Уже совсем стемнело, когда они покидали деревню. Зловредный пёс, облаявший Оша, предпочёл помалкивать. То ли зловещий запах смерти, исходивший от беглецов, то ли гнев захмелевшего хозяина удержали его внутри ветхой конуры.

Несмотря на лёгкую хромоту из-за укуса железных челюстей, Зора шла неожиданно быстро и уверенно. По всему было видно, что она довольно хорошо знает эти места.

Ош позволил себе слегка улыбнуться, подумав о том, что теперь непонятно, кто кого спасает. Так или иначе, положение вещей его вполне устраивало, ведь им следовало убраться подальше, пока тело в амбаре не обнаружили. Ош надеялся, что это произойдёт только утром, а тогда они будут уже слишком далеко, чтобы разгневанные селяне могли нагнать их.

С тех пор как орки покинули деревню, Зора не проронила ни слова. Они не говорили о случившемся. Сначала Ош намеревался спросить, из какого она племени, но передумал, вспомнив, что не видел на лице своей новой знакомой никаких племенных цветов. Возможно, ему просто не удалось различить их в темноте, или они стёрлись, пока Зору избивали селяне. Впрочем, был и третий вариант. Она тоже могла быть безликой, но Ош не решался спросить Зору об этом так же просто, как это сделала она. Орки не знали чести, такта или достоинства, но в племени Оша всегда действовал молчаливый запрет. Безликость вообще не обсуждалась: как не принято было говорить о болезнях, людях или хищных зверях. Орки были суеверны и опасались накликать беду подобными речами.

К середине ночи они достигли крупного ручья и, спустившись в его русло, пошли вверх по течению. Если люди из деревни решат преследовать их поутру, здесь собаки потеряют след. Орки, скрывавшиеся от человека многие сотни лет, с материнским молоком впитывали подобные хитрости.

Когда беглецы вышли из русла ручья, свернув на восток, Ош уже не чувствовал пальцев ног, настолько он замёрз. Зора тоже сбавила темп, стала всё чаще спотыкаться. Похоже, что её силы были на исходе. Наконец она просто упала на колени, зацепившись ногой за очередной корень. Ош попытался помочь ей, но она уже знакомым движением оттолкнула его прочь.

– Я сама, – отрезала она холодно и, опираясь на копьё, поднялась на ноги.

– Скоро солнце взойдёт, – напомнил Ош. – Надо искать убежище.

Ей нужен был отдых, но Зора казалась слишком гордой и упрямой, чтобы признать это.

– Ещё немного, – сказала она, и в голосе её звучала усталость. – Здесь недалеко есть одно место.

Она не ошиблась. Когда начало светать, они вышли к небольшой скале, основание которой поросло густым ельником. Пробравшись за деревья, Ош с Зорой оказались в естественном каменном углублении, надёжно защищенном от ветра и любопытных взглядов плотной еловой порослью. Под ногами хрустел слой жёлтой травы и сухого мха, по всему было видно, что укрытием периодически пользовались их сородичи. Нависающая над головой каменная твердь укрывала от непогоды.

Зора повернулась к Ошу и, уперев в грудь орка деревянное острие его же копья, предупредила, что если он вдруг захочет ею овладеть, пока она будет спать, то ему следует вспомнить того жирдяя в амбаре. В этот момент Ошу показалось, что больше всего она похожа на разгневанный росток чертополоха. Молча кивнув, он стал устраиваться на днёвку немного поодаль.

Ош не знал, уснула ли Зора раньше его или нет, но с копьём она так и не рассталась. Когда он разлепил глаза, покинув странный и тревожный мир сновидений, его спутница, свернувшись калачиком, всё ещё посапывала в объятиях сухого мха. Она сжимала заострённую палку так, словно это было самое великое сокровище на свете.

Решив раздобыть что-нибудь съестное, Ош выбрался через хвойные заросли наружу.

Вечерело, но солнце было ещё высоко. Оказалось, что, пока они спали в чреве скалы, снаружи прошёл дождь, и теперь весь лес был покрыт сверкавшими в солнечных лучах каплями и лужами. Собрав с мясистых листьев немного живительной влаги, Ош слегка утолил жажду и, щурясь от ярких солнечных лучей, отправился на поиски пищи.

