Следующие несколько дней пролетели незаметно. После легкого завтрака женщины тотчас принимались за уборку. Они отдраили все шкафы и полки и натерли их скипидаром с воском. Проветрили и высушили на солнце постельное белье и матрасы. Полы во всех комнатах отчищали и оттирали до блеска. Ковры поручили выбить мужчинам. Постепенно затхлый запах плесени покинул дом, и в нем поселился уютный аромат слегка влажных от мытья полов, душистого мыла и свежей выпечки.

Братья Хукеры решили отложить возвращение в Техас до весны. Им пришлось основательно потрудиться, чтобы привести в божеский вид помещение одного из сараев: взыскательная Элли сочла его настоящим свинарником и возражала против такого места обитания, когда в доме хватало места абсолютно всем.

С добродушной ухмылкой Джеб сообщил Кейну:

– Ух, и устроила же она нам головомойку! Но за ее обеды можно простить и не такое!

Генри работал наравне с братьями Хукерами. Они скатили по склону холма рухнувший сухостой и срубленные в роще деревья и на лужайке за домом усердно распиливали их на подходящие для печей поленья, а Генри колол их на дрова. Джон взял на себя уборку коровника и уход за животными. К удивлению Элли, он так ловко доил коров, что она полностью доверила это дело ему. Клей любил поохотиться и уже угостил всех мясом антилопы, которую сам освежевал и разделал.

Элли при каждом удобном случае подсовывала Кейну стакан свеженадоенного молока, настаивая, что ему необходимо набраться сил. Раны уже не болели, если он, конечно, не напрягался и не делал резких движений. Кейн, однако, жил в постоянном страхе нового приступа и все придумывал, что станет делать, если это случится на виду у всех. В конце концов он решил, что немедленно удалится к себе в комнату, забаррикадируется и будет надеяться, что Элли удастся не пустить к нему Ванессу.

Если Ванесса и удивлялась тому, что семейство Хиллов устраивалось в доме Кейна, как если бы собиралось прожить тут всю жизнь, то виду не подавала и ничего не говорила. Она проводила каждую свободную минуту рядом с Кейном и ругала его, если считала, что он слишком напрягался. Он же не сводил с нее глаз. Руки их так и тянулись друг к другу, стоило им оказаться рядом; глаза влюбленных встречались и вели молчаливый разговор. Но ни на секунду Ванесса не могла забыть, что скоро Кейн исчезнет и она его больше никогда не увидит.

К обеду вся «семейка» собиралась за огромным столом на кухне. Техасцы перестали наконец стесняться и, как и Джон Виснер, стали немного задерживаться, чтобы поболтать. Мэри Бэн и Генри сидели рядышком, Элли же устраивалась в самом дальнем конце стола, откуда отлично видела всех. Кейн же просто наслаждался этими обедами. И не только от того, что рядом с ним сидела Ванесса, но и потому, что ощущал себя членом большой семьи. А этого он слишком долго был лишен.

– Я должен кое-что сообщить вам, – заявил Кейн, когда они пообедали мясом антилопы, бисквитами и пирогом с молочным кремом. Ванесса похолодела от ужаса, ожидая самого худшего, и быстро взглянула на него. Он заметил мелькнувший в ее глазах страх и легонько стиснул ее ладошку, пытаясь успокоить. – Джон уже знает, в чем дело, потому что он побывал в городе. Дело в том, что скоро к нам могут нагрянуть незваные гости. Причем в любое время.

– Что же это за гости? – поинтересовалась Элли, передавая Ванессе стакан молока для Кейна. – Вообще-то я люблю гостей.

– Только не таких, Элли. – Кейн ухмыльнулся, а затем и вовсе расплылся в улыбке, наблюдая, как Джон тщетно пытается не расхохотаться.

– Ну и что же во всем этом такого смешного? Да не тяни же! – Ванесса от нетерпения ущипнула Кейна.

— Пожалуй, надо рассказать вам об этом месте, о доме. Его построила женщина по имени Мэри Грэгг около десяти лет тому назад. Она с мужем приехала сюда из Техаса и поселилась на участке неподалеку. Но через некоторое время их согнали с участка, и вскоре ее муж умер. Деньги у Мэри еще оставались, но не так уж и много. А женщиной она была видной и к тому же добросердечной, так что когда однажды увидела, как хозяин салуна вышвырнул одну из своих… э-э… ночных бабочек на улицу, то искренне пожалела бедняжку. Той ведь совсем некуда было пойти. И тут у Мэри родилась идея. Она купила вот эту землю, построила дом и открыла бордель.

