«Темнота. Надо же, темнота, а видно как днем! Что это за прутья? Железные, толстые. Клетка? Клетка. Я в клетке? Господи, в клетке. Почему? Как я в нее попал? Что за черт!»

Аркадий Францевич, которого в детстве мама ласково называла Аркадка Солнышко Мое, а местная пацанва, едва заметив толстого и неловкого Аркадия, задиристо выкрикивала: «Жиромясокомбинат две сосиски лимонад!», испытал неподдельный ужас. В панике он заметался, но обежав несколько кругов вдоль толстых, уходящих куда-то в небо прутьев, понял, что выхода нет. «Ловушка!»

Аркадий Францевич взял себя в руки и рассудил: «Спокойно! В конце концов, если выхода нет фактически, то это говорит лишь о том, что теория несовершенна. Надо искать теоретический выход!»

Он попытался собраться с мыслями, но что-то все время отвлекало внимание, заставляя крутить головой то влево, то вправо.

«Запах… Какой изумительный, восхитительный, божественный запах! Сыр! О! Где же? Где этот сыр?»

Запах становился все резче и невыносимее, и Аркадию Францевичу показалось, что все его естество стало огромным пустым желудком, ноющим от голода. Тогда он, собрав всю свою волю и справившись с желанием немедленно сорваться с места, чтобы ринуться на поиски вожделенного раздражителя обоняния, заставил свои мысли вернуться к реальности. Но чем больше он пытался сосредоточиться, тем нелепее и абсурднее казалось ему происходящее.

«Нет, действительно, что за чушь? Клетка! — возмущенно думал Аркадий Францевич. — Как я, уважаемый ученый, доктор наук…

И удивился своим мыслям: «Доктор наук?», но через секунду, уже был убежден, что ничего странного в его мыслях нет.

«Да-да! Доктор наук!!! Без пяти минут академик, автор многих замечательных научных открытий в области биологии! Как я мог оказаться в клетке? Я же не крыса, не свинка морская, не хомяк, в конце концов! Конец XX века! Народ дышит свободой! Что за инквизиция такая?!»

Аркадий Францевич уже собрался было закричать, позвать на помощь, но вовремя сообразил, что поднимать шум не стоит. Непонятно, кто раньше отреагирует на его призыв о помощи: друг или враг?

«Да-да-да… — пытался он не потерять нить своих размышлений, — друг или враг… Враг? А разве у меня есть враги?»

Это мысль словно эхо резонировала, блуждала в мозгу слабым током, вызывая, как ответную реакцию, эмоции: то удивление, то гнев, то злость, то глубокую печаль.

«Враги? Откуда им взяться? — утешал сам себя пленник. — Я добрейший и милейший человек. Это всякому известно. В клетку меня сажать некому, да и не за что…

Почему же тогда я в клетке? Я ничего не помню! Очень странная потеря памяти. Наверняка я под действием каких-то психотропных препаратов. Что же со мной случилось? Возможно, клетка — плод моего воображения. На самом деле ее нет. А если ее нет, то ничего не помешает мне выйти».

Аркадий Францевич решительно двинулся вперед, но, больно ударившись лбом о железный прут, остановился.

«Надо же! Какое мощное ограждение! — подойдя вплотную к прутьям и подслеповато прищурившись, мужчина внимательно стал их рассматривать. — Пожалуй, здесь не всякая сварка справится. Тут металла — тонны! Ну и ну! — он поднял голову. — Да и клетка высоченная, крыши не видно, словно и нет ее вовсе…»

Действительно, крыши над клеткой не было. Черный бархат ночного неба был усыпан яркими звездами, которые сверкали и переливались, как рассыпавшиеся с оборванной нитки жемчужины.

«Ах! — умилился Аркадий Францевич, на секунду забыв о своих неприятностях. — Какая необыкновенная красота!» Он с детства был впечатлителен и сентиментален.

«Если бы жизнь начать сначала, я непременно стал бы астрономом. Нет, биология, конечно же, вещь удивительная и увлекательная. Но в ней мало красоты. Хотя… — мысль Аркадия Францевича неожиданно оборвалась, так как в этот момент он вновь почувствовал резкий запах сыра. — Пахнет откуда-то сверху. Определенно сверху! Как такое может быть? Вверху только небо…»

И опять голодный желудок заурчал требовательно и нагло, отчего обоняние Аркадия Францевича обострилось до крайности и он нервно заметался по клетке. Но сыром все же пахло сверху, и, задрав голову, Аркадий Францевич стал напряженно всматриваться в звездное небо.

На этот раз небо уже не казалось ему столь красивым и величественным, оно как будто дразнило пленника, вызывающе подмигивая звездами, и в довершение ко всему выкатило на середину небосвода огромную желтую луну.

Аркадий Францевич оторопел. Да не луна это вовсе, а целая головка аппетитного французского сыра! Так вот откуда этот запах! Луна!

Более не в силах терпеть такого издевательства и потеряв всякое благоразумие, Аркадий Францевич отчаянно закричал. Но вместо ужасающего громоподобного крика из его гортани вырвался слабый крысиный писк, и тут же горячей волной окатила догадка: «Я — крыса!»

В светлеющих небесах огромная луна, будто подвешенная на бесконечной невидимой нити, качнулась, оборвалась и стремительно полетела вниз. В одно мгновенье небесное светило упало на черный каменный пол клетки, звякнув в точности как сорвавшийся с гвоздя медный таз для варенья, который несколько лет назад младший научный сотрудник Института генетики и паразитологии биолог Аркадий Францевич Ковард купил в магазине «Товары» в подарок ко дню рождения супруги.

«Я — крыса, — уже без ужаса подумал Аркадий Францевич, плотоядно рассматривая источающую сырный запах остывающую луну. — Ну что ж, так тому и быть, — и с потрясающей логикой констатировал: — Если я — крыса, то луна — это сыр!»

Тогда он с силой вонзил свои острые крысиные зубы в желтую рыхлую сырную массу…