Операция "Трест". Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг.

Гаспарян Армен Сумбатович

ЧАСТЬ III

ОТВЕТНЫЙ УДАР. СОЗДАНИЕ «ВНУТРЕННЕЙ ЛИНИИ»

 

 

Глава 1. Идеология тайной организации

1 сентября 1924 года, согласно приказу генерала Врангеля, армия была преобразована в Русский общевоинский союз. Соответственно, части, которые находились в Болгарии перешли в подчинение начальника III отдела РОВС генералу Федору Федоровичу Абрамову. В годы Гражданской войны он был начальником Первой Донской конной дивизии, потом инспектором кавалерии Донской армии. Уже в Крыму, на последнем этапе белой борьбы, принял командование над Донским корпусом. Вместе с ним он и эвакуировался в лагерь Чаталджа, находившийся в Турции. Переехав потом в Болгарию, как и все, ожидал возобновления борьбы с большевиками. Вместо этого получил приказ барона Врангеля возглавить отдел РОВС. Он располагался в просторном доме № 17 по улице Оборище в Софии. Все было хорошо, вот только здание было очень уж старым и жило единственной надеждой на скорый капитальный ремонт. Но средств для этого у чинов русской армии не было, да и привыкли они в Гал-липоли к спартанской обстановке. Поэтому и переносили треснувшую штукатурку на удивление спокойно. Благо улица была тихая, перед домом сад, пусть и заросший, но напоминающий о русской полыни.

Обстановка в доме вовсе не походила на штаб армии: деревянные столы с видневшимися чернильными пятнами, хромые стулья, простые крестьянские скамейки для посетителей. Посреди этого оазиса аскетизма, как назвал управление РОВС один из марковских офицеров, располагался кабинет начальника канцелярии капитана Клавдия Александровича Фосса. Именно он и войдет в историю всей русской эмиграции как создатель и идеолог «Внутренний линии», вступить в которую можно было добровольно, а вот выйти из нее было невозможно. Только смерть освобождала «линейца» от верности.

Кто же он был, этот капитан Фосс? В годы Гражданской войны — чин артиллерийской бригады Дроздовской дивизии. Участник похода «Яссы-Дон», что было весьма значимым для любого чина русской армии. Владел пятью языками: русским, болгарским, французским, немецким, английским. Был глубоко верующим человеком. Очень скромный, он никогда не позволял себе повысить голос. И все же этих качеств было явно недостаточно, чтобы Абрамов назначил именно его начальником канцелярии, если рядом были заслуженные генералы-дроздовцы Ман-штейн и Туркул. Сказалась любовь Клавдия Александровича к конспирации. Он быстрее многих понял и принял изменившиеся методы борьбы с большевизмом и с огромным энтузиазмом отдался новому делу. Для начала, создал тайную организацию «Долг Родине», куда и взялся вербовать верных Белому движению офицеров. Структура ее в целом повторяла Союз национальных террористов генерала Кутепова: тайные тройки, начальники которых знали лишь своего командира и двух подчиненных. Всем вступавшим гарантировали, что скоро им представиться возможность бороться с оружием в руках против коммунистов.

Однако далеко не все стремились вступить в новую организацию. Многих офицеров смущало, что не было приказа генерала Абрамова. Хотя Фосс и говорил постоянно, что действует согласно указаниям Федора Федоровича. Одним из первых откликнулся на призыв капитан Корниловского артиллерийского дивизиона Николай Дмитриевич Закржевский, ставший со временем одним из лидеров «Внутренней линии».

Как раз в этот момент, выполняя распоряжение Врангеля, генерал Шатилов взялся за организацию переселения чинов армии из Болгарии и Сербии во Францию. Разумеется, проводилось это по линии Русского общевоинского союза. Ответственным в Софии был назначен капитан Фосс. Воспользовавшись тем, что паспорта оформлял его близкий друг капитан Арнольди, Клавдий Александрович сделал все от него зависящее, чтобы в Париж в первую очередь попали завербованные им члены «Долга Родины».

Для чего они были нужны во Франции, из которой до России дольше добираться, нежели из Болгарии? Дело в том, что именно в тот момент генерал Кутепов и заговорил о том, что РОВС нужна контрразведка. Ведь члены Национального Союза Террористов были, в сущности, боевиками-смертниками, и на роль Джеймсов Бондов явно не тянули. Воспользовавшись столь удобным случаем, Фосс доложил Шатилову о проделанной им работе, а тот, в свою очередь, довел эту информацию до Кутепова.

