После первой пары Лавра направилась в деканат. Она смутно помнила, как прошло воскресенье, поскольку почти весь вчерашний день мучилась похмельем. А когда Маринина мама поведала ей, что Лавра бессовестно заснула прямо на диване гостиной и что Рудольфу пришлось отнести её в спальню, девушка просто не могла думать о таком позоре.

Впрочем, это всё мелочи на фоне Стреглова и таинственных последователей Бальваровского, которые напали на неё в Вольске. Поэтому Лавра, едва добравшись до университета, сразу решила узнать, кто из преподавателей занимался исследованиями археологических раскопок в монастыре Хеста.

Заместитель декана Елена Викторовна, как всегда, сидела перед компьютером в окружении нескольких преподавателей. Здесь были Витафьев, который что-то рассказывал остальным женщинам, и строгая госпожа Симонова, которая, как поведали одногруппники, на прошлой неделе снова завалила почти всех, кто не осилил летом экзамен по социологии.

– Добрый день, Лавра, – кивнула одна из преподавательниц и вышла в коридор. – Что тебе?

– Понимаете, – начала Гербер, – я хотела бы узнать, кто из научных сотрудников нашего факультета занимался работой по поводу раскопок в монастыре Хеста. Может, Вы подскажете?

В глазах Елены Викторовны было явное недоумение. Она точно не знала, кто этим занимался, иначе бы сразу ответила на столь лёгкий вопрос.

– Нам экскурсовод в Берёзовске говорила, что профессоры нашего университета изучают личность одного малоизвестного князя, Бальваровского, – сделала Лавра вторую попытку.

– Зачем тебе знать о Бальваровском? – раздался хриплый голосок за спиной, и Гербер обернулась на Альберта Евграфовича, того самого преподавателя, который читал её курсу Историю философии.

– Так это Вы… проводите исследование? – опешила Лавра, никак не ожидая, что Витафьев может быть тем необходимым ей человеком.

– Ну, допустим, что я, – в прежнем равнодушном тоне продолжил мужчина. – А тебе-то что надо? Кажется, ты являешься студенткой Марии Алексеевны, не так ли?

– Да, но…

– И диплом защищаешь по XIX веку, – не давал ей объясниться Альберт Евграфович, словно издеваясь. – Тогда я не пойму, какого чёрта тебе понадобился этот странный князь…

– Мне с Вами нужно побеседовать, это важно. Вы разрешите? – не выдержала девушка, взяв мужчину за локоть.

Витафьев посмотрел на часы и кивнул.

– У меня сейчас как окно. Пойдём на кафедру…

Кафедра истории средних веков занимала на третьем этаже две соединённые комнаты, набитые стеллажами с самыми разными книгами. У стен располагались небольшие парты, на одной из которых уместился старенький компьютер. Кое-где мелькали хронологические таблицы с громкими датами из истории Руси или схемы генеалогического древа Рюриковичей. Обычно, на кафедрах было много народу. Студенты с начальных курсов любили в свободное время ковыряться здесь, листать познавательную литературу и консультироваться по поводу курсовых работ у своих научных руководителей. Но сегодня здесь стояла тишина и полумрак.

Альберт Евграфович заварил чай и присел у зашторенного окна возле малюсенькой настольной лампы. Лавра осторожно села на стул напротив и замерла в томительном ожидании.

– Значит, тебе для чего-то понадобился Бальваровский, – начал Витафьев, наливая кипяток в другую чашку. – Хотя я примерно представляю, почему тебя заинтересовала личность этого князя. К сожалению, проект сорвался из-за одного неприятного события летом в Берёзовском музее. Ты ведь слышала об этом?

– Я даже знакома с тем, кто это совершил, – промолвила студентка, наблюдая, как мужчина протягивает ей приготовленный чай.

– Жадный, мерзкий тип, для которого цель обогащения превысила идеалы науки, – злобно прошипел Альберт Евграфович про Стреглова. – И самое ужасное то, что я учил этого монстра искусству археологии. Тогда я заменял скончавшуюся Беатриссу Борисовну и выпускал её дипломников на этой кафедре. Да, Стреглов был очень способным парнем, умным, усердным, вежливым, умеющим ценить знания. Но время, оказывается, способно помутить здравый рассудок… Впрочем, обсуждать этого убийцу и вора у меня нет ни малейшего желания.

Он глотнул немного чая и вздохнул. Лавра тоже попробовала горячий напиток, чувствуя, как со стороны задрапированного окна поддувает ледяной ветерок.

– Провести исследование нам поручили из областного Управления Культуры по заказу Москвы, куда и должны были уйти обнаруженные возле Берёзовска сокровища. Поначалу со мной работали многие умные люди, была привлечена профессура с других кафедр и вузов. Но в итоге нас осталось всего двое – я и Григорий Демьянович Лаврин.

– Лаврин? – переспросила девушка и невольно пролила кипяток на пол. Ведь именно под такой фамилией записались таинственные посетители психбольницы в Вольске!

– Да, он сейчас лечится в Решетилове, там специальный пансионат для парализованных, – с жалостью в голосе пояснил Альберт Евграфович. – Но у него возраст, он перестал преподавать лет пять назад. Хотя, на мой взгляд, замечательный был специалист, таких сейчас в университете мало осталось, по пальцам можно пересчитать…

– Но Вы успели с ним посотрудничать? – вернула Лавра его в нужную сторону.

– Да, исследования мы с ним завершили в июле, но представить результат на ознакомление Академии Наук не удалось. Там решили пока подождать. Сама понимаешь, коль нет сокровищ, значит, никому не будет особенно интересна личность таинственного киевского князя.

– И что же Вы сделали?

– Ничего. Черновики лежат у Лаврина дома до наступления лучших времён, – с печалью вздохнул Витафьев. – Чтобы опубликовать наш с ним труд, необходимо финансирование. Издательство Академии Наук пока отказалось это сделать, и мы ждём поимки Стреглова, который, я надеюсь, вернёт вещи Бальваровского обратно.

– Я хотела бы узнать про самого князя. В музее нам рассказали самую малость, а мне довелось лично увидеть его сокровища, побывать на месте раскопок и даже самого…

Лавра осеклась, чуть не сказав про инфернальную мантию. Впрочем, Альберт Евграфович не придал этому значения.

