День, ночь и еще день их носило по волнам. Дэнеш очнулся, ощупал голову и сказал, что рана не опасна, а соленая вода обеспечит быстрое исцеление.

— А где Тахин?

— Не знаю, — ответил Эртхиа. У него не осталось сил сокрушаться ни о судьбе Тахина, ни о своей. Он считал себя уже мертвецом и относился ко всему, как пристало мертвецу — равнодушно. Едва убедившись, что Дэнеш, вопреки его предположениям, жив, Эртхиа уронил голову на доски и уснул, несмотря на потоки воды, то и дело окатывавшие его. Он и так уже был мокр насквозь, и каждый сустав, каждая жилка заходились жалобами на разные лады. Судя по всему, оставалось немного. Они не утонули, но жажда и голод вскоре положат конец их жизни. Жажда раньше. Но пока мог спать, Эртхиа хотел только одного — чтобы его не тревожили для новых мучений.

Он проспал наступление ночи.

Дэнеш с трудом разбудил его.

— Мы еще живы? — не обрадовался Эртхиа.

— Там огонь, — сказал Дэнеш. — Костер. Там берег.

Эртхиа сначала и не шевельнулся, и не ответил ничего. С минуту он равнодушно созерцал ясное звездное небо над собой.

— Не может быть.

— Посмотри сам.

Эртхиа не повернул головы.

— Разве у нас есть весла, чтобы грести?

— Нас несет течением прямо туда.

— Не говори так. Пожалуйста, не говори. Я потерял надежду и не вынесу, если снова обрету и затем лишусь ее. Почему бы не дать мне умереть спокойно?

Дэнеш зашелся хриплым, каркающим смехом. Разрезав пояс, он осмотрелся, оторвал пару досок и, растолкав Эртхиа, заставил его грести. Это средство оказалось чудодейственным: не прошло и получаса, как Эртхиа уже вовсю прикидывал, успеют ли они до полуночи воспользоваться гостеприимством обитателей неведомого берега.

— Лишь бы они не погасили огонь, — беспокоился он.

— Нас несет прямо к берегу. Конечно, течение должно огибать остров…

— Откуда ты знаешь, что это остров?

— Течение же должно стремиться куда-то, не к суше… Это остров, и течение огибает его. Но когда мы окажемся ближе к земле, я смогу разглядеть берег, и мы доберемся до него вплавь.

— Но я не умею плавать! — возразил Эртхиа.

— Я помню. Придется мне потрудиться за двоих.

— А ты сможешь? — не сразу спросил Эртхиа.

Дэнеш молча пожал плечами. Эртхиа не стал добиваться ответа. Он его и не хотел уже. Но Дэнеш хлопнул его по спине.

— А это? — он показал на плывущий на привязи футляр. — Мы сможем держаться за него.

Эртхиа согласился.

По знаку Дэнеша, когда пришло время, он освободился от мокрой насквозь одежды и покинул зыбкое убежище, погрузился в воду, положив только руку на плечо ашананшеди и пытаясь, в соответствии с его советами, работать ногами и свободной рукой.

Ему опять казалось, что он в конце концов оказался в пасти чудовища, и все его странствия были только дорогой, ведущей в бездну, в бесконечности которой он чувствовал себя крохотным. И нет надежды, нет спасения. Но так уже казалось ему, когда он шел за Дэнешем сквозь песчаную бурю. И они вышли. Может быть, для того, чтобы погибнуть в водах неведомого моря. Но, так или иначе, он следовал за Дэнешем с полным доверием, решив, что, если вообще возможно спасение, то Дэнеш приведет к нему.

Волны подхватили и бросили их вперед, ударив грудью о твердое дно, и тут же поволокли обратно. Эртхиа почувствовал землю под собой, отпустил плечо Дэнеша и вдавил пальцы в утрамбованный прибоем песок. Но он словно таял, утекая вместе с водой. Струи его наждаком прошлись по обожженной коже. Рядом боролся Дэнеш. Мысль о том, что друг ранен и последний час в одиночку трудился, чтобы вырвать у моря обе их жизни, — что он, несомненно, нуждается в помощи, — подстегнула Эртхиа. Он зубами вгрызался, он вдавливал носки и колени, захлебываясь, глотая соленую воду пополам с песком, но он выполз на четвереньках туда, где силы убегающей волны хватало лишь на то, чтобы песок оплывал под изодранными ладонями. Шатаясь, он встал. Оглянулся. И рухнул без сил на песок. Грудь его ходила ходуном, дыхание раздирало горло, и он больше не пытался подняться, потому что успел увидеть: Дэнеш лежал неподалеку с закрытыми глазами и ловил ртом воздух, подобно рыбе, выброшенной на берег.

Они вырвались.