После получения одобрения от бывшего командира 1 -го армейского корпуса, Фосс с утроенной энергией взялся за работу, постепенно превращая «Долг Родине» во «Внутреннюю линию» — секретную организацию в РОВСе. Генерального штаба генералы Шатилов и Абрамов давали советы и руководящие указания, вырабатывая инструкции и положения, направлявшие деятельность организации. Структура ее окончательно сложилась в 1927 году.

***

Сразу стоит оговориться. Документов по «Внутренней линии» доступно крайне мало. Можно сказать, что таковых в историческом обороте почти и нет, хотя в архиве Колумбийского архива их хранится достаточно много. Те, что случайно просочились за рамки организации, — следствие «Русской войны в Париже» в 1937 году. К примеру, «Обязанности линейцев», составленные Шатиловым и Фоссом. Уже по этому катехизису можно судить о том, насколько все было серьезно:

« 1. Хранить в абсолютной тайне от друзей, родственников, знакомых, равно как и врагов, самый факт своего пребывания в организации, имена чинов организации, с которыми он связан, за-дания организации, как выполненные, так и выполняемые, и вообще все, что имеет хоть малейшее, хотя бы и косвенное отношение к организации и ее работе.

2. Быть точным и аккуратным в соблюдении часов и дней явок, дисциплинированным и исполнительным в работе, ему порученной.

3. Не иметь никаких тайн от своего начальника по связи, который для него является представителем центра.

4. Аккуратно и точно давать донесения об исполнении данных ему поручений, избегая тщательно неверного и тенденциозного освещения фактов, им сообщаемых. Все должно соответствовать

действительности, хотя бы и неприятной как для организации, так и для него лично.

5. Помнить, что организация и ее работа являются для него главной осью его политической жизни, и его состояние и работа в других политических, экономических, культурных и т.д. организациях должна быть известна центру и подчинена его указаниям.

6. Не пытаться узнавать больше того, что ему сообщается по работе и с чем он знакомится в порядке работы. Избегать всяких вопросов, не имеющих непосредственного отношения к данным ему поручениям. В этом отношении необходимо подавлять всякое проявление любопытства.

7. Помнить прежде всего, что организация оставляет за собой право проверки каждого чина в видах возможно большей страховки своей работы и излишних потерь и провалов. Каждый удобный случай проверки чина немедленно используется организацией, хотя бы поведение такового ранее не давало поводов к сомнениям. Это необходимо для центра как средство детально ознакомиться с качествами своих членов.

8. Избегать хранения при себе важных документов. Все распоряжения в письменной форме, получаемые по связи, по миновании надобности аккуратно возвращать обратно тем же путем.

9. Немедленно сообщать в центр о всех упущениях, промахах, предосудительном или подозрительном поведении чинов организации, которых чин знает, давая, однако, беспристрастное освещение фактов и руководствуясь исключительно пользой дела.

Дальнейшие меры принадлежат лишь центру.

10. Взаимоотношения между чинами организации очерчиваются исключительно работой последней. Этот принцип положен в основу отношения центра к чинам организации.

11. Работа каждого чина протекает под руководством центра -организации. Распоряжения последнего обязательны и не подлежат никакой критике со стороны данного чина или группы таковьос.

12. Работа чина организации не подлежит абсолютно никакой оплате, ибо она является следствием его бескорыстной готовности включиться в ряды бойцов за освобождение Родины».

Но и это еще не все! Отдельная часть этой инструкции была посвящена вербовке новых членов в организацию. Требовалось тщательно выяснить политические убеждения кандидата, его характер, моральный облик, знания, способности, исполнительность и дисциплинированность. Болтунов и любивших выпить во «Внутреннюю линию» не принимали. Только после того, как изучались все личные качества, вербовщик мог приступать к своей непосредственной работе.

