Резким движением Дюваль сорвал с головы украшенный позолоченным гребнем шлем и отшвырнул его в сторону. Обнажив длинный кавалерийский меч, он пришпорил коня, помчавшись прямо на Оша.
Адам готов был поклясться, что на лице рыцаря светилась довольная улыбка.
В силу вступило право меча. Древний обычай был выше любых турнирных правил. В поединке сходились двое. В живых оставался один.
Ош терпеливо ждал всадника. Веками орки противостояли карательным кавалерийским отрядам, поэтому он знал, что делать.
Когда рыцарь был уже слишком близко, чтобы остановиться, Ош уронил на землю меч и стремительным движением поднял обломок разделительного бортика. Это был длинный, тонкий ствол молодой сосны.
Когда Дюваль разгадал его план, было уже поздно. Лошадь рыцаря на всей скорости налетела на самодельное копьё, противоположный конец которого Ош надёжно упёр в землю, крепко придавив ногой. Брызнула кровь. Раненое животное истошно заржало и рухнуло на бок, увлекая за собой наездника.
Ош знал, что медлить нельзя. Подхватив из грязи меч, он ринулся на поверженного врага, ударив почти вслепую. Атака не удалась. Первый же выпад орка наткнулся на лезвие кавалерийского клинка.
Сейчас Ош уже не мог понять, почему он решился на это безрассудство. Человек в синем плаще предупреждал, к чему приведёт схватка на мечах, но орк поступил по-своему. Непоколебимый внутренний голос отметал всякую возможность капитуляции. Он запрещал Ошу сдаваться, пускай это даже будет стоить ему жизни. Этот голос принадлежал Безымянному. Дух толкал его вперёд, в пропасть.
Ош яростно набросился на своего соперника, но каждый его удар либо рассекал воздух, либо приходился на меч Дюваля. Человек будто насмехался над ним, позволяя атаковать себя. Наконец рыцарю наскучила эта забава. На Оша обрушился целый шквал сокрушительных, непредсказуемых ударов. Панически отступая, орк отбивался, как мог. Не успел он сообразить, как меч вылетел из его руки, а в плече вспыхнула острая боль.
Клинок Дюваля ударил в то самое место, где под повязкой скрывалась рана, нанесённая обломком копья Дрогнара. Тонкое, длинное лезвие прошло через плечо орка насквозь. Из раны брызнула тёмная кровь, вместе с которой Оша покинули последние силы.
Надавив на меч, рыцарь заставил поверженного соперника опуститься на колени. Зрители, наблюдавшие за схваткой, затихли, в надежде уловить слова, произнесённые её участниками. Стража, охранявшая королевскую трибуну, пришла в полную боевую готовность, но не вмешивалась, уважая древний обычай.
– Это было глупо, друг мой, – произнёс холодный и надменный голос Дюваля. – Скажешь что-нибудь перед смертью?
Ош уже не слышал этих слов. Он провалился в небытие, и в этот самый момент его безжизненно висящая левая рука со страшной скоростью метнулась вверх. Облачённая в кольчужную перчатку ладонь врезалась в подбородок Дюваля так, что рыцарь отлетел назад, невольно высвободив меч из плеча Оша.
Оправившись от неожиданности, Дюваль вновь попытался атаковать, но поверженный и израненный противник каким-то образом отразил его удар, сжимая свой меч в здоровой руке. Он поднялся с колен, как оживший памятник, как мертвец, в которого неведомая воля вновь вдохнула подобие жизни. Теперь он двигался совершенно иначе. Такой опытный фехтовальщик, как Мэтью Дюваль, не мог не заметить этой перемены.
Её заметил не только он. Наблюдавший за поединком Адам сразу вспомнил безумный голубой глаз, уставившийся на него в шатре вивария. Он провёл достаточно боёв с Ошем, чтобы понять: сейчас телом орка управлял кто-то другой. Что-то другое.
