Они вернулись на высотку и принялись обустраи­вать ее для последнего сражения.

Чеченцы не заставили себя долго ждать. В слепя­щих лучах низко полыхавшего над горами солнца Тер­пухин увидел, что вдали по ущелью на ухабах подпры­гивает коробочка джипа. Близко чеченцы не подъеха­ли, остановились и рассыпались цепью, насколько это им позволяла гористая местность. И опять не выдер­жал Демидов. Увидев противника, он потерял голову и застрочил из автомата.

—   Чумной ты, что ли? — заорал Терпухин. — Па­троны побереги, сколько у тебя их?! Ты же обнаружи­ваешь себя!

Демидов виновато втянул голову в плечи. А через мгновение ущелье наполнилось громоподобным грохо­том выстрелов крупнокалиберного пулемета. 12,5-миллиметровые пули, почти снаряды, в мгновение ока раз­метали камни, собранные Терпухиным и Демидовым для оборудования огневых позиций. Автоматчики ко­роткими перебежками стали приближаться к подно­жию горы.

—   Ты хорошо из пулемета стреляешь, — сказал Терпухин. — Попробуй достать джип...

Демидов залег за пулеметом, передернул затвор, долго прицеливался, но пустил лишь короткую оче­редь — пулемет внезапно осекся. Что, патронам капут? — Демидов бросил на Тер­пухина испытующий взгляд.

—   Есть маленько, — ответил Терпухин. — Но я те­бе буду выдавать поштучно.

Демидов молчал, прижимая приклад пулемета к дав­но не бритой щеке и надавливая на спусковой крючок.

—   У нас по десять патронов на брата, это на мину­ту хорошего боя, если они атакуют, — произнес Тер­пухин.

—   Может, до захода солнца продержимся? — спро­сил Демидов.

—   До захода? Солнце зайдет, но еще долго светло будет, — ответил Терпухин. — Они полезут...

В это время снова зарокотал крупнокалиберный пу­лемет. Пришлось втискиваться между каменными глы­бами, чтобы уцелеть. Пули долбили гору, но ни одна из них не попала в самую вершину горы.

—   Славное дело! — крикнул Терпухин. — Пуле­метчик бестолковый!

—   Почему? — отозвался Демидов.

—   Прицел у него сбит, вот он гору и пашет. Смот­ри, — Терпухин перекатился через спину и одиночным выстрелом бахнул в сторону джипа. Оттуда сразу же застрочил пулемет. Пули снова легли ниже. — Ви­дишь?

—   Поправить прицел дело не хитрое, — отозвался Демидов, — дай пару патронов...

Терпухин бросил напарнику несколько патронов, и тот, зарядив ленту, пустил короткую очередь по джипу. Короткую, но достаточную, чтобы в ответ сно­ва загрохотал крупнокалиберный пулемет. Когда гул от стрельбы затих, Терпухин услышал завывание мо­тора. «Это джип! — мелькнула мысль. — Они подго­няют пулемет поближе. Нет уж, дудки, ничего у вас не получится!»

—   Демидов! — крикнул Юрий. — Пока они перего­няют джип, бегом вон к той скале! С гранатами! Пуле­мет брось, я прикрою.

К его удивлению, Демидов безропотно подчинился. Терпухин стрелял из автомата одиночными, делая не­большие паузы, пока в магазине были патроны. Но вот затвор сухо клацнул. Демидов успел уйти в тень ска­лы. Теперь атакующие чеченцы не видели его.

Терпухин достал из кармашка патрон, защелкнул его в рожок. Это для себя. Затем пересчитал патроны для пулемета. Восемь штук. На один раз пульнуть.

Джип снова изрыгнул длинную очередь по вершине горы. Терпухин не успел укрыться, и мелкие каменные осколки иссекли щеку в кровь.

Наступила минута затишья, а потом мотор джипа снова взвыл. Терпухин выглянул и увидел, как Деми­дов выскочил из-за скалы и выстрелил по джипу из пистолета!

—   Игнатий, дурак! — воскликнул в сердцах Юрий, словно Демидов мог его услышать. — Тебя же автомат­чики засекут.

И точно, трассеры ударили в тень скалы. Оттуда послышались яростные крики, рванула граната... И все затихло.

«Черт, надо было дождаться, когда они подойдут поближе, и гранатами их, гранатами», — подумал Тер­пухин, чувствуя жгучую боль в ноге, словно ее рвали собаки.

«Наконец-то пришла, милая, — подумал он о бо­ли, — но недолго ты будешь меня мучить. Вот сядет солнце, и в долине станет все видно как на ладони...

Первым, конечно, умрет Демидов, если его еще не при­кончили. Не вытерпел, проявился... Солнце сядет, тень исчезнет, и его сразу увидят... Бедолаге даже укрыться не за что, если они обойдут скалу справа...»

