В Нью-Йорке понедельник. Настроение ни к черту! С самого утра все наперекосяк: пока выбиралась из душа, чуть не свернула себе шею, пролила кофе на новую блузку, задумалась и забыла вынуть ключи из дверного замка, из-за чего пришлось вернуться. В довершение ко всему небо решило окончательно насолить мне и расплакалось не на шутку.

Естественно, я без зонта и пока ловила такси, промокла и явилась на работу как драная кошка. Да, именно в таком виде следует встречать новоявленного любовника. Очень сексуально!

От любовника, кстати, ни слуху ни духу. И сколько бы я ни пялилась на телефон, пытаясь силой мысли повлиять на ситуацию, ничего у меня не выходит.

Из приятных новостей: Сэл снова в строю, а мисс Смит ускакала по каким-то делам, поэтому мы набрались наглости и устроили ланч прямо на рабочем месте.

– Знаешь, так странно. Совсем недавно я носила в себе жизнь, а теперь ее не стало…

Поднимаю глаза на Селест. Она опечалена.

– Нет, я не ною, – продолжает она, – просто я уже привыкла к нему, и вдруг…

– Они не сказали, почему это произошло?

– Гормональный сбой и нервное напряжение. Но дело не в работе. Это все Тайлер.

Я хмурюсь.

– Да, – поясняет она, – он не хотел ребенка. Они все обещают нам золотые горы, но стоит только забеременеть, как они трусят и настаивают на аборте.

– Не может быть, чтобы он…

– Он сам так сказал, представляешь? – прерывает меня она. – После выкидыша сказал, что это к лучшему. Кэт, выкидыш к лучшему?

– Боже, конечно, нет.

Здорово. Тайлер, который казался мне милым и прекрасным парнем, тоже, оказывается, козел. Бедная Сэл.

– Мы расстались, – говорит она, – вчера вышвырнула его вон и даже не жалею. Мне не нужен этот трусливый пес.

– Не жалеешь? – Я вскидываю брови.

– Нисколько. И тебе не советую связываться с такими уродами. В конечном итоге останешься одна.

Мои щеки моментально розовеют, и по спине ползет жар. Запоздалые наставления, подруга!

– Так… – она подозрительно прищуривается, – я чего-то не знаю?

– Пф-ф-ф, брось. – Я опускаю голову и с наигранным интересом рассматриваю недоеденную китайскую лапшу на дне коробки. Черт.

– Ну, Кэтрин! – встрепенулась Сэл. – Расскажи мне что-нибудь этакое… отвлеки меня!

Поджимаю губы и гляжу на нее с укором.

Отвлеки? Так нечестно. Знает ведь, чем разжалобить. Ладно, если мои бредни и страдания унылого говна хоть на один процент улучшат ее настроение, то я согласна.

– Ничего «этакого» нет. Так, ерунда…

– Я так и знала! – Сэл подскакивает, будто под ее задницей килограмм металлических кнопок. – Это Джейсон, да?!

У меня отвисает челюсть.

– Что? Нет!

– Перестань, он не может быть просто другом. И он классный, говорю тебе!

Господи, чем ее там лечили, что она вернулась такой назойливой и возбужденной!

Закатываю глаза и говорю чуть тверже:

– Не спорю, Джей хороший парень, но это не он. Мы правда друзья, не более.

Вижу, что Селест озадачена и даже немного расстроена, что не угадала.

– И кто же этот «не он»?

Не могу скрыть смущения, вся горю.

– Так, один… ты все равно не знаешь, – отмахиваюсь.

– Покажи фотку! У него есть страница на Фейсбуке? Какого он роста? Он красивый?

Опять двадцать пять!

– Притормози, Сэл! – Я смеюсь. – Какая разница?

– Ты спала с ним?

Ох, этот неловкий момент…

Не знаю, куда спрятаться от ее цепкого взгляда, и от безысходности начинаю рыться в ящике стола.

– Обязательно обсуждать это… – бурчу себе под нос, на автомате перебирая ненужный хлам.

– Значит, спала, – она широко улыбается.

С силой задвигаю ящик обратно. Моя рожа кипит, как чайник со свистком.

– Ну, Кэт, скажи хоть, сколько ему лет?! Он был хорош?

Ладно, она все равно не отстанет. Я вздыхаю.