– Что-о-о? – ахнула Ванесса. – Ты имеешь в виду, что… мы посели…

– Вот именно, дорогая. – Янтарные глаза Кейна заискрились лукавством, пока он переводил их с шокированного лица Элли на не менее шокированное лицо Ванессы. На несколько секунд за столом воцарилось молчание, и тут обе женщины расхохотались.

– Так вот… вот почему… тот ковбой в городе… так обрадовался нам! – выговорила наконец Ванесса в промежутке между приступами хохота.

– Боже всемилостивый! А я-то гадала, что это его так осчастливило! Оказывается то, что «дом» снова открывается! – Щеки Элли покрылись красными пятнами, она не выдержала и отвела глаза в сторону.

– Не извольте беспокоиться, мэ-эм, – передразнила Ванесса, которая так заразительно хохотала, что Кейн не мог отвести от нее глаз, любуясь ею. – Стэн Тэйлор немедленно сообщит всем столь приятную весть!

– Ванесса! – упрекнула развеселившуюся племянницу Элли. Но не удержалась и сама прыснула.

– Судя по тому, что Джон услышал в городе, Стэн добросовестно выполнил свою работу.

– Ради Бога, Кейн, уж не значит ли это, что они могут нагрянуть сюда, полагая…

– Вот именно, мэм. Они прискачут сюда с совершенно определенной целью. «Дом» пользовался популярностью среди ковбоев, но им не брезговали и люди вполне респектабельные.

– Что вы говорите!

– Мэри всего лишь возглавляла это маленькое предприятие, – поспешно добавил Кейн. – Она не обслуживала клиентов. «Дом» приобрел репутацию места, куда мужчина всегда может прийти, если нуждается в помощи, лечении… ну и… с любой другой нуждой.

– Неплохое, должно быть, было местечко, – пробормотал Джон, обветренное лицо которого тоже раскраснелось. Он, правда, так и не поднял глаз от своей тарелки.

– О чем это ты говоришь, Кейн? Почему Ван так хохочет? – Генри озадаченно хмурился, не понимая, что это всех так развеселило. – Что смешного, если кто-то болел? К нам тоже часто обращались за помощью больные, и ма с Ванессой никогда не смеялись над этим.

– Как вышло, что ты купил это место? – быстро спросила Ванесса, чтобы спасти Кейна от вопросов Генри.

– Э-э, спасибо, любовь моя, – мягко поблагодарил ее Кейн. – Потом Мэри встретила свою старую любовь. Его звали Кейс Мэлоун. Он работал у Логана Хорна на ранчо, а потом женился на Мэри и вернулся с ней в Техас, чтобы помочь семье своего умершего брата. Мэри сдала «дом» в аренду женщине по имени Бесси Уилхайт, продолжившей дело Мэри. А потом Бесси, в свою очередь, вышла замуж и уехала в Вайоминг. И тогда я купил это место у Мэри просто потому, что не хотел, чтобы оно принадлежало кому-то другому. Во всяком случае, мне так тогда казалось. И теперь я очень рад этому.

Кейн улыбнулся Ванессе и ласково погладил ее руку.

– Поня-ятно, – протянул Генри, – значит, все эти комнаты для больных?

– Кто-нибудь будет еще пирожки? – спросила Элли так поспешно, что даже лица невозмутимых техасцев расплылись в широченных улыбках.

Поздним полуднем им действительно нанесли визит, но отнюдь не ковбои. Ванесса усердно отмывала окна наверху, в среднем холле, когда заметила, как блестевшее черной краской ландо с чернокожим кучером в ливрее подъехало к литым чугунным воротам. Два всадника сопровождали ландо на некотором расстоянии. Как только экипаж остановился, негр мгновенно соскочил и помог выйти женщине, с ног до головы укутанной в плащ. Длинный шарф покрывал ее голову и был завязан на подбородке. Выйдя, женщина тут же сняла и плащ и шарф и вручила их кучеру. Она оказалась одетой во все белое, начиная со шляпки на зачесанных вверх золотистых волосах до кончиков высоких ботиночек на пуговках. Лишь розовая газовая отделка горловины жакета, плотно облегавшего роскошную фигуру, слегка оживляла эту белизну. Она приподняла мягкие юбки из белой шерсти, чтобы они не запачкались о землю, и, покачивая бедрами, проплыла к двери – бело-розовая красотка из чьей-то мечты.