– Одиннадцатый-двенадцатый века в истории Руси отметились межкняжескими распрями среди потомков великого Рюрика, – завёл он унылым лекторским тоном. – Каждый из них пытался завладеть большой территорией и стать хотя бы номинальным главой Киева, поскольку столица современной Украина оставалась негласным центром страны, раздробленной междоусобной войной. Кровь лилась рекой. Подогреваемый своим тайным советником паном Бальваровским, Святополк совместно с Давыдом Игоревичем захватил в Киеве Василька Теребовльского, ослепил его, попытался завладеть волостью Василька, но потерпел поражение от его брата Володаря и был вынужден освободить пленника. Бальваровский путём своих интриг заставил Владимира Мономаха с Олегом и Давыдом Святославичами выступить против своего господина. Святополк, движимый идеями смутьяна, естественно, начал жёсткий отпор, однако в решающей битве потерпел очередное поражение, предоставив войну своему сыну Ярославу. Путём захвата новых земель казна Киева стала пополняться не только деньгами, но и драгоценностями, самые прекрасные из которых отходили в личную коллекцию великого князя. Очевидно, насытившись ими, Святополк пошёл на контакт с братьями, выдал своего сообщника Давыда Игоревича за основного инициатора усобицы, за что тот и был лишён Владимиро-Волынского княжества.

Последующие годы отмечены отсутствием межкняжеских распрей и организацией Владимиром Мономахом и Святополком Изяславичем нескольких удачных походов в половецкую степь – в 1103, 1107 и 1111 годах. Но киевский князь пригрел на груди змею. Бальваровский, оставшийся недовольным исходом восстания своего господина против родственников, желал теперь лишь одного – его смерти. Возможно, Святополк в 1113 году умер не без помощи своего советника. Скопий всё предусмотрел. Он знал, что народ не допустит новых усобиц, которые непременно произойдут после гибели хозяина, и, воспользовавшись возмущением киевчан против наглых управленцев Святополка, похитил драгоценности князя, собранные тем за долгие годы походов и войн и исчез…

Витафьев налил себе очередную порцию чая. Лавра тоже согревала себя горьким напитком, потихоньку переваривая полученную информацию.

– А дальше? – спросила она. – Что было дальше с этим Бальваровским? Говорят, будто он приумножил коллекцию Святополка…

– Я выяснил, что сам Скопий родом из Венгрии, где принадлежал к династии Арпадов. По слухам, бытовавшим среди простого люда, Бальваровский был приверженцем язычества, он даже имел свой собственный храм, где вместе со своими единомышленниками поклонялся Редегасту…

– Редегасту??? – удивилась Лавра, услышав знакомое имя. Ведь Лика Лаврентьева, первая жертва, накануне смерти раздавала листовки с призывом поклоняться Редегасту!..

– Да, богу войны и бранной славы северных славян, – пояснил Альберт Евграфович.

– Вы сказали, что у Бальваровского были единомышленники…

– Да, группка молодых людей, которые верили в его идеалы и способствовали его возвышению в среде киевской знати. Они не раз выручали его в сложных переделках и помогли осуществить ту авантюру с сокровищами. Опять же, опираясь на скудный багаж информации, я предположил, что Скопий направился к Волге, боясь преследований и отмщения Мономаха. Скорей всего, первым делом он захоронил драгоценности – причину возможного конфликта с правящей властью. Оказалось, это произошло в монастыре Хеста. Но навряд ли там тогда стояло какое-либо строение. Монастырю от силы лет двести-двести пятьдесят. Григорий Демьянович, например, считает, будто в этом месте произошло ожесточённое сражение между приверженцами Бальваровского и войсками киевского князя.

– Неужели они прошли такое расстояние, чтобы догнать несчастного вора? – усомнилась Гербер.

– Думается, им был нужен не сам интриган-язычник, а сиаморовый кубок.

– Сиаморовый, – встрепенулась Лавра от очередного знакомого названия, и чашка упала ей на колени, – кубок???

Витафьев подозрительно прищурился. Его явно изумила реакция отличницы, но он достал из кармана пиджака большой носовой платок и протянула его облившейся чаем девушке.

– Тебе известно, что это? – вскинул брови Альберт Евграфович.

– Извините, пальцы что-то не слушаются, – принялась оправдываться Лавра, вытирая остатки заварки на безнадёжно испорченной замшевой юбке, которую когда-то дала поносить Марина. – Сиаморовый кубок… нет, не имею ни малейшего представления, что это.

– О, это ценнейшая половецкая реликвия, чаша в виде кошачьей головы, в которую клали отрубленные головы предводителей вражеских племён. У половцев было поверье, что если выпить из кубка вино, перемешанное с кровью побеждённых воинов, то можно стать великим и сильным народом. Такая процедура проходила после каждого маломальского сражения.

– Так а для чего тогда этот кубок понадобился Мономаху? Он что, тоже собирал трофеи или пользовался половецким ритуалом?

– Кто знает, – пожала плечами женщина. – Если учитывать, что при нахождении вина или крови в кубке глаза кошачьей морды становились голубыми, можно предположить, что не слишком увлечённый христианством князь Владимир верил в чудодейственную силу кубка.

– А сиамор?.. Почему его так назвали?

– Ну как, сиамские и ориентальные кошки, очень славились в Древнем Египте и, по убеждению так называемых магов и чародеев, обладали великой мистической силой.

– Откуда у половцев такая занимательная вещица?

– Не знаю, возможно, была отобрана у кого-либо из купцов или добыта в разграбленных городах… История кубка мне не известна.

– Скажите, а последователи Бальваровского, почему они схоронили золото и его вещи? Ведь их хозяин был уже мёртв, можно было бы спокойно присвоить сокровища себе…

– По-видимому, они верили, что после смерти их предводитель воскреснет, чтобы показать им истинную силу, полученную от своих долгих поклонений Редегасту.

– Тогда я не понимаю, почему гроб, который нашли археологи Стреглова, был зацементирован, специально заделан так, чтобы его невозможно было открыть?

– Деточка, я не знаю, что происходило тогда в действительности. Я могу лишь строить версии, которые сходны с мнением профессора Лаврина. Может быть, в последний момент и не они вовсе хоронили своего князя. Может, это сделали суеверные воины Мономаха, поэтому гроб запаяли таким образом, дабы Бальваровский не смог оттуда выбраться. Возможно, его даже закопали в землю живьём, как обычно поступали с колдунами. Это тайна, канувшая в дебри времён, никаких сведений об этом нет, а если они и существовали, то были уничтожены по приказу нового киевского владыки.

– А как Вы считаете, в наше время может возникнуть новый культ этого самого Бальваровского?

Альберт Евграфович, подумав секунду, громко рассмеялся и замотал головой.

