Когда он проснулся, в пещере было холодно. Костёр давно погас, а в щель между шкурами, закрывающими вход, лился тусклый отблеск рассвета.

Адам сложил ладони лодочкой и подышал на них, чтобы согреть окоченевшие пальцы. Изо рта вырвалось облачко тёплого пара.

Грубый полог разошёлся в разные стороны, и в пещеру ввалился Локвуд. Одной рукой старик отряхивал снежинки с серого балахона, а другой прижимал к животу стопку дров.

Вскочив с походного сундука, укрытого линялой шкурой какого-то зверя, Адам приблизился к наставнику, забирая у него неумело нарубленное дерево.

– Извините, мастер Адам, – старик виновато улыбнулся, – я вас разбудил.

– Учитель, ты не должен носить такие тяжести! – упрекнул его юноша, но Локвуд только отмахнулся.

Они находились в лагере орков уже несколько дней, но те всё ещё ничего не предпринимали, чтобы обменять людей на выкуп, как это изначально предлагал сделать Ош. Иногда орк приходил, чтобы поговорить с ними, задавал вопросы о королевстве, жизни и обычаях людей. Странный орк. Нельзя сказать, что за свою короткую жизнь Адам часто их видел, но даже он понимал это.

Почему Ош сделал то, что сделал? Почему не убил их, как того хотели другие орки? И потом, настораживал его глаз. Синий и бездонный. Всякий раз под холодным взглядом этого живого сапфира мальчику становилось не по себе.

Сначала Адам просил разрешения вернуться на поле боя и предать тело отца земле, но Ош говорил, что это невозможно и Ургаш не позволит им покинуть лагерь. Тогда юноша сказал, что ни он, ни Локвуд больше не будут отвечать на вопросы орка. С тех пор Ош не приходил.

Еду пленникам приносил старый слепой орк с огромными и обвисшими, как вялые лопухи, ушами. Забавно, но чем-то он напоминал Адаму Локвуда. Быть может, из-за возраста, а может, из-за стариковской привычки что-то недовольно ворчать себе под нос.

– Грязные создания… – Локвуд подложил несколько щепок в окружённое круглыми камнями кострище и попытался раздуть безнадёжно холодные угли. – Вам лучше не выходить из пещеры, мастер Адам. Снаружи небезопасно.

Наблюдая за безуспешными попытками воскресить угасшее пламя, Адам запустил руку в карман своего походного плаща и извлёк оттуда кресало с кусочком кремня. Изящная стальная поделка в виде плоской головы быка. Он протянул её Локвуду.

Старик взял из его рук огниво и, отщипнув от старой шкуры клочок меха, быстро вдохнул в костёр новую жизнь. Огонь не только согревал тело. Как только на грубых каменных стенах заиграли оранжевые всполохи, в пещере сразу стало не так уныло.

Вернув огниво, Локвуд пристально посмотрел на ученика. Адам догадывался, о чём думает наставник. Огниво подарил ему отец. Он сделал его своими руками в небольшой дворовой кузнице. Несмотря на титул виконта, Юстас Олдри никогда не чурался работы. Он всегда был смелым, добрым и открытым человеком, которого любили подданные.

«А теперь его больше нет», – с горечью подумал Адам, но не позволил печали вырваться наружу. Он должен быть сильным, ведь теперь он – глава семьи, правитель удела. Снова и снова он повторял себе это, сдерживая боль внутри, заглушая её усилием воли. Она ещё даст о себе знать, но это потом, когда никто не будет его видеть.

– Что теперь станет с нами, учитель?

Локвуд отвернулся к костру, грея морщинистые, как мятая бумага, руки.

– Орки получат свой выкуп и отпустят нас, – ответил ключник, но Адам не услышал в его словах непоколебимой уверенности. Он просто утешал его, как делал это всегда. Старый, добрый Локвуд. Мудрый и нудный, как толстый пыльный учебник.

– Но кто заплатит за нас выкуп? Ведь у нас нет денег!

– Король не оставит своих подданных. – Как всегда, старик свято верил в безграничное могущество и мудрость короны. – Милостью Древних мы вернёмся домой к весне. Вот увидите, мастер Адам.

Юноша хотел спросить ещё что-то, но тут шкуры, закрывающие вход в пещеру, распахнулись, и на пороге показался Ош. Его лицо, если это слово вообще можно было применить к орку, выглядело взволнованным.

