саркофаге. Бледное лицо старика выглядело умиротворённым и печальным. Тяжёлую крышку, украшенную изображением венценосного филина, несли следом.

Завершали процессию ближайшие советники короля, а также его наследник, восседающий на прекрасной белоснежной кобыле северной породы. Голову принца Мориана всё ещё венчал серебряный обруч. Дату коронации должны были объявить на следующий день после похорон.

Процессия не спеша двигалась по главному проезду, следуя в королевский санкторий, где находилась родовая усыпальница Серокрылов. Со времен Зигмунда Строителя все правители Адаманта находили последнее пристанище под сияющей на солнце крышей этого величественного сооружения.

В толпе то и дело раздавалось приглушённое всхлипывание, а то и вовсе плач. Нельзя сказать, что люди очень любили старого короля, но смерть его опечалила их. За исключением восточного восстания и случая со Снежным графом, в период его правления почти не случалось крупных потрясений. Он не душил народ налогами, провёл денежную реформу и старался помогать беднякам, выполняя завет почившей супруги.

Достигнув центральной площади, погребальная повозка описала полукруг под безразличным каменным взором Конрада Завоевателя. Лошади остановились у подножия ступеней санктория, окружённого плотным кольцом храмовой стражи в тяжёлых полированных доспехах и чёрных бархатных плащах. Это были защитники Наследия, воинство, подчиняющееся лишь приказам священного капитула.

Гвардейцы спешились. Серебряная крышка навсегда укрыла короля от солнца, неба и самого мира. Облачённые в траур жрецы распахнули тяжёлые медные двери, и нависающая над толпой громада санктория проглотила мертвеца.

* * *

Пока добрые жители столицы проливали слёзы по монарху, а члены Королевского совета собирались на внеочередное заседание, глубоко в подземельях Адаманта проходила встреча. Она была столь таинственна и сокрыта от чужих глаз, что её участники прятали лица под масками даже друг от друга. Шесть облачённых в просторные разноцветные балахоны фигур выстроились полумесяцем вокруг седьмого — Вечного.

Окружавшие камни были такими древними, что в неровном свете факела казались почти живыми. Никто из присутствовавших уже не мог прочесть таинственных надписей на их влажной и холодной поверхности.

— Я приветствую вас, мои тени.

Голос сидевшего на массивном каменном кресле Вечного звучал как колокольный звон, если бы колокола могли вкрадчиво шептать. Поражавший своей глубиной, силой и величием, он словно содержал в себе гулкое эхо. Голос, существующий вне времени.

— Вечный взгляд в наших глазах, — дружно вторило ему собрание.

— Вы — те, кто заглянул в бездну и не отвернулся, узрев там истину.

— Вечные слова на наших устах.

— Вы — те, кто стоит между миром и пустотой.

— Вечная воля в наших руках.

— Обретите вечность.

— Вечность!

Таким образом, обязательный ритуал, который проводился здесь много веков подряд, был завершён.

Вместо реальных имён собравшиеся обращались друг к другу по цвету балахонов. Только сидящий в центре имел белоснежные одежды и всегда оставался для всех просто Вечным.

— Она начала действовать раньше, чем мы ожидали, — подал голос Синий.

— Это не имеет значения, — ответил ему Оранжевый. — Порченые выполнили свою роль. Проход открыт.

— Их слишком много, — возразил Синий. — И с каждым днём становится всё больше.

— Нужно было действовать раньше, — согласился с ним Жёлтый.

— Исключено, — отрезал Фиолетовый. — Зимой навигация в Лиховодье невозможна.

— Мы всё ещё придерживаемся изначального плана? — задал вопрос Жёлтый.

— Не вижу причин отказываться от него, — ответил Красный.

— Готово ли войско?

— Они ждут вашего приказа, о Вечный. — Говоря это, Красный прижал ладонь к груди, чуть поклонившись в сторону каменного кресла.

— Я слышал, будто в пустыне объявился новый говорящий, — заметил Фиолетовый.

— Граф Дюваль уже позаботился об этом юноше, — заверил его Зелёный. — Он ничем нам не угрожает.

— Только если он не потомок, — не сдавался Фиолетовый. — Родословная его матери неизвестна.

— Когда мы закончим, это будет уже не важно, — успокоил его Красный.

Каждый из этих людей пришёл в зал одному ему ведомым маршрутом. Когда же их странный совет подошёл к концу, они так же, по отдельности, покинули эти древние своды, растворившись в подземном лабиринте, поверх которого была воздвигнута столица королевства.

Только Вечный не спешил следовать за ними.

— Ты можешь выйти на свет. Я знаю, что ты здесь, — после долгого молчания произнёс он, поднявшись со своего каменного кресла.

Сгустившись, словно чернила, мрак подземных проходов превратился в человека, закутанного в тёмный кожаный плащ. Каждое его движение свидетельствовало о невероятном мастерстве.

— Тебе, должно быть, непросто было пробраться сюда? Вы ошиблись лишь в одном. Вашего короля убили не мы.

Пришелец молчал. Убийцы его уровня редко говорят со своими жертвами.

— Что ж, выполняй то, зачем пришёл.

Всё было кончено за считаные мгновения.

Продолжая сжимать рукоятку кинжала, отрубленная кисть убийцы отлетела в сторону, как выброшенная игрушка. Сам он ошеломлённо рухнул на колени перед своей жертвой, в то время как внутренности покидали его тело через глубокий продольный разрез на животе. Расширенные от ужаса и боли глаза впились в Вечного. Тот откинул капюшон балахона, явив незадачливому убийце своё лицо.

— Не может быть, — в смятении прохрипел умирающий. — Ты же…

— Да, — подтвердил Вечный и отрубил человеку голову одним лёгким движением руки.

Тело ещё не успело упасть на пол, как рядом уже возникли люди в чёрных мантиях.

— Приберите здесь, — распорядился Вечный, кинув презрительный взгляд в сторону мёртвого тела.

Тёмные фигуры безмолвно повиновались.

Разумеется, Вечный мог бы схватить этого глупца живым и допросить, но он знал о бесполезности подобной затеи. Это был не первый и уж тем более не последний убийца, что приходил за ним. Вечному так до сих пор и не удалось выяснить, кто был настолько дерзок и умён, чтобы противостоять ему, оставаясь при этом в тени. Однако он был уверен, что скоро непременно всё выяснит и, когда этот час наступит, его незримый противник позавидует мёртвым.

Нужно было всего лишь немного подождать, а ждать Вечный умел, как никто другой.

* * *

— Скажите мне, что эту тварь схватили!

Голос принца раскатисто пронёсся под сводами мраморного зала. Совет был созван им сразу после того, как погребальная церемония была окончена. Два из пяти мест пустовали. Яков Орвис всё ещё был занят в санктории, а барон Дрогнар пребывал в Нордгарде, продолжая следить за порядком на севере.

