Пасмурная холодная погода нарушала лето в Петербурге уже третий день подряд. Она установилась сразу же после сумасшедшей ночи, словно дань скорби по убитому Игорю. Из-за серых туч утро казалось тёмным, будто наступила осень. Лёгкий туман расстилался перед окном, касаясь своими бестелесными ладонями запотевшего стекла, словно пытаясь пробраться к стоящему перед ним Марку Франковичу. Тот угрюмо наблюдал за мрачным пейзажем и нервно курил. В помещении, где располагался бассейн, в его пригородном коттедже поселился сумрак, и даже горящие на стенах бра не спасали от царящей тут унылой темноты.

– Мне трудно говорить тебе сейчас что-либо, – промолвил мужчина, стараясь не смотреть на свою собеседницу. – Это всё равно что пытаться оправдывать себя и свои поступки, а я не хочу оправдываться. Оправдываются только виновные…

Лавра не ответила ему. Она сидела в воде возле отделанного керамикой бортика, вертя перед собой переливающийся глобус и со странным интересом изучая мелькающие перед глазами цифры и буквы. Казалось, что она и вовсе не слушала Финтберга, больше увлечённая диковинным предметом, и это выводило мужчину из себя.

– Ты имеешь право обижаться на меня, было бы даже подозрительно, если б ты поступила иначе, – продолжал отец Керка. – Но ты должна знать, что я не хотел, чтобы всё так получилось. Наоборот, мы с Глебом старались оградить тебя от всей этой грязи. Планировалось, что в Петербурге ты должна быть под присмотром…

Глобус, подсвеченный изнутри, вдруг скрипнул, замигал и упал с бортика на пол. Он откатился под пластиковые кресла, расставленные вдоль стены. Лавра проводила его равнодушным взглядом и посмотрела на свои когтистые пальцы. Один из её заострённых ноготков треснул, и теперь она удивлённо трогала его, словно надеясь восстановить.

– Вчера мне доложили, что твоё превращение протекает уже не столь стремительно, – сообщил Финтберг, обернувшись к девушке. – Однако процесс всё равно не обратить, прошло много времени. Если бы мне стало известно, что ты вступала с Селивёрстовым в близкие отношения, возможно, я и сумел бы уберечь тебя. А так… – Марк Франкович тяжело вздохнул, опираясь на край небольшого стола, и пододвинул в её направлении какую-то зелёную книгу. – Вот, специально покопался вчера в библиотеке, тебе будет полезно почитать.

Лавра мигом подплыла к другому краю, приподнялась на мокрый бортик бассейна, схватила потрёпанный томик и апатично осмотрела его обложку.

– Здесь про то, как нужно себя вести в твоём положении. Довольно познавательно, особенно для того, чтобы жить дальше, – поведал мужчина. – Перевоплощение будет происходить всякий раз, если ты нарушишь режим. Ты помнишь? Никаких морепродуктов, соли и воды, по крайней мере, в первое время. Даже песчинка с морского дна способна дестабилизировать баланс, и ты будешь превращаться в русалку. Режим нужно строго соблюдать и ограничивать себя практически во всём. В любом случае тебе придётся два раза в месяц проводить ночь на глубине, чтобы набраться сил. Подойдёт любой природный водоём. Лучше, конечно, такой, чтобы тебя никто не смог заметить. Зимой придётся особенно трудно. В облике русалки простудные болезни не страшны, но вот в человеческом теле иммунитет будет страдать всегда, так что старайся следить за здоровьем. Со временем станет полегче, ты привыкнешь…

– Зачем Вы дали мне эту книжку, если уже обо всём рассказали? – фыркнула Лавра и отбросила фолиант обратно на стол, едва не задев им ректора.

– Да, и ещё, – поднял указательный палец Марк Франкович. – Твоё поведение меняется вместе с твоей внешностью. Как только ты становишься русалкой, это уже другая личность. Ты чувствуешь?

– Примерно как и Вы, – парировала Лавра и с улыбкой взглянула на уже сросшийся ноготь. – Как трогательно слушать нравоучения от убийцы.

– Нам так и не удалось поговорить с тобой, – сказал Финтберг и поджал губы. – Наверняка, ты хочешь услышать мои объяснения.

– Я хочу лишь одного – чтобы Вы выпустили меня из этой тюрьмы. У меня ещё остались незавершённые дела там, на свободе. – Гербер показала когтём на окно, и мужчина посмотрел туда.

– Очень сомневаюсь, – мотнул он головой, поправляя на себе жёлтый драповый пиджак. – Если ты собираешься искать Валсею, то напрасно.