– Он старше меня, и мне не с чем сравнивать… но да… он хорош.

– Погоди-погоди, он что, первый?

Она так удивлена, будто мне сорок и я мисс Смит. Киваю и молча собираю остатки своего ланча в пакет. Селест следует моему примеру, только ее рот не закрывается ни на минуту.

– Блин, это так классно! Значит, ты не успела сделать этого в школе?

– Нет. Хотела с Кевином, но не успела. К счастью, наверно.

– Разумеется. Так он старше?

– Угу.

– 22–23?

Здорово. Напоминает дурацкое шоу, вроде «угадай мелодию».

– Нет. – Пусть помучается.

– 25?

– Ну, почти…

– Ну скажи хоть, в каком диапазоне!

Я смеюсь.

– От 26 до 30.

Сэл перестает шуршать пакетами.

– Вау, – присвистывает она, – а ты не промах, подруга.

– И да… – я оборачиваюсь и смотрю ей в глаза, – и нет.

– В смысле? – Она хмурится.

– В смысле, непонятно, что из этого выйдет.

– Почему? – спрашивает она. Вспоминаю почему и начинаю злиться.

– Знаешь, – говорю я, – я как мячик для пинг-понга. Мы не пара как выяснилось, даже не любовники… я уже ничего не понимаю.

– О, Кэт, – Селест подходит и берет меня за руки. Только бы не расплакаться. Не хочу ничьей жалости. – А он что говорит?

– Он… – издаю нервный смешок, – целует меня, затем заявляет, что мы друзья. А теперь переспал и исчез.

– А ты не думала что он… ну, женат?

– Нет. Точно нет.

– Уверена?

– Да, – для убедительности привожу аргумент, – у нас общие знакомые.

Сэл задумывается, и в этот момент в кабинете появляется Аманда Мур.

– Девочки, я займу кабинет мисс Смит на час-полтора… – она окидывает нас оценивающим взглядом, – а вы что, скучаете?

– Нет, нет, просто… – тут же отнекиваемся мы. – Был перерыв на ланч, – поясняет Селест.

– Хорошо. Тогда, если закончили, не сидите без дела.

– Конечно.

Аманда проходит в комнату мисс Смит, а мы с Сэл занимаем свои места.

– Позже договорим, – шепчет она. Я киваю, хотя у меня нет никакого желания продолжать этот разговор. Наверное, я отношусь к тем людям, кому проще делиться со своим воображаемым другом, нежели с реальным. И никто не упрекнет, что ты бегаешь за последним кретином или спишь со своим боссом. Или что ты любишь своего босса больше, чем он того заслуживает. Чем кто-либо заслуживает.

* * *

Времени около пяти часов вечера, и Брюс Кейн вызвал меня к себе. Понятия не имею, чем я провинилась, но слегка нервничаю. Двадцать пятый этаж вообще весьма щекотливое местечко, каждый раз есть вероятность увидеть Роберта.

А поскольку после утреннего ливня мои волосы напоминают уши спаниеля, мне бы не хотелось столкнуться с ним.

Секретарша мило улыбается и говорит, чтобы я проходила.

Стучусь и с позволения Кейна приоткрываю дверь.

– Здравствуйте, мистер Кейн, можно?

– Кэтрин, входите, – любезно отзывается Брюс. Вид у него какой-то взмыленный. – Я как раз собирался уйти, рад, что вы подоспели.

Растерянно мигаю, а Брюс вытаскивает из ящика конверт и протягивает мне:

– Держите. За второй частью, как обычно, в конце месяца.

Фак, зарплата! А я почти забыла. Подхожу и беру у него конверт.

Мне опять неловко. Словно я граблю самого Кейна, а не Эддингтона. Хм, кажется, конверт чуть толще обычного.

– Спасибо, – бормочу я, краснея, – а я и забыла про зарплату. Думала, вызываете, чтоб поругать меня, или еще что… – с улыбкой добавляю я.

– Ну что вы? Вас не за что ругать, – снисходительно отвечает он, – и вы не в том статусе, чтоб отчитываться.

В смысле?

Я молча наблюдаю, как Кейн собирает со стола какие-то бумаги и кладет их в небольшой кожаный портфель. Что значит «не в том статусе»? Хочу спросить, но стесняюсь.

Брюс стремительно шагает к выходу, открывает дверь и пропускает меня вперед.

