После подписания соглашения 13 июня Ахмед Кавам в течение семи месяцев выжидал, чтобы выбрать наиболее благоприятный момент для массированной атаки на Азербайджан. Этот период он использовал, чтобы ослабить азербайджанскую армию, собрать о ней информацию, внедрить своих агентов в Азербайджан, инспирировать в провинции экономические трудности, а главное, заручиться гарантиями поддержки Великобритании и США в противостоянии советской угрозе. Опубликованное 21 ноября в тегеранских газетах заявление Кавама дало толчок началу мощной антиазербайджанской пропагандистской кампании в иранской прессе. Газета «Эттелаат», наравне с опубликованием заявления премьер-министра, напечатала на первой полосе статью, порочащую азербайджанских демократов. В ней говорится о «целесообразности направления на избирательные пункты достаточного количества полицейских сил, а в случае необходимости даже армейских частей». Складывалось впечатление, что тегеранские газеты устроили соревнование по количеству доводов за отправку войск и жандармов в Южный Азербайджан. Особенно преуспели в этом «Кейхан» и «Мехре Иран». Премьер-министр своими выступлениями и интервью пытался сформировать мнение, что он, якобы, не собирается лишать азербайджанцев приобретенных ими национально-демократических свобод, а правительство, принимая решение о вводе войск в Иранский Азербайджан, имеет целью лишь поддержание правопорядка во время выборов. Однако события, происходившие в возвращенном в эти же дни под контроль тегеранских охранных служб Зенджане, свидетельствовали совсем о другом.

Еще до ввода правительственных войск в Зенджан шах Мухаммед Реза дал указание об изучении структуры, количественного и кадрового состава вооруженных сил азербайджанских демократов с помощью сочувствующих Тегерану людей. По итогам этого исследования были подготовлены доклад и карта с указанием дислокации азербайджанских частей. Согласно докладу, представленному иранскими спецслужбами, в вооруженных силах Азербайджана царил моральный упадок. В то же время в докладе содержалось предупреждение о том, что ситуация в Азербайджане может привести к серьезным последствиям не только для этой провинции, но и для целостности всего Ирана. На совещании, проведенном в шахском дворце с участием шаха, премьер-министра, министра обороны и начальника штаба, был разработан военный план по захвату Азербайджана. Оккупация Зенджана была первым этапом плана «чрезвычайных и действенных мер по освобождению Азербайджана и всего северного региона». Кавам и шах продолжали ошибочно полагать, что Советы с целью предотвращения оккупации Ираном всего Азербайджана, окажут азербайджанцам еще большую помощь, чем прежде. Однако они были полны решимости реализовать свой план.

24 ноября американский посол в Тегеране Дж. Аллен писал госсекретарю: «Сегодня Кавам сообщил мне о своем окончательном решении послать силы безопасности в Азербайджан. Он сказал, что если тамошнее правительство окажет сопротивление (а он полагает, что оно его окажет), то он обратится за помощью к Совету Безопасности. В ответ на один из моих вопросов Кавам предположил, что для мобилизации сил и информирования руководителей потребуется две или три недели. Он планирует обратиться к Совету Безопасности в дни начала боев. Я отметил, что Совет Безопасности занимается проблемами, угрожающими международной безопасности. Кавам заявил, что знает об этом и в случае начала боевых действий в Северном Иране он проинформирует Совет Безопасности о том, что здесь сложилась обстановка, угрожающая международному миру. Я специально спросил его о том, намеревается ли он уведомить Верховный меджлис об этих своих действиях, направленных на восстановление суверенитета Ирана в Азербайджане. Ответив на это отрицательно, он повторил, что обратится к Совету Безопасности».

21 ноября, после получения телеграммы Кавама, адресованной губернатору Азербайджана, Пишевари, Шабустари, Джавид и Падеган, обсуждая заявление премьер-министра, пришли к выводу, что если не допустить вступления частей иранской армии в Азербайджан, то Кавам под предлогом невозможности осуществления контроля за выборами первым делом приостановит их проведение в Азербайджане. «Четверка» не сомневалась, что контроль за выборами — всего лишь предлог, конечной целью Кавама является оккупация Азербайджана, устрашение населения и ликвидация всех демократических завоеваний. После зенджанских событий усиливались слухи, что вслед за Зенджаном правительство очистит от демократов весь Азербайджан. Сам Кавам, выступая в Кередже после возвращения из Гиляна, заявил, что он в скором времени решит вопрос Азербайджана. После взятия Зенджана шах лично прилетел туда и, встретившись в аэропорту с начальником штаба Гаджиали Размара, приказал командирам двигаться в направлении Азербайджана. В завершение длинной речи он воззвал к офицерам, чтобы ради освобождения Азербайджана они немедленно и всей мощью перешли в наступление, иначе сделать это потом будет очень сложно, либо вовсе невозможно. «Поэтому мы приказываем нашим силам безопасности напасть на Азербайджан, подавить всяческое сопротивление и освободить наших граждан от засилья деспотизма».

Руководители Азербайджана не без основания полагали, что чем больше уступок они сделают Каваму, тем больше требований он предъявит в дальнейшем. И «четверка» выразила решительный протест против ввода войск в Азербайджан. По их мнению, правительство, согласно Конституции, не имеет права вводить войска в провинцию в связи с выборами. В частности, армия ни коим образом не должна вмешиваться в избирательную кампанию. Во-вторых, если Кавам под предлогом охраны правопорядка во время выборов так стремится использовать армию, то он может воспользоваться имеющимися в Азербайджане армией, полицией и жандармерией. Тем более, что командный состав азербайджанской армии назначается Тегераном. В-третьих, решение правительства об отправке в Азербайджан армии противоречит соглашению, заключенному между Азербайджаном и Тегераном. Руководствуясь этими доводами, «четверка» постановила, чтобы доктор Джавид, как губернатор Азербайджана, направил Каваму телеграмму, уведомляющую об ошибочности такого решения и невозможности ввода войск в Азербайджан, так как это противоречит и имеющемуся соглашению, и закону. В телеграмме должно быть подчеркнуто, что установленные в Азербайджане демократические порядки не только не препятствуют проведению выборов, но, напротив, создают для них благоприятные условия. На случай, если Кавам, несмотря на это послание, будет настаивать на вводе войск в Азербайджан, «четверка» приняла решение об оказании сопротивления с целью не допустить направленные Тегераном войска в Азербайджан. А если правительство, все же отказавшись от ввода войск в Азербайджан, отменит здесь выборы в иранский Меджлис, то азербайджанцы считали необходимым объявить о созыве в Тебризе общеиранского меджлиса, альтернативного тегеранскому Меджлису. По их мнению, демократы могли бы получить поддержку свободолюбивых людей всего Ирана. Если же созыв общеиранского меджлиса в Тебризе по тем или иным причинам будет невозможен, то азербайджанцы должны были восстановить свой Милли Меджлис. Было принято решение начать жесткую кампанию в прессе против правительства Кавама и разоблачить его замыслы. В результате обсуждений «четверка» пришла к выводу о необходимости еще раз довести до сведения М.Дж. Багирова информацию о наличии вооруженных сил численностью более двадцати тысяч человек и об уверенности в победе в случае вооруженного столкновения с Тегераном.

После этих дискуссий в Тебризе губернатор Азербайджана Джавид послал Каваму телеграмму, в которой спрашивал, будет ли иранская армия направлена в Азербайджан. В телеграмме от 24 ноября, адресованной губернатору Азербайджана, Кавам сообщал о том, что правительство Ирана с целью «обеспечения правопорядка» во время проведения выборов в Меджлис приняло решение о вводе своих войск в Иранский Азербайджан. В тот же день телеграмма Кавама была опубликована в газете «Эттелаат».

Открытое объявление Кавамом своих планов вызвало резкую реакцию азербайджанских демократов, особенно Пишевари. Он грозился распространить независимость, завоеванную Азербайджаном, на весь Иран, разогнать преступное тегеранское правительство и заменить его Национальным правительством. После обнародования окончательного решения Тегерана Сеид Джафар Пишевари в статье под названием «Куда и зачем они идут», напечатанной в 68-м номере газеты «Азербайджан», предупреждал, что если Кавам эс-Салтане, в нарушение принятой им резолюции, отдаст приказ о нападении на Азербайджан, то он натолкнется на ожесточенное сопротивление федаинов и Национальной армии. Пишевари напоминал тегеранскому правительству: «Мы хотели решить свои проблемы простым путем в рамках закона. Нам казалось, что руководители Ирана уже прозрели. Нам представлялось, что гул нашего движения пробудил ото сна правящие круги Ирана и они осознали ошибочность своей политики. Но так как Кавам продолжает следовать этим порочным путем, то мы готовы ко всему». Сама газета резюмировала: «Ну и пусть! Может быть, наконец, будут услышаны молитвы угнетенных. Наступает долгожданный день мести, которой так желает народ Ирана. Если Кавам хочет этого из-за прихоти реакционных кругов, то пусть так и будет. Пусть эта славная страница истории начнется именем Азербайджанской демократической партии».

Готовясь к вводу войск в Азербайджан, Кавам составил обращение к ООН и 24 ноября попросил посла Дж. Аллена, чтобы США поддержали это обращение. 27 ноября в ответ на вопрос газеты «Эттелаат» о вводе правительственных войск в Азербайджан, посол США заявил, что сохранение суверенитета и территориальной целостности Ирана — не только один из принципов трехсторонней декларации, но и цель политики США. В частности, он сказал: «Объявление правительства Ирана о своем желании направить силы безопасности для обеспечения правопорядка во время выборов в какой-либо части Ирана кажется мне совершенно нормальным, окончательным и верным решением».

Сразу же после заявления американского дипломата советский посол И. Садчиков, потребовав встречи с Кавамом, проинформировал его о том, что, как свидетельствуют полученные им из Москвы инструкции, его правительство считает ввод иранских войск в Азербайджан нежелательным, так как это создаст сложности «как внутри Азербайджана, так и на советско-иранской границе». Советский посол, звонивший несколько раз Каваму и шаху, заявил, что подобные действия на южных рубежах СССР недопустимы. Во время одного из таких телефонных разговоров посол сказал Каваму, что если он будет и дальше так действовать, то СССР предпримет необходимые меры уже лично против него. Кавам попросил посла США немедленно узнать реакцию его правительства на идею предать огласке слова советского посла в Совете Безопасности. Он также добавил, что Иран обязан информировать Совет Безопасности обо всех проявлениях, несущих угрозу международному миру. Кавам подчеркнул, что не требует от Совета ничего особенного. Просто он сообщит о ситуации и будет ждать, предпримет ли СБ какие-либо контрмеры или нет. Премьер-министр заверил посла, что не пошлет ответ советскому послу до тех пор, пока не получит от США каких-либо известий по этому вопросу. Он попросил США по возможности обозначить свою позицию в течение 24 часов. В то же время британский посол Джон Ле Роджтел, встретившись с Кавамом, обсуждал с ним возможность предварительного уведомления Совета Безопасности о намерении ввести войска в Азербайджан.

