– Элисон, вызови ко мне Джерома, попроси Брюса прислать мне отчет по Кливленду и позвони доктору Мэй, пусть запишет меня на МРТ, – на ходу приказываю я, поймав на себе озадаченный взгляд секретарши.

– Хорошо, сэр. Кофе, чай или, может быть, адвил?

– Чай, адвил и что-нибудь поесть. Я не завтракал. Опять, – раздраженно бросаю я, громко хлопнув дверью.

Дерьмо, мне необходимо отвлечься, иначе я свихнусь.

Плюхнувшись в кресло, я морщусь от надоедливой барабанной дроби в ушах и остервенело поднимаю крышку ноутбука.

Вместо Джерома на пороге появляется Кейн.

– Ты прислал мне отчет? – сухо интересуюсь я, щелкая по тачпаду.

Брюс кивает.

– Да, пару минут назад. Но я не по этому поводу.

«А по какому, блин, поводу ты приперся?!» – проносится у меня в мозгу, однако я вовремя пресекаю свою неосторожную попытку сорваться на Кейне. В конце концов, он один из немногих, кто терпеливо выдерживает все мои выходки.

– Что стряслось? Рассказывай.

– Мистер Эддингтон, – секретарша прерывает нас. – Ваш чай, таблетки, и я захватила блинчики с кленовым сиропом, как вы любите, – она торопится уйти.

– Спасибо.

Брюс многозначительно смотрит ей вслед, затем поворачивается ко мне и похотливо ухмыляется.

– Даже не думай об этом, старый развратник, – предупреждаю его я.

– О чем? – он на мгновение прикидывается дураком. – Брось, Роб, неужели ты и впрямь не замечаешь красоты этой умелицы?

Умелицы? Я хмурюсь.

– Не замечаю. По мне так они тут все одинаковые, – я запиваю адвил минералкой и возвращаюсь к началу нашего разговора. – Зачем ты пришел?

– Из-за Майкла.

При упоминании об этом балбесе у меня скручивает желудок.

– Что он натворил на сей раз?

– Вчера он попросил Броуди перевести сто тысяч долларов на свой счет, а через час потребовал удвоить сумму.

– Зачем?

– Понятия не имею, – Кейн разводит руками.

– Он здесь?

– Не знаю. Его офисный телефон молчит, дверь заперта.

Дьявол!

Я резко подскакиваю с места и шиплю от жуткой нескончаемой мигрени.

– Ты чего? Нездоровится?

– Типа того, – говорю я, не желая вдаваться в подробности. Достав из среднего ящика запасной ключ, я прячу его в карман и на выходе из приемной сталкиваюсь с Джеромом.

– А, явился, – небрежно проговариваю я.

Улыбка Джерома медленно сползает вниз, а его серые миндалевидные глаза вопросительно переводятся на Кейна. Тот что-то изображает у меня за спиной.

– Брюс, я все вижу, – недовольно бормочу я. – Джер, мне нужно ненадолго отлучиться, дождись меня, ладно? Я скоро.

– Конечно, нет проблем.

* * *

Спустившись этажом ниже, я вышагиваю из лифта и попадаю в самый настоящий курятник. Черт, откуда взялось это бабье? Я их не нанимал.

– Доброе утро, мистер Эддингтон!

– Сэр!

– Здравствуйте, сэр!

– О, мистер Эддингтон!

– Сэр!

– Доброе утро!

– Сэр, здравствуйте! Сэр!

Вау!

Не знал, что мое присутствие способно навести такой ажиотаж.

С трудом преодолев расстояние от лифта до конца коридора, я достаю из кармана ключ, отпираю замок и бесцеремонно распахиваю дверь.

Так я и думал.

Майк, одетый почему-то в смокинг, раскинулся вдоль дивана и глухо похрапывает. В воздухе стоит сильный запах перегара, и мне приходится открыть окно, чтобы продохнуть.

– Э-э-э, нахера? – возмущается неожиданно восставший пьяница. – А, это ты. Отвали!

– Для чего тебе понадобилось двести тысяч долларов, Майк? Отвечай.

– Здорово. Уже доложили, козлы?

– Отвечай, Майк, – настаиваю я.

– Так вышло, – кряхтит он. – Я верну тебе бабки, не ссы, – он демонстративно переворачивается на другой бок и утыкается носом в обивку.

Ясно. Без нажима не обойтись. Что ж, сам напросился, придурок.

