«В результате вечернего нападения банды скинхедов на Санкт-Петербургский Государственный Университет погибло, по последним данным, двадцать четыре человека, в том числе и сами налётчики. Напомню, вчера вечером два десятка молодых людей из радикальной молодёжной группировки захватили один из университетских корпусов, в котором располагается исторический факультет. Как сообщили в УВД северной столицы, возглавлял преступную группу один из учащихся факультета. При попытке к бегству скинхеды и девять заложников были взорваны в подвале, через который они планировали скрыться. Бомбу привела в действие одна из пленниц, её фамилия в интересах следствия не разглашается. По не уточнённой информации, на девушке находился так называемый «пояс шахидов», начинённый взрывчаткой. Откуда он и в каких целях планировался использоваться погибшей, официальные лица прокомментировать отказались. Тем временем по факту вчерашних событий заведено несколько уголовных дел. Часть материалов переданы в Федеральную Службу Безопасности…»

Диктор утренних новостей в холодном тоне продолжил докладывать хронику событий в стране и мире за последние сутки, поэтому Марк Франкович убавил звук телевизора. По его кабинету гулял сквозняк, но даже он не мог спасти Лавру от запаха сигаретного дыма, который неприятно щекотал ноздри.

– Выйди, – грубым голосом велел мужчина парню с подкрашенными висками, который полчаса назад привёз сюда Гербер. Тот без разговоров исчез за дверью и плотно закрыл её за собой.

– Это была Луиза, я уверена, – промолвила шокированная девушка, всё ещё неотрывно глядя на экран.

Вид взорванного университета и десятков мёртвых тел порядком напугал её. Она до сих пор не могла поверить, что минувшей ночью могло случиться столько происшествий. Но больше всего она боялась Финтберга. Он выглядел злым. Его лицо заметно постарело со дня их последней встречи в августе, как и у следователя Яровского, с которым довелось пообщаться на днях. Волосы полностью окрасились в пепельный цвет и торчали в разные стороны, лицо осунулось, прибавились морщины. К тому же левая бровь мужчины нервно дёргалась, да и сам он еле сдерживал в себе нервную дрожь. Марк Франкович на секунду взглянул на девушку и продолжил изучать поверхность своего стола.

– Я не спрашиваю, чья это была затея, – прогудел он, – но мне очень хотелось бы знать, почему со мной никто не соизволил посоветоваться? – Голос его повысился, и напоследок Финтберг ударил кулаком по столешнице.

– У нас не было времени, – вздохнула Лавра, – к тому же, я думала, что Вам сообщит сын…

– Он не сообщил, – медленно произнёс ректорй. – Впрочем, это, наверное, я виноват. Да, это ведь я попросил его помочь тебе. – Он закивал, с болью осознавая сей печальный факт. – Я одобрил покупку этого чёртова аппарата!.. Я, старый дурак, не подумал о последствиях, хотя знал, на что способны ангрилоты.

– Но им нужна была я. То, что случилось ночью, связано со мной и только со мной. Они хотели убить меня, а Керк вмешался…

– Он… правильно сделал, – прошептал расстроенный мужчина и прикрыл глаза дрожащей рукой. – Он выполнял свой долг, я знаю.

– Долг?.. – не поняла брюнетка.

– Долг защищать тебя, хотя это целиком моя обязанность, но всё же… – Голос его вновь дрогнул. – Просто он мой единственный сын, и я не переживу, если он оставит меня одного на этом свете.

– Как он? – забеспокоилась Лавра.

– Он в больнице в коме, с огнестрельным ранением и сотрясением мозга… Состояние тяжёлое, но по уверениям врачей стабильное. Правда, Керк всё ещё на искусственном дыхании.

– Мне так жаль, – промолвила девушка и опустила голову. – Видимо, одна я смогла выйти из воды сухой…

Как бы ни обидно было признать это, но вчера ни она, ни Керк, ни его друзья не подумали об элементарной безопасности. Если бы хоть кто-нибудь из них соизволил сообщить Марку Франковичу о беде, возможно, жертв получилось бы меньше.

– Лавра, послушай, – с тяжестью вздохнул Финтберг и пристально посмотрел на неё. – То, что случилось вчера, не может быть оправдано ни тобой, ни ангрилотами… Звонил Охтин, он предлагал перемирие. Всё, что произошло ночью, не было им санкционировано. Один из его людей действовал самостоятельно, не получив приказа руководства, примерно как и ты с Керком. Естественно, Охтин теперь очень зол. Он сожалеет о случившемся, принёс извинения и обещал, что самодуры понесут суровое наказание.

– Вы должны знать, – прервала его Лавра. – Этот Охтин явно лукавит. Думаю, он прекрасно всё знал. Взять хотя бы тот факт, что он работает в том же вузе, что и я. А ещё он отчим Ламбранта, того самого, который вчера напал на университет…

– Охтин глава ангрилотов, и он предложил обменять пленников, – игнорируя её доводы, сообщил Финтберг. – Марина и этот твой Рудольф по-прежнему находятся у них, ты не забыла?.. И если до Орфина мне нет никакого дела, то вот дочь Глеба я не могу оставить этим людям. Охтин требует, чтобы мы отдали его человека в обмен на неё.

– Это исключено! – жёстко заявила Гербер. – Мы должны казнить этого мерзавца, ведь он собирался убить всех нас. Он опасный человек, его нельзя возвращать ангрилотам…

– Марина не нужна ангрилотам, она не сделала им ничего плохого. Но вот вчерашняя перестрелка в парке унесла несколько жизней у их собратьев по оружию. Ангрилоты весьма мстительны, поэтому лучше согласиться на их условия сделки, пока они не передумали.

Что верно, то верно. Лавра слышала крики раненных и бесчисленные выстрелы в Летнем Саду. Да и пленному Бережному досталось от неё по полной программе. Она рассчитывала с его помощью вернуть похищенных друзей и поплыла в то место, где, по словам художника, ангрилоты держали Марину и Рудольфа, однако никого там не обнаружила. Вполне естественно, что после такого она вышла из себя.

– Поверь мне, ангрилоты за вчерашнее его по головке не погладят, – продолжал Финтберг. – У этих людей жестокие правила, и их нарушителей ждёт незавидная участь.

– Но как Вы можете это утверждать?! Ведь это он стрелял в Вашего сына, это из-за него всё случилось!!!