В это время госсекретарь США Дж. Бирнс и министр иностранных дел Великобритании Э. Бевин, принимавшие участие в 3-м заседании Совета министров иностранных дел в Нью-Йорке, сочли возможным передать генеральному секретарю ООН письмо Кавама о намерении ввести войска в Азербайджан, в котором говорилось и об угрозах советского посла. Э. Бевин проинструктировал британского посла в Тегеране, чтобы Кавам заполучил от советского посла изложенную в письменном виде позицию СССР в отношении Азербайджана, а затем направил ему письменный ответ для того, чтобы затем правительство Ирана могло опубликовать здесь обе ноты. Посол Дж. Аллен писал госсекретарю, что эта устная «рекомендация», не для них, конечно, но для Ирана носит характер приказа, и Иран не может не придать ей значения. Кавам должен либо принять ее и отказаться от ввода войск в Иранский Азербайджан, либо возразить, но в этом случае ему понадобится поддержка всего мира. В итоге к концу ноября США определились со своей позицией. В инструкции, направленной американскому послу в Тегеране из Госдепартамента за подписью Дина Ачесона, говорилось: «Объявите Каваму о том, что его желание проинформировать Совет Безопасности о положении в Иране может быть оправдано. Если он будет делать это, то пусть затронет следующие аспекты: а) о попытке иранского правительства восстановить свою власть в Азербайджане мирным путем и ее провале; б) о желании правительства послать войска в Азербайджан для установления порядка и обеспечения проведения выборов; в) о принятии этого решения, несмотря на угрозы советского посла; г) данное обращение носит характер доклада для последующего вынесения вопроса на рассмотрение Совета Безопасности, является вынужденным и сделано с надеждой на то, что Совет Безопасности рассмотрит этот вопрос и примет во внимание ситуацию в Азербайджане».

Сразу после получения инструкции из Вашингтона, 2 декабря, Кавам встретился с послом США для обсуждения положения в Азербайджане. В подробном отчете об этой встрече Дж. Аллен писал: «В конце встречи Кавам сообщил о намерении проинструктировать своего представителя при ООН по поводу представления генеральному секретарю ноты о положении в Азербайджане и информирования Совета Безопасности. Он заявил о своем желании следовать аспектам, предложенным госдепартаментом. Наверное, он в своем уведомлении будет использовать мягкие выражения в отношении Советского Союза. Но он сказал, что направит Совету ноту об общем положении. Кавам не скрыл, что, главное, ему хотелось бы знать о реакции американского правительства на существующую ситуацию и его рекомендации по поводу того, что следует предпринять для сохранения независимости Ирана, хотя он предвидит те нелицеприятные вопросы, которые будут заданы в ответном письме госдепартамента. В ходе дискуссии Кавам заявил, что не хочет принуждать нас к чему-либо, связанному с вводом войск в Азербайджан, так как он все равно примет это решение. Однако, несмотря на это, он был бы рад получить нашу поддержку».

В сложившейся напряженной ситуации печатные органы «Туде» сообщали о том, что ввод войск в Азербайджан угрожает южным рубежам СССР и, в соответствии с договором от 1921 года, Красная Армия может вернуться на иранскую землю. А посол Ирана в СССР М. Фируз, передавая предупреждение Москвы посредством личного послания, утверждал, что последствия подобных действий Ирана могут иметь катастрофический характер. Отвечая на письмо Фируза и предупреждение Садчикова, Кавам заявил, что Азербайджан является частью Ирана и это никоим образом не касается Советов. А если это не так, то «чем раньше этот вопрос будет разъяснен всему миру, тем лучше…».

После назначения М. Фируза послом в СССР, перед его отъездом советское посольство в Тегеране устроило прием в его честь. В разгар банкета И. Садчиков спросил у Фируза: ранее он говорил, что Кавам готовит личное послание Сталину, принес ли его Фируз. Тот ответил, что Кавам ничего не передавал в письменном виде, а устно просил заверить, что он, Кавам, для улучшения отношений с СССР сделал все возможное. А вот СССР, обещавший широкую экономическую помощь, своего слова не сдержал. Поэтому премьер поручил Фирузу провести переговоры об экономической помощи Ирану. И. Садчиков тут же парировал, что Советский Союз такого обещания не давал. На переговорах с Кавамом в Москве обсуждались азербайджанский и нефтяной вопросы, а также сроки вывода советских войск из Ирана, но о советской экономической помощи речь не шла. Наедине с советским послом Фируз сказал, что премьер-министра теперь не узнать, его как будто подменили. И. Садчиков добавил, что в поведении Кавама наблюдаются сильные перемены: изменился, перестал советоваться, перестал делиться внутренней информацией, дает ложные обещания и сообщает ложные сведения. Посол отметил, что эти перемены в Каваме он начал наблюдать за три-четыре недели до формирования нового кабинета.

В середине ноября, после приезда в Москву, М. Фируз встретился с В. Деканозовым, Я. Маликом, С. Сычевым.

19 ноября на переговорах с В. Деканозовым Фируз пожаловался на усиление реакции в Иране, которую поддерживают англичане и шах. Он добавил, что реакционные элементы в Иране используют в своей пропаганде отсутствие развернутых торговых связей и неурегулированность взаимных расчетов между СССР и Ираном, и предложил начать переговоры для заключения нового торгового соглашения, организации товарооборота на новой основе и урегулирования взаиморасчетов. Деканозов ответил, что «имеется важный и пока не решенный вопрос о нефти, поэтому едва ли министерство внешней торговли будет обсуждать новый крупный вопрос, не закончив вопроса о нефти. Срок для решения нефтяного вопроса давно истек. На основании обмена письмами от 4 апреля с.г. между премьер-министром Кавамом и послом Садчиковым нефтяной вопрос должен был быть решен в течение семи месяцев, начиная с 24 марта, т. е. не позднее 24 октября с.г. Однако иранское правительство не выполнило своих обещаний, и нефтяной вопрос, имеющий важное народнохозяйственное значение для Ирана, до сих пор остался нерешенным. Общественное мнение Советского Союза обеспокоено невыполнением иранским правительством своих обещаний и справедливо ожидает его скорого разрешения».

Фируз ответил, что нефтяной вопрос не должен беспокоить советскую сторону. Он обязательно будет решен в положительном плане. Иранское правительство выполнило свои обязательства для решения этого вопроса и сейчас дело только за Меджлисом, который, несомненно, утвердит предложение правительства. Деканозов возразил: «Нельзя сказать, что иранское правительство выполнило свои функции в этом деле, оно обязано довести его до конца».

27 ноября М. Фируз встретился с С.Сычевым. Фируз с порога стал жаловаться, что реакционеры в Иране мешают развитию советско-иранских отношений. Сычев ответил, что «решающей силой в Иране является премьер-министр Кавам и его демократическая партия. Они имеют все возможности определять по своему усмотрению внутреннюю и внешнюю политику». Фируз сказал, что «это не совсем так. Кавам не имеет сейчас прежней силы». И добавил, что он «неоднократно указывал Каваму на необходимость прибрать к рукам армию. Кавам не решился на этот шаг…» Он, Фируз, все время указывал Каваму, что азербайджанцы являются его опорой, он предлагал Каваму оставить азербайджанцев на время выборов в покое, чтобы они избрали своих депутатов. Он не думает, что Кавам лично является сторонником ухудшения отношений с азербайджанцами, но сейчас он невольно действует в ногу с военщиной. Фируз телеграфировал Каваму, что нельзя допустить, чтобы азербайджанский вопрос вновь получил международный резонанс.

29 ноября М. Фируз встретился с Я.Маликом. Визит носил протокольный характер. Посол опять разглагольствовал, что иранский народ с большой симпатией относится к советскому и не стоит обращать внимания на сложности, которые своими интригами создают реакционные элементы. Фируз подчеркнул, что «иранский народ понял, что Советский Союз будет всегда способствовать делу социальному прогрессу в Иране».

28 ноября заместитель министра иностранных дел СССР В.Г. Деканозов направил в Баку шифрограмму, содержание которой в тот же день было доведено до сведения тебризских руководителей. В шифрограмме рекомендовалось выразить через Джавида протест Каваму по поводу попытки ввести войска в Азербайджан, поскольку это противоречит соглашению правительства с представителями Азербайджана, в частности, письму Кавама от 29 октября. Необходимо заявить Каваму, что население Иранского Азербайджана во избежание осложнений настаивает на соблюдении соглашений, достигнутых между иранским правительством и представителями Иранского Азербайджана, и на вынесении этого соглашения на рассмотрение ближайшего заседания Меджлиса, как это было предусмотрено в основном соглашении от 13 июня 1946 года. Предупредить Кавама, что в Азербайджане имеется достаточно и жандармерии, и войсковых частей, во главе которых, в соответствии с имеющимися соглашениями, правительство может поставить своих командиров из Тегерана. Предложить Каваму, чтобы для наблюдения за ходом выборов в Иранский Азербайджан была прислана специальная правительственная комиссия с участием представителей общественности и прессы. В духе вышеизложенного тебризской печати и радио следует провести кампанию против намерений иранского правительства ввести войска в Азербайджан. В шифрограмме Деканозова не было ни намека на какую-либо эффективную помощь. Для осуществления указанных мероприятий не было особой необходимости в советах МИДа. Все это стало ясно лидерам Азербайджана еще 23 ноября.

26 ноября министр обороны Ирана Амир Ахмеди имел беседу с советником советского посольства Н. Ивановым, в которой коснулся ряда интересных моментов. Он сказал, что Кавам проведет выборы в том случае, если удастся направить армию из Тегерана в Азербайджан. Генерал подчеркнул, что азербайджанские демократы с этим не согласны и это может привести к военному противостоянию в стране. А.Ахмеди весьма откровенно сообщил Н. Иванову, что в нефтяном вопросе надо договариваться напрямую с иранцами, а не привлекать третьих лиц. Н. Иванов считал, что Ахмеди таким образом хотел сказать, что Советский Союз пытается использовать азербайджанское демократическое движение как средство давления.

Ахмеди сообщил, что советовал Каваму вернуться в Москву и уладить все дела. Если было дано обещание по нефти, то надо выполнить его до конца. А главное, подчеркнул генерал, что, если бы он был премьер-министром, он бы поступил именно так. Ахмеди сообщил, что у него нормальные отношения с премьером, но проговорился, что Кавам ему не доверяет. Кавам подозревает, что Ахмеди метит в премьеры. Генерал и сам подтвердил, что, если он станет премьером, если СССР ему поверит, он решит все вопросы с соблюдением интересов Советского Союза и Ирана.

27 ноября Ахмед Кавам в телеграмме, адресованной губернатору Азербайджана, еще раз подтвердил решимость правительства Ирана направить войска в Тебриз. Вечером 30 ноября тебризское радио передало ответ председателя энджумена Азербайджана Шабустари на последнюю телеграмму премьер-министра. В этой телеграмме Кавам настаивал на вводе иранских войск в Азербайджан. В ответе Шабустари говорилось, что намерения Кавама эс-Салтане и выражения, в каких они были изложены, удивили членов губернского энджумена. Премьер-министру Ирана известно, что азербайджанский энджумен и лидеры демократического движения благожелательно отнеслись к предложению нормализовать взаимоотношения. Несмотря на препятствия, создаваемые реакционными кругами Тегерана, представители азербайджанского народа выполнили главную и большую часть соглашения еще до истечения назначенного срока. Роспуск Национального правительства, превращение Милли Меджлиса в губернский энджумен, назначение губернатора, сдача Зенджана, перечисление государственных доходов в Национальный банк — все это свидетельствует об искренности и миролюбии губернского энджумена и руководителей демократического движения Азербайджана, старающихся предотвратить возникновение смуты, братоубийства и гражданской войны. Резкие перемены в позиции Кавама потрясли народ Азербайджана. Недавний ввод войск в Зенджан и совершение известных преступлений на глазах у жандармерии и вооруженных сил свидетельствуют изменении отношения к Азербайджану Кавама эс-Салтане требует ввести войска в Тебриз, в то время как в некоторых южных провинциях безопасность населения не обеспечивается, а в Азербайджане, напротив, соблюдается правопорядок. В соответствии с соглашением азербайджанская дивизия была включена в состав иранской армии и имеет гарнизоны во всех крупных городах. Во исполнение того же соглашения в Тебризе было создано управление жандармерии. Здесь есть полиция, а руководители полицейских управлений назначены центром. Значит, ввод войск станет причиной смуты и окончательно испортит отношения с Ираном. В противном случае можно сделать вывод о том, что Кавам, попав под влияние реакционеров, хочет начать гражданскую войну и с помощью военной силы уничтожить то движение, которое сам же назвал демократическим. «Ваше превосходительство желает лишить азербайджанский народ возможности послать своих депутатов в Меджлис, навязать азербайджанскому народу избрание в Меджлис реакционеров, способных аннулировать соглашение, и таким образом задушить демократическое движение в Азербайджане», — делали вывод демократы.