— Утром мы получили сообщение от гвардейцев, — ответил секретарь, передав принцу соответствующую бумагу. — Они не смогли схватить орков. Преследование продолжается.

— Чего они там возятся? — нетерпеливо посетовал принц. — Это всего лишь грязные орки.

— Они направляются на Запад, — вмешался Джон Гарен. — Вероятно, Ош хочет укрыться в своей крепости.

— Вы хотели сказать «нашей» крепости? — с нажимом поправил его принц. — Насколько я помню, мой покойный отец назвал Запределье частью нашего славного королевства.

— Разумеется, — согласился рыцарь.

Джон Гарен. Первый меч Адаманта. Вечный любимчик отца. Мориан терпеть не мог его невозмутимое благородное лицо. Ходили слухи, что капитан гвардейцев — тайный бастард короля. Мол, именно в этом причина столь высокого места при дворе. Впрочем, принц никогда не верил в подобные россказни. Джон Гарен — его сводный брат? Что за вздор?

— Тупые дикари, — самодовольно усмехнулся принц. — Они забыли, что впереди их ждёт Предел. Направьте герцогу мой личный приказ. Пускай орка притащат назад в цепях. Люди должны видеть, как следует обходиться с этими животными.

— И всё же мне до сих пор не верится, — посетовал Пальтус Хилл. — Я общался с этими созданиями. Однажды они даже спасли жизнь мне и вашему досточтимому отцу, да примут Древние его дух в свои объятия. В голове не укладывается, что Ош сделал это. Зачем?

Принцу казалось, что он чувствует их снисходительные взгляды. Люди отца. Они всё ещё считают его мальчишкой. Считают, что могут манипулировать им.

— Грязные существа — грязные мысли! — пролетел по залу голос Якова Орвиса. — Я предупреждал покойного государя о скверне, живущей в этих тварях. Их сердца черны и порочны. Им неведомы честь и порядочность.

Пройдя через зал уверенным шагом, первосвященник занял своё место в совете. Ему пришлось миновать цепь королевских стражников. Из–за трагических событий дворцовая охрана была существенно усилена.

— Истину молвят благородные уста жреца, — согласился Мориан.

— Быть может, с позволения вашего высочества мы продолжим расследование смерти короля? — после паузы спросил Джон Гарен. — Присутствующий здесь секретарь Тул показал, что в кабинете был кто–то ещё.

Принц внимательно посмотрел на секретаря. Лицо слуги, как всегда, ничего не выражало. Вездесущий серый невидимка, чья тень всюду следовала за отцом. Мориану было не по себе от этого человека. Никто не мог смотреть так пристально, как это делал секретарь. Никто не мог молчать более многозначительно.

«А ведь название его должности происходит от слова "секрет", — подумал принц, нервно облизнув губы. — Что за тайны скрывает этот серый мундир?»

— Я слышал об этом, — сказал Мориан, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. — Позвольте же узнать, удалось ли найти подтверждение его слов?

— Должен заметить, — позволил себе вставить Пальтус Хилл, — падение с такой высоты, даже в воду, чрезвычайно рискованно для человека.

— Мы прочесали реку, но ничего не нашли, — признал Джон Гарен.

— В кабинете короля удалось обнаружить два метательных клинка, — сообщил королевский виварий, желая внести ясность. — Третий кинжал предоставил секретарь Тул. Оружие смазано неизвестным ядом, природу которого я всё ещё пытаюсь установить.

— Не сомневаюсь, что они принадлежат Ошу! — заявил Яков Орвис. — Яд — орудие трусов и предателей!

— Нам это неизвестно, — возразил Джон Гарен, тут же заслужив гневный взгляд первосвященника.

— Орк остаётся основным и единственным подозреваемым, — заключил принц.

— Иначе зачем он бежал? — согласился Дон–Кан, который до этого момента не проронил ни слова.

— Он бежал, потому что он — орк, — горько усмехнулся рыцарь. — Кто из вас, господа, выслушал бы его оправдания?

— Осторожно, сир Гарен, — глаза Якова Орвиса превратились в узкие щёлочки, — иначе мы решим, что вы его защищаете.

— Король верил ему, — парировал рыцарь.

— И теперь он мёртв, — возразил принц. — Мой отец мёртв. И позвольте спросить, где были вы? Где был капитан его стражи?

К своему удовольствию, Мориан понял, что попал прямо в кровоточащую рану. Да, рыцарь не уберёг своего господина, и знал об этом. Вне всяких сомнений, это мучило его.

— Я, между прочим, слышал, — заметил Яков Орвис, — что вы подарили ему свой меч. Небесная сталь, не так ли? Дорогое оружие. Не этот ли клинок пронзил шею короля?

— Да как вы смеете?! — вскипел сир Гарен, ударив руками по столу.

— Король умер от удара короткого кинжала, — поспешно возразил Пальтус Хилл, осматривавший тело монарха. — Одного из тех, что мы обнаружили. Я думаю, что это аксарайская работа, но мне не удалось найти клеймо мастера. Также в кабинете была кровь, принадлежащая орку.

— Мне кажется это странным, — вновь высказался Джон Гарен. — Откуда она взялась, если клинки принадлежали Ошу?

— Его величество был отважным человеком, — предположил глава купеческой гильдии. — Возможно, ему удалось ранить убийцу.

Мориану надоело, что рыцарь вновь и вновь ставит под сомнения его выводы. Он понял, что настал момент для следующего удара.

— И как я после всего этого могу доверить вам свою безопасность? — спросил Мориан, не ожидая, впрочем, никакого ответа. — Нет, это невозможно.

Джон Гарен метнул на него взгляд, полный бессильного гнева и смятения.

— Я освобождаю вас от командования, Джон Гарен, — продолжил принц. — Вы возвращаетесь в гвардию и будете ждать приказаний. Ваше место займёт Густав Солье.

Протеже принца тут же появился в зале, словно всё это время ожидал приглашения. Лицо Джона Гарена покраснело, вены на шее вздулись. Огромным усилием воли рыцарь сохранил самообладание. Он мог бы сказать, что капитаном королевской гвардии может быть только тот, кто в этой гвардии служил. Мог сказать, что человека на эту должность назначает только король, каковым принц формально ещё не являлся. Но он сохранил молчание. Джон Гарен был не таков. Его гордость не позволила ему ответить.

— Посему, — продолжил принц, вонзая последнюю иглу в сердце рыцаря, — я прошу вас покинуть нас. Вы более не являетесь частью этого совета.

Придерживая эфес меча, сир Гарен встал, кивнул собранию, наградил Густава Солье испепеляющим взглядом и, порывисто развернувшись, пошёл прочь. В серых глазах рыцаря бушевала настоящая буря, но он не проронил ни слова.

— Разумно ли это, моя светлость? — кротко спросил Дон–Кан. — Сир Гарен — опытный воин. Солдаты уважают его.