Ванесса уронила мокрую тряпку в ведро с водой и заспешила вниз по лестнице, зная, что больше открыть некому – Элли с Мэри Бэн отправились в курятник, а Кейн отдыхал в своей комнате. В дверь настойчиво постучали. Ванесса распахнула ее и замерла, разглядывая гостью. Лицо женщины поражало совершенством черт, словно дорогая камея.

Женщина приподняла выщипанные брови. Голубые глаза откровенно оценивающе осмотрели Ванессу, розовые губы раскрылись, обнажив маленькие, ослепительно белые зубки.

– Я слышала, что Кейн здесь.

– Да, – еле вымолвила Ванесса.

– Мне нужно повидаться с ним. – Женщина переступила порог, остановилась, повернулась и еще раз с насмешливой улыбкой оглядела оцепеневшую девушку у двери. – Ну позовите же его!

Слова были самыми обычными, но вот тон оскорблял. В нем чувствовалась привычка повелевать, а кроме того, она явно сочла общение с этой красивой, но неопрятно одетой рыжеволосой женщиной ниже своего достоинства. Словно бы приклеила ярлык «служанка» и ожидала соответствующего поведения. Глаза Ванессы сверкнули, гордый подбородок взметнулся вверх. Неосознанно рука поднялась к непослушным завиткам на лбу, но Ванесса вовремя спохватилась и опустила ее. Губы гостьи растянулись в снисходительной улыбке.

– Вы можете подождать здесь. – Ванесса распахнула двойные двери в гостиную, и женщина прошла внутрь, прошуршав юбками.

Ванесса, гордо выпрямившись, отправилась к Кейну как была: с растрепавшимися волосами и с разводами пыли на лице. Она открыла дверь его спальни, не постучав, и увидела, что он крепко спит.

– Кейн, проснись. – Она нежно потрясла его за плечо. – Кейн?

– Я уже проснулся, любовь моя. Хмм… а мне нравится просыпаться вот таким способом…

Ладони Кейна обхватили ее лицо и притянули к себе. Их теплое дыхание смешалось, и он жадно поцеловал ее. Глаза его были полны нежности, и она не стала сразу же ошеломлять его сообщением о визите. Он ласково пощекотал нежную кожу на ее затылке, взлохматил мягкие короткие волоски и прижался губами к бешено пульсирующей жилочке на грациозной шее.

– Приляг, родная, рядом со мной. – Голос Кейна соблазнял чувственной хрипотцой. Он потянул ее на себя, но она увернулась.

– К тебе гости.

– Гости? Подождут. Мне так хочется обнять тебя, любовь моя, прижать к себе и целовать, целовать, целовать… – Он взял ее руку и засунул под свою рубашку. – Стоило получить пулю, чтобы теперь испытывать подобное блаженство.

– Это женщина. Она ждет тебя в гостиной.

– Что ей нужно? – Кейн нехотя отпустил Ванессу. Он сел на краешке кровати, натянул ботинки, пригладил волосы. Ванесса была уже у двери, когда он поднял голову. – Подожди секунду, дорогая…

Ванесса пересекла холл и начала подниматься вверх по лестнице. До нее донесся звук шагов Кейна и легкий смех гостьи.

– Кейн, дорогой, так приятно снова видеть тебя! Кейн услышал, как хлопнула дверь, ведущая к лестнице.

– Привет, Дэлла.

– Ты мне не рад?

– Польщен сверх всякой меры, – сухо ответил он и протиснулся мимо нее в гостиную.

– Я была в городе и услышала, что ты вернулся. Ты решил снова открыть заведение? – Дэлла закрыла двери в гостиную и повернулась к брату. – Ты был болен? Вид у тебя изможденный, да и похудел…

– Ближе к делу, Дэлла. Тебе совершенно наплевать, болел я или нет. Ты умираешь от любопытства, осталось ли у меня хоть что-то после биржевого краха, не так ли? Кое-что я и правда потерял, но не все.

