Братья стояли в огромном внутреннем дворе дворца Холирудхаус.

О Лахлан снял жилет и спорран и передал их Рори. Он остался в рубашке с кружевными манжетами, килте, клетчатых гольфах и башмаках с пряжками. В таком одеянии можно будет легко и быстро передвигаться по вымощенному гладким булыжником двору.

— Если хочешь, я вместо тебя могу убить его, — предложил Кейр, самодовольно улыбнувшись. Он был уверен в собственной непобедимости.

— А я буду спокойно стоять в стороне, наблюдая за тем, как ты мастерски размахиваешь мечом на глазах у леди Франсин? — сказал Лахлан, недовольно поморщился и надел перчатки.

Кейр поднял брови, показывая, что в его предложении нет корыстного умысла.

— Неужели я не могу поиграть с этим мерзким ублюдком, как кошка с мышонком, просто для того, чтобы произвести впечатление на прекрасную даму? — спросил он и, сверкнув своими изумрудно-зелеными глазами, посмотрел на Рори и зло усмехнулся.

Рори покачал головой, выражая свое недовольство нелепой выходкой их младшего брата.

— Постарайся покончить с ним как можно быстрее, — посоветовал он Лахлану. — Иначе твои сломанные ребра так разболятся, что ты просто не сможешь дышать.

Тот согласно кивнул. Горцу очень хотелось, как предлагал Кейр, подольше поиграть с англичанином, чтобы показать матери своего будущего ребенка собственную отвагу и искусство фехтования, но он понимал, что на этот раз ему нужно как можно быстрее закончить поединок, разоружив своего противника.

Личестер, облаченный в черный атласный камзол и бриджи, длинные лосины и короткие сапоги, расхаживал с важным видом туда-сюда и размахивал своим мечом, со свистом рассекая воздух. Острое лезвие ослепительно сверкало в ярких лучах полуденного солнца.

Окруженные гостями, пришедшими на королевскую свадьбу, два бойца вышли в центр двора и встали друг напротив друга. По очереди положив руку на Библию, которую держал священник, они поклялись в том, что их претензии справедливы, что они не имеют при себе никаких магических амулетов, не будут прибегать к колдовству и, отдавая себя на суд Божий, смиренно примут любое его решение.

Лахлан посмотрел в черные, горящие от гнева и ревности глаза Личестера.

Маркиз презрительно усмехался. Зная, что недавно Лахлан подвергся жестокому избиению, он был уверен в своей победе. По его высокомерному и крайне надменному виду было понятно, что он хочет подавить своего противника морально.

Лахлану очень хотелось убить своего противника, но он понимал, что должен сохранить ему жизнь. Иначе никогда не узнает, где спрятана Анжелика.

Король Джеймс кивнул, разрешая начать поединок.

— En garde! — крикнул один из трех рыцарей, назначенных судьями этого поединка. Они должны были следить за тем, чтобы соперники сражались честно, не нарушая правил.

Ярко сверкнули стальные клинки, когда противники, подняв мечи, поприветствовали друг друга. Их обоюдоострые лезвия скрестились, и звон стали о сталь разнесся по всему двору. Зрители интуитивно отступили назад.

У Лахлана была одна-единственная цель: как можно скорее разоружить своего противника. Он моментально бросился в атаку, заставив Личестера отступить под натиском ударов своего тяжелого меча.

Маркиз отчаянно пытался удержаться на ногах, удивленный силой и скоростью человека, который совсем недавно получил серьезные травмы. Он отразил шквал ударов, отступая для того, чтобы сохранить дистанцию между собой и соперником и уйти от его смертоносного клинка.

Лахлан продолжал атаковать, заставляя Личестера защищаться от безжалостных, неослабевающих ударов с помощью интуитивных, совершенно безотчетных реакций. Он не хотел дать маркизу возможности разработать стратегию, которая могла бы расстроить его атаку и позволить перейти в наступление.

Однако Рори оказался прав. Непрерывный ожесточенный натиск начал утомлять Лахлана, несмотря на то что за годы упорных тренировок он приобрел силу, быстроту и ловкость. Сломанные ребра давили на легкие, и каждый вздох причинял ему сильную боль.

Следовало как можно быстрее закончить поединок, и Лахлан решил изменить тактику. Он отступил на шаг, предлагая своему противнику перейти в контратаку.

Поняв, что врага мучает боль, Личестер хищно улыбнулся, готовясь перехватить инициативу. Он уже предвкушал свою победу.

Кинрат позволил маркизу наступать. Но в один очень точно выбранный момент, когда тот перенес свое тело в сторону поднятой для удара руки с мечом, Лахлан совершил короткий прыжок вперед. Захватив своего врага врасплох, он нанес колющий удар кончиком меча прямо в грудь Личестера. Англичанин потерял равновесие.

Он споткнулся и упал навзничь, выронив из рук оружие.

Лахлан наступил ногой на мощную грудь своего соперника и приставил острие меча к его незащищенному горлу.

— Сдаюсь! — крикнул Личестер, лежа на булыжниках, которыми был вымощен внутренний двор королевского дворца.

Но правилами поединка чести была предусмотрена официальная капитуляция.

— Я признаю свое поражение, — отчетливо произнес поверженный маркиз.

— Где малышка? — спросил Лахлан, стиснув от злости зубы. — Скажи нам, ты, злобный сукин сын, или я убью тебя прямо сейчас.

