Эдуард всё ещё не мог прийти в себя после случившегося. Когда охрана явилась на крики, она нашла его без сознания, а раздавленное камнями тело Хэнка не подавало никаких признаков жизни. Недолго думая тюремщики хорошенько прошлись по нарушителю покоя дубинками, после чего оттащили его на работы в пустовавший тоннель.

– Твои новые соседи. – В дрожащем мерцании светоча стояли две тёмные фигуры. – Знакомьтесь, девочки.

Охранник захлопнул решётку и двинулся дальше по тоннелю, вслед за дребезжащими вагонетками, мерно ползущими через горные недра.

Никто не видел и не слышал того, что произошло в тупике, и теперь Эдуард думал, не привиделись ли ему эти мёртвые синие глаза? Не родились ли загадочные, тревожные слова в его безумном сознании?

«Когда ночь окрасится кровью… – вспомнил он. – Когда ночь окрасится кровью, они вернутся».

– Меня зовут Уолтер, – дружелюбно представился один из новых напарников, подняв ладонь в приветственном жесте.

Эдуард поднял опухшее, грязное лицо и безразлично посмотрел на новых сокамерников.

Первый, молодой человек неприметной внешности, мог быть как северянином, так и уроженцем любой другой провинции. Кожа его всё ещё помнила, что такое солнце, а волосы и борода были слишком ухожены для тоннелей. Эдуард сразу распознал в нём новоприбывшего. Он мог бы спорить на любые сокровища, что Уолтер работал в шахтах не больше месяца.

Второй напарник был невысок, но крепок, на вид чуть старше самого юноши. Он грубо оттолкнул в сторону Уолтера и бесцеремонно принялся выгребать из пустой вагонетки скудный паёк. Холодное пламя светоча позволяло разглядеть, что большую часть жилистого, смуглого тела незнакомца покрывали татуировки, выдававшие в нём южанина и вора.

– Эй, приятель, – начал было Уолтер, опустив руку на плечо татуированного парня.

Словно по волшебству, в руке южанина появилась заточка, грубо сработанная из стального гвоздя, обмотанного полоской грязной ткани.

– Назови меня так ещё раз, крыса, и я сделаю из тебя евнуха.

Уолтер примирительно вскинул руки и отпрянул к противоположной стене.

– Ну-ну, давайте не будем совершать глупостей. – Голос Уолтера дрогнул. – Мы же все здесь разумные люди…

– Я не понял, ты меня сейчас глупым назвал, крыса?

Эдуард отстранённо наблюдал за этой сценой, как за театром марионеток. Ему были безразличны и судьба сегодняшнего пайка, и судьба двоих этих людей, казалось, соревнующихся в глупости, и, если на то пошло, его собственная судьба тоже. Он никак не мог прогнать из памяти глаза Хэнка, мерцающие мёртвым огнём, и голос, промораживающий до самых костей. Голос, предрекающий страшное будущее…

Наконец, справившись с собой, Эдуард поднялся, взял кирку и пошёл в тупик штрека. Как обычно, он надеялся, что добрый труд поможет ему справиться с тревогой и горькими мыслями. Поможет преодолеть их.

Скоро к нему присоединился Уолтер. Татуированный пинками загнал его туда, оставив себе погрузку руды в вагонетку, самую простую работу.

Новый штрек был широким. Гораздо больше того, в котором они работали с Хэнком. Взрослый мужчина мог расставить здесь руки и не дотянуться до противоположных стен.

– Как тебя зовут, парень? – осведомился Уолт, ударяя киркой.

– Эд, – коротко ответил юноша.

– За что ты здесь, Эд? Ты не похож на этих. – Он презрительно кивнул в сторону орудующего лопатой южанина.

– Да ни за что особенно, – буркнул Эдуард. Сейчас ему ни с кем не хотелось говорить, а уж тем более – знакомиться.

– Вот и я, – вздохнул Уолтер, но Эдуарду его интонация почему-то показалась неискренней.

Остаток дня работали молча. Изредка южанин недовольно ворчал, что надо крошить руду мельче. Крупные глыбы тяжело было поднимать в вагонетку. Этот каторжанин производил впечатление грубого, злобного и недалёкого человека. Хэнк предупреждал Эдуарда о подобных типах, советуя держаться от них подальше.