Кейн взглянул в красивое лицо сестры и, хотя они и были одной плоти и крови, не ощутил никаких родственных чувств. Будь он проклят, если хоть чем-то выдаст, что дом, земля вокруг него и несколько долларов в кармане – все, что осталось у него после краха.

– К чему такая прямолинейность, дорогой братец? Просто мне подумалось, что, если тебе нужны деньги, я с удовольствием избавлю тебя от этой недвижимости. Мне всегда нравился «дом», и неплохо было бы вновь открыть его. У меня есть отличные заведения в Денвере и Грили. Папа не будет возражать, если я приобрету еще одно, при условии, что я не буду сама им заниматься. Дела у меня идут отлично, и я многого достигла в жизни.

– Как же, я слышал. Ты теперь очень богатая шлюха.

– Боже мой, как грубо! И какое жуткое слово! Только не пытайся убедить меня, что сам никогда не пользовался услугами проституток, мой братец-чистоплюй.

– Даже если и так, из этого вовсе не следует, что хочется видеть шлюхой собственную сестру.

Дэлла рассмеялась приятным музыкальным смехом, который донесся и до Ванессы на втором этаже. Она судорожно стиснула влажную тряпку.

– Я прекрасная профессионалка, Кейн. Мне довелось побывать в постели у членов королевской семьи, и они считали, что лучше меня им еще никто не встречался.

– Давай выкладывай, зачем сюда явилась, и уходи.

– Ты будешь продавать дом?

– Нет.

Дэлла пожала плечами.

– Сколько ты собираешься пробыть здесь, Кейн? И кто эта рыжая грязнуля?

– Сколько бы я здесь ни пробыл, это абсолютно не касается ни тебя, ни твоего дорогого папочки. А рыжая, чумазая она или нет, настоящая леди, в ее мизинце больше достоинства, чем когда-либо появится у тебя.

– Да ну? А разве у леди все устроено как-то иначе? Разве у нее между ног что-то другое? Все мы под платьем голенькие, и не будь всяких наших женских штучек, сам ты обратил бы на нее внимание? С ней тебе лучше на спине или когда она стоит на коленях, а, Кейн?

Дэлла издевательски рассмеялась.

– Если ты ее рекомендуешь, могу предложить ей работу. Волосы у нее действительно неплохие, а что касается остального…

Кейн молча смотрел на сестру. Она казалась ему фарфоровой куклой. Он вспомнил, как однажды ночью забрел в салун в Денвере и заметил невероятно красивую женщину, которая совершенно обнаженной танцевала на столе. Он понял, что это его собственная сестра, лишь когда она сняла с лица маску и ускользнула за занавес. И еще он вспомнил, как она пыталась отомстить Логану Хорну, обвинив его в изнасиловании, поскольку он остался равнодушным ко всем ее авансам. Болтали также, что она все эти годы оставалась любовницей Адама Клейхилла. Интересно, как такая красота может сочетаться с такой грязью? Он прошагал к двери и распахнул ее.

– Прощай, Дэлла.

– Значит, ты сам открываешь «дом». Отлично. Если собираешься использовать рыжую, советую хорошенько отмыть ее. От нее несет потом, словно от козла. И хотя ей придется обслуживать всего лишь ковбоев, они, знаешь ли, тоже люди: им нравится, когда…

– Заткнись! У тебя в голове ни одной приличной мысли, а когда ты открываешь рот, то вообще задохнуться можно!

– Приличной что это такое? Тебе от этого легче на душе? Это помогает тебе набивать карманы деньгами?

– Почему бы тебе не убраться отсюда?

– Папа знает, что ты вернулся?

– Наверное. Этот сукин сын обычно знает обо всем, что творится на его территории.

– Ты собираешься с ним встретиться?

– За каким дьяволом? Ты прекрасно знаешь, что я его на дух не переношу!

– Ему нездоровится. Джозеф сказал, что у него уже был приступ. Я осталась здесь, чтобы поухаживать за ним.

– Не забывай, что я слишком хорошо тебя знаю, сестренка! Ты осталась, чтобы все его денежки не прошли мимо твоего кармана, если старый козел отбросит копыта!

– А по-твоему, я терпела старого ублюдка все эти годы просто так? И мне ничего не причитается? – Дэлла прошла в холл. – Это здание идеально подходит для тех целей, ради которых его построили. Немного отсырело, конечно, но все можно мигом привести в порядок. Если понадобится моя помощь, чтобы вымуштровать твоих девочек и улучшить их манеры, дай мне знать. Или ты предпочитаешь заниматься такими вещами самостоятельно?