Терпухин выглянул и, ослепленный заходящим солнцем, пытался рассмотреть, что творится в долине. Он разглядел смутные очертания джипа и копошащие­ся фигурки возле него. Одна фигурка распласталась на земле. Очевидно, выстрел Игнатия Демидова оказался успешным.

Чеченцы залегли и не подавали признаков жизни. Солнце наполовину зашло за далекую вершину горы. В долине воцарилась страшная, гулкая тишина. Из сы­рого кустарника стал выползать едва видимый туман.

 «Это последние минуты моей жизни, — не без со­жаления подумал Терпухин. — Сколько раз я мог по­гибнуть? Уходил от костлявой... И вот теперь пришла. Пришла чудесным летним вечером в горах, когда воз­дух кристально чист... Тьфу ты, что за дурацкая лири­ка в голову прет!»

Терпухин попытался представить всю свою жизнь в виде одной короткой киноленты — с момента, когда он начал помнить себя и до минут блаженства с Кате­риной. У него ничего не получалось, никакого калейдо­скопа, никакого мелькания картинок из его жизни. Возникла и тупо стояла перед глазами глупая сцена — лежащая на диване девочка с раздвинутыми ногами. Черт бы побрал! Когда это было? Летом после пятого, нет, шестого класса. Эта девочка-глупышка, нет, вовсе не глупышка, сестра его школьного товарища, Володьки Закревского, разрешила ему за велосипедное колесо посмотреть, как там у нее все устроено. Ее брат, прове­ряя колесо, стоял рядом. В качестве гаранта от воз-

Отсутствуют страницы 86, 87 исходной книги

Однако летучему отряду не так-то легко было про­биться обратно на российскую территорию. Вначале они чуть не попали в окружение, но с боем вырвались из него и, отрываясь от погони, были вынуждены опять углубиться в горы в восточном направлении, в сторону Дагестана. Иногда приходилось отстреливаться, но ча­ще чеченцы не открывали огня, пропуская неизвест­ных вооруженных людей.

Когда наступила кромешная тьма, Черемисов пред­ложил заночевать. Они перекусили и растянулись в кустах. На рассвете снова выступили в путь, пытаясь свернуть на равнину, но везде натыкались на чечен­ские посты.

—   Вот народ! — вздыхал Черемисов. — С утра уже с оружием. Когда они работают?

—  А наши что, работают? — вставил майор Васне­цов, рослый здоровяк и неистощимый оптимист. — На­ши с утра возле торговых палаток ошиваются, чтобы опохмелиться... Пропащая мы нация. А все от того, что у нас слишком много кровей намешано: скифы, хазары разные, печенеги, мордва, монголы, славяне... Сверху это все евреи, так сказать, отшлифовали.

—   Да, я смотрю, ты спец по крови, — сказал Чере­мисов. — Особенно по чеченской.

—  А я никого не жаловал — ни пуштунов, ни азе- ров, ни...

—   Ладно, майор, — перебил его Терпухин. — Я тоже бывший боец спецназа, так что лучше помол­чим.

Когда они проехали по захламленной просеке через густой лес и увидели далеко впереди, уже на террито­рии Дагестана, пограничную заставу, майор Васнецов велел водителю остановить джип, вывел чеченца-за­ложника на тропинку и отпустил его.

Решили отдохнуть. Собровцы растянулись на не­большой полянке, а их командир достал фляжку со спиртом и пустил по кругу.

—   Черемисов, я давно у тебя хочу спросить... Отку­да ты узнал, что я нахожусь именно в этом селении? — спросил Терпухин.

—  А заложник на что?

—  Ты что, пытал его?

—  А ты думал!

—  И он сказал тебе правду?

—   Выудить из него правду мне помог товарищ май­ор. Да и вы столько шуму наделали! Мы ведь случайно на вас напоролись. Ехали по дороге, а на повороте едва не столкнулись с чеченцами. Те галдят, показывают на наш пулемет и просят поддержать огнем.

—  А где эти чеченцы?

—  Они в селение за подмогой рванули. Однако здо­рово вы дрались! Не успели мы и слова сказать, как вы огонь открыли.

—  Это все Демидов, — улыбнулся Терпухин.

Чтобы выйти к пограничной заставе, им снова при­шлось свернуть в сторону. Узкая, едва видимая колея петляла меж каменных глыб, и вскоре они очутились в настоящем горном ущелье, поросшем обомшелым ле­сом. Справа и слева при их приближении из кустов и с вершин деревьев с громкими криками вылетали птицы.

—  Да, в горах видимость обманчива, — сказал Че­ремисов. — Казалось ведь, что застава рядом, а вон ку­да заехали.

