Несмотря на поздний час, на улицах было полно народу. Лавки торговцев работали день и ночь, шумели ночные таверны и притоны. Шлюхи зазывали своих клиентов. Эвальд и мэтр благополучно выбрались из центральной части города и двигались по узким улочкам окраин. Роскошные особняки знати сменились мрачными, унылыми домами бедноты.

— Не преследуют ли нас? — встревоженно спросил мэтр.

— Навряд ли. Кругом полно народу, и у императора не получится тайно убить меня. Весть о моём убийстве дойдёт до отца, и тогда неминуема война, которая может привести к крушению Империи. Если император не полностью лишился рассудка, он должен понимать это.

— Вы забыли, господин, что Его величество посещают приступы безумия! Возможно, сейчас вся стража и армия Империи рыщут в поисках нас!

— Действительно, твои слова справедливы. Нам, пожалуй, следует избегать постов стражи.

— И, будьте добры, принц, снимите ваш плащ с вышитым на плече гербом Сариолы.

Эвальд согласился, снял плащ и повесил его на руку. Необходимо было осторожно выбраться из города.

— У нас ведь совсем нет денег, — вспомнил мэтр. — И где мы будем ночевать? В ночлежке для бродяг? Как это будет унизительно для вашего достоинства!

— Действительно, — рассмеялся принц. — Из роскошного дворца попасть в ночлежку — это будет уж слишком невероятным приключением.

Мэтр извлёк из кармана мелкую монету достоинством в полгроша, все деньги, что у них оставались. Купить на неё можно было разве что зубочистку. Друзья двигались по трущобам, отдаляясь от центра города. Принц рассчитывал под покровом ночи выйти из города и заночевать где-нибудь в чистом поле. Улица, по которой шли друзья, была немощёной и очень грязной. В воздухе стоял отвратительный запах. Дорогу им освещали редкие тусклые фонари. Из пивных раздавались крики пьяниц. Внимание мэтра привлёкла вывеска над одним из увеселительных заведений: «Испытай удачу! За полгроша ты можешь выиграть тысячу золотых!»

— Рискнём? — спросил мэтр принца. — У нас как раз полгроша.

Они привязали коня к коновязи рядом с заведением, и вошли в дверь под вывеской. Внутри в тусклом свете толпились очень бедно одетые горожане, немногим отличающиеся от нищих бродяг. Вдоль стен были установлены ларцы удачи — большие ящики с рычагами, внутри них крутились колёса с нарисованными вдоль обода картинками, появляющимися в окошках. Чтобы испытать удачу, необходимо было бросить монетку в прорезь и дёрнуть за рычаг. Колёса начинали крутиться, и если, когда они останавливались, в окошках появлялись в ряд пять одинаковых картинок, из ларца сыпались золотые монеты, их количество зависело оттого, какие картинки появятся в окошках ларца. В большинстве случаев, конечно, в окошках появлялись разные картинки, и бросивший монетку ничего не получал, но каждый надеялся, что ему повезёт, и он уйдёт отсюда богачом. Эти ларцы не были новейшим изобретением, подобные им игровые механизмы существовали ещё много тысяч лет назад, в эпоху Древних мастеров. Когда принц и учёный вошли в зал, их никто не заметил, все были увлечены игрой. В углу за стойкой скучал хозяин. Друзья подошли к свободному ларцу удачи, возле которого никого не было.

— Можно, я брошу, — спросил мэтр, — говорят, что у меня лёгкая рука.

Он достал монетку, подышал на неё, вытер рукавом и засунул в прорезь ларца, затем осторожно потянул за рычаг. Колёса начали вращаться, и в окошках замельтешили картинки. Когда колёса остановились, увы, картинки заняли вовсе не выигрышное положение.

— Зато мы избавились от лишнего груза, — усмехнулся Эвальд.

— Эх, мы почти выиграли! — с досадой сказал мэтр. — Вот если бы это колесо передвинулось ещё на одно деление, а вот это — на два, у нас была бы куча денег!