– Ты болтаешь какие-то несусветные глупости. Никто ведь не знает о существовании такого человека вообще. Он и для нас-то, учёных, остаётся большой загадкой. Какой же тогда может возникнуть культ?.. И почему, любопытно, ты об этом спрашиваешь?

– Я подумала, – принялась самозабвенно лгать Лавра, – что, быть может, Стрегловым что-то овладело, что-то такое, что заставило его совершить все эти преступления, и он впоследствии решил устроить нечто вроде ордена или секты, чтобы продолжить дело Скопия…

– Полнейшая чушь! Этому преступнику нужны лишь деньги, гори он в аду на пару с этим Бальваровским!..

Девушка хотела возразить, но сдержалась – это только вызовет у Витафьева лишние подозрения. Студентка и без того уже мучила его на протяжении получаса, так что нужно было деликатно откланяться и уйти.

– Этот князь, оказывается, сущий злодей, раз стал причиной стольких волнений среди киевской знати, – констатировала она, кладя пропитанный чаем платок на подоконник возле скомканной газеты.

– Один из серых кардиналов, – развел руками мужчина. – Они были всегда, просто нам о них порой ничего не известно.

– А Вы не дадите мне адрес профессора Лаврина? – опомнилась отличница.

– Я же сказал, он в Решетилове, в больнице, парализован.

– Но у него наверняка есть родственники, семья?..

– Типичные олухи! – возмутился вдруг Витафьев. – Спихнули бедного старика в эту богадельню за городом.

– Кто?

– Да сын его с невесткой, два тупорылых слюнтяя, – возмущался Альберт Евграфович. – Заняли его квартиру в центре города, сплавили своих придурковатых деток по протекции Лаврина на экономфак, а старика вон как отблагодарили, бросили умирать в чужом месте. Можно сказать, уже похоронили.

– Так ведь Вы же с ним вместе писали работу, почему Вы не можете забрать рукописи?

– Пробовал, да эти помешали… Говорят, будто после смерти Григория Демьяновича на них распространяются авторские права, как на наследников. Господи, о каком авторстве они могут вообще упоминать, когда сами не принимали в исследовании абсолютно никакого участия!..

– Я бы не бросала на Вашем месте такие ценные материалы. Пошла бы в милицию и устроила бы им скандал.

– В том-то и дело, что писал Лаврин, а я ему только сведения подбирал, черновики носил да так, литературу всякую. Ну да бог с ними, шизиками…

Лавра усмехнулась, поблагодарила Витафьева за полезную информацию, пожелала удачи и покинула кафедру.

В коридоре было как-то непривычно темно. Декабрь славился не только предновогодней суетой, но и своими короткими световыми днями. Подойдя к подоконнику и выглянув во двор, Лавра замерла в глубокой задумчивости. Да, Витафьев открыл ей глаза на многие вещи, на которые она раньше не обращала внимания. История Бальваровского – это одно, а вот сиаморовый кубок, который принадлежал когда-то воинствующим половцам, это кое-что поинтереснее. Помнится, Агния Лесофовна, когда впервые увиделась с дочерью после падения с балкона, говорила о том, как люди в красных мантиях грозились положить голову Лавры в эту драгоценную чашу. Сомнений не было, они владели этой реликвией наравне с остальными сокровищами князя-язычника. Но если современные приверженцы Бальваровского желали проделать эту процедуру с Гербер, значит, она выглядела в их глазах врагом, иначе для чего использовать жуткий половецкий ритуал…

В конце коридора скрипнула дверь, и кто-то прошёл к лестнице. Лавра взялась рукой за горячий лоб, продолжая усердно размышлять. Что ещё она узнала из рассказа Альберта Евграфовича? О том, что последователи Скопия существовали ещё во времена его жизни. Верить в то, что их уничтожили воины Мономаха, она как-то не спешила.

Во-первых, гнаться от Киева до Волги тогда равнозначно безумию, поскольку эти края были глухими и малоизведанными. Да и путь слишком далёк. На это, наверное, потребовался бы не один месяц.

Во-вторых, даже если бы войска киевского владыки настигли беглецов, они бы точно забрали с собой все похищенные ценности. Андрей Дмитриевич ещё летом говорил, что Бальваровский после случая со Святополком довольно продолжительное время пополнял свою коллекцию. А как это возможно, если за тобой носится грозное войско?

В-третьих, оставалось загадкой, почему же гроб с самим Скопием был так прочно заделан, что археологическая группа не смогла его открыть на протяжении всего вечера?

Нет, здесь чувствовалась рука его таинственных приверженцев. Скорей всего, они поступили по древнему обычаю, и после смерти своего господина закопали его вместе с собранной им сокровищницей. О чём они думали в тот момент, было трудно судить. Но факт в том, что дух Бальваровского воскрес в июне этого года и начал преследовать нерадивых студентов из-за окаянного браслета, который принадлежал его коллекции. Куда он делся после разоблачения Стреглова, тоже пока оставалось в секрете. Однако драгоценности у безумца-археолога всё же кто-то похитил. Уж не сам ли воинственный дух устроил всё это?

Оставалось так же непонятным, откуда появились те летающие мантии, что чуть не убили Лавру в Расково и в Вольске, а также напали на Агнию Лесофовну и Марину. То, что они не были привидениями, Гербер убедилась окончательно.

Версия Андрея Дмитриевича по-прежнему прельщала её больше всех остальных. И здесь имелось что-то очень странное. Фамилия парализованного профессора была созвучна с именем Лавра точно так же, как и у погибших Лики Лаврентьевой, Насти Лавровой и Коли Лавраткина… Минуточку, так ведь все они являются студентами экономического факультета. Да, и как раньше она не обнаружила эту связь! Все они учились в одном месте, а Альберт Евграфович обмолвился, что внуки профессора Лаврина тоже изучали экономику в университете. Всё сходилось. Если неведомый убийца убивает ребят и девушек с экономического факультета, которые носят созвучную фамилию, то следующими жертвами негодяя обязательно станут внуки Григория Демьяновича!!!

Лавра так и подпрыгнула на месте. Стрелки на часах миновали полдень, а значит, идти на пару уже нет смысла. Вместо этого девушка бросилась на четвёртый этаж, где располагался злосчастный экономический факультет. Его длинный коридор поражал ярким освещением, тщательно выкрашенными стенами, портретами учёных, пластиковыми дверьми и сияющими табличками на них. Да, это был один из преуспевающих в коммерческом плане факультетов. Конкурс сюда из года в год увеличивался, равно как и плата за обучение. Было грешно, если бы аудитории здесь выглядели такими же убогими, как на истфаке, мехмате и прочих непопулярных факультетах. Тут всегда имелось много народа, и сегодняшний день не стал исключением, несмотря на то, что третья пара шла в самом разгаре.