– Лавра, послушай меня. Охтин серьёзный человек, и шутить с ним крайне не рекомендуется. Если бы вчерашний операцией руководил лично он, ты была бы сейчас там, куда они собирались тебя закопать. Но твоё счастье как раз в том, что Охтин об этом даже не подозревал. Бережной – его ученик, хоть и опытный, но ученик. Такое самовольство ему не спустят с рук, какими бы целями он ни руководствовался. Из-за Бережного несколько ангрилотов тоже погибли прошлой ночью. Они врезались на лодке в опору моста, привлекли кучу внимания… Охтину составит много труда, чтобы загладить перед властями этот инцидент. Хотя, конечно, охотиться за такими, как ты, он вряд ли перестанет, это его работа и смысл жизни.

– Лучше бы он охотился за Ламбрантом. От него вреда куда больше, чем от меня.

– Ну, как сказать, – пожал плечами Марк Франкович, странно посмотрев на Лавру. Если он и собирался пояснить своё заявление, то явно передумал.

– Вы же знаете, что произошло в университете! – не унималась Гербер. – А скольких людей поубивали из-за этого поганца-Павлова! И он хочет заполучить «Глаз Дьявола», Вы не забыли?!

– Ты не должна вмешиваться в это, – погрозил пальцем Марк Франкович. – Это не должно нас касаться!

– Но почему?! – возмутилась Гербер и вскочила со стула. – Этот демон пытался меня прикончить! Он натравил скинхедов на мою подругу и на меня. А теперь, когда с моей подачи его выгнали из университета, Ламбрант не успокоится, пока не отомстит мне!..

– Что? – опешил мужчина и надвинул брови. – Так ты всё-таки перешла ему дорогу! – Ректор злобно выругался и опять ударил кулаком по столу. – Ты понимаешь, что наделала! Кто тебя просил рассказывать всем об этом Ламбранте? Кто тебя просил это делать?!

– Да что, черт возьми, происходит??? – не выдержала девушка и заметалась по кабинету, размахивая руками. – Я спасаю себя! Я борюсь всеми доступными мне средствами!

– С ним невозможно бороться! – Марк Франкович бросил перед брюнеткой утреннюю газету с кричащим заголовком: «Скинхеды подорвали учёных». – Ты ничуть не изменилась, Лавра! Ты такая же безответственная и беспечная, как и раньше. Ты совершаешь одну ошибку за другой, и от этого страдают окружающие тебя люди. Ты и сама понимаешь это…

– То, что ангрилоты и какой-то буйнопомешанный расист пытаются всеми силами уничтожить меня, вовсе не моя заслуга. Я не виновата в том, что стала русалкой…

Марк Франкович вновь угрюмо склонил голову и вздохнул.

– Кем бы ни был этот Ламбрант, он тебе не по зубам, – промолвил мужчина. – Если его не смогли одолеть даже ангрилоты, то ты тем более не сможешь.

– Охтин – его отчим, – напомнила Лавра. – Как вообще такое может быть? Этот Кирилл Константинович ведёт себя очень странно. Он рассказал мне жуткую историю про умирающих аспиранток Коливина…

Финтберг прищурился, и лицо его сделалось ещё тревожнее. Пришлось поведать ему об очередных неприятностях, связанных с таинственной гибелью молодых преподавательниц истории, которых поубивали родные братья.

– Гаральд сейчас как раз в Петербурге, – добавила напоследок Гербер, возвращая газету ректору. – И мне кажется, что он… Я думаю, что… – Брюнетка запнулась и отвернулась.

– Ты боишься, что с тобой произойдёт такая же скверная история, да? – заключил Марк Франкович. – Больше похоже на какое-то проклятье…

– Охтин заявил мне то же самое.

– Скорей всего, он начал работу в твоём институте, чтобы выяснить причину этих странных смертей. Возможно, там же он узнал о тебе… о том, что ты не человек.

– Но как такое возможно? Мне казалось, что распознать во мне русалку могут только мои сородичи.

– Надеюсь, ты в курсе, что кроме речных нимф на земле полно представителей других существ? Ангрилоты называют всех вас нечистью. Полагаю, Охтин за долгие годы борьбы с ними научился распознавать, человек перед ним или кто-то другой…

В кабинет постучались, и к ним зашёл парень с подкрашенными висками, который привёз сюда Лавру.

– Марк Франкович, приехал Шершнёв, – сообщил он. – Он хочет видеть пленника.

– Спасибо, Валера, я сейчас подойду, – кивнул Финтберг и поправил жёлтый пиджак. – Лавра, я пока не могу уделить тебе много времени.

– С моим мнением, я так понимаю, Вы и не собирались считаться.

– Ты наломала дров, а я не могу допустить, чтобы с дочерью Глеба что-нибудь произошло. Мне придётся обменять её на Бережного.

– А как же Рудольф? Его Вы не собираетесь выручать из плена, так получается?!

– Охтин имеет полное право не отдать нам его, – нахмурился Финтберг. – Я попытаюсь решить этот вопрос, но…

– Если Охтину нужен его подручный, он вернёт нам и Марину, и Рудольфа.

– Я уже сказал тебе, что…

– Марк Франкович, Вы забываете, что Бережной – мой пленник и я сама решаю, как и на кого его обменять.

В дверь кабинета снова постучали.

– Ты нарываешься на новые неприятности, – пригрозил мужчина, направляясь к выходу. – Тебе не хватило того, что уже случилось? Ты хочешь новых жертв?

– А чего мне терять? – прошипела Гербер и, повесив сумочку на плечо, тоже двинулась к двери.

– Куда это ты направилась? – оживился Финтберг и последовал за ней. – Лавра, мы недоговорили!

– Мне нужно отдохнуть, – отмахнулась та, проходя в коридор.

– Я запрещаю тебе! Вернись, тебе нельзя никуда выходить!..

Но про отдых пока пришлось забыть, хотя ночные баталии, конечно, отняли много сил. Да и тревожные мысли не позволили бы просто так сидеть на месте. Нужно было узнать из первых рук, что конкретно случилось прошлой ночью в университете. Поэтому Лавра, наплевав на запреты Марка Франковича, отправилась в студенческий городок.

