Почему это так тяжело? Почему нужно столько времени и сил, чтобы найти того, кто позволит тебе почувствовать себя совершенством, кто без тени брезгливости поможет тебе, когда тебя выворачивает наизнанку после бурной ночи, кто не станет ворчать, если ты пригласишь подружек посмотреть слезливую мелодраму, и кто пару раз в неделю способен порадовать тебя обедом собственного приготовления? И почему по истечении пятнадцати лет со дня сексуального пробуждения (которое перемежалось с засыпанием) я пришла к выводу, что единственный способ удержать у себя в доме мужчину – это надеть на него кандалы и приковать цепями?

Мне пришлось переместить Джейсона в ванную комнату. Должна признаться, я сделала это, не спрашивая его согласия.

Я не понимаю, почему милосердный Господь в своей бесконечной мудрости населил планету мужчинами и женщинами и при этом рассеял хороших людей между дурными, так что у хороших нет никакой возможности найти друг друга. Вряд ли, когда я умру и попаду к Господу в офис, мне будет приятно узнать, что свыше мне был предназначен некий Ван-Линь Парк, старший инспектор системы энергоснабжения в Пекине. И, если бы я, повинуясь смутному влечению, но без особых на то причин отправилась в Китай, мы были бы бесконечно счастливы, воспитывая выводок очаровательных американо-азиатских детишек, жили полной и яркой жизнью и умерли в глубокой старости.

Ладно, с Богом я разберусь потом. Пока мне нужно решить, что делать с парнем, который возомнил Богом себя.

Утро началось как обычно со звонка мамули. За упорство она заслужила пятерку с плюсом. Она безжалостна и неотвратима, от нее невозможно укрыться, она как библейская туча саранчи, что налетела на ничего не подозревающих египтян, которым ничего не оставалось, как, трепеща от ужаса, прятаться под кроватью. Однако саранча, по крайней мере, делала свое черное дело без посторонней помощи.

В половине девятого раздался звонок в дверь. Я была еще в ночном белье – футболка за колено, которую я ношу добрый десяток лет, и малопривлекательные, но очень удобные панталоны, – к мальчикам я собиралась спуститься не раньше девяти. Ночь выдалась нелегкая, и я решила, что надо дать им время обдумать случившееся.

Я открыла входную дверь, и дверной проем тут же заполнила гигантская гроздь воздушных шаров. Я попыталась выглянуть наружу – и наткнулась на пластмассовый нос. За шариками обнаружился не просто клоун, а настоящий мим в черном костюме, с лицом, покрытым белилами. Должна признаться, я неравнодушна к мимам. Я знаю, в наши дни над ними принято посмеиваться, и когда-то я сама ненавидела их всей душой, но с тех пор мое отношение к ним изменилось. Будучи ребенком, я не боялась ни чудовищ, ни привидений, но была убеждена, что у меня под кроватью прячется актер из «Муммен-шанц», готовый в любую минуту выскочить и с головой запеленать меня в черные простыни. Но, когда все дружно обрушились на мимов, я возмутилась. Я полюбила их печальные гримасы и улыбки от уха до уха. Желая поразмяться, мимы взбираются по невидимым лестницам, а устав, садятся в невидимый лифт. Для той, что восемьдесят процентов времени грезит наяву, мим – живой посланец мира грез.

Однако в половине девятого утра я не рада никому.

Мим помахал мне рукой. Разумеется, я не стала махать ему в ответ.

– И вы намерены?…

Мим выбросил вперед два пальца и широко, как все мимы, улыбнулся.

– Вы думаете, я расположена отгадывать шарады?

Мим кивнул.

– В полдевятого утра?

Он снова кивнул.

– Не могли бы вы просто пристрелить меня?

Мим помедлил с ответом, потом подергал невидимую веревку и принялся ощупывать воздух вокруг себя, точно его закрыли в прозрачной коробке. Старо как мир.

– Это сообщение от моей матери?

Он прикоснулся пальцем к своему носу, а другой рукой указал на меня. После этого он скорчил печальную мину, выпятив нижнюю губу.