Лавра приблизилась к стенду с расписанием и принялась изучать его вместе с несколькими шумными девчатами. Те спорили, оставаться ли им на Конкурентологию или прогулять «ненужный» предмет. Решив, что надо немедленно действовать, Гербер почистила горло и обернулась к прогульщикам.

– Извините, вы случайно не знаете, где здесь учится Лаврин или, может, Лаврина? – спросила она, любезно улыбаясь на манер Василисы.

– Лаврина?.. – недоумённо нахмурились девицы, глядя друг на друга.

– Это не Ева ли со второго курса? – уточнила самая низенькая из них.

– Не знаю, они вместе с Ликой Лаврентьевой на одном потоке, – зачем-то ляпнула Гербер, тут же ругая себя за это, поскольку погибшая наркоманка могла учиться и на другом курсе.

– Да-да, точно она, – кивнула шатенка в страшных бифокальных очках. – А брат её на четвёртом курсе учится, вместе с нами.

– У них сейчас занятия? – обрадовалась Лавра столь быстрой находке. – Мне нужно им кое-что передать, это очень срочно.

– Ева вроде уже домой утопала, – охотно ответила низенькая, – она вечером на пересдачу придёт, а Елизар в столовой, у нас сегодня семинары с трёх начинаются.

– А как бы мне его узнать, я ведь ни разу не видела, – забеспокоилась отличница. – Я от ректора с важным поручением, мне нужно кое-что передать Лавриным.

– Да Елизар заметный такой парень, плечистый, высокий, волосы в белую полосочку, найдёшь, таких симпотных у нас мало, – махнула рукой «очкастая».

Интересно, с чего она сделала такой вывод? Под её описания идеально подходил Сергей Потапов, например. Но спорить Лавра не стала, поблагодарила девиц и поспешила в другой конец коридора, где из женского туалета вышла новая партия разодетых студенток. Гербер прошла мимо них и уже шагнула на лестницу, когда её остановил знакомый капризный голосок.

– Лаврочка, ты куда так несёшься?!

К ней вышла белокурая Анжела Брилова, разводя в стороны руки, чтобы по-дружески обнять знакомую. Лавра фальшиво улыбнулась, но всё равно чмокнула пассию Фанелина в щёчку – так было заведено у моделей. Анжела, как всегда, была хороша. Несмотря на холодную зиму, она цвела как орхидея. Да и её одежда подчёркивала все прелести фигуры: синий облегающий жилет вокруг белоснежной рубашки с поднятым воротником.

– Я тебя не заметила, – выдохнула Гербер, – без очков дальше носа ничего не вижу да ещё и тороплюсь ужасно.

– Пора уже забыть про эти совковые окуляры, нынче в моде цветные контактные линзы. Если хочешь, могу посоветовать одного очень классного специалиста в этой области… Слушай, а я ведь тебе вчера весь день домой звонила, – принялась возмущаться солистка группы «Гранда», махая руками. – И сегодня искала. Ты мне срочно нужна, просто жизнь и смерть…

– А что такое? – удивилась Лавра.

– Понимаешь, Ник у нас просто в бешенстве. Алина заболела, а на этой неделе, как назло, у «Гранды» сплошь очень важные выступления. Эта курва пива холодного напилась, вот и заработала себе гнойную ангину. Как теперь выступать без неё, просто кошмар! Вот я и подумала, может, ты заменишь её на время, совсем ненадолго, только на эту недельку? Очень прошу, у меня других достойных кандидатур нет, а ты такая лапочка, такая стройная и симпатичная…

– Анжела, но я не умею петь, – опешила отличница от такого неожиданного предложения. – И потом… я учусь, мне некогда.

– Лаврик, петь не надо, мы под фанеру выступаем. Будешь просто с микрофоном танцевать да губками двигать, в этом нет ничего сложного.

– Даже не знаю, получится ли у меня…

– Да получится, делов-то. В общем, я сегодня за тобой заеду где-то около пяти, о´кей? А в восемь мы выступаем в ресторане «Дельта-Пэлас».

– Сегодня??? Но я ведь даже танцев ваших не знаю… и песен…

– Всё будет нормально, я тебе покажу, что надо делать. Пожалуйста, ну, ради меня!

Брилова капризно надула блестящие губки и топнула. Проходящие мимо студенты с усмешкой бросали в их сторону косые взгляды, и Лавра была вынуждена согласиться, лишь бы та отстала от неё, иначе внука Лаврина ей точно не застать до начала следующей пары.

– Только я у Марины сейчас живу, знаешь, где это находится?

– То-то я к тебе прозвониться не могла, – повеселела Анжела, махая указательным пальчиком, который украшало чёрное кольцо. – Лады, только запомни – буду ровно в пять…

Вот повезло, так повезло. Ещё полгода назад Лавра и не мечтала о том, чтобы хоть как-то быть причастной к группе «Гранда». А теперь представилась возможность выступать в её составе на настоящей сцене!..

Хотя положительных эмоций Лавра от такой перспективы совсем не испытывала, пробираясь сквозь толпу молодых людей, которые заполонили столовую в ожидании обеда. Студенты мелькали тут и там, отчего глаза стали разбегаться в поиске нужного типажа. Тогда она начала спрашивать у каждого встречного, где здесь может находиться неведомый Елизар. Некоторые разводили руками, кто-то указывал на другой конец столовой, третьи утверждали, что он и вовсе уже ушёл. Однако фортуна сегодня была явно на стороне Лавры, и парень, подходящий под описание своих сокурсниц, наконец-то показался за небольшим столиком в окружении троих товарищей.

Когда Лавра приблизилась к ним, все четверо подняли на неё весёлые взгляды. Появление черноволосой девушки с яркой внешностью заставило их улыбнуться, но кокетничать с ними у неё не было ни времени, ни желания.

– Ты и есть Елизар Лаврин? – уточнила Гербер, указывая на красавца с мелированными волосами.

– Ну допустим, – отозвался он, гордо поглядывая на ухмыляющихся друзей.

– Мне нужно с тобой поговорить, – в требовательном тоне сказала девушка.

– А это не может подождать, мы вообще-то обедаем, – сообщил Лаврин, потирая гладкий подбородок.