Окрестности университета, как ни странно, выглядели вполне обычно. Мимо учебных корпусов в обе стороны двигались потоки людей, проезжали машины, в сквере дожидались занятий студенты, на крыльце главного здания курили молодые люди. Здесь ровным счётом ничто не напоминало о ночном происшествии. Даже на историческом факультете не отменили занятия, и в его холле прохаживались посетители. Единственное, что приметила Лавра, так это снующих возле входа в подвал рабочих, которые таскали разбитые кирпичи и арматуру. Поднявшись на второй этаж, брюнетка прошлась по полупустому коридору и свернула к кабинету своего научного руководителя. Глупо было надеяться, что сейчас он у себя, однако Гербер всё же постучалась в старую деревянную дверь и поняла, что та не заперта.

Внутри, как всегда, царила духота и полумрак. Единственное окно скрывалось за пыльной шторкой, мерно гудел компьютер и пахло старой бумагой. Коливин стоял возле стеллажа с раскрытой книгой. Обернувшись на дверной скрип, он нахмурился и кивнул аспирантке в знак приветствия. Лавра ожидала, что её тут же выставят в коридор, но мужчина повёл себя совсем иначе.

– Я Вас искал, – сказал Иван Пантелеевич. – Мне очень нужно с Вами поговорить.

– По поводу вчерашнего? – догадалась Лавра, удивлённая его реакцией.

– Да, – неуверенно кивнул профессор. – Пожалуйста, закройте дверь на замок, я не хочу, чтобы нам помешали, разговор будет долгим…

Однако ж чудесная метаморфоза случилась с Коливиным за минувшие сутки! Таким жалким и подавленным брюнетка не видела его ещё ни разу. Выполнив просьбу и повернув ручку замка, она хотела задать первый вопрос, но мужчина опередил её.

– Для начала я должен извиниться перед Вами, Лавра, – склонив голову, пробормотал он. – Вы оказались правы, я повёл себя крайне не красиво по отношению к Вам. Мне совестно, но я был вынужден так поступить, хоть и осознавал, что правда на Вашей стороне.

– Я не понимаю, Иван Пантелеевич…

– Я всё объясню. – Он с тяжестью вздохнул и нервно потёр лоб. – Сейчас у меня нет иного выхода, Вы и без меня уже знаете, что Ламбрант далеко не простой парень и что он представляет для всех большую опасность.

– Значит, это правда? – оживилась Лавра. – Значит, Вам известно, что он демон!..

– Он не просто демон, – с дрожью ответил научный руководитель. – Он люциферит…

– Кто? – поморщившись, переспросила девушка. Это название было ей уже знакомо.

– Давайте на чистоту, Лавра Эдуардовна. Нам больше нет смысла скрывать друг от друга свои секреты. Вы ведь тоже не совсем простая девушка. И не удивляйтесь, я узнал об этом почти сразу, когда с Вами случилась та трагедия.

– Вам сказал об этом Марк Франкович? – Гербер была изрядно потрясена его словами.

– В этом университете, как Вы понимаете, я нахожусь не просто так, – кивнул Коливин и отошёл к окну. – Видите ли, я надзираю здесь за нежитью… Вернее, за существами, имеющими человеческий облик. Все мои аспиранты и студенты, которых я контролирую, не люди. Русалки, бесы, вампиры, оборотни – это далеко не полный список нечисти, с которой мне приходится общаться. В стенах этого университета, помимо всего прочего, располагается ещё и лиценциария северо-западного экзархата…

– Экзархата? – Лицо Лавры не покидала гримаса недоумения. Коливин что, подшучивает над ней?

– Это такое сообщество бесов…

– Чертей?

– Нет-нет, бесов, – поправил её Иван Пантелеевич. – Между ними есть существенная разница. Черти – это самая низшая каста среди нечисти. Как правило, чертями становятся преступники – бесы, которые грубо или неоднократно нарушили Правила Дорта.

– Что? Правила?.. Господи, Вы меня что, дурачите?!

– Я говорю правду, Вы в ней можете легко убедиться, заглянув на любое лесное болото или озеро. Там обитают черти.

У Лавры засосало под ложечкой. В Вартемягах, накануне похорон Аскара, ей, действительно, пришлось столкнуться с коварными тварями, которые обитали в местной речушке.

– Так вот, – продолжил Коливин, отдёргивая занавеску и обнажая стопы старых книг, которые громоздились на подоконнике, – черти в бесовском сообществе не признаются полноправными. Их постоянно притесняют, относятся к ним как к грязи. В общем, всё равно, как в человеческом мире относятся к закоренелым асоциальным личностям.

– Ну, не скажите, – усмехнулась Гербер, по-прежнему воспринимая всё это как сказку, – у нас многие преступники нынче являются успешными бизнесменами и даже проникают во власть…

– Поверьте, в мире бесов такое никогда не произойдёт. Ставший чёртом меняется и внутренне, и внешне, он становится отбросом общества и чаще всего продолжает совершать преступления. Правда, экзархат старается контролировать отдельные группы чертей, но это не всегда удаётся… Следующими по старшинству идут инкубы, они работают на экзархат, выполняют задания по совращению людей, иногда используются как слуги.

– Подождите, но ведь инкубы – это демоны любви, они удовлетворяют похоть одиноких людей…

– Если им это разрешат в экзархате, – признал Иван Пантелеевич, выискивая на полке какую-то книгу. – Инкуб не может действовать самостоятельно. Если он нападёт на человека, его ждёт наказание, так как по Правилам Дорта это является довольно тяжким преступлением.

– Надо же, у бесов ещё есть свои правила, кто бы мог подумать, – не переставала ухмыляться брюнетка, изумлённо мотая головой.

– На самом деле, эти правила стали обязательными для них сравнительно недавно, в последние лет двадцать. Раньше царил полнейший хаос, не было никаких экзархатов, каждый был сам по себе… В принципе, и сейчас есть ярые сторонники того, чтобы ликвидировать систему экзархатов. Особенно в этом преуспевают люцифериты…

– Вы говорили, что Ламбрант…

– Да, он люциферит. Это так называемая высшая каста среди всей нечисти. Люцифериты наделены магическими способностями. По слухам, некоторые из них даже могут общаться с самим Дьяволом и творят на земле только зло.

– И Вы держали такого типа у себя в подчинении???

– Ламбрант не знает, что я работаю на экзархат. Он давно представляет угрозу для всего бесовского мира. Он уличён во многих ужасных преступлениях, среди которых убийства высокопоставленных лиц из соседних экзархатов, бесчисленные убийства людей, грабежи, хулиганства, организация преступных сообществ…

– Почему же ваш экзархат до сих пор не казнил Павлова?!