Возле лифта я аккуратно заглядываю в конверт и насчитываю в нем ровно десять тысяч долларов.

Мамочка. Я в шоке. Нет, я в тотальном шоке. Что это за фокусы? Может, на сей раз он действительно перепутал и случайно передал всю зарплату, а не часть?

Оборачиваюсь и гляжу на мистера Кейна, он дает секретарше кое-какие распоряжения, затем присоединяется ко мне.

– Простите, но здесь какая-то ошибка, – говорю я тихо, чтобы она не услышала.

– Никакой ошибки нет.

– Как же… здесь, – я шепчу, – в два раза больше.

– Так и должно быть. Не беспокойтесь.

Двери лифта разъезжаются, и мы входим в кабину. Кейн нажимает на цифру 1, решаю прокатиться с ним.

– Мистер Кейн, почему столько?

– Это не мое распоряжение, Кэтрин, – терпеливо разъясняет он. Как будто я не знаю, кому принадлежит эта безумная идея!

– Да, но почему?

– Думаю, вам лучше спросить об этом мистера Эддингтона. – На его губах легкая усмешка.

– Я не знаю, почему он платит мне столько. Я уже спорила с ним на эту тему.

– Спорили?

Я киваю, и лифт замирает на первом этаже. Плетусь хвостиком за Кейном, потому что не могу допустить, чтоб меня принимали за содержанку.

– Послушайте, – Брюс останавливается, – этого и так достаточно. За второй частью я не приду.

– Вы думаете, его это остановит?

– А вас? – гляжу на него в упор. – Просто передайте ему это. Или я поднимусь и оставлю половину у секретарши.

– Не стоит посвящать сотрудников в ваши личные дела.

У меня ладони потеют. Личные дела?

– Здесь нет ничего личного. Эддингтоны мои родственники, и, вероятно, это их вклад в мое образование или еще что, я пока не разобралась.

– Кэтрин, – Брюс понижает тон, – только вы можете спорить и обсуждать свою зарплату с мистером Эддингтоном. Если он скажет, чтобы я передал вам сто тысяч, я, несомненно, передам. Всего хорошего. – Он прощается со мной и уходит.

Вот черт!

Первое, что приходит мне в голову, это позвонить и наорать на проклятого Эддингтона, а заодно и выплеснуть всю накопившуюся злобу. Набираю номер, но он не отвечает. Пытаюсь еще несколько раз, но натыкаюсь на автоответчик.

И пока не передумала, в реактивном режиме строчу ему гневную, ядовитую эсэмэску:

«Мистер Эддингтон, я рада, что вам некуда девать свои деньги, но увеличение моей ставки уже перешло все разумные пределы! Если у вас возникло желание поделиться с малоимущими, то предлагаю направить нужную сумму на благотворительность, ибо я не нуждаюсь в такой щедрости. Более того, вы поставили меня в неловкое положение перед мистером Кейном. Не знаю, до какой степени вы будете продолжать скрываться от меня, но на работу рано или поздно вы явитесь, не так ли? Короче, жду тебя с НЕТЕРПЕНИЕМ».

* * *

Сразу после работы я отправляюсь в Бедфорд-Стайвесант навестить Джейсона Торна. Кажется, он приболел, по крайней мере, он так сказал, и потому мы сегодня не виделись. Что ж, излишняя дружеская забота, пакетик с лекарствами и вкусный-превкусный торт еще никому не вредили.

Таксист притормаживает возле кирпичного двухэтажного здания, я выхожу и мысленно благодарю бога, что успела сюда дотемна. Так себе местечко…

Поднимаюсь по ветхой кирпичной лестнице и набираю на щитке номер квартиры.

– Кто это? – Голос Джея. Сонный и хриплый. Ему, небось, совсем худо.

– Человек-паук!

– Кто? – Раздраженно.

– Джей, это Кэтрин… я подумала, тебе будет приятно, если…

Домофон издает писк и щелчок. С силой тяну на себя тяжелую дверь, стараясь не выронить торт, и поднимаюсь на второй этаж.

Дверь в квартиру 2B красная, обшарпанная и поцарапанная. Не успеваю позвонить, мне открывают.

– Привет, проходи, – небрежно бросает Джейсон и уходит в глубь квартиры. Очень гостеприимно. Вхожу и закрываю за собой дверь.

