Двери украшало серебряное изображение венценосного филина, сжимающего в лапах кнут, символизирующий право короля судить и карать своих подданных. Когда створки распахнулись, в мраморный зал вошла герцогиня Редклиф.

Это была уже немолодая, но всё ещё эффектная женщина, лицо которой хранило выражение той редкой мудрости, что доступна лишь матерям и богиням. Роскошное платье красной парчи и тёмные волосы, отливающие медью, подчёркивали снежно-бледную кожу, придававшую своей обладательнице особую изящность и утончённость. В глубине карих глаз тускло мерцали кольца золотистого сияния.

Утреннее солнце проникало в зал через высокие витражные окна, беззвучно прокрадывалось между резными каменными колоннами. В этом радужном свете игриво блестели драгоценности, украшавшие герцогиню. Оправы червонного золота страстно обнимали тёмно-фиолетовые кристаллы чар-камня, редкого самоцвета, добываемого лишь в горных окраинах Мёртвых земель.

Одним словом, Элизабет Редклиф была великолепна.

Рядом с ней появился невысокий, но крепкий человек, голову которого венчал короткий ёжик седых волос. Он трепетно прильнул сморщенными губами к изящной руке герцогини, выражая своё почтение.

По небрежному виду и отсутствию роскоши в одеянии можно было решить, что это один из сотен слуг, следивших за поддержанием порядка в королевском дворце. Однако это было правдой лишь отчасти, ведь на поясе красовалось ажурное кольцо с ключами, символ его высокой должности.

– Вы слишком добры, мастер Хилл, – улыбнулась герцогиня тёплому приветствию. – В том, чтобы встретиться с вами куда больше чести, чем в том, чтобы встретиться со мной. Можете мне поверить, люди вашего ремесла гораздо полезнее герцогинь.

Осанка Пальтуса Хилла, главного вивария и ключника королевского замка, оставляла желать лучшего. Болезнь суставов и долгие годы научных изысканий не превратили его в горбуна, но рядом с изящной гостьей он напоминал одну из каменных горгулий, украшавших фасад резиденции монарха.

Впереди был широкий восьмиугольный стол, за которым уже собрались советники, ожидая появление государя. Вместе с Пальтусом Хиллом, отвечающим за вопросы здоровья и наук, в совет входило ещё четыре человека. Когда герцогиня приблизилась к собранию, присутствующие встали, приветствуя её.

Джонатан Гарен, капитан королевской гвардии, следил за безопасностью во дворце и столице. Главной заботой этого рыцаря всегда была защита жизни и здоровья монарха, однако в его подчинении находилась и вся городская стража Адаманта.

Бритоголовый человек с суровым лицом, облачённый в просторное белое одеяние с капюшоном, носил имя Яков Орвис. Уже много лет он занимал кресло верховного председателя капитула Наследия, являясь главным духовным лицом королевства.

Герцогиня отметила про себя холодный взгляд первосвященника, которым он встретил её. Многим была известна неприязнь, питаемая Орвисом к жителям Предела.

Кресло генерала Тайкуса Дрогнара пустовало. На турнире его сын серьёзно пострадал, и отец отправился с ним домой, в родовой замок Долдрин.

Последним членом совета был глава купеческой гильдии Ирвиш Дон-Кан. Один его глаз закрывала чёрная шёлковая повязка. Тучный и смуглый мужчина с сильным южным акцентом, он носил крохотную красную шапочку и широкий атласный пояс, делавший его похожим на толстого пирата.

Когда герцогиня заняла гостевое место, в зал вошёл сам король. За монархом неприметной серой тенью следовал секретарь Тул, ведущий протокол заседаний.

– Герцогиня, – король позволил себе сдержанную улыбку, – я рад, что вы смогли присоединиться к нам сегодня.

Все собравшиеся прекрасно знали, что Джон Редклиф, властитель и защитник Предела, редко покидал стены своей крепости. За нелюдимый и мрачный нрав придворные давно прозвали его Чёрным герцогом, что, кроме того, прекрасно сочеталось с его геральдическим цветом. Так или иначе, всеми политическими вопросами и официальными визитами занималась его жена Элизабет.

– А ваш почтенный супруг как-нибудь подарит нам радость своей компании? – позволил себе лёгкую колкость Дон-Кан.