Она постаралась, чтобы ее ангельский голосок разнесся по всему дому. Кинув взгляд в сторону лестницы, она расхохоталась.

Кейн распахнул входную дверь, твердо подхватил Дэллу под локоток и вытолкал из дома.

– Убирайся отсюда, Дэлла, и больше не смей появляться здесь.

– Советую обращаться со мной побережней, Кейн. Хоть ты мне и брат, папе это может не понравиться. Вдруг ненароком пристрелит? Он никогда не дает свою девочку в обиду.

– Ты хочешь сказать – «свою подстилку»? Я рад, что мама умерла раньше, чем узнала, какой ты стала.

– О, это ты напрасно. Она знает. Наверно, сидит там на небе и неодобрительно цокает языком: «Нельзя быть такой нехорошей девочкой, Дэлла. Хорошие девочки не спят со своими отчимами!» – Дэлла пошла к своему ландо, громко хохоча, затем обернулась и крикнула: – Пока, дорогой. Если захочешь повидаться, ты знаешь, где меня найти!

Кейн наблюдал, как слуга-негр помог Дэлле закутаться в плащ, затем подставил маленькую табуреточку, чтобы хозяйка забралась в ландо. Она радостно помахала ему белым платочком на прощание и укатила, вслед за ней двинулись и сопровождавшие ее всадники. Кейн еще несколько минут постоял на крыльце, пытаясь отделаться от неприятного чувства, как будто его только что окатили ведром помоев.

Стоя у окна своего особняка, Адам Клейхилл наблюдал, как его падчерица с грацией королевы выходила из экипажа. Улыбка раздвинула его губы под холеными седыми усами. На нее стоило посмотреть. Она чувствовала себя как рыба в воде в любом обществе. Внешне Дэлла казалась истинной леди, но на самом деле была прирожденной шлюхой. Когда Адам женился на ее матери, она была угловатым десятилетним подростком. Но даже тогда обожала сидеть у отчима на коленях и ерзала до тех пор, пока не заводила его. Это было у нее в крови, она еще в детстве интуитивно понимала, что и как надо сделать. Примерно четыре года спустя она стала его любовницей, и оказалась лучшей из всех, побывавших в его постели. А потом, после скандала с этим проклятым ублюдком Логаном Хорном, она уехала в Денвер и посвятила себя весьма прибыльному бизнесу. В последние годы она частенько гостила у него на ранчо, а в этот раз ее визит затянулся уже на несколько недель. Адам хохотнул. Да-а, эта девочка ни за что не упустит момента, когда будут подсчитывать его денежки. Да в ней гораздо больше его черт, чем в любом из этих ублюдков, появившихся на свет с его помощью.

Дэлла полагает, что ему пора расплатиться с ней звонкой монетой! Но она явно поторопилась списывать его со счетов. Адам взглянул на свое отражение в оконном стекле. Волосы у него были по-прежнему густы, пусть и седые, и он ничуть не напоминал согбенного старика – красивый крепкий мужчина! Подумаешь, какой-то вшивый инсульт! Понадобится целый десяток подобных, чтобы свалить его! Но если Дэлла считает, что он близок к смерти, пусть, лишь бы задержалась здесь подольше. Клейхилл был не по годам энергичен и любвеобилен. Цецилия, его маленькая мексиканская потаскушка, все еще ухитрялась возбудить его. Дэлла пока не снизошла до посещения его постели, но он видел ее насквозь – она решила, что на этот раз лучше заставить его изойти соком. Адам снова хохотнул и пошел открыть ей дверь.

– Привет, папуля. Как ты себя чувствуешь?

Дэлла вытянула шпильки, прикреплявшие шляпку к волосам, сняла ее и вручила молчаливой мексиканке, стоявшей у двери. Затем скинула плащ.

– Отлично. Я уже заждался. Обед готов.

– Как мило с твоей стороны. – Она чмокнула его в щеку.

– Кого ты видела в городе? – спросил Адам, когда они уселись рядышком за длинный обеденный стол, а слуга-негр отправился на кухню.

– В городе нет никого и вполовину столь привлекательного. – Она улыбнулась и ласково потрепала его по руке.