— Она в замке Лористон, — ответил Личестер, судорожно хватая ртом воздух. — Но вы не сможете забрать ее без меня. Если меня там не будет, охранники не отпустят ее.

Лахлан наклонился и, схватив маркиза за камзол, резко поднял его на ноги.

— Веди нас к ней, — сказал он, засовывая меч в ножны. — И если что-нибудь случится с ребенком, клянусь Богом, я с тебя шкуру спущу!

Франсин, стоявшая на краю двора вместе с другими дамами, подбежала к ним.

— Я поеду с вами, — крикнула она.

— Нет, — сказал Лахлан. — Предоставь это дело нам с братьями. Обещаю, что мы привезем Анжелику живой и невредимой.

— Я ее мать, — настаивала Франсин. Сжав кулаки, она упрямо вскинула голову. — Я поеду с вами.

— Разрешите Фрэнси поехать, — сказал Личестер. — Охранники замка ждут, что она приедет вместе со мной.

Лахлан задумался. Если он не возьмет графиню с собой, она все равно последует за ними в одиночку и с ней может случиться все что угодно. Если же она поедет с ним и его братьями, то будет под надежной защитой. В конце концов он согласно кивнул.

— Я возьму тебя при одном условии: пообещай, что все время будешь рядом с Рори, — сказал он.

— Обещаю, — сказала Франсин.

Кейр привел их лошадей из конюшни, а королевский лакей нашел лошадь для Франсин.

Через пять минут они уже неслись галопом по Кенонгейт Толбут и Хай-стрит к окраинам Эдинбурга. Лошади звонко стучали копытами по булыжной мостовой.

Во дворе Холирудхауса Арчибальд Кемпбелл, укрывшись в темном алькове, наблюдал за тем, как Шотландский Цербер покидает дворец. К нему подошел герцог Нортумберленд.

Арджилл посмотрел на этого богатого и знатного джентльмена, который сейчас не выглядел таким уверенным и спокойным, как прежде.

— Представляю, как вам было тяжело, ваша светлость, когда вас на глазах у шотландского короля принудили отказаться от помощи своему кузену, который так отчаянно нуждался в ней. Это вдвойне неприятно, ведь весь план похищения малышки придумали именно вы и вы предложили его своему кузену, — сказал он.

Лорд Гарри Перси посмотрел на Арджилла с нескрываемым презрением.

— Если бы я взял на себя ответственность за похищение ребенка, то это ни к чему хорошему не привело бы. На меня пали бы подозрения, и мерзкие братья устроили бы мне допрос, — сказал он.

— Что будет, когда они найдут девчонку?

Нортумберленд пожал плечами.

— Никто не сможет доказать, что я связан с похитителями, — сказал он. — Я устроил все так, что меня они ни разу не видели. С ними договаривался Эллиот. Я послал тайный приказ их командиру, чтобы они убили девочку и ее мать. Насколько я понимаю, малышка уже должна быть мертва.

Арджилл покачал головой, удивляясь тому, насколько глуп этот человек.

— Однако мы уже не сможем обвинить в их смерти Кинрата, — сказал он. — Все гости, присутствовавшие на свадебном балу, слышали, как ваш кузен сознался в том, что похитил ребенка.

В голосе Нортумберленда послышались нотки горечи и сожаления:

— Наш план развязать войну между нашими странами провалился. И по сравнению с этой утратой, жизни женщины и ее ребенка не имеют для меня никакой ценности. Мне абсолютно безразлично, что с ними будет.

— Не всем планам и надеждам суждено осуществиться. — Арчибальд Кемпбелл улыбнулся спокойной и безмятежной улыбкой — его совершенно не тронула дерзость этого джентльмена, который от досады злился и негодовал. — Мне недавно сообщили, что Дональд Даб Мак-Дональд сбежал из тюрьмы в Иннишонейле. Сына последнего Мак-Дональда, великого предводителя, объявят Владыкой Островов. И все западные острова поднимут восстание против короля Джеймса. Я очень скоро буду иметь неслыханную, просто небывалую возможность заполучить еще больше земель и замков в хаосе гражданской войны.

Нортумберленд посмотрел на него задумчивым взглядом.

— Войны имеют свойство распространяться через границы в другие страны, — сказал он. — Возможно, еще не все утрачено.

Замок Лористон стоял на вершине скалистого утеса, выходившего на залив Ферт-оф-Форт. Уже несколько десятилетий эта старинная крепость стояла заброшенной. Она была частично разрушена и нуждалась в восстановлении. С суши к ней вела одна-единственная дорога, которая хорошо просматривалась теми, кто охранял крепость.

Лахлан ехал в авангарде отряда. Рядом с ним был английский маркиз. Личестер позвал охранников, и те, услышав его голос, вышли к центральным воротам вместе с Анжеликой.

Увидев Лахлана и свою мать, девочка неожиданно вырвалась и побежала им навстречу по усыпанной гравием подъездной дороге.

— Мама, мама! — кричала она.

Пришпорив свою лошадь, Франсин подъехала к Лахлану и Личестеру.

— Я здесь, Анжелика! — крикнула она.

На каменных башнях появились наемники, вооруженные луками.

— Нет, нет! — крикнул Личестер. Он отчаянно махал руками, чтобы привлечь их внимание. — Остановитесь! Не стреляйте!

Мать и дочь побежали навстречу друг другу. Засвистели стрелы. Спешившись, Лахлан обнял их обеих, и увел из-под обстрела, воспользовавшись тем, что солдаты перезаряжали свои луки.