Кавама спрашивали, какая статья Конституции дает премьер-министру право назначать в избирательную комиссию членов своей партии и заявлять о том, что правительство использует свое влияние для того, чтобы эти члены партии стали депутатами меджлиса. Премьер-министру хорошо известно, что ввод войск в Азербайджан будет означать объявление войны демократическому режиму. В конце ответного послания говорилось: «Если ваше превосходительство имеет добрые намерения, то в соответствии с 37-й статьей Закона о выборах может послать инспекторов для наблюдения за ходом выборов, а также дать распоряжение, чтобы представители прессы имели возможность вести наблюдения в любом районе. По мнению энджумена Азербайджана, ввод войск под каким-либо предлогом противоречит соглашению от 13 июня. Энджумен решительно выступает против этого. Мы уверены, что ваше превосходительство не будет настаивать на нанесении ущерба мирным взаимоотношениям и взаимопониманию».

Следует отметить, что И. Садчиков в своей шифрограмме М.Дж. Багирову от 30 ноября об обстановке в Азербайджане охарактеризовал ситуацию как крайне критическую.

В ответ на рекомендации М.Дж. Багирова и МИД СССР Пишевари, Шабустари, Джавид и Падеган совместно направили в Баку 1 декабря большое письмо, в котором акцентировали внимание на том, что они в целях мирного разрешения всех проблем пошли на колоссальные уступки иранскому правительству. Несмотря на это Кавам после десятимесячной волокиты нарушил заключенное соглашение и имеет явное намерение отнять силой оружия оставшиеся мизерные права азербайджанцев. Он не хочет допустить ни одного представителя Азербайджана в Меджлис, а если теперь и согласится на это, то выдвинет еще более жесткие претензии и потребует казни всех тех, кто участвовал в демократическом движении. Азербайджанские лидеры не сомневаются в подобном исходе, и зверские расправы, чинимые в Зенджане над демократами, их женами и детьми, — доказательство обоснованности этих опасений. Далее в письме следовала информация об иранской армии, ее технике, вооружении, пунктах сосредоточения. Лидеры демократов писали: «Сейчас для нас стоит вопрос жизни или смерти — нас хотят уничтожить. Мы это видим своими глазами, а раз так, то мы предпочитаем честную смерть. Правда, сил у нас мало, вооружение весьма ограничено, но население питает огромное доверие к нашей партии, а народ у нас смелый и героический. Мы будем защищать свою судьбу изо всех сил, а если нас вынудят, то уйдем в горы, продолжая партизанскую борьбу. У нас все — старики и дети, парни и девушки, женщины и мужчины — готовы к борьбе. Народ настроен решительно, также высок боевой дух у федаинов и Национальной армии». Азербайджанские лидеры сообщали, что почти безоружны перед вооруженными до зубов силами реакции. Все новые отряды крестьян, трудящихся и интеллигенции обращаются с просьбой послать их на поле боя, но их нечем вооружить. Всего в Азербайджане и Курдистане имеются 4 пушки без снарядов и 2 миномета без мин. Далее они писали: «В этом отношении мы крайне нуждаемся в вашей помощи. Наши федаины рвутся в бой против танков с дубинкой и кулаками, но этого, увы, недостаточно. Веря в глубокую искренность и заботу о нашей свободе лично с вашей стороны и со стороны народа Северного Азербайджана, мы обращаемся к вам с просьбой помочь оружием. С его помощью мы, опираясь на наш народ и его любовь к свободе, уничтожим войска реакционного правительства и отбросим их до Тегерана. Если нам удастся нанести им сильный удар на одном или двух участках, то все они разбегутся или начнут группами сдаваться в плен. Мы просим вашей помощи, и она должна быть оказана нам как можно скорее. Без оружия мы обессилим, и народ, видя это, может пасть духом. В настоящее время у нас нет другого пути, кроме борьбы. Ныне на устах каждого азербайджанца нет другого лозунга, кроме «Умереть, но не отступать». Сегодня нашим девизом является «Или жить свободно, или умереть гордо». Даже в самых отдаленных уголках страны крестьяне, обращаясь к нам, спрашивают: «Неужели наши братья по ту сторону Аракса не дадут нам оружия и не окажут нам помощи? Неужели на глазах великого советского государства кровопийца Кавам, подобно хищнику, будет убивать нас?».

Тебризские лидеры просили Багирова доставить это письмо Сталину. Следуя данной просьбе, 2 декабря Багиров переправил письмо Сталину. Практически одновременно советский консул в Южном Азербайджане информировал в МИД СССР о высоком боевом духе местного населения.

2 декабря Багиров сообщил Сталину о необходимости отправки в Тебриз офицеров и курсантов, обучавшихся в Баку. Он предложил из этого контингента создать в Нахичевани группы истребителей танков и артиллеристов. Они будут обеспечены трофейными немецкими фаустпатронами, минометами и пушками. По приказу Сталина эти группы могли быть направлены в Иранский Азербайджан.

Советские лидеры, все еще надеявшиеся на разрешение проблемы мирным путем и не верившие в возможность открытого наступления Кавама на Азербайджан, поручили послу в Тегеране еще раз встретиться с премьер-министром. Во время переговоров, проходивших в первые дни декабря, русский посол вновь передавал «дружеские советы» советского руководства. Садчиков напомнил Каваму о данном им обещании рассмотреть вопрос в кабинете министров и заметил, что он уже устал ожидать решения правительства. Посол заметил, что в случае перехода центрального правительства к действиям будут возникать «волнения», на которые СССР не сможет «взирать равнодушно». Если в соглашении, заключенном между представителями Азербайджана и центральным правительством, есть какие-либо упущения, то нужно устранить их путем «дружеских бесед» с представителями Азербайджана. В противном случае вдоль всей советской границы могут возникнуть «вооруженные столкновения» и «партизанские войны». Советский посол также добавил, что потерпевшие поражение войска азербайджанской Национальной армии могут перейти через границу в СССР и создать там «проблему». Кавам ответил, что главной причиной задержки решения кабинета министров являются пятничные выходные и выезд некоторых министров в Зенджан. Он также сообщил, что в связи с проведением выборов принято решение о размещении войск по всей территории Ирана, и Азербайджан не будет исключением. Тем не менее Кавам поблагодарил советского посла за «дружеский совет», но подчеркнул, что он несет личную ответственность перед Ираном и иранскими законами и никакое давление не сможет отвратить его от ввода войск в Азербайджан, что объясняется тем, что Тегеран не собирается атаковать какую-либо провинцию, а просто желает обеспечить контроль над проведением выборов. Советский посол предложил послать в Азербайджан либералов и представителей прессы для наблюдения за выборами. Затем, напомнив Каваму о посреднической миссии СССР во время первоначальных переговоров между центральным правительством и Азербайджаном, заявил, что СССР не может «безучастно относиться к угрозам, разрастающимся вдоль его границ». В ответ на это Кавам заявил, что предлагаемая комиссия не сможет гарантировать проведение выборов в соответствии с законом. Азербайджан является частью Ирана, и такое могущественное государство как Советский Союз не следует чего-либо опасаться. Советское правительство способно защитить свои границы и должно предоставить Ирану свободу в решении его внутренних вопросов. В заключение посол объявил, что выполнил миссию, на которую был уполномочен своей страной, и более ничего не добавить не может, но повторил, что если Кавам не прислушается к рекомендациям Советов и предпримет действия против Азербайджана, то советское правительство «еще раз пересмотрит свою позицию лично в отношении него». Кавам парировал, что если это запугивание и если он вследствие этого откажется от своих планов, то его сменит новый премьер-министр, который будет действовать точно так же, потому что это не его личное решение, а выражение общественного мнения Ирана.

Проинформировав Г. Ала о своей беседе с советским послом, Кавам попросил его отправить уже подготовленный доклад в ООН и как можно скорее выяснить произведенное им впечатление.

Из переговоров посла Садчикова и Кавама становится ясно, что поначалу Министерство иностранных дел СССР не было согласно с решением Тегерана о вводе войск в Азербайджан. По указанию МИД посольство дважды в очень жесткой форме довело до сведения Кавама, что СССР считает крайне нежелательным ввод войск в Азербайджан, но он не изменил своего решения.

3 декабря азербайджанские лидеры сообщили советскому консулу в Тебризе, что Кавам окончательно занял враждебную позицию по отношению к Азербайджану и намерен всеми возможными средствами уничтожить новую власть. Пишевари и ряд лидеров считали, что необходимо нанести превентивный удар и нарушить планы противника. В связи с этим Багиров в ночь на 4 декабря послал Пишевари срочную телеграмму: «Я совершенно согласен с вашими выводами, понимаю настроение и озабоченность. Но еще раз напоминаю, чтобы вы не были инициаторами первого наступления на иранскую армию. Иранская и мировая реакция, а также тегеранские вояки хотят добиться именно этого. Поэтому не давайте повода своим врагам. Сегодня с вами солидарны все прогрессивные силы Ирана, все демократы в мире. Примите во внимание, что для защиты вашего правого дела с нашей стороны делается и будет делаться все возможное. Обратите особое внимание на укрепление своих позиций и сил, на пропагандистскую и воспитательную работу».

После проведения всех подготовительных мероприятий в 7 часов утра 4 декабря иранская армия начала наступление на Азербайджан. Через три часа Тебризское радио распространило сообщение о том, что правительственные войска, несмотря на поддержку танков, орудий и минометов, не смогли продвинуться вглубь Азербайджана. В связи с наступлением иранской армии центральный комитет АДП выступил с обращением к азербайджанскому народу. В этом обращении партия призывала народ на защиту своей Родины и свободы.

После начала военных действий самолеты иранской армии разбрасывали с воздуха листовки, призывавшие население Азербайджана свергнуть демократический режим. В связи с началом наступления иранское правительство направило советскому посольству ноту, в которой заверяло, что эти действия совершаются исключительно с целью обеспечения контроля над выборами и никоим образом не повлияют на советско-иранские экономические соглашения. Те же, кто предполагал, что осложнение ситуации приведет к военному вторжению Советов в Иран, обнаружили, что московская печать комментирует кризис в Азербайджане как абсолютно внутреннее дело Ирана.

Как только тегеранские войска перешли в наступление на Азербайджан, представитель Ирана в Совете Безопасности Г. Ала по указанию Кавама 5 декабря передал заранее подготовленный рапорт под названием «О текущей обстановке в провинции Азербайджан» председателю СБ Х.В. Джонсону. В рапорте говорилось: «В связи с ранее представленными в Совет Безопасности жалобами о вмешательстве во внутренние дела Ирана мое правительство поручило мне представить вам настоящий рапорт. Должен напомнить, что из-за этого вмешательства центральному правительству не удалось установить контроль над провинцией Азербайджан. К сожалению, попытки центрального правительства устранить последствия этого вмешательства мирным путем не увенчались успехом, власть в этой провинции не была восстановлена.

