С самого утра Адам уже был в своей лаборатории. Но не рабочей, а домашней. Вся она размещалась в гараже, а точнее, под ним и была довольно вместительной, почти сорок квадратных метров. Сам гараж не был частью дома, но стоял в упор к нему, потому имел даже общую дверь. С коридором, естественно. Гараж был вполне обычным, как для любителя. Старенькая, но ухоженная Хонда всем видом показывающая, что на ней очень редко ездят. Вдоль стен: полки с маслом, водой, антифризом и тому подобным. В углу, стояли сменные зимние шины, насос и всякая мелочь. Адам не был автолюбителем, как и Виктория, впрочем. Потому их несчастная Хонда большую часть своей жизни, просто стояла в этом самом гараже и выезжала только либо к родственникам, либо на природу.

Но вот ближе к двери, ведущей в коридор дома, располагался люк. В нем виднелись каменные ступеньки вниз, идущие прямо в помещение, занимающее внушительную часть территории, как под гаражом, так и под домом. Это и была лаборатория Адама. Видала она разное время. Время молодой пары, которая больше придавалась плотским утехам в ней, чем науке. Время, где в ней трудился десяток специалистов, вкладывались солидные деньги и закупалось новейшее оборудование, которое, кстати, почти все, до сих пор там и находится. И теперь. Время, где в ней один Адам и морская свинка, бьются над гранитным камнем науки, пытаясь высечь из него искру.

Хозяин лаборатории, как злой гений из черно-белых фильмов, сидел глубоко в своих мыслях на высоком вращающемся кресле. Рядом, на столе стояла большая клетка, в которой, среди опилок, притаилась морская свинка, персикового цвета. Мужчина смотрел на нее своими голубыми, выразительными глазами, сквозь круглые очки, гармонично сидящие на его прямом носу с вытянутым вниз кончиком. Смотрел Адам так, будто ждал от нее подсказки: с чего ему начинать? Он тяжело вздохнул и вернулся к своему блокноту.

— Ничего не понимаю, — тихо, в пустоту, сказал ученый.

Лаборатория была светлая. Белый кафель, правда, уже сильно запыленный и такой же белый натяжной потолок, с тремя длинными лампами дневного света. Стены были обшиты гипсокартонном, покрашенным в белый цвет. Большой, распечатанный под заказ, знаменитый портрет Эйнштейна с языком, гордо, но одиноко, висел в центре пустой стены. У этой же стены, прямо под портретом, стоял широкий и с виду крепкий, деревянный стол, на котором находилось самодельное устройство для создания мощного высокочастотного переменного локального магнитного поля. Неосведомленному глазу это устройство покажется просто ящиком с круглым индикатором посередине и автомобильным аккумулятором с боку. Подобных устройств в комнате было несколько.

Также, на столе стоял еще один прибор, но заметно меньше и аккуратней. Это, более дорогая технология, купленная коллегами Адама в Японии. Предназначалась для излучения электромагнитных импульсов, ну или просто ЭМИ. Вид ее, естественно, был впечатляющим. Красивый корпус из полированного металла, сенсорное управление и интерактивный дисплей.

Дальше, занимая весь угол под лестницей и большую часть прилегающей стены, стоял просто огромный, звукоизоляционный, бензиновый генератор, красного цвета. Он был стационарный и напоминал комод, или даже скорее домовую печь, с двумя дверцами и окошком для индикаторов. Адам им очень был доволен. Потому как в прошлом, этому генератору пришлось изрядно поработать, но он, до сих пор, выдает ровное и бесперебойное напряжение.

Противоположная портрету стена была полностью заставлена шкафами, да собранными так, что казались единым целым. На многочисленных полках находилось все на свете. Платы, шурупы и болты, провода, переходники, запасные индикаторы и еще, и еще, и еще. Шкафы были тут с самого начала, с открытия этой подвальной лаборатории. Их собирали Адам с Мишей, и конечно же, им помогала Вика. А собраны они были так удачно, что все перемены в лаборатории их не задели и даже наоборот. Весь ученый контингент признал их высокую эффективность, несмотря на изрядную простоту.

