Экипаж остановился у церкви Сен-Джордж. Мы расплатились с кучером и отпустили его. Шпиц колокольни терялся в тумане. Несколько сточных желобов нависли над нами, будто наблюдая за каждым нашим шагом. Действительно, нужно иметь вескую причину, чтобы прийти в подобное место. Одолеваемые внезапным любопытством, мы толкнули тяжелую дверь, которая издала зловещий скрип. Затхлый запах свечей и ладана наполнял ледяную атмосферу храма. Здесь было холоднее, чем снаружи. Наше дыхание, казалось, застывало, едва сорвавшись с губ. Мы бесшумно шли по главному проходу. Холмс заметил вход в ризницу и пошел в противоположную от него сторону.

Спустя мгновение мы увидели маленькую старушонку, внешность которой полностью соответствовала описанию, данному моим другом. Несмотря на то, что было очень темно, она заметила нас и обернулась. Ее лицо скрывала черная вуаль, как будто она носила траур.

– Хвала Господу, вы пришли! – прошептала она едва слышно.

Мы присели рядом с ней на скамеечку для молитвы, полностью обратившись в слух.

– Кто из вас мистер Шерлок Холмс? – спросила она, вздохнув.

Мы представились. Она успокоилась и стала говорить низким голосом, уткнув нос в молитвенник.

– Из приюта исчезли пятеро сирот. А с тех пор, как повесился Маллиган…

– Кто такой Маллиган? – спросил Холмс. Могильщик. Юродивый, он копал могилы по просьбе прихода. Также он был подручным господина аббата. Он любил господина аббата. Он был готов сделать для него все.

– Почему вы боитесь аббата Пола Мередита?

Старушка вздрогнула.

– Тише вы, несчастные, нас могут услышать. Но… как вы узнали?

– Просто сделал такой вывод. Вы подозреваете аббата в чем-то, не так ли?

Святоша несколько раз перекрестилась.

– Господин аббат бывает иногда слишком строг.

– Какая связь между исчезнувшими детьми и аббатом?

– Он… их очень любил.

Ее слова едва можно было различить, будто она хотела поскорее забыть то, что только что произнесла.

– Что вы имеете в виду? – продолжал Холмс. Старушка поднялась и несколько раз торопливо перекрестилась.

– Я больше ничего не знаю, мистер Холмс. Да поможет вам Бог победить сатану.

И она ушла, прихрамывая – в точности так, как предсказывал Холмс. Ее торопливые шаги затихли сразу после того, как раздался жалобный скрип входной двери.

– Ну и чего мы этим добились? – спросил я у Холмса. – Она страшно боится. А ведь наверняка могла бы рассказать нам намного больше.

– Я считаю, что мы узнали очень много, Ватсон. Вы видели, с какой скоростью она покинула нас, как только мы стали расспрашивать ее об аббате? Из ее поведения мы узнаем намного больше, чем из самых продолжительных дискуссий. Необходимо навестить этого Пола Мередита.

Ночь вступила в свои права. Густой ледяной туман завладел городом. Случайный прохожий объяснил, как пройти к дому аббата: направо до перекрестка, первый поворот направо, а потом второй налево. Заблудиться невозможно. Идти всего пять минут.

Проплутав три четверти часа в густом тумане, мы наконец нашли дом аббата. Холмс несколько раз постучал молоточком.

Церковные часы пробили девять, когда аббат открыл нам дверь. Он был высокого роста, сухого телосложения, немного сутулый. Его глаза, как две жемчужины, сверкали на напряженном лице. Тонкие бледные губы делали его шероховатое лицо на редкость выразительным. Мужчина был явно настороже.

– Кто вы? Что вам надо?

– Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой товарищ доктор Ватсон. Мы исследуем дело об исчезновении пяти сирот из ордена вашего высочества.

Холмс мог говорить с большим апломбом, когда это было необходимо. Дверь широко распахнулась. Выражение лица аббата сменилось на прямо противоположное. Голос зазвучал чрезвычайно приветливо.

– Простите мне мою подозрительность, господа, но ввиду всего, что сейчас происходит… Добро пожаловать. Я от всей души надеюсь, что вы как можно скорее разгадаете эту загадку и развеете страхи моих прихожан.

Пол Мередит проводил нас в гостиную, обставленную ветхой и скудной мебелью. В центре комнаты возвышался аналой, на котором лежала библия. Никаких украшений, никакой показухи. Распятие на белой стене.

– Вам известно, что толкнуло несчастного Маллигана на самоубийство? – не мешкая, спросил Холмс.

– Нет, не известно, Казалось, будто он чего-то страшно боится. Я не мог даже подойти к нему. Это шок для меня. Но почему вы спрашиваете меня об этом?

Холмс сделал таинственный жест.

– Мы ведем расследование этого дела. Какие отношения связывали вас с мальчиком?

– Я взял его под свою опеку. Я помогал ему всем, чем мог. Он отвечал мне взаимностью. Его отношение ко мне было искренним и лишенным всякого расчета.

– Когда вы в последний раз видели мальчика, который исчез вчера?

– Он служил во время мессы по случаю кончины одного из наших прихожан. Он пел в хоре и исчез в конце церемонии. Я это не сразу заметил.

