Выхожу из лифта и решительно шагаю мимо секретарши.

Кажется, новенькая.

– Мисс, куда вы?

Я не отзываюсь.

– Мисс, туда нельзя! – Вскочив со своего стула, она взволнованно семенит за мной, но к этому моменту я уже успеваю дернуть за ручку и войти в кабинет.

Роберт сидит за столом, высматривает что-то в мониторе. Увидев меня, он удивленно выгибает бровь.

– Извините, мистер Эддингтон, я пыталась ее остановить…

– Все в порядке, оставьте нас, – сухо приказывает он, прилипнув ко мне заинтересованным взглядом.

Дверь за моей спиной быстро закрывается.

– Опять забыла постучать? – ехидничает Роберт, откинувшись на спинку кресла.

– Зачем ты уволил Джейсона?

Он корчит недовольную гримасу.

– А, это… а что?

О господи. Это все-таки он! В глубине души я надеялась, что ошиблась.

– Почему ты его уволил? – настойчиво повторяю я.

– Потому, – спокойно отвечает он, покачиваясь из стороны в сторону.

Потому?

Значит, Джейсон не виноват. Это всего лишь его прихоть. Но с какой стати?

– Какого хрена ты вытворяешь? – перехожу на дерзкий тон.

– Полегче в выражениях…

– Полегче? Как ты мог так поступить?!

– Как – так?

Он что, действительно не понимает?

– Выбросить человека на улицу, просто потому что тебе приспичило! – Я уже кричу. – Что он тебе сделал? Что ты опять напридумывал в своей шизанутой башке?!

– Лучше прикрой свой прекрасный ротик, пока я не встал и не заткнул тебе его, ясно? – с угрозой произносит он, зло сверкнув глазами.

Я благоразумно умолкаю.

Роберт медленно поднимается с кресла, поправляет на себе пиджак и, мельком взглянув в окно, поворачивается ко мне.

– Парень наркоман. Служба безопасности засняла, как этот сукин сын нюхает дурь в дамской уборной.

Засняла? О нет.

– Мне не нужно это дерьмо в компании, – грозно продолжает он. – Скажи спасибо, что я не обратился в полицию и все замял.

Как это великодушно с его стороны.

Не могу удержаться от сарказма:

– Уверена, что не из добрых побуждений.

Роберт сует руки в карманы и смотрит на меня в упор.

– Боишься запятнать свою безупречную репутацию? – ядовито выплевываю я. – Конечно, что скажет папочка Жаклин, если выяснится, что один из твоих сотрудников наркоман.

Я и не думала упоминать об этой сучке, само вырвалось.

– Нет, просто на пленке и тебя видно. – Он хмурится. – Не понимаю, при чем тут Жаклин.

– Ни при чем! Не стоило меня отмазывать. И раз уж ты все замял, мог бы обойтись выговором, зачем увольнять? Ты даже не представляешь, насколько ему тяжело!

– А ты-то все о нем знаешь! – вспыхивает он вдруг. – Может, и мне поведаешь о нелегкой судьбе этого дрища?!

Вот она – личная неприязнь, которую он упорно маскирует под другими причинами.

Упираю руки в боки.

– Не делай вид, будто ты вышвырнул его из-за наркотиков. Ты просто ревнуешь и бесишься из-за нашего с ним общения.

Роберт молчит, но по плотно сжатым губам и гуляющим желвакам нетрудно догадаться, что он лопается от злости.

– Но его увольнение не означает конец нашей дружбе, – нарочно добавляю я, – поэтому…

Разворачиваюсь на пятках, собираясь покинуть его кабинет, но Роберт быстро подлетает ко мне и хватает меня за плечи.

– Маленькая упрямая сучка! Что ты вытворяешь, а? – яростно рычит он.

Я растерянно блуждаю взглядом по его красивому, искаженному гневом лицу и чувствую, что моя оборона вот-вот спадет.

– То же, что и ты, – тихо шепчу я. – Надоел пинг-понг. Я тебе не мячик.

– А мне надоели эти дружеские посиделки в туалетах и переулках!