– Вообще-то, – осекла его Лавра, – это касается тебя и твоей сестры… И твоего деда.

Лицо Елизара побледнело, улыбка мигом испарилась, и он с тяжёлым вздохом поднялся со стула. Довольная собой, Гербер зашагала в направлении выхода, подбирая слова, чтобы как можно деликатнее объяснить этому четверокурснику о грозящей ему опасности. Лишь бы он не принял её за сумасшедшую.

Второй этаж пустовал. Поэтому Лавра могла спокойно побеседовать здесь с внуком профессора Лаврина.

– Так я не понял, про что ты там начала болтать? – усмехнулся тот.

– Фамилии Бальваровский и Стреглов тебе ничего не говорят? – деловито переспросила брюнетка, вглядываясь в его бледное лицо.

– Неа, – усмехнулся Лаврин. – А кто это такие?

– Те, из-за кого тебе и твоей сестре может грозить опасность. Слышал о последних убийствах студентов с твоего факультета?

– Че?… – нахмурился Елизар.

– С твоего факультета уже умерли несколько человек.

– А разве их убили? Вроде говорили, что…

– Говорят многое, но не всему стоит верить. Их убили, всех троих, я это точно знаю. И аналогичным образом могут разделаться с тобой и твоей сестрой.

– Да кто ты вообще, что за фигню тут несёшь?! – возмутился четверокурсник.

– Вспомни фамилии тех ребят. У Лики, у Насти и Коли…

Парень задумался и начал теребить затылок.

– У Лики не знаю, я с ней не контачил. Колян такой шарамыжка был, его фамилия Лавраткин. А у Настюхи тоже какая-то фамилия, на уме вертится…

– Лаврова, – помогла ему Гербер.

– Да, точно Лаврова.

– А моё имя – Лавра. Тебе не кажется странным такое совпадение?

Елизар вновь нахмурился, теребя осветлённые волосы.

– Убийца преследует тех, чья фамилия созвучна с моим именем, понимаешь? – поведала выпускница.

– А я-то здесь причём? – в очередной раз поразил он её своей «сообразительностью».

– Твоя фамилия – Лаврин! Твой дедушка, Григорий Демьянович, в последнее время изучал князя Бальваровского. Ты вряд ли знаешь, но летом обнаружили сокровища этого человека, которые потом археолог по фамилии Стреглов похитил из музея.

– А, деда чё-то такое рассказывал, – пришёл в себя тугодум. – И чё, ты же про Лику с Коляном что-то болтала?

Поведение Елизара удивляло Лавру до крайности. Теперь ей становилось понятно, почему Витафьев так нелестно отзывался о родственниках Лаврина.

– Мне кажется, что кто-то решил извести всех причастных к этому делу. Троих студентов они уже убили, а следующим можешь стать ты или Ева, потому что ваш дедушка проводил исследование сокровищ и изучал личность этого самого Бальваровского. Возможно, ты посчитаешь меня тронутой, но подумай, отчего произошло столько смертей всего за две недели. Причём Лика и Коля умерли якобы от передозировки наркотиков. Скажи, раз ты общался с Лавраткиным, он действительно употреблял наркотики?

– Откуда мне знать… Все травкой балуются, и что с того?..

Это прозвучало так, будто марихуана или анаша нечто вроде пива или семечек.

– Коля умер от шприца, ему ввели слишком большую дозу. Милиция, может, и посчитала такое случайной смертью, но я знаю, что всё это далеко не так.

– Слушай, ты, как тебя там… Лавра! Мне по фигу твои шизоидные предположения. Ты же та самая, с истфака, придурковатая, которая недавно пустила перцовый газ и сорвала нам пары.

– Хочешь сказать, я всё выдумала?! – возмутилась девушка.

– Давай не будем, а?.. Лика той ещё наркошей была. А Колян, может быть, тоже, он любил всякие такие штучки… А уж про сокровища эти не гони! Тем более деда давно парализованный лежит в диспансере.

– Из-за чего его так перехватило? Уж не узнал ли он какую страшную тайну?! Или, может, он тоже понял, что ему и его родственникам грозит опасность?!

– Ты дура ваще, что ли??? – рассвирепел Елизар и оттолкнул её от себя. – У тебя крыша конкретно едет, врубаешься!

– Я всего лишь предупредила тебя об опасности…

– Да отвали, а! – Парень дёрнулся с места, размахивая руками. – Мне твои предупреждения на хрен не сдались!..

Дальше он разразился матом, и Лавра окончательно убедилась в бессмысленности своей затеи. Внук Григория Демьяновича упорно не желал ничего слушать, посылая её туда, где солнце не светит. В итоге, ей пришлось отступить.

Покидала Гербер университет в сквернейшем настроении. Она рассчитывала, что с помощью Елизара получит рукопись Григория Демьяновича и сможет основательно изучить её, дабы побольше узнать о князе Бальваровском. Но, увы, она потерпела фиаско, и осталось лишь молча злиться на тупость Лаврина.

«Ну и пусть себе харахорится, ему же хуже, его убьют первым, а не меня», – думала брюнетка, ожидая возле пустынного крыльца джип Володи. Вообще-то, он должен был уже подъехать, но водитель Холодовых явно задерживался. Может, он забыл, во сколько следует забрать Лавру? С другой стороны, он вполне мог задержаться в пробке. Не всегда же удаётся вылезти из автомобильных заторов с его профессиональной лёгкостью. Поэтому Гербер решила немного постоять, тем более шуба, одолженная у Екатерины Львовны, сегодня прекрасно согревала тело.

Что-то не получалось у Лавры с расследованием дела Бальваровского. Что теперь делать, к кому идти, кого искать?.. Рассказ доцента Витафьева, конечно, о многом ей поведал, но что дальше? Хотя можно ещё попробовать сходить к Еве Лавриной. Кто знает, вдруг она окажется рассудительнее своего безмозглого братца.

Взглянув на часы, Лавра поняла, что сегодня навестить внучку парализованного профессора ей не удастся. В пять за ней должна заехать Анжела, и весь вечер, скорее всего, уйдёт на кривлянья в богемном ресторане «Дельта-Пэлас». О, это было одно из тех заведений, где чашечка чая стоила как приличный обед в кафе.

Джип Володи всё не появлялся, а ждать его дальше ужасно не хотелось. Лавра поглядела по сторонам и зашагала в сторону автобусной остановки.