Впереди сквозь утренний, еще не развеявшийся ту­ман вырисовывались причудливые силуэты деревьев. Терпухину почему-то стало тоскливо. Потом ему пока­залось, что в кустах кто-то вскрикнул. Он поднял руку вверх и прислушался.

—   Тс-с! Место узкое, как раз для засады. Видите, птиц не видно. Не потому ли это, что их распугали?

Майор Васнецов, человек с немалым опытом прове­дения военных спецопераций, тоже насторожился.

—   Да, местечко не из приятных. Но мы можем обойти его. Поднимемся вверх по скале, а ты, — обра­тился майор к пулеметчику, — будь начеку. Если что, сразу не стреляй, убедись, что это не наши погранич­ники или дагестанская милиция. Они почти все усатые. А как увидишь боевиков — руби из пулемета...

Терпухин и Демидов остались в машине. Собровцы и капитан Черемисов скрылись в кустах. Впереди сно­ва раздалось подозрительное звяканье. Сидящие в ма­шине замерли.

—   Им важно пройти кусты, — прошептал Терпу­хин. — Ты, Демидов, сможешь бросить гранату?

—   Смогу, только ты мне скажешь, когда бросать, а то вояка из меня никудышный...

—   Хорошо. Бросай, как только поднимется стрель­ба. Только бросай повыше, чтобы граната перелетела через деревья.

Демидов взял гранаты, вылез из машины и стал приближаться к зарослям. Терпухин заметил, что во­дитель джипа и пулеметчик скептически улыбались. В самом деле, Демидов — пожилой мужчина, небри­тый, с далеко не военной выправкой, с двумя граната­ми в руках — был смешон.

Пулеметчик что-то сказал водителю. Что-что? — переспросил тот.

—   Говорю, кенгуру с гранатами, — повторил пуле­метчик.

Туман рассеялся, сверху сквозь облака выглянуло солнце, и Терпухин стал неотрывно смотреть на зеле­ные блики, играющие в кустах, пытаясь высмотреть что-нибудь подозрительное — сломанную ветку, маск­халат.

Но ничего не было видно, кроме цветущего гор­ного клевера, темной лесной крапивы и густого пере­плетения ежевики. Зато все чаще из зарослей доноси­лись непонятные звуки.

И вдруг сверху, с гребня горы, громыхнул одиноч­ный выстрел.

—   Туда бросай, туда! — крикнул Терпухин Деми­дову, показывая на большое потрескавшееся ореховое дерево.

Демидов стал возиться с чекой. Сверху ударил второй выстрел. Демидов разбежался и метнул грана­ту. Она пролетела над ореховым деревом, вращаясь на лету.

—   Ложись! — крикнул Терпухин.

Бухнул взрыв. Демидов возился со второй гранатой. Терпухин вылез из машины и, сильно прихрамывая, направился к напарнику. Возле кустов он почувствовал кислый запах дыма и расщепленной древесины.

—   Бей их, Демидов! За все наши страдания...

После того как взорвалась вторая граната, с гребня

донесся протяжный крик:

—   Эй, вояки хреновые!

Кричал Черемисов. Вскоре он вышел из зарослей, неся в руке что-то кровавое и отвратительное на вид. Демидова вдруг стало тошнить.

—   Что это? — крикнул Терпухин.

—   Кабана завалили, — Черемисов поднял часть ту­ши. — Демидов, похоже, перестарался.

—   Да уж, этот дядька метал гранаты — любо-дорого было смотреть, — сказал водитель. — А тут еще корректировщик огня был...

—   Ладно тебе, — отмахнулся Терпухин, чувствуя, что попал впросак. — На молоке обожжешься, на воду дуть станешь. Слушай, у майора не осталось успокои­тельного?

—   Спирта? — уточнил Черемисов.

—   Ну да. Нога что-то болит... Прошел три метра, и все. Впрочем, я уже не ходок.

—   Да, о ране надо позаботиться, такой жарой зара­жение может прицепиться, — сказал Черемисов. — Только спирт не внутрь, а на рану...

—   На рану нельзя. Водой надо разбавлять, — под­сказал водитель.

—  Ты бледный, Юра, — сказал Черемисов. — У те­бя много крови вытекло?

Из кустов показались майор и подчиненные. Лица у них были довольные, потому что они тащили выре­занные куски кабанины.

—   Товарищ майор, у Терпухина рана воспаляется, надо ехать.

—   Согласен. Тем более надо торопиться, — что за нами следом кто-то поспешает, — сказал майор, — Мо­жет, там спирт грузины везут, а может, и погоня. Я по карте высмотрел, ущелье скоро кончится и мы выедем прямо на заставу.