Коридор маленький, повсюду разбросаны вещи, в основном обувь и всякая мелочь.

– Зачем пришла? – спрашивает он из комнаты, пока я пытаюсь сориентироваться. В полумраке это проблематично.

– Спасибо, я тоже рада тебя видеть, – обиженным тоном отвечаю я.

Джейсон наспех натягивает на себя футболку и выходит ко мне.

– Пойдем в кухню, – говорит он небрежно.

Черт, дурацкая ситуация. Напрасно я сюда приперлась.

Джейсон включает свет, и мне, наконец, удается разглядеть его как следует, однако увиденное меня не радует.

Мой друг, прежде милый симпатичный мальчик, похож на измученного зомби, с бледной, как у мертвеца, кожей. Его некогда красивые голубые глаза неестественно торчат, взгляд пустой.

Если это простуда, то я Аманда Мур.

– Вот, я принесла тебе тут… лекарства и торт… твой любимый, с карамелью.

– Спасибо. – Он ежится как от холода, потирает руки и отходит к столешнице. Я сажусь на стул, медленно выкладываю лекарства из пакета и чувствую себя не в своей тарелке. – Мне уже лучше, – тихо говорит Джейсон, – денек отлежусь, и порядок.

– Уверен?

– Да… обычная простуда. – Его глаза бегают.

Закончив разбирать лекарства, встаю в поисках ножа для торта.

– Где у тебя ножи?

Джейсон указывает на ящик. Выдвигаю его и замечаю на столешнице маленький пакетик с остатками белого порошка. Пазл в моей голове окончательно сходится. Джейсон прослеживает мой взгляд, быстро хватает пакетик и, сунув его в карман, проводит ладонью по столешнице, протирая ее.

– Это ведь не простуда, так? – спрашиваю я, задвинув ящик обратно.

– Ты о чем?

– Ты не болен. Ты обдолбан.

Он прыскает от смеха, но не оборачивается. Возится с чашками, хотя чайник давно вскипел и нет надобности стоять над ним.

– Тебе крепкий? – как ни в чем не бывало интересуется мой заблудший товарищ, старательно вскрывая упаковку «Липтона».

– Мне правду.

– На глупости не отвечаю, – хмуро откликается он, разорвав прозрачную обертку.

– Я думала, мы друзья…

– Я тоже так думал. А теперь ты вламываешься в мой дом без моего приглашения и допрашиваешь меня.

– Я просто хочу помочь…

– Мне не нужна помощь! – Он срывается на крик и с грохотом опускает кулак на стол, отчего кипяток из чашек расплескивается по краям. Стою в растерянности. – Тебе лучше уйти. – Он тяжело дышит.

Я не могу уйти, не могу оставить его.

– Джейсон…

– Уходи. Я не могу сейчас… – Он подпирает рукой оконную раму и смотрит вдаль. Прячется от меня…

– Я не осуждаю. Со мной ты можешь быть откровенным, – как можно мягче произношу я.

– Да, правда? – с усмешкой выплевывает он. – А назавтра вся работа узнает, что один из менеджеров – конченный торчок.

Вот это удар под дых.

– Разве я давала повод считать меня сплетницей?

Джейсон молчит и после недолгой паузы отвечает:

– Нет… прости.

– Давно ты сидишь на… на чем ты сидишь?

– Ты что, из службы по борьбе с наркозависимостью?

– Нет, я твой друг.

– Кэтрин, – он, наконец, разворачивается и смотрит на меня огромными глазами, – ты понятия не имеешь, о чем спрашиваешь. Лучше иди домой и разберись в гардеробе. Или сериал посмотри, не знаю.

Еще одно колкое замечание. Но я-то знаю, что это не он, это наркотики.

– Я никому не скажу. Обещаю, – заверяю его я, – у меня у самой куча секретов, которыми не с кем поделиться…

– Ты бухаешь? – спрашивает он на полном серьезе.

Я грустно улыбаюсь.

Джейсон отправляет в рот кусочек торта и вторит мне. Потом он кладет ложку на блюдце, садится на стул и устало откидывается на спинку. Следую его примеру и опускаюсь напротив.

– Все началось полгода назад. С травы, таблеток… – Джей проводит рукой по лицу и делает глубокий вдох, – я не колюсь.

– Как же ты работаешь, приходишь в форму?

