Просыпаюсь от того, что хочется в туалет.

В Эл-Эй глубокая ночь, Роберт безмятежно сопит рядом, лежа на животе и крепко обняв подушку.

Поддаюсь искушению и осторожно кладу ладошку на его широкую, без единого изъяна спину, плавно скольжу вниз, наслаждаясь мягкостью его кожи, и останавливаюсь на пояснице. Черт, я хочу его. Смогу ли я когда-нибудь насытиться им? Вряд ли.

Невесомо обвожу пальцами ямочки на его пояснице, он хмурит брови, но не просыпается.

Улыбнувшись, аккуратно убираю руку и встаю с постели.

Когда возвращаюсь, Роберт по-прежнему спит. Зато у меня сна ни в одном глазу.

Бесшумно, как воришка, обхожу кровать, подбираю c пола макбук и устраиваюсь в кресле. Надеюсь, Роберт не рассердится, что я без разрешения взяла его ноут…

Открываю крышку, и первое, что я вижу, – мозаику из, кажется, тысячи файлов с незамысловатыми названиями, вроде «договор 1», «предложение 2», «схема0606» и так далее. Все по работе.

Не имею ни малейшего желания копаться в чужих документах, поэтому сразу заглядываю в гугл.

Мысли о других женщинах, с которыми Роберт предположительно спал, прочно засели у меня в голове. Я частенько задаюсь вопросом, чем я могла его зацепить? Явно не внешностью, раз у него в невестах была Барби-брюнетка.

Тогда чем? Умом? Ха-ха! Да по сравнению с ним я выпотрошенная на Хэллоуин тыква.

Может, от скуки? Или ради эксперимента? Таких кадров у него, наверное, лет с пятнадцати не было. Ну, или вообще никогда. Что ж, в любом случае этого мне пока знать не положено, однако раз я решила пойти до конца, то нужно попытаться соответствовать его стандартам.

С внешностью, конечно, ничего не поделаешь. Фаби и так неплохо надо мной поработал. И спасибо Роберту за столь щедрую зарплату, благодаря которой я могу позволить себе отличную одежду.

Секс – вот в чем проблема. Я как чайник за рулем «Феррари». По правде говоря, я и целоваться-то толком не умею. Чему можно было научиться у Кевина? Полный ноль во всем, включая алгебру.

Ладно, в эпоху Интернета и глобализации стыдно оставаться невеждой. Посмотрим, что у нас есть.

«Как узнать, испытываю ли я оргазм во время секса».

Нажимаю на «ввод», и гугл выдает бесчисленное количество ссылок на различные сайты. В основном на запрещенные. Открываю первый попавшийся бабский форум.

«Мой парень каждый раз доводит меня до оргазма», – пишет девушка под никнеймом «снежинка».

Да уж, с таким прозвищем только на детских утренниках выступать, не говоря уже об оргазмах… И разве такое возможно? Каждый раз? Кто он? Бэтмен эротического разлива?

«Испытываю оргазм только после месячных. Почему так?» – спрашивает аноним.

Ответы:

«из-за гормонов», «у меня так же, а еще перед», «у меня перед, во время и после месячных».

Хм, а у меня как?

Подсчитываю, когда у меня закончились месячные. За два дня до годовщины свадьбы Эддингтонов. Ой, может, поэтому я так хотела его сегодня? Потому что это было намного сильнее, чем в первый раз. Как интересно…

Оказывается, я совсем не знакома с собственным телом.

Прочитываю еще несколько постов и запоминаю нужное.

Выхожу из темы про оргазмы и кликаю на другую:

«Как правильно делать минет?»

У-ла-ла. Мои щеки молниеносно вспыхивают.

Здесь примерно четыреста ответов. Как же всех волнует минет, офигеть. Ладно, поехали.

«Чем сильнее ты сожмешь его член, тем лучше», – пишет Долорес12.

Ничего себе… А ему не будет больно?

«Я сосу его, как леденец, и моему парню нравится», – откровенничает аноним.

Как леденец… он хотя бы вкусный, чтоб обращаться с ним так? Вспоминаю, как Роберт довел себя до оргазма сегодня в бассейне. Мне нравится его член. На вид он очень красивый и внушительный, впрочем, как и его хозяин. Но как же на вкус… и он гораздо больше леденца.