***

Ставя перед собой главную цель — непримиримую борьбу с большевизмом, — идеологи тайного ордена уделили особое внимание работе в среде русской эмиграции. Это было впервые. До момента создания «Внутренней линии» лидеры белых армий были уверены, что вся русская эмиграция живет лишь одной ненавистью к коммунизму. «Сменовехство» заставило Шатилова обратить самое пристальное внимание на возможную пятую колонну: «Организация напряженно следит за существующими политическими организациями, а также за общим настроением широких масс эмиграции, борясь с упадком духа и апатией. Наличность широко раскинутой и скрытой сети чинов организации дает воз-можность в значительной степени влиять на эти настроения. Все эти условия делают работу организации самой разнообразной по своему характеру и направлению, а обстановка данного момента и его насущного требования неизбежно влияет на вид работы каждого чина организации».

Не забыл Шатилов и про боевую работу. Она сводилась к «проведению мер воздействия на отдельных лиц, на группы илиучреж-

дения враждебного лагеря, а также в исполнении приговора относительно лиц, вошедших в организацию с целью провокации, разведки или предательства. Чины организации, берущие на себя этот вид работы, подвергаются тщательной проверке в смысле их способностей, физических и психических, а также специальному курсу подготовки. Боевик должен знать, что боевое задание он получает тогда, когда найдет нужным организация, а отнюдь не в зависимости от его желания или личных обстоятельств».

И наконец, главное — разведывательная работа. Обратите внимание на важнейший нюанс: она удивительным образом похожа на методы ОГПУ. Но из этого вовсе не следует, что Шатилов был завербован Лубянкой. Скорее всего, и чекисты, и идеологи «Внутренней линии» решили не изобретать велосипед, а взять за основу контрразведку Русской императорской армии. Итак, ее цели:

« 1. Проникновение в чужие организации с целью внутреннего наблюдения за жизнью и работой таковых. Чины, работающие в чужих организациях, кроме дачи центру вышеупомянутых сведений, проводят линии поведения в них сообразно директивам центра, т. е. или укрепляют своей работой таковые, если работа чуждой организации полезна национальному делу, или, наоборот, разрушают ее в случае вредной работы таковой.

2. Наружное наблюдение за отдельными лицами, организациями или учреждениями, интересующими почему-либо центр, в целях выяснения их работы, связей и мест явок.

3. Вхождение в связь с отдельными лицами, организациями или учреждениями, интересующими почему-либо центр, с целью их освещения, дачи сведений об их работе, связях и образе жизни.

4. Информирование центра обо всех фактах, имеющих какое-либо отношение к работе организации.

5. Создание легенд с целью уловления в сферу влияния организации лиц, враждебных национальному движению, или же с целью

помешать развитию организаций и союзов, деятельность которых и рост вредно отражаются на настроениях эмигрантских масс в смысле отрыва их от активных национальных образований.

6. Исполнение различных задач Центра осведомительно-разведывательного характера».

Венчал этот документ и вовсе удивительный пункт: «Каждый чин организации обязан дать подписку в том, что он ознакомился с содержанием этой инструкции». Иначе говоря, подпись под таким документом была равносильно обручению со смертью. Ничего подобного русская эмиграция не видела ни до, ни после. Поэтому даже после опубликования в 1937 году этого документа большинство в него не поверило, сочтя происками Лубянки...

***

Благодаря стараниям Шатилова две тайные организации в составе Русского общевоинского союза, а именно «Внутренняя линия» и Союз национальных террористов, фактически слились в одну. Во-первых, большинство боевиков к тому моменту уже погибли во время хождений в СССР. А во-вторых, главным связующим звеном между «кутеповцами» и «шати-ловцами» выступил бывший капитан Марковской артиллерийской бригады, участник диверсии в Ленинграде в 1927 году Виктор Ларионов.

Именно капитану пришла в голову идея тайных псевдонимов для всех руководителей «Внутренней линии». Так, Шатилова в переписке называли «115», «Павлов», «Хрущев». Ларионов именовался «Белая идея», а Закржевский — «Дмитриев». Генерал Миллер стал «Арсеньев». Генерал Эрдели, который был активным противником тайной организации, — «Непосредственным», а Русский общевоинский союз — «ВР» (по всей видимости, сокращенное от фамилии Врангель).

Именно Ларионов сформировал идеологию «Внутренней линии»: «Все должны знать, что организация уже спаяна кровью павших бойцов-добровольцев и замученных и убиенных чинов организации. Имена Сокольского, Болмасова, Радковича, Захарченко-Шульц, Коверды, Мономахова, Сусанина, Титова, Трофимова, Никитникова, а также многих и многих, назвать которых еще не пришло время, ia святая жертвенная кровь зовут на подвиг и самоотречение.