Рори и Кейр понеслись к воротам центральной башни еще до того, как охранники сообразили, что их нужно закрыть. Они въехали на лошадях прямо в каменное здание, размахивая мечами и срубая на ходу головы противников.

Стоя возле Лахлана, Франсин взяла свою рыдающую дочь на руки и попыталась успокоить ее.

Подошедший к ним Кейр неуверенно переминался с ноги на ногу, не желая мешать.

— Личестер ранен и просит, чтобы вы подошли к нему, миледи, — сказал он и, встретившись взглядом с Лахланом, покачал головой. — Ничего уже сделать нельзя. Раны смертельные.

Франсин передала Анжелику Лахлану.

— Подожди здесь и постарайся успокоить ее, — сказала она, с мольбой посмотрев на него.

Франсин побежала по высокой летней траве к тому месту, где лежал маркиз. Рори уже вытащил из его тела стрелы. Встав на колени возле раненого, он приподнял его за плечи, чтобы тот мог говорить.

Франсин опустилась на траву, промокшую от крови Эллиота, и положила его голову на свои колени. Глаза Личестера были закрыты. Струйка ярко-красной крови вытекала из уголка его рта. Она взяла маркиза за руку, чувствуя, как слезы застилают ей глаза.

— Я здесь, Эллиот. — Слова обжигали ей горло. — Это я, Фрэнси.

Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее.

— Это я убил Уилла Джеффриса, — выдохнул он. — Я изнасиловал твою сестру. Ты должна поверить мне, Фрэнси. Я не собирался нападать на Сесилию. Но когда ты вышла замуж за Уолсингхема, а не за меня, я просто обезумел от злости. Ты сможешь меня простить?

— Не знаю, Эллиот, — честно призналась она. — Но я постараюсь.

— Я любил тебя уже в детстве, когда мы вместе играли, — сказал Личестер и замолчал. Он попытался отдышаться, но начал кашлять кровью. — Почему ты никогда не отвечала мне взаимностью? Я мог бы стать другим человеком, если бы ты любила меня так же сильно, как я любил тебя.

Франсин дрожащими пальцами вытирала мокрые от слез щеки. Глядя в угасающие глаза мужчины, которого так долго ненавидела, которого обвиняла в смерти своей сестры, она почувствовала, что ее сердце разрывается от боли. На радость или на беду, но их жизни были прочно связаны с юности.

— Я люблю тебя, Эллиот, — произнесла она дрожащими губами. — Люблю за то, что ты спас жизнь Анжелике.

Он заговорил так тихо, что Франсин едва разбирала его слова. Она наклонилась ниже, чтобы лучше слышать.

— Скажи моей дочери, что я люблю ее.

— Я скажу ей, что ты отдал свою жизнь, спасая ее.

Эллиот задыхался, ловил ртом воздух.

— Ты можешь поцеловать меня, Фрэнси? — попросил он, пристально глядя ей в лицо. — Ты можешь хоть один раз не отталкивать меня, а поцеловать?

Наклонившись, Франсин прижалась губами к его холодеющим губам.

— Похоже, — прошептал он, сжимая ее руку, — похоже, я умираю. Я совершил в жизни много зла, Фрэнси. Ты можешь помолиться за спасение моей души, когда я умру?

Она едва сдерживала рвущиеся из горла рыдания.

— Давай помолимся вместе, Эллиот.

Они начали читать «Отче наш», его дыхание постепенно стихало, губы едва шевелились.

— Отче наш, иже еси на небеси…

Эллиот замолчал, и его душа покинула бренное тело, но Франсин продолжала молиться за своего друга детства:

— …и остави нам долги наши, яко мы оставляем должникам нашим… но избави нас от лукавого…

Замок Кинраткейрн

Западная Шотландия

Лахлан заглянул на террасу, где днем обычно собирались женщины. Они подняли головы, увидев, что он вошел в комнату.

Радостно улыбаясь, Анжелика вскочила со своего места и подбежала к нему.

— Athair, — сказала она, назвав его отцом по-гаэльски. — А мы занимаемся с господином Вардлоу, но у мамы никак не получается правильно произносить слова. А господин Вардлоу сказал, никто не должен смеяться, когда она путает звуки. Хотя он говорит, что это очень забавно. Я очень стараюсь сдерживаться, чтобы не засмеяться. Но это у меня не всегда получается.

Взяв девочку на руки, Лахлан звонко чмокнул ее в щеку, а потом отпустил, погладив по спине.

— Ты просто молодец, малышка, — сказал он. — Мы не должны обижать маму. — Он посмотрел на учителя. — Как продвигается учеба? Вы довольны своими ученицами?

Фитцрой Вардлоу поднялся со своего места и поклонился ему.

— Она делают просто поразительные успехи, лейрд, — сказал он.

Худощавое лицо мужчины стало красным, как свекла. У него был такой вид, будто его застали на горячем, когда он таскал еду из кладовой.

Лахлан прекрасно понимал, что этот долговязый и неуклюжий учитель по уши влюблен во Франсин, несмотря на ее округлившийся живот, который был уже хорошо заметен. «Так как этот парень держит свои чувства при себе и не досаждает объекту своей любви, я не буду его ругать», — подумал Лахлан. Он и сам, так же как и влюбленный учитель, был без ума от своей жены.