– Она сожалеет о нашей ссоре.

Он снова поднес палец к носу, затем одну за другой состроил несколько гримас, сопровождая их бурной жестикуляцией. Все это могло означать только одно – сообщение, которое я получала каждое утро на протяжении последних девяти месяцев. Я перебила его, не дав ему закончить.

– Полоумная леди в халате требовала, чтобы я приехала к ней в полдень?

Мим, явно огорченный, что его лишили возможности продемонстрировать свое искусство, уныло кивнул, вышел на крыльцо и сел в свою маленькую машинку (ясное дело, это был «рено»).

Как только он, прекратив свои театральные посягательства на мое утро, выехал с подъездной дорожки, я заметила, что он оставил на крыльце открытку. Не выполнив свой долг до конца, он не передал мне заключительную часть послания мамули. Открытка гласила: «Радиус действия браслета сократился до 100 футов». Слава богу, что он не стал передавать это сообщение при помощи пантомимы – после безуспешных попыток понять жест, обозначающий браслет, я скорее всего выставила бы мима за дверь.

Примерно к девяти я поняла: прежде чем ехать к мамуле, я должна переделать кучу дел. Во-первых, сегодня вечером у меня свидание со Стюартом Хэнкином, попытка наладить отношения после нашей первой встречи в «Собачьей конуре», а я до сих пор не решила, что надеть. Как принято одеваться на покаянные свидания? Полагаю, будет уместен черный цвет, но, увы, в моем гардеробе нет власяницы.

Размышляя о своем туалете, я услышала папин голос.

«Три свидания кряду. Неплохо, малышка».

Я расхохоталась.

– Это совпадение. Первое было с прохвостом, который использовал меня, чтобы половчее обтяпать свои делишки на студии, второй был у меня на привязи благодаря электрическому ошейнику.

«Не скромничай, детка, свидание есть свидание».

Когда я спустилась в подвал, Джейсон даже не взглянул в мою сторону. Наверное, его мучила совесть. После безобразия, которое он устроил прошлой ночью, иначе и быть не могло. В чужом доме так себя не ведут. Я надеялась, что утром у него было время обдумать свое поведение. У меня до сих пор ныл затылок, когда я наклонялась, а значит, сегодня я опять не смогу пойти в тренажерный зал, и, если на следующей неделе я не влезу в джинсы, виноват будет Джейсон.

После завтрака и обычных лестных отзывов о моих кулинарных способностях я подошла к Оуэну и спросила, можем ли мы поговорить с глазу на глаз.

– Речь пойдет о прошлой ночи? – спросил он.

– И да и нет, – я попросила его выйти из подвала и подняться по лестнице, насколько позволяли цепи. Ключи остались наверху. Я заперла их в кухонном шкафчике. Отныне я буду более предусмотрительной.

Я попросила Алана достать плеер и заняться пением под фонограмму.

– Попробуйте подобрать песню, которая понравится Джейсону.

– Ему ничего не нравится, – проворчал Алан.

– А вы постарайтесь, – сказала я. – Не забывай, мухи летят на мед.

Я подождала, пока они включат музыку (они выбрали живую и веселую песню, которую можно хорошо обыграть, – «Безумный понедельник» в исполнении группы «Бэнглз»), чтобы наш разговор никто не слышал.

– Ты разбираешься в технике? – спросили я Оуэна.

– Какую технику ты имеешь в виду?

– Разные хитрые штуковины.

Он напомнил, что по профессии он электрик.

– На работе я занимался именно хитрыми штуковинами.

– Но прошла уйма времени. Если бы я оставила работу, то за год забыла бы все, что знаю. Потому что старалась бы о ней не вспоминать.

– Ты не любишь свою работу? – сочувственно спросил он.

– Не то что бы я ее не люблю, просто… Мне кажется, лучше бы я… – Постойте, это еще что такое. Неужели меня так просто сбить с мысли?

– Сейчас речь не об этом, Оуэн. Скажи мне, ты не разучился работать с электросхемами?

– Разумеется, нет, – гордо ответил он. – Никаких проблем.

Именно это я и хотела услышать.