Вслед за ним вошла мрачная Зора. Она нравилась Адаму больше других орков. Быть может, потому, что Зора больше походила на человека, чем остальные её соплеменники. Учитель же, напротив, не разделял этой симпатии.

Собственно, если не брать в расчёт исключительно жуткого Ургаша, это были единственные орки, с которыми Адаму довелось близко познакомиться.

– Мне нужно с тобой поговорить, старик, – сказал Ош, глядя на Локвуда.

Тут Зора схватила родича за предплечье и бесцеремонно оттащила в сторону. Они некоторое время сердито шептались, но Адам не мог их расслышать. Резко прервав беседу, Зора стремительно покинула пещеру.

– Мне нужно поговорить с тобой, – повторил Ош и перевёл взгляд на Адама, – наедине.

Старик начал было возмущаться, но Адам успокоил его, положив свою крепкую руку на плечо учителя.

– Всё в порядке, наставник. Я всё равно хотел немного пройтись.

Не дожидаясь, пока Локвуд начнёт возражать, он вышел.

Снаружи оказалось не так холодно, как он думал. Выпавший в предрассветные часы снег укрыл всё вокруг тонкой белоснежной простынёй, на которой особенно чётко выделялись свежие следы. Одна из цепочек таких следов принадлежала Зоре, чья фигура стремительно удалялась прочь.

Адам решил пройтись до поленницы, а вернее, до того гротескного нагромождения мёртвой древесины, что находилось в противоположном конце лагеря. Дрова, принесённые Локвудом, скоро прогорят, и юноша не хотел, чтобы старый учитель вновь шёл за ними.

Закутавшись в плащ и протяжно шмыгнув покрасневшим носом, Адам двинулся меж тлеющих костров и грубых навесов, сделанных из шкур и тех подручных материалов, что можно было найти в местном лесу. Некоторые строения напоминали ему птичьи гнёзда, ощетинившиеся прутьями хвороста и колючими ветвями ели.

На мир вокруг медленно, но неизбежно надвигалось утро, и орки готовились ко сну. Как и говорил учитель, они были созданиями тьмы и солнечный свет мучил их. Адам и представить не мог такой жизни. Жизни без солнца.

Думал ли Адам о побеге? Он засыпал и просыпался с этой мыслью, но Ош заверил пленников, что часовые, назначенные Ургашем, поочерёдно несут охрану всех входов и выходов из лагеря. Разумеется, день приносил им страдания, как и всем оркам, но страх перед гневом вожака заставлял часовых терпеть. Даже если удастся миновать стражей незамеченными, куда идти дальше? Ни Адам, ни Локвуд не знают этих мест. Орки настигнут их раньше, чем беглецам удастся найти людей и помощь.

В утреннем полумраке, сгустившемся между жилищами орков, мелькнула какая-то тень. Адаму показалось, что она двигалась гораздо быстрее, чем того требовала неспешная жизнь отходящего ко сну лагеря. Охваченный плохим предчувствием, юноша прибавил шагу, но это не помогло. Внезапно перед ним выросла сгорбленная фигура, закутанная кое-как сшитыми вместе шкурами мелких пушных зверей. Из-под шапки свалявшихся, чёрных как уголь волос на Адама смотрели огромные жёлтые глаза, и во взгляде этом было что-то знакомое.

– Свеженький… – процедил орк, протягивая к Адаму корявую, как древесный корень, лапу. – Вкусненький…

Голод – вот что было в этих глазах. Адам видел такое и раньше, только тогда это были глаза людей. Орк смотрел на него как на хлеб. Алчный, дрожащий, полубезумный взгляд.

Юноша инстинктивно отшатнулся, и как раз вовремя. Со свистом рассекая воздух, на лапу орка обрушилась изогнутая палка. Встретив на своём пути плоть, сухая древесина породила звонкий шлепок, который заставил бы сморщиться любое живое существо, услышавшее его.

Отпрянув назад, орк зашипел, прижимая ушибленную руку к груди. Лишь тогда Адам понял, что рука у орка была только одна. Место второй занимала короткая изувеченная культя.

– Иди отсюда, – напутствовал орка вислоухий слепой старик, что приносил пленникам еду. – Иди, пока не получил ещё!

Подкрепляя угрозу, он вновь замахнулся тяжёлой палкой.