Были еще несколько устройств, но уже не столь заметных, хоть и очень дорогих и сложных. Но одно, все же, выделялось. Это был лазерный излучатель. Представлял он собой ящик, размером и формы, как системный блок персонального компьютера. От этого ящика исходил желтый кабель и шел прямо в телескоп, оптическую узкую трубку, с выпуклой линзой на конце, вставленную в объектив на толстом штативе.

Но все выше перечисленное было не столь интересным, и даже, можно сказать бледным и не броским, по сравнению с тем, что стояло в центре помещения и занимало половину свободного пространства. Это был главный герой пьесы. То самое устройство, что должно было отсекать часть пространства от времени.

Каркас из толстых, металлических труб черного цвета, представлял собой нижнюю часть этого особого устройства. Еще каркас служил, в том числе, и опорой для него. Изящно выгнутые трубы с обеих сторон твердо стояли на полу, словно детские сани. Сверху, на каркасе, был цельнометаллический лист с глубокой ложбиной почти во весь его размер. Эта выпуклая вниз ложбина, вмещала в себя двухметровую сферу, из твердой, но мелкой сетки титанового сплава, нежно-голубого оттенка. А в этой сфере, плотно, находилась еще одна, точно такая же. С боку, в сетке, была импровизированная дверь. По сути, это просто ее часть, вырезанная кругом, имеющая петли и затвор, из того же титана. Соответственно, во второй сфере, была идентичная дверь на том же месте, за исключением того, что она открывалась внутрь. Внизу внутренней сферы, на одной трети, располагалась плоская платформа из цельного толстого пластика, которая служила неким подобием пола, а точнее, плоской поверхностью. Благодаря ей можно было впоследствии что-то поместить во внутрь сферы. Крепилась она к сетке специальными скобами, не заступающими за край. Были они из прочного и невосприимчивого к электромагнитным полям, полимера. Внешняя и внутренняя сферы, между собой не крепились, но так как их размеры были практически одинаковыми, одна плотно сидела в другой. Как и к самим сферам, так и к их каркасу, шли многочисленные провода почти от всех устройств, находящихся в помещении, или же, как в случае с внутренней сферой, внутри ее самой. Они подсоединялись, когда к специально выделенному участку металла, а когда — к зеленой плате, с практически всегда мигающими светодиодами. А рядом стоял небольшой пульт управления. Выглядел он просто. Обычный компьютер, на маленьком столике и черное кресло. То самое, вращающееся кресло, на котором сейчас и сидит Адам. А рядом с ним, еще один небольшой письменный столик, где лежало несколько папок и научных журналов, стоял рабочий ноутбук Адама и клетка с Пикачу.

— Милый? — вдруг послышалось сверху. — Ты там?

Адам даже подскочил от неожиданности. Так глубоко он был в своих мыслях, что полностью потерял связь с реальностью.

— Да! — громко отозвался мужчина. — Я тут. У себя.

Спустя мгновения, как всегда медленно и с опаской, по ступенькам спустилась его жена, держа в одной руке поднос с тарелками и чашкой горячего кофе, а другой рукой страхуясь за металлический поручень, встроенный в стену. Она поймала на себе уставший взгляд мужа и поняла, что он в тупике. Причем, девушка помнила его утром, и тот был переполнен энтузиазмом. Тогда Вика пришла к логичному выводу — все пошло не по плану. Высказывать банальные: держись и у тебя все получится, было не в ее стиле, но все-таки, морально поддержать своего мужа ей очень хотелось.

— Ах, бедный мой гений, — начала ласково Виктория, издалека. — Ты просто голодный. Вот думать и не можешь.

Адам расплылся в улыбке.

— Если бы, все было так просто. Я бы съел целую лошадь.

— А все и есть так просто. Ты же не забывай — кто я! Ты физик, а я химик. Причем, квалифицируюсь на органической химии. И могу тебе расписать всю связь, между твоим обедом и работой.

Мужчина сделал заинтересованное лицо, показывая, что он внимательно слушает, но улыбку перебороть так и не смог. А Вика, увидев это, улыбнулась в ответ и с азартом произнесла твердую речь.