Соответственно обстановке изменилась и форма борьбы, приняв характер революционной работы по расшатыванию устоев власти III интернационала и нанесение ударов по его работникам и организациям. Неизбежно необходимым явилось и создание нового органа осуществления этой революционной борьбы и создания кадров борцов-националистов, приспособленных и опытных в действиях в этой новой обстановке. Этот орган революционной борьбы есть наша организация, по своей идеологической сущности являющаяся проявлением той национально-волевой идеи, которая лежит в основе Белого национального движения, с которым она связана неразрывно историческими и кровными связями.

Она продолжает белую борьбу, начатую на полях битв в России, она является авангардом армии борцов-националистов и реальным претворением в жизнь в современной обстановке зарубежного существования, непримиримости к поработившей Россию власти III интернационала, активности и жертвенности в борьбе за освобождение Отчизны и торжества национальных идеалов. Разбросанная по всем частям света, по всем государствам, включая СССР, она представляет собой невидимый, но сильный, организованный аппарат с одним центральным управлением и суровой дисциплиной. По своей структуре организация является конспиративной, т.е. ее работа не должна быть известной как для врага, так и для окружающей эмигрантской массы. Только при соблюдении этих условий возможно бороться с таким умелым и опытным противником, каковым является О ГПУ с его агентурой и разветвлениями, построенными тоже на принципе максимальной конспиративности. Находясь в состоянии непрерывной борьбы и опасности, организация требует от своих чинов максимального напряжения и жертвенности, и самое пребывание в организации уже говорит о готовности на таковые со стороны каждого чина ее.

Требования организации высоки и меры часто жестоки, но обстановка такова, что сентиментальности нет места. Организация имеет одну главную цель — освобождение Родины — и во имя этой цели не щадит ни врага, ни себя. Этой же главной целью определено отношение ее к своим чинам. Поэтому производятся тщательный отбор и проверка при принятии новых чинов, последняя повторяется при наличии обстоятельств, позволяющих лишний раз познакомиться с качествами данной группы чинов или одного из таковых. Чинам, состоящим уже в организации, последняя дает все то, что необходимо для умелого выполнения получаемых заданий. С этой целью производятся групповые или единоличные занятия с прохождением теоретического и практического материала, необходимого для чина при практическом выполнении возлагаемых на него заданий».

Ларионов, выражаясь фигурально, выстрелил в десятку. Сам, будучи ярым сторонником активной борьбы, он сыграл на надеждах и чаяния молодых поручиков и штабс-капитанов. Причастность к тайному элитному ордену внутри РОВС добавляла адреналин в кровь, принадлежность к избранным и самым проверенным наполняла гордостью сердца. А уж недостатка в офицерах, мечтавших пожертвовать собой ради Родины, тогда не было.

 

Глава 2. Что же такое «Внутренняя линия»

Когда капитан Фосс начал создавать контрразведку РОВС, у абсолютного большинства чинов крупнейшей эмигрантской организации уже было четкое понимание, что приказ Петра Николае-

вича Врангеля «Армия вне политики» был ошибочным. Это — если говорить мягко. Вся история Белого движения с позицией непред-решенчества была попыткой отстранения боевых офицеров от влияния на судьбу России. Легендарные слова генерала Кутепова, что армия возьмет Москву, а потом возьмет под козырек, в начале 20-х годов уже не устраивали молодых поручиков и штабс-капитанов. Больше того: вызывали у них, которые пожертвовали всем, неприятные вопросы, на которые они никогда не получали ответов. В этой связи чины русской армии не могли не заострить внимания на главном: цели и методы борьбы должны быть кардинальным образом пересмотрены, чтобы не повторять в дальнейшем тех же роковых ошибок. А это значит, что на повестку дня был вынесен вопрос о руководстве Русского общевоинского союза.