«Нужно заглотить его как можно глубже», – пишет очередной аноним.

Насколько глубже? Для проверки сую палец в рот. Глубже, еще глубже… Иу! Меня передергивает от глоточного рефлекса. Фу, я не могу глубже! Если от пальца чуть не стошнило, то как же я умещу там его?

– Хочешь попробовать?

Черт! Я резко захлопываю крышку и, до смерти смущенная, поворачиваю голову. Роберт стоит за креслом в одних трусах. Вскинув брови, он с любопытством рассматривает меня своими заспанными карими глазами, в которых пляшут смешинки.

О Иисус, так облажалась!

– Не уверена, – сконфуженно бормочу я, блуждая по нему виноватым взглядом.

– Боишься не справиться? – парирует он с иронией, демонстрируя мне свое идеальное телосложение. Таким, как он, впору нижнее белье рекламировать. Не человек, а идеал после двадцати раундов фотошопа.

Запоздало отвечаю:

– Не могу же я тебя разочаровать…

– Разочаровать? – изумляется он. – Мне нравится твоя неопытность. В этом весь смысл.

– Смысл?

– Угу. – Он кивает. – Я кайфую от того, что никто, кроме меня, не делал этого с тобой. – Его взгляд теплеет.

Пока я молча осмысливаю его признание, Роберт подходит к креслу и опускается передо мной на корточки.

– Это… очень важно, – с улыбкой продолжает он, положив руку мне на колено.

Я вздрагиваю.

– И неважно, насколько глубоко или профессионально ты сделаешь мне минет, – добавляет он, наслаждаясь моей реакцией на последнее слово. Теперь я Кэтрин – вареный Лангуст. Очень приятно! – Это не соревнование, – говорит он, дотронувшись до второй коленки.

В груди возникает знакомое предвкушение, я боюсь шевельнуться.

Внезапно он настойчиво разводит мои ноги в стороны, так далеко, что мышцы начинают ныть.

– Малышка, я так сильно искал такую, как ты…

О боже…

– Такую, которая отдала бы мне все, что мне нужно…

Его рука пробирается к моим трусикам. Зацепив пальцем краешек, он отодвигает их в сторону. Чувствую, как внутри нарастает возбуждение, и непроизвольно охаю.

Роберт демонстративно облизывает губы, тщательно исследуя открывшуюся перед ним картину.

Боже, как стыдно сидеть перед ним в такой позе. Хочу прикрыться, но еще сильнее хочу, чтобы он сделал со мной что-нибудь.

Инстинктивно подаюсь вперед и жду. Его брови взлетают вверх, а по лицу расползается пошлая ухмылка.

– Все, что мне нужно… – повторяет он, и его взъерошенная макушка ныряет между моих ног. О господи…

* * *

– Я чувствую себя преступником здесь, с тобой, – шепчет Роберт, когда мы лежим на кровати, лицом друг к другу. Одеяло скомкано под ногами, подушки разбросаны. Наши ноги сплетены, его руки на моей талии, мои – на его груди.

– Почему? – шепчу я, целуя его в подбородок.

– Тебе всего восемнадцать, мне скоро двадцать девять… что я делаю?

– М-да, самое время вспомнить об этом… – с укором бормочу я, продолжая целовать его скулы, щеки.

– Я никогда об этом не забываю.

Неужели?

Неохотно отрываюсь от своего занятия и заглядываю ему в глаза.

– Тогда зачем ты привез меня сюда?

Он пожимает плечами и виновато улыбается.

Ну начинается. Второго побега я не вынесу!

– Значит, – осторожно уточняю я, – утром я проснусь, а тебя не будет?

– На этот раз буду. Кто-то ведь должен отвезти тебя домой.

Что?

– Да, весомая причина. – Я демонстративно выпутываюсь из его объятий и перекатываюсь на спину.

– Не дуйся. – Он глухо посмеивается и, приподнявшись на локте, всматривается в мое очень недовольное лицо. – Я пошутил, Бэйли.

– Кэтрин, – поправляю его я. – Меня зовут Кэтрин.

– Нет, когда ты дуешься, ты капризная Бэйли. – Он выпячивает нижнюю губу, передразнивая меня.