– Прекрасно. У меня есть кое-какие планы в отношении нашего знаменитого трагика.

С детства я твердо усвоила принцип: обидчику – стыд, обиженным – позор, но Джейсон Келли оказался крепким орешком. Во-первых, он не желал понять, что я хочу ему помочь, а во-вторых, был гибок, как ямайский исполнитель лимбо. Вот до чего доводит проклятая йога. Я всегда говорила, что если двадцать человек собираются вместе, чтобы задирать пятки к ушам, из этого не выйдет ничего хорошего, если, конечно, речь идет не о съемках порношоу в Шерман-Оакс.

Прошлой ночью я поняла, что не могу рассчитывать только на кандалы и наручники. Мне требовались дополнительные средства, это было ясно как день. Именно здесь меня мог выручить Оуэн.

Я вкратце объяснила ему, что мне нужно. Мы набросали целую пачку эскизов, подчистую стерли пару ластиков и к десяти часам разработали приемлемую схему. Оуэн составил список деталей, и я отправилась в магазин.

До сих пор я не знала, что можно получить удовольствие, не только покупая одежду. Или обувь. Или корзины с подарками. Скобяная лавка вполне заслуживает в этом ряду шестого или седьмого места. Магазин строительных товаров рядом с моим домом устроен как небольшой супермаркет, с множеством отделов и нарядно оформленными витринами. Служащие магазина с радостью помогли мне найти все необходимое и весело шутили, пытаясь догадаться, что я собираюсь смастерить.

– Так-так, – задумчиво рассуждал пожилой продавец с седой прядью в каштановой гриве. – Четыре мотка шестнадцатимиллиметрового провода, трансформатор на пятьдесят вольт, переключатель… Светильник Малибу? Нет? Погодите, не говорите…

По возвращении я усадила Оуэна за работу в маленькой ванной комнате в глубине дома, приковав его к раковине одной-единственной длинной цепью. Наручники мешали бы ему работать молотком, паяльником и другими инструментами. Пользуясь случаем, я смазала его руки увлажняющим кремом, и его кожа стала восхитительно мягкой.

Оуэн осмотрел купленные инструменты и принадлежности и разложил их на полу ванной. К сожалению, в магазине стройтоваров не было красивых фирменных пакетов, и все покупки были упакованы в безобразные пластиковые мешки коричневого цвета. Боюсь, это обстоятельство может помешать мне всерьез увлечься благоустройством своего жилища. Хотя, если они сумеют договориться с «Тиффани» и будут запаковывать напильники в ярко-синие коробки, перевязанные нарядными лентами, я могу передумать.

– Этого достаточно? – спросила я.

– Полагаю, да, – сказал он. – Дай мне несколько часов, посмотрим, что получится.

К мамуле я приехала как раз к полудню, заскочив перед этим в «Джуниэрз», чтобы купить еды к ланчу. У нас с мамулей принято отмечать примирение покупкой копченой рыбы. Мы не обсуждаем нашу ссору и не выясняем отношения, мы просто едим копченого сига или треску, и жизнь возвращается в прежнее русло.

– Ах ты, мой Медвежонок! – радостно воскликнула мамуля, открыв дверь. Я протянула ей свою мирную жертву, и, приняв ее, мамуля пригласила меня пройти. Вдумчиво, точно сомелье, дегустирующий изысканное вино, она обследовала рыбу и сливочный сыр и провозгласила: – Супермаркет «Джуниэрз».

– Для тебя только самое лучшее. Невзирая на то, что в восемь утра ты прислала ко мне мима.

– Любопытно, – сказала она, когда мы прошли на кухню, – значит, они все же отправили к тебе мима. Они сказали, что это будет либо мим, либо человек в костюме гориллы, смотря кто придет на работу первым.

– Судя по всему, горилла опоздала. – У меня не было ни малейшего желания выслушивать, как она набросилась на улице на очередного несчастного. – В открытке было написано, что радиус действия браслета сократился до ста футов.

– Это было вчера. Сегодня он отпускает меня только на девяносто.

– Девяносто? Но это черт знает что!

