Прическа у меня, конечно, крутая: ровные, идеально выпрямленные пряди, аккуратный пробор, все, как я люблю. Фабио говорит, это в стиле Дженифер Энистон.

Забавно. Стиль Энистон, а цвет Анджелины Джоли.

Что дальше? Трусы Николь Кидман, а лифчик Кэти Холмс?

– Merci, – на ломанном французском благодарю Патрика.

– Je vous en prie, mademoiselle, – с улыбкой отвечает он. Из всего сказанного я поняла только «мадемуазель», но ничего страшного. Не будет же он ни с того ни с сего посылать меня в задницу…

Чем мне нравится Нью-Йорк, так это возможностью поймать такси в любом месте в любое время. Стараюсь не мять платье и принимаю самую неудобную позу. Чего не сделаешь ради красоты?

– Хилтон Мидтаун, пожалуйста, – командует Монте.

Таксист молча включает счетчик и стартует. За окном вечереет, вот-вот наступит мое любимое время суток и город засияет яркими огнями. Мечтательно прикрываю глаза, а из колонок как по волшебству начинает играть знакомая и древняя, как динозавр, мелодия.

– Терпеть не могу ретро, – фыркает Монте, – еще и с саксофоном.

– Что ты имеешь против саксофона?

– Это уже не модно.

Поворачиваю голову и вопросительно гляжу на этого невежду.

– Что? – Фабио искренне удивлен. – Моду на музыку никто не отменял.

– У музыкальных инструментов не существует тенденций, прошлогодних коллекций и модного периода, – говорю я немного раздраженно.

– Хочешь сказать, что Yaki-Da и Джастин Бибер – это безвременная классика? – усмехается Фаби, поправляя бант на своей блузке.

– Я говорила об инструментах, а не исполнителях.

– Ладно, не будем спорить. – с улыбкой заключает стилист, вынуждая меня притихнуть.

Гленн Медейрос допевает «Ничто не изменит моей любви к тебе», я тяжело вздыхаю, углубляясь в свои думы.

– Как твоя работа? – неожиданно интересуется Фаби. – Доберман не кусается?

– Доберман? – мрачно переспрашиваю я.

– Роберт.

– Ах, это… – невольно заливаюсь краской, – нет, все нормально.

– Нормально? – изумляется Монте. – С Эддингтоном не бывает нормально. Я удивлен, что ты не говоришь о нем плохо.

Ах, вот в чем подвох. Я должна поливать его грязью…

– Я его почти не вижу. Точнее, вообще не вижу, – в ход идет ложь. Много лжи и ни слова правды. – Он, наверно, «кусает» только важных персон, – для убедительности добавляю я.

– Приехали, – оповещает таксист, которого я готова расцеловать за спасение своей лживой задницы. Фух.

Монте расплачивается, я выхожу из такси и ежусь от холода. Вообще-то погода отличная, но, учитывая нахлынувшее волнение, я едва не дрожу. Нервно поправляю на себе платье, по привычке ищу в себе изъяны и, разумеется, нахожу.

– Идем, куколка. – Фабио протягивает мне руку. Вздыхаю и вкладываю свою ладонь в его. Умирать, так с музыкой.

– Перестань трястись, как флаг на ветру, – шепчет он, приближаясь к дверям, – ты великолепна!

Да уж…

– Добрый вечер, добро пожаловать в Хилтон! – нас приветствует швейцар.

Понятия не имею, как себя вести, поэтому повторяю за Фаби. Он сдержанно здоровается, я тоже. Дальше мы оказываемся в огромном светлом лобби, уставленном большими деревянными колоннами, с непонятной статуей посередине. Над ней, как купол, нависает круглая лампа.

– Милочка, будешь так нервничать – упадешь в обморок и тогда действительно станешь звездой вечера. – Голос Фабио выводит меня из размышлений о декорациях.

– Я не нервничаю…

– У тебя настолько мокрые ладошки, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вытащить платок.

Шагаем влево, где нас встречает девушка в сером костюме.

– Монте и Бэйли, – представляется Фаби.

Девушка провожает нас к банкетному залу, и дрожь в моих коленях усиливается. Сама не понимаю, почему я так нервничаю. В конце концов, это годовщина их свадьбы, а не моя. Интересно, выйду ли я вообще когда-нибудь замуж? За кого? Вот бы за Роберта…

– Дорогой мой!

Мои откровенные фантазии лопаются как мыльные пузыри.