– А ты злобный Эддингтон!

Роберт хохочет, затем кладет пятерню на одеяло и плавно приспускает его, обнажая мою правую грудь.

М-м-м…

– Скажи лучше, что ты там вычитала в гугле? – спрашивает он, пожирая меня глазами.

О нет. Краснею, как помидор, старательно избегая зрительного контакта.

– Ничего.

Роберт хихикает и накрывает ладонью мой живот. Вот же подлец, издевается!

– Начиталась про оргазмы и еще стесняется. – Он целует меня в волосы, заправляет прядь за ухо и ложится рядышком.

– Мне непривычно говорить об этом… даже теперь.

– Маленькая ханжа.

Ханжа?!

– Неправда! – громко возражаю я.

– Да, не спорь, – настаивает он.

Что ж, может быть, чуть-чуть, думается мне.

События последних месяцев пролетают у меня в подсознании. Нью-Йорк, Ист-Сайд, Эддингтоны, компания… а каков итог?

– Не думала, что каникулы обернутся…

– Чем?

– Всем. – Я вспоминаю свой первый день в ED Group и прыскаю от смеха.

– Что такое? – Он хмурится.

– Ничего, вспомнила собеседование с Кейном.

– И как это было? – любопытничает Роберт.

– Я думала, что умру от страха! Никогда раньше не ходила на собеседования, да еще и в такую компанию.

– Впечатлена? – Он самодовольно ухмыляется.

Нарцисс!

– Это слабо сказано. Я и не подозревала, что меня возьмут в отдел кадров… Кстати, твоих рук дело?

– Нет. Я вообще ничего о тебе не знал, пока мы не столкнулись в кабинете у Брюса.

Как так?

– Разве не ты решаешь, кого брать, а кого нет?

– На такие должности, – он делает ударение на слове «такие», – не я.

– А-а-а.

Все ясно, не царское это дело.

– Потом я расспросил Брюса, позвонил матери и решил приехать и извиниться.

Ничего себе, какие подробности! А я-то думала…

– Ага, это было очень похоже на раскаяние!

– Меня так зацепила твоя дерзость…

– Дерзость? Да я была вежлива, как никогда!

– Нет, – он качает головой, – и ты так забавно смущалась, что я нашел в этом нечто особенное.

Притворяюсь равнодушной, а внутри все распускается, как бутон. Он нашел во мне нечто особенное. Такого мне еще никто не говорил.

– И? – Я жажду продолжения.

– И вот. – Он кивает на постель.

Естественно, я снова краснею.

Роберт улыбается, затем бросает взгляд на часы.

– Четыре утра. Нужно поспать.

– Здесь красивый рассвет, – подмечаю я, – не такой, как в Нью-Йорке.

– Хуже?

– Нет. – Пытаюсь подобрать фразу. – Просто в Нью-Йорке ты ощущаешь себя так, словно времени совсем мало, а сделать нужно очень много. А здесь хочется мечтать, спокойно, неторопливо…

– Да ты философ, Китти-Кэт. – Он укрывает меня одеялом, а сам подбирает разбросанные по полу подушки.

Китти-Кэт.

– Что еще за Китти-Кэт? Откуда ты это взял?

– Придумал специально для тебя.

– Зачем?

– Тебе идет.

Я фыркаю.

– Идет какая-то кошачья кличка?

– Тебе не нравится?

Хм. Я бы не сказала, что нет, но…

– Не знаю… пока не поняла.

– Тебе нравится, – утверждает Роберт. – Ты всегда смущаешься, когда я называю тебя так.

– Да, но это не означает, что мне нравится!

– Означает и точка, – смеется он, щелкнув меня по носу. – Хватит болтать, Бэйли. Я устал и умираю, как хочу выспаться.

– Слабак… – Цокаю языком и нарочно поворачиваюсь к нему спиной.

Роберт хихикает, обнимает меня сзади и чмокает в шею.

– Спокойной ночи, малышка.

– Спокойно ночи.

Как же хорошо…

* * *

Мне снится жаркое лето. Я стою за барной стойкой пляжного кафе и потягиваю коктейль. Вокруг отдыхающие. Они, как и я, полураздеты. Солнце такое яркое, что слепит глаза, а я почему-то без очков.