— И он послужит нам на новом месте, — ответил принц. — Что до солдат, то они должны выполнять мои приказы. Пока они делают это, меня совершенно не волнует, кого они там уважают. Главное, чтобы они не забывали, кто платит им жалованье.

— Касательно солдат, — подал голос секретарь. — Его величество объявил общевойсковой сбор, оттянув часть сил с севера. Это было сделано в рамках договорённости с орками. Войска должны были способствовать освоению Запределья.

— В этом смысле ничего не меняется, — ответил Мориан и улыбнулся своему остроумию. — Запределье действительно нужно очистить от всякой нечисти. В том числе и от самих орков.

— Позволю себе напомнить, — продолжил секретарь, — что обстановка на севере всё ещё весьма шаткая. Да и на востоке могут воспользоваться смертью короля, чтобы упрочить свои позиции.

Принц сделал вид, что видит секретаря впервые.

— Позвольте, любезный, — протянул он подчёркнуто вежливо, — а вы, вообще, кто?

— Кристофер Тул, милорд, — спокойно ответил тот, — Главный королевский секретарь.

— Тогда я обращусь к вам, когда мне понадобится что–нибудь записать, — усмехнулся принц. — А судьбы государства оставьте тем, кто в этом кое–что понимает.

Принц хотел унизить секретаря, указав тому на его место, но Тул сохранил железное спокойствие.

— Разумеется, милорд, — кивнул он. — Прошу меня простить. Я забылся.

— И всё же секретарь Тул кое в чём прав, — сказал Пальтус Хилл, у которого были свои источники информации — виварии и ключники королевства. — Нельзя оставлять столицу без защиты. Престол ослаблен. Вельможи должны произнести присягу новому королю. Вам, милорд.

— Есть кое–что куда более опасное, — возразил Дон–Кан. — Орки. Я слышал, что на западе их собирается всё больше. Если они объединятся вокруг этого Ургаша…

Купец посмотрел на Якова Орвиса, ища его поддержки.

— Вне всяких сомнений, он является нашим врагом, — продолжил толстяк. — Учитывая предыдущий опыт, можно сказать, что их нападение на нас — лишь вопрос времени.

— Но в гибели короля обвиняется Ош, а не его вождь, — напомнил виварий. — Его величество желал мира с этим народом. Быть может, эта возможность ещё не утрачена? Подумайте о вашем отце, милорд. Того ли он хотел?

— Покрывают своего, — отрезал Орвис. — Все они одним миром мазаны. Чёрные сердца — чёрные мысли. Разбойники и душегубы!

— Я прекрасно помню о своём отце, мастер Хилл. — Мориан пристально посмотрел на вивария. — Именно поэтому я собираюсь навсегда избавить наши земли от этой заразы. Это станет достойным началом моего правления.

— Если мы промедлим, — рассудил Дон–Кан, — момент будет упущен. Орки укрепятся в Ошгейте, и выбить их оттуда будет непросто. Я слышал, будто стены этой крепости выше самого Нордгарда.

— Даже хорошо, что они все собираются на западе, — ухмыльнулся принц. — Не придётся вылавливать этих тварей по их грязным пещерам.

— Но как же столица, милорд? — настаивал Пальтус Хилл. — Нельзя же вверить её безопасность столь малочисленному гарнизону.

— Оставьте эту заботу мне, мастер Хилл, — отрезал принц, а потом вновь обратился к секретарю: — Долго ли будет готовиться коронация?

— Мы сможем провести её в середине следующего месяца, мой принц, — ответил тот. — Большинство гостей соберутся на турнир, но части северных лордов не будет в этом году. Им понадобится время, чтобы ответить на приглашение и прибыть в столицу.

— Отлично. Как раз успеем расправиться с орками, — улыбнулся Мориан, предчувствуя свой ослепительный триумф. — Я хочу чтобы с этого момента каждый представитель этого проклятого племени считался врагом нашего престола.

Он уже представлял, как въезжает в город через западные ворота, а на мостовую перед ним падают лепестки роз. Герой–освободитель. Да, они будут любить его. Только его.

— Ещё одно… — вспомнил принц. — С орками был этот юнец… как его…

— Виконт Олдри, милорд, — подсказал секретарь Тул.

— Олдри, — кивнул принц. — Где сейчас находится этот Олдри?

Никто из собравшихся не знал ответа на этот вопрос. Вероятно, его знал Джон Гарен, но теперь это было уже не важно.

— Полагаю, он покинул столицу, — предложил Ирвиш Дон–Кан. — Я бы покинул.

— Солье, разыщите этого человека. Его следует хорошенько допросить.

— Я уже отправил людей, ваша светлость, — заверил новоиспечённый капитан королевской гвардии, который всегда умел предугадывать желания своего господина.

— Чудесно! — произнёс принц. — Засим объявляю это собрание закрытым. Вы свободны.

Советники разошлись по своим делам, а Мориан отправился к себе. Он намеревался немного вздремнуть, предаваясь мыслям о грядущем величии.

— И как они отреагировали?

Вкрадчивый женский голос заставил принца чуть заметно вздрогнуть. Ключ выпал из его руки, звякнув о мрамор пола.

— Как ты попала сюда? — На его лице появилась сладострастная улыбка.

— Тебя не учили, что невежливо отвечать вопросом на вопрос, невоспитанный мальчик?

Шторы на окнах были наполовину задёрнуты, создавая интригующий полумрак. Из тени к Мориану шагнула женщина. Это была графиня Тибальд. Её бесстыдно извивающееся тело прикрывала лишь короткая ночная рубашка из соблазнительно прозрачного газа.

— Какое мне дело, как они отреагируют, — произнёс принц, расстёгивая на ходу свой шитый серебром кафтан. — Я — король. Будет так, как я скажу.

Она скрылась в тень, будоража сознание юноши игривым танцем изящных форм. Дрожащие пальцы никак не могли справиться с пуговицей, и тогда он рванул отороченные шёлковой лентой края своего платья. На ковёр с глухим стуком упали оторванные серебряные застёжки.

— Всё будет так, как ты захочешь, мой тигр, — вторила ему графиня, отступая к кровати.

Она сводила его с ума. Запах чужеземных благовоний наполнил комнату, маня изысканным, несравненным наслаждением. Никогда он ещё не чувствовал такого огня, такой страсти, какую могла подарить ему только эта женщина.

Мориан заключил её в объятия, обрушив на ложе. Руки его пустились в лихорадочный танец по смуглой, волнующей коже. Изящные пальцы утонули в тёмных волосах принца.

— Ты избавишься от них, — шептала графиня. — Уничтожишь этих грязных тварей.

— Я раздавлю их, как жуков, — вторил он, жадно впиваясь губами в пьянящую плоть.

— А я присмотрю за твоим домом, — шептала она. — Разве это не обязанность любой женщины? Ублажать своего мужчину? Подчиняться ему? Хранить очаг и ждать его с победой? Твоей победой, мой принц, мой король…

Она улыбалась, но он не видел этого. Улыбалась довольной и хищной улыбкой.