Принц протянул руку к ларцу и усилием мысли подтолкнул колёса, чтобы они встали в нужное положение. Тотчас раздался звон золотых монет, высыпающихся из ларца.

— О-хо-хо! Вот это да! — воскликнул Эмилиус. Он едва успел подставить подол плаща, чтобы поймать внезапно хлынувший золотой дождь. Из ларца высыпалась ровно тысяча имперских золотых. Мэтр, радостно суетясь, ссыпал их в плащ и завязал его концы.

— Это счастье! — рассмеялся он. — Я никогда ещё не был так богат!

Все присутствующие оторвались от игры и столпились вокруг принца и учёного. Кругом слышались возгласы зависти и восхищения.

— Всё-таки, господин, не будет ли это считаться грехом — использование сверхъестественных способностей для обогащения? — спросил мэтр.

— Может быть, в других обстоятельствах оно и было бы грехом, но ведь мы совершаем это в благородных целях — ради спасения принцессы, — ответил принц.

Эмилиус взвалил на плечо увесистый узел, и друзья двинулись к выходу. Игроки провожали их жадными взглядами. У самых дверей на полу сидел грязный оборваный нищий. Он тронул за подол кафтана Эмилиуса.

— Подайте немного, ведь вы теперь богаты, — смиренно попросил он. Мэтр бросил ему одну монету.

— О наградит вас Всевышний! — обрадовался нищий, — подайте ещё, ведь вы так много выиграли!

Эмилиус бросил ещё одну монету.

— Ещё, ещё, прошу вас, — бубнил нищий.

Мэтр бросил третью монету. Каждой из таких монет можно было оплатить роскошный ужин на три персоны в лучшей таверне.

— Дайте еще! — хныкал бродяга.

— Ну хватит, хватит, приятель, — сказал мэтр. Он повернулся и хотел идти, но нищий вцепился в его кафтан мёртвой хваткой и бубнил просьбы.

— Похоже, он успокоится, только когда все наши деньги перекочуют к нему, — усмехнулся принц. Он приподнял нищего за шиворот и отвесил ему мощного пинка. Бедняга отлетел к стенке, рассыпав по полу монеты, которые дал ему Эмилиус. Принц повернулся, чтобы выйти в двери, но дорогу им преградили три мрачные фигуры.

— Ты грубо обращался с нашим другом, и должен заплатить за это, — зловещим голосом произнёс один из головорезов.

— Ваш друг стал жертвой своих необузданных желаний, — сказал принц. — Он достаточно получил от нас денег, чтобы забыть горечь этого пинка. Теперь же, господа, прошу не задерживать нас, так как мы не намерены более тут оставаться.

— Ты не понял, чужак! — сказал второй громила, — ты не можешь уйти, не заплатив дани. Таков обычай здешних мест. Отдай по-хорошему часть своих денег, иначе лишишься всего!

Вокруг них начала собираться толпа омерзительного вида бродяг.

— Да как вы смеете! — вскричал мэтр. — Да знаете ли вы, кто это? Это принц Сариолы!

— Уж не тот ли, которого повсюду ищут? — спросил третий разбойник. — Похоже, у нас сегодня двойной улов!

Эвальд посмотрел на мэтра и укоризненно покачал головой. Не стоило сообщать этому сброду, кто он. Принц движением головы сделал знак учёному, чтобы тот отошел к нему за спину.

— Действительно, господа, порядки в ваших местах очень странные. Почему я должен отдавать деньги обнаглевшему отребью? Но, как вы заметили, я чужестранец, и поэтому не считаю нужным выполнять эти глупые обычаи.

Принц оттолкнул бродягу и хотел идти к выходу, но тот схватил Эвальда за кафтан. Принц ловким движением перехватил руку и применил болевой приём. Мерзавец огласил притон гнусными воплями. Принц толкнул его, и он полетел, сбив с ног своих товарищей.