Риз обнимает Монте, я неловко топчусь рядом, чувствуя себя ненужным элементом.

– Кэти, милая! – О боже. – Какая ты красавица! – тетя заключает меня в настолько крепкие объятия, что мой желудок вот-вот прирастет к спине. – Не могу наглядеться… – чуть ли не со слезами на глазах проговаривает она. Черт, как неловко. Не хватало еще, чтобы все присутствующие обратили на это внимание.

– Спасибо. Платье чудесное, – с благодарностью отвечаю я, незаметно стреляя глазками по залу. Где же он?

– Проходите и берите напитки. Дорогая, для тебя безалкогольные.

Я киваю.

Ох, если бы она только знала, что я переспала с ее двадцативосьмилетним сыном, она бы сама напилась с горя.

– Я оставлю вас ненадолго, хорошо? Еще не все прибыли…

– Конечно, дорогая, – говорит Фаби, и Риз отвлекается на новоприбывшую пару.

Тетя невероятная женщина. Глядя на нее, мне совсем не страшно взрослеть. Если к пятидесяти я буду выглядеть так же, то можно смело шагать навстречу климаксу.

Внезапно меня охватывает паника. Я больше не чувствую руки Фаби, и это безумно пугает. Мой спутник пристроился к кучке каких-то особей мужского пола и галдит без умолку. Наверное, «свои».

И что мне теперь делать?

Нужно смешаться с толпой, пока кто-нибудь не поставил меня в неловкое положение, например, вопросом про фондовый рынок или количество планет в солнечной системе.

Вижу вдалеке длинный десертный стол и направляюсь туда.

* * *

С трудом уместив мини-пирожные в мини-тарелочке и завершив эту аппетитную пирамиду фруктовым канапе, я вдруг обнаруживаю на столе свои любимые шоколадные трюфели. Черт, и куда их класть?

– Ты в курсе, что шоколад заменяет секс?

Едва не выронив все из рук, оборачиваюсь и гляжу на Роберта.

– Привет, – улыбается он.

– Привет… – тихо отвечаю я, жадно рассматривая его безупречное лицо.

В смокинге, с аккуратно уложенными волосами он убийственно красив.

– Что, переоценила размер здешней посуды? – ехидничает он, – я помогу.

Роберт ловко подхватывает серебряную лопатку и кладет трюфели в другую тарелку.

Я молча наблюдаю за его движениями, пытаясь успокоить учащенное сердцебиение.

– Достаточно? – спрашивает он.

– Да, конечно… – бездумно отвечаю я. По правде говоря, еда меня теперь мало волнует, я не съем ни кусочка. Но после того, как он вызвался мне помочь, невежливо отказываться. Избавляюсь от своей тарелки и беру его.

– Не хочешь? – удивляется он.

– Кажется, я переоценила не только размер посуды, но и свои возможности, – робко проговариваю я, – спасибо.

Мы отходим от стола и перемещаемся в угол, подальше от всех остальных. Роберт держит бокал, в котором шипит золотистое шампанское, и, проследив мой взгляд, вопросительно вскидывает бровь.

– Будешь?

– Мне нельзя…

Он многозначительно усмехается. Я краснею и ковыряю вилкой десерт.

– Отлично выглядишь. – заявляет он, запустив руку в карман брюк.

– Спасибо, ты тоже, – отвечаю я, поймав на себе задумчивый взгляд Фабио Монте. Он стоит в десяти метрах от нас, в той же компании.

– Надеюсь, твой комплимент искренний, – с укором бурчит Роберт, – ты ведь та еще обманщица.

Выпучиваю от удивления глаза.

– И в чем я успела тебя обмануть?

– Ты продолжаешь шататься с этим бесполезным клерком.

– С Джеем?

Он недовольно поджимает губы.

– Мы просто обедали, и все…

– Ты обещала не видеться с ним, – укоряет меня Роберт.

– Я обещала не встречаться с ним, что означало «не гулять с ним как с парнем».

– А по-моему, это чушь, – фыркает Эддингтон, – встречаться означает видеться.

Неужели?

– Выходит, я не так тебя поняла. И с какой стати я не могу с ним видеться?

Эддингтон хмурится.

– Ты обещала. – Его голос снижается до хрипа. – И я просил тебя. А я никогда не прошу, ты знаешь.

Что верно, то верно. Чем это я заслужила просьбу от самого короля?

Впрочем, без разницы. Начнем с того, что это он переспал со мной и фактически послал к черту.

– Ты знаешь, как я отношусь ко лжи, – продолжает упрекать он.