Пол Мередит указал на два стула.

– Присядьте, господа, так нам будет удобнее беседовать.

Холмс не принял его приглашения.

– Это вовсе не обязательно. Я всего лишь задам вам несколько вопросов. Что обычно происходит после религиозной церемонии?

Аббат, казалось, был сбит с толку.

– Гроб заколачивают и опускают в землю.

– Кто этим занимается?

– Маллиган.

– Где заколачивают гроб?

– В ризнице, разумеется.

– Мальчик мог уйти из церкви никем не замеченным?

– Нет. Здесь всего два выхода: ризница и главный вход. При входе раздается звон колокольчика. Его бы обязательно увидели, тем более в его платье.

– Значит, мальчик мог уйти только из ризницы. Вы спрашивали Маллигана?

– Я его не видел. Он исчез сразу после того, как заколотил гроб. Некоторое время спустя после церемонии мы обнаружили его в его комнате. Он повесился.

Холмс направился к двери.

– Одевайтесь, мы выходим!

– У вас есть сомнения?

– Нет, теперь мне все ясно.

Он обернулся к аббату:

– Вы можете проводить нас на кладбище?

Вооружившись лампами, мы через несколько минут пришли на кладбище. Мои нервы были натянуты, как струны. Внезапный вопль прорвал тишину и заставил меня остолбенеть от ужаса. Инстинктивно я схватил руку моего друга. Он изумленно посмотрел на меня.

– Возьмите себя в руки, старина! Вы что, испугались этой несчастной совы? То, что вы вскоре увидите, будет гораздо страшнее.

Туман придавал кладбищу призрачный и устрашающий вид. Из тумана то там, то здесь выплывали кресты. Такие места известны своей ужасной неподвижностью, тишиной, которая внушает ужас и непостижимость. Мое тело охватила сильная дрожь, которую я не в силах был унять. И не только холод был тому причиной. Все мое существо сжалось от дурного предчувствия и отказывалось смотреть на то, что предстояло увидеть.

Холмс повернулся к аббату.

– Вы знаете, где Маллиган хранил инструменты?

Пол Мередит иссохшей рукой указал перед собой.

Мой друг исчез в тумане. Через несколько мгновений он вернулся с двумя заступами и протянул один из них мне.

– Держите, Ватсон! Немного физической работы поможет вам согреться. Вы весь дрожите.

Он повернулся к аббату, лицо которого при свете лампы было бледнее воска.

– Где самая свежая могила?

– Что… что вы собираетесь делать, мистер Холмс? – пробормотал аббат.

– Заставлю говорить мертвых.

Аббат перекрестился и проводил нас к холмику из свежей земли, на котором возвышался простой крест, еще не покрытый мхом. Холмс уперся и повалил крест.

Лицо Пола Мередита исказилось.

– У вас нет на это права. Это противоречит всем религиозным принципам.

– Возможно, но это отвечает нуждам моего расследования.

Аббат внезапно взмахнул распятием в сторону Холмса:

– Vade retro, satanas! Осквернитель! Это надругательство! Вы… вы…

Его голос стих, когда раздался первый удар заступа о грязную землю.

Спустя полчаса изнурительной работы нам удалось извлечь гроб из его топкого и грязного обиталища. Аббат, мертвенно-бледный, дрожа, стоял на коленях на голой земле и неслышно возносил к небу молитвы, истово покрывая себя крестными знамениями. Его руки дрожали, лицо искажала гримаса ужаса.

Холмс смахнул землю с крышки гроба. Мы увидели перевернутый крест. Мои ноги подкосились. Холмс откинул крышку гроба, работая заступом, как рычагом. Я отвел глаза, боясь увидеть зрелище, которое не в силах буду перенести. Холмс поднес к гробу лампу.

– Ватсон! Идите сюда! Это ужасно. Еще хуже, чем вы себе представляли.

Я собрал все свое мужество, чтобы посмотреть на жуткое содержимое гроба. Мои ноги вдруг перестали чувствовать землю, а рассудок что-либо воспринимать.

Я лежал на земле. Холмс склонился надо мной. Заметив, что я очнулся, он убрал руку.

– Простите меня за эти несколько пощечин, Ватсон. Я был вынужден прибегнуть к ним, ведь вы потеряли сознание. Вы увидели это, – добавил он, указав на раскрытый гроб.

Я по-прежнему был в шоке и не мог говорить. О да, я видел это! Ребенок, одетый в платье мальчика из церковного хора, с кляпом во рту, со связанными руками и ногами, был привязан к старцу с зеленоватой, разложившейся кожей. Было непросто стереть из памяти эту отвратительную картину.

Наконец я смог подняться. Аббат склонился над гробом, как птица, принесшая зловещее предзнаменование. Он неслышно бормотал молитвы, будто потеряв разум.

Холмс извлек ребенка из гроба и внимательно осмотрел его.

– На теле нет ни единого повреждения. Он даже не был отравлен, это было бы видно по выражению лица. Рот заткнули кляпом, чтобы он не кричал. Руки и ноги связали, и он не мог пошевелиться. Ужас и сейчас можно прочесть в его глазах.

Холмс выдержал небольшую паузу.

– Этот несчастный ребенок был погребен заживо.