– Разве ты этого не знала?

– Ты – гнусный старый ублюдок, разве не так? – нежно рассмеялась Дэлла. – Мистер Макклауд сказал, что у него есть письмо для Адама Хилла. И полюбопытствовал, не ты ли скрываешься за этим именем.

– А откуда письмо?

– Из Спрингфилда, штат Миссури.

– Тогда это не для меня. Я никого не знаю в Миссури.

– Кейн вернулся.

– Я уже слышал об этом.

– У тебя, наверное, кругом шпионы, а, Адам? А тебе сообщили, что он остановился в доме? Я заехала к нему по дороге. Он либо болел, либо приходит в себя после ранения. Скорее всего какой-нибудь ревнивый муженек поквитался с ним, всадив пулю. Он очень осторожно и медленно ходит.

– Слышала какие-нибудь новости о Купере или… об индейце? – Адаму до сих пор было невыносимо даже упоминание имени Логана Хорна.

– Я слышала, как мистер Макклауд рассказывал кому-то в магазине, что сынишка Купера болел, и к нему на ранчо приезжала бабушка, миссис Хендерсон. Твоя… э-э… бывшая любовница уже вернулась к себе на ранчо «Утреннее солнце». Это правда, что несколько лет назад ты нанял пару головорезов, чтобы переломать Куперу ноги? Думал, это заставит Сильвию убедить его работать на тебя?

– Кхм!

Дэлла проигнорировала явный упрек и продолжила болтовню.

– Твой внук похож на свою мамашу, Адам. Лорна Парнелл – дикая темноволосая сучка, воспитанная неотесанными горцами. Она приперлась в город в бриджах и с кнутом на плече. Меня удивляет, как Купер позволяет ей все эти выходки! Ведь каждый дурак знает, что он Клейхилл. Ее поведение плохо скажется на нашей репутации.

– Все знают, что ты шлюха, радость моя, однако это ничуть не вредит моему положению в деловых кругах Денвера.

– Правильно. Потому что если до моих ушей дойдет хоть одно дурное слово о тебе, то я просто сотру этого идиота в порошок, причем мгновенно. И сделаю это с удовольствием, можешь быть уверен, папуля. У меня кое-где припрятана очень ценная книжечка с весьма пикантной информацией.

Адам просто расцвел от этих слов.

– Эх, и почему мы не встретились раньше, когда я еще был молод и полон сил! Мы бы стали непобедимым дуэтом!

– Но ты вовсе не стар, дорогой! Я запрещаю тебе произносить это слово!

– А есть что-нибудь новенькое об этом Гриффине? О том, который живет в Блу?

– Нет. Кажется, он дружок Кейна, да? Который вместе с Кейном убил посланных тобою убийц. Когда это было? Около двух лет назад, так ведь? Как же звали того рыжего бегемота? Данбар? Если бы Гриффин с Кейном не прикончили их, все равно их бы повесили, как только узнали, что это они избили женщину кнутом. Такое в нашем штате не прощается. Я никогда не могла понять, что эти подонки имели против Лорны Парнелл.

– Паршивый ублюдок Данбар! Провалил такое дело! Иначе этим ранчо в Блу владел бы я. Конечно, тут не обошлось без Купера, этот высокомерный сукин сын всегда счастлив навредить мне! Ничего, он не получит и пяди моей земли после моей смерти!

«Что меня вполне устраивает», – подумала Дэлла, а вслух сказала:

– Ах да! Я же видела скво нашего индейца в городе. С ней был учитель, который обучает их детей на ранчо. Одета она была так, что мужики падали штабелями, но все, кто имеет хоть какой-то вес, по-прежнему отказываются иметь с ней дело. Она снова беременна. Это, кажется, уже третий раз? Боже, папуля! Ты собираешься заселить всю эту территорию своими внуками?

Дэлла не смогла удержаться, не сказав о том, что всегда приводило его в ярость.

– Прекрати эти идиотские шуточки! Этот краснозадый и его отпрыски не имеют ко мне никакого отношения!

– Этот краснозадый – твой сын, и от этого тебе никуда не деться, Адам. У него фамильная примета – скрюченный, в точности как у тебя, средний палец. Кстати, у его сына – точно такой. – Дэлла поцеловала кончики пальцев и приложила их к губам Адама. – Но не стоит так беситься из-за этого, милый! Оставь свой праведный гнев для чего-нибудь более существенного.