— Бейте его! Бейте все! — заверещал негодяй. Толпа бродяг бросилась на принца. Широко размахивая руками, принц раскидывал нападавших, но их было слишком много. Чувство опасности резко кольнуло сбоку, принц резко обернулся и едва успел отбить удар дубинкой, направленный ему в голову. С грохотом падали опрокинутые ларцы удачи. Вокруг с воплями метался хозяин, которому грозило разорение. Мэтр куда-то исчез. Теснимый нападавшими, принц отступил вглубь помещения. Бродяги прекратили нападать на него и отступили к стенам. Принц вынул из ножен меч, и полированный металл лезвия засиял в полумраке.

— С дороги, сброд, или изрублю, как капусту!

— Брось меч, принц, или твой друг умрёт! — раздался чей-то голос. Толпа расступилась, и Эвальд увидел Эмилиуса, которого держали за руки. К его горлу был приставлен кинжал. Принц с досадой отшвырнул меч. Тотчас на него сзади накинули грязный мешок и сбили с ног. Его долго пинали тяжёлыми сапогами, затем связали руки и ноги и куда-то потащили. Вытащив принца из салона удачи, его некоторое время волокли по улице, а затем затащили в какой-то подвал. Эвальд чувствовал, что они опускаются по каменным лестницам всё ниже в подземелья. Он согнул шею и вжал её в плечи, чтобы не стукаться затылком о каменные стены и ступеньки. «Куда и с какой целью злодеи тащат меня? — думал принц, — Наверное, хотят посадить в подземную тюрьму, чтобы потребовать выкуп. Куда они дели Эмилиуса?». Принц опасался, что злодеи убили мэтра, поняв, что он не представляет для них никакой ценности. Эвальда втащили в какое-то широкое помещение и бросили на земляной пол. Кто-то сдёрнул мешок с его головы. Он находился в просторном зале с низким сводчатым потолком, освещаемом светом факелов, укреплённых на стенах. В зале толпились омерзительного вида бродяги, нищие, шлюхи и прочий сброд. В наиболее освещённом углу зала, на возвышении восседал дородный господин. Одет он был в роскошный бархатный кафтан, на его груди висела толстая золотая цепь. Господин, усмехаясь, покручивал щегольские усики. Своим видом он резко контрастировал с голытьбой, собравшейся в зале. Рядом с господином сидели трое огромных ужасного вида верзил, очевидно, его охранники. Принца схватили за руки и потащили к возвышению, на котором сидел этот щёголь, видом своим напоминавший дворцового фаворита. В воздухе стоял разноголосый гомон. Пахло сыростью и гарью от факелов. Оглянувшись, Эвальд увидел Эмилиуса. Его, тоже связанного, втащили сюда вслед за принцем. Господин в чёрном кафтане взирал на них с ироническим видом.

— На колени перед королём! — раздался голос над ухом.

— Кто ты? — спросил принц. — Я не кланяюсь неведомым проходимцам!

Эвальда резко толкнули в спину, и он упал лицом вперёд.

— Пасть ниц передо мной! — усмехнулся господин в чёрном кафтане, — что ж, тоже неплохо!

Он встал, и, подойдя к Эвальду, лежащему на земле, поставил ногу на его голову.

— Мне сказали, что ты принц. Может, в каких-то краях ты и принц. Но здесь ты — кусок дерьма, и не более того. Твоя жалкая судьба в моих руках.

— Кусок дерьма среди ещё большего дерьма! — отозвался принц, — да, так низко мне не приходилось ещё опускаться.

— Я вижу, что ты дерзок. Но здесь умеют ломать непокорных. Я — Бенито Реес, король воров Ренегсберга!

Господин в чёрном кафтане кивнул головой своим верзилам, чтобы те развязали принца.

— Не стоит этого делать, Бенито! — сказал один из верзил, — принц довольно буйный.

— Но развяжите ему хотя бы ноги, — произнёс король воров, — из уважения к его высокой персоне.

Верзила перерезал верёвки, связывавшие ноги Эвальда. Принц сел рядом с возвышением, на котором восседал король. Всё тело принца ныло от побоев. Эмилиусу тоже развязали ноги. Деньги принца, завязанные в плаще, и его меч лежали тут же, рядом с троном.