 

Глава тридцатая

Вопрос чести

Их становилось всё больше. Костры горели в ночи, как сотни голодных глаз. Герцог смотрел на них без страха, но с ощутимой тревогой. Это началось вскоре после того, как его жена отправилась в столицу вместе с орками. Джон Редклиф знал, что Ургаш выслал три десятка своих подручных, чтобы те склонили на его сторону окрестные племена, но не думал, что откликнувшихся будет так много.

— Ты хотел меня видеть, отец?

Твёрдым шагом Малькольм шёл к нему по крепостной стене. Жаровни отбрасывали на его латы всполохи оранжевого света. Восточный ветер приносил с собой запах дыма, шевеля выцветшие штандарты с изображением чёрной башни.

— Сегодня вечером прибыло из столицы. — Герцог протянул сыну скрученную бумажку голубиной почты.

Ознакомившись с коротким посланием, Малькольм поднял глаза на отца:

— Мёртв? Как мёртв?

— А как люди умирают? — хмуро ответил герцог.

— И после этого они направляются сюда? Не понимаю. На что они рассчитывают?

— Что ты видишь? — Герцог окинул рукой ночную панораму, открывающуюся с восточной стены крепости.

— Костры, — ответил Малькольм.

— Орки. Как ты думаешь, сколько их там?

— Несколько тысяч, наверное, — предположил юноша.

— Я насчитал шесть.

— Они не посмеют напасть на нас.

— Неужели? — Джон Редклиф опёрся обеими руками на кромку стены, вдыхая ночной воздух. — Предел рассчитан на оборону западного рубежа. Тебе это прекрасно известно. Там река. С востока он гораздо слабее. Сейчас большая часть наших людей находится в западном походе. Остальные рассредоточены по стене. Орки под нашими стенами не знают этого, но это известно Ургашу, а он едет сюда.

— Им всё равно не взять замок. Пускай их больше, но мы продержимся до прибытия подкрепления.

— Может быть, Ургаш и орк, но он не дурак. Не такой, каким кажется. Если они захотят пробиться на западный берег, то не будут стучать в парадную дверь. Нет, Ургаш выберет в стене слабое место и ударит туда. Мы не сможем его остановить. Только людей погубим.

— Что же нам, просто взять и пропустить их?!

— Мой долг, как хранителя Предела, защищать государство от любой угрозы с запада. Так почему бы нам не открыть ворота и не избавить королевство от всей этой мерзости, коли уж она сама рвётся наружу?

— Но король велел нам…

— Он пока что ещё не король, — возразил герцог. — Ты отважен и силён, сын, но тебе следует понять, что такое быть настоящим лордом. Понять, что хорошо для твоих людей. Иногда нужно поступать не так, как велит тебе твоя честь, а так, как того требует разум.

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, отец.

— Вот тебе вопрос: какая судьба ждёт герцогство, если Адамант наложит лапы на Запределье? Чем станут заниматься носители колец? Рыбу ловить? Капусту выращивать? Много поколений они сражаются и гибнут за короля. Эти люди разучились держать в руках плуг.

— Я уверен, что кольценосцы найдут свой путь.

— Сейчас восточные земли обеспечивают нас всем необходимым: золотом, пищей, сталью. Как ты думаешь, сохранят ли они благосклонность, если Предел утратит свою роль? Если им больше не от кого будет защищаться?

— Я не могу поверить, что это говоришь ты, отец. Это неподчинение престолу, измена.

— Слова. — Герцог брезгливо сплюнул за стену. — Если всё это отребье желает покинуть королевство, почему мы должны мешать ему? Это будет услуга всем его жителям.

— Но они убили короля!

— Это ещё неизвестно. Принц наверняка недолюбливает Оша за то, что тот украл у него часть северной победы. Именно орки открыли тогда ворота Нордгарда, позволяя войску Дрогнара устроить в замке резню. Да и западную крепость мальчишка, скорее всего, не хочет отдавать оркам. Всё это плохо пахнет. Уж поверь моему чутью.

— Но не можем же мы просто открыть ворота. У стен полно ушей и глаз. Даже здесь. Если об этом станет известно, на нас падёт гнев короны.

— А вот теперь ты заговорил как лорд, — усмехнулся герцог, разгладив окладистую бороду. — Стену перед Разливом всё ещё чинят?

— Фундамент основательно подмыло. Часть кладки обвалилась в реку. Работы там ещё по меньшей мере на месяц.

Обычно герцог очень не любил, когда в подотчётной ему оборонительной линии образовывалась брешь, но на этот раз он испытывал совсем другие эмоции.

— Отлично, — сказал он, — просто отлично.

* * *

— Я вижу их! — крикнула Зора.

В предрассветной полутьме огни Предела чередовались с красноватыми точками костров, окружающих далёкую крепость.

— Глупо было соваться сюда, — посетовала Анастасия. — Когда мы доберёмся до замка, я поеду вперёд и попробую договориться.

Она знала, что герцогу наверняка доложили о случившемся, Джон Редклиф был старым другом отца, но они были в Свинцовом замке всего один раз, одиннадцать или двенадцать лет назад. Тогда её мать была ещё жива. Ферро и Редклифы имели давнюю совместную историю. Сможет ли она воспользоваться этим, чтобы убедить герцога пропустить их? Едва ли им удастся прорваться с боем, имея в распоряжении чуть больше дюжины человек.

То, что они увидели вечером, когда добрались до каменистой равнины, лежащей у подножия крепостных стен, заставило Анастасию пересмотреть планы. Орки были всюду. Раскинув грубые шатры из шкур и сыромятной кожи, они жгли сотни костров, таская хворост из редких южных зарослей. Она никогда не видела такого раньше. Десятки разных племён собрались в одном месте, не пытаясь при этом разорвать друг друга на части. Устроившись под самым носом хранителя Предела, орки чего–то ждали.

— Чтоб меня варги взяли, — присвистнул Ургаш, покидая карету герцогини. — Напомни мне похвалить Яргу и его бегунов.

Анастасия никак не могла поверить, что король даровал этому монстру титул графа, тем самым поставив орка на одну ступень с её отцом. Впрочем, ещё недавно она думала, что её отец мёртв. Если, конечно, коварный королевский секретарь не обманул её, преследуя какие–то свои цели. Нет, она не хотела об этом даже думать. Он должен быть жив. Она чувствовала это. Она верила. Иначе — каким чудовищем надо быть, чтобы так подло использовать любовь дочери к своему родителю.

Впереди показалась группа разномастных орков, преградивших дорогу.

— Я — Урва, — представился один из них, держащий короткое кривое копьё. — Ты — Ургаш?

— Я — Ургаш, — подтвердил великан, ударив себя в грудь кулаком.