Заплатив бармену, я беру с собой коктейль и по теплому мягкому песку бреду к океану. Волны спокойные, низкие, как я люблю. Ведь я ужасный пловец…

Внезапно картинка меняется, и я замечаю вдалеке счастливую целующуюся пару. Кто они? Звезды Голливуда или попсовый дуэт? Прикладываю ребро ладони ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, и всматриваюсь в их лица.

Волнение мигом захлестывает меня, когда я узнаю в них Роберта и его умопомрачительную невесту.

Они занимаются сексом прямо в океане, на глазах у всех, и – о боги, – им так хорошо. Так хорошо! Так хорошо!!!

Откуда-то играет знакомая мелодия, я мотаю головой, но она не утихает. Все расплывается – пара, небо, океан. Я резко разлепляю веки и щурюсь, заторможенно оценивая обстановку.

Эл-Эй, спальня Эддингтона, утро, сбоку сам Эддингтон, а мой айфон разрывается на прикроватной тумбочке.

Быстро хватаю трубку и, убедившись, что красавец возле меня по-прежнему спит, отвечаю на звонок хриплым, каркающим голосом:

– Да…

– Кэти!

Мама? Озадаченно гляжу на дисплей – номер не ее.

– Дочка, куда ты запропастилась?!

– Мам, что это за номер? – сконфуженно бормочу я, выбираясь из постели. Черт, я же голая!

– Где ты, дорогая? – проигнорировав мой вопрос, голосит она.

Влезаю в майку Роберта и на цыпочках выхожу на балкон.

– Дома. А что? – небрежно бросаю я, заметив неподалеку Тони.

Он слоняется туда-сюда и тоже разговаривает по телефону.

– Риз обыскалась тебя! – О нет. – Говорит, заезжала в Сохо, а ты не открываешь! Она не звонила?

– Э-э, нет, – проверяю пропущенные вызовы, все чисто. – Странно.

– Ты точно дома?

– Да, мам! Где мне еще быть? Я просто… крепко спала…

– Ох, как же мы перепугались! Перезвони ей, милая.

Нет, только не это! Что я ей скажу?

– Ладно, мам. Только попозже. Я обещала Селест встретиться…

Сэл – моя отмазка на любой случай жизни.

– Кэти, это займет всего пару минут. Не хорошо заставлять ее нервничать…

– Ладно, не беспокойся, – слышу облегченный выдох. – Почему у тебя новый номер?

– О, это не мой… одолжила у знакомой, на моем деньги кончились.

– У знакомой? – не верю своим ушам. Насколько мне известно, все ее подруги патологические жадины.

– Да. Дочка, обещай, что перезвонишь Ризи.

Я закатываю глаза.

– Обещаю, обещаю! Не волнуйся.

– Хорошо, милая. Мне пора. Перезвоню позже, уже со своего. Целую тебя, солнышко.

– Я тебя тоже.

Фух… кладу трубку.

– С кем ты разговаривала? – вздрагиваю от неожиданности.

Роберт стоит у балконной двери в одних трусах. Сонный, хмурый и чертовски подозрительный.

– Э-э, с мамой.

– Что случилось? – Он сужает глаза.

В чем дело, красавчик?

– Ничего, просто она меня потеряла.

– Потеряла? – Видимо, по утрам он заторможен и слегка глуховат.

– Ага. – Я прохожу в комнату, Роберт идет за мной. – Они с Риз, – продолжаю я будничным тоном. Интересно, как он себя поведет.

– Тебе звонила моя мать? – Он встает напротив кровати, а я с ногами забираюсь на нее.

– Как ни странно, но ни разу. – Я по-прежнему не понимаю, почему тетя сама мне не позвонила. С сетью все о’кей, и на счету есть деньги.

– Ты уверена? Точно пропущенных нет?

– Точно, – отвечаю я, уже менее уверенная. Айфон у меня недавно, вдруг не доглядела чего. – Посмотри сам. – На всякий случай передаю ему трубку, пусть убедится.

Внезапно лицо Эддингтона озаряется благодарностью, настроение улучшается, и я смутно осознаю, в чем причина его восторга.

