Возможность снова выступить в Америке и наконец добраться до Битти совпала с моей свадьбой с Салли. Я был счастлив вдвойне, потому что эта поездка становилась одновременно и нашим чудесным медовым месяцем.

Я несколько беспокоился за результаты выступлений, поскольку не был уверен в достаточности своей подготовки. Я решил тогда, что если мне не разрешат взять Салли с собой в ее первое путешествие за границу, я тоже никуда не поеду.

Впервые в жизни я выехал на соревнования без менеджера. В Гонолулу Мюррей и Артур должны были догнать нас и привезти с собой официального менеджера НЗААА Осси Мелвилла, но до этого времени отсутствие контроля и присутствие Салли делали перелет в Гавайи радостным вдвойне. Я не говорю уже о бутылке шампанского, которую Пан-Американская компания торжественно преподнесла нам как новобрачным на борту самолета. Салли, у которой от избытка чувств во время полета всегда теряется аппетит, выпила лишь маленькую рюмку, а с остальным справился я. Это хорошо соответствовало моему намерению полностью раскрепоститься.

На аэродроме в Гонолулу нас встретил мой старый друг Генри Ямасаки и завалил подарками. Как мы и договаривались, он организовал для меня пробежку, чтобы я мог акклиматизироваться и привыкнуть к гаревой дорожке перед перелетом в Соединенные Штаты.

Воскресенье мы посвятили нашим делам, однако я нашел время для прикидки на полмили за 1.49,5. Этот результат до некоторой степени удовлетворил меня, но все же год назад подобную прикидку я выполнил на секунду быстрее. Я очень хотел, но не был вправе надеяться, чтобы мои соревнования в США были не слишком трудными.

Во время трехдневной остановки в Гонолулу нас посетил Стэн Хэтти из Дилингемской корпорации. Он был полностью американизированным англичанином, и в свое время ему удалось получить права на вождение самолета. Он предложил нам посмотреть на остров из его четырехместного самолета, и мы соблазнились. Это было именно то удовольствие, которого я лишился в предыдущей поездке из-за чрезмерного усердия Джоффа Джекмана.

На обратном пути Стэн решил развлечь нас фигурами высшего пилотажа, Салли решительно этому воспротивилась, но я сохранял молчаливый нейтралитет, и поэтому Стэн перевел машину в резкое пике. Возможно, он при этом слегка перестарался — не знаю, однако мотор перестал работать, сумка с моих коленей и пачка сигарет из кармана стэновой рубашки с огромной скоростью полетели к потолку, а Салли, повисшая над быстро надвигающимся океаном, пронзительно завизжала. В этот момент мне показалось, что наступил конец света. Перед самой водой Стэн, однако, выправил положение и, невзирая на протесты Салли, небрежно сделал еще несколько «бочек» и других менее энергичных трюков. После этого мы возвратились на поле.

Мюррей, Артур и менеджер прилетели в среду утром, и мы все вместе полетели в Лос-Анджелес. Глядя на них, я порадовался еще раз, что во время этого длинного и утомительного перелета мы с Салли все же сделали остановку.

Мы прибыли в Лос-Анджелес в разгар перебранки между местным легкоатлетическим клубом и организаторами турне за право использовать «Колизеум-Стэдиум» для клубных соревнований 16 июня. В этих соревнованиях клуб хотел заработать на схватке между мной и Битти. Из-за того, что хозяева стадиона не хотели этому содействовать — они уже запланировали битву «Снелл против Битти» на другой день, — тренер Лос-Анджелесского легкоатлетического клуба Михали Иглои вытянул Битти и других бегунов своей первоклассной команды из остальных соревнований турне.

Журналисты, официальные представители клуба, организаторы турне и члены ААЮ нагрузили Салли букетами роз и набросились на меня. Поначалу я не знал, чего от меня хотят, но Битти дал совершенно ясно понять, что он не собирается выступать вместе со мной до тех пор, пока это не будут соревнования, организованные для его клуба. Поскольку он был лучший милевик в Америке и к тому же ни разу не выступал против меня в споре такого рода, все преимущества были на его стороне. Я понял наконец, что все дело, вероятно, вертится вокруг моего согласия на выступление 16 июня, а это было бы дополнением к первоначальной программе турне.

Как бы то ни было, в разгар споров Битти заявил, что в первом состязании турне, запланированном на пятницу в «Колизеуме», он побежит 5000 м против Мюррея. Моими соперниками оставались Дайрол Берлесон и Том О'Хара, второй в мире бегун, пробежавший милю меньше чем за четыре минуты на закрытой дорожке.