— Имя мне Йо’Край, — объявил другой, высокий и худой. — Мы — племя Большого пальца. Слово о Крушителе доходило до нас. Сильный вождь — сильное племя.

— Сильный вождь — сильное племя! — вторили за его спиной соплеменники.

— Что за люди с тобой, вождь вождей? — спросил другой, коренастый пузан с длинными, толстыми и волосатыми руками. — Я — Арку, главарь Большеруких. Они — твоя добыча?

— Ургаш служит людям! — раздался грубый, низкий бас.

Орки расступились, и вперёд вышел громила, покрытый шрамами и грубыми татуировками. Чем–то он напоминал Ургаша, но был куда моложе. Завершал образ боевой топор, торчащий из уродливой лысой головы. Судя по слою ржавчины и сгнившей рукоятке, он был там уже довольно давно.

— Я говорю, Ургаш — слабый орк, — продолжил здоровяк, тыча пальцем в сторону кареты. — Сильный орк не служит людям. Сильный орк убивает людей. Я пришёл убивать тебя, слабый орк.

Ургаш невозмутимо приблизился к сопернику.

— Может, ты и убьёшь меня, — вождь поднял палец, указывая в сторону Чёрных гор, — но как ты убьёшь это?

Когда громила повернулся, Ургаш молниеносным движением ударил его в челюсть. Обмякшая туша орка тяжело опустилась на землю.

— Кто–то ещё пришёл сюда убивать меня? — поинтересовался Ургаш, разводя руками. — Это люди служат мне, а не наоборот. Всем понятно?

Всё существо Анастасии захотело восстать против последнего заявления великана, но она сумела сдержаться. Сейчас было не самое лучшее время для гордых выходок.

Орки дружно заверили, что они–то и не помышляли о подобной глупости, а хотели предложить могучему Крушителю лишь свою помощь. Нет, они не просто боялись его. Здесь было что–то ещё. Словно они знали, что должны пойти за ним. Чувствовали это особым, недоступным для человека звериным чутьём.

Они двинулись к замку. Первый раз Анастасия видела домашнюю жизнь тех, на кого охотилась последние годы. Это была не армия и даже не банда. За камнями опасливо жались чумазые дети. Полуобнажённые женщины что–то готовили или мастерили. Облачённые в кожу, меха и убогие доспехи мужчины провожали чужаков хмурыми взглядами, ревностно охраняя свою территорию.

Только теперь Анастасия осознала весь размах того, что сотворил Ургаш и его спутники. Впервые орки объединились вокруг общей цели. Она поняла, что мир уже никогда не будет прежним.

— Что за… — выдохнул Ургаш и свернул в сторону привлечённый внезапным шумом.

Из–за убогого шалаша, сооружённого у крутой насыпи, вылетел огромный бурый зверь. Лошади взволнованно заржали, но всадники удержали их. Сначала казалось, что варг набросится на Ургаша, но, отхватив тяжёлую оплеуху, хищник отскочил в сторону.

Послышался звук сухой палки, стучащей по камням. Вслед за варгом появился старый ушастый орк, смотрящий перед собой неподвижным взглядом.

— Живой! — воскликнул Ургаш, и Анастасии послышались в этом слове нотки радости. — Старая развалина!

— Кое–кто остался на прежнем месте, — ответил старик, принюхавшись. — Но большинство пришло со мной. У нас будет новый лагерь?

— Добрая стоянка! — подтвердил вождь. — Там Ош в повозке подыхает. Ты бы помазал его каким–нибудь дерьмом, что ли.

Спешившись, Зора открыла дверцу. Запустив руку в ветхую суму, старик исчез в карете.

— Седлайте мохнатых, — объявил Ургаш остальным, — мы отправляемся на запад!

Словно в ответ на его слова, со стороны крепости раздался лязг поднимающейся герсы. Крепостной мост перекрыл ров, и в просвете ворот появились закованные в сталь всадники Предела.

— Здесь будьте, — велел вождь представителям племён. — Мы пойдём переговорим.

Карета герцогини неспешно двинулась по разбитой подъездной дороге. Её сопровождали Ургаш и отряд Анастасии, опасавшийся оставаться среди тех, кого они ещё недавно считали своими заклятыми врагами. Зора правила лошадьми, опасливо поглядывая на зубчатые стены Крепости Наблюдателя, где маячили тёмные силуэты арбалетчиков.

— Не думал, что встречу вас здесь, леди Ферро.

— Малькольм, это ты? — удивилась Анастасия, пытаясь лучше разглядеть юношу.

Последний раз они виделись много лет назад, когда он был скромным, замкнутым и стеснительным мальчиком. Теперь от того невзрачного паренька не осталось и следа. Перед ней был настоящий воин, страж Предела.

— Я здесь по поручению короля. — Анастасия передала ему сопроводительное письмо, полученное от секретаря.

— Король убит, — сказал он, принимая бумагу.

— Мне это известно, — ответила она, — но тем ценнее его посмертная воля.

— Ты знаешь, что в его смерти обвиняют одного из твоих спутников? Орка по имени Ош.

Молча наблюдавший за этой сценой Ургаш чуть заметно напрягся.

— Да, я знаю и об этом, — подтвердила Анастасия, — но он говорит, что невиновен, и у меня есть основания верить ему.

— Тогда поделись со мной этими причинами, потому что я тоже очень хочу поверить.

— Я… — замешкалась Анастасия. — Я не могу. Не сейчас. Прости.

— Хватит играть в слова, — вмешался Ургаш. — У вас мало людей. Ты знаешь это. Я знаю это. Откроете ворота, дайте нам пройти, и никто не умрёт.

— Я слышал, что наш покойный король назвал тебя графом, Ургаш Крушитель. — Малькольм осуждающе взглянул на орка. — Быть может, ты хотя бы сделаешь вид, что соответствуешь этому высокому титулу?

— Он что–то такое говорил, — припомнил Ургаш. — А потом люди с птицей на стальных рубахах пытались нас прикончить.

— Вас обвиняют в убийстве короля, — напомнил юноша, — это не шутки.

— Да не трогали мы вашего короля. — Орк начал терять самообладание. — Надо очень!

— Пускай Ош сам скажет мне об этом, — упорствовал Малькольм. — Глядя в глаза, скажет.

— Он… — начала было Зора, но в этот момент дверца кареты отворилась.

Держась за стенки, наружу с трудом вылез Ош. На орка было жалко смотреть. Воспалённые разноцветные глаза болезненно слезились. Лишённые крови губы побледнели и растрескались. Лицо осунулось, будто утратив часть самой жизни.

— Не я… — выдавил из себя Ош, облизав губы. — Другой человек… мужчина… маска… смеётся. Он убил короля… бежал. Я не смог… помешать…

Каждое слово давалось ему с видимым усилием. Наконец морщинистые руки Ушана увлекли Оша обратно. До них донеслось недовольное ворчанье старого орка.