Он сосредоточенно водит пальцем по сенсору и, как мне кажется, сдерживает улыбку.

Вот жук! Хочет проверить, с кем я разговаривала! Значит, и это его касается? Он что, действительно параноик и ничему не верит?

– Кто забил тревогу, моя мать или Шэрил? – Он садится на кровать.

– Э-э, тетя. Она заезжала ко мне сегодня, а дверь, естественно, никто не открыл.

– М-да, я немного просчитался.

В смысле?

Я вскидываю брови.

– Ты сказала про субботу, я все уладил с водителем, но про ее воскресные визиты как-то не подумал…

Он задумчиво потирает лоб, затем тянется к своему сотовому.

– Я тоже не думала… – говорю я, – обычно она всегда звонит.

– Ну-ну…

– Что? – спрашиваю я нетерпеливо.

Вместо ответа Роберт протягивает мне свой айфон.

«Мама – 6 пропущенных».

Мы переглядываемся.

– Это значит…

– Что она в курсе, с кем ты уехала в пятницу. Кто-то передал. – В его интонации недовольство. – Не удивлюсь, если этот назойливый стилист.

Фаби?!

– Нет, он обещал…

Ой, неужели я ляпнула это вслух?! Поджимаю губы, но уже слишком поздно.

– Так и знал, что у тебя длинный язык.

Длинный язык?

– Он сам догадался! Звонил прошлой ночью и без лишних вопросов забросал меня утверждениями, – жалобно оправдываюсь я.

– Ладно, с этим хреном я сам разберусь. – Он брезгливо фыркает.

Нет, нет, только не с Фаби! Никаких разборок!

– Пожалуйста, не наезжай на Фаби. Он тут ни при чем, я знаю.

– Знаешь? – раздражается Роберт. – Откуда такая уверенность?

– Он мой друг. И он обещал молчать.

– Как много у тебя, оказывается, дружков…

О нет.

Прикрываю рукой глаза. Это уже смешно! Ревновать к Монте!

– Что? – спрашивает он с оскорбленным видом.

Я вдруг начинаю смеяться. Звонко, от души.

– Что, мать твою, смешного?

Вытираю выступившие от смеха слезы и гляжу на него как на капризного, вздорного мальчишку. Надулся, напыжился, сейчас взорвется от злости.

– Фабио – гей.

– Я в курсе. И что?

– О, этого недостаточно?

– Нет.

Недостаточно? Как это? Я в недоумении.

– Ладно, проехали, – подытоживает Роберт, приняв беспристрастный вид. – С матерью я поговорю, только позже, – он обхватывает меня за шею, – иди ко мне.

* * *

После классного умопомрачительно-восхитительного утреннего секса в постели, а потом еще и в душе мы спускаемся вниз и готовим завтрак. Готовим – громко сказано. Скорее, переводим продукты и валяем дурака.

– Взбивай яйца, Бэйли! Ты слишком много болтаешь, я хочу жрать! – командует Эддингтон, расхаживая по кухне туда-сюда.

– Не могу, когда ты виляешь своей шикарной задницей перед моим носом, – в подтверждение своих слов, шлепаю его по заду.

Он весело смеется и сгребает меня в охапку.

– Маленькая извращенка. Что, хочешь уморить мужчину голодом и трахаться до посинения?

– Угу. – Согласно киваю.

Очумев от моей наглости, Роберт наклоняется и, простонав, тянется к моим губам. Показываю ему язык и начинаю вырываться.

– Нет, не отпущу. – Он стискивает меня сильнее, пытаясь поцеловать, я играючи уворачиваюсь.

Его брови взлетают вверх, на лице удивленное выражение.

– Поцелуй меня, немедленно!

– Вот пристал! – взвизгиваю я, вильнув подбородком. О, как же весело издеваться над ним. – Между прочим, это насилие, Роб!

– Ни хрена, – возражает он. – Ты переспала со мной уже столько раз, что я могу делать с тобой все, что пожелаю.

– Не можешь, пока я не дам согласие!

– Ты отказываешь мне в каком-то поцелуе? Как тебе не стыдно, несносная негодяйка!

Сжав мои ягодицы, он прижимает мои бедра к своим. Чувствую выпирающий бугорок на его ширинке и больше не хочу сопротивляться.

