Родриго Гарсия-и-Робертсон. Одноглазый валет и короли-самоубийцы

 

I. Накануне дня Святого Варфоломея

Крысы! Крысы! — кричал одноглазый оборванный ловец крыс, проходя по пустой деревенской улице с котом под мышкой. — У кого сегодня есть для меня крысы? «Не у меня», — подумал кавалер Рейнард де Мэй, восседавший с непокрытой головой на фризском боевом коне, закованном в железную конскую кольчугу. Могучего черного коня звали Купидон. Крысы меньше всего волновали Рейнар-да, темноволосого, чисто выбритого, одетого в броню от шеи до пят. Его роскошную малиновую накидку украшала эмблема, изображавшая белого грифона. Конные оруженосцы несли его копье, великолепный шлем и щит с грифоном. За ними следовали остальные всадники, пятеро копейщиков из Королевского авангарда. Рейнард состроил гримасу, когда ловец медленно прошел мимо, продолжая громко напоминать о крысах и расхваливать своего кота.

Рейнарду де Мэю, сеньору де Фонтен и баннерету Королевского авангарда было около тридцати — точно он не знал. Лишь немногие записывали дату своего рождения. Большинство, увидев собственное имя на бумаге, вряд ли узнали бы его. Впрочем, Рейнард умел читать — на латыни и французском — и даже писать, если возникала необходимость. На его лицо легли ранние морщины, отчего он казался старше. Да и несколько дней напряженной скачки сильно его утомили. Участие в военной кампании и ломота во всем теле живо напоминали о возрасте. Война — развлечение для молодых.

Однако справедливости ради следует признать, что это далеко не худший жребий. Ведь он не одноглазый оборванный ловец крыс с мешком, полным дохлых тварей, ему приходится стучаться в жалкие хижины и молить хозяев позволить убить еще парочку вредителей. Правда, у ловца симпатичный кот.

Сегодня охотнику не везло, в его услугах никто не нуждался. У жителей деревни были более серьезные проблемы. Презренная армия английского короля Эдуарда отступала от врат Парижа, сжигая и грабя беззащитные маленькие деревеньки. Именно за этими хищниками и охотился Рейнард. А с ним и его собственные ловцы крыс, пять копейщиков Королевского авангарда — две дюжины рыцарей, оруженосцы, конные лучники и легкая кавалерия — подвижное острие мощной армии. В Арине он нашел спешно оставленный лагерь англичан, где на костре еще жарилось мясо. Сегодня — 23 августа, в канун дня Святого Варфоломея — Рейнард намеревался догнать англичан и зажать их между рекой Сомма и морем.

Прежде всего он хотел найти короля Эдуарда — совсем непростая задача в этом диком уголке Пикардии. Местные жители утверждали, будто английский король направился «в сторону моря». Море — дивная водная поверхность в одном дневном переходе к западу, которую никому из них не доводилось видеть. Однако, по слухам, море — огромное, больше Соммы, и простирается от Булони до Нормандии.

Именно отсюда появились Проклятые Богом, не так ли? Из-за моря? Может быть, они вернулись домой? Приятная, внушающая надежду мысль.

Многие не знали, что Англия — остров. Или что их враги — англичане. Людей, которые насиловали женщин и угоняли скот, здесь называли Проклятыми Богом, поскольку англичане то и дело повторяли: «Проклятие, французы — настоящие глупцы!». Или: «Проклятие, какая аппетитная красотка!»

Оставив позади маленький городок, Рейнард жестом показал своим людям, чтобы они продолжали путь. За ними поднимались клубы сухой белой пыли. Солнце отражалось в стоячей воде канав. В воздухе пахло дождем, и Рейнард помолился о том, чтобы они успели разбить англичан сегодня и ему не пришлось снова ночевать под открытым небом.

Растущие на обочине дубы закрывали горизонт и не позволяли рассмотреть, что ждет отряд впереди. Узкий разбитый тракт сворачивал направо, минуя приют горного пастуха и валуны, похожие на серую комковатую кашу. Здесь Рейнарду пришлось придержать Купидона, поскольку дорогу им преградила толпа крестьян. Всего несколько мгновений назад, кроме пяти его копий, тут никого не было, а в следующую секунду возникло ощущение, будто отряд перенесся на рыночную площадь в Амьене, где кричат, ругаются и даже дерутся простолюдины. И призывают Рейнарда что-то сделать. Одни Небеса знают, что именно.

Крестьяне избивали лежащих на земле мужчину и женщину. Рейнард инстинктивно пришпорил своего скакуна . — и в следующее мгновение черная громада Купидона отделила женщину от толпы. Рейнард ненавидел, когда били женщин, даже если они того заслуживали.

— Прекратить! — рявкнул он, обнажая меч. Толпа отпрянула — люди были вооружены лишь палками и собственными кулаками, к тому же они привыкли подчиняться тому, кто сильнее. — Кто-нибудь видел армию английского короля?

— Она ведьма! — крикнули из толпы. — Ведьма, которая ловит наших детей!

Рейнард повторил свой вопрос на сей раз громче:

— Вы видели армию английского короля? — Дурни тупо смотрели на него, словно он спрашивал, как добраться до луны.

Mon Dieu, он рискует жизнью, чтобы спасти шкуры этих свиней и их лачуги, а они даже не могут ответить на простой вопрос! И тогда он крикнул во всю мощь своего голоса:

— Кто-нибудь видел армию Проклятых Богом?

Наконец до них дошло. Они принялись качать головами, пожимать плечами и всячески демонстрировать, что им ничего не известно. Очевидно, они были слишком заняты, избивая несчастную женщину, чтобы тревожиться из-за армии короля Эдуарда, которая высадилась в Нормандии и грабила страну. Вздохнув, Рейнард опустил взгляд вниз, чтобы выяснить, кого избивали эти люди.

Женщина сидела и спокойно смотрела на Рейнарда; один глаз уже заплыл, в волосах запеклась кровь, на руках и ногах — царапины и синяки. Еще пара минут, и толпа прикончила бы ее. Однако на лице незнакомки застыло любопытство, а не страх, словно она никогда не видела королевского вассала и теперь не может оторвать от него взгляд. Странное поведение для существа, которое должно корчиться от животного страха — стоит ли удивляться тому, что крестьяне приняли ее за ведьму!

В довершение всего она оказалась хорошенькой, несмотря на синяки и ссадины. С живыми карими глазами и прямыми белыми зубами. Сквозь разорванное домотканое платье проглядывала молочно-белая кожа.

— Дерьмо, — пробормотал Рейнард себе под нос.

Почему Дьявол всегда обращает свои взоры на самых красивых? Разве недостаточно ему уродливых и горбатых? Он покачал головой и решил, что побуждения Сатаны мало чем отличаются от его собственных. Даже Князь Мрака не может не оценить точеную ножку и прелестную улыбку.

Осознав, что внимание кавалера с вторжения англичан переключилось на женщину, которую они избивали, крестьяне снова принялись вопить:

— Она мерзкая ведьма! Она пьет кровь и наводит порчу на наших детей. Убейте ее! Убейте ее!

Игнорируя злобные вопли, Рейнард вложил меч в ножны, снял перчатку и протянул женщине руку. Она приняла ее и, ловко поднявшись на ноги, гордо выпрямила спину. Ее разбитое лицо оказалось на одном уровне с его закованным в сталь бедром. Рука незнакомки была прохладной, она даже не вспотела от страха.

— Ты ведьма? — спросил он.

Глупый вопрос, но учитывая обстоятельства...

— Ведьма! Ведьма! — ревела возбужденная толпа, довольная тем, что может ответить рыцарю.

Он поднял руку в перчатке, требуя тишины. Его ладонь все еще сжимала руку женщины — ее пальцы оказались гладкими и изящными, как у леди. Несмотря на домотканое платье, она явно не была крестьянкой. Женщина стояла, ждала, когда толпа успокоится, и рассматривала длинную глубокую царапину у себя на запястье.

— Так ты ведьма? — снова спросил Рейнард.

— Нет, — покачав головой, уверенно и спокойно ответила женщина. — Я не ведьма. — Она оторвалась от изучения своей раны и, сильно сжав его ладонь, посмотрела прямо в глаза Рейнарду — всем своим видом она показывала, что невиновна.

Женщина не стыдилась просить защиты у вельможи. Она прекрасно понимала, чего будет стоить ее жизнь, если рыцарь ей не поверит. Нежные карие глаза молили о помощи.

— Она лжет! Она лжет! Она ведьма и шлюха! — вновь взревела толпа. Рейнард снова поднял руку, требуя тишины. Он скорее перережет себе горло, чем станет слушать этих безмозглых болванов. Может, она и в самом деле ведьма, но это еще не повод для черни давать ему советы. Конечно, она все отрицает — ведьмы всегда все отрицают, пока к ним не применят подходящую пытку. И все же он не собирался идти на поводу у толпы — его сердце было на стороне женщины, которая показалась ему умной и храброй и понравилась гораздо больше, чем пикардийские мужики — озлобленные и вздорные. Он сурово оглядел крестьян.

— У кого-нибудь из вас есть доказательства?

— Конечно, милорд. — Те, что посмелее, подошли поближе. — Смотрите, что мы у нее отобрали!

Рейнард неохотно выпустил тонкую руку женщины и протянул к толпе раскрытую ладонь.

— Давайте сюда.

Он ожидал услышать дурацкие истории о том, как она заставила свиней пороситься котятами или летала на метле над гороховыми полями, однако был поражен, когда грубая рука крестьянина вложила в его пальцы запечатанные стеклянные флаконы прекрасной работы. В нескольких была кровь. Другие ему пришлось поднять так, чтобы на них упали солнечные лучи. С отвращением он увидел внутри паразитов — блох, вшей, слепней, а также крысиный помет и длинные пряди человеческих волос. Он внимательно рассматривал содержимое флаконов, пытаясь решить, что же теперь делать.

Несмотря на гладкие белые руки, храброе поведение и искренние отрицания, женщина явно была ведьмой. Очень жаль. Он хотел, чтобы она оказалась невиновной. Ситуация заметно осложнилась.

Рейнард считал себя истовым христианином. И еще помнил времена, когда колдовство не считалось преступлением против церкви. Требовалось доказать, что ты причинил кому-нибудь настоящий вред — и Рейнард считал такой подход вполне разумным. При последних двух папах положение дел изменилось... впрочем, папа далеко, в Авиньоне. Пять копий Королевского авангарда позволяли Рейнарду принимать самостоятельные решения. Завернув флаконы в шелковый шарф, он засунул их в седельную сумку.

— Какой вред она вам причинила? — спросил он.

И снова ему представили доказательства. На сей раз из толпы вытолкнули матерей с напуганными детьми, которые заявили, что ведьма навела на них порчу.

— Она тайно прикасалась к ним своим жезлом, — пояснила мать.

— Каким жезлом?

— Вот, смотрите. — Один из крестьян охотно отдал ему жезл — короткий металлический инструмент поразительной работы с диковинными гранями, вкраплениями и выступами.

Холодный жезл, лежащий у Рейнарда на ладони, вызывал неприятное чувство. Один конец был красным, а другой — зеленым. Он повернулся к ведьме и увидел, что она улыбается детям.

— Ты касалась детей этим предметом? — спросил он. Женщина спокойно кивнула:

— Да.

— Зачем?

— Чтобы вылечить и защитить их. — И снова, будто в поисках понимания, она прямо взглянула ему в глаза.

— От чего?

Он мог забыть о флаконах, мог даже позаботиться о том, чтобы они исчезли. Но если она причинила вред детям, ее положение безнадежно.

Женщина опустила взгляд.

— Я не могу ответить.

— Но ты должна! — с трудом сдерживая возмущение, крикнул Рейнард. — Нельзя «лечить» детей от какой-то неизвестной болезни. Люди склонны думать о худшем, в особенности, если дать им повод.

— Я знала, что мне не следует так поступать, — призналась ведьма, — однако ничего не могла с собой поделать. Но взгляните на них: они ведь совсем не пострадали!

Рейнард посмотрел на детей, которые терпеливо стояли перед его конем, молча глядя на рыцаря широко раскрытыми глазами. Хотя толпа утверждала, что детям нанесен вред, они казались здоровыми и вполне довольными жизнью. Конечно, сейчас они были напуганы, но производили впечатление куда более разумных и симпатичных существ, чем их родители. У Пикардии оставалась надежда на будущее.

Должно быть, ведьма прочитала его мысли.

— Красивые, правда? — спросила она.

— Да, красивые.

Ни один из его собственных детей не прожил долго. Снова и снова брал он на руки столь желанного новорожденного сына или дочь, но вскоре малыш заболевал и умирал. Когда его жена скончалась во время очередных родов, а ребенок последовал за ней, Рейнард не нашел в себе сил жениться снова. Теперь он усыновлял чужих детей, а утешение находил у шлюх.

Женщина слабо улыбнулась.

— Разве вы не помогли бы им? Рейнард кивнул.

— Да, я бы помог. — Потеряв своих детей, он знал, что чувствует беспомощный родитель, который не в силах сохранить этот маленький дар Господа.

К несчастью, по закону, за «помощь» этим детям он должен отдать незнакомку инквизиторам в Руане.

— Ведьма причинила им зло, — настаивала на своем одна из матерей. — Я видела. Она взяла кровь у моей дочери! — Маленькая светловолосая девочка молча кивнула, показывая на крошечное красное пятнышко на руке.

Рейнард закатил глаза.

— Она говорит правду? Женщина снова опустила глаза.

— Совсем немного.

— Ты это сделала, чтобы вылечить и защитить ребенка?

— Нет, — призналась женщина.

— Тогда зачем? — резко спросил Рейнард, чувствуя, что теряет к ней доверие.

Если сейчас она не даст разумного объяснения, ей придется умереть.

Женщина тяжело вздохнула.

— Ничего хорошего не выйдет, если я вам отвечу.

Уж можно не сомневаться! Ведь она брала кровь, значит, дело пахнет самым настоящим колдовством. А за него полагается смерть. Но сначала — пытки. Ее посадят в каменную камеру и будут мучить до тех пор, пока она не признается в самых невероятных преступлениях. Кто она в действительности — ведьма, лекарь или просто умалишенная, — уже не будет иметь значения. Ничто не будет иметь значения. Палачи еще не закончат своего страшного дела, а она уже согласится с тем, что заразила малышей ужасной болезнью, согласится только для того, чтобы заставить своих мучителей остановиться. Затем они устроят пародию на суд, после чего отдадут несчастную светским властям с просьбой о «милосердии».

В данном случае «милосердие» будет состоять в том, что ее привяжут к столбу и сожгут живьем.

— Mon Dieu, что за день!

Он проснулся сегодня утром на холодной жесткой земле, рассчитывая разобраться наконец с английскими головорезами. Несомненно, настроение у него от этого только улучшилось бы. Однако ему приходится спасать молодую женщину от разъяренной толпы, чтобы передать ее в руки бессердечных извергов. За жалкие двадцать су в день, которые составляют его плату. Рейнард с радостью отдал бы тысячу франков, чтобы уклониться от такой чести.

Женщина поняла, что это ее последний шанс, и тихо сказала:

— Но я же вас не обманула. Я вполне могла придумать какую-нибудь правдоподобную ложь. Или просто все отрицать. Однако я честно ответила на ваши вопросы. Я не ведьма. И хотела только одного — помочь детям. Если я расскажу вам всю мою историю, вы сочтете ее за сказку. Пожалуйста, поверьте мне. — Рейнард пришел к выводу, что незнакомка гораздо больше похожа на человека, выполняющего некую важную миссию, нежели на ведьму.