— Он прав, — неожиданно для себя согласилась Анастасия. — У них не было на это никакой причины. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Король дал им всё!

— Я не узнаю тебя, — вдруг улыбнулся Малькольм. — Ты защищаешь орков?

— Слушай, мы тут долго языками молотить можем, — не выдержал Ургаш. — Ты откроешь эти проклятые ворота? Или мне позвать твоего отца?

— Я не могу сделать этого, — покачал головой молодой Редклиф и продолжил гораздо тише, — но у меня есть для вас слово герцога. В тридцати лигах к северу отсюда стену подмыло весенним паводком. Она всё ещё не восстановлена, и отец предполагает, что вы попытаетесь пробиться на запад именно в этом месте.

— Сразу бы так, — буркнул Ургаш, отворачиваясь.

— Анастасия, — Малькольм не спешил возвращаться в крепость, — почему бы тебе не остаться здесь, с нами? Запределье не лучшее место для леди.

— Извини, Малькольм, — нахмурилась она, не поднимая на него взгляда, — но я должна сопроводить их до самых ворот Ошгейта. Приказ короля.

 

Глава тридцать первая

Шёпот сердца

Опустив письмо в деревянный ящик королевской почты, которая славилась своей дороговизной и нерасторопностью, Адам направился в сторону речных причалов. Весть о смерти короля распространялась по стране со скоростью лесного пожара, но не это тревожило юного виконта. Снова и снова он возвращался в своей памяти к тому роковому вечеру, которому суждено было стать последним в жизни Конрада Молчаливого. Адам вспоминал хрупкую талию Каролины в своей руке. Вспоминал, как танец кружил их по бальному залу королевского дворца, словно зал этот принадлежал им одним. Её лицо закрывала изящная маска в виде серебряной рыбы, но даже она не могла скрыть ни лучезарной улыбки этого удивительного создания, ни волнительного румянца, пляшущего на её мягкой щеке. Волшебный, бесконечно прекрасный миг, который Адам непременно попытался бы воспеть в стихах, будь он менестрелем.

Мармонд раскинулся на левом берегу Сестры. Там, где Срединные земли переходили в Мельничный удел, а Королевская тропа сворачивала на юго–восток, уходя в сторону Лунного озера, Варгана и Восточного тракта.

Умом Адам понимал, что ему следует найти корабль до Локриджа или, по крайней мере, до Лайха, крошечной рыбацкой деревушки на Внутренних островах, откуда он уже без труда сможет добраться домой. Однако сердце Адама манило его назад, в столицу. Нет, не так. Оно осталось в столице. В трепетных руках Каролины, что завладела им отныне и навсегда.

Свернув на просёлочную дорогу, Адам увидел впереди мачты и паруса. Мелкие купцы часто швартовались здесь, чтобы пополнить запасы и передохнуть. Некоторые даже сгружали товар, отправляясь в столицу по суше, дабы избежать портовой подати.

То был прекрасный, но скоротечный сон, который слишком быстро закончился. Стоило страже сообщить о смерти короля, как в гостях поднялась великая тревога, почти паника. Музыка стихла, и Каролина, ещё недавно такая весёлая и легкомысленная, испуганно прижалась к нему, ища защиты и успокоения. Едва им удалось вырваться из праздной толпы, как рядом оказался сир Ван Дейк. Рыцаря сопровождал человек в сером мундире, который сообщил, что виконту Олдри следует покинуть Адамант, и как можно скорее. Юноша было запротестовал, но сир Ван Дейк подтвердил слова служителя. Подозреваемые в убийстве короля, орки бежали на запад, что означало огромные проблемы в жизни юного виконта.

«Что теперь делать?» — снова и снова спрашивал он у себя.

Его не оставляло ощущения нереальности происходящего. Он не таился, но чувствовал себя настоящим беглецом.

Вернуться домой? Зачем? Всё равно рано или поздно за ним придут. Что будет с матерью? С его маленькой сестрой? С Локвудом? Он не верил, что Ош действительно сделал это. Отказывался верить. Быть может, лучше сдаться? В конце концов, королевское правосудие однажды уже проявило к нему своё милосердие. Впрочем, милосердию этому тогда сопутствовало обещание неотвратимой кары в случае предательства орков. Адам слишком хорошо помнил те суровые слова.

«Скорее молния два раза в одно место ударит, — горько усмехнулся набравшийся опыта юный виконт. — Сначала голову отрубят, потом разбираться будут».

Они даже не успели как следует попрощаться. Адам оставил Каролину на попечение её верного стража и проследовал за серым служителем, который вывел его из замка. Покинуть столицу оказалось совсем несложно. То ли Адама в тот момент ещё не искали, то ли городская стража просто не обратила внимания на одинокого юношу, больше напоминающего небогатого горожанина, чем виконта. Миновав северо–восточные ворота, он прибился к небольшому каравану ферденских купцов, которые направлялись в Эшвуд. Они любезно согласились подвезти его до предместий Мармонда, даже не затребовав плату.

— Эй, малой! — окрикнул его кто–то, прервав воспоминания. — Тебя как звать?

Обернувшись, Адам увидел на дороге двоих незнакомых мужчин. Они приближались.

— Вроде похож, — вполголоса сказал один другому.

— Адам Олдри, виконт восточных земель, — по обыкновению представился юноша и только тогда понял, какую глупость совершил.

— Отлично, — обрадовался тот, что окликнул его, и сильно двинул Адаму в левую скулу.

Не успев уклониться, незадачливый виконт рухнул на грязную дорогу.

— Ты чего? — встрепенулся второй. — Сказано же: живым.

— Живым — да, целым — нет, — усмехнулся напарник и ударил Адама ногой в живот.

Дыхание перехватило так, что Адам чуть не потерял сознание.

— Возьмите деньги… — прохрипел он, решив, что на него напали грабители.

Головорезы проигнорировали его предложение.

— И что нам его теперь нести, что ли? — огрызнулся второй.

— Ну, по крайней мере, не убежит, — парировал первый. — Хорош ныть. Повозку подгоняй, пока местные не подтянулись.

Адам решил, что перед ним далеко не королевские гвардейцы. Парочка действовала в духе настоящих охотников за головами. Грубо, жёстко, но эффективно.

— Так что ты там про денежки–то сказал? — осведомился громила, наклонившись к Адаму, когда напарник ушёл за повозкой.

Юный виконт собирался было ответить, но внезапно раздался глухой удар, и бандит грохнулся рядом. Позади стояла тёмная фигура в доспехах. Сфокусировав взгляд, Адам не поверил своим глазам: это был его отец.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я одолжил ваши фамильные доспехи, — сказал Уильям Ферро, разбивая наваждение.

— Дядя? — удивился Адам. — Что ты здесь делаешь?

Тот отбросил в сторону деревянное весло, которым сбил спесь с обидчика Адама, и помог племяннику подняться.