На этот раз, когда светоч погас, вагонетка была наполнена породой до краев. Работать втроём, даже в такой компании, оказалось значительно легче, чем тянуть на себе старого Хэнка, но, когда Эдуард засыпал, устроившись на связке опорных балок, он чувствовал лишь тревогу и гнев. Гнев на отца, за грехи которого он попал сюда. Гнев на Хэнка – что тот оставил его. Гнев на охранников и сокамерников. Но более всего Эдуард сердился на самого себя, на свою неспособность что-либо изменить.

Вдруг он услышал в темноте нечто. Призрачное эхо звука не громче мышиного шага. Почувствовал еле заметное колебание воздуха. Эдуард было решил, что это снова забавляются предвестники его крепчающего сумасшествия. Быть может, в этот раз он окончательно свихнётся, поставив таким образом жирную точку в той безнадёжной драме, в которую превратилась теперь его жизнь? Однако безумие не спешило. В тоннеле послышались какая-то вполне реальная возня, сопение и сдавленная ругань.

– Эй, что там происходит? – спросил Эдуард, с которого мгновенно слетели остатки сна.

Вместо ответа из темноты раздался приглушённый, булькающий стон, и Эдуарда прошиб ледяной озноб, налетевший на него, как дыхание зимы. В тоннеле кто-то умер. Он словно почувствовал это своим нутром.

– Уолтер? – позвал он, но пустота впереди него внезапно превратилась в сильные, горячие руки. Они схватили его, повалив на балки, а в горло уткнулась острая холодная сталь, пресекая любые попытки к сопротивлению.

– Уолтер не ответит, – произнесла тьма голосом татуированного заключённого. – А теперь скажи мне, Эд… или Эдуард, кто ты такой и зачем к тебе подослали лунного брата?

– Лунного брата? Я не…

– Ты плохо меня расслышал, Эдуард?

Стальное жало стало медленно погружаться в шею, и юноше понадобилось всё своё самообладание, чтобы не запаниковать.

– Я – Эдуард. Эдуард Колдридж.

Острие прекратило своё смертоносное движение.

– Колдридж? – В голосе южанина звучало лёгкое удивление. – В смысле тот самый Колдридж?

– Тот самый, – нехотя подтвердил Эдуард. Испуг в нём стремительно превращался в ярость.

– Солисово пекло!

Заточка исчезла, оставив на горле Эдуарда неглубокую, но болезненную ранку. Когда южанин ослабил хватку, юноша с силой оттолкнул его и запоздало вскинул руки, обороняясь. Подчинившееся инстинктам тело сделало это самостоятельно, не слушая того, что говорил ему разум.

– Да не нервничай ты так, – насмешливо успокоил его сокамерник. – Твоё сердце колотится так громко, что на нас сейчас свод обрушится.

– Ты… – Эдуард попытался взять себя в руки. – Ты сказал что-то про «лунного брата»?

– Ага. Звать Уолтом, если это его настоящее имя, в чём я, мать твою, очень сильно сомневаюсь. Интересовался, как тебя зовут, помнишь?

– Уолтер?

– Ну да, воспитанный такой, приветливый, дружелюбный парень. Крался к тебе в темноте с киркой в руках.

– С киркой? Зачем?

Эдуард не знал, верить ли тому, что он слышит.

– Ты что, совсем тупой, лордёныш? Чтобы кудри твои расчесать золотые. Если к тебе ночью крадётся лунный брат, ты можешь быть уверен, что он не дорогу к корчме хочет у тебя спросить.

– Почему ты называешь его так? Кто такие «лунные братья»?

– Разрази меня понос, ты и этого не знаешь? Чему вас там учат на Востоке? Ну а о Самоцветных островах-то ты хоть слышал?

Эдуарду не понравилось, как он отозвался о Востоке. Это была его родина, владения дома Колдриджей. Владения его отца. Во всяком случае, так было раньше.

– О них слышал, – вспоминая рассказы Хэнка, буркнул Эдуард. Он никогда не был там, но иногда ему казалось, что улицы Сан-Тара известны ему так же хорошо, как родной Варган.

– Так вот, есть там такие парни. За умеренную плату отправляют людей к лунному богу…

– Лунному богу?