Мамуля намазала рогалик сливочным сыром, положила рядом кусочек копченой лососины и подвинула ко мне тарелку.

– Поешь. Потом проверим.

За едой мы избегали разговоров про папу и Теда. Мы вели себя так, словно они сидели за столом вместе с нами, а мы им назло не замечали их. Мы держались чрезвычайно осмотрительно, боясь нечаянно произнести фразу или упомянуть предмет, связанный с запретной темой. Это было довольно утомительно.

Наконец трапеза была окончена. Я помогла мамуле убрать со стола, – она мыла тарелки, а я вытирала их, при этом мы продолжали выделывать самые невообразимые па, чтобы случайно не коснуться причин нашей недавней ссоры. Напряжение нарастало, и мне не терпелось вырваться на волю.

– Дай-ка мне взглянуть на твой браслет, – сказала я, когда посуда была вытерта и расставлена по местам. Я потрогала металлическое кольцо на ее ноге. – На вид он цел и невредим.

– На него не надо смотреть, Медвежонок. Его надо слушать.

Чтобы точно оценить расстояние до контрольного блока, установленного на кухне, изобретательная мамуля соединила пять мотков мерной ленты при помощи суперклея. Мы привязали один конец мерной ленты к блоку и, разматывая моток желтой ленты, двинулись вперед. Как только мы размотали девяносто футов ленты, браслет взвыл, бросая вызов состраданию и хорошим манерам.

Дверь через площадку распахнулась, и оттуда выглянула пара стариков, невероятно похожих на крохотных, безобразных троллей в фильмах канала «Холлмарк». Сквозь жидкие волосы мужа просвечивал испещренный пятнами скальп; а морщинистые руки жены напоминали гнилые персики, покрытые серым пушком. Опираясь на ходунки и шаркая ногами, они направились к нам. Приблизившись, они принялись угрожающе размахивать пальцами прямо перед носом мамули.

– Не забывайте о правилах, Джуди Френч! – пропищала старушка. – И о том, что полагается за нарушение правил!

– Вы нарушили правила, – эхом откликнулся ее муж, тыча пальцем в сторону браслета. – Если мы захотим, мы вышвырнем вас из этого дома в любую минуту.

– Да-да! Вот именно!

Мамуля отступила назад, за невидимую черту, и браслет мгновенно смолк. Теперь единственным источником шума были два дряхлых создания перед нами. Мы с мамулей переглянулись и попятились.

Дама, которую, как выяснилось впоследствии, звали Милдред, повернулась ко мне и, точно рассчитывая на поддержку, заявила:

– Поймите, мы не стали поднимать шум, когда у нас в доме появилась преступница.

– Думали, это немного оживит нашу жизнь, – проскрипел ее муженек. – Внесет в нее немного остроты.

– Но это уж слишком. Я не могу смотреть сериалы. А Дэймону она мешает разгадывать кроссворды.

– Да, кстати, – проквакал Дэймон, вытаскивая из кармана страницу с кроссвордами из «Лос-Анджелес таймс». – Никто не знает, что такое корма из семи букв? Зад судна не подходит.

Мамуля проникновенно извинилась и поспешно отступила, проворно сматывая мерную ленту.

– Господи, – пробормотала я, – сколько же им лет?

– Думаю, они поселились здесь сразу, как построили дом. Примерно в пятидесятые годы.

– Может быть, это встроенные старички? – предположила я. – Как встроенная мебель. Представляешь объявление: «На съем: две прелестные спальни, две ванных комнаты, тысяча шестьсот квадратных футов с двумя встроенными чудиками. Умеют брюзжать и отгадывать кроссворды, питаются вареными овощами».

Иметь общего врага полезно, и мы с мамулей вновь стали друзьями. Смеясь, мы вернулись в квартиру, пока на нас не набросился кто-нибудь еще из соседей.

– На этот раз ты должна позволить мне позвонить в город, – сказала я. – Надо вызвать мастера починить браслет. Не могут же они заточить тебя здесь на всю оставшуюся жизнь.

– Они уже приходили, – сказала мамуля. – Я тебе не говорила? И эта проклятая штуковина вела себя прекрасно. Мы с техником прошлись вдоль квартала.