Леди Эмма сидела и ткала гобелен за станком, стоящим возле окна, чтобы свет падал на ткань. После свадьбы графиня приехала вместе с ними из Эдинбурга, собираясь прожить здесь всю зиму и весну, чтобы ухаживать за Франсин во время беременности и помогать во время родов.

Рядом с ней сидела синьора Грациоли и плела кружева. Несмотря на то что Личестер был уверен в том, что няня умерла, ударившись головой о шкаф, Люсия осталась жива. Так как все остальные слуги в замке разговаривали по-гаэльски, она тоже стала посещать уроки, желая выучить этот язык.

Леди Эмма подняла голову и посмотрела на сына.

— О, сегодня ты пришел раньше обычного, дорогой, — сказала она и улыбнулась своей ясной, безмятежной улыбкой.

— Я сейчас был на конюшне. Мама-лошадь и маленький жеребенок прекрасно себя чувствуют, — сказал он. — За ними присматривают Уолли и Колин.

Наклонившись, Лахлан поцеловал жену в макушку.

— Я думал, что ты захочешь увидеть маленького жеребенка, — сказал он.

— Конечно. Я очень хочу на него посмотреть, — обрадовалась она.

Похоже, ей очень хотелось улизнуть с урока. Франсин встала и расправила складки своего широкого платья.

— Можно мне пойти с вами? — спросила Анжелика.

В ее карих глазках была мольба. Она держала светловолосую куклу, которую подарил ей Личестер, когда они вместе ездили к Стене Адриана.

Малышка не знала, что английский маркиз был ее отцом, но знала, что он отдал свою жизнь ради ее спасения. Молясь перед сном, она всегда упоминала имена Эллиота Броума и своей тети Сесилии.

Лахлан улыбнулся, глядя на свою резвую и веселую дочь, и покачал головой.

— В другой раз, мой ангел. Ты составишь компанию леди Эмме, пока я буду развлекать твою маму. А с тобой мы сходим в конюшню завтра утром, после завтрака.

Была уже середина зимы, и с озера дул холодный сырой ветер. Лахлан накинул на плечи жены теплый шерстяной плащ и надел на голову капюшон, спрятав под ним ее золотистые локоны. Вместе они прошли через двор замка к конюшне.

— Мне очень приятно, что ты изучаешь мой родной язык, — сказал Лахлан. — Не обращай внимания на их насмешки, a ghraidh. Ты учишь его всего несколько месяцев, а за это время невозможно овладеть им в совершенстве.

Франсин украдкой посмотрела на мужа. Она уже знала, что означает ласковое слово, которое он только что произнес. Он назвал ее любимой.

Кинрат даже не догадывался об истинной причине, которая заставила его жену с таким усердием взяться за изучение гаэльского языка. Хотя постепенно женщина поняла, что это ей вряд ли поможет. При каждой удобной возможности она просматривала книги в огромной библиотеке замка, но все было напрасно.

Когда они приехали в Кинраткейрн, Франсин была поражена роскошным убранством внутренних покоев замка. До свадьбы она не имела представления о том, каким огромным богатством располагает ее супруг. Лахлан подарил ей один из пяти своих замков. Наутро после их первой брачной ночи он передал ей в качестве подарка документы, удостоверяющие право собственности на этот замок, объяснив, что у шотландцев это обычай: так супруг благодарит свою молодую жену за доставленное ему удовольствие.

Они вошли в теплую конюшню, где Уолтер и Колин возились с новорожденным жеребенком. Те, подняв головы, посмотрели на них. По их лицам было видно, что это занятие доставляет им огромное удовольствие.

— Мама и малыш чувствуют себя прекрасно, — сказал Уолтер.

Когда он улыбался щербатым ртом, то казался гораздо моложе своих лет.

Колин поднялся на ноги. Он вытер чистым куском ткани мягкую шерстку жеребенка и посмотрел на него, чтобы убедиться, что она сухая и теплая.

— Вам нужно будет придумать для него имя, — сказал он и посмотрел на Франсин своими задумчивыми голубыми глазами.

Юноша заметно повзрослел с того дня, когда они познакомились. Он был уже не таким застенчивым и почти не заикался.

— Мы оставим вас, чтобы вы познакомились с малышом, — сказал Уолтер, хитро подмигнув своему сыну, и они вышли из конюшни.

Франсин прошла в стойло. Она коснулась мягкого, бархатистого носа жеребенка, и кобыла гордо заржала.

— О да, он очень красивый, — заверила женщина молодую маму.

После пожара в замке Далкейт Лахлан подарил Франсин новых лошадей взамен тех, которых она лишилась, включая ее норовистую берберийскую кобылу и валлийского пони Анжелики.

— Да, красивый, — согласился Лахлан.

Осторожно прижав к себе жену, он поцеловал ее в щеку.

Каждый раз, когда муж прикасался к Франсин, она начинала возбуждаться. Ей казалось, что у нее никогда не наступит насыщение. Такое неуемное желание он пробуждал в ней. Она повернулась и подняла голову, подставляя лицо для поцелуя.

Вечером того же дня, когда они лежали в постели, Лахлан прижал соблазнительную попку своей жены к своему возбужденному члену, наслаждаясь восхитительными ощущениями, которые всегда испытывал, когда ее округлые ягодицы прижимались к его напряженному паху. Он обхватил Франсин руками под налившимися грудями, стараясь не давить округлившийся живот. Потом, сжав их ладонями, принялся ласкать ее соски, которые теперь стали намного больше: ее тело готовилось к кормлению ребенка.