Вдруг сзади что-то заскрипело, и брюнетку обдал свет ярких фар. Она быстро рванула влево, и мимо неё промчался затонированный автомобиль неведомой марки. Машина проехала несколько метров вперёд, развернулась и вновь двинулась на отличницу. Лавра заметила, что за рулём сидит какая-то незнакомая ей девица, и отпрыгнула к тротуару, не понимая, что за игры устроила эта ненормальная прямо на университетской стоянке. Та остановилась у заметённых деревьев, показала высунутый из окна средний палец руки и на прежней скорости умчалась отсюда прочь. Гербер прислонилась к фонарному столбу с болью в сердце. Её только что пытались задавить…

* * *

Вечер наступил на удивление быстро. А может, на это сказалась декабрьская темень, которая овладела городом на пару со стужей. В квартире Холодовых стояла тишина. Лишь повариха что-то усердно кромсала одним из тех японских ножей. Лавра по-прежнему размышляла об инциденте на университетской стоянке. Что это вообще было? Её пытались убить или просто какая-то дурочка не справилась с управлением?.. В последнее верилось с трудом. Хотя, может, это была какая-нибудь хулиганка, которая любит прикалываться над пешеходами?..

Екатерина Львовна укатила к Марине, а после больницы собиралась к кому-то в гости. Глеб Валентинович не появлялся с самого утра, да и вечером у него намечалась какая-то важная встреча. Вот Володя всё же соизволил позвонить, чтобы узнать, не вернулась ли студентка с учёбы. «Надо же какой заботливый, – съязвила Лавра про себя, – мог бы и не задавать такой глупый вопрос». Каким образом она окажется дома, если он за ней не заехал? Причём этим воспользовалась какая-то сумасшедшая, едва не сбив отличницу на своём автомобиле. Ну да ладно, времени в обрез, а ещё надо принять душ.

К моменту, когда заявилась Брилова, Гербер как раз разгружала свою сумочку от лишних тетрадей. Впрочем, косметику тоже брать не пришлось. Анжела заверила, что их гримируют стилисты. Да, такую роскошь и не все именитые звёзды могут себе позволить, а какая-то провинциальная девчачья группа уже имеет в своём штате целый отряд имиджмейкеров. Но настроение всё равно было не ахти, а ведь впереди первый вечер на сцене.

Поскольку никто из Холодовых дома так и не объявился, отпрашиваться на самостоятельную прогулку не пришлось. К тому же Лавра уходила не одна, а со знакомой. В конце концов, кроме офиса группы «Гранда» и ресторана, наверное, не придётся никуда заезжать, а значит, Глебу Валентиновичу бояться абсолютно нечего.

– Сегодня работать будем немного, всего лишь час, – сообщила Анжела график предстоящего выступления. – Ник решил, что долго запрягать нас пока не стоит, всё же и ты новичок, и мы умаялись после съёмок нового клипа…

– Ух ты, у вас новый ролик!.. Где на этот раз снимали? – полюбопытствовала Лавра, глядя на мелькающие за окном машины тёмные улицы.

– Слава богу, не на природе. Девчонки и так не в себе после летнего аттракциона на реке… Теперь всё, как всегда, в тёпленькой простенькой студии. Мы давно уже ничего не выпускали, а ведь собираемся выходить на общероссийский уровень, будем выступать наряду со звёздами первой величины.

– Серьёзно?

– Да, – гордо подтвердила Брилова. – Хватит, сколько можно в затхлой провинции прозябать, пора показать себя на всю страну, у нас и программа нынче классная.

– А песни у вас те же?

– Нет, сейчас модно под «Хаус» подделываться. Я сама не в восторге от такого репертуара, теперь ведь просто так не постоишь с микрофоном. Надо там прыгать, вертеться, в общем, подвижно себя вести на сцене.

– А я смогу?

– Сможешь, ты гибкая. У нас общего танца нет, каждый скачет по-своему, но не выделывайся уж, как муха на стекле. Старайся войти в ритм, руки изредка поднимай и губами на припевах шевели.

– Я слов не знаю.

– Да кому ты нужна с этими словами?.. Стой себе с микрофоном да вид создавай, будто изо всех сил поёшь. Научишься, сейчас вот потренируемся в офисе, пока костюмы привезут. Солируем в основном я и Анька Десницына. У Кристины голос так себе, она тоже припевочку изображает.

Офис, который обычно имеет каждая уважающая себя звезда, в действительности представлял старенькую трёхкомнатную квартирку в доме постройки прошлого века. Даже Лавре, как любительнице архитектуры, он не пришёлся по вкусу: слишком заброшенным казался его фасад да и подъезд едва отличался от строений, в которых довелось покататься на обледенелой лестнице в Вольске. Кроме них, в «офис» заявились две пожилые женщины, с радостью встретив новенькую участницу «Гранды».

Пассия Фанелина тут же повела подругу в просторную комнату, где им предстояло позаниматься под музыку. Здесь имелось несколько зеркал высотой с человеческий рост.

Поначалу Лавра даже испугалась, настолько резкими показались ей звуки новых песен «Гранды». Но, спустя несколько минут, она поняла, что ритм практически не отличается от того, что крутят сегодня в клубах.

Подоспевший к семи вечера Ник – тучный мужчина с противным засаленным хвостиком на затылке – пришёл в восторг при виде черноволосой Лавры, кружившей вокруг зеркал на пару с эффектной блондинкой. Когда подтянулись остальные участницы – шатенка Анна и брюнетка Лена, им подали костюмы.

При виде наряда, в котором предстояло танцевать весь вечер, Лавре сделалось плохо. Сценическая одежда представляла из себя узенькие чёрные трусики, которые надлежало натянуть поверх порванных колготок. Но если ноги хоть как-то были прикрыты, то грудь едва умещалась в каком-то кожаном ошейнике, из которого выпирали весьма острые шипы.

Нацепив на себя всё это безобразие, Гербер увидела в зеркалах танцевального зала отнюдь не перспективную выпускницу исторического факультета, а какую-то начинающую мазохисту, сошедшую с экранов порнофильма. И хотя причинные места были немного, но прикрыты, она чувствовала себя неловко в таком странном наряде. Подумать только, ведь в нём ещё нужно плясать перед зрителями! Если кто из знакомых будет сегодня в «Дельта-Пэлас», Лавра просто сгорит со стыда.

Остальные же девушки казались даже счастливыми. Наверное, на сцене можно вообще надевать всё, что заблагорассудится. Взяв за оправдание такой аргумент, Лавра стала успокаиваться и села к визажисту, который принялся покрывать её лицо густым слоем всяких кремов, помад, теней и румян. Словом, к моменту отправки в элитный ресторан, отличницу трудно было узнать, что, с одной стороны, даже хорошо на случай, если в «Дельта-Пэлас» появится кто-нибудь из её сокурсников.