– Лжи не было. И вообще, – я применяю секретное оружие, – мы еще не вместе, и твои просьбы не имеют силы.

– Вот как? – Он мрачнеет. – Стало быть, между тобой и этим инвалидом уже что-то произошло?

– Не оскорбляй моего друга.

– Отвечай, – сжав челюсти, приказывает он.

– Нет, – смотрю в его сверкающие гневом глаза и пропадаю, – пока еще не произошло. – Я нарочно делаю акцент на слове «пока».

Роберт угрюмо поджимает губы и крепче стискивает бокал, отчего подушечки его пальцев заметно белеют.

– Твое «пока» заставляет меня нервничать. – Он отводит взгляд, наблюдая за гостями.

Кажется, он умирает от ревности. Или нет? Решаю проверить.

– Ты это сейчас серьезно или так, балуешься? – спрашиваю я игриво.

– Я похож на шута? – небрежно отзывается он, и чуть слышно добавляет: – Серьезно.

– Тогда почему мы не можем быть вместе?

Роберт осуждающе качает головой и облизывает губы. Я тоже хочу облизнуть их, черт.

– Думаю, здесь не самое лучшее место, чтобы обсуждать это.

Я оглядываюсь по сторонам и мысленно соглашаюсь с ним.

– Тот тип наблюдает за нами.

Монте?

– Это Фабио…

– Я в курсе, – буркает он раздраженно, – ты рассказала ему?

– Нет, с чего ты взял?

– Хорошо разбираюсь в людях. Он все знает.

– Я клянусь, что ничего ему не говорила, – испуганно бормочу я.

– Значит, он сам догадался, – предполагает Эддингтон, расплывшись в широкой улыбке. – Он знает, что я тот, кому ты бессовестно отдалась и просила еще.

О боже…

Я пунцовею.

– А для таких разговоров место подходящее? – шепчу я с красными щеками.

– Нет, точно нет, – улыбается Роберт. – Я отойду. – Он смеряет меня похотливым взглядом и ставит пустой бокал на широкие перила. – Веди себя хорошо, девочка.

– Здесь нет Джейсона, поэтому тебе не о чем беспокоиться, – напоследок язвлю я.

Роберт наклоняется и смеется мне в лицо.

– Кэтрин, своими фразочками ты роешь парню могилу. Я ведь не железный.

– Я пошутила. Неудачно.

– Очень неудачно, и не в первый раз. – Он подмигивает мне и присоединяется к Стюарту и Риз.

* * *

Ведущий объявил, что танец «молодоженов» начнется через полчаса. Мне эта информация ничуть не пригодится, потому что я собираюсь свалить. Мои терзания по поводу повышенного внимания со стороны посторонних были напрасными, я никому не нужна. Даже Монте куда-то испарился, хотя обещал не оставлять меня одну. Впрочем, дело не в нем. Я бешусь, что Эддингтон нахально блуждает по залу и улыбается всем, кроме меня. Неужели за какой-то жалкий час его интерес ко мне снизился до минимальной отметки? Как угодно, но я не желаю унижаться и стоять в углу, как ночной горшок, в который уже и так достаточно нагадили.

Напоследок глянув на Роберта, увлеченно беседующего с каким-то пожилым мужчиной, разворачиваюсь и выхожу из зала. Девушка в сером костюме интересуется, все ли у меня в порядке. Небрежно бросаю «да» и иду к выходу.

На улице я немного прихожу в себя и успокаиваюсь. Надо бы вернуться, попрощаться с Риз, а после поймать такси.

– Так-так! Кого я вижу, – ко мне подплывает не кто иной, как Майкл Эддингтон.

Только этого не хватало.

– Ну привет, кузина. – Он навеселе и одет не по случаю. Не могу удержаться от сарказма.

– Мда, ты очень соответствуешь мероприятию, с которого я только что сбежала.

Майк ухмыляется.

– Какой ужас… – шутливо тянет он, – меня не хотели впускать, прикинь? Пришлось звонить матушке, такая клоунада…

– И как она отнеслась к твоему виду?

Он смеется и приближается ко мне. Теперь я остро ощущаю запах алкоголя и сигарет.

– Поругала и простила. – Майк разводит руками и смотрит на меня как-то странно. Мне не нравится этот взгляд, он не сулит ничего хорошего. – Ну а ты чего сбежала? Не выдержала этих тошнотворных снобов?

– Вообще-то я должна вернуться и попрощаться с тетей.