— Мой ребенок, которого ты носишь в себе, сделал тебя такой круглой и такой красивой, — произнес он хриплым голосом.

Он вдыхал ее чудесный аромат — эту пьянящую смесь запахов лаванды, розы и женского тела.

— М-м-м, как хорошо, что тебе это нравится, Лахлан. Потому что больше никто не считает это красивым.

Он улыбнулся и, откинув в сторону ее длинные, густые локоны, потерся носом о ее шею.

Не только он один, если на то пошло…

Она потерлась о его бедра попкой, требуя продолжить ласки. Его возбужденный член упирался в атласную кожу жены. Он поглаживал ее нежные складки, слегка прикасаясь к ним кончиками пальцев, до тех пор, пока они не стали влажными и возбужденными под его умелыми руками.

— Скажи мне, дорогая, что ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, — прошептал он.

— О, Лахлан, — простонала Франсин, чувствуя нарастающее возбуждение. — Войди в меня сию же минуту, или я за себя не ручаюсь.

Мужчина тихо усмехнулся, когда она начала непроизвольно тереться интимным местом о его пальцы, желая получить еще большее наслаждение. Он приподнял ее бедра, чтобы ему было удобнее, и осторожно вошел в ее влажное зовущее лоно.

— О да! — поощрила она его, заурчав от удовольствия и отклонив голову, чтобы прижаться к его плечу. — Почему я постоянно хочу тебя? — спросила она. — Похоже, меня напоили волшебным напитком.

Лахлан легонько прикусил мочку ее уха.

— Значит, нас обоих заколдовали, a ghraidh, — сказал он. — Потому что я тоже постоянно хочу тебя.

Франсин чувствовала, с какой величайшей осторожностью Лахлан двигался внутри ее лона. Трепещущие, сияющие потоки удовольствия растекались по ее телу все сильнее и стремительнее. И наконец она почувствовала, что где-то глубоко внутри нее зародилось древняя как мир, примитивная, дикая страсть. Мужчина и беременная женщина… Жизнь призывает к обновлению и возрождению. И она поняла, что больше не может ждать ни секунды. Что хочет немедленно полностью отдаться ему, безоговорочно принимая ослепительные ощущения, которые он разбудил в ней. Она издала громкий долгий стон, сдаваясь и уступая, когда ее тело задрожало в судорогах оргазма.

Лахлан сдерживался, держа себя под строгим контролем и стараясь двигаться внутри нее как можно осторожнее. Он крепко сцепил зубы, почувствовав, что наступила кульминация.

Потом он медленно вышел из нее, но продолжал держать в своих объятиях. Франсин повернулась и посмотрела на него. Ее огромные карие глаза смотрели с нескрываемым удивлением.

— Я люблю тебя, Фрэнси, — прошептал он, прежде чем она успела остановить его.

Черт возьми! Он наверняка думает, даже уверен, что она вышла за него замуж только потому, что король Джеймс объявил перед всем двором, что победитель поединка заберет ее в свой дом в качестве жены. Попытайся она сбежать в Англию, он поехал бы за ней и привез назад в Шотландию. А ведь действительно, именно так он и поступил бы.

Их обвенчали в часовне дворца Холирудхаус через неделю после королевской свадьбы. На церемонии присутствовали все его родственники и друзья, включая двух престарелых наставников — графа Данбартона и герцога Беддигфелда.

Во время церемонии Лахлану казалось, что его сердце готово выскочить из груди от счастья и восторга. Его беременная невеста, однако, стоя перед алтарем, была такой напряженной и смущенной, что с трудом могла повторять слова клятвы. Анжелика несколько раз подталкивала свою мать локтем, пока архиепископ наконец не сказал: «…пока смерть не разлучит нас».

Франсин молча провела пальцами по щеке мужа. Она знала, что его огорчает ее молчание, однако не могла сказать ему то, что он хотел от нее услышать. Ей хотелось сделать это по доброй воле, а не под действием магических чар.

Именно поэтому она и изучала его родной язык с таким усердием. Ведь Фингус Маккей сказал ей, что книга волшебника написана на гаэльском языке. Несмотря на то что пока не нашла нужной книги, она не падала духом, решив продолжать поиски.

— Леди Эмма уверена, что я ношу не одного, а сразу нескольких младенцев, — сказала она. — И синьора Грациоли согласна с твоей матерью.

Кинрата совершенно не удивили ее слова. Казалось, что он уже давным-давно знает об этом.

— Не бойся, любовь моя, — успокоил он ее. Его изумрудно-зеленые глаза светились нежностью.

Она не смогла сдержать удивления и спросила:

— Значит, ты знал об этом?

Он поцеловал ее в лоб, а затем прижался губами к кончику ее носа.

— Неужели ты забыла, что именно я каждый вечер растирал специальной мазью твой живот, чтобы кожа была мягкой и гладкой? Тут одно из двух: либо у тебя там несколько малышей, либо один малыш с четырьмя ногами.

— Тебе нужно было сказать мне об этом, — пожурила она его.

— Я же обещал, что с тобой все будет в порядке. Я буду следить, чтобы с тобой ничего плохого не случилось. — Он поймал ее руку и поцеловал пальцы. — С тобой не случится того, что произошло с твоей сестрой.

Франсин посмотрела на него, удивленно вскинув брови. Как он может обещать ей такое?!

Муж держал ее в своих объятиях, пока она не уснула.