Долго искать не пришлось. Недалеко от места их стоянки, на залитой светом поляне обнаружились заросли медвежьего уха, притаившиеся в неглубокой впадине. Ош принялся собирать красные ягоды, отправляя их в рот горстями. Несмотря на терпкий, едва кислый вкус, для него они всегда были настоящим лакомством.

– А повкуснее ты ничего не нашёл? – раздался позади уже знакомый низкий голос, в котором слышались иронические нотки.

Ош обернулся и буквально остолбенел. Часть своих шкур Зора оставила в убежище, и теперь он смог как следует разглядеть её.

Невысокая и крепкая, она выглядела забавно-воинственной. Тёмная, но скорее смуглая, чем зеленовато-серая, как у самого Оша, кожа лоснилась от дождевой влаги, обтягивая налитые силой мышцы. Симпатичное лицо странно напоминало человеческое. В нём не было грубости черт, свойственных большинству орков, однако горящие золотом глаза выдавали её происхождение. Голову Зоры венчала огромная грива лохматых, непослушных волос. Если Оша природа обделила шевелюрой, то на Зоре она, похоже, отыгралась вдвойне. Длинные и жёсткие, её волосы отливали на солнце красной медью и пещерным огнём. Среди орков такое встречалось редко. Но ещё более необычным было то, что она, стоя в лучах солнца, совсем не щурилась. Похоже, слепящий орков небесный свет был ей попросту безразличен.

– Тебя поэтому свои выгнали? – спросила Зора, указав коротким пальцем на своё лицо.

– Поэтому? – озадаченно переспросил Ош, не понимая, о чём она говорит.

– Ты что, глупый? Я говорю про твои глаза.

«Мои глаза? – тревожно подумал Ош. – А что с моими глазами?»

Повинуясь неясному порыву, орк подошёл к луже и заглянул в неё. Ничего особенного: правда, его лицо немного осунулось. Но вот глаза… Правый, янтарно-жёлтый, выглядел как обычно, но вот левый Ош не узнал. Цветом тот стал напоминать лазурное небо. Сам взгляд его изменился. Пляшущие в глубине этого живого сапфира еле заметные искорки мгновенно пробудили в памяти то, что он так старался забыть.

«Их глаза горят голубым огнём, напоминающим свет холодных звёзд», – воскресло в голове Оша страшное видение, настигшее его на краю гибели, и это воспоминание заставило его похолодеть на солнцепёке.

– Ну, что уставился? Рожу свою не видел никогда? – с насмешкой спросила Зора, легонько ткнув его деревянной пикой пониже спины. – Похоже, ты и впрямь глупый!

Очнувшись от наваждения, Ош посмотрел на Зору так, будто видел её впервые. Проигнорировав его растерянную физиономию, спутница призывно махнула копьём куда-то на восток.

– Пошли, мои уже недалеко, – сказала она. – Не хочу жрать косточки.

Ош не стал спрашивать, кто такие «мои» и что именно они собираются «жрать». Чужой голубой глаз, смотревший на него из отражения, выбил орка из колеи. Не без труда переставляя отяжелевшие в одночасье ноги, он двинулся вслед за Зорой, погружённый в свои спутанные мысли.

Он не запомнил, куда именно и как долго они шли, но, когда впереди показались скалистые кручи, поросшие высокими деревьями, Зору грубо окликнули сверху. Обменявшись с сидевшим на дереве дозорным парой отрывистых фраз, девушка повела Оша через узкую расщелину в глубь скальных нагромождений.

– Говорить буду я, – сказала она, обернувшись к Ошу. – Ты лучше помалкивай.

Орк было хотел спросить спутницу, зачем она вообще его сюда привела, но не успел этого сделать. Когда камни на их пути расступились, они вышли на небольшую прогалину. Здесь росли несколько крупных сосен, между которыми были натянуты защищавшие от непогоды навесы, грубо сработанные из звериных шкур. В серых скалах темнели пещеры и углубления, вроде того, где ещё недавно останавливался Ош со своей спутницей. Из крохотного пруда, наполненного удивительно чистой водой, струился ручеёк, а значит, где-то в студёной глубине находился родник. Идеальное логово для малочисленного племени.

Оша и его рыжеволосую проводницу быстро обступили незнакомые орки. Их было существенно меньше, чем могло вместить это место. Ош сразу заметил, что лица орков не раскрашены. Неужели все они были безликими? Верилось с трудом. Быть может, в этом племени просто игнорировали общепринятый обычай? О таком Ош никогда не слышал.