Взяв со столика графин с водой, я не раздумывая опрокидываю содержимое на его голову и отступаю назад.

– А-а-а!!! – он подпрыгивает. – Совсем сдурел, псих?! Ты мне смокинг испортил!

– Ничего, его по-любому пора отдать в чистку. Несет, как от бомжа, – я присаживаюсь на стул и складываю руки на груди. – Итак, теперь, когда ты окончательно очнулся, может, скажешь мне, какого долбаного хрена ты просадил столько бабла?

– Да не просадил я! – рявкает он, отряхивая свой многострадальный пиджак. – Не рассчитал просто!

– Не рассчитал? – переспрашиваю я, пристально изучая его мимику. Мой брат патологический лжец. Бывало, в детстве он мог украсть у отца двадцатку, а когда тот прижимал его к стенке, Майк искусно изображал из себя невинную овечку. И только со мной его вранье никогда не прокатывало. Правду я выбивал из него силой, и он прекрасно понимает, что в случае неповиновения я попусту отлуплю его.

– Майк, я жду. У меня нет времени на светские беседы. Либо ты сейчас же раскалываешься и честно признаешься мне в содеянном, либо я беру твою тупую башку, засовываю в унитаз и спускаю рычаг. Выбирай.

– П-п-ф-ф, испугал! Твои сраные угрозы на меня не действуют, – прыскает он, но я-то знаю, что, несмотря на напускную храбрость, ему боязно.

– И тем не менее…

– Я их проиграл, – сознается наконец он, – доволен?

– В казино? – уточняю я.

– Не совсем…

– Майк, в какое чертово дерьмище ты влип? Объясни по-человечески!

Он запускает пальцы в свою взъерошенную шевелюру и нервно жует губу.

– Помнишь ту историю с подпольным покером? – я киваю. – Тобиас и Эл? Короче, они в Нью-Йорке. Позвонили мне, пригласили потусоваться, ну и пошло-поехало…

Пошло-поехало? Более бездарного оправдания я еще не слышал.

Тобиас и Эл, надо же! Нафиг он связался с этим отребьем?

– Сколько ты проиграл, не считая тех двухсот тысяч?

– До фига, – сокрушается он. – До фига, брат.

– Ты задолжал им?

– Нет. Но я на хрен туда больше не пойду, клянусь! – похоже, ему реально стыдно. М-да, редкое зрелище. Впрочем, кто я такой, чтобы осуждать его? Сам далеко не ангел, и где-то даже превзошел его в злодеяниях.

– Завязывай с покером. Это зависимость, как и любая другая, а зависимость, Майк, рано или поздно приводит к гнусным последствиям. Лучше потрать эти деньги на отдых или на девчонку.

Он фыркает.

– На какую девчонку? Я бросил Кристину.

– Почему?

– Достала ныть! К тому же бабочки в животе, совместные ужины и использованные прокладки в мусорном ведре – не для меня.

Я смеюсь.

– Прокладки? Она загадила твою ванную?

– Полностью, чувак! А твоя нет?

– Нет, – горделиво заявляю я. – Моя очень чистоплотная.

Я смотрю на часы. Чертов Джером наверху небось уснул вечным сном, дожидаясь меня.

– Мне пора. Эй, ты в порядке? – спрашиваю я напоследок.

– Если можно так выразиться. Извини, что напортачил с Броуди. Сам не знаю, какой бес в меня вселился…

Я одариваю его снисходительной улыбкой.

– Не беспокойся о Броуди, я все улажу. Главное, держись подальше от азартных игр, и все будет в порядке.

Я собираюсь выйти.

– Эй, Роб?

– М-м?

– С чего это ты так подобрел? Неужто заслуга кузины?

Подобрел? Я оскорбленно выгибаю бровь.

– Я не подобрел… я… – отчего-то его слова задевают меня за живое, и я спешу сменить тему. – Слушай, езжай домой. Выглядишь как разорившийся аристократ.

Он усмехается.

– Четко подмечено, чувак. Сейчас вызову такси.

* * *

– Мистер Эддингтон, я забронировала для вас столик в «Four Seasons» на восемь часов и «Ty Warner penthouse» на ночь.

– Отлично, спасибо, – вежливо отзываюсь я.

Головная боль утихла, я немного присмирел, и жизнь заиграла новыми красками.