Вновь оказавшись на ногах, Ош встал в странную боевую стойку. Повернувшись к своему сопернику боком, он широко расставил полусогнутые в коленях ноги и поднял меч над головой. Раненая правая рука безвольно свисала, но, казалось, это ничуть не беспокоило внезапно ожившего бойца.
Фигура с мечом что-то смутно напомнила Адаму.
В толпе раздались отрывистые вздохи.
Дюваль хотел повторить атаку, но не смог двинуться с места. Из тёмной щели шлема на него смотрели два сверкающих голубых глаза. Их взгляд словно промораживал до костей. В нём Мэтью Дюваль узрел неминуемую гибель.
Ош сорвался с места, как выпущенная из лука стрела, налетев на своего недруга вихрем стальных лезвий. Казалось, его меч – везде. Орк защищался и атаковал одновременно. Зрители видели не просто фехтование, а прекрасный и неумолимый танец истребления. Ему невозможно было противостоять. Он смёл бы любого, но Дюваль не зря носил титул первого меча Востока.
Минуту-другую рыцарю удавалось сопротивляться, пока почва не ушла у него из-под ног. Прежде чем упасть, Дюваль почувствовал болезненный укол. Поднырнув под латную защиту, клинок противника пригвоздил его к земле. Закалённая сталь продырявила правое плечо рыцаря точно там, где сам он ещё недавно поразил своего соперника.
– Невозможно, – растерянно прохрипел Дюваль, но его противник остался безмолвным.
Он нависал над ним, словно надгробная статуя. Глаза, пылающие холодным огнём в тёмных недрах шлема, не могли принадлежать ни одному живому существу. Окровавленная рука, сжимающая меч, занесла его для последнего решающего удара.
– Ош!
Клинок остановился.
Никто не понял, что это кричал Адам Олдри: все взгляды были прикованы к необычному поединку.
Меч упал в грязь. Ледяные глаза неведомого чудовища погасли. На Оша навалилась всепоглощающая усталость. Он едва не рухнул на землю.
Адам наконец выбежал на ристалище и остановился рядом с орком, пытаясь перевести дух.
– Тебе не нужно этого делать, – тяжело дыша, произнёс он. – Ты уже победил.
Как пьяный, Ош проковылял мимо него, направляясь в сторону королевской трибуны. В памяти всплыло раскисшее осеннее поле и куча мёртвых тел, которые когда-то были его племенем, его семьёй. Он не боялся смерти, потому что уже был мертвецом.
– Ош? – Юноша взволнованно посмотрел ему вслед.
Впереди сгрудились стражники, ощетинившись заточенной сталью. Арбалетчики провожали его через прицелы заряженных самострелов.
Остановившись перед трибуной, Ош собрал остатки сил и, подняв левую руку, стянул с себя шлем вместе с подшлемником.
Бездну эмоций породил этот простой жест на лицах высокой знати. Страх, удивление, любопытство, смущение, отвращение, гнев – всё было здесь. Лишь непроницаемое лицо короля осталось невозмутимым.
Ош посмотрел на небо, думая о том, что, вероятно, это последний раз, когда у него есть такая возможность. Потом он заговорил:
– Ваше величество, меня зовут Ош. Двадцать девять зим назад я родился в племени, которое пало под королевскими мечами. Но по праву победителя турнира прошу за свой народ, король людей. Нам нужны земли и мир. Мы устали прятаться по пещерам и голодать.
Оша аккуратно обступала стража, внимательно наблюдая за каждым его движением. Все они только что были свидетелями того, на что способно это странное существо.
Скривившись от боли, Ош опустился на одно колено.
– Именем Древних и Серого престола я, Ош из племени Ургаша, самолично присоединяясь к воинству его величества, даю суровую клятву добровольного и строгого послушания…
– Святотатство! – воскликнул кто-то из знатных вельмож.
– Убейте эту тварь! – поддержал его нервный женский голос.
– Коим обетом показываю твёрдое и несокрушимое желание посвятить меч, силы, жизнь и всё прочее делу служения престолу, королю и его подданным, – упрямо продолжал Ош, игнорируя выкрики толпы, жалящие его, как стрелы.