Рейнард молча засунул жезл в седельную сумку. Что тут скажешь? Они смотрели друг на друга. Он — в запыленных доспехах и малиновом плаще восседает на Купидоне. А она прижалась к его стремени, в грязном переднике и рваном домотканом платье. В самом центре толпы, которая с нетерпением ждет его решения.

Вблизи незнакомка уже не казалась такой юной. У ее глаз Рейнард заметил мелкие морщинки. Рыцаря обманула миловидность женщины, ведь крестьянки бывают хорошенькими только в юности. Как же ей удалось сохранить красоту? Рейнард содрогнулся. Ведьмы купаются в крови девственниц, чтобы остаться молодыми. Неужели именно для этого ей понадобилась кровь детей? Рейнард понял, что незнакомка навсегда останется для него загадкой. Он сделал все, что было в его силах, для спасения несчастной, но эти силы исчерпаны. Что ж, некоторые женщины обречены на гибель.

Толпе надоело ждать, и она вновь пришла в волнение. Лишившись своей жертвы, крестьяне были готовы перенести ненависть на незнакомого рыцаря. Рейнард чувствовал, что им очень хочется нарушить его приказ. Иногда он спрашивал себя, кто кого ненавидит сильнее — невежественные простолюдины, которые никогда не видели моря и боялись всего необычного, или сеньоры, вынужденные их терпеть. Наконец кто-то не выдержал и крикнул:

— А что делать с ее демоном? Толпа тут же поддержала смельчака:

— Да! Да! Демон!

— Какой демон?

И какие еще откровения его ждут? Вши в бутылке. Детская кровь. А теперь к тому же и демон. Рейнард с укором посмотрел на ведьму — однако на ее лице появилось недоумение. Тогда вперед вышли два мужлана в кожаных фартуках, выдававших в них забойщиков скота. Они держали едва живого от побоев человека, из головы которого сочилась кровь. Бросив несчастного под копыта Купидона, они заявили:

— Вот ее демон. Она была с ним, когда мы ее поймали.

Рейнард сообразил, что за разговорами о колдовстве он совсем забыл о том, что толпа избивала двоих людей. Теперь его глазам предстал маленький уродец в разорванной куртке и штанах, с обезображенным лицом — даже побои крестьян не могли послужить тому причиной. Его руки и плечи казались слишком длинными по сравнению с коротенькими кривыми ногами. Однако из всего этого еще не следовало, что он демон.

— Пусть говорит, — предложил один из забойщиков.

— Здравствуй, — милостиво обратился Рейнард к человеку, бессильно лежащему у копыт Купидона. — Добро пожаловать в Пикардию.

С трудом приподняв голову, несчастный ответил:

— Diolch. — И после коротких раздумий добавил: — Fe eistedda I fan'ma nawr am funud I orffwys.

Толпа ахнула, ее возбудила и напугала речь демона. Рейнард говорил на латыни, знал валлонский, мог объясниться по-немецки. А еще с удовольствием поносил захватчиков на их родном английском. Однако все известные ему языки не имели ничего общего с речью несчастного — разве что слова немного напоминали валлонский.

— Видите, он говорит на каком-то чудном языке! — торжествующе заявил дюжий забойщик. — Мы поймали ведьму, когда она за ним ухаживала. А невинные дети смотрели!

— Это правда? — спросил у ведьмы Рейнард.

— Он ранен. А я умею лечить.

— Ты готова помогать детям и демонам? — Рейнард пребывал в растерянности.

Он с тоской понимал, что должен предоставить женщину ее судьбе. Он торчит здесь, в глуши, теряя время на жалких крестьян, тогда как должен настигнуть английского короля. Несмотря на очевидную искренность и храбрость, незнакомка обречена на гибель. И все же он не собирался исполнять роль инквизитора. Пусть уж лучше она достанется толпе; быстрая смерть от рук озверевших крестьян лучше, чем долгие мучительные пытки. Если он покинет деревню, ему не придется смотреть, как она умирает.

Прочитав решение своей судьбы в его глазах, женщина проговорила:

— Пожалуйста, спасите хотя бы этого человека. Он вовсе не демон; несчастный просит только о том, чтобы ему разрешили немного отдохнуть и собраться с силами.

Рейнард с удивлением посмотрел на женщину.

— Ты понимаешь его речь? — Ведьма продолжала его изумлять. Она лишь молча кивнула, зная, что усугубила свое положение — если это вообще возможно.

— Как называется язык, на котором он говорит? — Несмотря на странную внешность и чужую речь, Рейнард не считал маленького уродца демоном. Во всяком случае, демоном, изрыгающим пламя.

— Валлийский.

— Валлийский? — Неожиданно Рейнард все понял. Английский король Эдуард правит также и Уэльсом — его сын носит титул принца Уэльского. — Значит, он отстал от армии короля Эдуарда?

— Наверное, — кивнула незнакомка.

А как же еще беспомощный валлиец мог оказаться в Пикардии? Это все меняет. Ведьмы и демоны — дело серьезное, но солдат армии англичан гораздо важнее. У Рейнарда появилась прекрасная возможность не передавать незнакомку и уродца в руки инквизиции.

Но прежде всего нужно собрать все улики. Рейнард спросил, есть ли у кого-нибудь другие свидетельства вины ведьмы. Один крестьянин продемонстрировал ему маленькую стопку, состоящую из гладких табличек со странными рисунками — Рейнарду они показались волшебными. Таблички также исчезли в его седельной сумке, присоединившись к флаконам и жезлу. Гордо выпрямившись в седле, он строго заявил:

— А теперь расходитесь по домам. — Если, конечно, англичане их не сожгли. — Я доставлю эту парочку прямо к графу д'Аленсону и позабочусь о том, чтобы им был вынесен справедливый приговор.

Упоминание брата короля произвело на толпу волшебный эффект. Крестьяне скоро начали расходиться, удовлетворенные тем, что ведьма предстанет перед высшим судом страны. Чего еще они могли ожидать? Дело маленькой деревушки будет решать сам брат короля. Если их дети не могут рассчитывать на его защиту, Франция обречена.

Рейнард остался в тени двух дубов вместе с двумя пленниками и пятью копьями Королевского авангарда. Он приказал одному из своих людей, у которого лошадь была повыносливей, посадить себе за спину валлийца. Потом протянул руку ведьме и сказал:

— Разреши тебе помочь.

— Куда вы меня повезете? — спросила она.

— К графу д'Аленсону.

— Но я не могу, — запротестовала она, — я должна...

— Кажется, я знаю, что ты сейчас скажешь, — прервал ее Рейнард. — Ты ужасно сожалеешь, но у тебя есть срочная тайная миссия, которая не позволяет тебе отправиться на встречу с братом короля — не так ли?

Женщина не сумела сдержать улыбки.

— Да, в ваших устах это звучит довольно глупо.

— Именно. Так ты позволишь мне помочь тебе сесть на коня?

— Сначала я должна получить обратно жезл.

— Жезл? — Дай женщине палец, и она откусит тебе руку.

— Да, мне нужно заживить раны.

Рейнард хотел сказать, что всего несколько минут назад ее могли забить до смерти, но сильно сомневался, что его слова произведут на нее должное впечатление.

— У нас нет времени на волшебство. Граф д'Аленсон не любит ждать.

— Но он захочет, чтобы я прилично выглядела. И я не могу скакать на лошади с такими ранениями.

«Конечно, она права — чем лучше она будет выглядеть, тем больше шансов, что граф ее выслушает», — подумал рыцарь.

Сейчас вид у нее был жуткий: многочисленные синяки, грязное платье разорвано. Лишь пара хороших кожаных туфель говорила в ее пользу. Да, в таком виде женщина вряд ли произведет впечатление на графа д'Аленсона.

Рейнард вытащил жезл и решил проследить за всеми действиями незнакомки. Рыцарь ожидал, что она начнет делать магические пасы, однако ведьма лишь ткнула красным концом жезла в предплечье, а потом использовала тот же конец, чтобы покрыть мазью царапины и синяки. Когда она закончила, Рейнард протянул руку и сказал:

— А теперь отдай мне его обратно.

— А как насчет валлийца? — спросила ведьма. — Он тоже ранен.

— С ним ничего не случилось бы, если бы он не пришел грабить и жечь нашу страну. Отдай жезл.

Женщина повиновалась. Однако в последний момент она слегка ударила в руку Рейнарда красным концом. Ему не было больно, но он ощутил нечто вроде легкого покалывания, сопровождаемого тихим шипением. Он вскрикнул от неожиданности и резко спросил:

— Что, черт подери, ты сделала?

— Вы теперь тоже защищены, — радостно заявила она.

— Прекрати! — потребовал Рейнард. — Я не хочу никакой защиты. Ты не можешь лечить людей без их разрешения! Неужели ты не видишь, к чему это привело?

Пожав плечами, незнакомка взяла его за руку и забралась на покрытый кольчугой круп Купидона. Потом обняла Рейнарда за талию и сказала:

— У вас удивительные доспехи.

— Что в них удивительного? — Он не сводил глаз с ее белых пальцев, которые осторожно ощупывали выпуклый стальной щиток, защищавший его плечо.

— Поразительно точная ручная работа.

— Ручная работа? А как еще должны работать оружейники, ногами? Незнакомка рассмеялась.

— Верно. Одно так чудесно пригнано к другому, каждая стальная пластина соединена со следующей, но при этом вы легко двигаетесь и даже можете скакать на лошади.

Да уж, легко! Всем его доспехам далеко до металлического жезла, который он все еще держал в руке. И что это за ведьма такая, которая говорит на французском и валлийском, но никогда не видела настоящих доспехов? Он спросил через плечо:

— Как тебя зовут?

— Эмбер, — ответила она. — Эмбер Монтана Дон. Мои родители любили поэзию. А как зовут вас?

— Можешь называть меня Рейнард. Эмбер Монтана Дон?

Ну и имя! Очень подходящее для ведьмы. Он не стал называть ей все свои титулы или фамилию. Опасно слишком близко знакомиться с ведьмой, в особенности если собираешься ее предать. Говорят, что проклятия ведьмы, произнесенные со столба во время сожжения, особенно действенны. Рейнард знал о магии имен и верил в их силу. Хотя имя ведьмы показалось ему странным, в нем был некий ритм, который каким-то образом его околдовал. Теперь, когда он узнал, что женщину зовут Эмбер Монтана Дон, о ней будет гораздо труднее забыть.

— Откуда ты родом? — спросил он.

— Я родилась далеко отсюда, за морем. Вы никогда не слышали об этом месте. — Она пыталась смягчить свои слова, но у нее не очень получилось.

— А ты попробуй. — Он был за морем — на Сицилии, Кипре, в Африке и Святой Земле.

— Раундап, Монтана — в сотне миль к северу от Биллингса... Ну, конечно. Засунув жезл в седельную сумку, Рейнард промчался через разграбленную деревню, за ним следовали рыцари, оруженосцы и конные лучники. Он проехал мимо ловца крыс, деревянные башмаки которого выстукивали свой собственный ритм на дороге. Мешок с крысами болтался у него за плечами, в руках он по-прежнему нес кота. Ловец крыс даже не взглянул на проезжавших мимо всадников. Еще один одноглазый мужик, пытающийся заработать себе на пропитание.

Рейнард нашел графа д'Аленсона на амьенской дороге. Тысячи рыцарей и оруженосцев сидели возле своих скакунов, готовые в любой момент двинуться в путь; от них пахло кожей, вином и августовской влажной жарой. За их спинами виднелась сочная зелень заболоченных берегов Соммы. Величавые цапли ловили лягушек среди зарослей высокой сухой осоки, а на зеленых прибрежных лугах паслись стада скота, на который не польстились даже англичане.

Дальше Сомма расширялась, а вдоль берегов шли сплошные болота. Рассчитывая, что Сомма станет непреодолимым барьером для англичан, французы разрушили все мосты через реку ниже Амьена, за исключением хорошо укрепленной переправы в Абевилле. Пикардий-ские новобранцы охраняли броды, и всякая попытка англичан перейти Сомму пресекалась. Во всяком случае, до сих пор.

Разрозненные атаки не принесут англичанам успеха. Если бы Рейнард оказался на месте короля Эдуарда, он выбрал бы один из бродов и бросил туда все силы. Но какой выбрать? Понт-а-Реми? Фонтенсюр-Сомме? Бланк-Так? Их слишком много, из чего следовало, что пикардийцам пришлось сильно растянуться. Они не могут держать большие гарнизоны повсюду. Если бы пикардийцы узнали, куда направляется король Эдуард, задача была бы в десять раз проще. Поэтому Рейнард намеревался отправиться прямо к графу д'Аленсону вместе с ведьмой и валлийцем.

Как только они спешились, ведьма сказала:

— Подождите немножко.

И он, словно завороженный, наблюдал, как она полосами снимает высохшую мазь со своих ран.

Присмотревшись, рыцарь заметил, что раны не затянулись полностью; но края их сомкнулись, а краснота вокруг ушибов заметно спала. И сама ведьма почти поправилась — обычному человеку потребовалось бы на это не меньше десяти дней! Заметив его удивление, Эмбер рассмеялась.

— Я же говорила, что я лекарь.

И очень искусный лекарь. Она и в самом деле выглядела гораздо лучше. Теперь Эмбер показалась Рейнарду ошеломляюще красивой. Чистая гладкая кожа, которую больше не портили синяки, огромные карие глаза. Оставалось рассчитывать, что граф д'Аленсон по достоинству оценит ее внешность.

Граф, не снимая доспехов и белого шелкового плаща с вышитыми золотыми геральдическими лилиями, ужинал за складным столиком, накрытым золотистой скатертью. При виде валлийского «демона» Валуа наморщил длинный, задорно торчащий нос.

— Если король Эдуард привел с собой целую армию таких уродливых гномов, — заявил граф, — мы легко с ним расправимся.

— Когда найдем его, — заметил Рейнард, пожалев, что не разрешил ведьме вылечить валлийца.

— Да, конечно, — согласился граф, жестом предлагая Рейнарду разделить с ним легкий ужин, состоящий из вареных перепелиных яиц, говяжьего языка, свежих ягод, мяса в желе и маринованных миног. — Хотите вина? Зачем вы привели с собой эту нищенку?

— Чтобы она помогла нам его допросить. — Сбросив тяжелые перчатки, Рейнард начал очищать перепелиное яйцо, решив пока не упоминать о других талантах Эмбер.

— К чему это? Одарите ее сыном и отправьте прочь. Мы и без нее сумеем справиться.

Решив, что она свободна, Эмбер начала потихоньку отступать, не дожидаясь, пока ей подадут несколько су. Однако Рейнард протянул руку и схватил ее за плечо.

— Пленный не говорит ни на латыни, ни на французском. И вообще ни на каком другом цивилизованном языке.

— В самом деле? — Казалось, граф д'Аленсон остался недоволен тем, что валлиец неспособен выучить какой-нибудь нормальный язык, — А как насчет английского?

— Английским он тоже не владеет. Понимаю, даже для варвара это уже слишком.

Граф д'Аленсон пожал закованными в доспехи плечами. Рейнард выпустил Эмбер, и она начала переводить вопросы французов и ответы валлийца. С тем же успехом несчастный мог бы говорить на арабском. Ничего не зная о географии здешних мест, он понятия не имел, куда направляется английская армия. Ему пришлось объяснить, в какой стороне находится море, и что река, текущая меж заболоченных берегов, называется Сомма.

Рассерженный граф д'Аленсон предложил пытки.

— Раскаленное железо или веревка помогут развязать язык!

— Бесспорно. — Рейнард положил на тарелку миногу. — А что если он действительно ничего не знает?

— Тогда останется без языка.

Эмбер заговорила снова, предлагая валлийцу что-нибудь придумать — и побыстрее. Однако тот лишь бессмысленно таращил глаза.

— Ему нечего сказать, — запротестовала Эмбер.