Выборы в Меджлис, являющийся нашим национальным законодательным органом, были назначены на 7 декабря. Для обеспечения соблюдения избирательных процедур было принято решение о вводе войск во все провинции страны. Лица, управляющие делами в Азербайджане, выразили свой протест против ввода правительственных войск в эту провинцию. Советский посол в Тегеране, выполняя поручение своего правительства, дружески посоветовал нам, чтобы правительство отказалось от этой мысли, иначе в этой провинции и на ирано-российской границе могут произойти волнения. Естественно, что, в соответствии с суверенными правами, обеспечение объективных выборов в Азербайджане, как и во всех других провинциях Ирана, является обязанностью моего правительства. С этой целью правительственные войска должны быть размещены в Азербайджане. Мы надеемся, что эти действия не будут расценены в провинции как прикрытие для враждебных происков. Но если они будут восприняты в качестве таковых, то я не сомневаюсь, что мое правительство будет способно восстановить закон и порядок».

Затрагивая тему переговоров в ООН и ситуацию вокруг Азербайджана, журнал «Тайм» писал в эти дни следующее: «Несмотря на серьезность своих интересов и значимость целей на Среднем Востоке, Россия не смогла отреагировать на ввод Тегераном войск в Азербайджан для наблюдения за выборами и восстановления своей власти. Это событие стало первой явной победой ООН в ее борьбе за мир. Ровно год назад натренированная Кремлем команда азербайджанских политиков объявила о «независимости» граничащего с Советами Азербайджана. В мае прошлого года колесо фортуны тегеранского правительства достигло своей самой нижней точки. В то время громогласный антирусский сигнал правительства, озвученный посредством посла в Вашингтоне Гусейна Ала и, в конечном счете, протест Совета Безопасности вынудили Красную Армию покинуть Иран. Но пессимисты отмечали, что «красное» влияние, осуществляемое посредством прокоммунистической партии «Туде», все еще сильно в Тегеране; они сомневались в том, что правительство Ахмеда Кавама достаточно свободно, чтобы восстановить суверенитет над Азербайджаном. Несколько недель назад, когда Кавам объявил о том, что иранское правительство пошлет в эту провинцию войска, лысый краснолицый посол Москвы в Иране Иван Садчиков в жесткой форме возразил против этого. Кавам не отступил… Генеральный штаб Ирана приступил к реализации оперативного плана по захвату Азербайджана. На прошлой неделе радио Тебриза (столица Азербайджана) призвало население к неповиновению: «Мы приказали нашей армии остановить войска Кавама любой ценой…».

4 декабря посол США в Тегеране сделал новое заявление, в котором разъяснил, что считает Азербайджан частью Ирана и не может понять, почему перемещение войск из одной части страны в другую вызывает беспокойство России. Через два дня заместитель госсекретаря Дин Ачесон предупредил Россию о том, чтобы она не предпринимала каких-либо действий в отношении Ирана. В свою очередь, президент Трумэн поручил госдепартаменту предупредить Россию о том, что правительство США не останется безучастным к какому-либо вмешательству в дела Азербайджана.

5 декабря вице-консул в Тебризе Н. Кулиев направил в Баку информацию о военном и политическом положении в Южном Азербайджане, сложившемся в связи с наступлением иранской армии. Он сообщал, что иранская армия, выступившая из Зенджана в направлении Мияне, была остановлена. Первый бой продолжался 12 часов. Иранская армия использует танки, полевую артиллерию и минометы. После первых боев отряды федаинов отошли на свои основные оборонительные позиции. Основные силы азербайджанцев сосредоточены в районе Гафланкюх. Командир группы Мияне Гулам Яхья направил Пишевари телеграмму, в которой просит прислать тяжелые пулеметы и опытных офицеров. В другой телеграмме Гулам Яхья проинформировал о начале наступления иранской армии в направлении Халхала. Было принято решение о создании комитета обороны под руководством Пишевари и в составе Шабустари, Кази Мухаммеда, Гулама Яхьи, Панахияна и Падегана. В Тебризе было объявлено военное положение. Крестьяне со всех уголков Азербайджана обращаются к АДП с просьбой дать им оружие и отправить на фронт. В Тебризе началась запись в добровольческий отряд. Сразу же записалось 600 человек. Пишевари вновь обратился к Советскому Союзу с просьбой о военной помощи.

В тот же день на основе полученной из Тебриза информации М.Дж. Багиров отправил Сталину телеграмму. После описания положения Багиров сообщал о том, что крестьяне со всех районов Азербайджана обращаются к ЦК Демократической партии с просьбой вооружить их. Но из-за отсутствия оружия руководство оставляет эти обращения без ответа. Руководство Азербайджанской демократической партии вновь просит предоставить хотя бы минимальную помощь. Не получив из Москвы положительного ответа, вечером 5 декабря М.Дж. Багиров направил срочную телеграмму Сталину с просьбой принять его в связи с положением в Южном Азербайджане.

После ввода войск в Азербайджан иранский посол М. Фируз посетил начальника управления МИД СССР М. Силина с целью прозондировать отношение к этому Москвы. Вначале он завел речь о второстепенных вопросах, например, о допуске иранского представителя Энтезама в Восточную Германию, о разрешении на покупку советского автомобиля для иранского консульства в Баку, о бытовых проблемах иранских студентов в Баку и т. п. Затем Фируз заметил, что его вопросы исчерпаны, но уходить не собирался. Наступило неловкое молчание. Силин писал в своем отчете: «Не оставалось сомнений, что Фируз хотел, чтобы его вызвали на разговор. Тогда я спросил его, что он может сказать о положении (в Иране — Дж. Г.) и не думает ли он, что все это предпринимается с целью ухудшения ирано-советских отношений. Фируз ответил, что всегда был сторонником мирного разрешения азербайджанского вопроса, все время предупреждал Кавама не допускать кровопролития, которое может привести к гражданской войне. «Я послал ему несколько телеграмм такого характера, — утверждал Фируз. — Но он меня не послушался. Сейчас, когда посылка войск в Азербайджан стала фактом, я вижу следующую возможность для мирного разрешения вопроса: иранское правительство вступает в переговоры с азербайджанцами, и они договариваются послать в Азербайджан войска численностью в 200–300 человек. Этот акт будет символическим. Это небольшое количество солдат не будет представлять угрозы для азербайджанцев. Такое предложение я послал Каваму два-три дня тому назад, после того как убедился в том, что Кавам твердо решил послать войска в Азербайджан».

На вопрос Силина, является ли его предложение официальным, Фируз поспешил заявить, что это его личная идея и говорит он о ней в частном порядке, по секрету.

Затем М. Фируз спросил, что думает И.Садчиков по этому поводу и есть ли у него предложения. М. Силин ответил, что «имеется соглашение по азербайджанскому вопросу, которое следует выполнять. Так как по просьбе Кавама мы были посредниками в переговорах с азербайджанской делегацией, то, естественно, являемся заинтересованными в мирном разрешении азербайджанского вопроса».

Когда М. Фируз вновь высказал свое предложение об отправке в Азербайджан ограниченного контингента иранских войск, Силин ответил, что «это дело внутреннее, иранское правительство может создать комиссию и рассмотреть имеющиеся предложения».

В отчете М. Силина об этой встрече есть следующее примечание: «Разумеется, Фируз приходил не для того, чтобы разрешить вопросы, поставленные им в начале беседы… Основная цель его посещения — нащупать, какое впечатление произвел на нас ввод иранских войск в Азербайджан, наше настроение, а главное — как мы отнесемся к предложению о посылке в Азербайджан 200–300 солдат иранской армии. Следует обратить внимание на полное совпадение предложения, сделанного генералом Ахмеди в Тегеране неделю назад сотрудникам нашего посольства, с предложением М.Фируза, до которого он якобы сам додумался… Похоже на то, что Фируз получил директиву от Кавама неофициальным путем узнать, как мы отнесемся к этому предложению «мирного разрешения азербайджанского вопроса».

Эти переговоры показали, что Советский Союз не намерен предпринимать какие-либо серьезные шаги в связи с вступлением иранских войск в Азербайджан. Такая позиция Советов развязала Каваму руки и побудила его быть еще более решительным в своих действиях.

Несмотря на неравенство сил азербайджанские демократы твердо решили оказать сопротивление войскам Кавама. В условиях жесточайшего наступления иранской армии 7–8 декабря азербайджанская народная армия и отряды федаинов на зенджанском и мианенском фронтах, перейдя в контратаку в районе Миане и Текаб, смогли выбить правительственные войска из селений Верхний и Нижний Рамзйар. Начались тяжелые бои в направлении Зенджан — Миане и селении Курдистан. Ожесточенные сражения шли также на линии Холасу — Марага.

После того как война приняла открытый характер, с применением большого количества живой силы и техники, лидеры Азербайджана Пишевари, Шабустари, Падеган, Джавид и Гулам Яхья 8 декабря через советское консульство обратились к Багирову: «Для азербайджанского народа остается единственный путь, заключающийся в защите своей свободы, опираясь на силу своего оружия и героизм своей молодежи. Наш народ глубоко убежден, что ни соглашения, ни договоры и телеграммы, а сила его рук и мощь его штыка являются залогом свободы». Азербайджанские лидеры подчеркивали, что никакие письма и соглашения не смогут остановить предательские замыслы Кавама.

Касаясь событий, происходящих в Иране и в мире, лидеры демократов отмечали, что азербайджанское движение обладает силой, способной на многие жертвы. Если пренебречь этой силой, то повторно воссоздать такое движение будет уже невозможно. Непонятно, почему Азербайджан должен добровольно сдаться палачам, в то время как в Греции, Индонезии и других странах угнетенные народы с оружием в руках борются за свое освобождение. «Это не только наше слово, это открыто заявляет весь наш народ и все члены нашей партии. Члены партии и народ говорят: мы не можем больше доверять бумагам и словам и верить Каваму и другим… Если мы не уничтожим реакцию вооруженной силой, то никогда политика не обернется в нашу пользу. Мы не имеем никаких гарантий и не можем обманывать себя, не можем упустить возможность, которой мы располагаем сегодня. Если мы сдадимся, то будем прокляты в анналах истории. В мире никогда никакой народ не уничтожал своей мощи собственными руками, и мы это не должны делать. Народ целыми группами обращается к нам с требованием разрешения и направления на фронт для защиты своей свободы. Это говорит о патриотизме нашего народа».

В письме выражалась надежда на скорое разрешение двух вопросов: во-первых, пока границы с СССР еще открыты и существует Национальная армия, прислать некоторое количество оружия. Демократы обещали тайно доставить это оружие своим войскам. Они просили содействовать в развертывании на всей территории Ирана освободительного и массового народного движения, способного свергнуть реакционное правительство и образовать демократическое. Во-вторых, лидеры национального движения Южного Азербайджана настаивали на признании советской стороной их права на образование независимого государства. «Раз Кавам, а также англичане и американцы, говорят о том, что азербайджанский вопрос является внутренним делом, то и мы говорим то же самое. Пусть во время их наступления на Азербайджан наши федаины раздавят их, и мы тогда скажем, что азербайджанский вопрос является внутренним делом, и потому мы решаем его самостоятельно».

В заключительной части письма вновь подчеркивалось, что весь азербайджанский народ возлагает надежды на оружие, и эти надежды связаны только с помощью СССР.

Однако несмотря на неоднократные обращения и демократических лидеров, и М.Дж. Багирова, советское руководство ответило, что, кроме моральной поддержки, ничем помочь не может.

Существуют разные версии по поводу подобной позиции СССР. По мнению Фахраддина Азими, заключение соглашения Кавам — Садчиков было первым признаком того, что русские рассчитывают на значительные уступки. И они использовали демократов для получения необходимых уступок от иранского правительства, а потом, оказывая на них давление, потребовали придерживаться рамок соглашений с правительством. Демократы, понимавшие, что Советский Союз дистанцируется от них, испытали моральный удар и впоследствии потерпели поражение.

