Темнота. Что-то коснулось плеча. Невыносимо холодное, как сталь, что веками томилась в недрах древнего ледника, впитав в себя частичку его морозной души. Эдуарду захотелось вскрикнуть от боли, но он не смог. Голос покинул его.

Разлепив веки, он увидел лишь туман. Сначала юноше показалось, что вокруг всё ещё Сокрытая долина. Клубящаяся, закрывающая небо белизна была здесь обычным делом. Однако он быстро понял, что ошибся. Туман был чужим. Незнакомым. Пугающим.

Его снова что-то толкнуло. Холодное и злое. Эдуард попытался оглянуться, но всё, что он успел увидеть, – это массивный тёмный силуэт, тонущий в молочных облаках. Он не один. В тумане что-то было, что-то двигалось.

Шаги. Они сливались в монотонное шуршание. Только теперь он услышал их.

Ощущения были странные. Тело стало невесомым. Разум словно простирался за пределы своей смертной оболочки.

Огни в тумане. Он сразу узнал их холодный свет. Именно так полыхали глаза Хэнка, мёртвого товарища, устами которого с ним говорил столь же мёртвый отец. Сотни, даже тысячи глаз, устремлённые куда-то вдаль. Тяжёлые тёмные латы, каких Эдуард никогда ещё не видел. Измождённые, бледные лица иссохших мертвецов, нет, даже призраков. Раскачиваясь из стороны в сторону, они брели через туман в одном направлении, словно что-то впереди их манило, подчиняя своей воле.

А потом в уши потекли голоса. Страшные. Безумные. Мёртвые.

– Сражаться… Не отступать… Не сдаваться… Истребить… Должны… Всех до единого… Истребить… Истребить… Истребить…

Он ощутил их чудовищную ненависть, их страх, их боль, их отчаяние.

Забыты. Забыты всеми. Прокляты. Одиноки.

Они манили его за собой. Их незрячие глаза видели далёкую цель, крохотную точку на горизонте, горящую зловещим красным огнём. Звезду, казавшуюся живой.

* * *

– Эд!

Звук собственного имени рассеял страшное видение. Реальный мир безжалостно обрушился на Эдуарда лавиной мучительных ощущений.

Не совсем понимая, что происходит, он инстинктивно перевернулся на бок и истошно закашлялся, исторгая из себя тошнотворно тёплую воду. Прежде чем Эдуард смог остановиться, его вырвало.

Чья-то рука небрежно постукивала его по спине. Обернувшись, он разобрал в полумраке довольное лицо Ярви.

– Хорошо, что ты очухался, – вор говорил тихо, почти шёпотом, – не хотелось мне отгрызать твою руку.

Сначала Эдуард не понял, что имел в виду напарник, но, когда попытался подняться, быстро вспомнил про сковывавшую их цепь. Как оказалось, заточку Ярви потерял ещё в начале заплыва.

– Ну и тяжёлый ты, парень. Еле вытащил тебя из воды.

Эдуард рассеянно огляделся, словно опасаясь увидеть продолжение ужасного видения. Однако шагающие сквозь неведомый туман мертвецы, видимо, не пожелали преследовать гостя в реальном мире. Его не покидало чувство, что он уже где-то видел их страшные чёрные доспехи, но воспоминания ускользали от него.

Во мраке тонула пещера, размеры которой сложно оценить. Темнота в ней была бы абсолютной, если бы не похожая на кривую молнию трещина, через которую пробивался тусклый солнечный свет. Шириной с палец, она явно выходила на поверхность, но выбраться через неё казалось невозможно.

Пол в пещере был влажным и тёплым. От узкого затопленного хода, откуда выбрались беглецы, поднимался пар, согревающий воздух. С причудливых каменных сосулек, нависавших над головой призрачными тёмными копьями, то и дело срывались капли воды.

– Спасибо, Ярви, – голос Эдуарда чуть дрожал, – ты уже второй раз выручаешь меня.

Татуированная рука грубо зажала ему рот.