– Позовите Ургаша! – требовательно сказала Зора, ни к кому конкретно не обращаясь.

Не успели орки отреагировать, как над толпой раздался грубый голос.

– «Позовите Ургаша»? – прогрохотал он, и собравшиеся расступились перед огромным орком, направлявшимся к нежданным пришельцам. – Ты что, девка? Решила, буду бегать к тебе по команде, что варгов щенок?

Зора ничего не ответила, но и страха перед приближавшимся великаном не выказала, а бояться стоило. Ургаш был самым страшным орком, которого Ошу приходилось когда-либо видеть. Больше всего громила напоминал свирепого медведя, только что спустившегося с гор. Лысую, покрытую шрамами голову обрамляли колючие клочья угольно-чёрных волос. Над тяжёлой нижней челюстью возвышался единственный клык, похожий на длинный кинжал, а маленькие жёлтые глазки горели неподдельной яростью.

Занеся бугристую руку, он отвесил Зоре такую оплеуху, что та, не удержавшись на ногах, рухнула на землю.

– Где ты опять шаталась и кого с собой притащила? – Ургаш опустил глаза на Оша.

«Она его дочь или женщина?» – почему-то подумал Ош, хотя нужно было думать о том, как поскорее убраться, спасаясь от этого чудовища.

– Меня сцапали люди, – ровным голосом ответила Зора, поднимаясь на ноги. – Его зовут Ош, он помог мне.

Жуткая физиономия Ургаша приблизилась к лицу Оша так близко, что он смог почувствовать зловоние, исходившее из раскрытой пасти.

– Ош, значит? – спросил великан. – А что, своего языка у тебя нет, Ош? И что за дерьмо у тебя с глазами? Ты что, полукровка?

Слово подействовало на Оша как ледяной дождь. Это было самым сильным оскорблением для орка. Полукровки, плоды противоестественной связи человека и орка, встречались очень редко, и сам Ош никогда их не видел, но с детства его учили тому, что это невероятная мерзость, даже в глазах орков. Ирония заключалась в том, что люди, насколько ему было известно, разделяли подобные воззрения.

– Я – орк. Настоящий.

– Почему бы мне не убить тебя, орк? – ответил Ургаш, и Ош понял, что тот не шутит.

– Я прошу тебя, – вмешалась Зора, – дай ему еды, железа, и он уйдёт. Или моя жизнь здесь больше ничего не стоит?

– С тобой я поговорю позже! – прогрохотал Ургаш и вернулся к разноцветным глазам Оша. – Так что ты скажешь, орк? Убить тебя?

– Делай как хочешь, – безразлично ответил Ош. Всё равно, с тех пор как его грудь пробила стрела, он был уже мёртв.

Повисло молчание: маленькие жёлтые угольки Ургаша изучали что-то в глазах Оша. Никто из собравшихся орков не смел подать голос. Все терпеливо ожидали, чем кончится эта немая беседа.

– Выгнали или сам ушёл? – наконец спросил Ургаш.

– Умерли, – ответил Ош, догадавшись, что речь идёт о его племени. – Все.

– Хворь?

– Люди.

От этого слова в страшной маске Ургаша что-то неуловимо изменилось, будто она дала трещину. Поразмыслив ещё пару мгновений, он отвернулся от Оша и зашагал прочь.

– Дайте ему пожрать, он остаётся, – кинул он на ходу и обратился к Зоре: – Сама будешь за ним присматривать.

– Вот ещё! – хмыкнула та, но Ургаш наградил её таким тяжёлым и долгим взглядом, что вся её отвага сразу куда-то улетучилась. – Хорошо…

Представление закончилось. Накрытая полинявшей звериной шкурой спина Ургаша удалялась прочь. Орки тоже стали разбредаться по своим углам, утратив к Ошу всякий интерес. Только Зора всё ещё стояла на своём прежнем месте, потирая опухшую щёку.

– Ургаш – вождь? – спросил Ош, подойдя к ней поближе.

– Да.

– Он… всегда такой?

– Всегда.

Ош подумал, прежде чем задавать вопрос, который почему-то сильно его интересовал, и, набравшись храбрости, всё же спросил.

– Ты от его семени?

– Нет. И вообще это тебя не касается!

Зора вернула ему деревянное копьё.