Марк Гамильтон Лайтл, посвятивший большую монографию американо-иранскому сотрудничеству во время войны и в первые годы холодной войны, правомерно вопрошал: где были советские войсковые соединения, когда возникли сложности в Азербайджане? Куда девались «Туде» и коммунистические провокаторы? Почему не было предпринято никаких экономических санкций? Несмотря на наихудший ход событий, СССР не осуществил никаких акций против Ирана. Предположения о консенсусе в разворачивающейся холодной войне были явно нереальными. Почему Советы бросили правительства, могущие стать для них опорой на Ближнем Востоке? Бездействие России развеяло надежды на вероятность осуществления угроз против Кавама и тегеранского правительства. Возможно, что за бездействием Советов скрывался еще один фактор: поражение Пишевари открывало путь к выборам, которые, свою очередь, могли способствовать решению о предоставлении СССР вожделенных нефтяных концессий. Советы в создавшейся ситуации предпочли нефть.

Два американских дипломата — Джордж Аллен и посол США в Москве Уолтер Беделл Смит, непосредственно занимавшиеся Ираном, выдвигают разные версии по поводу поведения Советского Союза в этом кризисе. Если посол Смит уже давно стояли на позиции холодной войны с Советами, то в заявлениях Аллена не чувствуется такой стереотипности взглядов этой эпохи.

Очевидность того, что Советы не защитили азербайджанских демократов, не предприняли никаких действенных мер, кроме бессмысленных и голословных дипломатических протестов, сделала Кавама еще более агрессивным. В своем заявлении, опубликованном 9 декабря и осуждающем азербайджанских лидеров, он назвал их действия «бунтом» и «сепаратизмом». В этом заявлении говорилось о том, что народ и правительство Ирана «любой ценой» будут принимать все возможные меры для «обеспечения территориальной целостности и права государства на управление». Кавам эс-Салтане, призвав азербайджанцев к сотрудничеству с правительственными войсками, заверял, что в случае отказа от сопротивления отношение к ним будет снисходительным. Но далее шли угрозы и предупреждение о том, что в противном случае «последствия будут тяжелыми и виноваты в этом будут сами азербайджанцы». В телеграмме к губернатору Азербайджана от 10 декабря Кавам открытым текстом писал: «Сегодня я отдал вооруженным силам центрального правительства приказ о выступлении в направлении Миане и подавлении любого сопротивления».

В день, когда Кавам обратился к генерал-губернатору с предложением сдаться, азербайджанские войска, практически не оказав сопротивления, отступили к Тебризу. В три часа ночи с 10 на 11 декабря тегеранские войска вошли в Миане. Почти одновременно с этим М.Дж. Багиров писал Сталину: «За последние дни в результате наступления крупных сил иранских войск, оснащенных минометами, артиллерией, танками, поддерживаемых авиацией, отряды азербайджанцев, неся потери, в районах Марага, Миандоаба и Миане отступают по направлению к Тебризу. Ожидается также наступление иранских войск в районе Астара — Ардебиль. При создавшемся положении азербайджанцы долго удержаться не смогут. Не исключена возможность, что прижатые к нашим границам азербайджанцы вынуждены будут переходить на нашу территорию. В этом случае просим вашего разрешения принять преследуемых иранскими войсками азербайджанцев и изолировать их».

11 декабря ЦК АДП и Объединенный профсоюз выпустили совместное воззвание ко всем крестьянам, интеллигенции, членам партии и трудящимся с призывом подняться на борьбу с врагом. Полиция в Тебризе и в других городах начала операции по ликвидации «пятой колонны» Кавама. Принимались экстренные меры, готовились встретить наступление иранских войск и контратаковать их. Пишевари попытался изменить ситуацию. В 17.00 в присутствии генерального консула Красных, вице-консула Кулиева и Б. Сеид-заде Пишевари настаивал на продолжении борьбы. Единственный выход из создавшегося положения он видел в вооруженном сопротивлении. Он сказал: «Мы предпочитаем быть убитыми на поле боя, нежели добровольно сдаться реакции, так как настоящие мужчины будут оправданы перед своим народом и перед общественным мнением». Пишевари просил Советский Союз дать ему 8 пушек, несколько тысяч винтовок, снаряды и противотанковые ружья. Причем ответственность за соблюдение конспирации во время переброски оружия он брал на себя. По мнению Пишевари, подобная помощь ни в коем случае не могла вызвать международные осложнения для Советского Союза, так как советских войск в Иране нет.

Однако в разгар мобилизационных мероприятий 11 декабря через вице-консула Н. Кулиева в адрес Пишевари, Шабустари, Джавида и Падегана поступило следующее распоряжение Сталина: «Кавам как премьер-министр имеет формальное право послать войска в любую часть Ирана, в том числе и в Азербайджан, поэтому дальнейшее вооруженное сопротивление нецелесообразно, ненужно и невыгодно. Объявите, что вы не возражаете против вступления правительственных войск в Азербайджан для соблюдения спокойствия во время выборов. Мотивируйте, что вы делаете это в интересах единства иранского народа, в интересах его свободы и независимости. Все это оформите в виде ответа на последнюю телеграмму Кавама на имя Джавида и немедленно передайте шаху и Каваму за подписями генерал-губернатора доктора Джавида и председателя энджумена Шабустари».

Как только было получено это распоряжение советского руководства, тебризское консульство стало оказывать активное давление на азербайджанских лидеров с целью прекратить сопротивление и беспрепятственно пропустить иранские войска. Ссылаясь на обещания Кавама, сотрудники консульства заявляли, что правительственные войска не будут осуществлять репрессии. Лидеры АДП были вынуждены смириться, хотя советские предложения шли вразрез с их мнением: и они были уверены, что их ждут тяжелые времена.

В тот же день Азербайджанский провинциальный энджумен принял решение о прекращении сопротивления и пропуске тегеранских войск в Азербайджан; это решение за подписями Джавида и Шабустари было отправлено шаху и Каваму. Следуя этому решению, азербайджанские войска прекратили сопротивление. Сообщение об этом пришло в Баку в 4 часа дня.

Участвовавший в этих событиях, однако ничего не знавший о секретном поручении Сталина, вице-консул США в Тебризе Р. Россоу отмечал, что Советы, предвидевшие возможные трудноразрешимые последствия военного вмешательства, ограничились моральной и дипломатической поддержкой. Из руководителей Азербайджана только Джавид и Шабустари были сторонниками капитуляции, в то время как Гулам Яхья и Бирия призвали к продолжению сопротивления. Хотя Пишевари также склонялся к мысли о сопротивлении, вел себя сдержанно.

Вначале в Тебризе был введен комендантский час, который, правда, не соблюдался. События достигли своей кульминации 11 декабря. Официальные газеты призвали народ объединиться вокруг Пишевари и Бирии и вступить в решительную схватку. Однако к полудню обстановка изменилась. Стали распространяться слухи о том, что Джавид послал в Тегеран уведомление о капитуляции. В ответ на телеграмму губернатора Азербайджана о прекращении сопротивления и приглашении прибыть в Миане для обсуждения вопроса о мирном переходе Азербайджана под юрисдикцию Ирана, Кавам, после консультаций с шахом, сообщил, что его офицеры будут обсуждать этот вопрос с Джавидом в Тебризе. Тем временем начальник Генерального штаба иранских войск отдал приказ о захвате Тебриза.

Необходимо отметить, что активисты АДП, рабочие Тебриза, офицеры Национальной армии Азербайджана и патриотически настроенная интеллигенция не поддержали решение провинциального энджумена. Они полагали, что оно будет иметь пагубные последствия для будущего Азербайджана. Во время обсуждений решения энджумена на тебризских фабриках и заводах звучал решительный протест населения. На собрании рабочих фабрики «Пешминэ» это постановление было названо предательским. Рабочие считали, что пусть лучше танки Кавама проедут по их трупам, но добровольной сдачи ему не видать — это позор для Азербайджана.

Руководство АДП крайне отрицательно восприняло письмо Сталина. Советские спецслужбы доносили, что несмотря на смертельную опасность лидеры АДП хотят остаться в Тебризе и продолжать работу. Получив указание из Москвы не оказывать сопротивления, партактив выразил свое возмущение тем, что Советский Союз не оказал помощи азербайджанскому народу и в тяжелую минуту бросил его на произвол судьбы. Передавая письмо И. Сталина о прекращении сопротивления, советское консульство пыталось заверить руководство АДП, что в отношении демократов Кавам не станет применять репрессий. Но спецслужбы сообщали, что азербайджанцы не верят этим заверениям и заявляют о потере доверия к Каваму. Актив Демпартии и офицеры восприняли решение Москвы как капитуляцию Каваму. Некоторые лично приходили в консульство, чтобы выразить свой протест. Сотрудники консульства уговаривали их подчиниться. Соглашаясь прекратить вооруженное сопротивление, азербайджанцы предупреждали, что не останутся в Азербайджане и перейдут через границу в Советский Союз.

11 декабря было проведено чрезвычайное заседание руководства АДП и тебризской «четверки». Было принято решение о нецелесообразности дальнейшего нахождения Пишевари и Падегана в руководстве партии. После этого Пишевари, выступавший против уведомления Кавама о прекращении сопротивления, осознал всю бессмысленность любых дальнейших действий и понял, что он оказался в безвыходном положении. Он, не отдавая каких-либо распоряжений, ограничился лишь организацией избрания нового руководства Центрального комитета. Мухаммед Бирия был избран временным председателем ЦК АДП, а Фирудин Ибрагими и Вилайи были утверждены его заместителями. Согласились с тем, что Джавид, Бирия и Шабустари должны остаться в Тебризе. В связи с опасениями, что при вступлении иранских войск в Тебриз жизнь Пишевари, Кавиана, Падегана, Кабири, Джаханшахлу, Гулама Яхьи, Рамити, Мухаммедванди, Мир Рагима Вилайи и Арама Затикяна может оказаться под угрозой, их пребывание в Азербайджане сочли невозможным. Консульству СССР в Тебризе было сообщено о необходимости содействия в переходе этих лиц через границу СССР в ночь с 11 на 12 декабря. М.Дж. Багиров в письме Сталину поддержал это предложение, мотивируя это тем, что все перечисленные деятели демократического движения в Азербайджане являлись организаторами разоружения армии и жандармерии, а также подавления выступлений реакционных кругов, и теперь их может ожидать жестокая расправа.

После избрания временного руководства АДП в 4 часа пополудни 11 декабря было распространено специальное обращение к населению, в котором разъяснялись причины подобного решения энджумена. Уже в 5 часов в Тебризе начался большой митинг: Бирия, Вилайи и другие руководители Демократической партии в своих выступлениях разъяснили значение постановления о прекращении сопротивления. В тот же вечер доктор Джавид и Шабустари провели совещание, где заявили о необходимости выполнения решения энджумена, и поручили всем руководителям оставаться на своих постах и продолжать работу. Несмотря на серьезную разъяснительную работу нового руководства АДП, отставка Пишевари и его отъезд вечером 11 декабря из Тебриза вызвали серьезные волнения и панику. Между 9 и 10 часами вечера начался массовый исход руководящих работников, активистов и даже рядовых членов Демократической партии, офицеров Национальной армии в направлении советской границы.

Оставшиеся в Тебризе Шабустари, Джавид, Бирия и Вилайи до утра поддерживали связь с советским консульством и пытались успокоить население. В отчете консульства указано, что ни один из них не покинул своего поста, несмотря на то, что в городе уже вовсю свирепствовала реакция. Н. Кулиев пишет: «В 3 часа ночи Джавид прислал ко мне на квартиру Садр Кази… С 8 часов утра я потерял связь с оставшимися руководителями Азербайджана».