Обнимаю его за шею. Он расплывается в победоносной улыбке и коротко целует меня. Целомудренно, без языка.

И все?

Я разочарованно фыркаю.

– Хочу омлет! – заявляет он и отходит на безопасное расстояние. Хорошо, омлет так омлет! Беру веничек для взбивания.

– А ты что будешь делать, лентяй?

– Лентяй? По-моему, это я все утро «работал», а ты только стонала и заходилась в беспамятстве.

Я краснею и прокручиваю в голове наши утренние бесчинства, а Роберт как ни в чем не бывало подходит к подвесному шкафу и достает оттуда упаковку кофе.

– Чтоб доказать, что я не лентяй, сварю кофе.

Мы улыбаемся друг другу, стоя в разных концах кухни. Он – с видом настоящего калифорнийского парня, я – в его футболке и своих серых трениках. Какая идиллия.

В процессе готовки мы периодически целуемся, заигрываем друг с другом и выглядим как настоящая пара. Когда наши отношения перешли на этот уровень? Еще вчера мы были похожи на лучших друзей, иногда занимающихся сексом, но теперь… все изменилось.

Надолго ли? А может, навсегда?

Стоп, хватит! Прогоняю от себя беспокойство, беру лопатку и выкладываю омлет на тарелку.

Пахнет вкусно.

* * *

В полдень я переодеваюсь в бежевое льняное платье, и мы отправляемся в Мелроуз, где Роб должен встретиться с одним человеком.

«Корвет» резво мчит по шоссе под аккомпанемент глухого гитарного рока.

Певец со специфическим режущим слух вокалом вступает в песню, Роберт прибавляет звук и улыбается.

Что?

Смотрю на него самым невинным взглядом, но не улавливаю причину внезапного задора. К тому же он в солнцезащитных очках, которые, кстати, очень ему идут, и я не вижу его глаз.

Господи Иисусе, это отрывок из песни, и он всегда будет ассоциироваться у меня с… ох.

Я стремительно розовею, а песня становится все более непристойной.

Вот черт.

– Кто это? – киваю на магнитолу.

– AC/DC с Боном Скоттом.

– А-а-а. – Мне это ни о чем не говорит.

У Роберта звонит сотовый. Он сбавляет звук и отвечает.

– Привет, мам.

Я бледнею. О ужас.

– Хорошо, а ты как? Отец? Майк?

Удивляюсь, с какой легкостью он спрашивает о брате, когда пару дней назад они чуть не поубивали друг друга.

– Я в Эл-Эй. – Он перекладывает айфон в другую руку и сворачивает перед указателем «Мелроуз». – Кэтрин со мной, и две ее подружки тоже…

Я в ступоре. Что он несет? Вскидываю руки в вопросительном жесте. Роберт кивает с видом «я знаю, что я делаю».

– О, это я виноват, что она не предупредила… забыл… прости…

Каков врун!

– Конечно, сегодня вечером… не беспокойся… передать ей?

Мысленно молю небеса, чтоб она отказалась.

– А, ладно. Я позвоню, когда прилетим… пока.

Он нажимает на сброс.

– Это была импровизация?

– Нет, за завтраком придумал, – ухмыляется он. – Запомни и ничего не перепутай: ты, я и две твои подружки решили провести время в Эл-Эй. Имен не называл, так что укажи, кого хочешь.

– Мне так стыдно… вдруг она все поймет по моему лицу?

– Как стилист? Да, этого нельзя исключать.

Я взвинчиваюсь.

– Может, хватит? Стилист, стилист…

Роберт смеется и паркуется у здания, отдаленно напоминающего заброшенный низкосортный паб. Выхожу из машины и щурюсь от яркого послеполуденного солнца.

– Что мы здесь делаем? – спрашиваю я, когда мы подходим к ветхим выцветшим дверям.

– Заехали навестить друга. Я не был здесь с прошлого года.

– А кто он?

Роберт не успевает ответить, нам навстречу выходит плотный, мускулистый латиноамериканец.

– Ого, кого принесло, – с акцентом произносит он. По-моему, он не рад встрече.

– Здравствуй, Рамон.