– Мой почтенный супруг, – герцогиня сделала особое ударение на втором слове, – дарит вам гораздо больше.

– Что же это? – поддержал её игру глава купеческой гильдии.

– Ваши жизни. – На лице герцогини расцвела красивая, но зловещая улыбка. – Благодаря тому, что Джон Редклиф остаётся в Крепости Наблюдателя, вы, любезные милорды, можете спокойно спать в своих постелях, не опасаясь ужасов Запределья.

– Надеюсь, вы простите мне мою дерзость, герцогиня, – Дон-Кан слегка склонил голову в сторону на южный манер, как бы призывая к снисходительности, – я постараюсь больше не шутить на эту тему.

– Вы сделали бы мне одолжение, – приняла его извинения герцогиня.

– Я требую слова! – прервал их невинную словесную баталию Яков Орвис.

Король жестом показал, что первосвященник волен высказаться.

Придерживая просторное одеяние, Орвис поднялся с места.

– Капитул требует, чтобы эту… мерзость немедленно предали огню!

Он озвучил вопрос, о котором думали сегодня все собравшиеся. Совету предстояло обсудить действия виконта Олдри и решить судьбу орка, называющего себя Ошем.

– Вы говорите про этого орка? – уточнила герцогиня.

– Именно про него, – подтвердил Орвис с пылающими глазами. – Вы всё видели. Это был морок-виларум! Это святотатство! Это запрещено!

– Вы не можете наверняка знать этого, – возразила ему герцогиня. – Тайны тёмного искусства морок-виларум утрачены многие века назад. Как можно узнать то, чего никогда не видел?

– Это был он! – настаивал первосвященник. – Капитул требует…

– Вы забываетесь, жрец, – прервал его Джон Гарен, – даже Капитул ничего не может «требовать» от короля. Он может только рекомендовать.

На рыцаря упал испепеляющий взгляд Орвиса, но первосвященник проглотил замечание.

– Тогда капитул очень настоятельно рекомендует его величеству прислушаться к этому мнению, – нехотя исправился Орвис. – А вы, сир Гарен, лучше подумайте о том, как ваши стражники пропустили орка в самое сердце нашего государства.

На этот раз настала очередь Джона Гарена стерпеть оскорбление, сохранив лицо.

– Виновные будут наказаны, – коротко пообещал он, поджав губы.

– Я согласен с достопочтенным Орвисом, – неожиданно высказался Пальтус Хилл, который чаще остальных расходился с первосвященником во мнениях, – однако я категорически против казни огнём.

– Хотите уложить его на свой мясницкий стол? – фыркнул Орвис с неприкрытым отвращением.

– Его таланты необычны, – признал виварий. – Следует провести тщательное исследование.

– Вы говорите так, будто это дело решённое, – возразил Дон-Кан. – Насколько я помню, его величество обещал ему и этому юноше… забыл его имя.

– Адам Олдри, милорд, – вставил секретарь Тул бесцветным, как его мундир, голосом.

Хотя глава купеческой гильдии и не обладал высоким титулом, почётная должность королевского советника требовала уважительного обращения к нему.

– Да, верно. – Дон-Кан обладал мучительной для собеседника привычкой делать паузы и причмокивать пухлыми губами, словно смакуя незримый леденец. – Так вот, его величество обещал им справедливый королевский суд.

– Формальность, – откликнулся Орвис.

– Тогда формальность – не только наше заседание, но и всё остальное. В том числе и должность главы священного капитула Наследия, – жёстко возразил Джон Гарен. – Королевское слово – гарант законности.

– А что, если пойти ему навстречу? – как бы невзначай спросил Дон-Кан, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Кому? Олдри? – нахмурился Пальтус Хилл.

– Ошу, – улыбнулся Дон-Кан.

– Неслыханно! – тут же возмутился первосвященник.

– Поясните, почтенный купец, – поддержала предложение леди Редклиф.

– Активность орков на восточном тракте, да и в других местах, каждый год обходится нам очень дорого. – Он сложил пальцы пухлым замочком на круглом, как арбуз, животе. – Если бы нам удалось снизить эти затраты, казна получила бы дополнительную прибыль.

– И вы, разумеется, тоже, – лукаво улыбнулась герцогиня.

– Разумеется, – признал Дон-Кан, – но что хорошо для гильдии, то хорошо для королевства.

Спорить с этим утверждением было бессмысленно.