— Что ж, тогда ему придется пострадать за свое невежество. — Рейнард пожалел, что не допросил пленника раньше.

Эмбер с отчаянием смотрела на Рейнарда; она испугалась гораздо больше, чем когда опасность угрожала ее собственной жизни.

— Послушайте, пытками вы все равно от него ничего не добьетесь, — взмолилась женщина. — Вы хотите выяснить, где искать короля Эдуарда? Я могу вам сказать.

— Ты? — Рейнарду и в голову не приходило допрашивать Эмбер, поскольку у него в руках находился валлиец.

— Да, выбора у меня не остается. Хотя это грозит мне бедой — как и прививки детям. — Эмбер закрыла глаза; казалось, она пытается что-то вспомнить. — Сегодня среда, 23 августа 1346 года. Король Эдуард движется вниз по течению реки к морю. Однако у него нет кораблей, на которые он мог бы посадить свое войско. Вечером он даст солдатам отдохнуть, а ночью отправится к броду Бланк-Так. Рейнард повернулся к графу.

— Вы слышали, что сказала женщина? Граф д'Аленсон пожал плечами.

— Кого интересует, что она говорит. А вот валлиец был с королем Эдуардом.

— Но она ведьма. И очень искусная, — заверил Рейнард и собрался уже рассказать, как Эмбер чудесно вылечила себя...

— Несомненно. Только зачем задавать вопросы колдунье, если у нас есть человек, который еще утром был в лагере короля Эдуарда?

— Но он не имеет представления, куда направились англичане.

— Он так говорит, — фыркнул граф. — Пытка заставит негодяя рассказать правду.

Рейнард сильно в этом сомневался.

— Я верю ведьме.

— И почему же она кажется вам достойной доверия? — Граф д'Аленсон смотрел на черное домотканое платье и растрепанные волосы Эмбер — он не видел метаморфоз ее чудесного исцеления.

— Вы должны мне верить, — вмешалась Эмбер. — Ведь без меня вам не удалось бы узнать, что говорит этот человек.

— А откуда она вообще взялась? — осведомился граф д'Аленсон.

— Раундап, Монтана, — ответил Рейнард. — К северу от Биллингса.

— Бред, — фыркнул граф. Рейнард не стал спорить, он уже не пытался понять Эмбер. Д'Аленсон повел своим огромным носом и взглянул на ведьму. — Бланк-Так, говоришь? Сегодня поздно ночью?

— Да. Король Эдуард перейдет брод во время отлива. Он намерен провести ночь в Ноэлле, на противоположном берегу Соммы.

— Я знаю, где расположен Ноэлль, — раздраженно ответил граф. — Если ты солгала, я своими собственными руками разожгу огонь, на котором ты сгоришь.

— Король там будет. — Казалось, Эмбер совсем не встревожила его угроза.

Граф повернулся к Рейнарду.

— Отправляйтесь в Бланк-Так и выясните, правду ли она сказала.

— А если она не солгала?

— Немедленно сообщите мне об этом, — приказал граф д'Аленсон. — И вздерните валлийца, поскольку он нам больше не нужен. А если Эдуарда не окажется в Бланк-Таке, то отправьте на виселицу обоих. — И, погрузив пальцы в желе, он всем своим видом показал, что аудиенция окончена.

— Но вы же поклялись ее сжечь, — саркастически заметил Рейнард. — Вы даже обещали лично разжечь огонь.

— Поэтическое преувеличение. — Граф слизнул желе с пальцев. — Я не могу во всем участвовать лично.

Вот вам справедливость брата короля, на которую так рассчитывали деревенские олухи. Граф д'Аленсон умел так произнести «до свидания», что оно звучало очень похоже на «отправляйся в ад». Рейнард стоял в окружении кавалерии авангарда, которой следовало немедленно отправиться в сторону Бланк-Така, но вместо этого рыцари шутили, пили, ели и болтали о собаках и соколиной охоте. Валлиец присел на землю, рассчитывая хоть немного передохнуть. Рейнард ему сочувствовал. Этот человек пришел из Уэльса в Англию, затем на корабле добрался до Нормандии, участвовал в походе на Париж, а теперь бежал обратно к морю, преследуемый французскими рыцарями. Он заслужил немного отдыха.

— Что теперь? — спросила Эмбер. Женщина заметно успокоилась — ей удалось пережить первую встречу с графом д'Аленсоном, а ее раны удивительным образом затянулись. Казалось, внешний мир не в силах ее коснуться.

Ведьма, которая вовсе и не ведьма, да еще говорит на валлийском так же свободно, как и по-французски... В ней больше тайн, чем в любой другой женщине.

— Очевидно, граф д'Аленсон не станет ничего предпринимать, — ответил Рейнард. — Если короля Эдуарда удастся поймать на южном берегу Соммы, то это суждено сделать мне.

— Вы не сумеете его остановить.

Эмбер совершенно не верила в его доблесть. Достойный комплимент из уст женщины, которую он только что спас от смерти — во всяком случае, отсрочил ее на некоторое время.

— Не в одиночку, — вынужден был признать Рейнард. — И не при помощи пяти копий Королевского авангарда. Мне потребуется много людей. И лошадей.

— И чудо. — Эмбер печально покачала головой. — Во всяком случае, я вам больше не нужна.

Он взглянул на Эмбер.

— Ты ошибаешься.

— Я сделала то, о чем вы просили. Теперь вы знаете: Эдуард перейдет Сомму в Бланк-Таке. Вы мне верите?

— Целиком и полностью, — заявил Рейнард. — Бланк-Так самый удобный брод через Сомму, который открывается только во время отлива. Кроме того, он находится дальше всего от нынешнего расположения французской армии. На месте короля Эдуарда я выбрал бы именно его. Но ты утверждаешь, что ему не удастся перейти реку до полуночи, когда начинается отлив. — Он верил Эмбер, но вовсе не собирался ее отпускать.

— Так что же вы еще от меня хотите? — Снова Эмбер бросила на рыцаря искренний взгляд, словно рассчитывала, что честность может ее спасти.

— Слышала, что сказал граф д'Аленсон? Ты пойдешь со мной в Бланк-Так. Брат короля привык, чтобы его приказы выполнялись.

— И валлиец отправится с нами? — Женщина показала на несчастного, сидящего на земле у их ног.

— Он пройдет с нами часть пути.

Какой смысл таскать пленника за собой — ведь он ничего не знает и не может им помочь, а граф д'Аленсон приказал его повесить при любом исходе дела.

— Тогда вы должны разрешить мне его вылечить. Рейнард приподнял бровь.

— Должен?

— Иначе я с вами не поеду. — Эмбер обладала удивительным свойством не обращать внимания на реальность.

Рейнарду вдруг захотелось привязать ведьму к седлу, чтобы продемонстрировать: у нее нет выбора.

Но что-то его остановило. Возможно, ее магия. Она не подействовала на толпу мстительных пикардийских крестьян — но на него оказывала сильное влияние. Он вытащил из седельной сумки жезл и передал ведьме. Наблюдая за тем, как Эмбер лечит валлийца, Рейнард понял, что она действительно целительница — и дело не только в том, что у нее в руках чудесный инструмент. Изменилось все ее существо. Эмбер больше не выглядела усталой и отчужденной, теперь она полностью сосредоточилась на спасении невежественного уродливого валлийца. Ее лицо озарилось, как в те моменты, когда она смотрела на детей. Либо Эмбер и в самом деле испытывала радость, помогая людям, либо она удивительно лукава. Рейнард пытался верить последнему предположению, хотя бы ради сохранения мира в собственной душе.

Когда валлиец был готов вновь отправиться в путь, Рейнард сказал своему самому надежному вассалу:

— Возьми оруженосца и пару запасных лошадей, переберись на северный берег возле Абевилля, после чего скачи изо всех сил к Годемару де Фею. Он командует пикардийцами, которые охраняют дельту Соммы. Скажешь ему, что завтра во время отлива король Эдуард попытается перейти реку возле Бланк-Така... и предупреждай об этом всех, кого встретишь и кто захочет тебя слушать. Но главное — добраться до Годемара де Фея до того, как начнется отлив. Понял?

Рыцарь кивнул, но Рейнард заставил его и оруженосца повторить приказ слово в слово.

— Ужинать не останавливайся. У Годемара де Фея две тысячи солдат и немного арбалетчиков. Их необходимо предупредить, что завтра утром перед ними появится вся английская армия. В противном случае до вечера они не доживут.

Сделав все, что было в его силах, Рейнард во главе своих пяти копий поспешил в Амьен. Двое пленников разместились за спинами всадников. Проскакав половину лиги, они встретили две тысячи генуэзских арбалетчиков. Те расположились на привал и готовили спагетти. Наемники, состоящие на службе у французского короля. От них нет никакого толку — пехота! К тому же, завершив трапезу, они наверняка завалятся спать.

Отыскав Карло Гримальди, одного из командиров итальянцев, Рейнард рассказал ему о Бланк-Таке. Поскольку итальянцы не поспели бы туда к рассвету, он оставил валлийского демона с ними, попросив Гримальди держать его подальше от графа д'Аленсона.

Когда валлиец принялся за спагетти, Рейнард уже вновь скакал по дороге на Амьен и не останавливался до тех пор, пока не встретил еще одно подразделение Королевского авангарда. На сей раз это были немцы: богемские рыцари и наемники с Рейна вместе с большой группой тяжело вооруженных всадников из Люксембурга. Чтобы преподать англичанам урок, Филипп Французский собрал союзников и наемников со всей Европы. Вместе с ними был командир авангарда король Джон Слепой из Богемии. Многие протестовали, чтобы ими командовал слепец, но король Филипп приходился братом графу д'Аленсону.

Джон из Богемии, в рифленых немецких доспехах, восседал на могучем боевом скакуне. Его оруженосец держал украшенный короной и тремя черными страусовыми перьями шлем с заплавленными отверстиями для глаз. Иные мужчины, впервые отведав безумного вина войны, никак не могут напиться досыта. Король Джон из Богемии с радостью участвовал в чужих битвах, а в мирное время довольствовался турнирами. Слепота ничего не меняла. Он нетерпеливо выслушал новость о планах англичан.

— Вы уверены, что они направляются к броду Бланк-Так? Откуда вы знаете, что их поведет Эдуард?

Теперь, когда валлийца под рукой не было, Рейнарду пришлось говорить правду.

— Мне сообщила ведьма.

Немецкие всадники рассмеялись и сказали для своего слепого короля:

— И весьма хорошенькая, несмотря на черные лохмотья. Француз знает в этом толк. — Эмбер терпеливо сидела на лучшей запасной лошади Рейнарда, поводья которой держал в руке оруженосец.

— Вы верите колдунье? — спросил Рейнарда король Джон.

— То, что она говорит, звучит весьма разумно.

— Пусть расскажет нам свою историю, — приказал король Джон. — Всем известно, что внешность не производит на меня никакого впечатления. Я живу лишь надеждой на славную гибель в сражении.

— И вы ее найдете. — Эмбер говорила на чистом средне-немецком без малейшего акцента.

Рыцари замерли в седлах, услышав приговор своему королю, произнесенный на их родном языке. Мрачное пророчество произвело на них тяжелое впечатление. Они с молчаливой угрозой, смешанной с ужасом, смотрели на Эмбер.

— Ты уверена? — резко спросил король Джон.

— Абсолютно. — Безупречный немецкий делал слова Эмбер особенно убедительными — над ведьмой, говорившей по-французски, было бы легче посмеяться.

— Замечательно, — заявил король Джон. — Если только ты не дразнишь слепого старика.

— Нет, я не стала бы вас дразнить, — в голосе Эмбер слышалось сочувствие, ей нравился король. — Я не умею лгать.

«Интересно, — подумал Рейнард, — стала бы она лгать ради спасения собственной жизни». Идиотская честность Эмбер вызывала у него раздражение.

— Когда? — радостно спросил король Джон.

— Скоро, — заверила его Эмбер.

— Силы небесные! Ты говоришь, король Эдуард идет в Бланк-Так, что находится в дельте Соммы? И я скоро погибну в сражении? У брода?

— Не там. Но скоро, — больше Эмбер ничего не сказала.

— Превосходно. Значит, меня ждет еще одна победа, перед тем как я упаду с мечом в руке. Верьте ведьме! Она мой талисман!

Рейнард понял, что Эмбер удалось полностью завоевать короля Джона. Он не видел ее лохмотьев, но зато чувствовал искренность в голосе. Кое-кто утверждал, что короля Джона ослепила любовь к сражениям, что он потерял зрение во время турнира, на котором готовился к очередной войне. Другие уверяли, что это поэтические бредни, а на самом деле он лишился глаз из-за своего богохульства. В любом случае, присутствие ведьмы не помешает ему броситься в битву. Рыцари не разделяли восторга своего повелителя, но если их короля заворожила ведьма, что тут поделаешь?

— Вам нужно верить ей только до Бланк-Така, — напомнил им Рейнард.

— Мы сможем добраться до дельты Соммы лишь после полуночи, — пожаловался король Майорки, чьи войска заметно отстали.

— Тем лучше, — заявил король Джон. — Я предпочитаю сражаться в темноте, когда никто не имеет преимущества.

Его рыцари рассмеялись, к ним вернулось хорошее настроение. Король Джон отдал приказ, и огромная масса вооруженных воинов устремилась вперед по амьенскои дороге, ведомая слепым королем и новоявленной пророчицей. Рейнард скакал рядом с Эмбер, помогая ей управлять лошадью. Довольно скоро они оставили позади итальянцев.

Когда они вновь проскакали мимо кавалерии графа д'Аленсона, те уже садились в седла.

В сумерках войско остановилось на привал. Рейнард помог Эмбер сойти с седла. Он сам устал и сильно проголодался, поэтому ожидал, что Эмбер будет валиться с ног: ведь со времени их странного знакомства ей так и не удалось отдохнуть. Однако ее пожатие было сильным, а глаза, как и прежде, блестели.

— Какая магия позволяет тебе оставаться свежей после стольких часов в седле?

— Вот эта, — ответила она, показывая Рейнарду пару маленьких белых таблеток.

Он с подозрением посмотрел на них.

— Где ты их взяла?

— Вытащила, когда вы в последний раз разрешили мне воспользоваться медикитом.

— Медикитом?

— Моим магическим жезлом. Попробуйте. — Она протянула ему таблетку, одновременно отправив себе в рот другую, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения.

Рейнард поколебался, но потом последовал ее примеру. Вкус у таблетки был, как у давно сдохшей змеи, но Рейнард не сомневался: она не причинит вреда. И если уж ему придется бодрствовать всю ночь, то волшебство совсем не помешает. Он запил таблетку большим глотком вина.

Усталость исчезла, а сонливость как рукой сняло. Рыцарю больше не хотелось есть, казалось, теперь он готов скакать всю ночь. Поразительно! От одной крошечной таблетки! Он встряхнулся и спросил:

— Сколько их у тебя?

— На всех не хватит.

— Да, к тому же они потребуются лошадям. И что мне теперь делать? Я собирался немного поспать.

— Дайте мне мои карты, — велела Эмбер.

— Твои карты?

— Те, что у меня отобрали крестьяне, — голос у Эмбер стал дерзким, даже вызывающим.

Он вытащил стопку из седельной сумки и протянул Эмбер. Она разложила карты.

— Фигурные карты считаются за десять очков. Туз — за одиннадцать или одно. Все остальные — в соответствии с тем, что на них обозначено. Цель игры состоит в том, чтобы набрать двадцать одно очко, не перебрав при этом.

— Пятнышки показывают достоинство каждой? — Он повертел между пальцами несколько карт, пораженный их гладкостью. — А что означают рисунки? Почему некоторые из них имеют форму сердца, а другие ромба или черного клевера?..