Ничего себе, он и об этом знает? Так вот почему он вчера отказался встретиться. Подыхал от ревности!

– Я не виновата, что тебе всюду мерещится измена. Лучше бы за своими бывшими последил. Они неплохо спелись с твоей мамой!

Роберт ослабляет хватку и чуть отстраняется.

– О чем ты?

А он будто не в курсе!

– Я видела, как Риз любезничала с Жаклин. Так что не тебе стыдить меня.

Он морщит лоб.

– У отца дела с их банком, да и у меня тоже. Они давно знакомы, вот и все.

Я встряхиваю плечами, сбрасывая с себя его руки.

– Мне пофиг. Можешь перетрахать хоть весь Манхэттен, только не трогай моих друзей!

– Торн наркоман! – неожиданно громко рявкает Роберт, треснув кулаком по стене. – Он уволен, и точка! Нравится тебе это или нет, понятно?!

Его голос звенит у меня в ушах.

Отлично!

Делаю очередную попытку уйти, он хватает меня за руки и грубо привлекает к себе.

– Пусти меня, псих!

– И не подумаю. – Его глаза опускаются на мой рот, я тоже смотрю на его приоткрытые губы и тону в знакомом предвкушении.

Нет, это неправильно!

– Мне больно, – жалобно скулю я.

Роберт заторможенно моргает, затем разжимает кулаки, и вот я уже на свободе.

Отталкиваю от себя дверь и выхожу.

– Куда ты? – спрашивает он уже менее воинственно.

– Не твое дело!

– Кэтрин!

Запрыгиваю в лифт и, нажав на кнопку, потираю ноющие запястья.

* * *

Джейсон стоит на пороге в нелепой желтой футболке и застиранных синих шортах. Кажется, я его разбудила.

– Можно войти? – спрашиваю я, поняв, что сам он не предложит.

– Зачем?

Господи, сегодня что, все мужчины ополчились против меня?

– Надо поговорить.

– О чем?

– О нашей дружбе и твоем увольнении.

– Тут не о чем разговаривать, пока. – Он почти захлопывает передо мной дверь. Я настолько обескуражена, что сую ногу в проем.

Торн матерится.

– Чего тебе? Я не хочу разговаривать!

– Или ты раздробишь мне ногу и меня увезут отсюда на «Скорой», или я войду и мы поговорим. Выбирай.

Чертыхнувшись, он все-таки впускает меня в квартиру. Я вхожу и морщусь от несвежего запаха. Фу, как можно так жить?

Мы проходим на кухню, здесь еще хуже: мойка завалена грязной посудой, на столешнице протухшие бананы и заветренные бутерброды. Не дом, а помойка.

– Что ты хотела сказать? – спрашивает он вяло.

– Я ничего ему не говорила. – сразу объясняю я. – Это служба безопасности постаралась.

– Тоже мне, новость. – Торн криво усмехается. – Я в курсе, что у него всюду камеры.

– Тогда зачем ты делал это в туалете, если знал, что тебя поймают?

– Захотелось.

– Ты ведь не серьезно?

Он тяжело вздыхает и разводит руками:

– Сглупил, ясно? Оплошал. Какая теперь разница?

Джейсон отходит к окну, по пути задев старый, замусоленный табурет, и демонстративно показывает мне спину. Хочу сесть на стул, но замечаю на нем пятна и брезгливо морщусь. Лучше постою.

– Я постараюсь его уговорить. Может, тебя восстановят…

– Не стоит, – небрежно бросает Торн. – И он не из тех, кого можно уговорить.

– Я попытаюсь…

Джейсон прыскает от смеха, обрывая меня на полуслове:

– Ну ты даешь!

– В смысле? – непонимающе хмурюсь.

– Сама знаешь. – Он смеется и поворачивается ко мне. – Твой новый статус. Важная теперь, да?

Его слова словно стрелы, бьющие прямо в сердце.

И я приехала его спасти? Зачем? Для чего? С тех пор как он раскрыл мой секрет, он не упускает возможности упрекнуть меня. Будто я в одночасье превратилась для него в уродца, недостойного его дружбы.

