Ашот Георгиевич Гарнакерьян

Марухский перевал

Петру Лебеденко

Шел человек Искать свои стада К вершинам тем, Где вечный холод льда. Шел в горы человек За барантой Весеннею Оттаявшей тропой. Шел человек, Теряясь в синеве. Сияло небо Ясное над ним, Папаха на лобастой Голове Курчавилась Каракулем седым. Шел человек, Снегам и солнцу рад... И вдруг он замер, Отступил назад. Там, где карниз Над бездной ледяной Высокими сугробами зажат, Застыл навеки, Обретя покой, С бессмертьем Породнившийся солдат. Застыл таким, Как в тот последний миг,

В движенье весь, В стремительном броске, Как грозное виденье, Возник, Как монумент, Отлитый в леднике. Да, это он, Тот доблестный солдат, Что спас планету Тридцать лет назад. На всех концах Вселенной Он стоит, Отлитый в бронзу, Врезанный в гранит. А здесь он вмерз В марухский вечный лед И словно в наступление Зовет. Плечо приподнято, Напряжена рука, И смотрит дуло Автомата вдаль. В глазах не безнадежность, Не тоска, В глазах его -Несмертная печаль, В них -- ледяная ненависть К врагу, Желанье встать И в бой идти опять. Как я об этом Рассказать смогу? Но я об этом Должен рассказать. Железа стойкость Славится давно. Железу -- натиск Выдержать дано. Но и железу надо С этих дней Учиться не сгибаться У людей... Святое пламя Вечного огня Сюда сквозь годы Привело меня, Чтоб на колени стать, Чтоб волю дать Печали, душу режущей Опять, Тревоге, Что в глазах Стоит всю ночь, Гоня покой баюкающий Прочь -Казалась неприступной Высота На снежных пиках Главного хребта, Который, небо Подперев плечом, Безмолвствует В бесстрастье ледяном.

x x x

Как трудно, Как тревожно мне идти По их следам, По горькому пути, По гильзам тем, Что втоптаны в снега, Что вмерзли в эту землю На века. Когда над темной пропастью Метель Смертельную заводит Карусель, Мир заволакивая Мутной мглой, Не оступись У кручи ледяной... На этих склонах И зима сама Как будто сходит От тоски с ума И в бешенстве Бессмысленном своем Сжигает души Голубым огнем... Сегодня здесь Бездонный небосклон. Снегам в закатном золоте Сверкать, Где каждый выступ, Каждый горный склон Защитой был, А мог могилой стать. На миг нарушит Тишину обвал, Как будто кто Из пушки отстрелял. Трещат по швам В теснинах узких льды,

И в горных реках В полный рост воды. Меняются и краски, И тона, Непостоянна Снежная страна. О белое беспамятство Снегов! Как будто позабыты Навсегда Слова прощальных клятв И стон бойцов, Захороненных В темных безднах льда. Как будто этот белый, Белый снег Не красил Чистой кровью человек. Ты, память! Воскреси передо мной Дни подвигов И тот неравный бой Здесь, у Марухских Голубых высот, Где незаметен Вечности полет. Солдат, что вмерз В заиндевелый лед, Как будто по следам Боев идет.

x x x

Карабкаются через ледники Немецкие, альпийские Стрелки. Взбираются они На турьи тропы И слушают в горах Метели шум. Вершины Альп, Вершины всей Европы Не выдержали Их железный штурм, Взбираются По скатам ледника, И слово "форвертс" -Словно спуск курка. Идут, как победители, Вперед, Сквозь снег по пояс, Сквозь звенящий лед. Идут, в своей Уверенные силе, В слепом зазнайстве Позабыв о том, Что разбивались все О грудь России, Как о скалистый берег Волны в шторм. Идут, под ношей Тяжкою не гнутся, Им фюрер помогает Даже здесь. И на фуражке каждого Красуется Не свастика, А белый эдельвейс. Ползут все выше Бюргерские туши. Не зная, Что на роковой черте Путь преградят им Люди Те, Чьи души Подобны этой Горной высоте. Здесь вздрагивали Даже ледники От грозных схваток, От сплошных атак. Хваленые немецкие Стрелки, Зажатые В наш огненный кулак, Сдавались в плен, Летели в пропасть с круч, Под наши пули, Обезумев, шли. Клубился дым На фоне черных туч И таял где-то В снеговой дали. Арийцы снова Убедились здесь, Что на земле Стальные люди есть, Которые книг на кострах Не жгут, Из кожи пленных Не сплетают жгут, Не душат в газокамерах Детей. Но только тронуть их Рукой посмей-Подымутся они Громадой всей, Громоотводом Родины своей. Закрыты все дороги, Все пути. Как высшее возмездье Царство льда. Сюда пришел -Отсюда не уйти, Не выбраться отсюда Никогда. Пробиться не сумеет Ни один, Мечтая о тепле И о весне, К разливам моря, К зелени долин, К той нефти, Что мерещилась во сне.

x x x

Я здесь один С утратою своею И с памятью своей Наедине. Цветы на склонах Огненно алеют, Но кажутся В накрапах крови мне. Вот желтые, Как цвет разлуки, Сизые И белые, как летом, Облака. Посмели же назвать Свои дивизии Фашисты Нежным именем цветка, Который чист, Пронизан солнцем весь. Я отыщу на склонах Эдельвейс. * * * Корявый камень Буро-рыжих скал, Наверно, тоже В эти дни страдал. Но он не может Рассказать сейчас О доблестных делах Твоих, Кавказ. А тот, о ком Мы говорим: он жил, Один атаки Немцев отразил, Один сразился С ротой егерей, -Живет сегодня В памяти друзей. Хожу у этих Солнечных долин, Смотрю на пики Ледяных вершин И думаю: От имени живых Я должен реквием Сложить о них. Святое пламя Вечного огня Сюда сквозь годы Привело меня, Чтоб видеть Мирного селенья дым, Встречать в горах Альпийскую весну, Предаться Размышлениям своим, Постичь людского горя Глубину. Грань ледников, Их дальняя черта, Теряется В синеющих миражах... Они, как чистота, Как прямота, Как высота Всех устремлений Наших. Хожу у этих рек, У этих скал, У этих перевалов ледяных. Я чище стал, Я сам сильнее стал, И днем, и ночью Думая о них. * * * Здесь одинокий Обелиск стоит. И вновь к подножию Зовет меня. Мое молчанье У скалистых плит, Моя печаль У Вечного огня Как музыка, Как реквием звучит В сиянье Ослепительного дня. Кто пал здесь? Генерал или сержант? Командующий или рядовой? Где их останки Славные лежат? В долине?, В этой глыбе ледяной? Как поименно Каждого назвать, Как перечислить Всех до одного... Молчать! Молчать! Вы слышите: Молчать! Молчанье -Выразительней всего. Молчат в речных изломах Валуны, Леса притихли В предвечерний час. Молчание доходит До луны, Печальным светом Отражаясь в нас. Взгрустнули Голубые острова Плывущих в бесконечность Облаков... Молчать! Молчать! Беспомощны слова. Молчанье выразительнее Слов.

Колышет ветер травы, Чуть шурша, Цветы роняют Наземь лепестки, От этого молчания Душа Готова разорваться На куски. Насколько же сильней Душой я стал У круч твоих, Марухский перевал!