На следующий день леди Эмма, войдя в библиотеку, села рядом с невесткой на скамью возле окна. Франсин методично вела поиски, переворачивая груды книг, которыми были уставлены все полки. Она обнаружила закрытый на замок шкаф еще в первый день своих поисков, перепробовала все ключи, висевшие на ее поясе, но ни один из них не подошел.

Взяв руку Франсин, леди Эмма легонько сжала ее. Она осмотрела комнату и увидела, что некоторые книги сняты с полок и в беспорядке валяются на библиотечном столе.

— Я смотрю, ты у нас настоящий ученый, — сказала мать Лахлана. — Твой муж тоже с раннего детства начал интересоваться историей и другими науками. Один раз он тяжело заболел. Так тяжело, что едва не умер. — Она говорила тихим, спокойным голосом. — Он был подростком, когда в нашей долине свирепствовала чума. Особенно тяжелые последствия эта болезнь имела для мальчиков, оставляя их бесплодными. Врач сказал нам, что Лахлан, возможно, никогда не сможет иметь семью.

— Я знаю, — сказала Франсин. — Именно поэтому все так радовались, узнав о том, что я беременна? Мне иногда даже казалось, что радость его родственников граничит с сумасшествием.

Леди Эмма улыбнулась. Ее доброе лицо с мягкими чертами выражало понимание.

— Мы были в восторге. Мы очень радовались за него. И за тебя, дорогая. Нам казалось, что ты тоже на седьмом небе от счастья. И поэтому были очень удивлены, узнав, что ты ему отказала, когда он предложил тебе стать его женой. Мы, конечно, многого не знали и могли, наверное, быть пристрастными, но нам казалось, что ты тоже любишь его. И я уверена, Фрэнси, что если ты подаришь Лахлану ребенка, то он ради тебя перевернет небо и землю, стоит тебе только попросить его об этом.

Франсин отвернулась. Она не знала, что ей ответить.

Воцарилось долгое молчание. Они сидели рядом, каждая была погружена в свои мысли.

— Вы верите в колдовство? — неожиданно для себя самой спросила Франсин.

Казалось, леди Эмма ничуть не удивилась ее вопросу. Однако, вместо того чтобы ответить, сама задала ей вопрос:

— Лахлан когда-нибудь рассказывал тебе о своей первой жене?

— Нет! — Франсин не смогла скрыть своего смятения. — Он любил ее?

— О, очень сильно.

— Она была очень красивой?

— Да, она была красивой девушкой.

Прикусив губу, Франсин уставилась на свои колени. Она так крепко сцепила руки, что у нее даже побелели костяшки пальцев.

— Она умерла при родах, оставив его безутешным вдовцом?

— Попроси его, пусть он сам расскажет тебе о ней, — вздохнув, ответила леди Эмма.

На следующий день Франсин и Лахлан отправились в церковь Святого Ниниана. Там они поставили свечки за то, чтобы роды прошли благополучно. Погода в это январское утро была ясной и солнечной, и они решили проехаться верхом в соседнюю долину Стратлахлан. Франсин понимала, что скоро не сможет ездить верхом. Даже на своей смирной лошади.

— Давай заедем на кладбище, — к большому удивлению Франсин, предложил Лахлан. — Мы сейчас находимся неподалеку, и я хотел бы проведать родные могилы.

— Конечно, — согласилась она. «Интересно, он пойдет на могилу своей первой жены?»

После беседы с леди Эммой ей очень хотелось расспросить его об этой несчастной женщине. Однако она все время сдерживалась, не зная, захочет ли он говорить с ней на эту тему.

Привязав лошадей к железной ограде, они пошли вдоль могильных плит, укрытых тонким слоем снега, и подошли к статуе ангела, который охранял какую-то могилу. На надгробной плите был изображен шотландский воин.

Франсин прочитала надпись:

ТОРКВИЛ АНРОТАН МАК-РАТ

ПРЕДВОДИТЕЛЬ КЛАНА МАК-РАТОВ

1426–1497

ПОКОЙСЯ С МИРОМ

Лахлан смотрел на изображение воина, глубоко задумавшись.

— Это твой отец? — тихо спросила она, не зная, захочет ли муж посвятить ее в свои мысли.

Тот покачал головой.

— Мой дед. — Он подошел к стоявшей рядом скамье и стряхнул с нее снег. — Сегодня не очень холодно. Я думаю, ты не замерзнешь, a ghraidh. Я бы хотел посидеть здесь немного.

Франсин была тепло одета в шерстяной плащ с капюшоном, руки были в перчатках, и поэтому она согласно кивнула. Как только она села на скамью, Лахлан опустился на колени. Она молча ждала, думая, что он молится.

— Одному Богу известно, как я ненавидел этого старика, — сказал наконец Лахлан. Обняв Франсин за плечи, он привлек ее к себе. — Мама сказала, что вчера упомянула при тебе Миррен.

Подняв голову, Франсин посмотрела на него. Его глаза были очень печальными.

— Если не хочешь рассказывать, если тебе больно вспоминать…

— Нет, дорогая, я печалюсь о тех годах, когда я ненавидел своего деда, а не о том, что в юности потерял свою любимую.

— Она умерла во время родов?

Поцеловав Франсин в лоб, он нежно улыбнулся ей.