— Кто назвал тебя королём? — спросил принц, — Этот сброд, или трусы, не решающиеся дать отпор твоим верзилам? Я не признаю твоей власти и требую немедленно вернуть мне мои деньги и имущество и отпустить меня и моего друга.

В ответ Эвальду раздался дикий хохот толпы.

— Он смеет у меня что-то требовать! — рассмеялся Бенито. — Джанго, научи-ка принца уважению, — он кивнул головой одному из верзил. Тот подошёл и с размаху ударил Эвальда в лицо. Принц перекувырнулся и упал рядом с Эмилиусом.

— Простите, господин, что по моей вине вы оказались в таком положении, — прошептал мэтр.

— Тебе незачем извинятся, Николас, — также шёпотом ответил принц, — все мы в руках судьбы.

Эвальд тяжело поднялся на ноги. В голове гудело, под глазом расплывался большой синяк.

— Требовать что-то ты не имеешь здесь права, — сказал, вдоволь насмеявшись, Бенито. — А власть мою тебе придётся признать. Власть силы не признать трудно. Даже царственный брат мой, Гилдериан, признаёт мой суверенитет. Я нужен этому городу, как это ни странно. Людям нужна сильная власть, особенно таким, кто не придерживается твёрдых моральных устоев. Моя власть — это гарантия порядка. Без неё ночные улицы превратились бы в кровавый хаос, где царствовали бы разнузданные нравы. Под моей же властью каждая тварь знает своё место и знает, что она может позволить себе. А зарвавшегося ждёт жестокое наказание.

— Я хочу уйти отсюда, — сказал Эвальд. — Я никого не убил и не причинил никому зла.

— Что же, твоё желание понятно, — сказал Бенито. — Но вначале нам нужно рассудить конфликт, который возник по твоей вине, принц. Жалобы на тебя поступили. Не платишь дани, распускаешь руки, обижаешь моих подданных.

— Нет законов, по которым я должен платить какую-то дань тебе, — сказал Эвальд.

— Это неписанные законы, дорогой принц. Каждый, кто зарабатывает здесь, обязан отдать мне часть своего заработка. И за это только я гарантирую его безопасность и возможность дальше заниматься своим промыслом. Разве не так поступает твой отец — король по отношению к своим подданным и крестьянам?

— Можешь взять мои деньги, — сказал принц.

— Ха-ха-ха! — опять рассмеялся король воров. — Я могу взять деньги, которые и так уже мои! Эту сумму ты заплатил за свой проступок в салоне удачи. А какое наказание ждёт того, кто отказывается платить дань? — обратился Бенито к толпе оборванцев.

— Смерть! — взревела толпа.

— Вот видишь, — народ требует наказать тебя. Но я не жестокий человек. Ты можешь выкупить свою жизнь. А до тех пор, пока она не будет выкуплена, ты останешься здесь, у меня в плену.

— А мой друг? — спросил принц.

— Он умрёт. Увы, эту казнь я отменить не могу. Если я не буду карать, кто же будет подчиняться мне?

Бенито сделал знак Джанго, проведя большим пальцем поперёк горла, кивнув на Эмилиуса. Гигант вынул кинжал и направился к мэтру.

— Стой! — крикнул Эвальд. — Бенито, отдай мне жизнь этого человека!

— Вот как! — усмехнулся король воров, — с чего бы я стал отдавать тебе что-либо!

— Я вызываю тебя на поединок, Бенито. Он решит спор между нами. Ставлю свою жизнь против жизни моего друга.

— Мне драться с тобой? Зачем? Потому что ты так сказал? Я не буду драться, — хмыкнул Бенито.

— Неужели ты испугался, великий король? Ты говорил мне, что ты самый сильный здесь!

— Драться с каким-то дерьмом? Этого не будет.

Эвальд повернулся к толпе бродяг.