Майк обнимает меня за плечи и пытается прижать к себе.

Что за ерунда?

– Что ты делаешь?

– Согреваю тебя теплом своего разгоряченного тела. – Он хихикает.

– Спасибо, обойдусь, – пытаюсь высвободиться из его хватки.

– Что, мой братец лучше с этим справляется? – Он гладит меня по спине и тяжело дышит.

– Я сказала, отпусти!

– А то что? – Он крепче сжимает меня. – Закричишь на сына одной из самых влиятельных женщин в этом отеле?

– Я думала, ты ненавидишь снобов.

– Ненавижу. Но тебе наверняка нравятся такие, иначе ты бы не связалась с моим братцем, верно? – шипит он у моих губ.

Меня вот-вот стошнит от паники, злости и отвращения. Терпеть не могу слизняков, насильно удерживающих женщин.

– Тебе до него далеко, – оскаливаюсь я, после чего он грубо хватает меня за шею, намереваясь поцеловать. Нет!

Верчу головой, одновременно пытаясь вырваться, и тут, откуда не возьмись, появляется рука в черном смокинге, хватает Майкла за шкирку и буквально отшвыривает парня в сторону.

О Иисус!

Роберт, чертовски злой и непростительно привлекательный, сжимает кулак, бьет брата в челюсть, и тот, глухо простонав, валится на землю.

– Ну давай, вставай, щенок! – вскидывается на него Роберт, а я стою с раскрытым ртом и не могу пошевелиться. Я еще не видела его таким… невменяемым.

Господи.

– Иди в ад… – бормочет Майк, принимая сидячее положение. У него разбита губа.

– Я предупреждал тебя, урод, но ты сам напросился!

В этот момент из отеля показывается швейцар.

– Мистер Эддингтон, прошу вас… – Он указывает вдаль.

Роберт тревожно оглядывается на собравшихся вокруг людей. Им не терпится посмотреть драку двух братьев-миллионеров.

– Уйдем отсюда, – быстро предлагаю я, но он не двигается. – Пожалуйста! – повиснув на его локте, умоляю я.

Майк сидит на сухом асфальте, а количество ротозеев увеличивается с каждой секундой.

Чертыхнувшись, Роберт берет меня за руку, и мы быстро шагаем по шестой авеню.

* * *

– Держи, – я выхожу из супермаркета, где практически вымолила пакетик со льдом, и протягиваю его расположившемуся на ступеньках Роберту.

Очень непривычно видеть его таким. Он слишком прекрасен для грязных ступенек. Тем более в смокинге.

– Спасибо. – Он неохотно забирает у меня лед. – Но, кажется, уже поздновато охлаждать, – скептически отзывается Эддингтон, приложив пакет к тыльной стороне ладони.

– Что на тебя нашло? Он же, как всегда, выпендривается.

– Он лапал тебя.

– Он просто пьян. И он твой брат.

– Он лапал тебя, зная, что мне это не понравится.

– Вряд ли он понимал…

– Мне наплевать. Это запрещенный прием, Кэтрин. – Он поворачивается и смотрит на меня потемневшим взглядом.

– Тогда и тебя никто не должен лапать, – серьезно говорю я, заглядывая в его глаза. Роберт приподнимает бровь и хмурится.

– При чем тут я?

– Нет, ты ведь не думаешь, что только тебе позволено ревновать! – Я фыркаю. – Я тоже переживаю, знаешь ли…

– Из-за чего? – Он что, правда не врубается?

– Из-за Жаклин… и той девушки на фотографии… – Я стыдливо отвожу взгляд.

– Я не встречаюсь с Жаклин с тех пор, как узнал, что она выходит замуж. – Она выходит замуж? – А девушка на фото… – он вздыхает, – дело прошлое.

– Она была твоей невестой.

Роберт мрачнеет.

– Кто тебе сказал? – вспыхивает он. – Этот упырь, которому надо было не только губу, но и ноги переломать?

– Нет, – отвечаю я тихо, – тетя обмолвилась.

Эддингтон чуть расслабляется и кладет лед на ступеньки.

– Почему вы не поженились? Она не выдержала твоего характера?

– Не выдержала.

– А что будет с той, кто выдержит?

– Вручу ей медаль, женюсь на ней, и мы умрем в один день, – он усмехается. – Довольна?

Я вымученно улыбаюсь, а внутри все переворачивается. Женится. Вот это да…

– Ладно, хватит болтать, – он поднимается и подает мне руку, – идем.