— Мы с Миррен были очень юными и страстно любили друг друга. Мы хотели пожениться. Однако из-за болезни, которую я перенес в ранней юности, ни мой отец, ни мой дед не хотели, чтобы мы вступали в законный брак. Они настояли на том, чтобы мы обручились и пожили вместе один год. Они сказали, что, если за это время мы не сможем зачать ребенка, наша помолвка будет расторгнута.

— И Миррен забеременела?

— Нет. — Он пожал плечами, криво усмехнувшись. — И не потому, что мы с ней не старались. Миррен очень хотела ребенка, а я был не способен подарить ей его. Когда прошел год, она буквально разрывалась между любовью ко мне, любовью к своим родителям и своим неудовлетворенным желанием иметь детей. И ради ее благополучия я согласился отпустить ее. После этого я снарядил корабль, назвав его «Морским ястребом», и стал вместе со своими братьями плавать по морям, защищая шотландские корабли от пиратов. Меня не было два года. Когда я вернулся, Миррен уже была замужем и ждала ребенка.

— О, Лахлан, как же, наверное, тебе было больно и тяжело, — сказала Франсин.

Теперь она как никогда понимала, почему он ни за что не разрешил бы ей забрать у него его ребенка и уехать в Англию.

— Мой дед, узнав, что я вернулся, приехал повидаться со мной. Он сказал, что то, что я прожил год с женщиной и не смог зачать ребенка, еще не доказывает, что я бесплоден. Это свидетельствует только о том, что мы с Миррен не сможем произвести на свет наследника, который станет предводителем клана Мак-Ратов. Он хотел устроить мою помолвку с одной молодой вдовой, у которой уже были дети. Я тогда так разозлился на старика, что ударил его.

— И у тебя на это были причины! — возмущенно воскликнула Франсин.

Лахлан улыбнулся.

— Спасибо за поддержку, a ghaolaich. Однако в конце концов мой дед оказался прав, не так ли? Как бы мне сейчас хотелось извиниться перед ним!

— Наверное, он знает об этом, — сказала она. — Возможно, он сейчас смотрит на нас с небес.

— Если это правда, то он, наверное, кричит от радости, узнав что скоро на свет появятся наши малыши. — Лахлан поцеловал Франсин. Это был долгий и нежный поцелуй. В него он вложил всю свою безмерную благодарность. — Очень скоро я сам буду кричать от радости вместе с ним.

Прижав свои руки, затянутые в перчатки, к щекам мужа, она посмотрела в его светящиеся счастьем глаза и сказала:

— Я очень рада, что Торквил заставил тебя подождать.

— Правда, дорогая? — спросил он ее охрипшим от волнения голосом. — Я тоже рад.

В июне родственники и друзья Лахлана съехались на крестины. Погода стояла великолепная, и его родные были в прекрасном настроении.

Рори и его миниатюрная жена Джоанна вместе со своими двумя детьми, Джейми и Крисси, приехали первыми. Его кузен, Фиерчар Мак-Лин, который лишился глаза в одном из сражений, и его жена Мод приехали вместе с этим счастливым семейством.

Когда Кейр, держа под руку брата леди Эммы, Дункана Стюарта, появился в центральном холле, малыши, взвизгнув от радости, сразу помчались к ним.

Подняв на руки Джейми, которому было пять лет, Кейр посадил его на свое широкое плечо, а Дункан взял на руки трехлетнюю Крисси.

— Ну и где же они? — спросила Джоанна, как обычно проявляя нетерпение. — Мы хотим посмотреть на младенцев!

В этот момент в центральном холле Кинраткейрна появились леди Нина и ее дочь Рейн. За ними шел лейрд Алекс Кемерон.

— Да, — леди Нина сразу поддержала Джоанну. — Мы приехали сюда, чтобы увидеть это крошечное чудо.

Когда Лахлан обнял леди Рейн и поцеловал в лоб, та улыбнулась ему светлой, безмятежной улыбкой.

— Я уверен, что ты увидела моих малышей задолго до того, как они появились на свет, — сказал он.

— Правда, — согласилась она. — Это произошло в тот день, когда я впервые увидела леди Франсин в Ламбертоне. Она тогда уже была беременна, но никто из вас не знал об этом. Я хотела, чтобы их появление на свет стало для вас приятным сюрпризом.

Поставив Джейми на пол и легонько шлепнув его по попке, Кейр громко фыркнул, язвительно усмехнувшись.

— Только последние придурки и недоумки верят, что существует дар предвидения, — заявил он. — Это то же самое, что верить в существование фей и эльфов. Все это глупые шотландские суеверия. Вы мне еще скажите, что верите в существование чародеев и ведьм.

Рейн посмотрела на него с нескрываемым презрением. К девятнадцати годам она из застенчивого худощавого подростка превратилась в высокую, стройную и грациозную молодую женщину. Ее густые черные волосы, которые она когда-то заплетала в косы, сейчас были распущены и закрывали спину до самых бедер.

— Тише, не шуми, — сказала леди Эмма своему упрямому и своенравному младшему сыну. — Веришь ты в то, что Рейн обладает даром предвидения, или нет, не имеет никакого отношения к нашему сегодняшнему празднику.

— А я верю в это, — сказал Рори, задорно усмехнувшись. Он привлек к себе жену и, повернув ее так, чтобы она стояла лицом к его родным, по-хозяйски обнял за талию. — Если бы не леди Рейн, я никогда бы не нашел свою жену, которую спрятали в замке Домуилл. Только благодаря помощи секретного амулета, который дала мне леди Рейн, Джоанна смогла полюбить меня.