Несмотря на увечье, однорукий был больше и явно сильнее старика, но, вопреки опасениям Адама, он подчинился, убравшись восвояси.

– От тебя пахнет страхом, маленький человек. Они чувствуют его.

Адам осмотрелся вокруг и только теперь понял, что здесь были и другие орки, проявлявшие к нему интерес. Огненными топазами их глаза мерцали в глубоких утренних тенях лесного лагеря. Но похоже, что присутствие незрячего старика умерило их жадное любопытство.

– Я – Адам Олдри, – представился юноша. Пообщавшись с Ошем, он успел понять, что имя у орков, как и у людей, играло особую роль.

– Ушаном меня кличут, – ответил старик, смотря поверх него мутными, молочно-белыми глазами. – Зови и ты.

– Я туда, – Адам указал в сторону свалки древесины, предназначенной для костров, но тут же вспомнил, что его собеседник слеп, – за дровами.

– Идём.

Глухой хруст снега под ногами нарушался мерным стуком палки Ушана по промёрзшим насквозь камням.

Запах страха… Адам думал над тем, что сказал ему старый орк. Он действительно боялся, но не однорукого дикаря и не алчных взглядов жёлтых угольков, скрывающихся во тьме. Его страшили мысли о матери. Случись с ним что, она останется без всякой поддержки с годовалым ребёнком на руках, его маленькой сестрой. Локвуд уже немолод. Сможет ли он вообще пережить зиму в таком месте, если орки не отпустят их? Подданные… Их не так много, но это честные и порядочные люди. Кто позаботится о них теперь? Кто заступится за них при дворе? Раньше от всего этого он мог спрятаться в тени отца, но теперь его фигура, казавшаяся раньше столь непоколебимой, всесильной и вечной, исчезла, оставив Адама один на один с миром. Отец учил его быть сильным, ничего не бояться. Но как победить страх ответственности, что обрушилась на его плечи, словно снежная лавина?

Адама пугало будущее. В душе он хотел, чтобы всё было по-старому. Хотел вновь стать беспечным ребёнком, заботами которого были лишь мелкие хозяйственные дела да науки старого Локвуда. Хотел снова бегать босиком под дождём, смеяться и ловить лягушек в заросшем высоким камышом пруду. Хотел, но понимал, что его желаниям не суждено сбыться…

В детстве Адам часто мечтал о том дне, когда станет взрослым – как отец. Когда никто не будет говорить ему, что делать. Как бесконечно глуп и наивен он был!

Набрав достаточно дров, а вернее, столько, сколько он мог унести, Адам в сопровождении своего необычного спутника двинулся назад к пещере.

– Второй человек, старый, он знахарь? – спросил Ушан.

Адаму этот внезапный интерес показался немного странным.

– Наставник? – уточнил он.

– Наставник, – подтвердил слепой орк, чуть помедлив, и Адам понял, что это слово ему незнакомо.

– Он ключник нашего поместья, – с оттенком гордости в голосе продолжил Адам, – работа вивария[1] входит в его обязанности.

– Виварий? – переспросил орк, и Адам вновь понял, что это чуждое орку понятие.

– Знахарь.

– Хороший?

– Да, – с уверенностью ответил Адам. Он никогда не встречал других вивариев, но вера в способности старого учителя была в нём невероятно сильна.

Казалось, его ответ вполне удовлетворил Ушана, и остаток пути они проделали в молчании, расставшись у самого входа в пещеру.

Внутри Ош и Локвуд всё ещё сидели у костра. Они не говорили ни слова и даже не взглянули в сторону Адама, когда тот вошёл. Казалось, ключник погрузился в глубокие раздумья.

– Подумай, – сказал Ош, поднимаясь. – Время уходит.

С этими словами он вышел.

– В чём дело? – спросил Адам озабоченно.

– Ургаш умирает.

– Умирает? – переспросил Адам, и старик тут же жестом показал ему, что об этом стоит говорить тише.

– Они не знают, – пояснил наставник, бросив взгляд в сторону выхода. – Нескольким оркам пока удаётся держать это в тайне от остальных.

И тут до Адама дошло. Вот к чему вопросы Ушана о Локвуде! Старый орк знал, что происходит!

– Они хотят, чтобы ты помог ему?

Локвуд кивнул.

– Ош говорит, что если мне удастся его спасти, то они отпустят одного из нас.