— Найти тебя было совсем непросто. Впрочем, мы поговорим об этом позднее. Нужно убираться отсюда, пока остальные не нагрянули. Идём. Я уже нанял лодку.

Адам последовал за графом, и скоро они оказались у причалов, где их действительно ожидала небольшая однопарусная лодка, на каких обычно ходят рыбаки Мать–озера.

— Твоя мать попросила, чтобы я тебя встретил, — сказал лорд Ферро, отвязывая швартовую верёвку. — Как оказалось, не напрасно.

Когда они поймали ветер и отошли от берега, солнце уже село. На носу лодки висел свечной фонарик, пускающий по глади реки желтоватые блики. Снежный граф протянул Адаму бурдюк с водой:

— На вот, приложи. У тебя лицо начинает опухать.

Водяная прохлада приятно успокаивала саднящую щёку. Бок тоже горел, но, судя по ощущениям, рёбра были целы. Адам и думать не хотел, что бы с ним случилось, не окажись лорд Ферро поблизости. Скорее всего, участь юного виконта была бы незавидной.

— Ты слышал про короля? — спросил юноша.

— Да.

— Я не верю, что Ош…

— Ты слишком сильно доверяешь этим оркам, — перебил его Снежный граф.

— Эй, это же именно они спасли тебя тогда! — возразил Адам. — Отчего ты так суров с ними?

— У меня на то свои причины.

Повисло молчание.

— Я беспокоюсь за них, — признался Адам.

— О себе лучше побеспокойся. Орки сами разберутся со своими проблемами. Ты и так много для них сделал, если верить словам твоего наставника.

С погодой им повезло. Попутный юго–западный ветер исправно толкал лодку вверх по течению. Небо было чистым и звёздным. Иногда ночные берега загорались огнями прибрежных поместий и постоялых дворов.

Снежный граф был бодр, сосредоточен и решителен. Адаму приятно было смотреть на него. Судя по всему, лорд Ферро уже много дней не брал в рот хмельного. Однако даже это не могло развеять тревоги юноши.

— Нельзя мне возвращаться домой, — высказал Адам терзающую его мысль. — Там теперь небезопасно. Ни для меня, ни для тебя.

— Согласен, — ответил Уильям Ферро без тени удивления.

Адам понял: граф и не собирался возвращаться в Простор.

— А как же мама? Как же моя сестра? Мой учитель? — встрепенулся он.

— Лето они проведут в Варгане. В вашем поместье ремонт. Это поможет нам выиграть какое–то время.

— Время? — не понял Адам. — Для чего?

— Чует моё сердце, убийство короля — это только начало, — мрачно ответил Уильям Ферро. — Назревает что–то крупное. И когда это случится, мы должны быть готовы.

Он серьёзно посмотрел на Адама. В дрожащем свете фонаря глаза графа казались почти чёрными.

— Я виноват перед тобой. Перед тобой и твоими родителями. Мне следовало поддержать вас. Следовало знать, кто мои истинные друзья. Больше я такой ошибки не допущу.

Адам смутился. Он не знал, что ответить.

— На севере у меня всё ещё есть верные люди. — Граф запустил руку под лавку, вытащив оттуда завёрнутый в ветошь короткий меч, и протянул его юноше. — Ты будешь биться за меня, Адам Олдри? Я не твой лорд и не твой отец, а потому решать это надлежит только тебе одному.

Теперь Адам понял, почему дядя облачился в броню отца. Он отправлялся на войну. Они отправлялись на войну. Курс лодки лежал не на восток. Они плыли на север.

— Я буду биться за тебя, — ответил юный виконт и сжал рукоять отцовского меча.

Тревога оставила его. Даже волнующие воспоминания о времени, проведённом в обществе Каролины, отошли на второй план. Выбор был сделан, будущее определено.

Какое–то время граф рассуждал, что сейчас, когда большая часть королевских войск вернулась в Срединные земли, у них будет шанс отбить Север, однако, заметив, что племянник засыпает, лаконично добавил:

— Твоя мать меня убьёт, когда узнает. Спи давай.

 

Глава тридцать вторая

Чёрный восход

Всё распадалось на осколки. Он чувствовал, что мир постепенно ускользает от него. Грудь вдыхала воздух, но не ощущала свежести. Уста вкушали пищу, но она не приносила насыщения. На языке оставался лишь безликий вкус тлена. Он стал тенью, тусклым отблеском того человека, каким был когда–то.

Боль и сожаление отметили лицо печатью горечи. Она застыла на нём, как въевшаяся грязь, как страшная маска, избавить от которой под силу лишь милосердной смерти. Насытившись правящей миром тьмой, пропитавшись её губительным дыханием, сердце превратилось в глыбу льда. Оно более не желало быть сердцем живого человека.

Хотел ли он закончить всё это? Возможно, но он не мог этого сделать. Только не сейчас.

Внизу, под ногами, простирался каньон. Ветер гулял вдоль источенных громад красно–коричневого песчаника, из которого состояли отвесные стены этого гигантского шрама на теле мира. На другой стороне высился замок. Маленький форпост, словно нависающий над пропастью.

Восточные врата королевства. Игольное ушко, через которое протянулся великий торговый тракт.

Место для строительства Кран де Мора было выбрано не случайно. Трещина здесь сужалась до расстояния полёта стрелы, в то время как склоны оставались крутыми и неприступными. Кроме того, посреди каньона возвышалась огромная скальная колонна, порождённая причудливым союзом песка, ветра и водяных потоков, что протекали здесь тысячи лет назад. Волею Зигмунда Строителя и трудолюбивых зодчих древности на этом величественном основании выросла сторожевая башня, ставшая промежуточной точкой опоры для хитроумного подъёмного моста, спроектированного самим Алистером Дрейком, королевским фортификатором и главным инженером Предела. Когда–то над пропастью нависал сводчатый каменный мост, но во время вторжения Дюжины защитники замка разрушили его, дабы противостоять орде.

На этот раз им достаточно было активировать подъёмный механизм. Гремящие цепи увлекали обе секции моста наверх, превращая Трещину в непреодолимую пропасть, отделяющую мир людей от безбрежных владений пустыни.

— Ты уверен в этом? — спросил Ярви, подойдя к Эдуарду. — Не лучше ли попытать удачу на юге, у Обвального замка? Я слышал, что укрепления там не так сильны, да и людей поменьше.

— Именно поэтому мы ударим сюда. Падение Кран де Мора станет падением их воли. Тракт окажется в наших руках.

Эдуард говорил холодно и спокойно, словно ему было известно нечто неведомое другим. Ярви старался не встречаться с ним взглядом. Всякий раз, когда вор делал это, по телу его пробегал озноб.

— Вы получили ответ?

— Они отказались сдаться, — угрюмо вздохнул Ярви, повторно ознакомившись с содержанием короткого послания, будто надеясь увидеть там что–то другое.

— Значит, они сами выбрали свою судьбу.