– Я нисколько не удивлена тем, что эта гадина до сих пор разгуливает на свободе. Ведь это же Вы покровительствуете ей…

– Ну, учитывая, что она моя дочь, было бы странно, если бы я поступил как-то иначе.

Лавра на мгновение уставилась на Финтберга удивлённым взглядом, но быстро переменилась в лице, состроив озлобленную гримасу.

– Не бойтесь, я сама прикончу её, – уверенно заявила девушка и, отстранившись от бортика, направилась к противоположному краю бассейна.

– О, это уж вряд ли, – вздохнул Марк Франкович, обходя стол. – Ты прекрасно понимаешь, на что она способна. И знаешь, что она сильнее.

– Нет, она получит по заслугам. Око за око…

– Я понимаю, у тебя ещё нет опыта общения с такими существами, как она. И поэтому тебе кажется, что справиться с ней совершенно не составит труда. Но ты заблуждаешься. Чтобы убить сирену, нужно иметь иммунитет к её голосу и чарам. Даже Вольс при всём его могуществе не смог совладать с ними…

– А Денис? – спросила брюнетка. – Он тоже какой-то Ваш сын или другой не оправдавший надежд отпрыск? Протея Вы тоже поддерживали, как и Валсею? Не слишком ли много поддержки для смертно опасных тварей?!

– Нет, Краснов был другом Вольса. Таких, как он, неуравновешенных, становится всё больше. Правда, результат всегда один и тот же.

Марк Франкович развёл руками и уныло вздохнул.

– То есть Вы хотите сказать, что таких, как я, много? – уточнила Лавра.

– Больше, чем ты можешь себе вообразить, – кивнул мужчина. – Ваше племя берёт корни из доисторических времён и продолжает существовать своим закрытым сообществом по всему миру. Многие скрываются от людей, как будешь это делать впредь и ты.

– Я не понимаю, – встрепенулась Гербер, теперь проявляя открытое любопытство к затронутой теме, – зачем Вам это всё нужно? Почему Вы позволили Валсее колдовать своим голосом? Вы что, не знали, для чего она всё это проделывает?

– А что я, по-твоему, мог бы сделать?.. Наказать её, как маленькую девочку? Валсея давно живёт своей жизнью и ни в чём от меня не зависит.

– Это какой-то бред! Вы говорите, что она Ваша дочь, а между тем она и Керк вместе. Как это вообще возможно?

– О, они не вместе, – заверил Финтберг, нервно потирая руки. – Просто никто не знает, что Керк и Валсея брат и сестра. Может, поэтому им в голову пришла эта дурацкая идея воображать себя парой.

– Так Вы из-за неё покрывали Игоря?

– Когда ищешь в этой жизни что-нибудь, то обязательно находишь. С Игорем получилось именно так. Я искал Валсее друга и набрёл на Селивёрстова… Жаль парня, он был славным малым и довольно толковым, хоть и выкидывал иногда всякие фокусы. Коваль являлся его единственным близким человеком из прошлой жизни, поэтому Игорь старался слушаться его. Но после гибели Славы в Речных Воротах он стал совсем неуправляем. Он проигнорировал запрет на общение с тобой, он не подчинился моему приказу уехать из Петербурга, когда я почувствовал, что дело может закончиться плохо… Игорь сам виноват в том, что произошло. Его погубило собственное упрямство. Он хотел сам во всём разобраться, а получил смерть.

– Если бы Вы вовремя остановили Валсею, то всех этих событий можно было бы избежать. Это Вы виновны в том, что произошло, а не Игорь!

– Лавра, ты не можешь сейчас здраво рассуждать, в тебе кипит гнев.

– А что, я должна радоваться, что оказалась теперь в таком положении?! Вы убили моего отца, а теперь ещё втянули меня во все это!

– Арсен наговорил тебе много лжи касательно истории Эдуарда. Он выставил нас злодеями, а себя отгородил от всего этого, хотя и он принимал участие в тех далёких событиях…

– Так или иначе, он единственный, кто раскрыл мне правду!

– Он чуть не покончил с тобой, не забывай об этом, пожалуйста. И он обязательно довёл бы дело до конца, поверь мне. Он сам мне об этом сказал вчера.

– Как? – встрепенулась Лавра. – Разве Брон не умер???

– О, такого и трезубцем не убьёшь, – ухмыльнулся ректор. – Его силам позавидовал бы сам Вольс. Получить столько травм и чувствовать себя прекрасно уже на второй день после трагедии, это дано не каждому.