– Ну да, они ему поклоняются. Двуликий, и эти парни ему под стать… Те ещё праведники.

– Ты убил его?

– Ещё как убил, и сделал бы это снова.

– Почему я должен тебе верить? Я даже не знаю, как тебя зовут и за что ты здесь! Может, ты просто убийца? Зачем тебе вообще спасать меня?

– А как ты думаешь, кто был бы следующим? Или ты считаешь, что лунное братство свидетелей оставляет? Повезло еще, что этот кусок дерьма решил начать именно с тебя!

Эдуард не верил своим ушам. Неужели он ошибся? Грубый и злобный бандит оказался не так уж глуп и прост, как ему показалось на первый взгляд. Слушая его, он снова прокручивал в памяти минувший день. В Уолтере действительно было что-то странное. Его неискренность сквозила не только в словах. Даже в движениях. Особенно когда татуированный парень задирал его. Делал ли он это специально? Уолтер словно пытался казаться более неуклюжим и безобидным, чем был на самом деле. Его поддельная личина давала трещину лишь иногда…

– Можешь сам глянуть, если не веришь мне. У этих душегубов под подбородком татуировка в виде двух лун, правда я не знаю, разглядишь ли ты её сейчас. Здесь темно, что у Солиса в заднице!

Собравшись сделать это, Эдуард тут же остановился. Он очень живо представил, как шарит в темноте, всматриваясь в мёртвое тело убийцы. Как тот хватает его холодными, безжизненными пальцами. Как загораются два леденящих душу синих глаза, а призрачный голос кричит о надвигающейся тьме…

– Нет, – он бессильно опустил руки, – я верю тебе.

– Ну и дурак. Когда за тобой охотится лунное братство, лучше никому не верить.

– Охотится? Будут и другие?

Каторжник неприятно рассмеялся. Впрочем, его смех был гораздо здоровее и живее, чем смех покойного Хэнка.

– К гадалке не ходи. У меня однажды был дружочек, за которого им кто-то заплатил.

– И что с ним стало? – спросил Эдуард, хотя и сам уже догадывался, каким будет ответ.

– Я же говорю, у меня был дружочек.

В штреке повисло молчание.

– Как тебя зовут? – спросил Эдуард.

– А что? – В грубоватом голосе нового знакомого звучали нотки подозрительности.

– Ну, ты знаешь моё имя. Было бы справедливо открыть мне своё.

– А мир вообще не больно-то справедлив. – Южанин усмехнулся, и Эд подумал, что не добьётся от него искренности. – Ну да ладно. Мамка, упокой Древние её беспутную душу, звала меня Ярви, но в том дерьмовом месте, где я вырос, меня кличут Трёхпалый.

Эдуарду показалось, что это очень подходящее имя для головореза с большой дороги. Сложно было представить себе такого лорда, однако если отец и научил его чему-то, так это достойно обходиться с человеком, невзирая на его происхождение.

– Благодарю тебя, Ярви Трёхпалый. Я у тебя в долгу.

Ярви снова заржал, как простуженный хряк.

– Только не кланяйтесь, ваша светлость! – Он изнемогал от смеха. – Всё равно я ни хрена не увижу в этой темени!

Когда смех иссяк, Ярви продолжил гораздо серьёзнее:

– Послушай совета битого пса, Эдуард Колдридж. В следующий раз, когда кто-то спросит у тебя твоё имя, соври ему. Дольше проживёшь.

Эдуард не ответил. Несмотря на беды, постигшие его семью, он всё ещё оставался Колдриджем. В его жилах текла благородная кровь древнего рода правителей Варгана. Сама мысль о том, чтобы скрывать своё происхождение, казалась ему оскорбительной. Гордость не даст ему сделать этого. Гордость и достоинство.

– А теперь, если вы закончили с любезностями, лорд Колдридж, я сегодня ещё хотел немного поспать. – Говоря это, Ярви копошился в темноте, устраиваясь на отдых. – Скоро работать, а теперь у нас на одну пару рук меньше.

– Не называй меня так, – сказал Эдуард, как он уже говорил это когда-то старому Хэнку.

– Как изволит ваше лордство, – усмехнулся Ярви, проигнорировав его просьбу.