По дороге в кабинет Адам задал еще несколько вопросов о Кейне.

– Он нанял несколько женщин, чтобы отмыть и отчистить «дом», следовательно, собирается открыть его. Если он это сделает, ему наверняка потребуется кто-то, кто будет руководить предприятием. Он ведь здесь не задержится. Джанкшен-Сити скучноват для моего объездившего весь мир братца.

– Хм… хм…

– Что ты имеешь в виду этим своим хмыканьем? Словно что-то задумал. – Дэлла раздвинула бархатные шторы, скрывавшие дверь в кабинет Адама.

– Из Кейна вырос очень хороший человек…

– На свете нет такого понятия – хороший человек!

– А сама говорила, что я именно такой! – с ухмылкой ответил Адам.

– Да, как любовник ты просто чудесен. А как человек – сама гнусность. Именно поэтому я тебя так и люблю.

Дэлла изучала мужчин всю жизнь и знала, кому и чем польстить. И теперь наблюдала, как на лице Адама расплылась довольная улыбка.

– Мне может пригодиться такой человек, как Кейн.

– Этот орешек тебе не по зубам, папуля. Мало того, что он упрям, как тысяча мулов, он еще и погряз в размышлениях о том, что достойно и прилично. Что касается этих вещей, он копия мамы. Та тоже любила изводить себя подобными мыслями. А я пошла в отца. Тот всегда знал, чего хотел, и пускался во все тяжкие, чтобы добиться желаемого. Так и заработал себе состояние.

– И оставил его твоему брату.

– Да, оставил, а тот взял да и потерял большую часть во время краха нью-йоркской биржи.

– Тогда, возможно, он не откажется выслушать мое предложение. – Адам удобно устроился в огромном кожаном кресле и тут же усадил Дэллу к себе на колени. Он расстегнул платье и уткнулся лицом в ее грудь. – У тебя совершенно особый, специфический запах, какого больше нет ни у одной женщины.

Дэлла закипела. Он совершенно пропустил мимо ушей все, что она рассказывала о Кейне.

– Это всего лишь чудесные французские духи, милый.

– Нет, это не просто хорошие духи. Это еще запах серы и кипящей смолы. Запах женщины, которая готова принять мужчину. Именно так ты и пахнешь.

Хрипло хохотнув, он задрал ее юбки и начал протискивать вспотевшую ладонь меж оголенных бедер.

– Какое счастье, радость моя, что ты не из тех, кто любит трусики и прочие финтифлюшки. Раздвинь ножки, девочка.

Дэлла обняла его за шею. Когда-то он был хорошим любовником. Но сейчас кожа на его груди стала дряблой, вырос животик. Он все еще оставался привлекательным мужчиной и выделялся в любой толпе благодаря царственной осанке и великолепной густой шевелюре. Адам Клейхилл был рожден повелевать, а не подчиняться чужим приказам. И все же он был всего-навсего мужчиной, большинством поступков которого руководили не мозги, а то, что между ног.

– Ну, ты просто племенной жеребец, папуля Адам! – прошептала она ему на ухо и пощекотала мочку влажным языком. То, что он делает, приятно, призналась она себе несколько минут спустя. Секс в любом виде являлся весьма существенной частью ее жизни. Но как бы сильно она ни жаждала сейчас завершения, она заставит его повариться на медленном огне, прежде чем позволит получить свое сполна. Прежде чем она разрешит ему войти в нее, она убедится, что он готов на все. Она должна заставить его поверить, что дарует ему жизненные силы. Сильнейшие возбудители, которые она прихватила с собой, должны помочь ей в этом. А уж если она всерьез за него возьмется, он не вылезет у нее из постели несколько дней. Она сведет его с ума и не позволит Кейну хоть как-то помешать ее планам. Ишь, примчался сюда и смущает Адама! Никто не разделит с ней ее наследство! Ранчо Клейхилла было самым большим земельным владением на севере Колорадо, и она намерена владеть каждым клочком этой земли единолично!

Адам все еще был легковозбудим, хотя его возбуждение и проявлялось теперь больше в привычном поведении, чем в результате. Но все-таки у нее, Дэллы, есть козырь в борьбе с Кейном, и она не преминет воспользоваться им! Она использует все, чтобы добиться своего! Дэлла раздвинула ноги и обвила руками шею Клейхилла. Его лицо уткнулось в нежные полукружия ее грудей.