— Единственным и незаменимым источником энергии для работы мозга является простой углевод — глюкоза. После приема пищи, в частности содержащей глюкозу, моментально увеличивается ее уровень в крови, а это приводит к активизации центров головного мозга, отвечающих за мышление и даже хорошее настроение. Мозг получит долгожданную энергию, а ты получишь свои гениальные идеи.

Адам засмеялся.

— Ты, это что-то. Меня так профессионально никто и никогда еще не уговаривал поесть. Если честно, то я даже проголодался. Просто время летит так быстро, что я совершенно не успеваю за ним следить. И да. Надо будет декану намекнуть, чтобы тебя в преподаватели взяли.

— Нет уж, спасибо, — Вика специально округлила глаза, но потом, вернув им первоначальный вид, задумчиво добавила. — Летит не то слово, ты тут уже почти шесть часов сидишь.

— Шесть часов?! Сейчас что, уже четыре? — ученый резко обернулся на электронные часы, стоящие на его письменном столе. Они настойчиво показывали час дня. — Ну конечно! Села батарейка. К генератору вас, что ли подключить? Ладно, — потом он посмотрел на поднос и на свою жену. — Раз все уже и так тут, то посижу еще немного.

Вика с тоской осмотрела сферу.

— Никак? — также тоскливо спросила она, но уже знала, что услышит в ответ.

Но вот на ее удивление, тот был не совсем ожидаемый.

— Знаешь, в принципе, шансы есть. Небольшие, но есть.

Девушка даже прищурилась, и положив поднос на письменный стол, рядом с клеткой морской свинки, обернулась.

— Что, прямо запустить?

— Ну, говорить еще что-то рано, но я же сказал. Шансы есть.

— Ах, Адам.

Понимающе кивнув, Виктория, направилась к лестнице. В мыслях, она уже давно все обдумала и пришла к выводу: что Адам, просто сам себя утешает. Но сказать ему ничего подобного, так и не решилась. Девушка уже неоднократно мозговала над этим вопросом. Но, так как, ее муж особо не отдаляется от нее и не имеет маниакальной тяги к своему проекту, Вика решила пока не вмешиваться и не уговаривать его все бросить. Но мысли продать хотя бы частично, ту дорогую аппаратуру, у нее возникают все чаще.

— Даже ты в меня больше не веришь, — вдруг услышала она, будучи уже практически в гараже.

— Ну, что ты. Милый.

— А ну-ка, спустись. Покажу кое-что интересное — весело сказал мужчина, а сам встал и направился к приборам. — Не хотел на этом этапе, но так тому и быть, покажу.

Вика заинтересованно спустилась, и так же заинтересованно стала наблюдать, как ее муж поочередно включает их всех.

— И не путаешь, — тихо подшутила она.

— Присмотрись, наклейки с цифрами видишь?

— Ха! Вот зачем они. Как все просто-то.

Раздался приглушенный гул генератора и Адам, почти с разбега, плюхнулся на кресло пульта управления. Он активно клацал по клавишам и поглядывал на монитор. Сфера загудела, тем самым сообщая, что к ней подали напряжение. Потом она секунду продребезжала под воздействием магнитных полей, и как только включилась японская ЭМИ, сфера на несколько мгновений вспыхнула. Но эта вспышка была не яркой, а скорее, напоминала северное сияние. Разноцветная и переливающаяся. Как пленка.

— Невероятно, — в полном удивлении, только и смогла выдавить из себя Вика.

— Если бы, Белоснежка, ты моя. Если бы.

— Ты о чем? — в том же удивлении, переспросила она. — Разве это не твое сверхполе?

Адам откинулся в кресле.

— И да, и нет, — он заложил руки за голову и продолжил уже без былой пылкости. — Это не новости. Такой всплеск я получил уже давно. Практически сразу, как остался тут сам. Ты, наверное, заметила, я намного продуктивней работаю в одиночестве.

Вика утвердительно кивнула, но промолчала и дальше ждала объяснений.