Но я не убегу в слезах, это мы уже проходили. Взрослые ведь так не поступают, верно?

– Джейсон, я пришла не для того, чтобы выслушивать твои нелепые колкости, я хочу тебе помочь. И не ври, что тебе наплевать на работу, потому что я ни за что не поверю. Парень, которого я знаю, не может быть таким беспечным ублюдком.

Вот. Я это сказала.

– Слышь, умница? Меня задолбали твои нравоучения! – Он с силой пинает несчастный табурет, и тот с грохотом ударяется о шкаф. – Кто ты такая, чтобы поучать меня, а? Неуверенная в себе малолетка, возомнившая себя графиней только потому, что трахаешься с миллионером?!

– Эта информация не дает тебе покоя? – с напускным спокойствием спрашиваю я.

– Да мне срать! Убирайся отсюда! – Он весь дрожит.

Рот скривился, как от судороги, глаза сумасшедшие, вены на руках и шее вздулись и готовы взорваться в любую минуту. Я больше не могу…

– Прощай, Джейсон, – шепчу я, оставляя его в этом притоне, который он, очевидно, предпочел мне.

– Ну и вали! Пошла отсюда! – вопит он из кухни, а я плетусь по коридору, прикрыв рот рукой. Хочется рыдать… аж в горле першит. – Мне никто не нужен! Никто!

Я буквально вываливаюсь из его квартиры и облокачиваюсь на стену. Его последние слова звучат в моей голове, как заезженная пластинка, но я нахожу в себе силы не плакать.

Выскакиваю на улицу и застываю при виде Эддингтона, вышедшего из задней двери «БМВ».

– Садись в машину, – строго велит он.

Боже, я поражаюсь его наглости!

– Неужто тебе нечем заняться, кроме как следить за мной?

– Нечем, садись.

– Спасибо, я на метро.

– Нет. – Он упрямо вертит своей умопомрачительно красивой головой. – Поедешь со мной.

Он угрожает мне?

Подпираю кулаком бок и встаю в характерную позу:

– А то что?

– Ничего, – Роберт вымученно улыбается, – просто хотел поговорить с тобой.

Поговорить?

Впрочем, почему бы и нет? Не съест же он меня, в конце-то концов.

– Ну, если поговорить…

Он удостаивает меня слабым кивком, довольный собой и своей маленькой победой. Мы садимся в машину и едем в неизвестном направлении.

Роберт задумчиво изучает пейзаж за окном.

– И где мы будем разговаривать? – вкрадчиво интересуюсь я.

– У меня.

Делаю испуганные глаза, будто его дом – это камера пыток.

– Мы просто поговорим, Кэтрин.

* * *

Роберт заводит меня в свои внушительные апартаменты и закрывает за нами дверь.

Интересно, мы тут одни или нет? Он говорил, что экономка работает до вечера, а сейчас около четырех часов дня.

Топчусь на месте, пока Роберт проделывает какие-то манипуляции с базой от радиотелефона. Затем он заглядывает на кухню, заходит в комнату и возвращается ко мне.

– Все, – говорит он и, окинув меня беглым взглядом, спрашивает: – Ты не хочешь снять пиджак?

Я мигаю.

– Здесь довольно тепло, – добавляет он.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. По мне так даже прохладно. Не понимаю, зачем он спросил. Может, я пропахла в квартире Джейсона?

Становится неловко, и я все-таки снимаю пиджак. Роберт услужливо забирает его у меня и кладет у зеркала.

– Пойдем.

– К-куда? – я даже заикаюсь.

– Присядем.

Он берет меня за руку, и мы проходим в одну из комнат. Господи, к чему столько церемоний?

– Здесь ванная и отдельный выход в кухню.

– И? – Ничего не понимаю!

– Посиди здесь и подумай.

Что?

Прежде чем я успеваю сообразить, Роберт выходит из комнаты, закрывает за собой дверь и несколько раз поворачивает ключ.

– Эй, ты чего? – колочу по двери. – Роберт! Это не смешно!