— Народ Ренегсберга! Посмотрите, как затряслись поджилки у вашего повелителя! И вы подчиняетесь этому трусливому, ничтожному существу? Завтра я буду править вами!

— Заткните же его! — прошипел Бенито.

— Смотрите, его смелости хватает лишь на то, чтобы избивать связанного! — продолжал принц. Толпа недовольно загудела.

— Покажи ему, Бенито, почему он оскорбляет тебя? — раздались голоса. Король воров поднялся со своего трона.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Я буду драться, и горе тебе, вызвавшему меня. Мои друзья Джанго, Банго и Ланго будут судьями нашего поединка.

Король повернулся к толпе.

— Неужели вы подумали, что я испугался? Я просто не хотел пачкать руки об это дерьмо!

— Я принц, — сказал Эвальд, — а ты — вор, и, скорее всего, пачкаться придётся мне.

— Наглый мерзавец! — произнёс Бенито, — ты заслуживаешь хорошей взбучки!

Король сошёл с возвышения и снял свой чёрный кафтан. Толпа расступилась, образовав круг. Принцу развязали руки, и противники приготовились к схватке. Бенито был высоким и сильным, холёным и хорошо откормленным, а Эвальд, совершенно избитый, едва стоял на ногах. Один глаз заплыл после удара Джанго, и принц с трудом видел своего врага. Король, размахнувшись, ударил Эвальда, и он отлетел назад, но ему не дали упасть и вытолкнули обратно в круг. Толпа одобрительно загудела. Король хотел опять нанести удар, но Эвальду удалось перехватить руку и провести приём. Бенито зашатался, но удержался от падения. Принц, использовав момент, резким толчком сбил его с ног. Противники катались по земле, сцепившись в мёртвой схватке. Принцу удалось оказаться сверху, но Бенито стоял на четвереньках и готов уже был подняться на ноги. Эвальд провёл приём, чтобы опрокинуть его на спину, но не успел тот коснуться земли, как телохранители короля схватили Эвальда под руки и оттащили в сторону. Бенито поднялся, недовольно отряхиваясь.

— Ты ловок, гнусный пёс, — произнёс король воров, — но это не поможет тебе.

Эффектным движением он вытащил из сапога кинжал.

— Как это низко и нечестно, ваше величество, использовать оружие против безоружного, — сказал Эвальд.

— Что тут честно и справедливо, это решать мне, — сказал, довольно усмехаясь, Бенито. — Да и рассуждения о честности, я думаю, лишены всякого смысла. Честных людей не существует на свете. Вот ты, принц, неужели за всю жизнь ни разу не соврал, хотя бы в детстве? Кто-то более честен, кто-то менее, но до конца не честен никто!

Король поигрывал кинжалом, готовясь к нападению, и делал обманные движения, чтобы сбить Эвальда с толку. Смертоносное лезвие поблёскивало в тусклом свете факелов. Наконец, король совершил резкий выпад. Руки принца сработали автоматчески, отработанным движением сблокировав удар, и через секунду Бенито лежал на земле, а принц держал у его горла его же кинжал. Телохранители, спохватившись, подскочили к принцу, и вывернули кинжал из его руки.

— Я победил, — сказал Эвальд, — освободи нас!

Бенито, кряхтя, поднялся на ноги, отряхнулся, и натянул свой кафтан.

— Шутка слишком затянулась, — недовольно сказал король. — Бросьте этого пса в подвал, а того прикончите, — он кивнул своим телохранителям в сторону Эвальда и мэтра.

— Ты обещал освободить нас! — вскричал Эвальд.

— Я ничего никому не обещал, — хмуро произнёс Бенито, — а если бы и обещал, то кто сказал, что нужно всегда выполнять свои обещания?

Принц обречённо опустил голову. Ланго с кинжалом в руках приблизился к Эмилиусу, приготовившемуся к близкой смерти и трепетавшему от ужаса, и неожиданно перерезал связывавшие его верёвки.

— Благодарю вас, господин Ланго, — стуча зубами, заплетающимся языком произнёс мэтр, — но мне безразлично, умереть связанным или нет. Если бы вы ещё дозволили мне прочитать последнюю молитву, я бы замолвил за вас слово перед Всевышним.