– И… ничего?

– Он даже не пискнул. Техник решил, что я спятила Впрочем, он оказался славным малым. Примерно твоих лет. – Слова «примерно твоих лет» в устах моей матери относятся ко всем с тринадцати до сорока девяти. На свиданиях, которые она мне устраивала, я чувствовала себя то педофилкой, то геронтофилкой. – Я дала ему твой номер телефона. Надеюсь, ты не возражаешь.

Мне не хотелось ссориться, и я сказала, что все нормально и я буду счастлива встречаться с мужчиной, чье дело – проверять, как проводят время преступники.

– Мы будем устраивать потрясающие вечеринки. Я буду готовить румаки, а он – следить, чтобы гости самовольно не покидали пределов дома.

– Кстати, у меня есть отличный рецепт румаки, – сообщила мамуля. – Если нужно.

Мы завели обычный разговор про мою жизнь, мой дом и мою работу. Мамуле всегда нравилось слушать студийные сплетни, и я бросила ей несколько крошек, подобранных на работе. Ничего непристойного, но чтобы ее порадовать, нужно немного. Если речь идет о кинозвездах, мамуля готова слушать любую ерунду.

– Кстати, о звездах, – вдруг сказала она. – Ты смотрела новости? Там передавали про этого актера…

– Какого актера?

– Ну, того, помнишь, он еще играл этого типа в том фильме. Ты знаешь, о ком я.

Моя неспокойная совесть догадалась за меня:

– Джейсон Келли!

– Точно! – воскликнула мамуля. – Какая же ты умница.

Мне стало жарко. Я подбежала к телевизору, ударившись ногой о кофейный столик. Наверняка будет синяк.

– Что они сказали? Что случилось? – Я нажала кнопку на панели управления, но телевизор молчал. Я надавила ее еще несколько раз, но безрезультатно.

– Успокойся, Медвежонок…

– Он не включается…

Мамуля мягко отвела мою руку от телевизора.

– Он включается только пультом.

– А где пульт?

Она наморщила лоб.

– Надо подумать. Я смотрела телевизор, сидя на диване…

– Мамуля! Немедленно найди пульт! – Наверное, я вела себя грубовато, но, если по телевизору передавали новости про Джейсона, я должна была их посмотреть. – Что они говорили?

Мамуля поджала губы, как делает, если у нее есть повод позлорадствовать или посплетничать о ком-то из соседей.

– Что говорили? Бедняжка пропал.

Душа у меня ушла в пятки. По пути она прошла через желудок, и его содержимое рванулось к горлу. Ни разу про исчезновение моих мальчиков не сообщали в новостях; для меня это была новая территория.

– Откуда они знают? – спросила я как можно спокойнее.

Мамуля порылась среди диванных подушек и перегнулась через спинку дивана. Подол ее халата приподнялся, обнажая бедра. Это зрелище не доставило мне радости. Впрочем, едва ли оно могло доставить радость и кому-нибудь другому.

– Он должен был прийти на какое-то шоу…

– Вручение наград Эм-ти-ви.

– Да-да. Но он туда не явился.

– Но у звезд всегда полно дел, – заметила я.

– Наверное. Тебе виднее. Погоди-ка, кажется, здесь что-то есть… вот он! – Она извлекла из-под груды подушек черный пульт дистанционного управления, торжествующе помахала им у меня перед носом и важно нажала кнопку. Тишина. Улыбка сползла с ее лица. – Вот балда! Это не тот пульт. – И она возобновила поиски.

Я тоже искала пульт.

– Они сказали что-нибудь еще?

– Только, что они нашли его машину. – Машину. Черт побери, я чувствовала, что не надо оставлять ее в парке. – Окно было разбито, поэтому они считают, что, возможно, речь идет о преступлении.

«Постойте! – чуть не выпалила я. – Я не разбивала окно!» Какие-то хулиганы, которые болтались по Беверли-Хиллз, добавили мне проблем. Если полицейские уже сообщили о происшествии средствам массовой информации, едва ли кто-то поверит, что Джейсон всего-навсего отправился попутешествовать в Мексику, как сообщалось в его записке.