Безусловно, сознание необходимости глубоких перемен в руководстве РОВС было присуще высшему командному составу русской армии. А оно всегда руководствовалось прежде всего своими убеждениями. Младшее и среднее офицерство такими масштабными проблемами не озадачивалось, прекрасно понимая, что их мнение мало кого интересует. Почему же они не могли просто выйти из Русского общевоинского союза и пойти своим путем? Кое-кто вышел, включая и генералов, но ничего существенного добиться не смог. Если, конечно, не считать таковыми постоянные призывы к действиям. Хотя, безусловно, были и исключения из правил.

Думаю, что многим знакома книга или, по крайней мере, фильм «В августе 44-го». Там советские контрразведчики обезвреживают матерого диверсанта Мищенко. Так вот, этот человек существовал в действительности. Из донских казаков Сальско-го округа. Поклялся на шашке убитого большевиками отца бороться до последней капли крови. Окончил лагерь спецподготовки в Болгарии. В годы Второй мировой войны служил в Абвере, основал школу разведчиков и диверсантов и руководил ею до 1944 года. Более 50 раз ходил за линию фронта. В конце 1944 года организовал истребительную группу, которая, переодевшись в форму Красной армии, наводила панику в советских прифронтовых тылах, уничтожая высших советских командиров. Мищенко лично уничтожил более сорока советских контрразведчиков. Сам был ранен семь раз.

После окончания войны избежал выдачи, недолгое время жил в Северной Африке. Потом переехал в Испанию. Женился на местной аристократке. Умер в 60-х годах.

Но была ли «Внутренняя линия» контрразведкой в классическом понимании? Безусловно, нет! Ведь контрразведка — это организация, которая в первую очередь занимается противодействием разведке противника. Но в нашем случае вопрос стоял прежде всего о власти в Русском общевоинском союзе. Иначе говоря, «Внутренняя линия» была организацией политической. Толковый словарь русского языка дает такое определение политики: «система мероприятий, направленных на захват, удержание и использование власти в определенных целях». Значит, в нашем случае мы можем четко сформулировать основные задачи «Внутренней линии»: завоевание, удержание и использование власти. Но не только в Русском общевоинском союзе. Речь шла о России.

Согласитесь, что это не под силу ни одной разведке или контрразведке с их четко офаниченными целями и ресурсами. Не стоит также забывать, что «Внутренняя линия» собиралась реа-лизовывать свои далеко идущие планы с помощью военной методики и организации. Подобную структуру можно было вырастить незаметно только под вывеской контрразведки.

Сегодня мы можем с полным основанием называть тайный орден внутри Русского общевоинского союза военно-политической организацией. Вернее даже, политико-военной, основная цель которой сводилась к свержению большевизма и восстановлению Единой, Великой и Неделимой России.

Политической организацией «Внутренняя линия» была по своим целям. А военной — по организационно-методическому обеспечению. В этом и состоит ее кардинальное отличие от любой контрразведки. При этом, прикрываясь этой вывеской, «Внутренняя линия» могла спокойно функционировать в рамках Русского общевоинского союза.

Обратите внимание на удивительную идентичность основных документов карающего меча большевистской партии ОГПУ и «Внутренней линии». Это ведь был вообще единственный случай в мировой истории, когда политический орган государственного управления назывался своим собственным именем, соответствующим выполняемым задачам — Государственное ПОЛИТИЧЕСКОЕ (ни много ни мало!) Управление.

Пожалуй, первым из вождей Белого движения понял и принял сущность подобной методологии управления генерал Алексеев. Не случайно он дал название контрразведке «Военно-политический отдел Добровольческой армии». Михаил Васильевич смотрел далеко вперед и понимал, что нужно делать в условиях русской смуты.

Прекрасно понимал значение подобной структуры и Антон Иванович Деникин. Не случайно при первом же удобном случае он расформировал этот самый «Военно-политический отдел». У него уже было государство в виде Вооруженных сил юга России, которое и занималось вопросами власти в освобожденных от большевиков областях. А иметь государство в государстве Деникину было совсем не нужно. И без этого забот хватало.