– Вам бы только деньги считать, – упрекнул его Джон Гарен. – Каждый год от лап орков гибнут наши люди. Истребляя эту заразу, каратели по многу месяцев не видят дома.

– И позвольте мне спросить, – вмешался Пальтус Хилл, – они преуспели?

Рыцарь сверкнул на лекаря гневным взглядом, но Дон-Кан не позволил ему произнести опрометчивых речей.

– Вот именно, мой доблестный друг, – сказал купец, – представьте, сколько жизней было бы спасено, если бы удалось решить проблему орков. Ваши люди чаще видели бы свои семьи, а путники чувствовали бы себя безопаснее на дороге.

– Чему вы улыбаетесь, миледи? – спросил Джон Гарен, заметив выражение лица герцогини, наблюдавшей за обсуждением.

– Вне всяких сомнений, в ваших словах имеется доля истины, – начала она, – но вы не совсем представляете себе полную картину.

– Объяснитесь.

– Видите ли, орки – это не просто разрозненные племена дикарей, которые иногда нападают на торговые обозы и убивают наших людей. Орки – это, прежде всего, идея.

– Орки – это проклятые дети Мёртвых земель! Наше наказание за грехи предков! – страстно возразил Яков Орвис, но собравшиеся не обратили должного внимания на его проповедь.

– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – с восхищением сказал виварий.

Герцогиня продолжила, наградив его любезным кивком:

– Орки – это идея. Пока угроза их нападения нависает над людьми, они многое простят нам, но, если она исчезнет, народ может обратить свои взгляды на нас. Вам нужно такое внимание, милорды? Да и что они подумают о правителе, пожимающем руку орку?

– Я видел, как сир Гедеон сделал это, – вставил Дон-Кан. – Он вроде бы не рассыпался в прах.

– Да о чём вы вообще говорите? – вновь возмутился первосвященник. – Дать оркам земли? Может быть, ещё и титулы? Это же грязные твари, оскверняющие землю!

– Достопочтенный Орвис, меня восхищает ваша порядочность и преданность долгу, – улыбнулся Дон-Кан. – Я скажу лишь одно: есть разница между обещанием дать что-либо и выполнением этого обещания. В конце концов, мы можем просто использовать орков, а там, глядишь, они и сгинут где-нибудь по пути…

Предложение главы гильдии купцов заставило собравшихся задуматься.

– А что делать с юношей? – спросил Пальтус Хилл, барабаня пальцами по столу. – Или достопочтенный Орвис и его предлагает предать огню?

– Его владения находятся где-то на севере Простора, не так ли? Древними забытое место. Сотни лиг от всего на свете.

Сказав это, Ирвиш Дон-Кан поднял глаза на грандиозную мозаику, украшавшую западную стену зала. Набранное из камней разных оттенков изображение представляло собой карту королевских владений. Монументальное полотно, созданное мастерами-каменщиками, в полной мере передавало величие государства.

– Кажется, его мать – сестра покойной графини Ферро, – припомнила леди Редклиф.

– Его отец был лоялистом? – осведомился Джон Гарен, полагаясь на память герцогини.

– Нет, – возразила она, – лорд Олдри поддерживал притязания безумного графа.

Все собравшиеся понимали, что это говорило не в пользу юноши.

– От дурного семени не жди доброго племени, – хмуро проговорил Яков Орвис.

– Мы не будем судить сына по поступкам отца.

Это были первые слова, произнесённые королём за всё время заседания совета. За эту манеру слушать, а не говорить народ уже давно окрестил его Конрадом Молчаливым.

– Я полностью согласен с его величеством, – сказал сир Гарен. – Поступок этого юноши требует мужества. Конечно, я не отрицаю его вины, но в нём есть благородство.

– Он назвал себя виконтом, не так ли? – вспомнил Дон-Кан. – Его отец мёртв?

Джон Гарен протянул руку к секретарю, и в неё тут же лёг желтоватый листок бумаги, исписанный аккуратным почерком. Почти магическим образом скромный слуга короля всегда знал, что от него потребуется, однако собрание никогда не замечало этого.

– Да, – подтвердил сир Гарен, ознакомившись с записью. – Похоже, на них напали какие-то разбойники. Это случилось в начале зимы. Уцелеть удалось только ему и ключнику его дома. Тогда орк и спас жизнь юного Олдри.