Кстати, что насчет записки? Почему сотрудники «Энтерпрайз» не предъявили доказательства того, что Джейсон Келли преспокойно странствует по родине ацтеков? Наверняка эти проходимцы тоже вертелись поблизости, зарабатывая свои десять процентов.

Мамуля поискала еще минут пять и сказала:

– Мне очень жаль, Медвежонок, но я понятия не имею, куда он запропастился. Если хочешь, загляни в соседнюю квартиру, к Мод. Сын недавно подарил ей новый телевизор с плоским экраном. Правда, кабельного у нее нет, во все эти провода она не верит, но из плечиков для пальто получилась отличная антенна…

– Ладно, бог с ним, – сказала я. – Это не так важно. – Пока Мод будет расспрашивать меня про работу и уговаривать познакомиться с одним из своих уродливых племянников, я прекрасно успею добраться до какого-нибудь кафе и посмотреть новости.

Я обещала мамуле приехать завтра и привезти что-нибудь вкусненькое и поспешила в интернет-кафе, расположенное неподалеку. Там мне пришлось оплатить доступ в Интернет, за который я и так плачу дома и которым бесплатно пользуюсь на работе, но дело не терпело отлагательств.

На странице, посвященной шоу-бизнесу, я увидела заголовок «Куда подевался Джейсон Келли?». Я бегло просмотрела статью и с облегчением обнаружила, что полицейским практически ничего не известно.

Еще несколько статей на ту же тему были похожи одна на другую. В последний раз Джейсона видели в Манн Вествуд на премьере «Дорогой грома II» в среду вечером. Его «астон-мартин» с разбитыми стеклами был найден неподалеку от парка «Уилл-Роджерс» в Беверли-Хиллз в пятницу. Никто не знает, где был Джейсон со среды по пятницу. Один из местных жителей, выгуливая собаку, заметил, что окно машины разбито камнем, и позвонил в полицию. Когда он не явился на вручение наград канала Эм-ти-ви, друзья, родственники и коллеги встревожились и обратились в полицию. Все, кто располагает какой-либо информацией… и т. д., и т. п. Все сообщения «Рейтер» были чрезвычайно сухими. В наши дни журналисты разучились писать живо и остро.

К одной из статей прилагалось фото Джейсона из «Рейнджеров», как будто кто-то не знает, как выглядит Джейсон Келли. Поместите его портрет на пакет молока, и его немедленно расхватают коллекционеры.

Удостоверившись, что меня не поджидает полицейский наряд, я поехала домой. По дороге я позвонила Клэр, и она, наконец-то, сняла трубку. Ее ассистентка любезно согласилась подбросить ее к дому Стэна Олсена, чтобы она могла забрать свою машину.

– Кесси, я чувствую себя полной идиоткой, – сказала она. – У меня начисто вылетело из головы имя твоего приятеля.

– Ерунда, – успокоила я ее, подумав, что провалы в ее памяти на руку нам всем. – Не расстраивайся.

Она сообщила, что остаток дня планирует побродить по магазинам, чтобы развеяться и забыть про Возбудимого Знанием, и спросила, не хочу ли я присоединиться.

– Я бы с радостью, милая, но сегодня вечером у меня свидание со Стюартом Хэнкином.

– Это тот тип из «Собачьей конуры»? Ты опять собираешься издеваться над ним? Может быть, встретимся двое на двое?

– Посмотрим.

Приехав домой, я обнаружила Оуэна поглощенным работой. Он ловко орудовал паяльником, купленным в магазине стройтоваров, его белая рубашка потемнела от пота. Я увидела, как легко он разъединяет толстые звенья прочной цепи, и поняла, как я рисковала.

– Оуэн, – изумленно спросила я, – ты понимаешь, что ты мог запросто снять кандалы?

Он даже не поднял на меня глаз.

– Конечно.

– Меня не было полдня. Ты мог давным-давно выбраться отсюда.

– Я знаю.

– Но… ты остался.

Он вытер со лба пот.