 

Глава 3. Деятельность «Внутренней линии»

Главные задачи «Внутренней линии» сформулировала сама жизнь. Чины русской армии генерала Врангеля жили мыслью о продолжении борьбы с большевизмом. Но лозунг «Кубанский поход продолжается» претерпел некоторые изменения. В 30-х годах он зазвучал уже как «Хоть с чертом, но против коммунистов». Соответственно, тайная организация в составе Русского общевоинского союза занималась прежде всего разведывательной работой против СССР. Чины «Внутренней линии» проводили отбор, вербовку и подготовку агентов из числа бывших русских офицеров и перебежчиков для ведения диверсионной деятельности на территории Страны Советов, а также создание опорных пунктов антибольшевистского подполья. Во взаимодействии с генеральными штабами Польши, Румынии, Франции и Финляндии создавались «окна» на границе, через которые в СССР забрасывались группы подготовленных в специальных лагерях разведчиков.

К примеру, в Румынии руководил деятельностью «Внутренней линии» мичман Сергей Сергеевич Аксаков. Его подчиненный Владимир Бутков вспоминал спустя полвека: «Мне посчастливилось встретиться, близко познакомиться и даже сдружиться с Аксаковым в Болгарии в 1938 году, когда он вернулся в Софию из своего четвертого похода в подъяремную Россию. Вырвался он оттуда просто чудом и привез с собой жену—балерину Одесского театра, бывшую «комсомолку». Она его спасла в Одессе, когда он был «обложен» агентами НКВД, когда жизнь его буквально висела на волоске. Будущая жена его у себя укрыла. Их поход из Одессы достоин сюжета самого фантастического фильма...

В Болгарии он сразу же включился в активную деятельность боевых групп, отобранных для революционной борьбы с Советами. Авторитет Аксакова был на очень большой высоте. Его уважали и любили и с захватывающим интересом слушали его казавшиеся нам невероятными похождения и действия.

На занятиях да и в частной своей жизни он не отличался многословием. Говорил только по существу дела, выбирая точные onределения и рисуя ситуацию объективно, критически. Он никогда не «летал в облаках», но требовал предельной дисциплины и выработки сурового, мужественного характера, необходимых для той борьбы, к которой готовились его слушатели. Он очень умело сочетал трезвую действительность с идейной «белогвардейской» основой, постоянно приводя сотни примеров из жизни и деятельности генерала Кутепова, своей и своих друзей боевиков-кутеповцев, геройски погибших или еще с нами живущих.

Жил Аксаков очень скромно, вращался только в своей «белой» среде. В его квартире висели портреты с национальными трехцветными ленточками его друзей, погибших в борьбе за Россию. Он был «традиционером», выполнял все воинские формальности и очень любил русскую зарубежную молодежь. А главное — был верующим православным христианином. В Софии его всегда можно было встретить в соборе Святого Александра Невского на всенощных, которые он очень любил. Он их выстаивал с начала и до конца, и стоял всегда в правом притворе огромного храма, в полумраке...»

Во время Второй мировой войны служил в Абвере в чине обер-лейтенанта. По линии РОА генерала Власова был произведен в чин лейтенанта флота. Своим участием в борьбе с большевизмом очень гордился и неустанно призывал соратников не складывать оружия: «Во время войны я служил в германской армии, побывал на Восточном фронте. Был в Одессе, Николаеве, Севастополе, по всему Крыму, в Ростове и под Новороссийском. Повидал много интересного и поучительного. Узнал и немцев, и подъяремный русский народ. Вероятно, многих будет шокировать наличие «Коллаборанта». Впрочем, времена подходят такие, что придется выбирать между коммунизмом и «Коллаборантством», нынче, быть может, с Америкой. Мы это все знали ещетогда, почему и шли к немцам на службу, не строя никаких иллюзий, как теперь пойдут на службу к американцам. Наша главная задача — всячески бороться с «помутнением мозгов», в какой бы форме и от каких причин оно ни появлялось. Надо, чтобы все наши поняли, что, например, все прошлые заслуги адмирала Кедрова не могут ни оправдать, ни извинить его бесславного конца. Мы должны верить, что в среде нашей нет изменников и подлецов, и мы можем только жалеть, а не оправдывать и превозносить людей, околпаченных на старости лет большевиками. Тридцать с лишним лет захлебывается в крови русский народ. Уже пять лет рассеялись как дым всякие «ялтинские увлечения», и большевизм раскрыл свой звериный лик. Даже тупоголовые иностранцы с их готтентотской моралью начинают понимать, что мир окончательно разделился на два лагеря и идет последняя борьба на жизнь и на смерть. Сатанинская власть беспощадного террора и рабства не скрывает своего намерения поглотить весь мир с его христианской культурой и всеми достижениями права и справедливости. Уже прошло время, когда можно было прятать голову под крыло и оставаться нейтральным и «вне политики». И вот на фоне всего этого встречаются опять какие-то рассуждения о высоком чувстве патриотизма в связи с советской властью. Между двух стульев теперь сидеть нельзя. Каждый должен честно определить свою линию и стать направо или налево. Это надо было сделать тридцать лет тому назад, а теперь уже нельзя этого не сделать...»