Из соображений экономии мы с Салли остановились у Глена Дэвиса, в его доме в Северном Голливуде. Это обстоятельство вызвало немалое огорчение нашего менеджера Мелвилла. Мюррей и Артур были в состоянии присмотреть за собой сами, сами себя развлечь и организовать нужную встречу — для этого у них было множество связей, и Осси, казалось, находил чрезвычайно скучным делом руководить по-настоящему несуществующей командой.

Его положение было незавидным. Каждому было бы нелегко, не имея достаточного опыта, приехать в Соединенные Штаты со спортсменами, побывавшими до этого там минимум три раза да еще взявшими своих жен — Фил присоединилась к Мюррею тотчас после первого соревнования — и, конечно, имевшими такие связи, которых не было у менеджера. Он выглядел руководителем, которым нужно было руководить.

В четверг мы с Салли посетили замечательный рынок Фармерс-Маркет, где обнаружили, вопреки распространенному у нас в стране мнению, что ловкий покупатель в Штатах может прожить столь же дешево, как мы в Новой Зеландии.

В пятницу я лежал в постели и смотрел телевизор. Любопытный шестилетний сын Дэвиса Ральф, который смотрел ту же передачу у себя в спальне, зашел ко мне заглянуть, что я делаю, и, заметив, что я смотрю в телевизор, необычайно удивился, что взрослому человеку может быть интересно то же, что и детям. «Эй! — сказал он. — Ты смотришь ту же программу, что и я».

Ральф был очаровательный ребенок. Когда он впервые увидел Салли, он сказал только: «Эй, давай уходи отсюда», однако они быстро поладили, занимаясь игрушками, которым не было числа. Однажды Ральф был поставлен перед выбором — идти ли вместе с матерью отыскивать Салли по лавкам или сопровождать отца и меня в тренировке. Ральф выбрал первое, и Салли была так рада, что, наверное, запомнила этот день навсегда.

Обсуждая с репортерами предстоящую милю в «Колизеуме», я старался держать язык за зубами. Мне не хотелось, чтобы меня спровоцировали на обязательство установить новый рекорд. Я чувствовал себя несколько вялым на тренировках. Забегая вперед, скажу, что та же вялость была и на соревнованиях.

Между тем дело становилось похожим на то, что Лос-Анджелесский легкоатлетический клуб собирался бойкотировать эти соревнования, потому что кроме Битти, избравшего 5000 м, от мили отказался еще один сильный участник. Это был Джим Грелле, у которого в последнюю минуту вдруг разболелась голова. Позднее его жена с беспардонной уверенностью заявила: «Я уверена, Джим был бы первыми».

Три четверти мили мы прошли за 3.06,0. Бег вел О'Хара, а Берлесон, как обычно, сторожил меня всю дистанцию, предоставив мне возможность использовать ту же тактику, что и год назад.

Перед входом в последний вираж я спринтовал, обойдя О'Хара. Берлесону, очевидно, помешал Бобби Симен, и поэтому я еще на предпоследней прямой значительно оторвался от него. Как обычно, он сильно сократил разрыв на финише, но все же не доставил мне никаких хлопот.

Позднее Берли сказал репортеру: «Я не хочу утверждать, что проиграл бег только из-за того, что мне прокололи ногу (Боб Симен), но все же…»

Результат 4.00,2, с которым я победил, был неплохим для такого слабого начала, однако в целом я удовлетворен не был. Во время бега я не чувствовал легкости. Я просто терпел и оттягивал спурт насколько было возможно. Я просто присутствовал, не вкладывая что-либо свое в состязание. Финальный спринт был для меня усилием.

Мои опасения за свое состояние только обострились, когда Битти великолепно пробежал 5000 м. Я знал, что Мюррей далек от своей лучшей формы, и тем не менее был поражен, увидев, с какой легкостью Битти оторвался от него на последних 300 ярдах. На этом отрезке он выиграл у Мюррея две секунды. В первый раз я увидел Мюррея побитым на своей дистанции.

В понедельник Мюррей, Салли, Грелле, Битти и я присутствовали на завтраке, устроенном журналистами, и Битти сделал драматическое заявление.

Как председателю Лос-Анджелесского легкоатлетического клуба ему нужно было объявить состав клубной команды на соревнованиях «Модесто-Рилейз», запрограммированных на следующую субботу. Свое сообщение он завершил таким образом: «Стартовать на милю будут Симен, Грелле и… я».

Мгновенно последовали аплодисменты. Это было событие, которого легкоатлетический мир ждал долгое время, — Битти против Снелла. Наконец, в мой третий приезд в Соединенные Штаты, я буду бежать с Битти, с Битти в самой лучшей его форме.