– Лавра Эдуардовна, из всей нечисти только бесов, инкубов и чертей можно убить простыми способами, да и то в большинстве случаев они выживают. Главная их слабость – рога. Если сломать бесу рог, он незамедлительно умрёт, поскольку рога – это сосредоточие всей живительной силы, благодаря которой можно остаться на этой земле после смерти.

– После смерти? – насупилась Лавра.

– Бесами становятся люди, разве Вы не знали? Любая осязаемая нечисть имеет тело обычного человека, даже Вы. Ведь Вы же тоже распрощались с человеческой жизнью прежде, чем стать русалкой.

– А бесы, значит, не могут рожать других бесов…

– Такое случается очень редко. Как правило, рождённый бесом обретает большое могущество и становится экзархом или великим воином… или люциферитом.

– Ламбрант? – с ужасом предположила Гербер.

– Нет, он стал таким из-за ритуального убийства, что, конечно, нисколько не умаляет его достоинств.

– Почему же Вы сейчас рассказываете это всё мне? Ведь Вы же могли бы и дальше хранить эти секреты…

– Вчера Ламбрант в открытую напал на нас. Он сильно покалечил декана, по его приказу убили профессора Пименова. К тому же своим появлением он подтвердил подозрения властей о том, что именно на его совести убийства наших студентов и нападение на общежитие. – Коливин показал аспирантке потрёпанный томик с колдовскими знаками на потёртой обложке. – Я дам Вам ознакомиться с этой книгой, в ней довольно подробно изложена история появления экзархатов…

– Я так и не поняла, тогда зачем Вы покрывали злодеяния Ламбранта?

– У меня был кое-какой план, но он рухнул. Я не сумел обуздать Павлова.

– Обуздать этого монстра? – усмехнулась Гербер, приняв секретную книгу. – Я вообще удивляюсь, как Вы не побоялись держать люциферита возле себя да ещё позволили ему находиться в тесной близости с ничего не подозревающими людьми! А ведь он ещё преподавал… Боже, у меня мурашки по телу бегут от одной мысли, что он успел наворотить со студентами!

– Ну, до вчерашнего дня я был в авторитете у Ламбранта. Я помог ему в одном деле. Вместе мы уже больше двух лет. Я посвятил его во многие таинства из жизни нечисти взамен на то, что он обуздает свой нрав и не будет нарушать Правил Дорта… Я не учёл, что он был и остаётся люциферитом и что рано или поздно это даст о себе знать. На этот раз он организовал группировку скинхедов.

– Неужели Вы не знали об этом?

– Я узнал это накануне, когда Вы разоблачили его. Я не успел ничего предпринять, так как Вы уже раструбили всем о том, что он руководит скинхедами.

– Так Вы по-прежнему считаете, что об этом ужасном факте нужно было умолчать?!

– Возможно, тогда бы и не случилось вчерашней трагедии, – злобно оскалился Коливин. – С ним бы разобрались подданные экзархата. А теперь он показал себя обычным людям, причём показал в облике люциферита. Свидетели вчерашнего нападения так и сказали следователям, что он обладал нечеловеческой внешностью: с горящими красными глазами, острыми рогами и серым лицом. И теперь такой монстр, взбешённый и отчаянный, разгуливает на свободе, да ещё и неизвестно, чем он там вознамерился заняться…

– Ну, скинхедов у него больше нет, они взорвались ночью в подвале.

– Да, Ваша подруга, это она сделала, – подтвердил мрачный Иван Пантелеевич.

– Кошмар, – прошептала Лавра после паузы, вспоминая несчастную Луизу.

– Есть кое-что похуже, – ответил мужчина.

Лавра подняла на него встревоженный взгляд.

– Вам известно о замысле Ламбранта похитить «Глаз Дьявола»… – добавил Коливин и подсел к опечаленной аспирантке. – Лавра Эдуардовна, думаю, Вы представляете, что может произойти, если эта реликвия окажется в руках люциферита. Экзархат, да и я, не можем допустить этого. Надеяться на охранную систему Музея Истории Религии нельзя. Ламбрант хитёр и силён. И он обязательно заполучит второй «Глаз Дьявола».

– И что Вы предлагаете? – переспросила брюнетка.

– Нужно забрать «Глаз» раньше Павлова, – с безумными глазами прошипел Иван Пантелеевич.

– Что?! Вы с ума сошли!..

– Нет, сейчас это необходимо. Вы же сами подкинули мне эту идею.

– Тогда я не знала всей правды…

– Пока Ламбранта не поймают, над всеми нами висит огромная опасность, а над Вами в особенности, Лавра Эдуардовна. Представьте, как зол Ламбрант на то, что из-за Вас его исключили из университета и узнали об его интрижках со скинхедами. Прежде всего он пожелает отомстить именно Вам, это вне всяких сомнений…

Лавра сидела ни жива, ни мертва. Коливин говорил ей какие-то глупости, но теперь почему-то в них хотелось верить.

– Почему бы Вам самому не украсть «Глаз Дьявола»? – спросила она, неприязненно отодвигаясь от него.

– Как я, по-Вашему, попаду в музей? Меня вряд ли пропустят туда в тёмное время суток. Согласитесь, красть экспонат днём неразумно…

– Ну а я тогда каким образом пролезу в музей ночью?..

– Сегодня вечером там будет собрание молодых правозащитников, – улыбнулся мужчина. – Несколько студенческих дружинников погибли вчера от рук скинхедов, они наверняка хотят теперь обговорить предстоящие траурные мероприятия. А Вы вхожи в эту молодёжную организацию, Вас знают и не удивятся, если Вы почтите их своим визитом…

Лавра отвернулась, возмущённая таким раскладом дел. Значит, Коливин уже всё продумал и даже состроил какой-то план.

– Вам нужно только помочь Роману Кривовцову, – поспешил добавить Иван Пантелеевич. – Вы с ним знакомы. Я устроил Рому в музей на практику. Сегодня он попросится остаться на ночное дежурство и вместе с Вами попытается выкрасть «Глаз»… Никто не узнает, уверяю Вас. Этим преступлением мы спасём многие жизни, учтите это. Ламбрант уже похитил один «Глаз Дьявола» год назад в Хельсинки и обязательно украдёт второй. Что произойдёт тогда, я даже боюсь себе представить!.. Вы обязаны лишить его такой возможности, Лавра Эдуардовна, это в Ваших же интересах.