— Это масти, — с улыбкой ответила Эмбер, собирая карты вместе. — Для игры в «двадцать одно» масти не имеют значения. — Она положила перед Рейнардом две карты лицом вверх. — Вот смотрите, у вас валет и семерка — то есть семнадцать очков. До двадцати одного не хватает четырех. Хотите еще одну карту?

— Нет. — Ему вполне хватило двух. У валета оказалось две головы, одна наверху, другая внизу, и каждая смотрела на Рейнарда единственным глазом.

— Разумно. — Эмбер вытащила из колоды две следующих карты, теперь для себя. — Шестнадцать. Плохо. Сдающий проигрывает. — Она взяла себе еще одну карту. — У меня перебор. Вы выиграли.

— Я выиграл?

Он же ничего не сделал, чтобы выиграть.

— Вот видите, как просто? — Эмбер взяла его карты и положила вместо них две новых. — Конечно, играть гораздо интереснее, если делать ставки.

К тому моменту когда лошади отдохнули, она успела выиграть у него двадцать су, которые ему платил король в день. Они сели на лошадей и поехали дальше. Таблетка каким-то непостижимым образом добавила новые цвета закату. От деревьев поднимался мрак и растекался по дороге. Однако воины продолжали скакать вперед. Королю Джону было все равно — день сейчас или ночь, а его немцы всегда умели выполнять приказы. Это получалось у них гораздо лучше, чем у французов, так, во всяком случае, считал Рейнард: французы — для изящества, итальянцы — для веселья, немцы — для подчинения, а англичане — для предательства.

За Абевиллем дорога превратилась в заболоченную колею, огибающую эстуарий Соммы. Рейнард направил своего фризского скакуна вперед, между деревьями; Купидон перепрыгивал через лужи, звездный свет помогал ему обходить препятствия. Движущиеся тени, отчаянная скачка во мраке — казалось, наступила Вальпургиева ночь, полная невидимых ужасов.

Первый свет над Соммой показался неожиданно, без каких-либо прелюдий. Начинался день, впереди ждал Бланк-Так. Здесь эстуарий Соммы расширялся, устремляясь на юг через шельф из белых камней, превращавшийся во время отлива в мелкий брод. Рейнард услышал крики. Англичане! Оставив ведьму под охраной, он вместе с немцами бросился вперед, врезавшись в не ожидавшую нападения массу людей и вьючных животных, пытавшихся форсировать реку. Ступицы колес фургонов заливала вода, во французских деревнях и маленьких городках англичане забирали все подряд: от бочек с вином, до золоченой мебели, канделябров, бархата и пуховых перин.

Слабое течение превратилось в мощный поток. Рейнард оказался в самом центре схватки, вокруг кипела вода. Слепой король Джон выкрикивал бессмысленные приказы, радостно раздавая удары врагам и друзьям. Дисциплинированные немцы не удержались от грабежа. Однако не ожидавшие нападения англичане были смяты. Рейнард сообразил, что главные силы врага уже успели перейти брод и сейчас находятся на северном берегу Соммы. Любые попытки преследования пресекались дождем стрел.

День Святого Варфоломея входил в силу, море возвращалось в эстуарий реки, вынудив противников прекратить сражение. Берег устилали тела в доспехах. Утыканные стрелами телеги и фургоны сносило в море. Между тем продолжали прибывать французские войска — сначала появились части авангарда под командованием графа Фландрии. Затем Блуа с основными силами, который ужасно огорчился, что опоздал к сражению. На Рейнарда вдруг обрушилась усталость, ему ужасно захотелось есть. Когда он нашел своих людей, охранявших Эмбер, те спали, а ведьма бесследно исчезла.

 

II. Ночь ведьм

«Тем лучше для нее», — первым делом подумал Рейнард. Он не стал ругать изможденных стражников — куда им тягаться с изобретательной, полной решимости ведьмой. Кроме того, ему совсем не хотелось отдавать женщину Наместнику-Инквизитору. Однако Рейнард так и не узнает ее тайны. У него остались жезл, стеклянные флаконы и колода карт, но разве это имеет значение?

Лишь в ее руках жезл творил чудеса. Валлиец получил страшные ранения, но когда Рейнард в последний раз видел его, тот уже шел на поправку, уплетая за обе щеки спагетти из здоровенной миски. Небольшие порезы и синяки исчезли всего за несколько часов. Очень удобно, когда собираешься на битву. Но самого Рейнарда жезл не слушался. Не помешала бы воину и белая таблетка, которая утоляла голод и снимала усталость.

Рыцарь был в изнеможении. Передав командование своему заместителю, он снял доспехи, улегся на обочине и мгновенно заснул.

Проснулся он от невыносимого чувства голода, ведь Рейнард ничего не ел с тех пор, как подкрепился перепелиными яйцами и маринованными миногами у графа д'Аленсона. Хуже того, мир перевернулся. Утреннее солнце находилось совсем не в той части небосвода. Если только Сомма нежданно не обратила свои воды вспять.

Потом Рейнарду пришло в голову более простое объяснение. Он проспал весь день — и солнце уже клонилось к закату. Одна маленькая таблетка поменяла для него день и ночь, заставив перепутать восток и запад. Магия — какие тут могут быть сомнения.

Надев доспехи, он вскочил на Купидона и отправился на поиски графа д'Аленсона в надежде на ужин. Он захватил с собой часть добычи, а также большой трофейный шестифутовый лук из вооружения англичан. Его тисовые стрелы пробивали кольчугу, а с близкого расстояния от них не могли защитить даже доспехи.

Авангард направился в Абевилль, чтобы перейти там Сомму и продолжить вялое преследование противника. Впрочем, французы явно запаздывали. Поскольку они разрушили все мосты в нижнем течении Соммы, целая армия была вынуждена переходить реку в Абевилле, где образовался грандиозный затор, который обещал рассосаться не раньше чем к следующему дню.

Несмотря на то, что Рейнард проспал полдня, он легко догнал графа д'Аленсона. Брат короля закусывал холодным каплуном и зеркальным карпом. Рейнард преклонил колено и был вознагражден порцией рыбы, отчего почувствовал себя собакой д'Аленсона. Или ручным тюленем. Но голод оказался сильнее гордости.

Граф д'Аленсон поздравил Рейнарда с тем, что он отыскал нужный брод.

— Если бы вы нашли его раньше, нам удалось бы их захватить.

Рейнард молча принял сомнительный комплимент и подумал: «Если бы ты сразу двинул свои войска, мы вполне успели бы перехватить англичан». Именно медлительность графа д'Аленсона не позволила пленить короля Эдуарда.

Отведав холодного каплуна, он показал графу захваченный лук.

— Вот что остановило нас у брода; они метко пускают стрелы в ярд длиной.

Однако лук не произвел на графа д'Аленсона впечатления.

— Луки хороши на охоте. Мы покажем англичанам, как нужно воевать.

— Но это не охотничий лук. Вот, возьмите стрелу. Ее наконечник пробивает доспехи. — Рейнард запил порцию каплуна несколькими глотками коньяка. — Надо спросить валлийца. Возможно, он покажет нам, как пользоваться луком.

Жаль, что здесь не было Эмбер, которая помогла бы допросить пленника. Кто знает, сколько у противника таких луков?

— Слишком поздно, — равнодушно бросил граф. — Я приказал повесить урода.

— В самом деле? — Холодный каплун и хороший коньяк мгновенно потеряли вкус.

— Он прятался среди итальянцев. И не нужно меня благодарить, — заявил граф, — но в следующий раз делайте такую работу сами. Я не могу всем заниматься лично.

Рейнард положил на тарелку недоеденный кусок, размышляя о бедном валлийце, который хотел лишь немного отдохнуть. Что ж, он успел выпить вина и поесть спагетти. А Рейнард теперь ничего не узнает об опасных луках.

— Ведьму же следует передать в руки Наместника-Инквизитора Руана, — добавил граф д'Аленсон.

— Да, ведьма. К сожалению...

— Не тревожьтесь, — махнул рукой граф. — О ней я также позаботился.

— Вы успели? — Рыцарь посмотрел на брата короля.

— Конечно. — Граф д'Аленсон обсасывал пальцы — карп оказался очень сочным. — Ничего здесь не делается без моего участия. Пи-кардийские ополченцы поймали ее, когда она пыталась перейти брод. Ведьму задержат до прибытия Наместника-Инквизитора, мы ждем его вместе с архиепископом Руана через два дня.

— Но ведь она помогла нам, — запротестовал Рейнард.

— Помогла? — граф д'Аленсон снисходительно рассмеялся. — Эта женщина — ведьма, исчадие Ада, вставшее на службу Сатане.

— Она лечит людей. — Рейнард вспомнил о легком покалывании, когда Эмбер прикоснулась к нему своим жезлом.

— Или губит их, — заметил граф. — Вы в состоянии увидеть разницу? Я, например, нет.

Как и архиепископ Руана.

— Но она рассказала нам про Бланк-Так. Разве это с соизволения Сатаны?

Граф д'Аленсон ухмыльнулся.

— Женщины всегда остаются для меня непостижимой тайной. Особенно, если они не такие, как все... Но мы в ней больше не нуждаемся; король Эдуард находится в Ноэлле.

— Так ведь это ее пророчество, — напомнил Рейнард.

— И что с того? — Граф приподнял бровь.

— Однажды ведьма уже нашла Эдуарда, значит, сможет еще раз его отыскать. Она видит будущее. Очень полезное качество, когда преследуешь неуловимого врага.

Граф д'Аленсон посмотрел на собеседника так, словно Рейнард сошел с ума:

— Но мы же знаем, где сейчас король Эдуард.

Рейнард вздохнул. Возможно, он обезумел, но происходящее казалось ему колоссальной ошибкой.

— Какая-то часть моего существа уверена в том, что она невиновна.

— Без сомнения, эта часть находится у тебя между ног. Всякий раз, когда ловят хорошенькую ведьму, какие-то доблестные глупцы пытаются ее спасти.

Возможно, в словах графа была правда. Если Эмбер не ведьма, то кто же она?

Рейнард не хотел, чтобы ее сожгли — верный знак того, что его приворожили!

— Я просто не уверен, что она виновна. Граф д'Аленсон улыбнулся.

— А причем тут твоя уверенность. Для этих целей существует Наместник-Инквизитор.

И подвалы в Руане, где без устали трудятся пыточных дел мастера. Когда они закончат с Эмбер, сомнений в ее вине ни у кого не останется.

Повернувшись спиной к каплуну и зеркальному карпу, Рейнард прихватил с собой большой лук, вскочил на Купидона и поскакал по дороге в поисках ведьмы.

Когда он нашел Эмбер, уже спустились сумерки. Она сидела в дубовой роще под охраной. Похоже, ее не били. На ней, как и прежде, было черное платье и грязный фартук. Правую щиколотку Эмбер приковали к бревну длиной в ярд. Когда Рейнард подошел, сержант стражи вскочил на ноги, чтобы предупредить рыцаря.

— Милорд, эта женщина ведьма. Никто не должен разговаривать с ней — иначе он может потерять свою душу.

— Пожалуй, я рискну. — Если разговоры с Эмбер являются смертным грехом, то он уже проклят.

Понизив голос, сержант сообщил:

— Парни видели, как она болтала с кошкой.

— С кошкой? — Рейнард закатил глаза. — Значит, все мои тетушки самые настоящие ведьмы, поскольку они постоянно беседуют со своими кошками. А также с птицами и лошадьми.

Тогда сержант перешел на шепот.

— Но милорд, кошка ей отвечала!

— В самом деле?

— Клянусь Девой Марией и всеми Святыми, — заявил сержант. — Я сам слышал, и много кто еще. Мы не брали в рот ни капельки спиртного, честное слово!

— И что сказала кошка?

— Кто знает? — ответил сержант. — Она говорила не по-французски.

— Тогда следовало задержать кошку и допросить.

— Милорд, мы пытались, но она убежала.

Рейнард не знал, плакать ему или смеяться. У Эмбер удивительный талант навлекать на свою голову неприятности.

— Ну что ж, речь ведь идет о моей душе, а я готов рискнуть, — заявил он сержанту. — Скажи своим людям, пусть отойдут подальше, чтобы не подвергаться искушению. — Стража поспешно выполнила приказ, мигом перебравшись на противоположную сторону костра. Рейнард присел на землю рядом с Эмбер.

— Мы опять встретились.

Эмбер улыбнулась; она явно обрадовалась, увидев знакомого.

— Сожалею, что я от вас сбежала.

— Но у тебя было срочное дело?

— Верно, — кивнула она.

— С кошкой?

— Нет, — Эмбер негромко рассмеялась. — Кошка сама ко мне пришла.

— Почему ты не можешь серьезно относиться к своему положению?

Ее карие глаза пристально посмотрели на Рейнарда.

— А это мне что-нибудь даст?

— Скорее всего, нет, — признал он. — Когда я обнаружил твое исчезновение, то рассчитывал, что тебя больше не поймают.

— И я тоже, — грустно добавила Эмбер.

Рейнард хмуро посмотрел на нее — от безрассудства Эмбер у него совсем испортилось настроение. Он не верил, что граф д'Аленсон когда-нибудь настигнет короля Эдуарда, если только англичанин не будет сидеть на месте и дожидаться своей гибели. Да и мысль о том, что Эмбер окажется в руках инквизиции, совсем не вдохновляла рыцаря. Поместье Рейнарда в Фонтен-сюр-Мэй находилось на противоположном берегу Соммы, и ему вдруг ужасно захотелось все бросить и вернуться туда.

— Вы огорчены? — заботливо спросила Эмбер.

— Просто я устал.

«И меня тошнит от того, что приходится вести за собой лишенных разума надменных командиров», — подумал он.

— Значит, вам нужно отдохнуть. Скоро наступит ночь.

Теперь в ней заговорила целительница. Какая все-таки ужасная потеря! Рейнард поднялся, чтобы уйти, огорченный тем, что ничем не может помочь женщине.

— Вы можете вернуть мне карты? — попросила Эмбер. — Хотелось бы скоротать время.

Он кивнул, вспомнив, что остался должен ей двадцать су.

— И еще мой жезл. Вам он все равно не пригодится.

— Не нужно просить слишком о многом, — сказал он.

Наклонившись, Рейнард приподнял бревно, к которому была прикована ведьма. Он убедился, что его можно поднять, но бежать с ним в руках невозможно.

Эмбер вопросительно на него взглянула.

— Постарайся никуда не уходить, я скоро вернусь, — сказал Рейнард на прощание.

Длинные тени легли на дорогу, когда он верхом на Купидоне подъехал к месту, где его ждали пятеро воинов. Открыв седельную сумку, Рейнард достал карты и жезл. От холодного металла исходила какая-то необъяснимая сила. Рыцарь с отвращением покачал головой.

Засунув карты и жезл обратно в седельную сумку, Рейнард взял свой шлем и щит у оруженосца и крепко привязал их к седлу. Потом повернулся к знаменосцу и сказал:

— Я возвращаюсь в Фонтен-сюр-Мэй. Скажи остальным, что они тоже могут расходиться по домам или, если захотят, пусть присоединяются к авангарду. Слепой король Джон позаботится о том, чтобы им заплатили.

— Что случилось, милорд? — спросил удивленный помощник.

— Просто с меня хватит.

Он, и правда, сыт войной по горло.

— Милорд, граф будет недоволен.

Рейнард вскочил в седло, и его доспехи зазвенели.

— Граф может отправляться к дьяволу. И как можно скорее.

Он затрусил на своем большом черном скакуне по темной дороге к тому месту, где сидела прикованная к бревну Эмбер. На ходу Рейнард снял тяжелые рукавицы и сменил их на легкие перчатки для верховой езды. Вскоре его конь уже остановился перед удивленным сержантом.