Разумеется, при такой идеологии чины «Внутренней линии» не могли не принять самого деятельного участия во Второй мировой войне. Уже спустя неделю после начала нападения Гитлера на СССР в Румынию прибыл капитан Фосс с двумя десятками молодых людей, прошедших специальную подготовку в лагерях тайной организации. Об одном из этих лагерей — болгарском — спустя годы вспоминал начальник Русского общевоинского союза капитан Владимир Бутков: «Военно-училищные курсы при III отделе РОВСа несли с 1938 по 1940 год караульную службу в принадлежащем отделу особняке на улице Оборище, 17, чтобы проходить на практике гарнизонную службу. Этот особняк стоял в глубине небольшого сада и был обнесен высокой стеной. Во всех четырех углах и при выходе стояли часовые из числа слушателей курсов. При них были разводящий и начальник караула.

Во дворе при особняке III отдела слушатели унтер-офицерских и военно-училищных курсов проходили на практике ружейные приемы. В подвалах особняка находилось около сорока русских трехлинейных винтовок, стояли ящики с патронами, имелись два легких пулемета Льюиса и один станковый пулемет «максим».

Слушатели разбирали и собирали их, из винтовок стреляли в летних лагерях.

Занятия в роте производились трижды в неделю. Приходя в помещение Галлиполийского собрания или помещения НОРР (Национальная оргнизация русских разведчиков. — Примеч. ред.,), чины роты надевали форму —русские зеленые рубахи с высоким воротником и шифровкой на погонах в виде литер «АК» — «Александр Кутепов».

Следует отметить, что никого из русских скаутов в Кутепов-ской роте не было. Небольшая группа русских скаутов в Болгарии считала себя «антимилитаристами» и в военные организации не вступала. Это были в большинстве своем дети либералов, руководителей Земгора и др.

По линии болгарской полиции капитан Браунер обеспечивал невмешательство полицейских органов в военную работу III отдела РОВСа, а капитан Фосс доставал деньги для обеспечения пребывания боевиков в лагерях, покрывая расходы на питание, обмундирование и поездки».