В ночь на 12 декабря у советских пограничных постов скопилось большое число людей. 12 декабря Багиров писал Сталину: «Известие о посылке телеграммы шаху и Каваму и обращение по этому поводу по радио Демократической партии Азербайджана к народу вызвали панику. Несмотря на разъяснение и меры, принимаемые генерал-губернаторством и руководством Демократической партии, напуганные зенджанской резней участники демократического движения и часть активистов, не ограничиваясь обращением за помощью в наше консульство в Тебризе, целыми группами прибывают к нашей границе. Пока имеются только сведения из Джульфы о скоплении там нескольких сот человек, среди них женщины и дети. Трудно сказать, каково будет положение к утру и завтра на других пограничных пунктах — в Астаре, Белясуваре и т. д. За исключением известной группы с их семьями и охраной в количестве 170 человек, пока других не пропускаем. Создается очень затруднительное положение. Или нужно будет силой оружия отогнать их от границы, или же принять. Прошу вашего указания».

11 декабря положение было тяжелым не только в Тебризе. Из Ардебиля М. Сарыджалинский сообщал, что в местное отделение АДП пришло распоряжение Шабустари и Бирии прекратить сопротивление правительственным войскам. Одновременно поступило указание от Пишевари командиру вооруженных партизанских отрядов и войсковых частей по Халхалской и Ардебильской губерниям полковнику Мухаммедвенду, оставив вместо себя одного из офицеров, самому выехать в Тебриз. Партизаны и регулярные войска рассматривали указание Шабустари и Бирии как предательство и требовали продолжать сопротивление правительственным войскам. Но даже не встретив поддержки, они решили не сдавать оружия. Часть их в ночь на 11 декабря перешла на советскую территорию. По настоянию советского консульства в Ардебиле остались лишь губернатор Азер Падеган и начальник полиции города Расулпур. Местные реакционеры, помещики Амир Мансур Векили, Худа Фазлали, Гахраман хан Юрдчу, Гасым хан и другие, узнав об эвакуации демократов из города, решили до прихода иранских войск расправиться с оставшимися членами Демократической партии. С утра 13 декабря в Ардебиле начались погромы и убийства демократов. Сарыджалинский отмечал, что видные вожаки и влиятельные беки шахсеванских племен Нусрет бек Алескер бек оглы, Рустам бек Ага бек оглу, Фарзулла бек Пашаи, Али хан Бахрам хан оглу, Булут бек Зохраб бек оглу, Беюк бек Муганлы и Керим хан Зенди не приняли участие в этой вакханалии насилия.

С целью предотвращения бесчинств реакции в 6 часов вечера 11 декабря И. Садчиков встретился с шахом. Шах, до этого беседовавший с Дж. Алленом, заверил посла США, что он не позволит советскому послу угрожать и ничто не сможет заставить его отказаться от восстановления суверенитета Ирана и предотвращения отчленения от него Азербайджана.

Воспользовавшись сложившимся в ночь на 12 декабря тревожным положением, реакционеры, сгруппировав вокруг себя недовольных прежней властью лиц, под утро совершили нападение на казармы Тебриза, где они разоружили солдат, практически оставшихся без командования. Утром 12 декабря в городе создалось двоевластие. Руководители Демократической партии Бирия, Шабустари и Фирудин Ибрагими вместе с небольшим отрядом вооруженных людей пытались навести порядок. В то же время богатый купец Аскер Баггал Мохсуни, крупные землевладельцы Джамшид Исфандияри, Шеггаги, Гаджимамед Гейдарзаде, купец Таги Бейтуллахи, сформировав вокруг себя вооруженные отряды из числа бывших полицейских и жандармов, предприняли попытку разгромить оставшиеся силы Демократической партии.

После прекращения сопротивления с азербайджанской стороны иранские войска не торопились вступать в большие города и административные центры. Перед регулярными войсками шли многочисленные бандитские формирования реакционных помещиков и переодетых жандармов. Тегеранская пресса и радио называли эти банды, руководимые офицерами в штатском, «патриотами Ирана». Основной задачей этих группировок было очистить Азербайджан от демократов для торжественной встречи «победоносной армии шахиншаха». В Тебризе и других крупных городах Азербайджана начались погромы. Вот как описывал положение в городе консул США в Тебризе в своем отчете госдепартаменту от 12 декабря: «Вчера в течение нескольких часов был уничтожен демократический режим, созданный год назад. К рассвету демократы уже были разбиты. Несмотря на то, что я был предупрежден о волнениях в городе, я счел необходимым появиться на людях и заверить их в обеспечении безопасности. В этом плане я не согласен с моим британским коллегой. Он считает, что в критический момент мы не должны попадаться на глаза народу. После посещения города я обзвонил оставшихся гражданских и духовных лидеров. Завидев американский флаг на капоте моей машины, люди стали радостно приветствовать меня и кричать: «Да здравствует Америка». Это были те же самые люди, которые несколько дней назад так гневно взирали на меня, будто бы хотели сказать: «А он что здесь делает?» Многие гражданские лица, вооружившись, охотятся за бывшими демократами. Время от времени случаются перестрелки… Посетил дворец губернатора. Кроме председателя совета провинции Шабустари, там никого не было. Он изо всех сил пытался сохранить контроль над ситуацией… Я сказал ему, что сделаю все, что в моих силах, для предотвращения бесчинств… Никто не знал, где находится Пишевари. Мне сказали, что на машину Бирии было совершено нападение, и его увезли в советский госпиталь… Наконец, я встретился с Джавидом. Он сообщил, что в их руках осталось очень мало сил безопасности, и он предполагает, что иранские войска прибудут сегодня или завтра. Это было дурной новостью, ибо если войска не дойдут до города, к вечеру то я боюсь, что ночью могут произойти страшные события. Я сделал все, что мог. Проходя по городу, я заверял людей в их безопасности. Все остальное зависит от времени и Тегерана».

13 декабря отряды погромщиков разнесли советскую школу, совершили нападение на советскую больницу, гараж «Ирансовтранса», склады торгового представительства. Чтобы положить конец погромам 13 декабря Джавид отправился на встречу с командующим правительственными войсками генералом Хашими в Бостанабад, расположенный в 63 километрах от Тебриза. Оставшееся в Тебризе руководство Азербайджанской демократической партии вынуждено было перейти на нелегальное положение. Руководителям Центрального комитета Бирии и Вилайи, председателю радиокомитета Миркасуму Чешмазару и еще 25–30 активистам партии было предоставлено убежище в советских учреждениях в Тебризе. Сотрудники советского консульства, обсудив создавшееся положение на совещании под председательством генерального консула Красных, ранним утром 14 декабря направили свои предложения в Баку. В частности, с целью сохранения Демократической партии для будущего предлагалось, чтобы Бирия, Вилайи, Ибрагими и другие отправились в штаб иранских войск и заявили о том, что после известного решения энджумена они сложили оружие и будут заниматься политической деятельностью в рамках прав, предоставленных Конституцией Ирана. Однако в этом случае их неприкосновенность не будет гарантирована. Если их предложение там сочтут неприемлемым, консульство предлагало вывезти их в Советский Союз.

В ответ на предложение консульства М.Дж. Багиров заявил, что если на юге никто не будет руководить партией, то она развалится, а скрывшиеся лидеры рано или поздно могут быть уничтожены наемными агентами. Побег в Советский Союз в равной мере опасен: лидеры партии очень просто могут быть убиты как неопознанные нарушители границы. Багиров полагал, что лучше будет, если они отправятся к командованию иранских войск, которое и будет нести ответственность за их жизни. Но последнее предложение Багирова не было принято. Происходившие в Южном Азербайджане трагические события были намного сложнее, чем их себе представлял руководитель Советского Азербайджана.

Днем 14 декабря иранские войска вошли в Тебриз. Однако грабежи и террор не прекратились, напротив, реакционные элементы еще больше распоясались. Во время встречи с Красных генерал Хашими пообещал, что безопасность советских учреждений в Тебризе будет обеспечена. Он также отметил, что уполномочен обеспечивать правопорядок во время выборов и не получал никаких других указаний.

Несмотря на эти заявления военные фактически стали хозяевами в городе. Заранее созданный военно-полевой суд приступил к деятельности. Генерал Зенгане был назначен военным губернатором Тебриза. За короткий срок он особо отличился своей свирепой жестокостью. Так, однажды он приказал бросить малолетних детей одного из демократов в печь для изготовления хлеба. Теперь Тебриз напоминал огромный концентрационный лагерь. Тюрьмы были переполнены, камер не хватало. Чтобы освободить места для размещения все новых узников, активистов-демократов расстреливали группами. Сотни офицеров и солдат Национальной армии и федаинов были казнены по приговору военно-полевых судов. Число расстрелянных в течение нескольких дней перевалило за 3 тысячи. Каждый день в тюрьмах от голода и холода гибли десятки людей. Подвергаемые в тюрьмах немыслимым пыткам, демократы иногда сами требовали для себя расстрела.

Через два дня после входа иранских войск в Тебриз председатель провинциального энджумена Шабустари и генерал-губернатор Джавид были арестованы и отправлены в Тегеран. В тот же день одновременно были арестованы губернатор Тебриза Мехташ и оборонявший вместе с четырьмя федаинами здание ЦК АДП прокурор Азербайджана Фирудин Ибрагими. Он сражался до последнего патрона. Его стойкость и выдержка во время следствия стали легендой. На вопрос представителя военной комендатуры о том, почему он «в бытность прокурором казнил людей по указанию русских», Ибрагими резко ответил: «Все повешенные были врагами Азербайджана и приговорены решением моего Национального правительства. Национальное правительство было и будет. Я не получал никаких указаний от русских и выполнял волю моего народа и Национального правительства». Прибывший в эти дни в Марагу вице-премьер Пирния был поражен тем самообладанием, с которым генерал Кабири держался на эшафоте. Отвергнув все обвинения против себя, он изобличал политику тегеранской реакции, направленную на подавление демократического движения в Азербайджане. Генерал заявил: «Иранская реакция казнит многих честных людей, боровшихся за свободу азербайджанского народа, однако новые люди подхватят знамя этой борьбы. Повесьте и меня, но не забывайте, что я трудился на благо моего народа, и мою борьбу продолжат другие. Вы — бандиты, и ничего не добьетесь. Все равно рано или поздно свобода победит, и азербайджанский народ отомстит вам за ваши кровавые злодеяния».

Группа федаинов в Тебризе, засев в школе «Фирдоуси», в течение двух суток ожесточенно сопротивлялась. Когда у них кончились патроны, они все бросились в колодец, где и погибли, но не сдались. Пять солдат азербайджанской армии, укрывшись в башне исторической крепости Арк, в течение трех дней мужественно сопротивлялись, выкрикивая национальные лозунги, призывая к свободе и мести. Восемнадцать офицеров Национальной армии во главе с генералом Азими и полковником Муртазави перед расстрелом кричали: «Да здравствует свобода Азербайджана!» Арестованный в Хое председатель губернского комитета АДП Ахмеди перед смертью заявил: «Никаких показаний представителям Тегерана я давать не собираюсь и их проклятые лица видеть не хочу. Мои показания вам известны. На протяжении последних двух лет я вел борьбу с изменниками и реакционерами, за свободу азербайджанского народа. В 1907 году вы, палачи, убили моего отца, активного участника движения Саттархана. Убейте меня, умолять вас не буду. Запомните, что настанет день, когда вы предстанете перед всенародным справедливым судом и будете отвечать за проливаемую кровь свободолюбивых сыновей азербайджанского народа». В Резайе Азадватану перед казнью была обещана жизнь в случае, если он откажется от борьбы. Он ответил, что «молодое деревце можно согнуть, но старое не согнется». В Миандоабе казненный Гулу Субхи перед смертью громко воскликнул: «Передайте моим друзьям, что я гордо иду на смерть за свободу моего народа. Пусть берегут моего сына. Он будет нужен в дальнейшей борьбе». Уже находясь на плахе, встречая грудью штыки, сыны Азербайджана пели национальный гимн. Сотни документальных фактов подтверждают их героизм, мужество, стойкость.