– Цецилия точно отравит меня за то, что я отнимаю принадлежащее ей! – промурлыкала Дэлла ему в ухо, медленно скользя руками по его груди, затем ее пальцы опустились ниже. Да-а, дело, похоже, обстояло хуже, чем собирался признать Адам.

– У… меня хватит… этого добра на… вас обеих, – еле выдохнул он и сильно прикусил зубами ее сосок. Он становился все грубее в последнее время, так отчаянно жаждал получить удовлетворение.

Дэлла улыбнулась. Она не возражала против подобных приемов. Пошарила рукой. Проклятие, старикан так и не возбудился как следует! Но если его это устраивает, то пусть думает, что все в норме…

– А-а-х, папуля Адам, ты знаешь, как угодить мне! Ты так славно все это проделываешь, но мне хочется большего, гораздо большего. Я хочу тебя огромным и сильным… – Она резко оборвала фразу. – Но сейчас нельзя. Ты изомнешь мое платье и превратишь его в тряпку.

– К дьяволу твое платье! – прорычал он. – Сними его!

– У него столько малю-ю-сеньких пуговиц, что пока я их все расстегну, пропадет всякое желание. Лучше приходи ко мне сегодня ночью. Мы займемся тем, что проделывали раньше, и кое-чем еще. Я покажу тебе то, чему меня научил один турецкий шейх.

– Сейчас и немедленно! Ты, маленькая похотливая шлюшка! Ты и сама хочешь меня так же сильно! И не смей снова меня отталкивать! – завопил он. – Только посмей, и твоя задница не забудет этого!

Он попытался схватить ее за руку.

– Не кричи так громко! – Выдернув руку, Дэлла легко ускользнула от него и отошла на безопасное расстояние. Платье ее распахнулось, выставив напоказ обнаженную грудь, но она и пальцем не пошевелила, чтобы прикрыть ее. – Слуги услышат…

– Плевал я на этих чернокожих ублюдков! Тебе и самой глубоко начхать на них! Ты, мелкая пакостница, специально раздразнила меня! Немедленно иди сюда и докончи то, что начала!

Лицо его побагровело, на лбу выступили капли пота.

«Давай-давай, старый пень, доводи себя до сердечного приступа!» – про себя подзадоривала Дэлла. Если бы это помогло, она бы засыпала его ласками до смерти, но при ее везении он может как раз воспрянут духом и расцвести, словно выпил эликсира молодости.

– А ты как следует возбудился, дорогой. – Она нагнулась и позволила своей обнаженной груди мельком задеть его лицо. – Советую тебе еще немного побыть в таком состоянии… Чуть позже это принесет еще более сладкое освобождение.

– Будь ты проклята! – прохрипел он. – Я хочу немедленно! Ты решила и здесь быть шлюхой, да? Хочешь, чтобы я сначала заплатил?

– Вот ты как заговорил! – Она презрительно фыркнула. – А я-то считала, что у нас с тобой нечто совершенно… особенное.

– Задница у тебя особенная! – рявкнул он.

– Но я люблю тебя. И ты знаешь это…

– Единственное, что ты любишь, – это деньги и хорошего жеребца!

– Не смей говорить гнусности!

– Да ты же обожаешь гнусности, и чем гнуснее, тем лучше! Ну? Ты так и будешь торчать там как статуя или все же дашь мне пощупать твою маленькую попку?

Дэлла медленно покачала головой, наблюдая, как его лицо прямо-таки раздувается от ярости.

– Тогда убирайся подальше отсюда! – Его яростный рев был слышен в каждом уголке дома. – Цецилия! Цецилия, пошевеливай своей жирной задницей! Иди сюда!

Дэлла вышла из комнаты и сразу заметила мексиканку. Сука! Она подслушивала и ждала своего часа.

– Я взяла на себя самый тяжкий труд. Теперь он возбужден и готов для тебя, – сладеньким голоском пропела Дэлла, слегка прикрывая платьем грудь.

– Но зовет-то он меня!

– Надо же ему куда-то спустить? Подойдет и корова. Пусть этот старый дряблый стручок достанется Цецилии. А Дэлла получит денежки!