— Тебя вызывает граф д'Аленсон. Срочно, — строго произнес Рейнард.

— Зачем, милорд? Граф д'Аленсон? Я... — Сержант явно не привык, чтобы за ним посылал брат короля.

— Он хочет услышать историю про кошку. И поторопись, граф сегодня уже повесил одного болвана; постарайся, чтобы число повешенных не удвоилось.

Напуганный до смерти сержант бегом скрылся во мраке. Остальные стражники с удивлением смотрели ему вслед. Повернувшись к Эмбер, Рейнард сказал:

— Дай бревно.

Она мгновенно повиновалась, ведьмы всегда отличались сообразительностью. Положив бревно поперек седла, он наклонился к Эмбер. В следующее мгновение она уже сидела у него за спиной, обнимая руками за талию; колени Эмбер касались его закованных в сталь бедер. На сей раз Рейнард заботливо подложил на круп коня аккуратно сложенное одеяло. Прежде чем удивленные стражники успели встать, он пришпорил Купидона, направив черного жеребца в темную рощу.

Они скакали, продираясь сквозь листву и не обращая внимания на отчаянные крики у себя за спиной. Купидон легко перепрыгивал через толстые корни, а Рейнарду пришлось низко склониться над его гривой, чтобы его не задевали ветки. Эмбер крепко вцепилась в талию всадника. Он снова и снова сворачивал, чтобы проскочить между толстыми стволами и сбить со следа, пока не убедился, что погоня отстала. Постепенно вопли преследователей смолкли.

Рейнард продолжал скакать до тех пор, пока окончательно не стемнело. Потом он остановил Купидона и прислушался. До него долетел далекий крик, а потом наступила тишина, нарушаемая лишь его дыханием. Влажный ночной воздух холодил открытый затылок. Он вздрогнул, когда на шею упала холодная капля.

Эмбер разжала руки. Он почувствовал ее ладонь у себя на шее, легкие пальцы стерли влагу.

— Спасибо, спасибо, — повторяла она от всего сердца. — Большое вам спасибо.

Он услышал, как дрогнул ее голос, словно она вот-вот расплачется. Рейнард улыбнулся, размышляя о том, в какое дурацкое положение попал — пребывает во мраке, в лесу, на одном коне с ведьмой, а на луке седла вместо копья лежит бревно. Он нарушил приказ графа, бросил своего короля и рискует собственной душой. Ради кого? Ради ведьмы с дикой историей и абсурдным именем.

— Куда мы едем? — спросила Эмбер, выглядывая из-за его плеча в сторону угольно-черного леса.

— Домой, — ответил он. — Они никогда не поймают короля Эдуарда.

— Напрасно вы в этом так уверены, — прошептала она. — Дайте мне жезл.

— Ты ранена?

Неужели в нее попала стрела!

— Нет. Просто отдайте его мне. Обещаю, что не причиню вам вреда.

Рейнард на ощупь нашел жезл в седельной сумке. Теперь, после того как он рискнул своей душой, чтобы освободить ведьму, глупо отнимать ее же веши.

Он протянул жезл. К счастью, здесь некого было «исцелять».

Как только Эмбер взяла жезл, Рейнард услышал щелчок, и темноту разрезала полоса света. Рыцарь ахнул от удивления. Ничего похожего на сияние факела — скорее, солнечный луч, пробравшийся сквозь отверстие в крыше внутрь абсолютно темной комнаты. Он обернулся. Источником света был жезл.

— Вот, — сказала Эмбер, — сейчас уменьшу яркость. — Луч перестал быть таким ослепительным, но по-прежнему освещал лес перед ними.

— Великолепно! — Рейнард тряхнул поводьями, и Купидон двинулся вперед, следуя за узким лучом, освещавшим дорогу.

Почему бы не воспользоваться всеми преимуществами, которые дает дружба с колдуньей, раз уж он все равно проклят?

Рейнард нашел подходящую лощину, укрытую сверху густыми зарослями и листвой. Эмбер соскользнула с коня на землю, и Рейнард протянул ей бревно. Он слегка ослабил ремни доспехов и сам соскочил с седла. Какая романтическая ночь — холодно и дождливо, он закован в доспехи, а его дама одета в рваное крестьянское платье и прикована к бревну. Ланселот о таком и не мечтал.

Однако Эмбер казалась довольной.

— Садитесь, вам нужно отдохнуть. Я разведу костер и приготовлю что-нибудь поесть. Жаль, что я больше ничего не могу для вас сделать — ведь я многим вам обязана.

— Ты не забыла, что у тебя нога прикована к бревну? Эмбер посмотрела на цепь.

— Сейчас с этим ничего не поделаешь. — Она сотворила что-то со своим жезлом, и на ее ладонь выскочила очередная таблетка.

Эмбер положила ее на землю — и тут же на месте таблетки запылало белое жаркое пламя. Она бросила в огонь несколько веток, и вскоре перед ними весело потрескивал костер.

— Интересно, существует ли такое, чего не умеет твой жезл? — поинтересовался Рейнард.

— Сколько угодно. В нем почти нет электроники, главным образом жезл предназначен для установления медицинского диагноза. Я попала в ужасное положение, когда один из дюжих крестьян ударил меня по голове, и я потеряла комлинк.

«Элек-тоника»? «Ком-линк»? Он даже не мог выговорить диковинные слова.

Эмбер рассмеялась, почти игриво.

— Но потом я встретила вас.

Ее смелость была лишь маской, под которой прятался ужас перед костром, на котором заканчивали свой путь ведьмы. Как это по-женски: слишком бояться, чтобы показывать свой страх!

— Давайте вместе снимем ваши доспехи, и тогда вы сможете как следует отдохнуть.

Она помогла ему снять многочисленные металлические пластины, панцирь и наголенники. Рейнард остался лишь в кольчуге, штанах и стеганом камзоле.

— В знак благодарности я угощу вас обедом. — Она вложила что-то Рейнарду в ладонь. — Здесь достаточно калорий и витаминов, чтобы вы еще долго не испытывали голода.

— Звучит заманчиво.

Он посмотрел на крупную таблетку. Не очень похоже на холодного каплуна или зеркального карпа.

Эмбер взяла другую таблетку, чтобы показать, что она вполне безопасна:

— Bon appetit.

Да, безопасна, но абсолютно безвкусна — а в животе по-прежнему пусто. К тому же у них нет вина, чтобы запить таблетку. Впрочем, неожиданно Рейнард ощутил прилив энергии, ему больше не хотелось спать. Должно быть, Эмбер почувствовала его состояние.

— Я могу дать вам кое-что, и вы сразу заснете, — предложила Эмбер.

— Не сомневаюсь.

Рейнарда ничуть не удивило бы, если бы у ведьмы нашлись таблетки, которые заставили бы его летать.

— Или можем поиграть в карты, — предложила Эмбер. Рейнард согласился. Она присела на свое бревно и положила на колени жезл, чтобы он давал свет.

— В «двадцать одно» вам никогда не отыграть своих двадцати су. Пожалуй, научу вас играть в покер. Мы можем начать с самой простой разновидности. Я несколько раз раздам карты в открытую, чтобы вы поняли суть игры. Одноглазые валеты и короли-самоубийцы — отчаянные ребята.

Одноглазых валетов он видел.

— А что такое короли-самоубийцы?

— Вот, смотрите.

И Эмбер показала ему короля, который держал меч над головой так, словно хотел дотянуться до собственного виска. Рейнард кивнул.

— А почему ты назвала их отчаянными?

— Вы скоро поймете.

Она раздала карты в свете луча от жезла. К тому моменту, когда на кону стояло тридцать су, пошел дождь.

— Не беспокойтесь, — сказала Эмбер, — карты не боятся влаги. Ветви и листва были неплохим укрытием, но тоненькие струйки

все-таки просачивались. Откинувшись назад, Рейнард сделал несколько глотков. За целый день он пил лишь коньяк графа д'Аленсона, и дождевая вода показалась ему необыкновенно вкусной. Костер почти догорел. К тому моменту, когда дождь прекратился, проигрыш Рейнарда достиг сорока су, и он решил, что пора спать. Еще немного, и у него останутся лишь доспехи и лошадь.

— А твоя пилюля и вправду заставит меня заснуть?

— Как младенца, — заверила его Эмбер.

Он встал, взял свое одеяло и завернул в него Эмбер. Она благодарно улыбнулась, убрала карты и протянула ему таблетку. Он опустился на землю рядом с ней. Накидка, стеганый камзол и кольчуга служили достаточной защитой от летнего дождя, к тому же рядом лежала теплая Эмбер, завернутая в одеяло.

— Ты совсем не похожа на ведьму, — признался он. Выключив свет, она еще теснее прижалась к его большому телу.

— А вы совсем не похожи на обычного червя-убийцу в металлическом коконе.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Так крестьяне называют рыцарей.

— Я знаю... но чем я-то от них отличаюсь?

Она провела тонкими пальцами по его влажным волосам.

— Понятия не имею. Но вы смелый, честный и заботливый. И вы единственный, кто мне поверил.

Он молча улыбнулся. Ведьмы оставались женщинами и не хотели видеть мир таким, каков он есть. Он ей не верил — просто ему было все равно. Он представил себе очередную ночь под открытым небом и проглотил таблетку, надеясь, что она поможет ему забыться. И еще он обещал себе, что завтра все будет иначе и они с ведьмой окажутся в настоящей постели. Теплой, сухой, и колдунья снимет платье.

Вот с такими приятными мыслями Рейнард и заснул.

Он уже привык просыпаться на сырой земле, но всегда с ним были пять его копий. Сейчас пробуждение оказалось гораздо менее приятным — он один в лесу, рядом нет верных людей. Нет Королевского авангарда. Нет даже оруженосца и слуги, которые могли бы выполнить его поручения.

Рейнард почувствовал запах дыма, повернулся и увидел Эмбер, все в том же рваном платье. Женщина разводила костер. И он вспомнил долгий день Святого Варфоломея: от бешеной схватки у брода до побега с этой оборванкой. Он приподнялся на локте, размышляя о том, стоит ли она его усилий.

— Здравствуй, колдунья. Эмбер улыбнулась и спросила:

— Желаете завтрак?

Завтрак состоял из очередной толстой таблетки, жареных лесных орехов и дождевой воды, которую удалось собрать в его шлем. Однако он почувствовал себя сытым и отдохнувшим. Рейнард избавился от необходимости подчиняться приказам, и его радовало, что он возвращается домой.

— Сегодня мы перейдем Сомму, — сказал он своей спутнице.

— Отлично, — Эмбер казалась довольной. — Я уже несколько дней пытаюсь это сделать.

Сидя на бревне, к которому она была прикована, ведьма продолжала делать вид, будто у нее есть выбор.

Рейнарду нравились ее удивительное упрямство и самонадеянность.

Эмбер тщательно протерла каждую деталь его доспехов, прежде чем он надел их на себя. Закончив, она отступила назад — насколько позволяла цепь, — чтобы оценить свою работу.

— Мой рыцарь в сияющих латах, — сказала Эмбер.

Рейнард поблагодарил ее и вскочил в седло. Она протянула ему бревно, после чего села на круп Купидона за спиной Рейнарда. В дальнем конце лощины заросли лесного ореха перемежались дубами. Именно здесь Эмбер собирала орехи. Рейнард нашел тропинку, которая привела их к ручью возле какого-то крестьянского пастбища. Вскоре они уже остановились около небольшой лачуги. Рейнард спешился и потребовал у хозяев мяса, вина и топор. Испуганная крестьянская семья поспешила выполнить его приказ. Шутка ли, из леса выехал рыцарь в доспехах со странным бревном и женщиной в крестьянском платье — очень необычное зрелище. Они отдали ему несколько колбас и глиняный кувшин с сидром, а потом принесли огромный топор дровосека.

Положив цепь Эмбер на бревно, рыцарь сказал:

— Не смотри. И ради собственной ноги — не дергайся.

Она отвернулась, глядя на далекие кроны деревьев. Рейнард взмахнул топором, лезвие описало длинную сверкающую дугу и перерубило цепь в дюйме от щиколотки.

Эмбер опустила глаза и увидела, что нога не пострадала.

— Ловко...

— Это я умею делать лучше всего.

Он сказал чистейшую правду. Всю свою жизнь Рейнард только и делал, что рубил направо и налево острой сталью.

Вернув топор крестьянам, он вскочил в седло и протянул руку Эмбер.

— Вы не собираетесь им заплатить? — спросила она.

— За что?

Он ведь вернул топор!

— Отдайте мне хотя бы часть того, что я у вас выиграла, — попросила Эмбер, протягивая ладонь.

Вытащив несколько серебряных монет из седельной сумки, Рейнард молча наблюдал за тем, как она раздает деньги всему семейству, расплачиваясь за колбасу и сидр. Когда они брали монетку, Эмбер касалась их рук своим жезлом. Рейнард нахмурился, он предвидел новые неприятности. Крестьяне с подозрением смотрели на странную женщину, но боялись рыцаря и хотели получить свои деньги. Когда Эмбер закончила, они вновь пустились в путь. Теперь о кандалах напоминал лишь ножной браслет, на котором болталось единственное звено цепи, поблескивая на солнце.

Рейнард скакал вниз по течению, чтобы перейти Сомму по мало известному броду. Дорога и заболоченные берега казались необычно пустынными. Помимо свежих куч конского навоза, ничто не указывало на присутствие двух армий, маршировавших вдоль Соммы — одна пыталась перейти на противоположную сторону, другая всячески ей препятствовала.

Возле брода никого не оказалось. Пикардийцы ушли: после того как король Эдуард форсировал Сомму, охранять броды не было смысла. Рейнард направил своего боевого коня в реку. Вскоре они почувствовали, что вода добралась до стремян, и Эмбер пришлось поднять ] ноги. Теперь вздувшаяся после дождей река доходила до наголенников Рейнарда, но, к счастью, вскоре пошла на спад. Через несколько минут Купидон, отфыркиваясь, вышел на берег.

— Получилось! — радостно воскликнула Эмбер.

Рейнард ликовал не меньше своей спутницы. Ведь он практически добрался до дома. Перед ними расстилался лес, а дальше начиналось его поместье Фонтен-сюр-Мэй. Он знал каждую тропинку в лесу, но не стал ничего говорить Эмбер, решив сделать ей сюрприз.

— Расскажи мне о Монтане, — попросил он.

— Это большая страна, почти такая же большая, как Франция, там много открытых пространств и гор, а в некоторых местах земля такая плоская, что кажется, будто вокруг тебя лишь бесконечное небо и равнина. Страна с огромным небом.

— Так почему же ты ее покинула?

— Чтобы не причинить вреда.

— Не понимаю...

Эмбер вздохнула и положила голову ему на спину. Рейнард чувствовал, что естественная правдивость борется в ней с какими-то сомнениями. Нечто огромное и жуткое мешало ей ответить на его вопрос.

— Я не могу сказать, не нарушив правила.

— Но ты же нарушила правила, когда без разрешения лечила людей. — Он вспомнил их утреннее посещение деревушки.

— Лечение принесет им пользу. А вам новое знание не даст ничего хорошего. В некотором смысле оно даже может причинить серьезный вред.

— И тебе было необходимо перебраться на другой берег Соммы, чтобы сделать то, что ты обязана сделать? — После первого побега пикардийцы поймали ее у брода.

— Теперь я обязана вам еще и за это. — Она прижалась к его доспехам.

Почему знание может причинить ему вред? Зачем Эмбер так стремилась перебраться на северный берег Соммы? Сегодня пятница, Ночь Ведьм. Может быть, она собирается принять участие в какой-то тайной встрече? Шабаш ведьм? Ну, у него свои планы. Теперь они в его лесу. Возможно, он напрасно освободил ее от бревна. Впрочем, вряд ли Эмбер вновь попробует от него сбежать. Во всяком случае, не из этого леса.