– Я думал, что еще долго не увижу здесь твою задницу, – бесцветно продолжает Рамон, но через секунду по его лицу расползается теплая, добродушная улыбка, и я понимаю, что они прикалываются.

– Если хочешь, я могу унести свою задницу обратно.

– Да ладно, заваливайся, раз приперся!

Они хлопают друг друга по плечу, и мы проходим внутрь. Такое впечатление, что в помещении напрочь отсутствуют окна. Здесь всего несколько ламп, очень-очень тусклых. Судя по стойке и куче напитков, это все-таки бар. Или клуб. Или и то и другое.

– Познакомься, это Кэтрин, моя подруга.

Ага, я больше не кузина. И на том спасибо.

– Кэтрин, это Рамон – человек, который надоумил меня открыть «Барракуду».

Улыбка слетает с моего лица, но я вежливо протягиваю ему руку и говорю: «Очень приятно».

– Мне тоже. – Он несмело пожимает ее и сразу отпускает. – Проходите. Никого нет, только я и Марио – мой непутевый племянник.

Я плетусь сзади, размышляя, как же я ненавижу «Барракуду» и телок, обслуживающих моего мужчину.

– Выпьете? – по-хозяйски предлагает Рамон, встав за барную стойку. Роберт усаживается на высокий стул, жестом приглашая меня присоединиться к нему.

– Я за рулем, а ей нет двадцати одного.

– Ясно, – хмыкает Рамон.

Из глубины бара показывается какой-то парень. Очень молодой, походка вразвалочку.

– Марио, познакомься, это мистер Эддингтон и его подруга – мисс Кэтрин.

Как официально.

– Очень рад! – голосит пацан. Думаю, он мой ровесник.

Марио обходит Роба и садится подле меня, за что Рамон награждает его косым взглядом. Чем-то недоволен?

– Как идут дела? – интересуется Роберт, сложив руки на стойке.

– Когда как, – отвечает Рамон, разливая кофе по чашечкам. – Летом не очень, ты же знаешь.

– Смени программу.

– Куда ж еще? Мой клуб и так в списке самых запрещенных в Эл-Эй.

Пока они общаются, я плечом ощущаю, как ко мне липнет Марио. Это еще что за безобразие? Поворачиваюсь и глазами спрашиваю: «Что?»

Парень качает головой, на лице странное выражение. Непонимающе мигаю.

– В этом твое преимущество, – продолжает Роберт. – В Нью-Йорке этим никого не удивишь.

– Думаешь, здесь удивишь? Каждый второй норовит стырить твою идею и выдать ее за свою. Я даже хотел закрыться…

– Закрыться? – изумляется Роберт. – Нет, дружище, это несерьезно.

– Несерьезно нести убытки, когда можно заняться чем-нибудь другим.

Они углубляются в тему бизнеса, расходов, подсчетов, мне становится скучно. Рамон подает мне кофе, благодарю его и отхлебываю из чашки. М-м-м, мой любимый эспрессо.

– Если хочешь, можем прокатиться по окрестностям, – внезапно предлагает мне Марио.

Не веря своим ушам, я, словно в замедленной съемке, поворачиваю шею.

– Что, прости? – на всякий случай переспрашиваю. Вдруг чего-то не догнала.

– Прокатимся? – повторяет он, невинно захлопав ресницами.

– Нет, спасибо, я уже каталась.

– С таким ветерком ты еще точно не каталась, – настаивает малец. – У меня наикрутейший байк и два шлема, – хвастается он.

– Спасибо, обойдусь, – отказываюсь я, постепенно теряя терпение.

– Тогда давай я покажу тебе клуб. Ты наверняка не в курсе, какие у нас приватные комнаты…

Марио многозначительно щурится, а я вдруг закипаю от бешенства. Наглый маленький ублюдок!

– О чем бы ты ни подумал, оставь эти мысли, мальчик, – отрезаю я жестко.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Это написано у тебя на лбу.

– Серьезно?

Не успеваю опомниться, как он незаметно щипает меня за задницу. Я подпрыгиваю и вовремя прикусываю язык, чтобы не закричать.

Роберт прерывает диалог и хмурится.

– В чем дело? – спрашивает он монотонно, с беспокойством взглянув на меня, затем на парнишку.

– Ничего! – Я краснею. Ох, недобрый знак!