— Ты не умрёшь, Николас, — сказал чуть слышно принц, но мэтр не услышал его слов.

— Что ты делаешь, Ланго? — недовольно сказал Бенито. — Я приказал тебе прикончить эту мразь, а не освобождать её!

Ланго повернулся к королю, и на его широком лице играла злобная ухмылка. Бенито почувствовал, что власть и контроль над ситуацией катастрофически ускользает от него.

— В чём дело? — король попытался вскочить с трона, но Банго резко дёрнул его за руку, и тот шмякнулся обратно.

— Это что, бунт? — вскричал король. Джанго резким движением ударил его под дых, и его величество, обмякнув, свалился на свой трон. Ланго своей широкой спиной закрывал короля от его подданных, и толпа не могла видеть, что происходило у трона.

— Банго, здесь есть уединённые покои? — спросил Эвальд. — Будь добр, проводи нас туда.

Банго закивал, оскалясь в улыбке, и показал на проём в стене, ведущий в узкий коридор.

— Вы все свободны! — сказал Эвальд, обращаясь к толпе, — а мы с его величеством удаляемся для конфиденциальной беседы!

Бродяги и воры начали медленно расходиться. Банго и Джанго подхватили короля под руки и потащили его в сводчатый коридор. За ними шёл Ланго и нёс меч принца и деньги, завязанные в плаще Эвальда. Принц сделал знак оторопевшему, ничего не понимающему Эмилиусу, чтобы тот шёл за ними. Коридор вёл к узкой лестнице, ведущей наверх, в роскошный особняк. Громилы втащили короля воров в богатые апартаменты. Навстречу им поспешили слуги, но Эвальд остановил их жестом руки.

— Господин очень устал, мы сами проводим его в его покои.

Телохранители короля втащили его в спальню и бросили его на бархатный диван. Банго и Джанго сели по обоим бокам от Бенито, держа его за руки.

— Что вы делаете, болваны, отпустите меня! — завопил король, пытаясь вырваться, но Ланго отвесил ему мощный удар в нижнюю часть корпуса, и Бенито взвыл, опустившись на диван.

— Ведите себя смирно, ваше величество, — промолвил Эвальд, сидя в мягком кресле, — а не то я боюсь, как бы ваши приближённые не изувечили вас.

— Не знаю, как ты заставил их слушаться, но тебе не выбраться отсюда, — прошипел Бенито, — ты не уйдёшь отсюда живым!

— А ты, Бенито? — улыбнувшись, спросил принц. — Ты сам уверен, что доживёшь до утра? Или ты думаешь, что тебе бесконечно будут прощать твои бесчинства? Теперь ты в моих руках, и мне решать, жить тебе или умереть. Таковы шутки судьбы — иногда охотник сам становится дичью.

Король воров смотрел на Эвальда, шипя и злобно вращая глазами.

— Ты так жалок сейчас, — продолжал принц, — что я, пожалуй, не буду лишать тебя жизни, хотя у меня и есть такое желание. Это противно и унизительно для меня — убить беззащитного. Что же, оставайся под солнцем и правь своими оборванными подданными. Но мой тебе совет — не лишай людей жизни с такою лёгкостью, иначе в следующую нашу встречу я уже не буду к тебе так снисходителен.

Эвальд принял из рук Ланго меч и деньги, и направился к выходу.

— Посторожите его до утра, друзья, — сказал он Банго и Джанго, а ты, господин Ланго, будь добр, проводи нас с почтенным мэтром до выхода.

Ланго проводил их по лабиринту комнат к выходу из особняка, и они оказались на ночной пустынной улице. Мэтр плакал, утирая слёзы длинными рукавами. Не всякий человек способен сохранить самообладание, несколько раз побывав на грани ужасной смерти, а мэтр вовсе не обладал стальными нервами. Принц сочувственно обнял его за плечо.

— Не раскисай, Ник. Всё кончилось. Всё хорошо.