– Не может быть, – пришла в ошеломление Гербер. – Его грудь была вся разворочена, Протей столько времени держал его над собой на трезубце, а сирены покрыли его своим криком. Это невозможно, с такими ранами не живут…

– Хочешь ты этого или нет, но Брон жив и сейчас находится в тюремной больнице в Шувалово. Думаю, он по-прежнему жаждет расквитаться с тобой. Когда я навещал его, Арсен пребывал в растерянности.

– Он мстил мне за своего брата, за Бориса. Он думает, что это я убила его, равно как и Ингу Михайловну, и Елисея Куликова. Ему кажется, что я организовала аварию Глеба Валентиновича и тем самым пыталась ликвидировать всех, кто причастен к смерти моего отца.

– Он сильно ошибался. Как ты уже знаешь, Ингу убила Лариса. Она же не поладила с Глебом и подстроила ту аварию. Хотя у неё всё получилось спонтанно. Глебу позвонили из экспертного центра и сказали, что нашли улики против его племянницы, а он вместо того, чтобы отдать Ларису в руки закона, решил сам разобраться с ней. Он узнал, что это именно она покончила с его матерью, и в ту ночь задумал покарать её за это. Однако по дороге между ними разгорелся скандал, и его машина врезалась в преграду. Чтобы не выглядеть слишком странно, девчонка достала из бардачка Глебов пистолет и сделала пару выстрелов по колёсам, но только уже после аварии. Очевидно, она не сильно пострадала тогда, из-за чего ей потом пришлось изображать из себя калеку. Так мне сказали в прокуратуре.

– Я сама разоблачила её, – напомнила ему русалка. – Меня больше интересует, кто расправился с другими Вашими приятелями.

– Куликов сгорел в поезде. Ничего криминального там нет. Я лично общался с людьми, которые проводили расследование этого случая. Поезд, действительно, заполыхал из-за технической неисправности. Елисей был не единственным, кто погиб тогда. Все, кто находились в вагоне, пострадали, потому что пожар случился ночью, когда многие мирно спали. А что касается брата Арсена, Бориса, то тут уж я могу лишь развести руками. Кто мог утопить его яхту, для меня остаётся загадкой.

– В газетах писали, что…

– Это ложь, – прервал её Марк Франкович. – Игорь не знал Бориса, тем более у него не было никаких оснований убивать этого человека. Я так думаю, что с Броном покончила сама Инга, хотя у меня и нет никаких доказательств этого.

– Инга? Но зачем?..

– В последний год она активно шантажировала всех товарищей Глеба, включая и меня. Её бизнес горел от банкротства, и деньги заканчивались. Сын перестал оплачивать её прихоти, понимая, что мамаша просадит добрую часть денег на заранее убыточные проекты. Вот она и пришла к выводу, что можно содрать компенсацию за прошлые услуги. Лично я отказал ей сразу. Видимо, Борис поступил так же, за что и поплатился. Можно было бы заподозрить, что и Куликова уничтожила она же, да только Елисей исправно посылал ей содержание из Австрии. Согласись, глупо убивать источник своих доходов. Правда, я могу и ошибаться…

Финтберг вновь посмотрел на бывшую студентку, на её тёмный хвост и покачал головой.

– Наверное, болит?

– Болит, – призналась брюнетка. – И не только он.

– Так происходит со всеми. Но, говорю же, явление это временное, скоро свыкнешься. И мы сможем вернуть тебе ноги, хоть и ненадолго…

– Ненавижу Вас! И всю Вашу поганую семейку! Вы самый настоящий преступник и однажды я разделаюсь с Вами!

Марк Франкович ухмыльнулся, помотал головой и присел перед разгневанной русалкой на корточки.

– Я понимаю, – сказал он, изучая бледное лицо Лавры. – Ты имеешь полное право желать моей смерти. Признаться, и я сам иногда себе этого желаю. Но кто виноват, что мир вокруг нас не такой, как хотелось бы его видеть? Кто виноват, что Валсея стала сиреной? Кто виноват, что ты стала русалкой? А ведь я всех предупреждал, я говорил, что не надо встречаться с Игорем… Никто меня не слушает.

Гербер погрузилась под воду, лишь бы не слышать его лживую речь. Мужчина продолжал что-то бормотать, попытался перейти поближе к ней, но русалка не слушала. Она кружила возле обложенного плиткой дна и размышляла, как поступить дальше. Надо всего лишь узнать, как вернуть себе человеческую внешность. Ведь и Валенса в Речных Воротах, и Валсея в Петербурге передвигались на собственных ногах. Значит, имелся какой-то механизм, при помощи которого можно хоть и ненадолго, но принимать земной вид. А дальше это позволит разыскать коварную сирену с её кровожадными подругами и отомстить им за всё, что пришлось пережить этим летом.

– Убью… – пропела Лавра в толще воды и злорадно улыбнулась.