«Момент пришел, — раздумывал я. — Но почему мне теперь не отказаться от встречи и не уехать домой?» Я мог размышлять над этим вопросом целую неделю. В это время в газетах вокруг предстоящей встречи поднялась огромная шумиха. Ничего подобного я не видывал ни до, ни после этого. Чтобы избавиться от назойливых репортеров, мы с Салли купили самые дешевые билеты на самолет в Сан-Франциско и отправились туда тайком. По мнению Осси, мы поступали не совсем правильно: «Как, только вдвоем, одни?» Но у него было мало шансов задержать нас.

После душного, разросшегося, застроенного по окраине новыми зданиями Лос-Анджелеса выстроенный в испанском стиле Сан-Франциско подействовал на нас освежающе. Однако наше настроение быстро испортилось, когда, прибыв в Шератон-отель — нам его рекомендовали в Лос-Анджелесе, — мы узнали, что свободных номеров нет. Возможно, сказали нам, к вечеру места будут.

Мы записали свои фамилии и в 3 часа дня отправились в ресторан. Пока мы там сидели, к нам подошла служащая отеля и сказала, что с номером все улажено. Она спросила нас также, готовы ли мы дать интервью.

Подозрение обратилось в уверенность, когда в номере, столь чудесным образом оказавшемся свободным, мы нашли корзину фруктов с галантными поздравлениями. Не успели мы закрыть дверь, как зазвонил телефон. Репортер из «Экзаминер» жаждал интервью.

Очевидно, портье в отеле хотя и с опозданием, но все-таки догадался, кто мы такие, и позвонил в газету. Я быстро принял решение. «Если инкогнито не удалось, — рассуждал я, — то нужно по крайней мере извлечь все выгоды из создавшегося положения». Я тотчас сказал репортеру, что готов дать интервью, если он, в свою очередь, поможет мне найти подходящее место для тренировок.

Газетчик быстро приехал, захватив с собой и фотографа. Мы сели в машину и, переждав несколько уличных заторов, добрались до захудалой гаревой дорожки в Голден Гэйт-парке.

Здесь я сказал репортеру, что планирую провести прикидку на две мили и что, если у меня есть хоть какой-нибудь шанс побить Битти, я покажу результат около 9.10,0. Репортер засек время, и когда я финишировал, стрелка перевалила более чем за 20 секунд от намеченного места. Он ничего не сказал, но на следующий день появилась статья, в которой он уверенно предсказывал победу Битти.

Сан-Франциско в целом нам понравился, здесь мы чувствовали себя окруженными вниманием. У меня было любопытное интервью с репортером из «Таймса», который приехал сюда на музыкальный фестиваль. Одним из центральных вопросов, вокруг которых вертелась наша беседа, был следующий: «Простите, а сколько кругов в миле?».

Наверное, как специалист в музыке, да и к тому же из города, где не бывает крупных соревнований на открытой дорожке, он был более знаком с разметкой дистанции в закрытом помещении.

Мы питались хорошо и разнообразно. Однако почти все деликатесы были приправлены кисловатым соусом нервного ожидания предстоящей схватки в Модесто.

Из Сан-Франциско мы отправились в Пало-Альто, где нас встретили легкоатлетический тренер Форрест Джемисон и новозеландец Лес Миллз. Мы отправились на пресс-конференцию в спортивный клуб. В клубе я откровенно рассказал об уровне своей готовности, о возможных результатах соревнования, о перспективах остальных спортсменов. Я сделал ошибку лишь в отношении Битти, а все остальное полностью подтвердилось на миле в Модесто.

Я был настолько точен в своих прогнозах, что один почтенный китаец, слушавший меня в клубе, наблюдая позднее милю по телевизору, очень удивил своих друзей, правильно предсказав распределение мест на финише. Это доставило ему такое большое удовольствие, что во второй наш приезд в Пало-Альто он решил пригласить нас с Халбергами в свой сказочный ресторан Минг.

Наступила пятница, и мы выехали в Модесто. Только там мы узнали, что соревнования будут передаваться по телевидению. До этого подобное случилось только однажды, когда прославленный Лэнди бежал против Осси Бейли.

Меня нисколько не утешала мысль, что теперь 40 миллионов янки с нетерпением и злорадством ожидают увидеть предстоящий триумф Битти. Я был настолько возбужден, что до деталей представлял себе, как в этих соревнованиях Битти лишает меня моей репутации, с таким трудом завоеванной после Рима. «Если он выиграет, — думал я, — я пропал».