– Хочешь вернуться на банкет? – Я ежусь от холода.

– Надо попрощаться. – Роберт снимает свой пиджак и заботливо накидывает мне на плечи. – Надо было раньше сказать, что замерзла.

– Да я как-то… не замечала, – несмело оправдываюсь я.

Он осуждающе качает головой, но ничего не говорит.

Через десять минут мы уже подходим к отелю, не проронив по дороге ни слова.

– Как думаешь, тете доложили о вашей драке?

– Не думаю. Тони обо всем позаботится. К тому же в нашей семье Майк паршивая овца. Мы частенько сталкиваемся…

Роберт останавливается у дверей «Хилтона».

– Садись в мою машину, – я непонимающе моргаю, – она за твоей спиной. Я попрощаюсь с матерью и присоединюсь к тебе.

– А как же я? Мне тоже нужно попрощаться…

– Не надо, я сам. Иди… – мягко приказывает Роберт.

Что тут скажешь?

Поздоровавшись с водителем, я смиренно забираюсь в «БМВ», а Эддингтон тем временем скрывается в здании отеля.

* * *

Просыпаюсь от звонка сотового, явно не моего. Где я?

В машине… за окном темно. Я лежу на плече у Роберта, моя рука на его груди, и он обнимает меня за талию. О боги…

Поднимаю голову и сразу окунаюсь в глубину карих глаз.

– Куда мы едем? – спрашиваю я сонно.

– В Эл-Эй, – спокойно отвечает он, вслушиваясь в речь на другом конце провода.

Что?!

– Ты шутишь?

Роберт отрицательно мотает головой и, осторожно убрав от меня руку, открывает дверцу.

– Я все учту, но и вы поймите, мы не можем соглашаться на все условия, – говорит он в трубку, пока я выбираюсь из машины.

Либо я еще до конца не проснулась, либо мы действительно собираемся в Лос-Анджелес, иначе с какой стати нам останавливаться у взлетной полосы, напротив самого настоящего самолета?

– Мы все уладим, но при условии соблюдения прежних договоренностей… да… – Он делает глубокий вдох и берет меня за руку.

Плетусь за ним, как безвольная кукла, вместе с водителем и каким-то типом, которого я прежде никогда не видела.

Все направляются к трапу. Судя по всему, самолет частный.

Роберт поднимается первым и тащит меня за собой.

– Отлично… всего хорошего. – Он прячет айфон в карман брюк и мы забираемся в самолет.

– Располагайся, – хозяйничает Эддингтон, достав из ведерка бутылку шампанского. Она уже открыта.

– Мистер Эддингтон, через пять минут можем взлетать.

– Хорошо.

Я сажусь в бежевое кожаное кресло и наблюдаю, как Роберт разливает шампанское по бокалам.

– Полет займет около шести часов, так что можно расслабиться. – Он протягивает мне бокал. – Несовершеннолетним только два глотка, – с улыбкой заключает он и опускается в кресло напротив.

– Если не сложно, объясни мне, пожалуйста, что это за фокусы с отъездом?

– Ты против? – Он в удивлении заламывает бровь.

Против ли я?

– Не знаю…

К нам выходит стюард и просит пристегнуть ремни безопасности.

Делаю как велено, а пальцы предательски дрожат.

Я слишком взволнованна. Но не из-за того, что до смерти боюсь летать, а потому что мы вдвоем отправляемся в другой город. Только я и он…

– Не беспокойся, – говорит вдруг Роберт, – у меня несколько кроватей и даже спален.

– Я не беспокоюсь… – смущенно отзываюсь я, услышав насмешку в его голосе. Отхлебнув шампанского, я ставлю бокал на столик и гляжу в иллюминатор.

В Эл-Эй с ним. И больше никаких дядь, теть, Джейсона, Майкла… вот дерьмо! Нас не будет целые выходные! А как же Риз с ее продуктами?!

– В чем дело? – спрашивает Роберт, проследив ужас на моем лице.

– По субботам тетя присылает ко мне водителя… – он хмурится, – она ведь с ума сойдет, если потеряет меня из виду…

– С водителем я все улажу, не переживай. Она не узнает.

«Здорово», – думаю я. Для него не существует преград. Он всегда все улаживает. Не мужчина, а мечта.

Самолет начинает движение, я закрываю глаза, намертво вцепившись в подлокотники кресла, будто это может спасти меня от гибели. Блин, кто придумал перемещения по воздуху? Неужели нельзя обойтись наземным транспортом? Лучше неделю потрястись в поезде, чем рисковать своей жизнью всякий раз, когда эта махина поднимается в небо.