– В последнее время с трудом. Как раз незадолго до твоего прихода в компанию я подсел крепче.

– Но ты ведь хочешь избавиться от зависимости, так? – спрашиваю я с надеждой.

– Я… – Он ерошит свою несвежую шевелюру. – Я не так уж и зависим…

– Скажи только, как тебе помочь, и я…

– Господи, я что, прошу о помощи?! – закипает он вновь и, вскочив, отходит к окну.

– Не просишь, но…

– Послушай, Кэтрин, – прерывает он меня, – я очень признателен тебе за поддержку, и я не хочу грубить, но лучше… отвали.

– Джейсон…

– Отвали! – рявкает он через плечо и обнимает себя руками.

Чувствую, что вот-вот разревусь, поэтому встаю и, бросив на него короткий взгляд, выхожу в коридор.

Черт, почему мне так больно?

Мы ведь едва знакомы, и любая другая на моем месте послала бы его ко всем чертям.

Я знаю, что должна уйти, но не двигаюсь.

Иногда люди прогоняют нас, но хотят, чтобы мы остались. Иногда они отказываются от нашей помощи, но ждут, что мы им поможем. Иногда они обижают нас, но на самом деле любят.

Джейсон действительно дорог мне, и я не могу позволить ему упасть, даже если это будет стоить мне немалых усилий.

Подкрадываюсь к кухне и осторожно спрашиваю:

– Ты ведь придешь на работу?

– Да, – сухо бросает он. – В среду.

– Хорошо.

Значит, мы еще увидимся.

Оставив Торна в покое, я спускаюсь вниз, достаю из сумки айпод и включаю первую попавшуюся песню.

* * *

Лежу на полу в гостиной и вспоминаю свое детство.

Мне шесть, родители подарили мне красивый цветной велосипед, точно такой же, как у моей подруги Кортни. Я счастлива, а они волнуются. Вдруг я выскочу на дорогу и, не дай бог, угожу под грузовик. Но мне все равно. У меня велосипед, и я катаюсь везде, где только пожелаю: по дороге, по опасным скатам вдалеке от детской площадки. Ведь я сама в состоянии заметить грузовик или оценить небезопасность спуска. Я просто знаю, что они подстраховываются.

Тогда я ни разу не упала и, к счастью, не попала под грузовик. Но мне потребовалось около десяти лет, чтобы понять своих родителей. Они просто любят меня и потому беспокоятся.

А кто беспокоится о Джейсоне? Его мама умерла, а отец пьет. Мой отец ушел от нас, но он постоянно звонит. Конечно, я зла на него, очень зла, но что, если бы он совсем исчез?

Принимаю вертикальное положение, голова начинает кружится. Я слишком долго провалялась на полу и даже успела проголодаться.

Выхожу из комнаты и включаю везде свет. На большой город опустилась ночь. На моем айфоне всего одна эсэмэска от мамы, что лишний раз подтверждает мою теорию: родители всегда беспокоятся о своих детях. Я должна бы обрадоваться, что в отличие от Торна вообще получаю такие сообщения, но, к своему стыду, разочаровываюсь, поскольку ждала весточки от кое-кого другого. От того, кому точно наплевать на меня.

Достаю из холодильника ветчину, ломтики сыра в индивидуальных пакетиках и банку горчицы.

Пытаюсь сосредоточиться на сэндвичах, но Эддингтон вихрем вторгается в мои мысли и будоражит все отложенные на потом рассуждения.

О’кей, я в игноре. Наш секс для него ничего не значит, но какого фига он платит мне столько денег? Выпендривается? Мол, смотри, какой я крутой, богатый, но не твой? Знай свое место, Бэйли! Глупая, нелепая собачка!

Убираю горчицу, включаю чайник и быстро мою руки.

Он был помолвлен. Черт, невеста – это серьезно. Что могло произойти, чтобы свадьба сорвалась? Может, он изменил ей? Или она ему, и поэтому он превратился в такого неприступного брюзгу? Хотя с неприступным я погорячилась. Недолго он сопротивлялся. Спокойно уложил в постель свою сводную кузину-девственницу, которая на одиннадцать лет младше его.

Пока я наливаю себе чай, в голове крутится только одно слово: «несправедливость». И раз уж я попалась на крючок этого «господина», то так просто он не скинет меня с удочки. Он мне все объяснит.