– Говори потише, идиот, – прошипел вор, указывая на светлую трещину в стене. – Мы не знаем, куда она выходит. Они могут услышать нас.

Трёхпалый был прав. Эдуард в сердцах выругал себя за глупость.

– И не обольщайся на свой счёт, лордёныш. Я просто спасал свою шкуру. Твоя благородная туша чуть не утащила меня на дно.

– Что теперь? Плывём дальше?

– Нет, – казалось, Ярви весь превратился в слух, – подождём. Едва ли они станут нас искать дольше суток.

Так они и сделали. Сковавшая их руки цепь доставляла массу неудобств, но избавиться от неё пока не было никакой возможности. Попытка разбить колодки камнем создала бы слишком много шума. К тому же возможные травмы могли усложнить дальнейшее бегство. Будь у них отмычка, Ярви мог бы попробовать отпереть грубые замки, но у них не было ничего, что хотя бы отдалённо напоминало этот скромный инструмент воровского промысла.

Дабы убить время, они перешёптывались о каторге. Слова превращали тёмные, затхлые тоннели в безвозвратное прошлое. Так беглецы закрывали ту страшную главу жизни, чтобы никогда больше не возвращаться к ней.

– Если пещера существует, значит, ему тоже удалось бежать, – предположил Эдуард, когда речь зашла о том таинственном заключённом, путём которого они сами теперь шли.

– Солис его знает, – скептически ответил Ярви. – Может, и так, а может, он утонул или накормил волков в местных лесах. Кто ж его теперь разберёт?

– Так он был один?

– Ну да, счастливчик. Дед, с которым он делил штрек, захворал незадолго до дня купания, и стражники оставили этого хрыча в шахте.

Счастливый случай позволил Ярви выведать секрет подводной пещеры. Сам Трёхпалый не знал о беглеце ничего, кроме того, что он вроде бы «отличился» на войне, за что его и упекли в шахты на всю оставшуюся жизнь.

За отрывистыми разговорами время тянулось, как густеющий мёд. Есть в пещере было решительно нечего, зато пресная вода присутствовала в избытке. На второй день, после неспокойного сна, Эдуард почувствовал внутри такую пустоту, что жалкий тюремный паёк представал в памяти манящим деликатесом.

Засыпая, Эдуард опасался вернуться в тот леденящий душу кошмар, который привиделся ему накануне, но в этот раз мир сновидений был к нему более благосклонен. Из лихорадочного забытья его вырвала искалеченная рука Ярви, вцепившаяся в плечо, словно стальные клещи.

– Пора, – произнёс вор, – если будем торчать здесь и дальше, слишком ослабеем, чтобы выбраться.

Эдуард поднялся и стал старательно разминать мышцы. Он знал, что до открытой воды им предстоял долгий путь.

– И постарайтесь на этот раз не наглотаться воды, ваше лордство, – мрачно напутствовал его Трёхпалый. – Не хочу кормить рыб из-за вашей высокородной задницы.

Эдуард пропустил это едкое замечание мимо ушей. Он и впрямь чувствовал вину за свою слабость.

Опустившись в воду, они сделали несколько глубоких вдохов и вновь попали в подводный мир горного озера.

На этот раз протиснуться через узкий каменный лаз оказалось гораздо проще. Ярви вёл, указывая направление. Эдуарду ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Когда юноша вновь почувствовал в лёгких знакомый огонь, сигнализирующий, что его силы на пределе, они наконец достигли кромки льда.

Вынырнув на поверхность, Трёхпалый никак не демонстрировал усталости, в то время как его напарник жадно глотал воздух, словно выброшенная на берег рыба. Хлопнув Эдуарда по плечу, Ярви указал направление. Они поплыли на восток, вдоль подтаявшей ледяной корки.

Расчёт был прост: если поиски всё ещё продолжались, на льду их легко могли заметить стражники, однако и от центра озера следовало держаться подальше. Там можно было просто выбиться из сил и утонуть. Потеряться в таком тумане – дело пустяковое.