– Никто и не говорил, что будет весело, – зловеще откликается он, и я слышу, как он запирает что-то еще. Кухню?! Вспоминаю об отдельном выходе и рысью бегу туда. Дергаю за ручку, но она не поддается. С той стороны слышны удаляющиеся шаги и хлопок.

Нет, не может быть!

– Открой! Немедленно открой, слышишь?!

Тишина.

– Я знаю, ты здесь, чертов придурок! Открой, или я выброшусь из окна!

В отчаянии бью ногой по двери и стону от боли. Кажется, я ушибла коленку. Черт!

Забегаю в комнату, хватаю радиотелефон и с надеждой нажимаю на зеленую кнопку. Короткие гудки. Он отключил телефон! Стоп, у меня же есть сотовый.

Хлопаю себя по карманам и мычу от собственной тупости. Вот дерьмо! Я сама отдала ему пиджак, а трубка всегда в кармане. Он все просчитал!

Слезы подступают к глазам, я валюсь на пол и предаюсь сильнейшей истерике. Он запер меня, как какую-то маленькую нашкодившую собачку! За что? Кто дал ему право издеваться надо мной? Да, я была у Джейсона, но что в этом плохого?

Рукавом блузки вытираю нос и продолжаю захлебываться в рыданиях.

Он бы никогда не поступил так с Жаклин, я уверена. Он бы попросту не посмел.

Значит, дело во мне. Я просто дура…

Ложусь на бок, подтягиваю колени к груди и долго не могу успокоиться.

* * *

– Кэтрин… Кэт… – доносится из темноты.

Я открываю глаза и заторможенно оцениваю ситуацию. Голова раскалывается, ноги затекли, во рту сухость. Черт, сколько я проспала?

– Ты в порядке? – взволнованно спрашивает Роберт, потрепав меня по плечу.

– Нет, – обиженно сиплю я, принимая сидячее положение.

– О, малышка… прости. – Он падает передо мной на колени и притягивает меня к себе. – Прости меня, – повторяет он, уткнувшись носом мне в шею. – Почему ты на полу?

Я фыркаю.

К чему эта притворная забота? Сам ведь запер меня. А теперь что? Чувство вины заело?

Вырываюсь из его объятий, он неохотно убирает от меня руки и снова извиняется:

– Прости.

– Ты… ты вообще!..

Он прикладывает палец к моим губам и кивает:

– Я знаю… знаю, детка.

Что ты знаешь? Так и хочется наброситься на него с кулаками, но он вдруг пересаживает меня к себе на колени, погружает пятерню в мои волосы и соединяет наши губы. Чувствую его неповторимый вкус и распадаюсь от желания. Боже, как я соскучилась!

Позабыв о нашей бессмысленной войне, я закрываю глаза и отдаюсь долгожданному наслаждению.

Мы целуемся неторопливо, Роберт держит меня за затылок и вторгается языком в мой рот, соблазняя, распаляя меня изнутри.

– Господи… – бормочу я, растекаясь от удовольствия.

Роберт проезжает рукой по моему позвоночнику, сжимает мою попу, и я ощущаю под собой знакомое давление. М-м-м, какой твердый.

Стону и двигаю тазом, елозя по его набухшей ширинке. Он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивает ее, дразнит. Я смотрю на него с мольбой.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – жарко спрашивает он. – Прямо здесь, на полу?

О господи, да-да-да!

– Хочу, – шепчу я, сгорая от нетерпения.

В карих бездонных глазах мелькают смешинки.

– На полу или на кровати? – с улыбкой уточняет он, параллельно расстегивая на мне блузку.

– На полу, – уверенно отвечаю я.

Хмыкнув, Роберт резко выдергивает блузку из моих брюк, снимает и отбрасывает ее в сторону, затем расстегивает мой лифчик и избавляется от него тоже, оставив меня голой по пояс.

– Я сейчас, – погладив меня по груди, он встает и шагает за порог, – посиди тут.