В Бухаресте капитан Фосс и его воспитанники задержались ненадолго. При первой же возможности группа отправилась в Россию. Присоединился к ним и Аксаков. В задачи чинов «Внутренней линии» входила организация админисграций на освобожденных от Красной армии территориях. Один из участников группы капитана Фосса Павел Бутков напишет спустя полвека в своих воспоминаниях: «Мы должны были отправляться в Винницу, где находилась главная квартира фюрера и где формировались украинские соединения. Мы должны были разобраться в этих украинских делах, так как немцы совсем в них запутались. Клавдий Александрович Фосс был в восторге от этого задания, так как он считал, что наша правда об украинцах-галичанах взяла верх и немцы думают, что они ошиблись в том, что делали ставку на них. В то время многие офицеры немецкой армии были за создание русского правительства в Киеве, но потом нацисты со своим фюрером решили иначе и стали делать ставку на украинцев-галичан, которые массами пошли к ним и создали даже дивизии эсэсовцев. На Украине они были самыми ближайшими помощниками немецкой администрации и ее исполнителями. Эти безумные нацисты со своим фюрером хотели все себе подчинить — и всю Россию, и особенно Украину. С большим подъемом мы готовились к отъезду в Винницу. Ехали мы на нескольких машинах и увидели еще много интересных мест юга России. По пути мы разговаривали с местными жителями, которые, узнав, что мы русские-белые, с большим интересом и откровенно с нами разговаривали. Никто почти не высказывал своих симпатий к галичанам, которых считали совершенно чужими и продажными шкурами. Винница — старинный город, который стоит на обоих берегах довольно большой реки Буг. Нам был предоставлен очень хороший особняк, который стоял на крутом берегу Буга. Там с нами разместился и наш немецкий начальник, который был близок к некоторым высокопоставленным офицерам главной квартиры в Виннице, что было очень важно для нашей работы там. На меня была возложена обязанность собирать информацию о знаменитых винницких расстрелах; информация эта отправлялась болгарскому военному министерству. В этом особняке у нас была специальная прислуга, которая смотрела за чистотой в доме; была большая кухня с поваром, который вкусно готовил. В этом доме совершенно все было для барской жизни. Прекрасные спальни с великолепным постельным бельем, уборные в идеальном порядке, общий зал с прекрасными люстрами и огромным столом, где мы все собирались во время наших обедов и ели вкусные блюда с лучшими винами и свежими фруктами. У всех у нас были свои задания, и мы были очень заняты в течение всего дня. Мы старались развязать узел, который в Виннице сплетался с различными группировками украинских самостийников. Там были бендеровцы, петлюровцы, махновцы, и все имели свои политические и стратегические намерения относительно «устройства самостийной Украины». Мой друг мичман Сергей Сергеевич Аксаков набрел на самую для нас интересную «подпольную» организацию украинцев, которых всюду в местной администрации было полно. Все, кто был связан с этой подпольной украинской организацией, были сняты с работы и, ввиду того что большинство было из галичан, высланы из Винницы. После этого немцы перестали так доверять украинцам, и их самостийные формирования и школы в Виннице были закрыты. Когда мы только прибыли в Винницу, капитан Фосс сказал, что под Винницей на кирпичном заводе сидят несколько высших генералов-военнопленных Красной армии и среди них генерал Власов, с которым капитан Фосс хотел связаться. Но тогда Власов никого, особенно русских эмигрантов, не хотел видеть. Позже приехал из Берлина капитан немецкой армии, также бывший русский и белый офицер Штрик-Штрикфельд, который работал при главном командовании немецкой армии и ОКВ. С ним генерал Власов несколько раз беседовал и согласился ехать под Берлин, чтобы начать работать с немцами и организовывать части РОА». Надо сказать, что руководство Русского общевоинского союза быстро поняло, какого монстра взрастила в своих недрах. Известно, что «Внутреннюю линию» пытались распустить четыре раза! Дважды это приказывал генерал Миллер, по одному разу — генералы Витковский и Архангельский. Но ничего это не дало. Как писала в свое время жена генерала Деникина, «организация с годами выродилась в подпольный и очень страшный организм со множеством щупальцев в разных странах и обществах российского рассеяния».

В 1991 году рухнул Советский Союз. Коммунистическая идеология перестала быть государственной. Совсем чуть-чуть не дожили до воплощения своей самой заветной мечты мичман Аксаков и капитан Фосс. А официального приказа о прекращении деятельности «Внутренней линии» как не было, так и нет. Да что там приказ, если до сих пор неизвестны даже большинство чинов тайного ордена внутри Русского общевоинского союза. «Линейцы» унесли большинство своих тайн в могилы. Даже сегодня, спустя 70 лет, автору не удалось получить для публикации групповую фотографию контрразведчиков в Болгарии. «Преждевременно!» Получив такой ответ, я даже не удивился. Русские эмигранты второй волны уверены: организация существует до сих пор...

Самое горькое заключается в том, что сбылись пророческие слова полковника Месснера: «Не виню никого. Виню всех. Никто и все виноваты в том, что наши полковые колонны имеют только «голову» и не имеют «хвоста». Голова седая, а хвоста нет. «Не то важно, что эмиграция существует, важно то, что она вымирает», — сказал однажды Сталин. Мы вымираем, это значительный, важный факт. Номы еще существуем — это тоже факт важный и значительный, потому что мы храним в душах своих дух России, дух белой борьбы, дух нашего доблестного войска.

Если не случится чуда, если Россия не освободится в самом скором времени, то некому будет донести до России то чудо, которое мы бережем. А донести надо. Мы окажемся дезертирами кор-ниловского долга. Но есть другая возможность не стать дезертирами долга, ибо если у знамени часовые сменяются один за другим, непрерывной чередой, то караул у духа, у корниловского духа, могут нести не только люди, но и души в строю там, на небе...»

Они не оставили воспоминания. Как говорили сами: «Мы боремся за Россию. А писать историю не наша забота». А ведь история та была интереснейшая!