– Пускай молвит! – донеслось откуда-то из-за спины.
– Башку ему срубить, и все разговоры! – возразил другой голос.
– Колдовство! – кричал третий.
В поднявшемся гаме мало кто мог расслышать, как Ош перечислял древние государственные эдикты и имена давно почивших героев, которыми он скреплял клятву исполнять долг гражданина и всякого доброго человека.
– Довольно! Схватите его! – кричал кто-то на королевской трибуне.
Стража повиновалась только монарху и капитану дворцовой стражи. Конрад II Серокрыл всё так же бесстрастно смотрел на орка, произносящего древнюю клятву. За его спиной, как призрак, стоял неприметный человек в безликом сером одеянии.
– В этом, перед королём и всяким знатным человеком, здесь присутствующим, я клянусь. Клятву сию подписываю и запечатываю на челе кровью.
Мазнув пальцами по ране, зияющей в плече, он начертал на лбу кровавую чёрную линию. Таким образом, дело было сделано. Ош исполнил всё, зачем он пришёл сюда. Остальное было в руках короля и самой судьбы.
Монарх поднял раскрытую ладонь, призывая к молчанию.
– Король говорит! – тут же хором откликнулись королевские герольды, рассредоточенные по всему ристалищу. – Король говорит!
Наступила тишина. Ош не без удивления наблюдал, как бушующее людское море подчиняется жесту одного человека. Непостижимое проявление власти и послушания.
– Это всё, что ты хотел сказать, орк? – спросил монарх ровным, спокойным голосом.
– Нет, – признался Ош. – Люди, с которыми я прибыл сюда. Виконт Адам Олдри и его почтенный ключник Локвуд. Они ни в чём не виноваты. Я добился их помощи обманом и угрозами. Прошу не карать их за мои проступки.
– Это ложь! – раздался звучный юный голос.
Через кольцо стражников протиснулся Адам, упав на колено рядом с Ошем.
– Ваше величество, – горячо обратился юноша к королю, – я помогал ему добровольно.
Ош удивлённо посмотрел на Адама. Слова грозили ему огромными неприятностями.
– Измена! – крикнул кто-то на трибуне, но другие не поддержали его.
– Я понимаю, что вы видите перед собой лишь орка, – продолжал Адам, – но я клянусь своей честью, что в его груди бьётся благородное сердце. Я обязан ему своей жизнью и жизнью своего любимого учителя. Помочь предстать ему перед справедливым судом вашего величества – мой долг виконта и верноподданного.
Над ристалищем снова воцарился хаос. Со стороны простых зрителей в сторону Оша летели огрызки, овощи и куски навоза. Орк не мог не подумать о том, как быстро толпа меняет свои вкусы. Как ребёнок, она жила настроением момента. Хорошо ещё, что стражники и королевский авторитет сдерживали её от самосуда.
Человек в сером костюме наклонился к королю, что-то прошептав ему на ухо. Монарх выразил согласие сдержанным кивком.
– Вина велика, – произнёс правитель. – Есть ли здесь человек, который встанет за них?
Разумеется, король имел в виду титулованного защитника, не относившегося к простонародью.
– Ищи дурака! – долетело с другой стороны ристалища.
– На плаху их! – поддержал его другой голос. – На плаху!
Словно повинуясь кровожадной воле толпы, кольцо стражников, окружавшее две одинокие фигуры, начало неумолимо сужаться.
Ош нигде не видел ни Локвуда, ни Зору, и это ему нравилось. Старику наверняка ничего не грозило, но он не хотел, чтобы девушка пострадала, когда дело примет дурной оборот. В конце концов, это он был виноват в том, что она оказалась здесь.
– Зачем ты сделал это, человек? – тихо прошептал он, но Адаму всё равно удалось услышать его.
Простой и вместе с тем трудный вопрос. Юноша и сам пока что не слишком хорошо представлял себе, как следует на него ответить.
– Потому что это правильно, – сказал Адам, вспомнив своего отца.