Заправляю волосы за уши и улыбаюсь самой себе. Ну и перепады! Весь день грызлись как кошка с собакой, а теперь – какое примирение! Смеюсь и заглядываю в окно. Нью-Йорк утопает в ночи, украшенный яркими, блестящими огоньками. Он как необъятная рождественская елка, усыпанная цветными гирляндами. Красота…

Роберт возвращается в комнату уже без рубашки, туфель и носков. Его брюки расстегнуты, в руке зажат квадратный пакетик.

Я покрываюсь мурашками от одной только мысли, что сейчас будет.

– Встань на колени, – мягко велит он.

Я встаю, и он отражает мои действия. Потом он расстегивает пуговицу на моих офисных брючках и нарочито грубо сдергивает их с меня.

Теперь, когда я полностью раздета, он разворачивает меня спиной к себе и отстраняется.

– Встань на четвереньки.

О боже.

Делаю как он сказал и оттопыриваю зад. Он кладет ладони на мои ягодицы, сжимает их, и я чувствую, как головка его умопомрачительного члена упирается в мое лоно.

– Ты хочешь меня? – спрашивает он низким сексуальным голосом. – Я весь день хотел… хотел взять тебя так. – Он вонзается в меня сразу на всю длину.

Ай!

Вскрикиваю от неожиданности.

Роберт отодвигается назад и входит уже чуть аккуратнее. Потом еще раз, и еще.

– О да… – шепчу я, – да…

– Да? – Он вторгается в меня резче. – Так хорошо?

– Очень… – выдыхаю я, вцепившись в ворс ковра.

Роберт мычит что-то нечленораздельное и предельно ускоряется. Он вдалбливается в меня с такой скоростью, что я теряюсь в ощущениях.

– Выпрями спину, – говорит он, не выходя из меня.

Выпрямляюсь и чувствую, как его каменно-твердый член задевает переднюю стенку моей вагины.

Обалдеть можно…

Роберт окутывает меня своими жилистыми руками, шарит ими по всему моему телу, не переставая двигаться сзади. Его пальцы спускаются вниз по моим грудям, теребят вздыбленные соски, проезжают по животу и останавливаются на лобке.

– М-м-м… какие жесткие… – Он тянет за волоски, входит и выходит, доводя меня до исступления.

Откидываю голову на его плечо, он целует меня в шею и надавливает внизу на клитор. Черт подери! Это слишком…

– Скажи, как тебе это нравится… скажи мне! – приказывает он.

– Мне нравится… – Он сильно сжимает клитор и таранит меня сзади. – Нравится, как ты меня трахаешь! – кричу я, приближаясь к фантастическому завершению.

Черт, черт, черт!

Обхватываю его запястье, мычу, стону, выгибаюсь дугой, жадно хватая ртом воздух. Колени разъезжаются в стороны, вот… вот!

– О, детка… – Роберт напрягается, замедляет темп и, в последний раз качнув бедрами, кончает вслед за мной.

* * *

Мы стоим на коленях и приходим в себя.

Я выдохлась.

– Прости меня. – Роберт выскальзывает из меня и снимает презерватив.

Свожу ноги вместе.

Почему он продолжает просить прощения? Ясно ведь, что я простила его, разве нет?

Он заботливо накидывает на меня свою рубашку и, крепко прижав к груди, целует в макушку.

– Почему ты спала на полу?

Смеюсь, вспоминая, с чего началась вся эта «заваруха».

– Что? – Он застенчиво улыбается.

– Ты уже спрашивал, когда пришел.

– Да? – Он на секунду задумывается. – Да, верно. Так почему же?

– Не знаю, просто. Расплакалась и уснула.

Он мрачнеет и виновато отводит глаза.

– Я не должен был… не знаю, что на меня нашло… запереть тебя… бред какой то, – сбивчиво говорит он.

Похоже, ему и впрямь стыдно.

– Ты ревновал?

Он кивает.

– Безумно ревновал.

– Напрасно, – поднимаю руку и касаюсь его колючей щеки. – Пойми, я не предам тебя. Я хочу только тебя.

Роберт устало прикрывает глаза. Думаю, он мне не верит.