Адам опустился рядом и с надеждой посмотрел на него.

– Это же прекрасная возможность, учитель! Вы сможете вернуться домой, помочь моей матушке, написать лорду Дювалю или даже Его величеству…

– Какой вздор! – В глазах старика плясало отражение костра. – Если кто и отправится домой, то это будете вы, мастер Адам!

– Я не оставлю тебя здесь, наставник!

Пылающие глаза Локвуда смягчились, и в них показалась та щемящая стариковская нежность, с которой порой смотрят на своих внуков и правнуков.

– Оставите, да ещё как, – сказал ключник, накрывая руку Адама сухой, морщинистой ладонью. – Вы теперь виконт, помните? От вас зависит много людей.

– Но… – Адам боялся произнести этот вопрос, словно его слова каким-то магическим образом могли воплотиться в жизнь, – если он умрёт?

Локвуд помрачнел и снова уставился в огонь.

– Тогда мы пропали, молодой господин, – признался он. – Орки – не люди. Их уклад далёк от освящённой величием Древних монархии. Они уважают только силу, и, как только о смерти Ургаша станет известно, здесь начнётся…

«Резня», – закончил про себя мысль наставника Адам.

– Я служу дому Олдри много лет, – не без гордости произнёс старик. – Я служил вашему деду, затем – отцу, а теперь служу вам, молодой господин. И только вам решать, стоит ли мне врачевать это… существо.

Адам догадывался, куда клонит Локвуд. Сам он наверняка уже принял какое-то решение, но хотел преподать очередной урок своему ученику. Ведь отныне тому придётся принимать решения самостоятельно. Как и разбираться с последствиями этих решений.

Помощь больному орку – не просто милосердный поступок. Адаму, как и любому другому верноподданному, было прекрасно известно о наказании, которое грозило всякому, кто захочет оказать содействие этим дикарям. Знал об этом Ош или нет, но он предлагал им сознательно нарушить закон. Впрочем, выбора у них не было.

– Помогите ему, наставник, – сказал Адам и ободряюще улыбнулся.

Смерив своего воспитанника взглядом, в котором одобрение мешалось с тревогой, старик поднялся.

– Ваша воля моими руками, – кивнул ключник и вышел из пещеры.

Да, смерть отца сделала Адама Олдри новым виконтом. Но ему было четырнадцать лет.

* * *

Даже не обладая чутьём орка, Локвуд сразу почувствовал гнилостный запах, витавший под высоким сводом жилища вождя, самого крупного строения в лагере. Это гротескное нагромождение камней, дерева и шкур находилось на самом высоком месте, прилегая к скальной стене. Снаружи оно казалось гораздо больше, чем было внутри.

Изрядно запыхавшись при коротком, но крутом подъёме, старик не без труда перевёл дух и огляделся. Жилище Ургаша изобиловало всевозможными трофеями, от вываренных добела черепов до покрытого ржавчиной оружия. В полумраке нельзя было разглядеть, кому принадлежали эти старые кости, но ключник готов был ручаться, что и человеческие останки присутствовали здесь в изрядном количестве.

Зажатые между камнями, сушёные лесные травы курились у очага. Некоторые из них Локвуд сразу узнал, другие были ему незнакомы.

Вслед за Ошем старик прошёл в глубь помещения, пока не оказался у огромной лежанки, на которой покоилась, укрытая ворохом шкур, туша Ургаша. Глаза орка были закрыты, веки подрагивали. Искажённое внутренней борьбой лицо покрывала испарина. Рядом с кроватью, сжимая волосатую лапищу вождя, сидела Зора. При виде этой почти трогательной сцены Локвуд, сам того не замечая, на мгновение забыл, что перед ним орки, представители злобного и свирепого народа.

«Сколько ещё людей в королевстве видели то, что вижу сейчас я?» – подумал старик.

Он собирался спросить, что за недуг свалил вождя, но не успел. За спиной раздался уже знакомый чуть шепелявый голос:

– Рана в боку не проходит. Плохая рана. Плохой запах.

Локвуд оглянулся и увидел Ушана, тихо подходившего к лежанке. Несмотря на слепоту, старый орк прекрасно ориентировался в обстановке. Он явно был здесь частым гостем.

– Я приложил добрые травы, – Ушан указал на камень, выполнявший роль стола, на котором лежали пучки сушёных растений и грубая каменная ступа с пестиком из куска бедренной кости какого-то животного, – но они не помогают.