— Всплеск получается, когда я нагнетаю электромагнитное поле, а потом его частоту сталкиваю с импульсом ЭМИ. Всплеск, действительно, уникальный. Я даже не могу понять его природу. Думаю, что это оно. Но, чтобы я не предпринимал, на этом все. Никакого продвижения, продления и влияния, нет. Ни на время, ни на материю. Только обычный эффект после воздействия локального электромагнитного импульса. Намагниченность, статика.

— А что говорят приборы?

— Тут как раз интересно, — Адам повернул кресло и подвинулся к своему ноутбуку. — Когда я пытался замерять амплитуду электромагнитного излучения, и как она изменилась, с момента образования суперполя, и какие у нее характеристики, постоянна ли она, то меня ждал сюрприз. Ее просто нет.

Вика даже присела на стоящий неподалеку пуфик.

— Нет? — как студентка первокурсница, переспросила она, и при этом ее лицо выглядело соответствующе.

— Нет, — коротко последовал ответ.

— Нет? — настойчиво добавила Виктория.

Адам вздохнул.

— Нет. Значит, нет. Никакой прибор это поле вообще не фиксирует. Если сказать точнее, то вот, посмотри на график колебаний амплитуды исходящего излучения.

Он развернул к ней ноутбук. На нем была изображенная кривая, похожая на кардиограмму. Сначала она была частая, с высокими волнами, а потом — резкий спад, на ровную полосу посередине, а затем все вернулось как было, пока снова не появилась та ровная полоса.

— Мы фиксируем поле, потом бац, это наше сияние, потом оно проходит, и снова поле. Ну, а тут я все выключил.

— Но может, это ЭМИ глушит прибор?

— Нет, он экранирован. Как и машина в целом. Тем более импульс очень слабый, чтобы так влиять на приборы.

Вика зажала руки между колен и закусила губу.

— Адам, — твердо начала она. — Ох! И ты молчал? Это же тот самый прорыв, который все так долго ждали! Ты должен срочно об этом сообщить своему заведующему, хотя бы. Он быстро все организует. И возможно, ты перекочуешь из своего подвала в настоящую лабораторию. С ассистентами, с ресурсами, с консультациями специалистов.

— Вика, Вика, хватит. Ты помнишь, с чего я начал?

— Честно сказать — уже нет. Но я понимаю, что ты сейчас снова начнешь свою старую песню. Ничего тебе не надо и так далее. Но это может внести тебя в учебники!

— Вика. Я же не против. И ты будешь моей Жанной Кюри. Но желательно, необлученной. Послушай. Я говорил, что уже давно, уже несколько лет, как нашел этот всплеск. Но дальше полторы секундной вспышки неизвестного происхождения, дела не идут. Мало того. Я подозреваю, что, если разберу и снова соберу свою машину, даже она пропадет. Поэтому я и последовательность включения пронумеровал.

Девушка тяжело вздохнула, но все же, успокоилась.

— У меня, наконец, стали появляться идеи, — продолжал ее муж. — Мне нужно время, чтобы было что показать, я хочу им предъявить результаты, а не секундный разноцветный всплеск, который невозможно зафиксировать.

Потом он улыбнулся, и подсмеиваясь, добавил.

— Я Генриху звонил как-то.

— Из космического агентства?

— Ага. Просил вспышку гамма-излучения зафиксировать. И назвал свой дом. Долго я еще буду помнить его смех. Но он все-таки согласился, и когда спутник был сюда повернут, он мне перезвонил. Ну, в общем, включил машину, и как ты догадалась, ничего.

Виктория встала со своего пуфика. И подошла к машине.

— А ты хотел, чтобы она тебе тут сверхновую зажгла? Или может сразу квазар?

Потом девушка направилась к выходу.

— Ох, Адам, дело, конечно, твое. Ты же знаешь, я тебя в любом решении поддержу, — Вика взяла с подноса остывший кофе, и уходя, добавила, немного грустным голосом. — Поешь. Кофе уже холодный. Я тебе новый сделаю.

Затем она вышла из лаборатории, а Адам печально посмотрел на остывшие макароны и придвинулся к ним.