– Он просто друг… вернее, был им. – Уместнее говорить о Торне в прошедшем времени.

– Был? – изумленно переспрашивает Роберт.

– Кажется, да.

– Тупой урод. – Он фыркает и стискивает меня крепче. – Этот придурок даже не представляет, что потерял.

* * *

После позднего ужина, повторного секса на диване в гостиной и теплого, расслабляющего душа я забираюсь в уютную постель и жду Роберта. Он предупредил, что должен отправить несколько писем, и сразу в кровать.

Айфон снова со мной.

Покопавшись в Интернете, я задумчиво вожу пальцем по списку контактов и натыкаюсь на самый важный.

«Мама».

Мы даже не попрощались… впервые мы расстались вот так. Она наверно с ума сходит.

Делаю глубокий вдох и откидываюсь на подушку.

В дверях появляется Роберт.

На нем только синие джинсы и выглядывающие из-под пояса трусы.

– Я думал, ты уже десятый сон видишь, – ворчит он.

Пожимаю плечами, мол, как видишь, нет.

Он осуждающе качает головой, снимает джинсы и устраивается рядом.

М-м-м, он такой теплый, такой родной. Я довольно мычу.

– Расскажи мне о своем детстве, – лаково прошу я, перебирая волоски на его груди.

Он усмехается.

– О чем именно?

– Каким ты был ребенком? Что ты любил?

– Я был белокурым и довольно артистичным ребенком.

– Белокурым? – пытаюсь представить себе Роберта-блондина.

– Ага. Они потемнели со временем. – Он гладит меня по загривку.

Хм, интересно. Я определенно хочу увидеть его детский фотоальбом. При мысли об альбоме в подсознании всплывает девушка, о которой мне до сих пор ничего не известно, кроме того, что она была его невестой. Уместно ли вообще заводить подобные разговоры в постели? И хочу ли я лишний раз напоминать ему о ней? Ни в коем случае!

– Ты успокоилась? – спрашивает Роберт, прерывая мой мыслительный процесс.

– Успокоилась?

– Я об этом сопляке. – Он напрягается.

– Не совсем… – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать о последствиях.

Однако Роберт не подскакивает, как ужаленный, а спокойно интересуется:

– Что не так?

О-о-о, если я начну… ладно.

– Я беспокоюсь за него. Когда я появилась в компании, он поддерживал меня, мы подружились, – делаю ударение на последнем слове.

– И что?

– Я знаю, это все из-за наркотиков. Он больше не принадлежит себе, пойми.

– Кэтрин, ты ему не мамочка. Раз идиот хочет превратиться в живой труп, то туда ему и дорога.

Как он может быть таким бессердечным?

Вскидываю голову и гляжу на него с осуждением.

– Он уже не в состоянии бросить. Ему требуется помощь…

– Помощь? – Он скептически хмыкает.

По-моему, нам пора раз и навсегда расставить все точки над i.

Приподнимаюсь на локте и набираю в легкие воздух:

– Послушай, Джейсон Торн не интересовал, не интересует и никогда не заинтересует меня как мужчина.

Роберт недоверчиво щурится.

– И я его тоже. – продолжаю я. – За время нашего знакомства он ни разу ко мне не приставал. Мы просто друзья, неужели ты не понимаешь?

Он заводит руки за голову и выгибает бровь.

– Во-первых, люди могут переспать и через десять лет дружбы, а во-вторых, переспать можно и с тем, кто тебе не нравится. Это порыв, физическая реакция, – сухо поясняет он, и я вижу, как ему неприятна сама мысль об этом.

Лично я даже не представляю себя с Торном. У меня к нему какие-то родственные чувства.

– Тебя невозможно переубедить, да?

– Зачем переубеждать? Просто забей на этого засранца, и я успокоюсь.

Цокаю языком и падаю обратно на подушку. Роберт усмехается и нависает надо мной.

– Я не хочу обсуждать какого-то хрена, когда мы можем заняться куда более важными делами.

Он раздвигает языком мои губы и, смахнув с меня одеяло, ложится на меня сверху.