После вчерашнего мне хочется реабилитироваться перед Кэтрин и в качестве извинений провести с ней незабываемый вечер. В последнее время мы часто ссорились, и я совсем забыл, что наши отношения тоже нуждаются в подпитке. Надеюсь, она обрадуется.

Я набираю ее номер.

– Алло? – ее едва слышно.

– Почему ты шепчешь?

– У меня лекция. Что-то случилось?

– Да.

– Боже, что?!

– Я работал над покупкой земли под торговый центр в Майяами, и…

– Что? – она задерживает дыхание.

– … представил твою киску у себя на лице и чуть не потерял сознание.

Она цокает языком.

– Дурак! Я думала, что-то стряслось!

– А разве нет? Я мог умереть от инфаркта, и мы бы никогда больше не увиделись.

Не оценив моего черного юмора, она раздраженно пыхтит в трубку.

– Прекрати нести чушь. Зачем ты звонишь?

– Узнать, во сколько ты сегодня заканчиваешь.

– В шесть пятнадцать.

– Супер. Я заеду за тобой без десяти восемь, надень что-нибудь этакое. Платье, например.

– Платье? Мы куда-то идем?

– Ага, ужинать и трахаться в отель.

Она шумно втягивает воздух.

– Ты… серьезно?

– Серьезней некуда, детка. Ух, что я с тобой сделаю! – я нарочно поддразниваю ее, и, судя по наступившему в трубке молчанию, это срабатывает. Уверен, она уже покраснела и ерзает за партой. – Кэтрин? Ты здесь?

– Э-э, да… да, хорошо, я приеду около семи, приведу себя в порядок и буду тебя ждать.

– Договорились. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Нажав на кнопку, я откладываю айфон в сторону и тянусь к городскому телефону.

– Элисон, мне нужен синий костюм и белая рубашка.

– Поняла, сэр. Когда?

– К половине восьмого.

* * *

Мы устроились за небольшим столиком в дальнем углу ресторана и в ожидании ужина медленно потягиваем белое вино.

– Знаешь, я ведь могу случайно опьянеть и превратиться в вульгарную развратницу, – с угрозой произносит Кэтрин, и по ее лицу расползается обворожительная хмельная улыбка.

Я хмыкаю.

– С удовольствием посмотрю на это.

– Правда?

– Угу. Главное, чтобы это не подразумевало твоего публичного обнажения, – строго добавляю я.

В ее светлых зеленых глазах пляшут смешинки.

– Значит, ты не рассердишься, если я, скажем, сделаю вот так? – откинувшись в кресле, Кэтрин выгибает спину дугой и, прежде чем я успеваю догадаться о ее намерениях, упирает ногу в мой пах.

Ого! Я сглатываю.

– Ну? Как тебе?

– Слабовато, – отшучиваюсь я, заглянув под скатерть.

– Слабовато? – Она надавливает носком на мой член, трется вокруг яичек, и я инстинктивно толкаюсь вперед, навстречу ее ласкам.

– А так?

– Обалдеть, – выдыхаю я.

– Нравится?

– Очень.

Глотнув из своего бокала, я расставляю колени шире. Терпкий привкус вина лишь усиливает мое желание, и я плотно стискиваю зубы, чтобы не зарычать.

– Я бы хотела залезть под этот стол и сделать тебе минет, – пылко заявляет Кэтрин, вынуждая меня отодвинуться и опасливо оглядеться.

– Прекрати, – хриплю я, приняв удобную, насколько это возможно при такой эрекции, позу. – Ты переигрываешь.

Она смеется.

– О, неужели? И кто же из нас двоих теперь ханжа, а?

– Похоже, что я.

Спустя пять мучительных минут нам наконец приносят еду, и я ненадолго отвлекаюсь от своих бурных фантазий и успокаиваюсь. По мере того как мы с аппетитом уплетаем запеченного сибаса, Кэтрин делится со мной переживаниями насчет предстоящих съемок, и мне ничего не остается, кроме как подбодрить ее.

– Не волнуйся, детка. У тебя все получится.

– Ты так считаешь?

– Конечно.

Заметив сбоку какое-то движение, я механически поворачиваю шею в ту сторону и, встретившись глазами с проходящей мимо нас женщиной, впадаю в оцепенение.

Срань господня. НЕТ.

Застыв с вилкой в руке, я сижу и беззвучно таращусь на нее, словно увидел призрака, а она в свою очередь испепеляет меня ненавидящим взглядом. На секунду мне даже хочется вскочить и унестись прочь, настолько мне неприятно.