— Заслужил ли я, — всхлипывал мэтр, — чтобы столь достойный человек, как вы, господин, рисковали жизнью ради меня, ничтожного?

— Заслужил, — устало сказал принц, — кто был бы я, если бы оставил тебя на погибель, и смог ли бы я простить это себе?

Они молча брели в лабиринте узких тёмных улочек. Когда они разыскали салон удачи, коня около него уже не было. Вместе со всей поклажей он был похищен ворами. Принцу всё-таки пришлось заплатить дань королю воров.

— Зато у нас остались все деньги, и вы сможете купить себе нового коня, — сказал Эмилиус.

— Эх, — грустно отозвался принц, — хорошего коня непросто сыскать, ведь мне нужен настоящий рыцарский конь, а не какая-нибудь кляча.

Друзья, миновав трущобы, выбрались из города, оказавшегося таким негостеприимным к ним, и пешком пересекли гряду холмов, отделявших Ренегсберг от равнины. Привал решено было сделать в ближайшем лесу. Мэтр насобирал сухих веток и развёл костёр. Принц устало опустился на землю. Только сейчас он ощутил, насколько он разбит и подавлен событиями этой ночи. Всё тело болело и ныло от синяков и ссадин, полученных им в потасовке с ворами, в голове мутило, а под глазом светился большой синяк.

— Но что произошло? — спросил Эмилиус, — почему головорезы вдруг стали подчиняться вам, а не королю воров?

— Я проник в их сознание и подчинил их себе, — ответил принц. — Сделать это было нетрудно, так как эти примитивные существа недалеко ушли в своём развитии от животных.

— Это было чудо боевой психологии!

— И что самое изумительное, я ухитрился держать под контролем всех троих! Такого мне ранее не удавалось проделывать!

— Но почему тогда вы не взяли под контроль самого короля воров?

— Не знаю, — ответил принц, — Что-то остановило меня. Я не желал использовать против врага оружие, которым он не владеет.

— О, господин! Ваше благородство чуть было не погубило нас! — с укором воскликнул Эмилиус.

— Увы, оно у меня в крови, и я ничего не могу с собой поделать.

— Надо было, всё-таки, достойно наказать короля. Вы оказали милость человеку, который не поймёт и не оценит вашего благородства, и будет и далее грабить и убивать.

— Я не суд, чтобы выносить приговор, и не палач, чтобы карать, — задумчиво проговорил принц Эвальд. — Я считаю, что надобно поступать благородно даже с низкими людьми, ведь всегда есть шанс, что они одумаются и исправятся.

— Не верю я в это, — сказал мэтр. — Такие люди признают только власть силы. Видя почтительное к себе отношение, они только наглеют. Делать им добро означает проявлять слабость. Они чувствуют это и наглеют ещё больше.

— Ну что же это ты так разозлился? — усмехнулся Эвальд. — Все тумаки получил я, а злишься почему-то ты.

— Мне обидно, что вас жестоко избили, господин, и злодеи не получили за это должного воздаяния!

— Оставим воздаяние Всевышнему, — проговорил принц, глядя на пламя костра, — мне кажется, что я призван для борьбы с более масштабным злом, нежели разбираться с мелкими воришками.

— Вы имеете в виду Гилморга, господин? Но мы даже не знаем, где он! Вспомните, что рассказывала нам Робертина! Что, если Гилморг держит под контролем сознание самого императора, подобно тому, как вы держали под контролем сознание тех негодяев?

— Этого я и опасаюсь. В таком случае, бороться с Гилморгом означает бороться с Империей. Гилдериан не вызывает у меня никаких симпатий, и мне будет безразлично, если он потеряет трон. Незачем было якшаться с преступником и оказывать ему покровительство. Вот только как сложится тогда мировая политика, если Империя вдруг окажется под властью злобного колдуна?

— Что же нам делать?

— Не знаю. Всё это лишь наши догадки, которым пока нет подтверждения. Сейчас я хочу лишь спасти принцессу Элис.