Брюнетка поднялась со стула и отошла к стеллажу. Её мучили сомнения. С одной стороны, красть музейный раритет плохо да и опасно. Если её поймают, будет ужасная история в дополнение к тому, что уже с ней приключилось. С другой стороны, Коливин был прав относительно своих опасений. Ламбрант уже пытался два раза заполучить «Глаз Дьявола», а при последней попытке он сильно ранил охранника. Поэтому надеяться на то, что он откажется от затеи заполучить реликвию, не приходилось.

– Что Вы будете делать с «Глазом» потом? – поинтересовалась Гербер, потирая плечи.

– Мне бы больше хотелось уничтожить эту вещь, чтобы в будущем ни у кого не возникло соблазна использовать её, – спокойно ответил Коливин. – Ну же, Лавра Эдуардовна, помогите мне и экзархату!

– Я не могу ничего обещать. Если у меня не получится сегодня похитить «Глаз Дьявола», я не стану рисковать собой…

– Постарайтесь, чтобы получилось. У меня даже есть несколько советов, которые облегчат Вам задачу. Помните Павла Борисовича, главного хранителя музея?.. Так вот, он от Вас без ума с самого первого знакомства, просил даже дать ему Ваш номер телефона, но я отказал, потому что телефона-то у Вас нет…

– Не понимаю, как это поможет нам теперь?

– Вы молодая привлекательная девушка, – заулыбался Иван Пантелеевич, – к тому же русалка. Вы ведь можете очаровывать смертных, не так ли?

– Я ещё не обучена этим премудростям.

– Полно Вам, этому Павлу Борисовичу много ли надо?.. Проявите своё очарование, пококетничайте с ним, и, я уверен, он расскажет Вам, какие ловушки поджидают воров в зале, где хранится «Глаз Дьявола». И, пожалуйста, никому ни слова, даже Марку Франковичу…

Лавра снова замялась, потирая плечи и нервно облизывая губы.

– Поймите, я бы не стал просить Вас делать эту грязную работу, – взмолился Коливин, готовый встать чуть ли не на колени перед своей аспиранткой. – Экспонат мог бы украсть и Роман. Я устроил его на практику, но один он не справится, ему нужен помощник. Да и тонкости охраны он ещё не успел выяснить, с Павлом Борисовичем ему не очень-то получилось наладить контакт. А не сегодня-завтра Ламбрант предпримет очередную попытку похитить шумерскую реликвию…

Стоило признать, что иного выхода из сложившейся ситуации просто не существует. Лавра и сама раньше желала украсть «Глаз», чтобы опередить люциферита. Сейчас же такая мера была единственной, которая поможет решить смертельную проблему.

К обольщению Павла Борисовича надо было основательно подготовиться, что сразу отметил Коливин, получив согласие Лавры. Для этого нужно было сделать две вещи.

Во-первых, сменить одежду. Заявляться к мужчине в невзрачной кофточке и длинной юбке совсем глупо. Для таких целей нужен броский и откровенный наряд. Поэтому Иван Пантелеевич привёз аспирантку в модный бутик и потребовал подобрать что-нибудь изысканное. Лавра примерила несколько костюмов и остановила свой выбор на бордовом велюровом пиджачке с глубоким вырезом и такого же цвета юбочке, которая обнажала её бледные колени. Под низ пришлось надеть сексуальное бельё: тонкие кружевные трусики и чёрные ажурные чулки с застёжками. По мнению научного руководителя, в таком виде аспирантка могла покорить сердце любого ловеласа.

Во-вторых, Коливин потребовал посетить визажиста. Макияж должен быть сочным, ярким, бросающимся в глаза. Когда над Лаврой поколдовал специалист, она поняла, что конкретно имел в виду профессор под «сочным макияжем». С таким размалёванным лицом впору было идти на Невский проспект и ловить похотливых водителей. Оплачивал все эти прелести сам Иван Пантелеевич, нисколько не скупясь. На его кредитной карте, видимо, скопилась приличная сумма денег.

– Дайте на Вас ещё раз посмотреть, – остановился он перед крыльцом Музея Истории Религии и поправил на её плече прядь синих волос. – Выглядите шикарно, Павлуша должен клюнуть…

В вестибюле галдели подростки. Очевидно, сегодня в музее проводили экскурсию для школьников. Дети бегали от стенда к стенду, попутно играя в догонялки. Коливин, взяв Лавру под руку, медленно шёл по коридору, заглядывая в каждое помещение. Гербер оставалось только молчать. Она уже приметила на себе пару недовольных взглядов экскурсоводов. Те были явно не в восторге от такого вида молоденькой посетительницы.

Павел Борисович отыскался на втором этаже в зале, в котором вешали новые стенды и сооружали витрины.

– Ждём на днях коллекцию африканских амулетов, – пояснил мужчина, тут же уставившись на обворожительную брюнетку.

– А я вот показываю своей аспирантке ваш музей, – неловко заговорил Иван Пантелеевич, указывая на Гербер. – Лавра Эдуардовна очень интересуется религиозными артефактами. Она у меня и диссертацию собралась писать на эту тему.

– Что ж, как говаривала Жюли де Леспинасс, женщина должна быть образованной, но не должна быть учёной, – кивнул радостный хранитель. – Вам помочь с экскурсией? У некоторых предметов очень увлекательная история…

– Буду крайне признательна, – улыбнулась девушка.

Коливин ради приличия походил вместе с ними следующие полчаса, а потом вдруг заохал, якобы вспомнив о назначенной на обед лекции, которую ему нужно было провести в университете. Он извинился и мигом исчез. Лавра, естественно, никуда не торопилась и продолжала с интересом глазеть на экспонаты.

– А вот эта чудная фарфоровая птичка символизирует на Востоке жизнь, – заливался соловьём Павел Борисович, все время поправляя очки с синими линзами. – Она у нас недавно, подарил посол КНР в честь юбилея музея.

– У Вас такая интересная работа, – пролепетала в ответ Лавра. – Встречаетесь с разными людьми, находитесь в окружении таких волшебных вещей.

– Я ещё и за границей часто бываю, – похвастался мужчина. – Париж, Оттава, Лос-Анджелес, Токио…

– Как здорово, – восхитилась Гербер. – Как бы и мне хотелось вот так же путешествовать и при этом заниматься историческими ценностями.

– В чём проблема? Подопечным Ивана Пантелеевича я всегда рад помочь устроиться на интересную работу.