– Роберт! Эй, ты слушаешь меня?

– Да… да, прости. Что ты сказала?

– Кто это? – спрашивает Кэтрин.

– Это? – я мешкаю, – знакомая моей матери. Бывшая. Они не общаются. – Я выдавливаю из себя фальшивую улыбку и привстаю. – Ты уже поела?

– А что, не терпится затащить меня в постель? – она беззаботно хихикает.

К счастью, мои скверные эмоции не коснулись ее настроения.

– Не терпится, – отвечаю я, мечтая побыстрей свалить отсюда.

– Тогда идем.

Я подзываю к нам официанта.

– Запишите все на мой счет, мы торопимся.

– Хорошо, сэр. Приятного вечера!

Мы выходим из ресторана, и на меня накатывает облегчение.

Зачем, черт подери, она прилетела в Нью-Йорк?

* * *

Это не первый раз, когда я забронировал номер «Ty Warner penthouse». Однажды я уже ночевал здесь с Лесли Куин – топ-моделью, которую подцепил на вечеринке одного мужского журнала. Прошел ровно месяц со дня смерти Мануэлы, и я тогда пустился во все тяжкие. К тому же я был вызывающе примитивен в своем стремлении выпендриться перед любой долговязой шлюшкой, которых таблоиды величественно именуют знаменитостями. Странно, но я даже толком не помню той ночи. Я был убит горем и ни черта не соображал.

– Итак, мистер Эддингтон. Теперь, когда мы наконец остались наедине, что вы намерены со мной делать? – кокетливо вопрошает Кэтрин, подступив к краю кровати.

– А чего бы тебе хотелось?

Я просовываю руки в карманы брюк и, склонив голову набок, с умилением наблюдаю за этой прекрасной, слегка захмелевшей девчонкой. Она определенно лучшее, что когда-либо случалось со мной.

– Для начала, чтобы вы разделись, – жарко произносит она.

Ухмыльнувшись ее распорядительному тону, я послушно сбрасываю с себя пиджак, избавляюсь от рубашки и остаюсь голым по пояс.

Кэтрин облизывает губы, ее голодный взгляд путешествует по моему торсу и задерживается на брюках.

Я хищно ухмыляюсь. Нет, детка. Не так скоро.

Сняв обувь и носки, я выпрямляюсь.

– Э-м-м… это все?

– Пока да.

Уловив в ее глазах проблеск разочарования, я стремительно пересекаю комнату, подойдя к ней вплотную, рывком разворачиваю ее лицом к стене и одним ловким движением расстегиваю молнию на ее симпатичном бежевом платье.

Скользнув пальцами по ее гладкой, покрытой мурашками коже, я внезапно обнаруживаю, что на ней нет лифчика. А трусики?

По моим венам проносится ток.

До конца стащив с нее платье, я с любопытством оглядываю ее попку – нет, трусики на месте. Белые кружевные шортики. Достаточно прозрачные, чтобы я мог захлебнуться слюной.

– Повернись ко мне.

Кэтрин оборачивается, я тщательно осматриваю ее спереди и издаю низкий горловой рык. Поросль жестких каштановых волос просвечивает сквозь тонкую ткань, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не разорвать ее в клочья.

– Ложись, – шепчу я, указав на постель.

Кэтрин покорно опускается на огромную королевскую кровать, я забираюсь следом, аккуратно снимаю с нее трусики и, схватив ее под коленками, притягиваю к себе.

– Закинь ножки мне на плечи.

Она быстро выполняет мою команду, а я опускаю голову и присасываюсь губами к ее лобку.

– М-м-м, наконец-то, – бормочу я, вдохнув ее нежный, неповторимый запах. – Самое изысканное блюдо мира.

Кончиком языка я обвожу ее набухший клитор, Кэтрин дергается подо мной и мычит.

– Войди в нее… – умоляет она. – Пожалуйста.

– Уже? – притворно изумляюсь я, параллельно проталкивая в нее сразу два пальца. – Черт, малышка. Ты вся промокла, – восторженно объявляю я, добавив третий.

Кэтрин откидывается на подушки и извивается.

– Дьявол, как ты расширилась, – шепчу я, с силой вторгаясь в нее. – Хочешь меня?

Ее влага обволакивает мою руку, я меняю угол наклона и давлю на ее чувствительную точку.

– Да… – она хнычет.

– Как?