Изданные Национальным правительством Азербайджана учебники на родном языке были свалены в костеры и сожжены. Обучение в школах на азербайджанском языке было запрещено. Азербайджанский университет, Национальный театр, филармония и музеи были закрыты. Установленные в период Национального правительства памятники Саттархану, Багирхану и Хиябани были снесены. Газеты на азербайджанском языке были запрещены. Начавшие издаваться на фарсидском языке газеты «Ария» и «Тебриз» приводили массу «доказательств» в защиту тезиса о том, что азербайджанцы не являются нацией.

20 декабря иранская армия полностью овладела Азербайджаном. Был установлен оккупационный режим. Тегеран праздновал победу. По мнению шаха, основными причинами разгрома азербайджанского движения были следующие: 1) неожиданно слабая военная организованность Тебриза; 2) высокий моральный дух и решительность иранского войска; 3) самое же главное, уверенность всех вовлеченных в этот конфликт сторон (Советы, Иран и Азербайджан) в том, что США окажут серьезную поддержку суверенитету Ирана. Шах выразил свое мнение по поводу того, почему, вопреки попыткам советского посла предотвратить ввод войск тегеранского правительства в Азербайджан и заявлениям в адрес шаха и Кавама о том, что СССР не останется безучастным, Советы не смогли оказать Азербайджану значимую материальную помощь. Он объяснял это тем, что Советы, наконец, убедились, что Америка не просто пытался запугать, а реально поддерживает любого члена ООН, столкнувшегося с угрозой агрессии.

После победы в Азербайджане большое число представителей из иранского кабинета и других официальных учреждений посетило посольство США в Тегеране. К примеру, военный министр, министр финансов, начальник Национального банка, председатель предыдущего Меджлиса и другие. Они выразили свою благодарность Соединенным Штатам за то, что «они вернули Азербайджан Ирану». 16 декабря на одном из неофициальных заседаний шах отметил огромную помощь Америки. Иранское руководство называло победу в Азербайджане «сталинградской битвой» западной демократии и «поворотным пунктом всех мировых процессов против советской агрессии».

23 декабря посол США Дж. Аллен отправил обширный отчет о положении в Азербайджане госсекретарю Дж. Бирнсу. В отчете отмечалось: «Советское правительство посредством своего посла здесь и посла Ирана в Москве непрерывно пыталось предотвратить ввод войск иранского правительства в Азербайджан. Шах и Кавам полагали, что СССР окажет Азербайджану большую помощь. По этой причине первоначальный военный план иранского правительства ограничивался оккупацией Миане. Когда эта цель была бы достигнута, правительство предполагало бы немного выждать. Внезапное крушение тебризского движения было в равной степени неожиданным как для Кавама, так и для шаха и всех остальных. Сидя здесь, трудно судить о причинах того, почему Советы не увеличили размер помощи своим сторонникам в Тебризе. Факты свидетельствуют о том, что Советы с самого начала недостаточно серьезно занимались вопросом Азербайджана. Генеральный консул Советов в Тебризе вместо того, чтобы служить проводником этому режиму, демонстрировал свой контроль над ним и тем самым подрывал уважение и доверие народа к власти Пишевари, тогда как в первые дни они были… Есть предположения, что причина, по которой СССР не смог направить свои войсковые соединения на помощь Азербайджану, может состоять в занятости более масштабными вопросами внешней политики, опасении давления со стороны Совета Безопасности и мировой общественности. Общее впечатление же таково, что Совет Безопасности уберег Иран от оккупации».

В июне 1947 года Политбюро обсудило вопрос «Американская пропаганда в Иране» и включило в документ о выводе советских войск из Ирана ряд интересных моментов. В нем указывалось: «Американский посол в Иране Аллен в беседе с членами ЦК народной партии допустил ряд выпадов против Советского Союза, пытаясь убедить их в том, что политика СССР якобы направлена против независимости Ирана. Извращая всем известные факты Аллен утверждал, что советские войска эвакуировались из Ирана будто бы только в результате стараний и настояний США и что Советский Союз, якобы, добивается получения порта на Персидском заливе».

Мнение посла США в СССР Смита о поражении в Азербайджане несколько отличалось от предположений Дж. Аллена. В своем письме госсекретарю от 27 декабря он изложил свою точку зрения следующим образом: «Причина подавления восстания в Азербайджане может заключаться в отказе СССР от провинции в обмен на договоренность по нефтяным вопросам с правительством Кавама. Но, как говорят шах и Кавам, мы больше верим в то, что СССР был застигнут в Азербайджане врасплох… Находящийся здесь британский министр Конселор тоже не считает падение Тебриза результатом торгов между Москвой и Тегераном. Основным фактором, ставшим причиной падения Тебриза, было то, что Тегеран, набравшийся смелости заявить о своих требованиях в Совете Безопасности, в то же время внезапно предъявил Тебризу ультиматум о сдаче. Вместо того чтобы, открыто поддержав Азербайджан, продемонстрировать всем свое участие в этом вопросе, СССР поручил это дело азербайджанским товарищам. Если бы Тебриз оказал решительное сопротивление, то СССР смог бы оказать ему помощь хотя бы посредством громкой пропагандистской кампании… Если бы вопрос решался только между СССР и Ираном, то советские войска давно были бы в Зенджане. Именно вследствие обращения Кавама к ООН СССР воздержался от противостояния с ООН и активно занимающимися этим вопросом США. Именно эти соображения предположительно являются причиной молчаливости Кремля. В настоящее время СССР, принимая во внимание многочисленные внутренние и внешние причины, не желает вступать в противостояние с США. Азербайджанской карта бита, и это есть крупный выигрыш ООН и результат ее успешной политики против СССР. Однако не стоит думать, что Кремль забудет об этом унизительном поражении. Он будет продолжать свои маневры не только во имя получения нефтяных концессий, но и ради политического и стратегического доминирования в Иране».

Таким образом, в конце декабря 1946 года Совет Безопасности ООН подвел итоги по вопросу о текущем положении в провинции Азербайджан, затронутому в письме от 5 декабря 1946 года, отправленном послом Ирана в Вашингтоне на имя генерального секретаря. Конфликт в Азербайджане вошел в историю как первый «разрешенный» ООН вопрос. В те же дни в статье под названием «Да здравствует Совет Безопасности», опубликованной в журнале «Тайм», говорилось, что в отличие от прежних времен благодаря своей неустанной борьбе на протяжении прошедшей весны посол Гусейн Ала выглядел как настоящий герой Объединенных Наций.

20 декабря, после того как иранская армия завершила оккупацию Азербайджана, а тысячи азербайджанцев были репрессированы, расстреляны, придавлены к советской границе, госсекретарь США Дж. Бирнс писал послу в Тегеране Аллену: «Теперь, когда правительство Ирана смогло восстановить свою власть в Азербайджане, я надеюсь, что Кавам займет примирительную позицию по отношению к народу и воздержится от проведения репрессивных мер против находящихся здесь азербайджанцев, русских и курдов. Мы верим в то, что объявление всеобщего прощения и ограничение дела наказанием нескольких виновных лидеров посредством судебного процесса окажут неплохое впечатление на мировое общественное мнение и будут достойным ответом на обвинение Советами Ирана в реакционности».

Однако Ахмед Кавам и Мухаммед Реза шах, следовавшие рекомендациям Дж. Бирнса во всех других случаях, решили этот вопрос по-своему. Назначенный сразу же после оккупации Азербайджана военным губернатором Тебриза полковник Батмангылындж объявил, что уничтожит всех, кто поддерживал Пишевари, состоял в его партии и носил его медали. В результате ничем не сдерживаемых карательных и террористических акций иранских правительственных органов за короткое время по приговору военно-полевых судов было казнено 760 человек, тысячи людей были уничтожены жандармами и «патриотами Ирана» без суда и следствия (по некоторым данным, в течение нескольких дней их число достигло 3022 — Дж. Г.), 3200 арестованных были оставлены в Азербайджане, а остальные отправлены в другие тюрьмы Ирана, 8000 человек были сосланы на юг Ирана, где погибли от голода и жажды.

Сколько же людей погибло в результате репрессивных мер со стороны иранской армии, вошедшей в Азербайджан в декабре 1946 года? На этот счет приводятся разные цифры. Марьям Фируз, входивший в руководство Иранской Народной партии, 10 лет спустя, 10 октября 1956 года составил для ЦК КПСС обширную справку «Политика Советского Союза в Иране», в которой указывал цифру — «минимум 30000 жителей этого района было убито». В той же справке в ряду причин поражения азербайджанских демократов М. Фируз указывал: «Однако не являлись вполне зрелым: немедленная замена офицерской формы — советской офицерской формой, перевод больших Тавризских часов на московское время и т. п.».

Прорвавшиеся через границу боевые отряды Барзани насчитывали до двух тысяч бойцов, с ними находилось столько же членов их семей. Советские власти сначала интернировали курдов и поместили их в лагерь, а в 1947 году министр госбезопасности СССР В. Абакумов приказал начальнику управления МГБ П. Судоплатову провести переговоры с Барзани и предложить ему политическое убежище с последующим временным расселением в сельских районах Узбекистана.

Незадолго до этих событий руководители иранских курдов-повстанцев попали в устроенную шахом ловушку: они были приглашены в Тегеран для переговоров, схвачены там и повешены. Лишь предводитель курдов Барзани избежал этой участи. Когда шах пригласил на переговоры самого Барзани, тот ответил, что приедет только в том случае, если шах пришлет членов своей семьи в качестве заложников в его штаб-квартиру. Пока проходили предварительные переговоры с правителем, Барзани перебросил большую часть своих сил в северные районы Ирана, ближе к советской границе.

СССР был заинтересован в использовании курдов в проводимой им линии по ослаблению английского и американского влияния в странах Ближнего Востока. А потому П. Судоплатов объявил Барзани, что советская сторона согласилась, чтобы Барзани и часть его офицеров прошли спецобучение в советских военных училищах и академии.

Барзани был достаточно умен, чтобы понять: будущее курдов зависит от того, как удастся сыграть на противоречиях между сверхдержавами, имеющими свои интересы на Ближнем Востоке… Судьбу Курдистана с точки зрения его интересов никогда не рассматривали в Кремле, как, впрочем, и в Лондоне, и Вашингтоне. И Запад, и СССР интересовало одно — доступ к нефти в странах Ближнего Востока. Суслов, которому позднее поручили заниматься курдским вопросом, обещал Барзани всестороннюю поддержку в борьбе за автономию только ради того, чтобы с помощью курдов свергнуть Нури Саида в Ираке. Американцы также обещали Барзани поддержку только потому, чтобы с его помощью свергнуть проанглийское руководство в Ираке и заменить его своими ставленниками, но в критический момент заняли выжидательную позицию, договорившись с англичанами. Судьбой курдов играли кто как мог.

