С утра в доме ан-Реддиля собрались все, кого он называл друзьями. Все. Не страшась того, что могут навлечь на себя немилость и опалу. И радовался Арьян, успокаивая их: ничто не грозит ни ему самому, ни его друзьям. А они перемигивались и подзадоривали друг друга и хозяина:
— Спой нам, Арьян!
— Спой ту, помнишь…
— Или ты робок стал, ан-Реддиль?
— Устрашил тебя повелитель Хайра?
— Или так он принял тебя, что теперь неудобно о нем говорить с друзьями?
— Кто о своем наложнике с друзьями говорит?
— Ты показал ему, что такое мужчина, Арьян?
— Что такое настоящий?
— Не ты ли теперь станешь править Хайром?
— Арьян у нас такой…
И он не знал, что ответить. Казалось — еще вчера был с ними одно. Песни одни пели, вино одно пили, разговоры вели одни.
И Арьян пел с ними?
Буйное дружество мечтающих о славе — роднее братьев.
А царь?
Что — царь! Кто меняет друзей на царскую милость, тот не всадник.
А кто смеется над беззащитным? Ведь беззащитен перед ними повелитель Хайра. Ведь не отправит на плаху бесчестящих его мальчишек. И потому беззащитен перед их похвальбой: вот мы какие, царя не боимся, и так скажем про него, и вот так еще. Всю правду.
Отца его так же не боялись?
И молчал Арьян, не смея предать ни того, ни этих. И вступиться за него не смея. Вот кто беззащитен: за кого и вступиться — бесчестье. И молчал Арьян.
— Что это у тебя, Арьян, — новая дарна?
— Ворчунью разбили.
— Покажи. Хороша! Сыграй нам, Арьян, — и спой!
— Да, ту: «Кто похитил мужество Хайра…»
— Лучше — «Укройте его покрывалом…»
— Что же ты, Арьян?!
И Арьян поднял к груди Око ночи, высоко сдвинул шнурок на грифе.
— Хотите, чтобы я спел?
— Хотим, хотим.
— Дайте вина.
И десять рук протянулись.
— Эй, не плесните, не облейте мне дарну!
Глоток, другой — отшвырнуть чашу.
— Эй, Арьян, ты о ком это?
— Откуда такие слова, Арьян, о ком?
— Об этом?
— Ты не болен?
Арьян рванул струны — дарна закричала.
— А вы не больны? Перебить песню!
И всех прогнал.
И больше не ходил в дома своих друзей, и они его сторонились. Заперся в своем доме с Уной и Унаной.