– Это все равно, что прогуливать уроки. Я здесь, чтобы учиться, и не хочу тратить время впустую.

Педагогический талант. Пять с минусом.

От счастья я не могла вымолвить ни слова. Мне хотелось визжать от восторга. У меня было такое чувство, точно меня удостоили звания «Учитель года».

Я молча наблюдала, как Оуэн заканчивает работу.

– Ну вот, – сказал он, подергав цепь. – Думаю, выдержит.

Испытывая радостное предвкушение от предстоящей встречи со Стюартом и его инвестором, я отвела Оуэна обратно в подвал.

– Джейсон, – нараспев позвала я, когда мы спустились по лестнице, – мы приготовили тебе небольшой сюрприз.

Джейсон сидел на койке, уткнувшись в комикс про Арчи. Возможно, это не самое поучительное произведение на свете, но мне очень нравится, что Арчи безумно влюблен сразу в двух девушек – Бетти и Веронику. Хотя его преданность не имеет прямого отношения к предмету обучения, читать о подобных чувствах весьма полезно. Я внимательно изучила все комиксы и заклеила сцены, где Реджи без причин ввязывается в драку или говорит разную ерунду, а Болван обнаруживает полное отсутствие честолюбия. Зачем портить хорошее дурным? По-моему, мальчикам очень нравится отредактированная версия. Я подумывала, не приобрести ли несколько экземпляров «Богатенького Ричи», но мне не хотелось бы настраивать мальчиков на меркантильный лад.

Джейсон оторвался от книги и взглянул на меня. У него под глазами были темные круги – следы от взбучки, которую Оуэн устроил ему прошлой ночью. Его взгляд уже не был столь победоносным, как в кадре из «Рейнджеров». В его глазах была печаль и отчаяние. Непонятно, почему он так приуныл.

– Что тебе нужно?

– «Только ты, детка. И еще пиво. Именно в таком порядке», – процитировала я реплику из «Рейнджеров». – Не могу сказать, что она кажется мне очень удачной.

Он усмехнулся. Я переврала цитату? Впрочем, неважно. Я дала Оуэну ключ от кандалов Джейсона, сама же встала на безопасном расстоянии. Едва ли он вздумает выкинуть какую-нибудь глупость, когда рядом Оуэн, и все же ночное происшествие несколько поколебало мою уверенность.

Пока Оуэн снимал с Джейсона кандалы, Дэниел приподнялся на локте и откинул со лба длинную челку. Я с радостью отметила, что его кожа вновь приобрела нормальный оттенок, а по ночам он больше не обливается потом. Утром мы измерили ему температуру – она была вполне терпимой: девяносто девять и три десятых.

– Мы тоже пойдем с тобой?

– Не сейчас, милый. Пока только Джейсон.

Оуэн одной рукой обнял актера поперек живота, а другой ухватил его под мышкой.

– Иди не спеша, – предупредила я Джейсона. – Если будешь вырываться, Оуэну придется принять меры. – Я умолчала, что это может кончиться переломом ключицы или чем-нибудь похуже. По округлившимся глазам Джейсона я видела, что он отлично меня понял.

Поднимаясь по лестнице и шагая через переднюю, он вел себя как шелковый. Через заднюю спальню мы прошли в примыкающую к ней ванную комнату. Здесь не было окон, а все стены были внутренними, поэтому она идеально подходила для моих целей. Правда, я так и не удосужилась заняться обоями, но на следующей неделе я постараюсь выкроить время, чтобы покрасить стены в белый цвет. Я видела по телевизору, как это делается. Нужно только купить валик для краски. Это может быть интересным и познавательным одновременно. Из этого получится потрясающий урок, просто конфетка. Мальчики узнают бездну нового о дизайне интерьеров.

Оуэн встал на сиденье унитаза и вытащил из отверстия на дне коробки, закрепленной на потолке, цепь в четверть дюйма толщиной. Эту цепь он вставил в отверстия кандалов Джейсона. Другую цепь, которая тоже была пропущена через смонтированную внутри систему блоков, он вставил в ушки наручников. Когда Оуэн закончил работу, Джейсон был надежно прикован, однако оковы были достаточно комфортными и не стесняли его движений.