В своих мемуарах П. Судоплатов вспоминает: «Абакумов запретил мне сообщать руководителю компартии Азербайджана Багирову о содержании переговоров с Барзани и особенно о согласии Сталина предоставить возможность курдским офицерам пройти подготовку в наших военных учебных заведениях. Дело в том, что Багиров стремился использовать Барзани и его людей для дестабилизации обстановки в Иранском Азербайджане. Однако в Москве полагали, что Барзани сможет сыграть более важную роль в свержении проанглийского режима в Ираке. И кроме того, что особенно важно, с помощью курдов мы могли надолго вывести из строя нефтепромыслы в Ираке (Мосул), имевшие тогда исключительно важное значение в снабжении нефтепродуктами всей англо-американской военной группировки на Ближнем Востоке и в Средиземноморье».

К месту привести эпизод из воспоминаний Судоплатова, полностью демаскирующий идею «демократического Курдистана»: «Барзани пригласил меня на встречу с офицерами своего штаба. При нашем появлении человек тридцать, находившихся в комнате, вытянулись по стойке «смирно». Затем как по команде все они упали на колени и поползли к Барзани, моля позволить им поцеловать край его одежды и сапоги. Естественно, что все иллюзии насчет демократического Курдистана, которые я до тех пор мог питать, тотчас испарились. Мне было совершенно ясно, что это еще одна идеологическая инициатива, возникшая в недрах ЦК на Старой площади».

Судьба искавших убежища в СССР была не менее горька. Благодаря настойчивости М.Дж. Багирова 12 декабря Москва дала разрешение на открытие пограничных пунктов в Джульфе, Худаферине, Биласуваре и Астаре, для того чтобы дать приют скопившимся у границы демократам и их семьям. В течение двух дней границу пересекли 5295 человек. 14 декабря бакинское руководство с целью обеспечения беженцев из Южного Азербайджана недельным запасом необходимых продуктов обратилось к министру вооруженных сил СССР Н. Булганину с просьбой разрешить отпуск 2000 кг сыра, 1250 кг сахара, 5250 кг мяса, 700 кг масла, 1750 кг отрубей, 8750 кг овощей, 350 кг томатной пасты. Распоряжением Совета Министров СССР министру продовольствия Мазутину было поручено отпустить Азербайджанской ССР из государственных запасов указанное количество продуктов.

19 декабря пограничные войска получили приказ в 17 часов закрыть пропускные пункты, а нелегально перешедших границу после этого заключать под стражу как нарушителей границы. По оперативным сводкам, с 12 по 19 декабря через пропускной пункт в Джульфе прошли 1123 человека, Худаферине — 292, Биласуваре — 538, Астаре — 3831, а всего в Советский Азербайджан перешли 5784 партийных работников, офицеров Национальной армии, федаинов и других участников Азербайджанского демократического движения. Из них партийных работников — 95 человек, учителей, врачей и писателей — 91, генералов и офицеров — 196, солдат — 678, федаинов — 1057, полицейских — 134 и т. д. Чтобы разместить прибывавших, помочь беспрепятственному пропуску людей через границу и наладить работу радио 12 партийных руководителей во главе с Пишевари временно остались в Нахичевани. У пересекших границу людей было изъято 2082 винтовки, 137 автоматов, 386 пистолетов, 111 пулеметов, 320 ручных гранат, 25 грузовиков, 30 легковых автомобилей, 5 автобусов и многое другое. Однако несмотря на различные запреты спустя некоторое время часть спасшихся демократов смогла различными путями перебраться из Ирана в СССР. В их числе были некоторые известные люди, которых советское консульство переправило в Советский Союз. К 5 января 1947 года число переправившихся в СССР достигло 6318 человек. В 1954 году общее число эмигрантов из Южного Азербайджана составило 9022 человек. Начиная с 1947 года органами государственной безопасности Азербайджанской ССР было арестовано 1097 эмигрантов, нашедших убежище в СССР.

По указанию М.Дж. Багирова, перешедшие в СССР лидеры Азербайджанской демократической партии С.Дж. Пишевари, С. Падеган, Гулам Яхья, начальник генштаба Национальной армии Азербайджана генерал Панахиян, комбриг генерал Миланиян, бывший министр финансов Г. Ильхами, генерал Дж. Кавиян, начальник тайной полиции Панахи, ответственный редактор газеты «Азербайджан» Хошгинаби, ректор Азербайджанского университета Н. Джаханшахлу, председатель профсоюза работников транспорта Фейзуллазаде, известные азербайджанские поэты Али Туде, Жаля, Медина Гюльгюн, Хокума Биллури, Чавуши и другие были временно размещены на правительственных дачах в Мардакянах, остальные были расселены в Али-Байрамлах, Шемахе, Агдаме, Гяндже, Ленкорани, Бейлагане, Биласуваре, Мингечауре, Яламе и Худате.

20 декабря М.Дж. Багиров направил Сталину развернутый отчет о положении в Южном Азербайджане и работе с беженцами, в конце которого представил свои предложения:

«1. Организовать на нашей территории из руководящего состава АДП группу для дальнейшего ведения политической и организационной работы на территории Иранского Азербайджана. Для этого использовать радиостанцию «Пчела», продолжать издание журнала «Азербайджан» и организовать выпуск газеты «Азербайджан» — органа ЦК АДП; разрешить редакциям журнала и газеты «Азербайджан» периодически выпускать листовки и отдельные брошюры для распространения их среди населения Иранского Азербайджана.

2. В целях подготовки кадров для дальнейшей работы в Южном Азербайджане разрешить отобрать 30 проверенных членов Демократической партии Азербайджана для обучения их в особой группе при двухгодичной партийной школе ЦК КП(б) Азербайджана.

3. Часть генералов и офицеров направить для обучения в спецгруппы военной академии и военных училищ.

4. Курсантов-азербайджанцев, обучающихся в спецгруппах Бакинского пехотного и Кировабадского авиационного училищ, изъявивших желание принять советское подданство, разрешить оставить на службе в Советской Армии.

5. Курсантов-курдов, не желающих оставаться в Советском Союзе, отправить на родину.

6. Солдат, партизан, полицейских, рабочих, крестьян и служащих с их семьями использовать как рабочую силу в совхозах и на новостройках республики.

7. Учителей, врачей, писателей и партработников распределить в местах расселения интернированных.

8. Лиц, стремящихся вернуться в Иран, не передавать, а изолировать, оформив на них дела как на нарушителей государственной границы.

9. Изъятое оружие и боеприпасы передать Министерству внутренних дел.

10. Грузовой автотранспорт и лошадей передать тем совхозам, где будут размещены прибывшие из Иранского Азербайджана, а легковой транспорт и скот передать их владельцам.

11. Разрешить организовать снабжение руководящих работников АДП и их семей, в количестве 87 человек, по первой категории литерного снабжения советского партактива.

12. До окончательного разрешения вопроса о перешедших границу санкционировать снабжение интернированных по нормам особого списка.

13. Разрешить Совету Министров Азербайджанской ССР производить необходимые расходы на содержание и питание интернированных из бюджета республики, с последующим представлением отчетов в Совет Министров СССР».

На два из этих предложений Сталин ответил отказом. В своей телеграмме он отметил, что пункты 1 и 10 перечня предложений должны звучать в следующей редакции:

«1. Впредь до особого распоряжения не разрешать политэмигрантам пользоваться на советской территории радиостанциями для передач на Иран, а также издавать журнал и газету «Азербайджан» и прочее для распространения в Иранском Азербайджане.

10. Передать иранскому правительству через иранские пограничные власти все грузовые и легковые автомашины и автобусы, прибывшие с политэмигрантами из Иранского Азербайджана».

Все остальные предложения были приняты.

Следует отметить, что после разгрома движения демократов посол М. Фируз явился к М. Силину с заявлением, что 12 декабря 1946 года демократы через Джульфу перевезли 85 грузовых и 21 легковую автомашины, в том числе 25 «джипов», и их надо вернуть. Затем Фируз сообщил, что Пишевари увез с собой радиопередатчик и теперь ведет пропагандистские передачи на Иран. Посол напомнил, что по пятому пункту договора от 1921 года и четвертому пункту договора от 1927 года запрещена антииранская пропаганда с территории СССР. Результатом давления иранской стороны и стало исключение И. Сталиным двух пунктов из предложений М.Дж. Багирова.

В день поражения демократического движения в Иранском Азербайджане — 12 декабря — министерство иностранных дел СССР вручило иранскому правительству ноту. Но эта нота не была связана с трагическими событиями в Азербайджане. Как и в нотах от 15 сентября, 2 и 4 октября, и в этой ноте речь шла о выполнении соглашения по советско-иранскому смешанному нефтяному обществу. В ноте советское правительство «настаивало на точном и своевременном выполнении правительством Ирана соглашения от 4 апреля 1946 года о создании смешанного советско-иранского нефтяного общества». Кавам, который долгое время избегал обсуждений на эту тему, в ответной ноте от 18 декабря заявил протест против такой постановки вопроса Советским правительством и отметил: «Как только будут подготовлены необходимые условия он представит в Меджлис договор о создании советско-иранского смешанного нефтяного общества».

Поражение национального движения в Южном Азербайджане и непоследовательная, поистине коварная политика советского руководства вызвали глубокое возмущение интеллигенции Советского Азербайджана. Министерство государственной безопасности накопило большое количество секретной информации, ясно показывающей уровень разочарования наших соотечественников. Вице-президент Академии наук Азербайджанской ССР Гейдар Гусейнов говорил: «Мне только непонятно, чем вызвана такая глубокая перемена в нашем поведении. Почему мы теперь пошли на такие уступки. За какие-то два-три месяца наша внешняя политика меняется до неузнаваемости. Сейчас мы поступаем совсем не так, как в прошлом году или даже чем полгода назад». Старший научный сотрудник Института искусств АН Газанфар Али-заде заявил: «Мы погубили бедных азербайджанцев. Кавам теперь жестоко расправится с ними. К чему все это, зачем нужно было заваривать там эту кашу, а потом бросать людей на произвол судьбы? Этот акт является позором для нашего правительства». Доцент Азербайджанского государственного университета Фейзулла Касум-заде с горечью констатировал: «Очень печально завершается азербайджанская проблема. Не знаю, чем это было вызвано, неужели наше правительство дало на это свое согласие? Так или иначе, это большой позор для нас. Фактически получается, что мы предали иранских азербайджанцев. В решающий час, в критический момент мы бросили азербайджанцев и их руководителей на произвол судьбы». Поэт Осман Сарывелли заявил: «Если бы я похоронил любимого своего сына, то не страдал бы так от горя, как я страдаю от той вести, которую принесло нам радио». Декан исторического факультета Азербайджанского государственного университета Мамед Шихлы справедливо заявил: «Мы четвертый раз поднимаем иранский народ на вооруженное восстание, а в критический для них момент оставляем их без оружия и без помощи. Гилянская революция провалилась, движение Хиябани было подавлено, восстание Лахути окончилось неудачей и, наконец, комедия в Южном Азербайджане, закончившаяся величайшей трагедией».

Подобные мысли были характерны для всей интеллигенции Советского Азербайджана, ведь в национальном движении Южного Азербайджана была и доля их труда, их чаяний.

Таким оказался трагический финал политического процесса длиною в год. В справке советского консульства, озаглавленной «О событиях в Иранском Азербайджане» и направленной в Москву и Баку, отмечалось, что разгром Азербайджанского демократического движения отозвался падением авторитета СССР в Иране на долгие годы. Спецслужбы сообщали, что на глазах у полицейских некоторые отчаявшиеся и возмущенные азербайджанцы прикрепляли портрет Сталина к ошейнику собаки и так прогуливались по самой оживленной улице Тебриза. Независимо от того, кто были эти люди, «отец народов» получил по заслугам за ту роковую роль, которую он сыграл в судьбе азербайджанских демократов.