Они перешли в соседний зал, и Лавра поняла, что отсюда можно попасть в помещение, где хранится «Глаз Дьявола».

– Не знаю, справлюсь ли я, – засмущалась девушка, направляя своего экскурсовода в нужную музейную комнату. – У меня ведь совсем нет опыта…

– Но опыт же сам собой не появится, верно? Надо с чего-то начинать. – Павел Борисович и сам не понял, куда его тянет симпатичная аспирантка, а когда разобрал, где оказался, спохватился и улыбнулся – Ну, здесь Вы уже были пару дней назад, смотреть тут особенно не на что…

– Не скажите, – оспорила брюнетка, подойдя к стеклянному корпусу, внутри которого поблёскивал заветный «Глаз Дьявола». – Слышала, кто-то опять покушался на этот таинственный предмет.

– Да, просто злость берёт от такой назойливости. Неужели наглец, который пытается выкрасть этот раритет, думает, что ему это удастся?

– В последний раз он ранил охранника, правда?.. – осторожно напомнила Лавра.

– Этим преступник проявил свою глупость и неосмотрительность. Он надеялся, что, уложив охрану, сумеет беспрепятственно заполучить «Глаз Дьявола»…

– А разве это невозможно? – удивилась Гербер и с наигранным любопытством уставилась на мужчину.

– Ещё бы! – загордился тот и указал пальцем на потолок. – Вон там и ещё на двух стенах вокруг нас висят скрытые камеры. К тому же стекло у витрины прочное, так что разбить его будет не очень-то легко.

– Ну, при желании можно разбить всё, что угодно.

– На этот случай предусмотрена ловушка внутри витрины.

– Ловушка? – задумалась Лавра. – Впрочем, это вполне логично. Ведь когда-то вора удалось поймать благодаря такой ловушке, верно?.. Кажется, ему защемило руку.

– В древности, Вы же знаете, за воровство отрубали кисть руки, – захохотал Павел Борисович. – Поделом этому грабителю, нечего покушаться на музейные ценности.

– А что, если в этот раз он засунет туда не руку, а, скажем, палку или подцепит экспонат щипцами? Такое тоже возможно, правда?

– К этому времени прибежит охрана.

– Но ведь он может их нейтрализовать, – не отставала брюнетка.

– Из этой комнаты вор не вылезет, я Вам обещаю, – заверил её мужчина и обернулся к дверному проёму.

Он вновь улыбнулся, заметив робкий взгляд Лавры, и отошёл к выходу.

– Вот, смотрите, – подозвал он её к дверному косяку, в котором проглядывалась толстая металлическая пластина. – Проход закроется, едва только сработает сигнализация. Мы это буквально вчера установили. Окон здесь нет, поэтому злоумышленник попадёт в западню. Сцапаем голубчика как лисицу в курятнике!..

Если камеры, толстое стекло и ловушка, встроенная внутри витрины, ещё не особо пугали Лавру, то последнее новшество, которым сейчас похвалялся хранитель, вызвало у неё серьёзные опасения. Дабы не выглядеть подозрительно, пришлось вернуть своему лицу кокетливую улыбку и с томным взглядом продолжить очаровывать мужчину.

– В феврале мы везём часть нашей экспозиции в Салоники, – сообщил Павел Борисович, позабыв про «Глаз Дьявола». – Если желаете, я попрошу включить Вас в список волонтёров. Английским языком владеете?

– Если потребуется, я подтяну его за пару месяцев, – пообещала Гербер. – А меня на самом деле могут взять?

– Почему нет? С Вашими знаниями и внешними данными это совсем не проблема. Кстати, а что Вы делаете сегодня вечером?..

Честно говоря, Лавра и сама не была уверена, что сегодняшний вечер для неё настанет. Поэтому она всерьёз задумалась над вопросом мужчины, который, в свою очередь, начал уже предлагать различные варианты: поход в ресторан, в театр, за город к известному композитору или на открытие новой арт-галереи. Услышав о последней, Гербер стало нехорошо. В голове всплыли мысли о Николае Бережном, об ангрилотах, о пленённых друзьях и о раненном Керке. От всего этого настроение разом пропало. На кой чёрт ей соблазнять несчастного Павла Борисовича? Зачем она вообще согласилась помогать Коливину? Ведь на плечах уже висит груз ночных приключений. Гораздо практичнее думать сейчас о Марине и Рудольфе, нежели о Ламбранте и «Глазе Дьявола», который по-прежнему призывно поблёскивал за толстым стеклом витрины.

– Пожалуйста, потише, – вдруг донёсся из коридора низкий женский голос, и к порогу музейной комнаты подошла толпа посетителей во главе с очкастым экскурсоводом. – В нашем музее выставлены несколько очень ценных экспонатов, и один из них вы сможете увидеть прямо сейчас.

Уединение Лавры и Павла Борисовича на этом закончилось. Наглые подростки с любопытством обступили «Глаз Дьявола», наперебой обсуждая последние новости о нём. Они уже были в курсе, что шумерский артефакт пару раз пытались выкрасть отсюда, причём при крайне странных обстоятельствах. Комната вмиг заполнилась людьми, отчего находиться в ней стало невозможно. Павел Борисович взял брюнетку за руку и повёл к выходу, отпихивая суетливых школяров. Однако в дверях произошла заминка – на пороге появились двое рослых парней в зелёных военных мундирах.

– Вы позволите нам выйти? – спросил Павел Борисович у странных посетителей, пока Лавра поправляла свои волосы.

– Да, конечно, – спохватился один из военных, и девушка подняла на него встревоженный взгляд.

Не может быть – перед ней стоял Гаральд! Она даже сморгнула, надеясь, что это всего лишь галлюцинация. Но лицо брата никуда не исчезло. Он тоже смотрел на неё с не меньшим удивлением. Широкоплечий, высокий, с короткой стрижкой – он был всё таким же, как и раньше. Лавра всегда видела в нём частичку себя, некие похожие черты, и от этого всегда терялась. Казалось бы, родное лицо, обычное, но сердитое. И хотя во внешности брата ничего не говорило о его злости, Гербер знала, что он точно не рад встречи с ней. Взять даже её нелепый сексапильный наряд и яркий макияж – такого он никогда не разрешал своей сестре.

– О, какое совпадение! – воскликнул другой знакомый голос, и из-за спины Гаральда выглянул Родион Медведев. – Мы всего на полчасика забежали, а здесь ещё и ты.