Ресторан располагался в центре города, но был построен так, что с улицы его мало кто мог заметить. Вывеска привилегированного заведения поражала своей формой. Скорей всего, дизайнеры «Дельта-Пэлас» старались сотворить клетку, внутри которой мигали неоновые буквы. Однако Лавре это изобретение больше напоминало упавшие с крыши металлические поручни, чудом не разбившие хрупкие зелёные лампочки.

Внутри уже гремела музыка, но заглянуть в зал красавицам из «Гранды» не удалось. Прямо со входа, где их встретили двухметровые амбалы в смокингах, девушек повели извилистыми коридорами куда-то наверх и там оставили на несколько минут. Это время ушло на поправку причёсок и сползающих с груди корсетов.

Анжела смотрелась просто великолепно, напоминая даму-вамп с чёрными сверкающими губами, пушистыми фиолетовыми ресницами и в откровенном наряде. Хотя и Лавра ненамного отличалась от неё, изучая здоровенный микрофон. С такой дубинкой можно было не беспокоиться о движении губ, из-за него всё равно никто не увидит её рта.

– Так, девчонки, сначала пляшем под «Я его любила», – начала напоминать Брилова ход выступления, всё время убирая с Гербер всякие недостатки – загнувшиеся колготки, торчащую в сторону прядку, белую ниточку на животе и так далее. – Потом «Кровь и песок», «Вазелин», «Причини мне нежность», «Рука в руке», «Папик» и напоследок «Растерзай».

Да, названия композиций впечатляли. Куда же подевалась вся конфетно-ванильная сладость группы? Неужели можно так круто отойти от образа романтичных девиц, сошедших с бежевых облаков?..

– Нога болит, – заныла Лена, оглядывая здоровенные каблуки, на которых Лавра никогда раньше не умела ходить, – и вообще, я сегодня не выспалась.

– Не хнычь, думаешь, мне лучше, – рявкнула в ответ на её жалобы Аня, выглядывая в коридор. – Вчера с Артуром всю ночь в «Монреале» водку глушили, и ничего, пока могу стоять.

Гербер лишь диву давалась от таких подвигов, прокручивая в голове последовательность песен. Она плохо запомнила их ритмы на слух, так как те мало чем отличались друг от друга.

– Лавра, – вернулась к ней Брилова, – не нажимай ничего на своём микрофоне, а то случайно включишь его и будешь сопеть как бульдог.

Наконец, щупленькая женщина в элегантном белом платье попросила их на выход, и девушки затопали здоровенными каблуками по паркетному полу. Спереди доносились аплодисменты и фанатичные посвистывания публики, отчего Лавра вновь почувствовала себя неуверенно. Ещё хуже стало на самой сцене, объятой ярким сиреневым светом. Огромный зал «Дельта-Палас» переливался бирюзовыми лучами. Там мелькали заинтригованные лица людей, которые с визгом встречали местных звёзд.

Певицы разбрелись по сцене под первые аккорды песни. Анжела встряхнула головой, и её светлые кудри красиво рассыпались по обнажённым плечам. Она стала петь под громкую фонограмму, выйдя ближе к посетителям ресторана, которые тут же потянули к ней руки. Брилова причудливо изогнулась, поразив Лавру своими акробатическими способностями. Надо же, а в жизни она казалась такой неповоротливой и слабой. Но на этом блондинка не остановилась. Когда в фонограмме возник мягкий голос Ани, она принялась корчиться на полу и садиться на шпагат.

Гербер вспомнила про припев и вовремя подвела микрофон к губам. Во мгле светомузыки глаза зрителей сверкали, как светлячки во тьме июльской ночи. Позабыв про комплексы, Лавра покрутилась на месте, повторила приём белокурой солистки с волосами и посмотрела на ближайших к сцене парней, которые с ухмылками наблюдали за ней.

Тем временем Анжела стала прыгать и изображать крик. Лена, видимо, решила не рисковать из-за больной ноги и двигалась спокойно, всё время трогая оголённое бедро. Аня швырнула в публику какую-то цветастую вещицу, отчего люди в очередной раз восторженно заревели. На этом первая баллада с названием «Я его любила» закончилась.

Анжела заговорила с залом, спрашивая про настроение. Лена широко улыбалась, утирая со лба капли пота, проступившего сквозь плотный слой тонального крема. Раздался оглушительный вой бас-гитары, возвестивший начало следующей композиции, под которую пришлось выделываться не меньше первой.

На чётвёртом треке Лавра ощутила усталость. Вроде она и не слишком старалась, как, например, Брилова и её подруги, но всё равно заметно подустала, поэтому решила двигаться менее активно. Однако песня с экзотическим названием «Причини мне нежность» длилась слишком долго, целых восемь минут.

Глядя на пританцовывавшую Лену, внутри открылось второе дыхание, и Гербер продолжила замысловатые па, шепча в микрофон текст песни. Зрители же нисколько не унимались. Большинство из них стояли возле сцены, но нашлись и такие, кто предпочитал смотреть концерт, сидя за столиками. Глаза, привыкшие к полумраку, определили, что в ресторане было три сквозных этажа, с которых на извивающихся красавиц смотрели несколько десятков людей. Наверное, сегодня здесь проходила какая-нибудь корпоративная вечеринка.

Внезапно свет погас, и всё погрузилось во тьму. Следом перестала орать фонограмма, а в воздухе возник неприятный кислый запах. Вдруг наверху что-то громко затрещало, сопровождаясь белыми искрами, совсем как на спасительном шокере. Испуганная толпа ахнула и отвалила назад к столикам. Что-то громоздкое со скрежетом и искрами рухнуло прямо на сцену, едва не задев Лавру.

Странный запах моментом испарился, и в зале вновь загорелся свет. Гербер прижалась к холодному столбу, не понимая, что происходит. Но глаза мигом увидели причину всеобщего беспокойства. На сцене, прямо на том самом месте, где только что плясала черноволосая студентка, валялся дымящийся софит, который каким-то образом откололся от потолка. Девушки растерянно смотрели на упавшую лампу, а зрители подозрительно зашептались. На сцену вышел высокий мужчина в костюме и при галстуке и стал что-то бубнить поражённой публике. Часть людей отправилась к своим столикам. Лавра же продолжала прижиматься к колонне.