Кроме того, оба беглеца с ужасом думали о том мгновении, когда им придётся вылезти из воды. Сейчас их согревало озеро, но это не могло продолжаться вечно. Насквозь промокшие каторжные лохмотья – не самое лучшее облачение для путешествия по заснеженным горам.

Плыть пришлось довольно далеко. Из уроков географики Эдуард знал, что это было самое маленькое озеро Сокрытой долины. Однако он не подозревал, что на деле оно окажется таким большим.

Лёд впереди уступал каменистому берегу. Сквозь пар и туман проступали очертания крохотного каменного моста. Горбатой аркой он нависал над мелким безымянным протоком, впадающим в озеро. Устье ощетинилось пожухшими на морозе зарослями болотных трав.

– Туда, – отрывисто скомандовал Ярви.

Когда ноги Эдуарда коснулись дна, вор снова обратился к нему:

– Делай как я.

Оказавшись в зарослях, Трёхпалый стал срывать пушистые наконечники мёртвого рогоза, старательно запихивая их под свою мокрую безрукавку.

«Почему я сам не додумался?» – с досадой подумал Эдуард, следуя его примеру.

Конечно, это не спасало их от холода, но хотя бы позволяло им не замёрзнуть насмерть. Отделённые от тела слоем сухой растительности, промокшие тряпки начали покрываться корочкой льда, превращаясь в ломкий панцирь.

Еще в пещере Ярви говорил, что, когда они выберутся на берег, нужно будет двигаться и как можно скорее развести огонь, чтобы обсохнуть.

Тёплый проток, должно быть, брал начало в горячем источнике поблизости. Хоть от воды и шёл густой пахучий пар, затруднявший дыхание, она в то же время грела босые ноги, не позволяя их обморозить.

Какое-то время Ярви изучал гальку под ногами, пока не подобрал два-три светлых камня, сунув себе за пазуху.

– Нужно убираться от дороги, – сказал Эдуард, опасливо косясь в сторону моста. – Нас могут заметить.

– Нарвём травы и пойдём вверх по течению. Думаю, там мы найдём место для костра.

По тёплому ручью они дошли до истока – небольшого мутного пруда, окутанного паром. К этому времени у каждого из беглецов под мышкой был пухлый пучок мёртвых болотных растений. Эдуард не совсем понимал, зачем они их рвали, но уверенность, что у напарника был какой-то план, не покидала его.

Выбрав на берегу пруда подходящее место между двумя крупными валунами, защищавшими от северных ветров, беглецы принесли туда старое сухое дерево, найденное неподалёку. Здесь они уже не опасались, что дым могут заметить стражники каторги. Едва ли это было возможно в таком тумане, да ещё и среди клубов пара, поднимавшегося от тёплого пруда.

Эдуард попытался вспомнить способы добывания огня, что когда-то показывал ему отец. Он принялся мастерить деревянную конструкцию, которая помогла бы им поджечь сухую траву, но Ярви остановил его.

– Какого лешего ты творишь? – усмехнулся вор.

– Ну… – смутился Эдуард, – огонь…

– Смотри и смекай.

Скомкав небольшой пучок жёлтой травы в шар, Ярви взялся за те самые найденные камни. Недолго думая он принялся колотить их то друг об друга, то о браслет каторжных оков. Наконец из-под камней в траву посыпались оранжевые искры. Очень скоро они превратились в небольшой костёр.

Эдуард протянул к огню закоченевшие пальцы, жадно наслаждаясь его теплом.

Замёрзшие лохмотья стремительно оттаивали, испуская клубы пара, однако это было не всё. Вместе с древесиной пламя испепеляло уныние, страх, сомнения. Древний спутник человека словно вдыхал в Эдуарда новую жизнь.

Рядом с ним, устроившись на охапке сухой травы, Ярви принялся что-то мастерить. Оторвав несколько лоскутов от набедренной повязки, он старательно переплетал жёлтые стебли. В его жилистых руках, как по волшебству, начали появляться грубые соломенные сандалии.