Неожиданно я чувствую тепло чужих рук. Открываю глаза и вижу перед собой Роберта. Он встал со своего места и присел на столик, поближе ко мне.

– Ты что?! – вскрикиваю я. – Немедленно пристегнись!

Он беззлобно хохочет.

– Неужели ты и впрямь думаешь, что ремень поможет мне выжить?

– Нет, но не просто же так его изобрели!

– Возможно. Но я уже большой и сам в состоянии решить вопрос своей собственной безопасности.

Самолет выравнивается, уши перестает закладывать, значит, мы уже преодолели взлет и медленно набираем высоту.

Но я почти ничего не заметила, потому что он был рядом.

– Ну что? Так лучше? – с улыбкой спрашивает Роберт, поглаживая фаланги моих пальцев.

– Да… – неслышно бормочу я, покрытая мурашками, – спасибо. А теперь вернись на свое место, пожалуйста.

Он хмыкает, но, как ни странно, подчиняется моей просьбе.

И пока Нью-Йорк за окном превращается в жалкий островок, умещающийся на ладошке, меня охватывает новое беспокойство.

– Я не могу все выходные ходить в одном и том же платье…

– Об этом я позаботился. – Эддингтон достает из портфеля ноутбук и кладет к себе на колени. – Твоя одежда уже летит с нами.

О нет…

– Ты рылся в моих вещах?

– Рылся? – фыркает он. – Я аккуратно собрал их, не нервничай.

– Не нервничай?! – У меня ноздри раздуваются. – Это… безобразие!

– Почему? – Он бесстрастно включает ноутбук.

– Потому! – возмущенно восклицаю я. – Какой же ты бесцеремонный!

– Не сердись, – уставившись в экран, говорит он, – белье я собирал с закрытыми глазами.

Я поджимаю губы и еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него с кулаками. Господи, он прикасался к моему белью… и наверняка видел те жуткие смешные трусы, от которых я еще не избавилась!

– Ты голодна?

– Не очень, – отвечаю я, прислушиваясь к своему желудку. Вообще-то я так и не поела на приеме.

– Сейчас подадут ужин, – он смотрит на часы, – минут через десять.

– Это твой самолет?

– Нет, я его арендую.

Интересно, а он в состоянии купить самолет? И нужен ли он ему? От скуки рассматриваю свою одежду. На мне до сих пор его пиджак, и я не прочь оставить его себе.

Эддингтон молчит. Погруженный в свои мысли, он что-то печатает, вытянув губы вперед. Он безумно красив. В рубашке с распахнутым воротом, с выглядывающей из грудного кармана бабочкой, он такой безобразно сексуальный, что меня бросает в жар. Отвожу от него взгляд и смотрю в иллюминатор, в котором уже ничего не видно, кроме кромешной тьмы.

Я лечу в Эл-Эй.

Я так хотела побыть с ним, хотела его внимания, хотела его, и вот он здесь. Мы уезжаем вдвоем, и эти выходные – мой единственный шанс, чтобы убедить его в правильности наших отношений. Мой шанс очаровать его, сделать его своим. Получится ли у меня? Не знаю, но чувствую, что должна попытаться.

* * *

Спустя шесть с половиной часов мы подъезжаем к красивому трехэтажному дому в «Бель-Эйр». К дому, напоминающему пирамиду из квадратных стеклянных блоков, соединенных серыми длинными колоннами. Он весь из стекла, как ледяной, безжизненный замок.

В окрестностях ни души. Все соседние дома остались примерно в пяти милях отсюда. Территория владений Роберта огромная. Вполне подойдет для проведения чемпионата мира по футболу. Сам дом окружен низкими деревьями и прочей зеленью. На подъездной дорожке, усыпанной гравием, за внушительными железными воротами припаркован ярко-синий спортивный автомобиль, издали не разобрать, какой марки.

Тип, который летел с нами, вытаскивает из багажника один чемодан и заносит в дом.

– Проходи, – говорит Роберт, пропуская меня вперед.

Мы сразу поднимаемся на второй этаж, минуя широченный бассейн на первом. Обалдеть.

– Здесь три бассейна, – рассказывает Роберт, словно он знает, о чем я думаю. – Остальные открытые, но с подогревом.

Здорово, а у меня даже купальника нет.

Делаю вид, будто такая обстановка мне не в диковинку. Подумаешь, всего лишь дом за несколько миллионов долларов.