– А как же… – Эдуард помедлил, – тело?

– Да наплевать! Завтра что-нибудь придумаем.

Ярви протяжно зевнул, намекая на то, что разговор окончен, и Эдуард решил последовать его примеру. Ранка на шее саднила, но, закрыв глаза, он неожиданно почувствовал себя лучше. Непостижимым образом присутствие Трёхпалого успокаивало. Да, он был преступником, даже убийцей, но, если ты заперт в клетке с волком, который, по всей видимости, не собирается тебя есть, чувствуешь себя всё-таки увереннее, чем просто в пустой клетке.

Эдуард отвернулся к стене и забылся сном, но пробуждение его не было спокойным.

– Какого лешего у вас тут случилось? – проревел охранник.

Голубой огонь светоча больно резанул по сонным глазам. Прикрывая их рукой, Эдуард осмотрел штрек и увидел, что на голове покойного Уолтера красуется огромный камень. От удара его череп треснул, будто зрелая тыква. Вне всяких сомнений, это была работа Ярви. Сам каторжник, как ни в чём не бывало, посапывал у стены, укрывшись тряпками среди рабочих инструментов.

– Так… вчера работали, вот его и пришибло, – нашёлся Эдуард, протирая глаза. – Новенький, чего с него взять…

– Ну… – растерянно протянул охранник, разглаживая рыжую с проседью бороду, – старуха, видать, по пятам за тобой ходит.

Он распорядился, чтобы сборщики руды закинули тело в пустую вагонетку, а когда они закончили, вновь обратился к Эдуарду:

– Смотри, чтобы последний раз. Ещё один мертвяк в твоём штреке – замуруем тебя вместе с ним, понял?

Громыхнув решёткой, бородатый здоровяк исчез в тоннеле.

– Отлично справился, Эдди. – Ярви вылез из-под пыльного тряпья. – Мне бы он ни за что не поверил.

Теперь при свете горящей каменной губки Эдуард разглядел, что на правой руке его нового знакомого не хватало двух пальцев. Мизинца и безымянного.

«Так вот почему его прозвали Трёхпалым», – подумал юноша.

Само по себе это увечье его не удивило. Быть может, Эдуард и не слышал про лунных братьев, зато он прекрасно знал, что в Торной гавани за воровство рубили пальцы. Видать, после второго раза Ярви либо больше не попадался, либо сменил род деятельности. Например, на тот, за который человека отправляют гнить в подземелья Гнезда Олофа.

Лицо у Ярви было малоприятным. Он чем-то напоминал злобного хорька с маленькими тёмными глазками. Волосы свои он, по-видимому, обрезал самостоятельно, не позволяя им мести плечи, а вот борода и усы у него, казалось, вовсе не росли.

Ниже шеи всё его тело покрывала сеть татуировок, разглядеть которые Эдуард не мог при столь тусклом свете.

На этот раз скудный провиант, как обычно находившийся на дне вагонетки, Ярви разделил между ними поровну.

– Набирайся сил, приятель. Они тебе ещё понадобятся.

В ответ на вопросительный взгляд Эдуарда Ярви улыбнулся хищной щербатой улыбкой и задал лишь один короткий вопрос:

– Что есть священная обязанность узника, Эдди?

– Я не знаю.

Ярви поднял руку и сжал смуглый жилистый кулак.

– Она заключается в том, чтобы бежать!

«Вольному – воля», – неожиданно всплыли в памяти Эдуарда слова отца, однако это было нечто большее, чем просто слова. Это был девиз дома Колдриджей. Неужели два года тоннелей, два года без света и надежды заставили его забыть? Почему он вспомнил об этом только сейчас?

Разрушенные дома и горящие поля. Люди, отданные на расправу мечу. Много раз Эдуард думал о том, как мог отец обречь своих подданных на подобную участь. Был ли он безумен, как говорили клирики Наследия, или ему действительно открылась какая-то тайна? Тайна, заставившая его выступить против капитула и самого короля… Тайна, унесённая им в могилу. В памяти ожила страшная картина: затопленная человеческим морем площадь Варгана и вспорхнувшие над ней вороны, встревоженные одиноким ударом топора о плаху.

– Вольному – воля, – произнёс вслух Эдуард, и ему понравилось, как это прозвучало.