– Ноги себе отморозим к Солисовой матери, – бурчал он, вплетая в подошвы всё новые и новые ростки.

Эдуард не без удивления наблюдал за стремительным рождением этой нищенской обуви. Ловкость рук Трёхпалого поражала.

– Где ты этому научился? – спросил Эдуард.

– Это только у вас, лордов, всегда есть любое платье или башмаки на выбор, – злобно огрызнулся вор. – Бедному человеку выбирать не приходится. Когда в кармане пусто так же, как в брюхе, начинаешь смотреть на вещи по-новому.

Эдуард опустил глаза. Конечно, лорды были разными, но в целом Трёхпалый был прав. В его памяти всплыли картины из жизни крестьян Простора, работающих в поле. Сколько их ходило в подобной обуви, сделанной из плетёной соломы или коры? В то время как на его собственных ногах всегда были удобные кожаные сапоги, отороченные мехом.

– Да не страдай ты так, лордёныш, – усмехнулся татуированный разбойник. – В конце концов, теперь ты один из нас.

Закончив первую пару, Ярви протянул её Эдуарду.

– Добро пожаловать.

Конечно, обувью рукодельные сандалии можно было назвать лишь с большой натяжкой, но это всё равно было лучше, чем ничего. Во всяком случае, теперь им не придётся топать по смёрзшимся камням босиком.

– Как же, мать твою, здесь холодно, – посетовал Ярви, принимаясь за вторую пару нищенской обуви. – Надо спускаться в предгорья, если мы не хотим здесь околеть.

Эдуард понял, что Трёхпалому, смуглому уроженцу солнечных островов Побережья, гораздо труднее терпеть холод. Климат на Юге был жарким, а снег вообще никогда не выпадал.

– Откуда ты, Ярви?

Трёхпалый ругнулся, порезав палец об острый сухой лист.

– А тебе какое дело?

– Да так, интересно просто, – смешался Эдуард, подбрасывая в костерок новую порцию древесины.

Какое-то время Ярви молчал, посасывая порезанный палец.

– С Опала, – наконец ответил он.

– Самоцветные острова?

– Они самые.

Это объясняло, откуда Трёхпалый знал о лунных братьях.

– А я из… – начал Эдуард, но вор перебил его:

– Варгана. Вырос в Дубовом чертоге. Второй сын графа Натаниэля Колдриджа, прозванного Безумным. Я прекрасно знаю, кто ты, лордёныш. Вернее, кем ты был.

– Что значит «кем я был»?! – возмутился Эдуард.

– Послушай, твоему отцу отрубили башку. Нравится тебе это или нет, но с тобой сделают то же самое, если поймают. Ты теперь беглый каторжник. Такой же, как и я.

– Я совсем не такой, как ты, вор! – выпалил Эдуард, но тут же смутился под колючим взглядом южанина. В этот момент языком юноши владели остатки аристократической гордости.

– Ох, извините меня, ваше лордство, что не всем выпало счастье родиться в замке, – с издёвкой парировал Ярви. – Я забыл, что в ваших жилах течёт голубая кровь.

Молниеносным движением Трёхпалый ударил Эдуарда по лицу. Во рту юноши тут же появился солоноватый вкус крови.

– Ах, нет, надо же, красная, как и у всех остальных, – констатировал Ярви, возвращаясь к плетению как ни в чём не бывало.

Сначала в Эдуарде поднялась злость, но он усилием воли поборол её. В конце концов, слишком многим он был обязан этому грубому, но по-своему честному человеку.

– Извини, я не хотел обидеть тебя. – Сплюнув кровавый сгусток на камни, он утёр подбородок рукой.

– Забыли, – ответил Ярви, наградив его удивительно проницательным взглядом.

– Без твоей помощи мне никогда не удалось бы сбежать оттуда.

– Дурак. – Трёхпалый горько ухмыльнулся. – Оглянись вокруг.

Их окружали глухие, поросшие лесами Железные горы. Немыслимо жестокие места.

– Наш побег только начался, – пояснил вор, затянув последний узел на сандалиях.