– Возьми меня… по-настоящему! – В ее голосе свистит отчаяние, она мнет покрывало и часто дышит, доводя меня до безумия. Красивая, возбужденная, жаждущая секса, она лежит передо мной и вся дрожит. Моя и больше ничья. Молодая, податливая…

Проклятие!

Зарычав, я набрасываюсь на нее сверху, спускаю брюки вместе с боксерами и вонзаюсь в нее прямо на всю длину.

– А-а-а! – Кэтрин распахивает глаза и тут же зажмуривается. – Боже мой, да-а-а… – ее руки обвиваются вокруг моей шеи, ноги опоясывают бедра, и мы быстро трахаемся, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Черт, я сейчас кончу, – хриплю я, ритмично вколачиваясь в нее. – Кэтрин…

– Я тоже… – отвечает она.

Схватив ее за задницу, я вгоняю в нее член, грубо, неравномерно. Она беззвучно охает и сковывается вокруг меня, сотрясаясь от мощной волны оргазма. Этого достаточно, чтобы и мне взлететь на вершину блаженства вслед за ней.

* * *

– Как думаешь, я еще смогу ходить?

Я смеюсь и целую ее в лоб.

– Не уверен. Что, сильно болит?

– Нет, наоборот.

Кэтрин лениво перекатывается на бок и, сложив руки на моей груди, ставит на них подбородок.

– Мне нравится, когда ты такой.

– Какой? – я глажу ее по щеке.

– Дикий.

– Дикий? Вау.

Я широко улыбаюсь. Не представляю, что бы я делал без нее, как бы жил. Откуда бы черпал энергию, чтобы двигаться дальше. Рядом с ней я научился довольствоваться мелочами, на которые прежде не обращал особого внимания. Вот мы лежим здесь, в холодном свете луны, я крепко обнимаю ее, и, кажется, мне больше ничего не нужно. Только она и наш уютный замкнутый мир.

– Кем была та женщина в ресторане?

Черт.

Я глубоко вздыхаю.

– А что?

– По-моему, ты не обрадовался ей.

«Не обрадовался» – это еще мягко сказано…

– Это была ее мать.

Она хмурится.

– Мать Мануэлы?

– Да.

– Но ты говорил, что она живет в Мадриде.

– Так оно и есть. Она периодически наведывается в Нью-Йорк и всегда останавливается в Хилтоне. Понятия не имею, зачем ей понадобилось изменять своим привычкам.

– Сколько вы не виделись?

– С момента гибели ее дочери.

– Как? Тебя ведь не было на похоронах…

Господи, к чему эти детальные расспросы? Они обязательны?

Я взвинчиваюсь.

– Мы виделись не на похоронах. Когда все произошло, Майк сам сообщил ей по телефону, поскольку я не мог… – я запинаюсь. – Пару дней я находился у родителей, взаперти в своей комнате, и Марта, так ее зовут, заявилась туда с обвинениями и упреками, ну ты понимаешь…

Я провож у ладонью по лицу – эти воспоминания до сих пор будоражат во мне нестерпимую боль, и я бы предпочел стереть их из памяти, но увы.

– Ты не виноват.

– Перестань… – я завожу руки за голову и смотрю в потолок.

– Не перестану. Потому что в этом нет твоей вины, Роберт. Это был просто несчастный случай.

– Просто? Кэтрин, я знаю, ты хочешь помочь мне, но я не ребенок и не нуждаюсь в ложных утешениях. Она погибла из-за меня, и хватит уже об этом!

Проклятые эмоции все-таки берут надо мной верх, я сажусь и раздраженно сбрасываю с себя одеяло, намереваясь встать.

– Прости меня. Я не должна была затевать этот разговор. Не злись, пожалуйста, – ее голос полон раскаяния.

– Я не злюсь, – мягко произношу я, взглянув на нее из-за плеча.

Черт, будь я проклят, если позволю какому-то гребаному недоразумению испортить ей ночь.

– Извини, что разнервничался. Это того не стоило.

– Нет, ты прав. Ни к чему ворошить прошлое.

Кэтрин целует меня в шею, мы валимся обратно на кровать и долго не можем оторваться друг от друга.

– Давай закажем мороженое, – неожиданно предлагает она, – клубничное с вафельками, политое сладким фисташковым сиропом.

О боги.

Ее резкие перепады вызывают во мне улыбку.

– Ты неподражаема, – я беру трубку и набираю номер ресепшена. – Чего еще изволит принцесса?

– М-м-м, дай-ка подумаю…