Купидон медленно трусил по тропинке. Один раз они сделали привал, чтобы поесть колбасы и выпить сидра. Казалось, Эмбер больше никуда не торопится, а просто счастлива от ощущения свободы. Она улыбалась, разговаривая с ним, ей явно нравилось его общество. Когда они собрались продолжить путь, Эмбер похлопала по крупу скакуна и спросила:

— Как вы его зовете?

— Купидон, — ответил Рейнард и взял в руки поводья.

— Как вы романтичны, — заявила Эмбер. — Назвать коня в честь бога любви...

Наверное, она права. Когда они оказались у границы леса, Ночь Ведьм вступила в свои права. Рейнард спешился и попросил Эмбер присмотреть за Купидоном, пока он отыщет для них подходящее пристанище.

— Вы не хотите взять жезл? — предложила она.

— Нет. Я найду дорогу. — И Рейнард скрылся в сумерках.

Всего в пятидесяти ярдах от них находился домик лесоруба. Хозяин дома и его семья как раз собиралась ужинать, когда увидели на пороге своего господина. Они сразу же опустились на колени, предлагая ему присесть и откушать с ними.

Он поблагодарил, отказавшись.

— Однако мне понадобится на ночь ваш дом. Возьмите все, что вам нужно, оставьте еду и постель и не возвращайтесь домой до наступления утра.

Пока еще окончательно не стемнело, лесоруб с семьей поспешно отправились на поиски ночлега.

Родственники лесоруба жили в трех или четырех милях. Но, к счастью, неподалеку стоял домик его приятеля. Конечно, он жил без особой роскоши, но мог предложить крышу и соломенный матрас в качестве постели — больше семье ничего не требовалось.

Рейнард зажег свечу и вернулся за своей ведьмой.

— Я нашел для нас теплый ночлег, — сказал он Эмбер. — Там будет сухо.

— Теплый и сухой? Мне нравится!

Когда же он показал ей домик, Эмбер заметно удивилась.

— Поразительно, здесь даже разожжен очаг. Разве такое возможно?

— Здесь расположились английские рыцари, но я их выгнал.

— Правда? Сразу пятерых? — На столе стояло пять мисок и пять глиняных чашек. Рейнард пожал закованными в доспехи плечами. Эмбер подняла крышку кастрюли. — Рыцари готовили гороховую кашу?

— Мне попались весьма домовитые солдаты, — признался Рейнард. — У них гораздо лучше получалось орудовать ложками, чем копьем.

Эмбер накрыла кастрюлю крышкой и улыбнулась Рейнарду.

— Без сомнения, именно поэтому вы так легко выставили их за дверь.

— Ты права.

Один французский рыцарь стоит пяти английских пехотинцев, в особенности, воображаемых.

Рейнард начал снимать доспехи и вскоре остался в грязных штанах и стеганом камзоле.

Эмбер достала таблетку из своего жезла, бросила ее в кашу, тщательно размешала и положила в миски по щедрой порции.

— Не слишком ли простая трапеза для рыцаря?

— А никто не утверждал, что англичане умеют готовить, — заметил Рейнард.

Они нарезали остатки колбасы в миски и принялись за еду, запивая ее сидром. Начался дождь, но в теплой маленькой хижине было уютно. Ночь Ведьм началась столь удачно, что Рейнард даже посочувствовал семье дровосека, которой пришлось под дождем шагать в Ва-дикур. Впрочем, ему предстояло сделать кое-что еще.

Он нашел клин и кувалду, усадил Эмбер на кровать и осторожно снял железный браслет с ее щиколотки. Эмбер поблагодарила его, но он на этом не остановился. Отложив в сторону инструменты, Рейнард начал развязывать корсаж платья. Эмбер не сопротивлялась. Только бормотала себе под нос:

— Совершенно против правил.

— Почему? — спросил он.

Для Рейнарда такое поведение казалось естественным, более того, абсолютно необходимым.

— Так нельзя, — настаивала Эмбер, даже не пытаясь ему помешать.

Он запустил руку ей под платье, и потерпевшая бедствие ткань соскользнула с ее плеча. Нежная мягкая кожа светилась в неровном свете очага.

— Однако мы это делаем, — заметил он.

Эмбер посмотрела на руку, касающуюся ее груди.

— Да, очень на то похоже.

Потом они поцеловались, медленно и восторженно. Они не спешили — ведь впереди была вся Ночь Ведьм. Рейнард оторвался от ее губ и в сумраке стянул через голову камзол. Мягкий свет огня озарил его тело. Он начал стаскивать штаны, но Эмбер его остановила.

— Сначала ты должен выслушать мою историю. Тебе вовсе не обязательно в нее верить, но я хочу, чтобы ты ее знал.

— Что ж, я не против, — сказал он, преодолевая нетерпение. Рейнард пытался понять, кто она такая, с того самого момента, как они встретились.

Если бы он знал, что таким способом добьется своего, то не стал бы столько ждать. Некоторых женщин необходимо затащить в постель, чтобы они решились открыть вам душу.

— Я обязана тебе жизнью, — сказала Эмбер, содрогнувшись при мысли о том, где могла бы провести эту ночь. — Но я не могу принадлежать тебе, если не буду честной до конца. Ты имеешь право знать, кто я такая. Мое имя Эмбер Монтана Дон. Я не ведьма. Я преподаю историю медицины в университете Монтаны, моя специальность — пандемии. Студенты называют меня доктор Дон. Но мне нравится, когда ты зовешь меня Эмбер.

— Чушь какая-то. — Хотя Рейнарду не терпелось овладеть женщиной, его тронула удивительная искренность Эмбер.

Он не мог просто кивнуть головой и приступить к делу.

— Наверное, так оно и звучит. Но я говорю правду. Я пришла из далекого будущего. Миновали тысячи лет, и люди начали интересоваться прошлым. В течение столетий мы изучали старые записи, производили раскопки древних городов и кладбищ, пытались понять тех, кто жил до нас. Наконец мы научились путешествовать со скоростью, превышающей скорость света, и теперь можем попасть в любую точку пространства-времени. Кто-то отправился в самые дальние уголки Вселенной. Другие, подобные мне, захотели увидеть то, что находилось рядом с домом — только очень давно, задолго до того, как мы появились на свет.

— Зачем? — Он действительно хотел знать.

— Познавая наше прошлое, мы познаем самих себя. Во всяком случае, так мне кажется. Однако сейчас я начинаю думать, что ошибалась.

— Ну, а я рад, что ты пришла. — Его рука скользнула по ее бедру, под платье, пальцы коснулись гладкой кожи. — Очень рад.

— Но я не должна ни в чем участвовать, — запротестовала она.

— Не участвовать? — Его рука остановилась на ее ягодицах, и Рей-нард осторожно притянул женщину к себе.

— Предполагалось, что я буду наблюдать, изучать, но оставаться холодной. Мне не следовало лечить детей, делать прививки целым семьям, рассказывать кому-нибудь, откуда я пришла, и... — Эмбер попыталась выскользнуть из рук Рейнарда.

— Но это же невозможно, — сказал он ей. Разве она могла находиться здесь и ни в чем не участвовать? Он вспомнил, как Эмбер смотрела на детей. — Особенно для тебя.

Эмбер вздохнула.

— Наверное, ты прав.

Она и в самом деле умудрилась нарушить все правила.

— Именно. — Рейнард свободной рукой стащил ее платье, а потом сбросил штаны.

Затем он притянул Эмбер к себе. Она удивленно ахнула, когда их обнаженные тела соприкоснулись.

— Но я еще не все рассказала...

Он остановил ее поцелуем. Теперь Рейнард знал ее историю и почти в нее верил. Все остальное, что может поведать преподаватель истории медицины Эмбер Монтана Дон, подождет.

 

III. Наместник-Инквизитор

Ночь Ведьм никогда еще не была такой чудесной. Утром Рейнар-да разбудил голос, говоривший на незнакомом языке. Он был похож на английский, но смысла Рейнард не улавливал:

— ...12,5 кликсов, направление НОЛЬ-ЧЕТЫРЕ-ТРИ, общее положение СП737584. Подбор...

Рейнард открыл глаза. Дневной свет заливал хижину дровосека сквозь открытую дверь и отверстие для дыма, проделанное в крыше над очагом. Он приподнялся на локте и увидел обнаженную Эмбер, которая сидела у двери и чинила порванное платье. Рядом на солнышке устроилась кошка, она говорила:

— ...остальное в 21:30, 27/8/46.

Увидев, что Рейнард проснулся, кошка вскочила и исчезла за дверью хижины.

Эмбер подошла к нему и поцеловала, заставив забыть о говорящей кошке. Он привлек женщину к себе.

— Но я еще не успела починить платье, — запротестовала она.

— Сейчас оно тебе не понадобится, — пообещал он. И оказался прав.

Потом она подняла платье с грязного пола и вновь принялась за работу. Все ее царапины и синяки исчезли. Даже вблизи Рейнард не видел никаких следов!

— А теперь расскажи о кошке, — попросил Рейнард. Эмбер с невинным видом огляделась по сторонам.

— Какой кошке?

— Той, с которой ты разговаривала.

— О, — губы Эмбер образовали почти идеальный круг. — Это кот. Он умный, но по-настоящему разговаривать не умеет.

— Но я слышал!

— На нем ошейник с видео — и аудиосвязью. Человек передает команды и разговаривает при помощи ошейника.

Рейнард почти ничего не понял.

— Так что же сказал этот кот?

Эмбер вздохнула и отложила платье в сторону. Ясные карие глаза пристально смотрели на Рейнарда. Ее голос смягчился:

— Он подтвердил, что меня будут ждать завтра вечером в нескольких милях к северо-востоку отсюда. Корабль, который умеет летать быстрее света, подберет там мою команду. Вот почему мне было необходимо перебраться через Сомму. Иначе я бы застряла в твоем столетии.

— Подберет?

— Вернет меня обратно — в мое время.

— Но почему?

Ведьма она или нет, но Рейнард не желал с ней расставаться. Когда его жена умерла при родах, боль была такой невыносимой, что он больше не хотел никаких близких отношений. Но Эмбер Монтана Дон не похожа ни на одну из женщин, которых он когда-либо встречал.

— Потому что моя миссия завершена. Наша команда возвращается в будущее. В наше время.

— Значит, я тебя больше не увижу?

Она протянула руку и погладила его волосы.

— Если только не отправишься со мной.

— С тобой?

— Такой вариант возможен. Кто знает, какое ты примешь решение, когда услышишь мою историю до конца. — Эмбер тяжело вздохнула, и он почувствовал, как напряглось ее тело.

— Такое впечатление, что ты собираешься нарушить еще одно правило?

— Самое главное! — Ее глаза наполнились слезами. — Да, я никогда не думала, что способна на это. Но ради тебя я его нарушу. Ты спас мне жизнь, рискуя собой. Ты заботишься даже о тех, кого не знаешь. Тебя интересуют жалкие крестьяне, чьи дома сжигает и грабит враг. Я уже не говорю об иноземцах, случайно оказавшихся на твоем пути. Вспомни валлийца, которого повесили.

«А ты позаботилась о маленьких детях, встретившихся на твоем пути», — подумал он. Женщины любят переделывать мужчин по своему образу и подобию.

— Так о какой великой тайне ты говоришь? — Что она могла совершить такого, в чем еще два дня назад отказывалась признаться даже под страхом смерти на костре? Вот и сейчас Эмбер с трудом сдерживала рыдания. — Просто скажи мне. Наверняка все не так ужасно...

Она вытерла глаза.

— Ты ошибаешься, но я тебе расскажу, и ты поймешь. — Эмбер расправила плечи. Обнаженная женщина сидела на соломенном матрасе и решительно смотрела Рейнарду в глаза. — Примерно через год от настоящего момента, в октябре 1347 года, корабль из Генуи войдет в сицилийский порт Мессина. На его борту будут находиться люди, умирающие от болезни, которую вы назовете Черная Смерть. Бубонная чума. Через несколько дней ею заразятся жители Мессины. Пройдет два месяца, и чума доберется до Марселя. К марту Черная Смерть воцарится в Авиньоне. Летом 1348 года войдет в Париж, но теперь она примет еще более заразную форму — превратится в легочную чуму. И повсюду люди станут умирать тысячами. В Авиньоне не хватит места на кладбищах. Трупы начнут сбрасывать в Рону. Умрет половина населения Парижа. Болезнь опустошит монастыри. Целые деревни вымрут полностью.

Рейнард внимательно слушал Эмбер и видел, как вновь наполняются слезами ее глаза.

Эмбер продолжала:

— Зимой 1348 — 1349 года чума прекратится, и все подумают, что болезнь ушла. Однако весной она вновь вспыхнет в Париже и перекинется сюда, в Пикардию. Прежде чем Черная Смерть совсем обессилеет, она пронесется от Индии до Исландии, по пути уничтожив около трети населения Земли.

— Мы должны попытаться остановить тот корабль, — сказал Рейнард.

— Что? — Эмбер удивленно посмотрела на него.

— Тот чумной корабль, который приплывет в Мессину. Мы должны заставить его повернуть назад или, еще лучше, потопить в открытом море.

Эмбер слабо улыбнулась и ответила:

— Ничего не получится. Чума уже началась в Крыму, откуда отчалил корабль. И если болезнь не проникнет в Мессину на нем, она найдет другой путь. Мы не можем остановить эпидемию, потопив лишь один корабль.

— Тогда зачем ты здесь?

— Мы изучаем историю. Почему эпидемия возникла именно в этот момент? Было ли население особенно восприимчиво к болезни? Почему в некоторых местах, вроде Богемии, появятся островки иммунитета? Мне даже удалось взять анализ крови у короля Джона, — с гордостью добавила Эмбер. — Но более всего мы нуждаемся в определении базового состояния здоровья у жителей Европы за год до начала эпидемии. Анализы крови и пищи людей и крыс. А также блох и вшей.

— Но почему крысы? Почему вши? — Рейнард вспомнил о маленьких флаконах, которые до сих пор лежали в его седельной сумке.

— Да, выглядят они отвратительно, — признала Эмбер. — Однако переносчиками чумы являются крысы и вши. Собирать их не так ужасно, как кажется. Значительно труднее другое.

— Например?

Собирать вшей с умирающих крыс — ничего ужаснее Рейнард не мог себе представить.

— Смотреть на людей и знать: многие из них умрут — понимая, что их можно защитить! Вот причина, по которой нам дали жезлы. Существует вакцина против чумы — всякий, кому сделана прививка, уже не заболеет. Это дает нам ощущение того, что мы несем людям добро. Иначе многие из нас лишились бы рассудка. Но в нашей команде всего дюжина человек, и мы разбросаны по всей Европе. Когда придет чума, спасенных будет совсем немного.

И за то, что Эмбер пыталась спасти детей, ее собирались сжечь живьем! Рейнард вдруг увидел всю безнадежность положения, в котором находилась женщина из будущего. Даже он пришел в ярость, когда она коснулась его своим жезлом.

— Но и это еще не самое страшное, — тихо добавила Эмбер.

— Неужели? Леди, того, что ты мне сказала, более чем достаточно!

В ее рассказ просто невозможно поверить.

— Я хочу, чтобы ты отправился со мной. Здесь у тебя нет будущего. Франция будет опустошена — и не только чумой. Война с Англией продлится сто лет. Франции суждено одно поражение за другим. Когда в плен попадет сам король, крестьяне во всем обвинят дворянство и начнется кровавое восстание — Жакерия. Они начнут сжигать и разорять поместья и замки. Рухнет крепостное право. А завершится все возвращением Черной Смерти — детской чумы, которая станет убивать детей, рожденных после первой эпидемии.