– И что дальше? – спросил Джейсон. – Ты оставишь меня здесь в таком виде?

– Только пока ты не научишься ладить со своими товарищами по классу. Назовем это Комнатой размышлений.

– Как остроумно.

– Характерной особенностью Комнаты размышлений, – сообщила я, – является потрясающая система, которую мы с Оуэном разработали специально для тебя. Поскольку ты чрезвычайно гибок, я хочу, чтобы ты имел возможность двигаться. Если хочешь, можешь заняться йогой. Я знаю, для тебя это важно.

Джейсон окинул взглядом ванную размером шесть на десять футов и с отвращением покосился на старые обои.

– В этом мерзком сортире невозможно заниматься йогой. Да еще когда ты прикован к унитазу.

Я прищелкнула языком. Мальчики есть мальчики.

– Во-первых, это не сортир, а туалет. Не нужник, не тубзик и не сральник. Ты здесь не для того, чтобы дристать, хезать или гадить.

– Ух ты, – сказал Джейсон, – ты и такое знаешь.

– Я узнала это благодаря своим бывшим приятелям. Во-вторых, ты увидишь, что при желании ты можешь достаточно свободно перемещаться. Давай посмотрим вместе. Видишь, ты можешь встать, лечь, принять позу «приветствие солнцу», все, что душе угодно.

Для пробы Джейсон осторожно поднялся с унитаза и сделал два шага вперед. Блоки в коробке на потолке тихонько зажужжали, освобождая металлические звенья, и Джейсон увидел, что может свободно ходить по ванной комнате.

– Видишь, – сказала я. – Все очень просто. Оуэн сконструировал систему, которая позволяет тебе свободно двигаться. Попробуй пройтись в другую сторону.

Джейсон послушно сделал несколько шагов к двери. Когда он приблизился к ней, цепи натянулись, не давая ему подойти к ней вплотную.

– Дальше нельзя? – спросил Джейсон.

– Не знаю, – подмигнула я. – Попробуй открыть дверь.

Воодушевленный вновь обретенной свободой, Джейсон, не раздумывая, взялся за ручку двери. Я вздрогнула, ожидая того, что последует дальше.

Чуть слышное потрескивание из коробки на потолке возвестило об электрическом разряде, который был подан на запястья и щиколотки Джейсона по металлической цепи. Джейсон резко отдернул руку. Съежившись от боли и гнева, как лабораторная крыса, которая в пятый раз нажала не на тот рычаг, Джейсон обернулся к нам.

– Я создал эту конструкцию специально для тебя, – улыбнулся Оуэн.

Должна признать, я не сразу решилась позволить Оуэну подключить нашу систему к электропроводке, но я доверяла его профессионализму и мастерству.

– Если ты не будешь подходить к двери, – обнадежила я Джейсона, – это не повторится. Ты можешь спокойно ходить по всей ванной.

Переселение Джейсона закончилось примерно час назад, и должна с радостью отметить, он до сих пор не закричал и не начал колотиться о стены. Я не люблю разлучать мальчиков, поскольку убеждена в важности чувства локтя. Но иногда людям нужно побыть наедине с собой, и, учитывая то обстоятельство, что Джейсон Келли привык к другой жизни, нежели большинство людей, я постаралась устроить его как можно удобнее. Возможно, завтра я даже приготовлю для него что-нибудь из блюд, привычных для сыроедов. Наверняка это не так уж трудно.

Впереди у меня была встреча со Стюартом, а времени на подготовку почти не осталось. Может, прямая и беспристрастная оценка событий и способна чудесным образом изменить мою жизнь, но на то, чтобы все это записать, уходит уйма времени.

Прямота и беспристрастность. Тройка. Но лишь потому, что я честна до безобразия, что само по себе позволяет мне приблизиться к четверке. А от этого признания недалеко и до пятерки.

«Желаю приятного свидания, – услышала я папин голос. – На сей раз постарайся никого не похищать».

Таковы все отцы. Вечно они волнуются по пустякам.