У Лавры закружилась голова. И этот донжуан тут как тут со своей ослепительной улыбкой и шаловливыми глазками!

– Привет, – кивнул Гаральд Лавре, и ей тоже пришлось с ним поздороваться, хотя внутри всё так и затрепетало от страха. Меньше всего в эти дни она хотела столкнуться с нелюбимым родственником.

– Вы знакомы? – переспросил Павел Борисович, указывая на парней в парадной военной форме.

– Если что, это моя сестра, – в строгом тоне сообщил Гаральд, и его взгляд прожёг локоть мужчины, за который держалась аспирантка.

– Надо же, как удачно вы зашли в наш музей, – улыбнулся хранитель и обернулся к шокированной Гербер. – Я не знал, что у Вас есть такой брат.

Лавра молчала. В эти минуты ей больше ничего не оставалось. Парни отступили от прохода, давая им выйти из комнаты. Павел Борисович, пользуясь моментом, отпустил руку девушки. Продолжать заигрывать с ней в присутствии старшего брата ему уже не казалось уместным.

– Слушай, а мы как раз о тебе говорили, – вновь вызвался Родион, указывая на брюнетку. – Здорово, что мы тебя здесь нашли. Гаральд завтра уезжает, а вы с ним так бы и не увиделись.

Лучше бы так и произошло, подумала Лавра. Брат не переставал впиваться в неё странным взглядом. Она даже не сомневалась – Гаральд был в бешенстве, просто не показывал этого при посторонних. Если бы они находились наедине, он непременно надавал бы ей пощёчин или вовсе побил бы как следует за все грехи: за то, что она перестала общаться с матерью, за то, что не приехала на его свадьбу, за то, что стоит сейчас перед ним в откровенном костюме да ещё и с размалёванным лицом.

– Ну, не буду вам мешать, – откланялся Павел Борисович с виноватой улыбочкой. – Лавра Эдуардовна, по поводу наших планов мы ещё побеседуем, Вы здесь, надеюсь, не в последний раз. – Он вновь повернулся к военным и качнул головой. – Господа, удачного вам дня.

– Спасибо, Вам того же, – кивнул в ответ Медведев и подмигнул Лавре. – Я говорю твоему брательнику, оставайся на пару деньков, посмотришь питерские красоты, отдохнёшь от работы, вот и с сестрёнкой пообщаешься…

Гаральд покосился на нового приятеля, но ничего ему не сказал. Впрочем, Родион и сам быстро понял, что Лавра далеко не в восторге от общения с ними. Его улыбка сошла на нет, голос успокоился, а глаза виновато уставились в сторону.

– Как жизнь? – спросил Гаральд, не меняя угол зрения и продолжая строго смотреть на сестру.

– Учусь, работаю, – пожала плечами Гербер, которой не терпелось уйти отсюда. – На самом деле времени у меня немного, поэтому надо идти.

– Что, тебе даже не интересно, как поживает твой брат? – Парень повысил голос и схватил её за запястье. – Или ты не хочешь узнать, как самочувствие у твоей любимой матушки?..

– Она присылала мне письмо недавно, – стиснув зубы, ответила брюнетка, – так что я в курсе её дел…

– Но ты не потрудилась ответить на него, верно?

– Не было времени.

– Нам бы потолковать где-нибудь… в более подходящем месте.

– Я не думаю, что это удачная идея.

Родион сделал вид, что не слышит их недвусмысленную беседу. Он отвернулся к подсвеченным стендам, а потом и вовсе отошёл куда-то в соседний зал. Школьники, налюбовавшись легендарным «Глазом Дьявола», тоже расходились по разным направлениям. Понимая, что через мгновенье останется с братом тет-а-тет, Лавра выдернула свою руку из его пальцев и последовала за подростками.

– Ты ведёшь себя неправильно, – промолвил Гаральд ей в спину. – Наплевательское отношение ко мне я ещё могу понять, но вот к матери…

– Я не собираюсь это обсуждать, – парировала девушка, отойдя на несколько метров. – Маме прекрасно известно, из-за чего я теперь такая нехорошая.

Она была уверена, что брат тут же кинется на неё, но просчиталась. Гаральд остался на месте, сжимая кулаки. С ним нельзя находиться ни минуты. Если верить проклятью, Лавра следующая в кровавом списке молоденьких преподавательниц истории. Не говоря больше ни слова, она выбралась на лестницу и побежала вниз.

Как оказалось, Коливин никуда не уехал. Его чёрная «Волга» стояла на соседней улице, дожидаясь Лавру.

– Ну, как успехи? – сразу же спросил наставник демонов, едва она села к нему в машину.

– Завтра иду с ним в ресторан, – проворчала она и взглянула на своё отражение в обзорном зеркале.

– До завтра мы не можем ждать, Лавра Эдуардовна! Я думал… – начал было распаляться Иван Пантелеевич.

– Там новая охранная конструкция, – перебила его Гербер. – Но я примерно представляю, как можно её обойти, и сегодня сделаю первую попытку. Правда, для этого Вам придётся сделать две вещи и, прежде всего, выложить крупную сумму денег.

– Ах, вон как, – оживился Коливин. – Отлично, тогда рассказывайте…

* * *

У господина Охтина с самого утра голова шла кругом. Мало того, что пришлось унижаться перед мэром и начальником УВД города, так ещё и нерадивого Бережного с великим трудом удалось вырвать из лап врагов. Конечно, ангрилоты никогда не шли на сделки со своими противниками. Даже Кирилл Константинович ни разу за всю жизнь не уступал перед нечистью. Однако нынешняя ситуация не дала других вариантов. Оставлять свою «правую руку» в плену у неприятеля – вещь крайне неразумная. Николай слишком много знал, и смириться с его позорным фиаско было невозможно.

Сидя в своём кабинете и делая один за другим важные телефонные звонки, Охтин утешал себя надеждой, что скоро сумеет, наконец, нанести ответный удар, причём прямо в спину – туда, откуда враги меньше всего ожидают. Хорошо разработанный план воплощался просто замечательно. Оставалась самая малость – заманить птичку в клетку. И, как ни парадоксально, это даже удалось ускорить, благодаря ошибке Бережного.

– Месир, он здесь, – возвестил секретарь в парадной синей рясе. – Вы точно уверены, что хотите…

– Ты не мой советник, чтобы спрашивать об этом! – осёк его глава ангрилотов и повелительно махнул рукой. – Пусть приведут!..