Ключник осторожно приблизился к ложу больного и тут же встретился с глазами Зоры, в которых пылала гремучая смесь из гнева, страха и недоверия.

– Мне нужно посмотреть, – как бы оправдываясь, сказал он, указывая на Ургаша.

Девушка встала и, ничего не сказав, вышла.

Опустившись на освободившееся сиденье, сделанное из сухого пня, Локвуд аккуратно убрал покрывало. В нос тут же ударил резкий смрад грязи, пота и гнилого мяса, но старик не отпрянул и даже не изменился в лице. На своём веку он поведал немало ран и увечий.

На опухшем боку Ургаша красовалась неаккуратная повязка, которая плотно прижимала к телу вполне добротный компресс из зеленоватой кашицы лечебных трав. Отодвинув его в сторону, Локвуд обнаружил небольшую воспалённую рану от стрелы. Плоть вокруг неё вздулась и потемнела, а из отверстия сочился желтоватый гной.

Первый беглый осмотр не принёс ответа. На теле великана были и другие свежие ранения, которые, несмотря на его плачевное состояние, уже умудрились затянуться, образовав выпуклые рубцы.

– Он чем-то болел?

– Ургаш никогда не болеет, – заверил Ушан, покачав головой. – Никогда.

– Наконечник остался внутри?

– Я протолкнул стрелу, как и остальные, – ответил Ушан, и в его голосе послышалось раздражение. – Она вышла с другой стороны. Внутри ничего не должно быть.

Локвуд понял, что задел старика. Пускай он и был слепым орком, но во врачевании, похоже, кое-что понимал.

В чём же было дело? Заражение крови? Яд? Всем было известно, сколь живучи орки. Локвуд судорожно вспоминал труды королевского вивария о сравнительной анатомии, которые ему доводилось читать много лет назад. Не похоже, чтобы инфекция могла просто свалить орка, а особенно такое чудовище, как Ургаш. На его массивном теле виднелись куда более страшные шрамы.

Неожиданная догадка посетила Локвуда при более детальном осмотре раны.

– Покажите мне стрелу.

Ушан отошёл к противоположной стене и скрылся в тенях, рождаемых дрожащим огнём костра. Вскоре слепой орк вернулся, сжимая в руках два наконечника с обломанными древками.

– Не помню, какая из них, – пожал плечами Ушан, подавая остатки стрел Локвуду.

Первый наконечник был совершенно обычным и не заинтересовал ключника, но второй… Он взял его в руки, как ядовитую змею. Чуть вогнутая кромка и мелкие символы, украшавшие наконечник, не оставляли никаких сомнений. Всего один раз в жизни Локвуд видел нечто подобное.

– Сантарская блуждающая стрела, – сказал он с содроганием.

Вид этого небольшого кусочка металла рождал в нём неожиданно тревожные мысли.

– Вскипятите воды, – сказал Локвуд твёрдым, не терпящим возражений голосом. – Мне нужен острый нож, полотно, свечи и травы. Все, что есть.

Отчаянно роясь в памяти, он надеялся, что ему хватит знаний и опыта, чтобы осуществить задуманное. Локвуд посмотрел на свои старые трясущиеся руки и попытался унять дрожь. Слишком многое сейчас зависело от них.

Пока Ушан занимался приготовлениями, ключник подозвал Оша, который за всё время осмотра не проронил ни слова, но внимательно наблюдал за происходящим.

– Мы вдвоём справимся здесь, – сказал старик, – проследи, чтобы нас не тревожили.

Орк коротко кивнул и собрался уходить, но Локвуд жестом задержал его.

– Я тебя попрошу, Ош. – Его лицо выглядело озабоченным и бледным. – Ступай к Адаму, побудь с ним, пока я не закончу.

Локвуду нелегко было сказать это. Кто бы мог подумать, что он будет просить какого-то орка присмотреть за своим драгоценным воспитанником! Глаза старика вновь упали на злосчастный наконечник.

– Братство… – прошептал он так, что даже Ушан не услышал этого. – Среди них был кто-то из братства. Так далеко на Севере…

[1] Виварий – главный лекарь при знатном доме. В малых домах обязанности вивария часто исполняет ключник. Также должность вивария существует при крепости, в армии либо при крупном событии.