— Ты сейчас говоришь о той штуковине, на которой вышиты розы и которую ты каждую ночь кладешь под мою подушку? — спросила Джоанна. — Так это давно уже не тайна.

Наклонившись, Рори легонько укусил ее за ухо, и Джоанна радостно взвизгнула.

Все семейство дружно расхохоталось.

— Тише вы. — Лахлан попытался утихомирить свою шумную родню. — Когда я в последний раз заглядывал в детскую, Франсин кормила малышей, а синьора Грациоли меняла им пеленки. Поэтому вам придется немного подождать.

— А где Анжелика? — спросила леди Эмма.

— Она сидит на кровати возле своей матери, — ответил Лахлан. — Малышка едва не задохнулась от восторга, когда узнала, что у нее появились две сестрички и братик. Она все время сидит возле них, зачарованно глядит и никак не может насмотреться. — Он усмехнулся. — Впрочем, как и их папочка.

Слуга налил в бокалы виски для джентльменов и красное вино для дам. Тут в центральном холле появились Уолтер и Колин и присоединились к своим родственникам.

— Пока мы ждем, предлагаю выпить за моего хитроумного и шустрого братца, — сказал Рори, поднимая свой бокал.

— Поддерживаю, — сказал Кейр. — За Лахлана!

— И за малышей, — добавила леди Нина.

— И за их мать. Без нее они не смогли бы появиться на свет, — сказала леди Эмма.

Все дружно подняли бокалы.

— За леди Франсин!

Пока вся компания ждала, когда принесут младенцев, мужчины собрались возле огромного камина.

— Что сейчас происходит на островах? — спросил Лахлан. — Я в последнее время был занят и не интересовался новостями.

— Ничего хорошего, — покачав головой, сказал Рори. — Сейчас, когда заканчивается зима, Дональд Даб Мак-Дональд подбивает вождей кланов поднять восстание.

— Его дед, воспользовавшись всеобщим хаосом и неразберихой, наверняка попытается заграбастать все, что только сможет, — сказал Кейр, пренебрежительно усмехнувшись. — Арджилл — подлый сукин сын. Для него все средства хороши.

— Защити нас Господь от жадных и алчных Кемпбеллов, — сказал Дункан, повторив слова старой шотландской молитвы.

— Я уверен, что Арчибальд Кемпбелл тоже участвовал в том заговоре, который устроили для того, чтобы разорвать Договор о вечном мире, — сказал им Лахлан. — Я видел, как он на свадьбе короля несколько раз о чем-то шептался с герцогом Нортумберлендом. Однако у нас нет доказательств, поэтому мы ничего сделать не можем. Остается только одно — ждать и наблюдать.

— У меня есть занятие получше, — сказал Кейр. — Через две недели я отправляюсь в плавание на «Черном вороне». Король Джеймс попросил, чтобы я этим летом возглавил его флот и усмирил бунтующие острова.

— Я бы хотел поплыть вместе с тобой, — сказал Колин. — Будет возможность немного встряхнуться и разогнать застоявшуюся кровь.

Мужчины сразу замолчали. Они просто не знали, что ему ответить.

Рыжеволосый кузен Лахлана отправил леди Диану Пемброк назад в Англию вместе с мужем. Она умоляла Колина, чтобы он забрал ее с собой в горы, но шотландец отказался. Если бы он увез Диану, этот поступок имел бы очень серьезные последствия. Английский двор потребовал бы, чтобы ее вернули, потому что жена считается собственностью мужа. Колина могли обвинить в воровстве. В конце концов решили не нарушать условия договора между двумя странами.

— Ты можешь стать капитаном «Морского ястреба», — сказал ему Лахлан. — Только смотри, не посади корабль на мель.

— Фиерчар поведет «Морского дракона», — сказал Рори. — У Кейра будет много помощников.

— Это точно, — согласился Фиерчар, поднимая свой бокал.

Посмотрев на женщин, Лахлан заметил, что леди Рейн внимательно слушает их разговор.

— У тебя, наверное, было видение и ты можешь сказать, чем закончится это восстание? — спросил он, ободряюще улыбнувшись ей.

Посмотрев на Лахлана своими грустными черными глазами, девушка подошла к мужчинам.

— Мне хотелось услышать новости с островов, — ответила она. — Только и всего.

Больше они ничего не успели сказать друг другу, потому что в этот момент в зал принесли младенцев.

Жена Фиерчара, Мод, вошла первой, неся в руках сверток. Она подошла к Лахлану, отдала ему ребенка, и он принял его на правую руку.

— Вот ваш сын, лейрд Кинрат, — сказала она.

Потом появилась синьора Грациоли. У нее в руках был еще один сверток. Она тоже подала его Лахлану, и тот обхватил младенца левой рукой.

— Вот ваша дочь, милорд, — сказала она. Ее черные глаза светились от радости.

Леди Франсин появилась последней. И у нее в руках был сверток. Рядом с ней шла Анжелика, держась за ее руку.

— А вот еще одна твоя дочь, Лахлан, — сказала она.

Лахлан, сияя от гордости, повернулся к своим родственникам и друзьям.

— Леди и джентльмены, позвольте вам представить моего сына Тора и моих дочерей Сесилию, Фиону и Анжелику, — сказал он.

И все, словно по команде, громко захлопали в ладоши.

— Тише, — сказала им Анжелика, приложив палец к губам. — Если вы сейчас разбудите моего брата и сестер, то ночью мы опять не будем спать.