Достойная душа, гордыни лишена, В ней разум господин — не страх и не вина, Ей нечего таить, нет нужды хвастать ей, Струит она тепло без примеси страстей. Притворству не учён, не прячешь ты лица, Взор испытующий насквозь пронзит лжеца И вгонит в краску неуемного льстеца. Вот кем ты прежде был. И знай: ни короли, Ни деньги дать тебе всё это б не смогли. Так не взыскуй друзей, пред ними лебезя. Знай: не нажить врагов, верша свой долг, нельзя. Свободен, честен, прост ты начинал свой путь, Министром стать сумел — так человеком будь! И, право, не стыдись, свой новый пост ценя, Друзей старинных ты и в их числе — меня. Иди своей стезёй, служа родной стране, Чтоб нашей дружбы не пришлось стыдиться мне.

Улыбчив взгляд, и ямочки у рта, И прямота с достоинством слита — Вот как бы я хотел (будь гений мой Счастливою отмечен широтой) Восславить сердца и ума чертог, Красы и добродетелей венок, Где правит мудрость, спеси лишена, Легко величье, искренность умна — Творенья цвет воспел бы в полноте, Чтоб в истинной сиял он красоте!

Сын повелителя, с чьей волей дерзкой Мы в спор вступали, тот, чье слово — рок Для подданных, кто цепь с раба совлёк, — Вручает принцу свой цветок имперский, Александрóвну. Расцвесть отныне русскому бутону В земле Британской, как в краю родном! Семьей сменив семью, и домом — дом, Явилась к нам державной нареченной Мари-Александрóвна. Златые вести по степям летят, Татары внемлют твоему приказу, Хребты Ирана и гряды Кавказа, И сумрачные пальмы Инда чтят Александрóвну. Моря, что мы делили испокон, Пустыни Африки, утесы Кента, Туземцы островного континента, Леса Канады вторят в унисон: Мари-Александрóвна! Империи познали много зол: Так Англия сдалась мечу норманна, Твоя отчизна покорилась хану; Днесь новый Гарольд взводит на престол Александрóвну. В извечной круговерти перемен, Как щепки в море, нации и троны, Однако ведомо сердцам влюбленным: Одна Любовь — бессмертный сюзерен, Мари-Александрóвна! В краю мужей суровых, вдалеке От родины ты обрела супруга. Державы улыбаются друг другу, С любимым ты стоишь рука в руке, Александрóвна! И Запад осчастливишь ты стократ: Ты славилась деяньями благими, Твое в лачугах восславляли имя, И здесь, Мари, его благословят, Мари-Александрóвна! Ужель вновь вспыхнут ненависть и страх? Или с приходом царственной принцессы Проглянет синь небес сквозь туч завесу, Надежда оживет в людских сердцах, Александрóвна? Пускай союз ваш крепнет год от года, Душа в душе пусть обретет покой; И как бы ни вращался шар земной, Пусть мир связует ваши два народа, Альфред-Александрóвна!

Он сорока мильонам крепостных, Имевшим прежде лишь клочок земли Размером с гроб, дал пашен, чтоб могли Они кормиться; ныне вопли их Несутся ввысь: «Прибежище благих! Пока слезами мы не изошли, Виновникам те казни ниспошли, Что царь отверг во имя малых сих». Он удержал свирепствовавший кнут; Впервые рядом с жертвою своей, В крови лежащей, мертвым пал злодей. Растерзан тот, кто всем дал равный суд, И Бога, вопреки делам иуд, Он ныне просит за своих людей.