– Ничего страшного, наши техники в одно мгновенье устранят неполадку, и мы будем вновь наслаждаться великолепной группой «Гранда», – успокаивал всех мужчина в галстуке, и толпа одобрительно засвистела. – Сейчас же давайте проведём конкурс. У всех у вас имеются билеты с номерами, которые вам раздавали наши служащие…

– Браво, браво, Гербер, – послышалось вдруг со стороны, и отличница невольно повернула туда гудящую голову.

В первые секунды её пробрал очередной шок – настолько сильным оказалось впечатление от неожиданной встречи. Прямо у основания сцены поблёскивали зелёные глаза Рафаэля Бергетовича. Он ехидно улыбался, изучая студентку похотливым взглядом с головы до ног. От столь близкого внимания к себе Лавра почувствовала неловкость и захотела спрятаться от мужчины за колонну.

– Как давно Вы занимаетесь этим, Гербер? – начал атаковать Суровкин, держа в руке объёмный стакан не то с водой, не то с чем-то покрепче. – Не удивительно, что в учёбе Вы не столь сильны…

Остальные девушки были заняты каким-то конкурсом и нисколько не вспоминали о своей новенькой танцовщице. Зрители тоже заинтригованно уставились на сцену, где Анжела доставала из стеклянного куба завёрнутые бумажки с номером победителя.

– Я выступаю сегодня в первый раз… заменяю заболевшую подругу, у неё ангина, – оправдалась Лавра, снова обернувшись на заносчивого преподавателя. – А Вы-то здесь что делаете, в этом злачном месте?

– Представьте себе, Гербер, приглашён начальством «Кворума» на ужин, – едко ответил Рафаэль Бергетович и выпил немного из своего стакана. – Значит, Вы от чистого сердца помогаете драгоценным друзьям. Ну-ну, иного ответа я и не ожидал. У Вас, кстати, весьма недурно получается. Такое ощущение, что Вы занимаетесь этим с пелёнок.

Естественно, ядовитый Суровкин преследовал цель вывести её из себя, но Лавра молча переносила его словесные удары. Да и чему возмущаться, он был по-своему прав. Она ведь с самого начала не видела ничего хорошего в предложении Бриловой. Но впереди оставались всего четыре песни, и потом можно сбежать отсюда.

– Что же Вы здесь стоите? – решила Гербер хоть как-то кольнуть мужчину. – Оставили начальника без своего уютного общества, а он, наверное, в Вас сильно нуждается.

– Всё, что от меня сегодня требовалось, я выполнил и теперь могу предаться развлечениям. Или у Вас, как у большинства студентов, есть твёрдое предубеждение, что преподаватели не имеют права на человеческий отдых?

– Нет, как раз наоборот, очень наслышана о Ваших способах проведения досуга. Как оказалось, в действительности Вы тот ещё бабник.

Бледное лицо Суровкина нисколько не изменилось. Он по-прежнему злостно ухмылялся.

– Вы в курсе, Гербер, что звёзды светят ночью? – вдруг спросил Рафаэль Бергетович и весьма подозрительно прищурился. При этом его улыбка стала ещё более шаловливой.

– Не поняла… – нахмурила красавица тоненькие бровки.

– Я знаю, чем Вы занимаетесь, Гербер, – всё в такой же манере принялся пояснять мужчина, – Оказывается, Вас интересуют похищенные сокровища.

– О чём Вы? – напряглась девушка.

– Поговорим об этом в университете…

Впрочем, продолжить беседу не позволил концерт. Отдохнувшие за время перерыва девчата вновь резво запрыгали под рёв очередной песенки, и Лавре пришлось изображать танец. Правда, на этот раз её движения были скованными. Во-первых, она с опаской поглядывала наверх, чтобы оттуда опять что-нибудь не рухнуло. А во-вторых, на неё внимательно смотрел Рафаэль Бергетович. Странными ухмылками и качанием головы он просто выводил Лавру из себя. В общем, получить удовольствие от дальнейшего выступления ей не удалось, как бы она ни старалась не думать о преподавателе. Поэтому к окончанию концерта настроение съехало к нулю. Покидая сцену, на которую восторженные зрители бросали живые цветы, она ещё раз встретилась взглядом с Суровкиным, и тот даже помахал ей на прощание рукой. Что он имел в виду, упомянув сокровища Бальваровского?

Кроме Гербер, все остальные участницы «Гранды» пребывали в весёлом расположении духа, прижимая к груди подаренные поклонниками букеты. Аня любезно поделилась с Лаврой частью ароматных цветов, но это не прибавило ей настроения. Анжела, заметно ослабшая от своих буйных плясок, едва войдя в гримёрку, тут же бросилась названивать кому-то по сотовому телефону. Лена перестала хромать, разглядывая преподнесённую кем-то зелёную бутылку «Мартини». Лавра посмотрела на своё перемазанное лицо, надеясь где-нибудь смыть надоевшую косметику, но тут же лоб в лоб столкнулась в дверях с красным, как хорошо проваренный рак, Глебом Валентиновичем.

Отец Марины был вне себя от ярости. Его губы подрагивали, а глаза, как у взбешённого быка, смотрели сквозь надвинутые рыжие брови.

– Вы… здесь??? – единственное, что смогла вымолвить Гербер, тут же прикрываясь одолженным у Ани полотенцем.

– Да! И ты, я вижу, тоже! – парировал мужчина, без церемоний схватил её за запястье и вытащил из гримёрки. – Как это всё понимать???

Он обвёл рукой её нелепый наряд и размалёванное, как у клоуна, лицо.

– Ты хоть отдаёшь себе отчёт?!! – не умолкал разгневанный Глеб Валентинович. – Всё же Катя была права, ты окончательно спятила!..

– Но что я такого сделала? – попробовала защититься девушка, искоса поглядывая на служащих ресторана, которые с интересом наблюдали за их ссорой.

Глеб Валентинович угрожающе сжал кулаки.

– Радуйся, что ты не моя дочь, иначе бы я тебе так врезал, полгода бы потом в зеркало боялась заглянуть, – прошипел господин Холодов, заметив скопившихся возле них любопытных официантов и охранников. – Даю тебе три минуты на сборы, жду в машине!.. – С этими словами он резко развернулся и грозно направился к зевакам. – А вы чего тут столпились все! Что, работа закончилась?!

Люди поспешили ретироваться. Лавра, понимая, что влипла в новый скандал, зашла обратно в гримёрку за вещами. Ох, чувствовало сердце, достанется же ей от строгого отца Марины по первое число.