Рейнард сидел ошеломленный, он слышал, как поют в лесу птицы, но теперь он знал, что его миру суждено погибнуть — эта женщина никогда не лжет, теперь он не сомневался. Эмбер взяла его за руку.

— Пойдем со мной завтра ночью. Ты освободил меня. И я должна дать тебе шанс спастись. Пожалуйста, пойдем со мной!

Эмбер не сомневалась в том, что события, о которых она рассказала, обязательно произойдут. Он слышал уверенность в ее голосе, ощущал в прикосновениях. Эмбер испытала облегчение, ведь она наконец поделилась с ним своей ужасной тайной. Честность имела для нее огромное значение, и она всегда говорила правду — только не всю. До настоящего момента.

— Я должен подумать, — сказал он. — Такое решение невозможно принять сразу.

— Я знаю. — Эмбер сжала его руку.

Рейнард молча смотрел, как она вновь принялась чинить платье, улыбаясь ему между стежками и абсолютно забыв о том, что она совершенно обнажена — сейчас Эмбер хотелось только одного: чтобы он был счастлив. Рейнард еще никогда не видел таких женщин. Умная, смелая и невероятно честная, начисто лишенная мелочности и жеманства, она всегда желала сделать все как можно лучше — любой ценой. Он дал себе клятву: что бы ни случилось, он не должен ее потерять.

Сейчас она думает, что скоро отправится домой, и он не станет с ней спорить. Эмбер еще не знала, что они находятся в его владениях, на его родной земле. И что его особняк Фонтен-сюр-Мэй совсем рядом, на противоположном краю леса. Как только Рейнард окажется там, он сможет делать все, что пожелает. Ее встреча назначена на завтрашнюю ночь. Стоит ей опоздать, и она навсегда останется с ним.

Ну не могут так ужасно обстоять дела во Франции короля Филиппа. Да, Черная Смерть придет. Но ведь Эмбер сказала, что ее жезл может защитить всякого, кого коснулся. Фонтен-сюр-Мэй станет одним из «островков иммунитета», о которых она говорила. Как в Богемии. А что до побед англичан, то он поверит в них только тогда, когда увидит собственными глазами. До сих пор король Эдуард не показывал ему ничего, кроме своих пяток.

— Вот, — сказала Эмбер, встряхивая платье. — Готово. Она натянула его через голову и подняла руки. — Тебе нравится?

Он оглядел возлюбленную с ног до головы.

— Мне больше нравилось то, что было на тебе раньше. Она рассмеялась, зашнуровывая корсаж.

— Когда встаешь с кровати, нужно одеться.

— Почему? — Сейчас ему хотелось вновь оказаться с ней в постели.

Она завязала фартук.

— Ты увидишь. Одевайся, но не бери доспехи — иначе будет нечестно.

Заинтригованный, Рейнард натянул штаны, рубашку и камзол.

— И деревянные башмаки, — сказала она ему, одновременно надевая чулки и туфли.

Он повиновался, нацепив массивные деревянные башмаки, которые обычно защищали его закованные в броню ноги от грязи.

— Вот, я даже подам тебе перчатки.

Эмбер протянула ему перчатки для верховой езды, а сама уселась на кровати с картами в руках.

— Я собираюсь научить тебя новой игре.

— Еще одна карточная игра?. — Сейчас у него на уме были совсем другие развлечения.

— Она тебе понравится, — обещала Эмбер.

Рейнард сел обратно на кровать, чувствуя себя очень глупо в деревянных башмаках, перчатках и камзоле.

— Как называется игра?

— Покер с раздеванием. Одноглазые валеты и короли-самоубийцы сошли с ума.

Эмбер не ошиблась, ему действительно понравилась эта игра — хотя она и победила его на пару чулок.

Пока они играли, снова начался дождь, который шел все утро. Только ближе к полудню небо просветлело, и они смогли покинуть домик. Когда они садились на Купидона, появился дровосек со своей семьей, все промокшие до нитки и голодные. В последний момент дровосек решил не ходить в Вадикур, и им пришлось прятаться от дождя в лесу, дожидаясь, пока незваные гости покинут их лачугу. Эмбер достала жезл, и продрогшие подданные Рейнарда охотно согласились на прививку, довольные тем, что получили обратно свой домик. Рейнард не мог себе представить, что эти люди способны восстать против него. В конце концов, они его вассалы, а не невежественные пикардийцы.

Бросив им золотой франк за перенесенные неудобства, он направил Купидона вперед; за спиной, обнимая его за талию, устроилась Эмбер. Он не стал ей говорить, куда они направляются, и не слишком торопился, надеясь сделать своей спутнице сюрприз. Если они приедут в Фонтен-сюр-Мэй к вечерней молитве, то ее не удивит, что они остановились поужинать и отдохнуть. Эмбер не будет знать о том, кому принадлежит поместье, до тех пор, пока за ними не закроются ворота. А после того, как она окажется в его доме, в его постели, он поборется с Черной Смертью, которая грозит появиться на его землях только через два года. Он надеялся, что Эмбер простит его за то, что он ее задержал. А добро, которое она сможет сделать при помощи своего жезла, утешит ее, и она не станет горевать о своем доме.

Над головой зашумела листва, словно вновь пошел дождь. Пожалев, что не взял с собой плащ, Рейнард поднял глаза, но вместо дождя увидел, что ветви дуба почернели от огромной стаи ворон.

Когда они выехали из леса, вечерние колокола еще не звонили. Здесь местность становилась холмистой, а на небольшом плато уместились четыре небольших поселения — Вадикур, Эстрэ, Фонтенсюр-Мэй и Крэси, — скрывавшихся за полосой вязов и фруктовых деревьев. Между лесом и полями протекала небольшая речушка — Мэй, которой Рейнард был обязан своим именем.

Как только они выбрались из леса, Рейнард заметил дымящиеся развалины своего особняка. В ужасе он пришпорил Купидона. Огромный дом, в котором он намеревался провести ночь, сгорел дотла. Лишь пустые конюшни и ворота остались нетронуты. Его поместье было полностью разграблено, а то, что не удалось унести, сожгли.

Он знал, кто это сделал. За гребнем невысокого холма, между Крэси и Вадикуром выстроились войска. Закованные в броню копейщики, а на флангах, в канавах, за наскоро возведенным частоколом расположились лучники. Армия английского короля Эдуарда наконец решилась дать сражение.

Эмбер вскрикнула и прижалась к его спине. На сей раз она удивилась не меньше, чем он. У них на глазах на дороге из Абевилля появились новые войска. Узнав знамена Королевского авангарда, Рейнард коротко бросил через плечо:

— Слезай.

— Почему? — Эмбер еще крепче обняла его.

— Потому что я отправляюсь в сражение, которое будет достаточно опасным и без тебя на крупе Купидона.

— Нет, я тебя не отпущу. — В голосе женщины появилась отчаянная решимость, которой он никогда не слышал раньше.

Рейнард попытался договориться по-хорошему.

— Но я должен ехать — а ты не можешь меня сопровождать. Она покачала головой.

— Ты не понимаешь! Тебя ждет гибель! Англичане одержат решительную победу. Здесь будет настоящая бойня.

Рейнарду такой исход показался весьма маловероятным. На дороге из Абевилля было полным полно войск — французы, немецкие наемники, арбалетчики из Генуи и ополчение. Союзные войска явно превосходили англичан числом.

— Нет, это ты не понимаешь. Я должен вступить в сражение. Мы только что видели почерневшие руины моего родового имения.

— Ты владелец усадьбы? — удивленно переспросила Эмбер. Неужели так трудно поверить, что он хозяин этих мест?

— Я Рейнард де Мэй, сеньор де Фонтен. Здесь моя земля, мой лес, я родился возле этой речушки.

Эмбер заплакала.

— Почему ты мне не сказал?

«Потому что я не сомневался, что ты ведьма и тебя сожгут», — подумал Рейнард, а вслух произнес:

— Не видел особой необходимости.

Эмбер ведь тоже не сразу раскрыла ему свои тайны.

— Пожалуйста, прошу тебя! — молила она. — Пожалуйста, пойдем со мной. Если ты отправишься в сражение, тебя настигнет гибель!

— Ни в коем случае, если это зависит от меня, — он попытался говорить уверенно.

— От тебя ничего не будет зависеть, — не сдавалась Эмбер. — Здесь предстоит историческое поражение, после которого останется длинный список погибших. Я совершенно точно знаю, что в него занесено имя Рейнарда де Мэя, сеньора де Фонтен. Если бы ты раньше назвал свое полное имя, мы не покинули бы хижину до самой ночи.

Холодная рука сжала сердце Рейнарда. Все, что до сих пор говорила Эмбер, сбывалось. Бланк-Так. Их успех у брода. Марш короля Эдуарда в Ноэлль. Однако он покачал головой и мрачно произнес:

— Если я мертв, значит, мертв. Разве я могу что-нибудь изменить?

— Нет, ты не мертв. Если ты пойдешь со мной, то останешься жить! Тебя никто не найдет, и твое имя будет занесено в списки погибших.

Сняв перчатки для верховой езды, он нежно взял ее руки в свои.

— Я должен сражаться. Ты видишь владения моих предков, это земля, на которой я родился. Многие рыцари приехали сюда издалека, чтобы защитить Францию. — Он подумал о короле Джоне из Богемии. Слепой рыцарь сражается в самом сердце схватки. — Разве я могу уйти?

Ее пальцы переплелись с его пальцами, словно она все еще надеялась удержать Рейнарда.

— Какое это имеет значение, если все вы погибнете? Если твоя земля будет долгие годы принадлежать англичанам?

— Но это будет иметь значение, — мягко возразил он. — Мой долг состоит в том, чтобы защищать свою землю до самой смерти. Стоит мне отступить, и вся моя жизнь окажется неправильной.

Руки Эмбер расслабились.

— Да, я знаю. Есть поступки, не совершить которые мы не имеем права, иначе потеряем себя.

Угроза сожжения на костре не заставила ее отказаться от прививок детям.

Он не мог бежать с поля брани, как она не могла оставить в опасности детей.

Он поцеловал Эмбер, и она соскользнула с крупа Купидона, продолжая держать Рейнарда за руку.

— Подожди меня здесь, — сказал он ей. — Постарайся никому не попадаться на глаза. Когда все закончится, клянусь, я отведу тебя на место встречи.

Теперь у него нет дома, где она могла бы жить.

Эмбер молча кивнула, но Рейнард понял, что она с ним прощается. Она не верила в его возвращение. Она не плакала, но ее лицо смягчилось, и она смотрела на него так, словно хотела навсегда запомнить Рейнарда де Мэя, сеньора де Фонтен.

В долине, разделяющей две армии, зазвонили вечерние колокола.

Рейнард отпустил руки Эмбер, отвязал седельные сумки и протянул ей. Потом он взял поводья и поскакал через речушку, которая дала ему имя.

На берегах Мэй топтались войска ополчения и толпы возбужденных крестьян, которые приветствовали Рейнарда, когда он проезжал мимо них. Многие поднимали к небу мечи и кричали:

— Убей! Убей! — Однако сами старались оказаться подальше от англичан.

Проскакав мимо почерневших развалин своего особняка, он нашел Королевский авангард на лугу между Эстрэ и Фонтен-сюр-Мэй. Гримальди выстроил впереди своих генуэзских арбалетчиков, которые явно не рвались в бой — они утверждали, что дождь намочил тетиву.

— Мы не можем сейчас сражаться, — заявил итальянец.

— Что же вы здесь делаете? — проворчал Рейнард, которому не терпелось найти свои пять копий.

— Король Филипп приказал сделать остановку, чтобы подождать подхода основных частей, но никто не выполнил приказа. Войска продвигались все дальше и дальше — всем хотелось разбить лагерь поближе к англичанам. Граф д'Аленсон велел нам не останавливаться, поэтому мы будем вынуждены участвовать в сражении, хотим того или нет.

Все, как обычно. Граф до сих пор расстроен тем, что упустил возможность заняться грабежом в Бланк-Таке. Рейнард огляделся в поисках знамен короля Богемии. Его пять копий, скорее всего, присоединились к Слепому Джону, если только им не хватило ума отправиться по домам.

— И он повесил вашего валлийца.

— Что? — Рейнард повернулся к итальянцу.

— Граф д'Аленсон повесил вашего валлийца. Я пытался его остановить, — пустился в объяснения Гримальди, — но...

Рейнард кивнул. Д'Аленсон скоро позаботится о том, чтобы они все погибли.

— Я хочу найти короля Джона, — сказал Рейнард итальянцу. Осуществить своего намерения он не успел. Тяжелая кавалерия графа д'Аленсона давила на пеших генуэзских лучников, вынуждая их спуститься в долину. Рейнарду пришлось двинуться вместе со всеми вниз по склону. И тут небо неожиданно потемнело. Тучи закрыли солнце, огромная стая ворон с пронзительным карканьем поднялась над деревьями. Разом полил дождь, мгновенно и окончательно промочив тетиву арбалетов. Оставалось надеяться, что английские луки пострадали не меньше.

Однако ливень быстро прекратился, и выглянуло летнее солнце, осветившее испуганные лица солдат.

— Хороший знак! — закричал Гримальди. — Мы их сметем, как лучи солнца прогнали тучи.

Ничто не звучит так фальшиво, как неверно понятое знамение. Рейнард наблюдал за тем, как генуэзцы наступали на врага. Выйдя на расстояние арбалетного выстрела, они издали боевой клич, надеясь напугать англичан. Те даже не соизволили ответить. Тогда итальянцы завопили вновь. И опять со склона не последовало никакого ответа. После третьего крика итальянцы дали залп из своих намокших арбалетов.

Рейнард увидел, как английские лучники молча вышли вперед и сделали по первому выстрелу. Стрелы длиной в ярд обрушились на итальянцев, пробивая насквозь доспехи. Даже шлемы оказались недостаточной защитой от такого страшного оружия. Через несколько секунд итальянская пехота обратилась в бегство, в ужасе бросая бесполезные арбалеты.

Вот вам и дождь, испортивший луки англичан...

Вместо того чтобы раздвинуть ряды конницы и пропустить бегущую пехоту, кавалерия графа д'Аленсона бросилась вперед, топча собственных союзников. Рейнарду лишь с большим трудом удалось удержаться на склоне. Он услышал, как граф д'Аленсон крикнул:

— Убивайте мерзавцев, они мешают нам наступать...

Французские рыцари врубились в ряды запаниковавших итальянцев, оказавшихся зажатыми между своими союзниками и разящими английскими стрелами. Рейнард начал пробираться в сторону богемских знамен, реющих выше на склоне холма. Он нашел Слепого Джона, с нетерпением дожидавшегося возможности ввязаться в драку. Двое рыцарей, которые находились рядом с ним, приковали цепями сёдла своих лошадей к седлу короля-самоубийцы, чтобы вести его в бой.

— Как битва? — с жаром спросил король Джон.

Рейнард бросил взгляд на долину, где французская конница топтала собственную пехоту, в то время как английские стрелы косили и тех, и других, убивая арбалетчиков и вышибая рыцарей из седел. Если не считать одного слабого залпа из поврежденных арбалетов, англичане не понесли ни малейшего урона.

— Неплохо, — ответил Рейнард.

Если король Джон больше всего на свете хочет умереть в сражении, он вполне сможет осуществить свое желание сегодня.

— Превосходно! — заявил король Джон, обнажая меч.

Иметь слепого командира авангарда уже не казалось Рейнарду такой уж большой доблестью. Если бы король Богемии видел, что творилось в долине, возможно, он приказал бы французской армии отступить. Но сейчас об этом нечего было и думать. Командование перешло в руки графа д'Аленсона, который с превеликим удовольствием топтал собственных лучников — сомнительная тактика при любых обстоятельствах. Вряд ли таким способом можно вдохновить на бой остальные войска.