– Уверена?

– Обожглась… кофе, – неправдоподобно лгу я, подняв глаза на Рамона.

Сделайте что-нибудь, пожалуйста!

И, словно прочитав мою безмолвную мольбу, Рамон говорит:

– Сходи в подсобку, позвони насчет бурбона. Сэмми запаздывает.

– О’кей. – Марио послушно встает и уходит в подсобку.

Мысленно перекрещиваюсь.

– Что произошло, скажи мне? – обняв меня за талию, шепчет Роберт. Его рука напряжена, пальцы нетерпеливо сжимают мою кожу.

Смотрю на застывшего в ожидании Рамона и понимаю, что ни в коем случае нельзя говорить правду. По крайней мере, не здесь, не сейчас.

– Я же сказала… – опускаю голову и прячусь за упавшими на лицо волосами, – обожглась. Слишком горячо…

– Да? – Он дотрагивается до моей чашки. – По-моему, нет.

– У меня новая кофеварка, – встревает Рамон, – перестарался, наверно. – Он улыбается. – Хотел продемонстрировать искусство варки настоящего колумбийского кофе.

– В кофеварке невозможно сварить настоящий кофе, – парирует Роберт. Кажется, он отвлекся.

– Возможно, если у тебя руки растут, откуда нужно, – шутит Рамон.

– Интересно. Ну-ка, просвети, откуда растут мои?

– Когда я в последний раз пил сваренный тобой кофе, показалось, что из задницы, – смеется Рамон.

* * *

– Говори, что сделал этот подонок, пока я не уехал.

Мы сидим в машине, около клуба Рамона. На тротуаре припаркован мотоцикл Марио.

– Что он мог сделать, сидя на стуле?

– Без понятия, но я убью его в любом случае.

О черт.

Это шутка?

Смотрю в его темные глаза и хочу спрятаться под коврик «Корвета». В них столько гнева и безумия, что меня охватывает ужас. Я не должна расколоться, не должна. Хотя бы до тех пор, пока мы не улетим в Нью-Йорк.

– Я клянусь, что он ничего не сделал. – Боже, прости, но мне пришлось.

– Я тебе не верю.

Что? Как?

– Почему? Я задумалась и сделала слишком большой глоток, вот и все.

– Рамон отослал его в подсобку сразу после этого.

– И что? – Развожу руками. – Это совпадение.

– Нет, не может быть.

Делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на дорогу. И что теперь делать?

Господи, пожалуйста, пусть он поверит мне и мы благополучно доедем до дома.

Пока я раздумываю над новыми аргументами, Роберт поворачивает ключ и заводит машину.

Наконец-то!

Мы отъезжаем от клуба и мчимся по Мелроуз-aвеню. Быстро, чересчур быстро.

– Во сколько самолет?

– В четыре, – угрюмо отзывается Роберт.

– А во сколько мы будем в Нью-Йорке?

– Около часа ночи по местному времени.

– Ничего себе. Значит, в понедельник я буду «вареная».

– Почему?

– Перелет, смена часового пояса…

– Всего три часа разница. Это ерунда.

– Да, но…

Затихаю, поняв, что он не в настроении болтать. Бесится. Потому что не верит. Тогда почему он уехал? Странно. Роберт нажимает на кнопку, и салон заполняет быстрая роковая мелодия с угнетающим, пессимистичным текстом:

Отворачиваюсь к окну и предаюсь воспоминаниям.

«Я очень ревнив».

«Я присваиваю все, что мне нравится. В том числе и женщину, и всегда нахожу, к кому и к чему ревновать».

«И когда в последний раз ты присваивал себе кого-то?»

«Пять лет назад».

«У тебя была такая женщина?»

«Было несколько. Одна особенно запомнилась».

И снова эта проклятая невеста выскакивает в моем подсознании, как клоун из коробочки. Наверное, бедняга не выдержала его ревности и сбежала. Или наставила ему рога, после чего он превратился в закоренелого ревнивца. Как же я хочу все о ней разузнать. Я ведь даже имени ее не знаю.

Марта? Мария? Мэлани?

Подъезжая к Бель-Эйр, я твердо решила расспросить Роберта о его прошлом. Но только не сегодня… не сегодня.