– Все, мистер Эддингтон? – спрашивает «неизвестный», когда мы проходим в гостиную.

– Да, Энтони.

«О, тот самый», – смутно припоминаю я.

– Приятного отдыха, сэр.

– Спасибо, до завтра.

Роберт провожает его взглядом и, как только мы остаемся наедине, с интересом наблюдает за мной, очевидно, пытаясь уловить мое настроение.

– Это твой дом? – любопытствую я, не зная, о чем завести разговор.

– Да.

Ну разумеется.

Я киваю и изучаю обстановку. Гостиная граничит со столовой и разделена белой стеной, в которую вмонтирована плазменная панель. Под панелью отделанная деревом полка. На ней в хаотичном порядке разбросаны компакт-диски и пластинки. Посередине комнаты квадратный пушистый ковер белого цвета, на нем низкий столик: деревянный, как полка и как вставки на потолке. Похоже, это дизайнерская задумка. Всю картину завершает коричневый кожаный диван с несколькими подушками в цвет.

Роберт терпеливо шагает за мной, скрестив руки на груди.

– С такой любовью к музыке ты должен был стать музыкантом, а не предпринимателем, – задумчиво произношу я, возвращаясь к полке с дисками.

Он усмехается.

– Не хотел разочаровывать отца. К тому же я слишком организован для шоу-бизнеса.

Вижу в углу черную шестиструнную электрогитару.

Ничего себе! Вот это да-а…

– Играешь?

– Угу, когда есть настроение, – низким, возбуждающе хриплым голосом отвечает Роберт.

Я оборачиваюсь и окидываю его любопытным взглядом. Он стоит слегка ссутулившись, просунув руки в карманы.

– Не думала, что узнаю тебя с такой стороны.

– С какой? – Он склоняет голову набок и прячет рвущуюся наружу улыбку.

– Творческие натуры, как правило, чувствительны, неординарны… Ты не похож на такого…

– А на кого я похож? – Он вот-вот рассмеется.

– На самоуверенного, бездушного яппи, которому нет дела до других, – на одном дыхании выдаю я, мысленно отругав себя за наглость. Но Роберт лишь пожимает плечами и улыбается.

– Думаешь, что раскусила меня?

Я опускаю глаза и умолкаю. Раскусила… неужели он так этого боится?

– Идем, – не дождавшись моего ответа, предлагает он, – покажу тебе свое самое любимое место.

На минуту я воображаю, что он поведет меня в спальню, и уж точно не для того, чтобы похвастаться интерьером. Я вдруг задумываюсь, идеально ли выбриты мои ноги и кое-что еще… черт.

Роберт пропускает меня в комнату, находящуюся в двух шагах от лестницы. Мысли об эпиляции улетучиваются, когда я понимаю, что это не спальня. Это больше похоже на маленькую студию, где при желании можно записать альбом. Количество гитар впечатляет. Штук двадцать, не меньше, и они выставлены в ряд на специальной стойке. Черные, белые, красные, разной формы с разными названиями: Фэндер, Гибсон, Джексон… все шестиструнки. Вокруг несколько усилителей с торчащими отовсюду шнурами и еще черт-те что.

Ну и дела. Интеллигент и генеральный директор вне офиса трещит на гитарах и рубит рок?!

Вижу, что Роберт доволен произведенным на меня эффектом. Он стоит, прислонившись плечом к стене, и пристально на меня смотрит.

– Когда мы с Майком были детьми, мы мечтали о своей собственной группе.

– Братский дуэт? – фыркаю я, водя пальцем по грифу одной из гитар. Он гладкий и холодный.

– Ага, – весело отзывается Роберт, – что-то вроде ZZ Top, только без бороды.

Мы смеемся.

– Мне жаль, что из-за меня ты ударил брата, – с сожалением говорю я, на его лице мелькает печаль.

– Ты тут ни при чем, Кэт.

Кэт.

Я трепещу.

Как он умудрился так сладко произнести всего три буквы моего имени? Роберт проводит рукой по волосам, взъерошивает их и продолжает:

– Это не первый раз, когда Майк испытывает мое терпение.

– И давно между вами такая вражда? – осторожно интересуюсь я, не решаясь сократить между нами расстояние.

– Хочешь покопаться в моей душе? – Он опасливо прищуривается.

– Хочу узнать тебя получше.

– Отношения с моим братом вряд ли помогут тебе разобраться во мне.

Эддингтон вздыхает, я терпеливо жду, пока он разродится на что-нибудь еще.