– Если ты решил остаться, то я с тобой нянчиться не буду. Сам ищи себе угол, ты же у нас настоящий орк, – сказала она и зашагала прочь.

Ош провожал её взглядом, думая о том, что теперь делать. Ургаш даже не спросил Оша, хочет ли тот остаться. Впрочем, орк и сам неожиданно для себя понял, что совсем не против. В конце концов, куда ему было идти? Зима на пороге. Одинокий орк вряд ли протянет до весны. Вместе у них больше шансов выжить. Истина, которую ему в полной мере удалось осознать только сейчас.

– Пахнешь странно, – раздался над ухом шепелявый голос, и Ош, вздрогнув, резко обернулся.

Перед ним стоял старый сгорбленный орк, закутанный в хламиду из потёртой сыромятной кожи. Его глаза не светились в ночи. По их блёклому, мёртвому виду Ош догадался, что старик абсолютно слеп. Сморщенную, как сушёное яблоко, голову украшали вялые, свисающие лохмотьями уши необычайных размеров. При этом каждое пестрело россыпью всевозможных серёжек, сделанных из кости.

– Меня кличут Ушан, – представился старик, и Ош тут же поверил в это. – Крушитель велел тебя покормить. Пойдём.

Опираясь на изогнутую палку, старик уверенно двинулся через лагерь. Ош последовал за ним, думая о том, что никогда ещё не видел таких старых орков, тем более слепых. Потерять руку или глаз – это одно, но, как только орк становился обузой, племя без колебаний избавлялось от него. Чаще он уходил сам и больше не возвращался. Так было заведено.

Вокруг орки, составляющие это странное племя, занимались своими обычными делами. Кто-то штопал костяной иглой шкуры и лохмотья, которые они использовали в качестве одежды, кто-то точил топор о речной камень. Однорукий уродливый орк ножом скрёб растянутую на деревянной раме шкуру козла. Матери кормили детёнышей грудью, а мужчины, собираясь на охоту, что-то увлечённо обсуждали у костра. Пламя порождало огромные, оранжевые тени, пляшущие на скальных стенах лагеря, оживляя их. Орки были разными. Слишком разными.

– Кто они? – спросил Ош у старика.

– Я думаю, что ты уже догадался, – ответил, не оборачиваясь, Ушан. – Одних выгнали свои, другие ушли или бежали сами, третьи потерялись, четвёртые стали обузой, как я. У каждого своя история. Мы не племя. Мы скорее то, что люди называют «бандой». Да, банда Ургаша, банда изгоев.

Оша поразило, как хорошо и мудрёно умел говорить этот старик. Почти как человек.

– Ты давно здесь?

– Давно? Да, порядочно. – Ушан поскрёб пятернёй пятнистую лысину. – Я был одним из первых. Тогда нас не набралось бы и дюжины, а сейчас в лагере больше сотни голов.

– А Зора? – Рыжеволосая бестия никак не выходила у Оша из головы.

– С самого начала. Тогда она была ещё совсем малявкой. Мой тебе совет: держись от неё подальше. Ты ведь наверняка уже понял, кто она.

– А кто? – переспросил Ош, боясь услышать ответ, который уже сам представил. Разумеется, Зора была женщиной Ургаша, как иначе? Ведь она сама сказала, что не дочь ему.

Старик остановился и, доверительно нагнувшись к Ошу, тихо прошептал, прикрывая морщинистый рот ладонью:

– Полукровка…

Глаза Оша расширились от удивления. Она? Полукровка? Сначала он хотел спросить, зачем старик обманывает его, но потом, в какой уже раз, отругал себя за глупость. Ну конечно же! Странная внешность, невосприимчивость к солнечному свету – всё говорило об одном! Он всегда думал, что полукровки были чудовищами, но теперь эта уверенность пошатнулась.

А потом он вспомнил свой ответ на вопрос Ургаша. Мог ли он задеть этим Зору? Да, он действительно орк, и это правда, но не прозвучало ли так, будто он не считает орком её? И вообще, кем её следовало считать? Человеком? Нет. Орком? Снова нет. Решив, что подумает об этом позднее, Ош проследовал за Ушаном к небольшой пещере и костерку, над которым сушились связки вяленого мяса, трав и грибов, нанизанных на вытянутые животные жилы.