Через минуту в кабинет вошли трое. Николай был среди них – грязный, в ободранной одежде, с взъерошенными волосами, рассечённой губой и оцарапанным лицом. Он напоминал сейчас прокажённого, что ошивается при какой-нибудь церквушке и просит подаяния. Вид его был жалок, а глаза трусливо бегали.

– Месир, я… – запнулся Бережной и, вырвавшись из рук своих конвоиров, рухнул на колени перед столом предводителя. – Умоляю, простите меня! Я грешен, на мне кровь моих же братьев! Я не достоин состоять в вашем братстве и требую немедленной казни!..

Охтин, не моргая, смотрел на него. Подумать только, во что превратился его некогда верный помощник, едва угодив в лапы врага. Куда подевалась его выдержка и хладнокровие? Таким Кирилл Константинович видел подопечного впервые.

– У дьяволицы резвые телохранители, – лихорадочно забормотал Бережной. – Её обеспечили новейшей техникой. Мы угодили в западню, месир, мы просчитались!

Николай заревел, пряча лицо в ладонях, и начал валиться на бок. Один из конвоиров придержал его за плечо, а потом схватил за волосы и заставил смотреть на господина.

– Коля, сколько лет ты со мной? – спросил невозмутимым голосом отчим Ламбранта, всё так же холодно взирая на него.

– Д-десять, месир. – Губы парня дрожали.

– И за эти годы мы с тобой многое пережили вместе, правда?

– Д-да, месир… м-многое.

– Ты заменил мне сына. Я даже доверил тебе тайны, о которых другие братья и помышлять не смеют.

– Месир, я в-виноват…

– Да, Коля, ты виноват, и очень виноват, – кивнул Кирилл Константинович, закатывая синие рукава. – Прощения тебе нет, ты предал меня и братство. И мы непременно казним тебя, как это и положено по нашему древнему кодексу. Но прежде мне хотелось бы узнать, почему ты пошёл на этот поступок? Что заставило тебя ослушаться моих указов?

– Месир, – опустив взгляд, замолвил Бережной, – Вы б-бездействуете… Оп-пасность нарастает. К-каждый новый д-день, что п-продолжает жить дьяволица, несёт в себе новую угрозу… Вы бы не разрешили мне восп-пользоваться таким сп-пособом, чтобы уб-бить её.

– Ты прав, я бы ни за что не дал тебе возможности помешать моему плану. Видишь теперь, к чему привела твоя самодеятельность за моей спиной?

– Мне нет п-прощения, месир… П-пусть меня к-казнят…

Охтин перевёл взгляд на двух охранников, безмолвно стоящих позади Николая. Он подумал о чём-то пару секунд и жестом попросил их удалиться. Те без всяких возражений кивнули и вышли из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

– Тебе известно о моём плане? – спросил Кирилл Константинович, сделав взгляд более суровым.

– Ваш п-план слишком медленно воп-площается, – вздохнул напуганный Бережной, продолжая стоять на коленях.

– Спешка, как ты сам в этом убедился, ничего хорошего здесь не принесёт.

– Месир, дьяволица не д-должна жить! – возразил художник, стирая рукавом кровь со своих губ. – Вы же знаете, она может…

– Я знаю, Коля, – прервал его мужчина с усмешкой. – Именно поэтому я аккуратно пытаюсь подобраться к ней, чтобы наверняка одним правильным ударом убить её вместе со злом, которое она в себе носит.

– Б-боюсь, п-пока Вы нанесёте эт-тот удар, месир, она вып-плеснет своё зло наружу, и т-тогда мы уже не сможем ничего п-поделать.

– У меня ещё есть время, Коля, не переживай. К моменту, когда это произойдёт, я избавлю наш мир от такой опасности.

– Теперь я верю в Вас, месир, – склонил голову расстроенный Николай. Он уже свыкся с неизбежностью своей скорой смерти.

– Поднимись, не веди себя как вокзальная шавка! – прошипел глава ангрилотов, и помощник с удивлением уставился на него. – Следовало бы тебе, конечно, башку снести за твои вольности. Но я прекрасно понимаю помыслы, которыми ты руководствовался, чтобы пойти на такое. Здесь есть и моя вина. Я должен был тебя поподробнее инструктировать о своих замыслах.

– Месир, – волнительно воскликнул художник, – значит ли это, что Вы дад-дите мне возможность исправить сит-туацию?

– Ты не предал нас так, как это обычно делают отступники. Ты не пошёл на сговор с нечистью, ты хотел лишь побыстрее её одолеть. А это, как бы то ни было, смелый и заслуживающий снисхождения поступок. Да, твоя затея с крахом провалилась, и это было предрешено с самого начала. Будь на твоём месте кто-либо другой, я бы ни на миг не стал сомневаться и казнил бы его. Но, к сожалению, ты пользуешься моей давней симпатией. Я отношусь к тебе как к сыну… А терять сына во второй раз я не хочу.

Бережной, привстав с пола, боязливо отвернулся и зашмыгал носом. В нём боролись два полярных чувства – радость и гнев на самого себя. О прощении он мог лишь мечтать, а теперь, получив его, испытывал отвращение к себе и к своим глупым поступкам, которые поставили под удар веками существовавшее братство.

– К тому же сейчас не та обстановка, когда я могу лишать своих людей жизни за их ошибки, – добавил Охтин и вздохнул. – Прошлой ночью мой пасынок устроил дебош в университете, погибли люди.

– Ламбрант?.. – с недоумением нахмурился Николай.

– Его новая армия, судя по всему, уничтожена, поэтому я подозреваю, что близится новая трагедия.

– Я говорил Вам, месир! Я говорил, что его тоже нужно было прикончить, а не держать под своим крылом…

– Ты знаешь, почему я до сих пор терплю выходки люциферита. Он нужен нашему благородному делу. И, возможно, близок момент, которого я ждал все эти годы.

– И что Вы собираетесь теперь делать?

– Ламбрант созывает всех бесов в пещерах Дорта. Сегодня ночью там всё и произойдёт.

– Но надо остановить это! – с жаром воскликнул Николай. – Месир, неужели и здесь Вы станете бездействовать???

– Именно это я и считаю правильным в настоящий момент, – ошеломил его Кирилл Константинович и при этом коварно ухмыльнулся. – Именно тебе я поручаю данное задание. Если выживешь предстоящей ночью, братство простит твои грехи. А нет – то тогда это станет твоим наказанием.