— Кто-нибудь видел моего знаменосца? — спросил Рейнард у немцев.

— Не я, — со смехом ответил слепой король. Остальные тоже его не видели.

Тем лучше. Рейнард уже понял: Эмбер снова оказалась права — французскую армию ожидает страшное поражение. Он надеялся, что его люди вернулись к своим очагам. Зачем им здесь умирать? Однако он у себя дома. Еще мальчишкой он играл в этой долине. Впрочем, учитывая реальное положение дел, он пожалел, что не послушался Эмбер. Рейнард оглянулся и увидел развевающуюся орифламму — священное красное знамя аббатства Святого Дэниса — знак того, что никто не имеет права просить пощады.

Не в силах больше ждать, король Джон приказал своим рыцарям выступить вперед. Запели трубы. Рейнард мрачно надел шлем и потуже затянул кожаный ремешок. У него не было копья, но это не имело никакого значения. Им предстояло не сражение, а абсолютно бездарная бойня. Никто даже не пытался организовать наступление или очистить дорогу для атакующей кавалерии. Опустив копья, немцы бросились вперед, знамена развевались у них над головами они топтали своих раненых и мертвых союзников. Кавалерия неслась навстречу смертоносным стрелам англичан.

Когда они спустились в разделявшую войска долину, Рейнард заметил мертвого графа д'Аленсона среди трупов столь презираемых им генуэзцев. Все они нашли смерть от стрел, выпущенных из больших луков. Граф д'Аленсон заявлял, что луки пригодны только для охоты.

Армия короля Филиппа превратилась в лишенную командиров толпу, причем задние ряды, не понимая, что происходит, продолжали напирать. Сам король Филипп остался далеко позади и не мог оценить ход сражения. Знамена короля Эдуарда стояли возле большой ветряной мельницы, на вершине холма, и вся масса французской тяжелой кавалерии продолжала атаковать мельницу — рассчитывая прорвать линию обороны. Оставалась лишь слабая надежда, что у англичан кончатся стрелы.

Сквозь узкую прорезь шлема Рейнард видел, как стрелы падают вокруг него, однако многие находили свою цель. Рыцари, низко опустив голову, прижимались к своим скакунам. Казалось, они мчатся сквозь настоящий дождь. Больше всего доставалось лошадям, поскольку они являлись самыми крупными целями. Демонстрируя куда больше разума, чем их всадники, раненые животные пытались уйти в сторону, вставали на дыбы или даже пятились назад, словно рассчитывали избежать попаданий смертоносных жал. Выше по склону некоторым рыцарям наконец удалось добраться до англичан, и они обменивались ударами с пешими врагами уже у самой мельницы.

Рейнард почувствовал острую боль. Опустив взгляд, он увидел, что из бедра торчит стрела, которая пробила два слоя брони, а ее острие застряло в деревянном седле. Им овладел ужас. Рейнард протянул руку, чтобы обломить древко, но в этот момент другая стрела со звоном ударила в шлем, едва не сорвав его с головы. Прорезь сместилась, и он уже не видел древка, но чувствовал: стрела все еще пришпиливает ногу к седлу. С легким удивлением Рейнард обнаружил, что нога больше не болит.

Вероятно, Купидон тоже был ранен, возможно, той же самой стрелой. Конь отступил назад и встал на дыбы, не обращая внимания на узду. Только из-за стрелы в бедре Рейнарду удалось удержаться в седле. Купидон опустился на четыре ноги, сделал пару неверных шагов и рухнул на землю. Рейнард успел поправить шлем и увидеть, как ему навстречу мчится земля.

От удара у него перехватило дух. Купидон пытался подняться, едва не оторвав Рейнарду ногу, а потом упал вновь и остался лежать неподвижно. У Рейнарда брызнули из глаз слезы, его конь заслуживал лучшей участи.

Сквозь узкую прорезь шлема он видел лишь кусочек голубого неба. Стрелы продолжали дождем сыпаться на землю. Одна из них угодила в мертвого Купидона. Потом Рейнард ощутил острую боль в боку — стрела пробила доспехи. Его крик потерялся среди отчаянных воплей, стонов и молитв. Новая волна французских рыцарей проскакала над ним, закрыв тонкую полоску неба. Всадники вскричали:

— Святой Дэнис! — И окатили его струями воды и грязи.

Рейнард повернулся на бок, дотянулся до древка стрелы, переломил его и от боли потерял сознание.

Он пришел в себя в темноте собственного шлема. Вокруг стояла удивительная тишина. Стрелы больше не падали. Боль утихла. Серые тучи закрыли клочок неба, видимый сквозь прорезь шлема. Где-то за спиной Рейнарда запели трубы. Он попытался подняться, но наткнулся на что-то тяжелое. Тело пронзил новый приступ боли, и он упал на землю, вспомнив, что лежит под трупом Купидона.

Теперь его шлем был повернут так, что он видел часть склона, за которым находились англичане. Еще Рейнард разглядел свою правую руку с зажатым в ней мечом. Черный бок Купидона, покрытый кольчугой, напоминал подушечку для булавок. Рядом лежал немецкий кавалерист, чей шлем украшали черные страусовые перья — Рейнард узнал одного из рыцарей, прикованных к слепому королю Джону. Король Джон из Богемии добился исполнения своего желания — он погиб в сражении, как и предсказывала Эмбер.

Снова запели трубы. Французские рыцари готовились к новой атаке.

Рейнард услышал, как кто-то ходит среди мертвых и раненых. Призрачная фигура возникла в сумрачном свете и почти мгновенно исчезла. Однако вскоре она опять появилась — человек приближался к нему, останавливаясь каждые несколько футов. Рейнард узнал еще одного краснолицего неуклюжего валлийца, очень похожего на брата несчастного, которого он пытался спасти. Валлиец был в стальном шлеме и кольчуге, в одной руке он держал пучок стрел, а в другой окровавленный кинжал. Он собирал стрелы и добивал раненых.

Снова зазвучали трубы. Валлиец обернулся, а потом зашагал дальше. Он остановился, чтобы вытащить стрелу из черного бока Купидона. Когда безмозглый идиот попытался выдернуть стрелу из его ноги, Рейнард не удержался и застонал. Валлиец засунул остальные стрелы под мышку и наклонился, чтобы прикончить Рейнарда.

Собрав все оставшиеся силы, Рейнард вонзил меч под кольчугу валлийца. Лезвие глубоко вошло врагу в бедро. Брызнула кровь, и валлиец исчез из виду. Рейнард услышал возню, а потом вновь наступила тишина.

Рейнард откинулся на спину, испытывая удовлетворение от первого удара, который он сумел сегодня нанести врагу. Какая чудесная новая тактика: затоптать кавалерией собственную пехоту, получить несколько вражеских стрел, а потом ждать, пока кто-нибудь из англичан придет, чтобы перерезать тебе горло — к этому моменту даже самый слабый противник будет склонен тебя недооценивать! Не слишком по-рыцарски, но ничуть не хуже, чем то, что они сделали с его боком.

Последовала новая атака французской конницы, вновь всадники кричали:

— Святой Дэнис!

А на доспехи Рейнарда летели комья грязи.

Он мог легко представить себе, что происходит. Всякий раз, когда новые части французских войск выходили из леса на плато, они видели английскую армию, которая ждала их на холме возле ветряной мельницы, но не замечали тел, лежавших в долине. Они просто опускали свои копья и бросались вперед.

Вскоре Рейнард перестал считать кавалерийские атаки, которые продолжались даже после наступления темноты. Вновь прибывающие войска уже не видели, какие потери понесла их армия, и продолжали наступать, пока не наталкивались на убойный огонь английских луков. Теперь Рейнард знал, что стрелы у них никогда не кончаются. Наконец он снова потерял сознание.

Когда Рейнард пришел в себя, вокруг царили мрак и тишина. Сражение закончилось. Не было слышно даже валлийцев, вновь наполнявших свои колчаны стрелами.

Под влажным шлемом капли пота бесконечно медленно стекали по лбу Рейнарда. Он долго лежал, прислушиваясь к биению сердца, когда из темноты донесся шорох и по броне застучали маленькие лапы.

Крысы. Он ненавидел их — они всегда появлялись после сражения. Особенно ночью. Днем вороны ведут себя отвратительно, но ведь от них можно отвернуться. Ночью, когда крысы разбегаются по полю брани и принимаются грызть остывающие тела, не обращать на них внимания невозможно.

Рейнард так ослабел, что даже не мог взмахнуть мечом — он чувствовал, как крыса медленно пробирается вдоль его бока. Невидимая в темноте, она лезла по рукаву, направляясь к щели между шлемом и кольчугой. А он даже головы не мог повернуть, чтобы ее отогнать.

Без всякого предупреждения из темноты выскочил большой кот и приземлился прямо Рейнарду на грудь. Крыса исчезла. Мягко ступая по грудному доспеху, кот заглянул в прорезь на шлеме.

— Прошу прощения, сеньор, — проговорил кот хриплым мужским голосом, — продолжайте дышать и лежите тихо. Помощь уже в пути.

Рейнард ждал, прислушиваясь к мурлыканью свернувшегося у него на груди зверька. Из темноты послышались шаги. Приподняв голову, кот громко замяукал, и в следующее мгновение тонкий луч света прорезал мрак. Сквозь щель в шлеме Рейнард разглядел деревянные башмаки. Над ним высилась фигура еще более жуткая, чем валлиец, которого он пронзил мечом. Одноглазый ловец крыс.

— Бонжур, сеньор, разрешите вам помочь. — Наклонившись, ловец крыс отстегнул шлем Рейнарда и прижал что-то холодное к его шее.

Рейнард ощутил знакомое покалывание и услышал негромкое шипение. Боль исчезла. Рейнард почувствовал, как в тело возвращается тепло. Поднявшись, ловец перерезал подпругу и сломал древко застрявшей в ноге Рейнарда стрелы. Затем осторожно поднял закованную в доспехи ногу Рейнарда и вытащил его из седла.

Продемонстрировав поразительную физическую силу, одноглазый валет отодвинул в сторону тело мертвого боевого коня, а потом легко поднял Рейнарда — вместе со всеми его доспехами — и понес из долины вверх по склону в сторону Фонтен-сюр-Мэй. Кот тихонько бежал за ними.

Эмбер ждала Рейнарда среди развалин особняка, в котором он собирался с ней жить. Ловец крыс положил раненого рыцаря у ее ног.

— Жив? — спросила она, наклонившись над Рейнардом, чтобы осмотреть раны.

— До некоторой степени, — ответил ловец, снимая с рыцаря шлем. — Давай осмотрим его более внимательно. — Он приподнял черную повязку, за которой скрывалась сверкающая линза.

Загорелся мягкий зеленый свет, и ловец крыс наклонился, чтобы взглянуть на рану в боку Рейнарда.

— Не тревожься, — прошептала Эмбер. — Это Джордж Рене Дюбонне, доктор древней медицины из Сорбонны. Он тебя спасет.

— Спасет меня? — прошептал Рейнард, глядя на почерневшие руины своего дома. Разве это возможно, когда весь его мир умирает. — Как?

— С легкостью, — заверил его ловец крыс, осторожно изучая рану. — При помощи лазерной хирургии. Вы получили сквозное ранение и потеряли много крови, кроме того, у вас задета печень, но зато другие внутренние органы не повреждены. Я дал вам антибиотики и местное обезболивающее. Теперь я сделаю операцию, чтобы остановить внутреннее кровотечение и извлечь наконечник стрелы. Дальше останется лишь зашить раны.

— А что будет потом? — спросил Рейнард, не понявший и половины того, о чем говорил ловец крыс из Сорбонны.

Эмбер положила его голову к себе на колени.

— Потом я возьму тебя с собой в Монтану.

Он закрыл глаза, и на него накатила новая волна слабости.

Однако к рассвету он и в самом деле почувствовал себя лучше. Рейнард сидел в своих испачканных кровью штанах и камзоле возле развалин Фонтена, с капельницей, которая висела на подобранном на поле битвы мече. Морской туман заполнял лощины и овраги, пряча следы страшного сражения. Перед ним на земле лежало несколько обгоревших реликвий из его прошлой жизни — соколиный колокольчик, любимый нож с резной рукоятью и чашка. Английская армия стояла на противоположном холме; казалось, она почти не уменьшилась после вчерашней бойни. А вот следов французской армии практически не осталось, лишь опоздавшие к месту сбора солдаты из Бовиа и Руана тщетно искали войско короля Филиппа.

Из тумана вышла колонна нормандских рыцарей, которых возглавлял Великий Приор, воюющий архиепископ Руана. Рядом с архиепископом скакал Наместник-Инквизитор в доспехах и с булавой в руках — оружием духовных лиц, коим не разрешалось проливать кровь. Узнав Рейнарда, он обратился к нему, не слезая со своей лошади.

— Кавалер де Мэй, рад вас видеть.

Рейнард кивнул, сожалея, что не может сказать того же.

Наместник-Инквизитор смотрел на пакет синтетической крови, свисавший с рукояти воткнутого в землю меча. Через тонкую прозрачную трубку кровь по капле стекала в вену Рейнарда. Потом Наместник-Инквизитор перевел взгляд на ловца крыс и Эмбер, которая сидела в своем черном платье рядом с Рейнардом; на коленях у нее устроился весьма довольный кот. Она совершенно спокойно тасовала колоду карт — ее не пугала несколько запоздалая встреча с самим Наместником-Инквизитором. Закованный в броню священник откашлялся.

— Граф д'Аленсон послал мне письмо, в котором сообщил, что вы поймали для меня ведьму.

— В самом деле? — Рейнарду не хотелось лгать духовному лицу. Поморщившись от боли, он вытащил капельницу из руки и с трудом поднялся на ноги. — Нет, она не для вас.

— Это еще почему? — ошеломленно воскликнул Наместник-Инквизитор. — По закону вы обязаны передать ее мне — или понести наказание.

— В Руане, возможно. Но вы сейчас не в Нормандии. Благодарение Богу, мы находимся в моем фамильном поместье Фонтен-сюр-Мэй.

Точнее, в том, что от него осталось. Инквизитор бросил на него суровый взгляд.

— Берегитесь, милорд. Граф д'Аленсон узнает о вашем поступке и скажет свое веское слово.

Рейнард мрачно улыбнулся.

— А вот в этом я сильно сомневаюсь.

— Вы слишком много на себя берете, — предупредил Рейнарда Инквизитор. — Покончив с англичанами, мы разберемся с вашим распутным, безбожным поведением.

Рейнард бросил взгляд на англичан, которые продолжали ждать противника на холме возле ветряной мельницы, над белой пеленой, скрывающей долину. Под пологом тумана лежали король Богемии и граф д'Аленсон, вместе с королем Майорки и многими менее именитыми лордами и рыцарями. Плюс несметное количество простолюдинов.

— Пожалуйста, разберитесь сначала с англичанами, я не стану вам мешать.

Когда нормандцы обратились в бегство, преследуемые тучами стрел и графами Суффолка и Нортумберленда, они не нашли распутного, безбожного кавалера Рейнарда де Мэя, сеньора де Фонтен. Как и двух его оборванных спутников.

Впрочем, нормандцы не стали задерживаться для поисков — их ждали совсем другие дела.

Перевели с английского

Владимир ГОЛЬДИЧ и Ирина ОГАНЕСОВА

© Rodrigo Garcia y Robertson. One-Eyed Jacks and Suicide Kings, (na) Asimov’s Aug 2000

Журнал "Если": 2001 № 3, с. 189-244

Рисунок Сергея Шехова