В голове Трёхпалого промелькнула безумная мысль. Что, если просто столкнуть Эдуарда вниз, навстречу далёким острым камням? Он был готов ко многому, но крики гибнущих людей Окама всё ещё отзывались у него в памяти леденящим душу эхом.

— И как ты собираешься это сделать? — спросил вор, пытаясь отвлечь себя от губительного порыва. — Просто прикажешь им опустить мост?

— Да… — протянул он, думая о чём–то своём, — пожалуй…

Эдуард поднял небольшой камень, посмотрел на него задумчиво и бросил вниз, на дно каньона.

— Опустите мост.

Он сказал это тихо и спокойно, будто рассуждал вслух. Сначала Ярви подумал, что спутник его окончательно спятил, но за спиной тут же раздались монотонные шаги.

Бледные, отрешённые лица не выражали никаких мыслей. Слово муаз'аммаля было для легиона мертвецов законом. Ярви понял, что приказ Эдуарда адресован не осаждаемым, а осаждающим.

С готовностью шагнув в пропасть, бессмертные солдаты один за другим стали исчезать за её краем, падая на дно каньона. Подобная высота убила бы любого, но мертвецы не могли умереть второй раз. Трёхпалый повидал многое в своей жизни, но даже он отвернулся, не в силах смотреть на то, как безвольные тела одно за другим глухо врезаются в занесённые песком камни лишь затем, чтобы снова подняться и продолжить путь.

— Плоть слаба, — протянул Эдуард, чей единственный глаз сосредоточенно наблюдал за продвижением ужасного воинства к скалистому основанию сторожевой башни. — Однажды ты поймёшь и это.

Когда вниз полетели камни и стрелы, лучников башни немедленно поддержал гарнизон замка, но всё, что им удалось, — это немного задержать безжалостный чёрный прилив, что нахлынул на них из тьмы веков. Карабкаясь вверх с нечеловеческим упорством, мертвецы скоро достигли башни, истребив всех её защитников. Заскрежетали цепи подъёмного механизма, и первая секция моста опустилась к ногам Эдуарда Колдриджа.

К тому моменту, как наследник безумного графа достиг башни, его мрачное безмолвное воинство уже поднималось к замку. Они походили на муравьёв: тёмные точки, заполонившие растрескавшееся тело каньона.

На стенах раздавались крики, грохот баллист и катапульт. Гудение луков прерывалось хищными щелчками арбалетов.

Любая другая армия захлебнулась бы в крови, но не армия бессмертных. Что значили для них солдаты Простора, когда противником их выступали сами Древние? Железо могло пронзить холодную плоть, но оно не обладало властью убить то, что было уже мертво.

Присягнувшие Эдуарду пустынники заняли сторожевую башню, пустив в ход изогнутые, сработанные из резного рога луки. Защитники огрызались в ответ, но их куда сильнее беспокоили те, кто уже достиг основания крепостных стен. Осаждённые сбивали их стрелами, копьями и камнями, но те, оказавшись на земле, вновь поднимались на ноги, продолжая страшное восхождение.

К закату замок был полностью окружён. Ветер пропитался многоголосым криком. Павшие защитники Кран де Мора не находили вечного покоя. Древняя магия тотчас наполняла их тела подобием жизни. Один за другим они восставали, пополняя воинство Эдуарда. Глаза их вспыхивали льдом, а оружие обращалось против бывших соратников.

Осаждённые устали. Сопротивление ослабло. Много часов люди были на ногах, пытаясь оборонить замок от страшного противника. Они сражались с достоинством и отвагой, но это были живые люди. Им нужно было спать, а бессмертные не знали усталости. Им нужно было есть, а бессмертные не чувствовали голода. Им нужно было пить, а бессмертных не мучила жажда.

Когда небо окрасилось закатом, стяг с изображением золотых весов на зелёном фоне, украшающий главную башню замка, сменился на белый флаг капитуляции. По сигналу Эдуарда бессмертное воинство отступило, а пустынные лучники затихли в ожидании.

Вторая секция моста опустилась. В воротах показалась группа солдат, которые волокли навстречу Эдуарду избитого мужчину среднего возраста, в богатой одежде, с утомлённым загорелым лицом. Глаз его светился свежим синяком, а разбитая губа опухла, словно от укуса пчелы. Он выглядел сломленным и растерянным.

— Милорд Колдридж, мы взываем к вашей милости, — сказал один из солдат крепости, после чего неизвестного бросили к ногам Эдуарда. — Отзовите чудовищ, не губите нас.

Они были напуганы. Эдуард чувствовал это. Страх сквозил в их словах, придавал взглядам лихорадочный блеск. Кто мог винить их? Ожидая обычной битвы, они столкнулись с неведомым и дрогнули, не в силах противостоять ему.

— Кто это? — бесстрастно спросил Эдуард, опустив глаза на стонущего человека.

— Так, начальник наш, ваша светлость, — смешался солдат. — Командующий крепостью Патрик Дюваль.

— Дюваль, — невесёлым эхом повторил Эдуард, думая о чём–то своём.

Рядом появился Ярви.

— Брат Винсента Дюваля, — шепнул вор. — Он может быть ценным заложником. Не стоит его убивать.

Поднявшись на колени, пленник в ужасе посмотрел на Эдуарда. Он не плакал, не молил о пощаде.

— Твой брат любит тебя, Патрик Дюваль? — спросил Эдуард страшным, даже зловещим голосом.

— Он заплатит столько, сколько ты попросишь, — еле слышно ответил пленник.

— Я не спрашивал, сколько золота он даст за твою голову. Я спросил, любит ли он тебя.

Ответом было молчание.

— Есть ли у тебя любимая женщина? Есть ли дети?

Он увидел, как волнение и страх блеснули в глазах Дюваля.

— Ты не умрёшь сегодня, — ответил Эдуард. — Нет, я хочу, чтобы ты видел. Я хочу, чтобы все вы увидели это.

— Что? — севшим голосом спросил брат хранителя Востока.

— Справедливость.

По мановению руки пустынники увели Дюваля прочь.

— Что касается вас, — продолжил Эдуард, обратившись к защитникам крепости, — те, кто всё ещё помнит присягу, которую давали моему отцу, вольны присоединиться к воинству истинного правителя Простора.

— А если кто–то не пожелает это сделать? — опасливо поинтересовался ратник, плечи которого украшал капитанский плащ.

— Те же, кто захотят сохранить верность узурпатору, вольны покинуть крепость, оставив оружие и доспехи. Однако я предостерегу всех вас: грядёт буря, и нет такого места в мире, где вы смогли бы укрыться от неё.

Когда землю накрыла тьма ночи, воины, не пожелавшие присягнуть наследнику Натаниэля Колдриджа, покорно оставили замок. Как и обещал Эдуард, никто не препятствовал им.

Восточная граница пала.

Чёрный легион ступил на землю королевства.