Немного порывшись в закромах, старик вытащил прокопчённый кусок мяса, завёрнутый в засаленную ткань и пригоршню диких яблок, вялых, но, как оказалось, всё ещё довольно сладких. Пока Ош уплетал нехитрый провиант, Ушан сходил к источнику. Вернувшись с видавшим виды котелком, наполненным водой, он поставил его на угли. Когда вода закипела, он бросил туда охапку молодых еловых иголок, отчего пар, поднимавшийся над костром, приобрёл сладкий хвойный аромат.

– Мне повезло, – признался Ушан, рассевшись у костра на облезлой кабаньей шкуре, накрывавшей стопку дров. – Я слеп, что крот, но Ургаш ценит меня. Я знаю толк в добрых травах и грибах, могу всегда сказать другим, можно ли есть то, что они приносят, или от этого кишки скрутит и кровь из задницы польётся рекой.

Он сделал паузу и, достав из мешка две грубо сработанные деревянные чашки, зачерпнул в них горячего хвойного отвара.

– Вот и скажи мне, Ош, – старик протянул ему одну из дымящихся чашек, – кто ты и чего тебе надо?

И Ош рассказал почти обо всём: о своём племени, о том, как в возрасте восьми зим убил из лука своего первого оленя, о том, что любит заниматься резьбой по кости и дереву, а также различает многие добрые и злые травы. О нападении людей и стреле в груди, о канаве и своём чудесном спасении, о том, как одиноко ему было, пока не встретил Зору… Умолчал лишь о том, что случилось в ту страшную ночь, когда он находился между жизнью и смертью…

Слепой старик не перебивал. Только молчаливо слушал, то и дело отхлёбывая немного елового варева из своей чашки.

Когда Ош закончил, на востоке уже начали пробиваться первые лучи солнца. Хоть лагерь и был защищён от них массивными скальными стенами, Ош видел, как свет озаряет кроны деревьев, растущих наверху.

– Если ты ещё не выбрал себе угла, то можешь лечь здесь. – Старик указал Ошу на кучу соломы и сухого мха, находившуюся у входа в пещерку с припасами. – Когда меня нет, они иногда таскают отсюда еду. Сделать это будет труднее, если придётся перешагивать через тебя. У меня сегодня ещё много дел.

Поднявшись с поленницы, старик устало потянулся и пошёл прочь, постукивая по камню своей отполированной от долгого использования палкой. Сначала Ош немного удивился. Какие дела могут быть у орка средь бела дня? Но потом чуть не рассмеялся. Что солнце может сделать Ушану? Ослепить его второй раз?

Пещера была практически полностью завалена свёртками, мешками и грубыми, сплетёнными из молодой коры корзинами, заполненными дикими кореньями и плодами. Устроившись у входа, Ош решил, что нужно будет вырезать для Ушана новую серьгу в благодарность за угощение и тепло. Конечно, он понимал, что ещё не скоро станет своим, но это всё равно было лучше, чем остаться одному.

Подложив руки под голову и зарывшись в сухой мох, Ош попытался уснуть, однако на этот раз мир грёз не принёс желанного покоя. Стоило орку провалиться в его глубины, как из тёмного марева, напоминавшего ночной туман, освещённый лунами-близнецами, возникло призрачное лицо с горящими голубым огнём глазами. Взгляд, который Ош однажды уже почувствовал на себе тогда, в лесу.

– Не бойся… Ош…орк, – услышал он тот самый шелестящий голос, долетавший до него из клубящейся тьмы, – не надо… бояться…

От этого голоса веяло таким замогильным холодом. Холодом и невероятной, непостижимой тоской…

– Кто ты? – спросил Ош, просто чтобы сказать хоть что-то.

– Не помню… Давно… не помню…

Убедившись, что жуткий дух слышит его, Ош решился задать вопрос, который уже не первый день крутился у него в голове:

– Это ты спас меня или это был Алим?

– Да… – выдохнул Безымянный, как решил называть его про себя Ош.

– Я не понимаю.

– Ты поймёшь…

– Что тебе нужно от меня?

– Мне… нужно вспомнить…

– Что вспомнить?

– Что это… значит… быть… как ты…

Голос Безымянного угасал, словно огонь лучины, которую задувает сильный ветер. Слова всё труднее давались ему, превращаясь в несвязное эхо.

– Как я? – переспросил Ош. – Быть орком?

– Живым…