– Несколько лет назад он влюбился в мою девушку.

– В какую девушку?

– Не имеет значения, – отмахивается он, – ты ее не знаешь.

Вижу, что ему неприятна эта тема и лучше бы мне заткнуться, но любопытство берет надо мной верх:

– И как же ты жил с этим, будучи таким ревнивым?

– Я не жил с этим. Я сделал все, чтобы он не приближался к ней.

Его взгляд становится тяжелым, а голос обретает стальные нотки. Ему что, больно вспоминать о ней?

– А когда вы с ней расстались, он не попытался занять твое место?

Роберт расправляет плечи и зачем-то снимает с запястья часы.

– Он бы в любом случае не смог, – загадочно отвечает он.

– Почему?

Я задерживаю дыхание, Эддингтон подходит ко мне, затем протягивает руку и гладит меня по щеке.

На секунду я прикрываю глаза и наслаждаюсь его нежными прикосновениями. Умопомрачительно приятно, особенно внизу живота.

– Устала? – шепчет он.

Я открываю глаза, он неотрывно глядит на меня.

– Немного, – шепчу я несмело.

– Пойдем спать, уже поздно, – говорит он, глядя на мои губы, потом целует меня в лоб и отстраняется. – Твоя комната наверху, я провожу.

Отлично. Меня только что прокатили по полной программе. Я незаметно закатываю глаза.

Кто вообще целует девушку в лоб? Отец? Дедушка? Пф-ф-ф!

Когда мы покидаем музыкальную комнату, Роберт грациозно поднимается по узкой лестнице с деревянными перилами, а я плетусь за ним, убито шаркая подошвой своих жутко неудобных лодочек.

– А что, если Майкл расскажет тете… – спрашиваю я, решив, что такой вариант возможен.

– О нас с тобой? – нарочно переспрашивает Роберт, прикидываясь дурачком.

Мычу что-то вроде «ага».

– Во-первых, это только его догадки, а во-вторых, он ничего не скажет. Я знаю о нем достаточно из того, о чем ему не хочется распространяться.

Качаю головой, думая про себя, что это не семья, а сплошные скелеты в шкафу.

– Проходи. – Он щелкает выключателем и пропускает меня в спальню. Надо ли говорить, что здесь тоже практически все из стекла. За исключением стен, отделяющих комнаты друг от друга и от коридора. А вот для чужаков из округи – все на виду. Праздник для вуайеристов! Забирайся на дерево с армейским биноклем и наблюдай за чужой камасутрой. Хотя в моем случае смотреть особо не на что. Одиночка, изнывающая от скуки.

Шкаф со стеклянной дверцей особенно «радует».

Будет где синяки под глазами рассматривать и проклинать матушку-природу за неудачно созданную Кэтрин Бэйли.

– Я купил этот дом у своего партнера, – говорит застывший на пороге Роберт, – он жил здесь с семьей, но потом они переехали в Марокко. Интерьер выполнен по их вкусу, я ничего не менял.

– Очень красиво… – бормочу я, обходя огромную двуспальную кровать. Ох, вот бы уснуть в ней с ним…

– Здесь две ванные, – Роберт прерывает мои грязные мысли, – одна рядом со мной, вторая правее от тебя, напротив лестницы.

– Хорошо, разберусь. – Может показаться, что я выпроваживаю его, но я просто устала и хочу побыть одна.

– Если проголодаешься или еще что… не стесняйся. Кухня внизу, обращайся в любое время. – Он отступает в коридор. Слава богу, что эти двери тоже из дерева. Дизайнер позаботился о том, чтобы домочадцы не подглядывали друг за другом.

– И если что, ты приготовишь мне поесть? – поддразниваю его я. Роберт опускает глаза и смеется.

– Повар из меня хреновый, – застенчиво произносит он, – предпочитаю заказывать еду на дом.

– Всегда?

– В Нью-Йорке у меня домработница. Она готовит и заправляет бытом.

Кто бы сомневался.

– Ладно, до завтра, – с улыбкой прощается он.

– Спокойной ночи, – вторю ему я.

Роберт прикрывает дверь и уходит.

Стою посередине спальни в позе «руки в боки». Что ж, я потерпела полное фиаско, но впереди еще целых два дня и, если повезет, две ночи, не считая этой. Мой чемодан скромненько лежит в углу, нужно его разобрать.

Надеюсь, мистер Босс не забыл взять мое прекрасное кружевное белье, это в его же интересах.