– Несчастное дитя, – проговорила герцогиня. – Сколько ему? Четырнадцать?

– Сентиментальность – одеяние женщины, – прокомментировал её слова Орвис.

– У вас есть дети, первосвященник? – обратилась к нему леди Редклиф.

– Вам прекрасно известно, что служители Наследия дают обет безбрачия, – ответил жрец с гордым достоинством. – Наши жизни принадлежат служению памяти Древних.

– Вот когда они у вас будут, – продолжила герцогиня, – я с радостью выслушаю всё, что у вас найдётся сказать по поводу сентиментальности.

– А вам известно, что в конце прошлой осени с каторги бежал опасный преступник, наследник безумного графа? – парировал Орвис. – Не вы ли уберегли это дитя от плахи, когда Восточное восстание было подавлено?

Герцогиня знала о побеге, но не подала виду.

– Кто-то пострадал? – спросила она, мастерски изображая удивление.

– Нет, но его всё ещё не нашли, – ответил первосвященник.

– Это никак не относится к теме нашего обсуждения, – пришёл на помощь герцогине королевский виварий.

– Мы можем лишить дом Олдри всех регалий и передать его земли в управление одному из соседей, – предложил Дон-Кан. – Например, виконту Пулю. Это будет хорошим жестом, если учесть, что его сын был опозорен на турнире, проиграв орку.

На следующий день после турнира победа была присвоена Мэтью Дювалю, но он так и не появился на людях. Возможно, из-за ранения, но, скорее всего, это объяснялось самим поражением, ведь Дюваля все заслуженно считали лучшим мечником Простора.

– И конечно, тот факт, что виконт Пуль долгие годы является почётным членом купеческой гильдии, тут совсем ни при чём, – уколол Дон-Кана сир Гарен.

– Вы делаете мне больно, дорогой друг. – В голосе купца была почти искренняя обида.

– Я – рыцарь его величества и капитан его гвардии, – гордо ответил Джон Гарен, но тут же добавил уже менее серьёзно: – Делать людям больно – моя работа.

– Тогда вы ничем не отличаетесь от Томаса Корна, – парировал купец, сравнив работу рыцаря с мрачными услугами сектома, королевского палача.

– Отличаюсь, – возразил рыцарь. – Я не испытываю от этого занятия удовольствия.

– Лишение дома Олдри регалий кажется мне… излишней мерой, – сказала герцогиня, желая вернуть разговор в нужное русло. – Подобное событие обычно бросает тень на всех нас. К тому же обстановка на Востоке всё ещё шаткая. Не стоит лишний раз подливать масла в огонь.

– Тогда что вы предлагаете? – спросил Дон-Кан. – Денежный штраф? Я слышал, что эти Олдри невероятно бедны.

– Я думаю, что наказание назначит его величество. – Произнеся это, леди Редклиф учтиво склонила голову в сторону короля. – Здесь мы можем положиться на его мудрость.

– Менестрель не мог бы сказать лучше, – поддержал её сир Гарен.

– Тогда в чём смысл всего этого совета? – разочарованно вопросил Яков Орвис, кровожадные желания которого не нашли поддержки у собрания.

– Ваши слова услышаны.

Король заговорил второй раз. Знак того, что собрание можно было считать оконченным.

– Однако леди Редклиф права, я приму окончательное решение во время суда. Засим я благодарю вас за службу, милорды. Вы можете быть свободны.

Советники откланялись и удалились по своим делам. Некоторое время король провёл с леди Редклиф, передавая наилучшие пожелания её семье и обсуждая кое-какие хозяйственные вопросы. Экипаж герцогини отправлялся на запад через несколько часов.

Когда знатная гостья покинула мраморный зал, там остались лишь король и секретарь.

– Хорошо, что генерала сегодня не было с нами, – задумчиво сказал монарх.

– Точно так, – согласился секретарь. – После того, что случилось с его сыном на турнире, его мнение могло быть несколько… предвзятым.

– И что же мне теперь с ними делать?

– Какое бы решение вы ни приняли, ваше величество, я уверен, что оно будет правильным.

– Распорядись принести мой выходной плащ.

– Ваше величество? – В бесцветном голосе секретаря мелькнули нотки беспокойства.

– Мы с вами немного прогуляемся, друг мой, – сказал король, слегка улыбнувшись какой-то своей мысли.